Пробуждение охотника

Глава 11

Беда никогда не приходит одна, о чем мне и напомнил «добрый» дядя адвокат. А я-то было обрадовался, что все идет как надо.

— Жгите, Аристарх Вениаминович, я весь внимание.

— Вы, наверное, и сами догадываетесь, что ваше сложное положение, травма и даже попытка убийства, а как иначе трактовать ужасы пансионата «Заря», все эти неприятности не случайны. Ваш род переживает не самые лучшие времена.

Добродецкий позволил себе драматичную паузу, пришлось повестись на провокацию.

— Ну же, не томите!

— Васнецовы находятся в состоянии войны с некоторыми соседствующими родами, точнее говоря, с четырьмя, из которых трое — такие же мелкопоместные дворяне, как и вы, но возглавляет, так сказать, охоту, фигура в наших краях весьма-таки значимая. Я говорю о бароне Вержицком. Скоропостижная смерть ваших родителей, неподтвержденная до конца, кстати, в связи с отсутствием тел, а потом и ваше исчезновение — все это позволило бы считать войну проигранной, и ваше имущество растворилось бы, присвоенное вашими врагами. Но вы чрезвычайно своевременно воскресли. Я уже послал нужные запросы в суд и канцелярию князя Нарышкина. С ним кстати я связываю определенные надежды на подтверждение личности, вашу семью принимали при его дворе. И он сам, и его окружение должны знать вас в лицо. Но точнее я озвучу план действий завтра, для чего прошу вас подъехать в мой офис к десяти часам. Это удобно?

— Конечно, с самого утра я в вашем распоряжении.

— К слову, Андрей Владимирович, у вашей протеже Ольги схожие проблемы. Вплоть до гибели всей семьи и войны с соседями. А поскольку Ольга несовершеннолетняя, борьба может начаться за ее опеку, поэтому статус пропавшей без вести пока нам всем более удобен. Я еще раз прошу повлиять на девочку, чтобы вела не слишком активный образ жизни хотя бы до конца этой недели.

— Спасибо, — я пожал Добродецкому руку. — Поверьте, я осознаю серьезность ситуации и готов прислушаться к вашим советам.

— Ах, — Добродецкий театрально вздохнул, — всем бы моим клиентам такую сознательность!

На чем мы и расстались.

Мы с Соней направились в сторону ее квартиры.

— Ты же — охотник, Геннадий Сергеич, — сообщила мне новость Соня.

— Я уже привык к этой мысли.

— Так какого же рожна ты все это затеял?

— Что именно? Ты про девочку или про имя?

— Да про все сразу! — воскликнула Соня. — Ну сдох твой Васнецов, и хрен с ним. Мы, мать твою, охотники! Нас вообще не существует.

— Ага, ужас, летящий на крыльях ночи! Осознал я!

— Да, именно ужас. И какого черта тебе понадобилось орать на весь мир, что Васнецов воскрес? Ты с тем же успехом мог бы мишень на груди нарисовать!

— Соня, дорогая, ты сгущаешь краски!

— Разве? — Соня остановилась и за руку развернула меня к себе лицом. — У тебя война с четырьмя родами. Тебя пытался убить проклятый Красный Гость. Что произойдет завтра, когда князь или кто угодно подтвердит, что Васнецов жив-здоров?

— Что? — спросил я больше из упрямства, хотя догадывался, что она имеет в виду.

— Тебя попытаются уничтожить все, кому не лень. Как минимум те, кто в прошлый раз не справился. А ты им покажешь, на что способен. Ты же хочешь выжить? Значит тупо не дашь себя угрохать. А Васнецов твой убогий дал бы. Все, шах и мат. Объявления в газете «Васнецов — охотник» можно не давать. Так ответь, зачем?

— Я не стану вешать лапшу на уши про место в новом мире. Я пол жизни провел под прикрытием, так что к этому мне не привыкать.

— Тогда зачем? — упорствовала Соня.

— Почему меня пытались убить? Васнецовых, Кречетовых? Наверняка есть другие жертвы, о которых мы пока не знаем. Кто-то вдруг соскочил с катушек, пытаясь извести под корень несколько крохотных дворянских родов. Зачем? Пойми, Соня, должен быть какой-то смысл в том, что я появился в этом мире. Может быть, смысл в том, чтобы не допустить новой «Зари»? И конечно же наказать как следует тех, кто за ней стоит. Проклятого Гостя в том числе. Так что можно и поиграть в мишень, по-другому я на них не выйду.

— «Овечки»…

— Мы все из них выжали, так ведь?

— Ладно, я согласна насчет Гостя. Он — наша законная добыча, я в деле, хотя стоило бы заняться этим уродом, не раскрываясь. А что насчет девочки?

— Ну не бросать же ее!

— У тебя когда-нибудь была дочь?

— У меня были сыновья в прошлой жизни.

— То есть ты без понятия, каково это мужику растить девочку. Или ты рассчитываешь, что я засяду в Васнецовском поместье-ловушке, играя в мишень?

— Это было бы прекрасно, — ответил я честно.

Соня погладила меня ладонью по щеке.

— Я даже попробую на первых порах, но не хочу тебе врать, милый, я не создана для семейной жизни. Ну и я — охотник, в меня въелась привычка оставаться в тени.

— Но мы можем пока суть да дело пожить у тебя на даче? Особенно Оля, ее по любому надо прятать, адвокат прав.

— Конечно, и ты, и Оля можете жить у меня, пока ты не разберешься со своими неправильными делами. Но пойми, я не осуждаю тебя, просто не верю в двойную жизнь. Ты не можешь одновременно быть и помещиком Васнецовым, и «ужасом, летящим на крыльях ночи».

— Тот самый селезень мог, — попытался я превратить все в шутку.

— Никто в этом мире не знает Черного плаща, — сказала Соня грустно.

— Только мы с тобой, — откликнулся я в тон ей.

— Только мы с тобой, — Соня потерлась щекой о мое плечо.

Дома мы поужинали втроем, а потом Ольга ушла спать, а мы устроили совещание.

— Я вижу две возможности: ты можешь с утра отвезти девочку на дачу и там ждать. А я повидаюсь с адвокатом и свяжусь с вами. Что за проблемы он нам подкинет, можно только гадать.

— А если я тоже хочу знать, во что ты вляпался?

— Тогда мы с тобой идем к адвокату, а Оля скучает здесь.

— У нее есть твой ноут и Сеть, с чего бы ей скучать?

— Значит, не бросишь меня на произвол крючкотворов?

— Поиграю еще в мамашу-хлопотунью.

— Тогда после адвоката идем за покупками, — я потряс в воздухе запиской от смотрящего.

— Ну как тут отказаться? — Соня захлопала в ладоши.

Из своей комнаты вышла сонная Оля и тоже зааплодировала.

В десять ноль-ноль мы стояли на респешене. Долго ждать не пришлось, Аристарх Вениаминович выпорхнул откуда-то из недр офиса и после серии обязательных приветствий и рукопожатий потащил нас в уже любимую переговорную.

— Ситуация любопытная, — Доброжецкий азартно потер ладони, — еще вчера вы были в состоянии войны родов с бароном Вержицким, но уже сегодня мне, что само по себе интересно, пришло извещение о заморозке военных действий. Это временное прекращение огня, не обольщайтесь. Сам же барон предлагает встретиться сегодня в два часа дня в этом самом офисе и поговорить.

— А что изменилось за ночь? — спросил я, чтобы потянуть время, а сам попытался собрать мысли в кучку.

Я вообще плохо себе представлял, что за войны могут идти в правовом государстве, о чем и спросил адвоката, пожаловавшись на амнезию.

Уж не знаю, поверил ли он в эту «проклятую потерю памяти», но ликбез по обычаям российского дворянства устроил. Утомлять подробностями не буду, надо будет еще немного поискать в Сети эти самые подробности, но если коротко, то аристократы занимались в Российской империи, равно как и во всем мире, войной, государственной безопасностью и промышленностью. Что касается крупных и мелких (вроде меня) землевладельцев, то, конечно же, далеко не всякая земля давала право на дворянство, но были наделы, когда-то пожалованные Государем за особые заслуги. Вспомним святую троицу «армия-промышленность-госбезопасность». Эти уже назывались «родовыми землями», и несли с собой статус, который передавался по наследству. Были еще столбовые дворяне, им титул предоставлялся без надела.

Что касается войн, то аристократы — класс привилегированный, со своими «особыми правами» и вольницами. Так полиция не могла расследовать преступления дворян, для этого существовала своя спецслужба, государевы опричники, как их называли за глаза, а официально — САБ, то есть Служба Аристократической Безопасности.

Дворяне имени право защищать честь и имущество как лично на дуэли, так и с помощью войны родов. Следовало избегать лишних жертв среди «мирного населения». САБ после особо неприятных инцидентов разбирался в ситуации, выясняя, имелась ли причина для вооруженного столкновения, насколько были оправданы жертвы, а если не обошлось без побочного ущерба для людей или имущества, не относящихся к сторонам конфликта, то могли и применить меры, очень кстати неприятные для признанных виновными.

Дворяне же могли содержать собственную гвардию, слуг, которые имели право носить оружие, а также подключать наемников, в том числе и очень солидные ЧВК.

По итогам столкновения подписывался мирный договор, проигравшая сторона выплачивала победителям компенсацию, которая могла включать и родовые земли. Бывало и такое, что род оказывался полностью истреблен в войне, что скорее усложняло ситуацию для победителей, как ни парадоксально это звучит. Родовые земли, пожалованные Императором, могли уйти обратно в казну или (хотя скорее «и») выставлены на аукцион, САБ же реагировал на полное истребление гораздо болезненнее.

Победитель мог доказать, что его вынудили пойти на крайние меры, и что агрессор вовсе даже не он, а этот зарвавшийся придурок, которого пришлось убить, чтобы самому ласты склеить. Но все равно, если провести войну «чисто», без побочного ущерба и с подписанием мирного договора в финале, то и доказывать ничего не придется.

В целом война родов сильно напоминала рейдерский захват в моем прошлом мире, когда имущество отбиралось после высосанных из пальца судебных исков и вооруженного рэкета.

Все это означало, что для барона информация о моем неожиданном воскрешении — манна небесная. Все можно решить кулуарно, без назойливого интереса САБ.

Я-то тем более рад, нравится мне жить, даже после смерти. Ну и судьба бедного ботана Васнецова и его семьи, а также семьи девочки Ольги, меня живо интересовали.

На имении все равно висели имущественные иски от каких-то мелких дворянчиков, но все эти прекрасные люди оказались вассалами того же Вержицкого, и стоило их рассматривать как дополнительный инструмент давления от барона.

Адвокат Добродецкий не сомневался, что барон не преминет подтвердить мою личность, но все же любезно заказал нам столик в клубе, принадлежащем Нарышкинскому Дворянскому Собранию, где сливки местного истеблишмента толкутся с утра и до поздней ночи, и не только чтобы прожигать жизнь разными приятными способами, но и в непринужденной обстановке порешать разные большие и мелкие вопросы. Меня там должны узнать обязательно, а значит подписать и бумажки, стопку которых адвокат прихватил с собой.

Соня почему-то отнеслась к идее поблистать в Высшем Свете без энтузиазма, поэтому мы договорились, что она отвезет Олю на дачу, а сама попробует успеть ко встрече в два часа дня с бароном, который ей заранее не нравился. Мне тоже, Сонечка, мне тоже! Но ты только из роли не выходи, мы — маленькие напуганные детишки в лапах страшного хищника!

Клуб Дворянского собрания города Нарышкин вопреки логике принадлежал не князю Нарышкину, а графу Филиппову. Впрочем, сии благородные мужи, как мне подсказал Добродецкий, состояли в родстве по линии жены, я так и не запомнил, кого из них.

Филлипов же являлся предводителем Дворянского собрания, и факт этот вызвал у меня приступ дикого веселья, непонятного добрейшему Аристарху Вениаминовичу, который взялся мне эти тонкости разъяснить по дороге. Он конечно же не смотрел фильм «Двенадцать стульев» с артистом Филипповым в роли особы, приближенной к императору. Не было в этом мире ни Октябрьской революции, ни писателей Ильфа и Петрова.

Клуб представлял из себя нормальный особняк, желто-белый, с барельефами, короче говоря, красивый. На входе стоял швейцар, «настоящий полковник», из тех, с кем и заговорить нормальному человеку страшно. Впрочем, я не был «нормальным» в той жизни, и уж точно не стал таковым в этой! Меня пафосными привратниками не испугаешь.

Добродецкий провел нас без труда, в клубе его знали, любили и уважали. Страшный швейцар пропустил нас с поклоном, правда, адвокат все же представил меня, и привратник тут же принес соболезнования по поводу судьбы моего батюшки. Знать бы еще, что с ним произошло, хотя свидетельство о смерти супругов Васнецовых выписано было, тела до сих пор не найдены.

Швейцар по секрету сообщил нам, что предводителя мы можем найти в курительной комнате, куда мы и направились, проскочив на крейсерской скорости ресторан, что не помешало Аристарху Вениаминовичу раскланиваться с едоками. А заодно и меня представлять по формуле «Помните ли вы сыночка Володи Васнецова? Так вот же он». Бумаги на подпись пока никому не совал. Берег лес, наверное. Ну а я мило улыбался и кланялся не слишком низко, а чуть-чуть из вежливости. Аристократы же так делают?

Наконец мы прошли в следующий зал, который оказался большой игровой комнатой. Половина помещения была заставлена биллиардными столами. Дальше за невысокой перегородкой играли в покер, надо будет поинтересоваться местными разновидностями, холдем я очень в той жизни уважал. Ну и в самом конце в милой комнатке с камином и фонтаном в мягких кожаных креслах расположились самые солидные представители бомонда, дымившие толстыми сигарами. Из-за очень грамотно организованной вентиляции запах не просачивался дальше по игровой зале.

— Картина Репина «Три толстяка»! — не удержался я от шутки, не вслух, конечно, зачем портить отношения с уважаемыми людьми, пусть начнут первыми.

Нет, они не были таким уж толстыми, только один из них был склонен к полноте. Просто аура власти, которая исходила от этих людей, навевала определенные ассоциации. Человека в центре я узнал сразу. Это был он, актер Сергей Филиппов, сыгравший незабвенного Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Одет он был конечно не в грязный плащ и битое пенсне, а в дорогой костюм. И все равно отныне и навеки я буду мысленно называть этого человека Кисой. Что-то все же не так с этим миром. Откуда берутся настолько схожие двойники? Ладно, выживем — разъясним местные загадки.

По правую руку от Кисы в кресле развалился единственный настоящий толстяк в компании.

Слева же расположился совсем уж тощий господин с аристократическим носом-клювом и внимательными хищными глазами, поразительно похожий на коршуна.

С Добродецким столпы Нарышкинского общества поздоровались самым душевным образом, видимо, хороший адвокат в любом социуме на вес золота. Кстати, надо будет уточнить статус моего юриста, сдается мне, что и дворянам в этом мире заниматься крючкотворством не зазорно.

Поздоровавшись, Аристарх Вениаминович представил меня собравшимся.

— Ну-с, — сказал Филиппов, глядя на меня в прищур, — ну и в переделку же вы попали! Рад, что все обошлось. Дело громкое, имперская безопасность копает, не шутка.

При этих словах «коршун» в таком же дорогом костюме, что и прочие, с аристократическим горбатым носом и проницательным взглядом черных глаз, кивнул, будто представляясь.

— Мы все рады! — воскликнул Добродецкий, — Только проблемы у этого славного юноши, документы пропали, память отшибло, а он ведь последний в роду. Надо бы его личность подтвердить. Если вы, Сергей Николаевич, помните молодого человека, то и бумажку бы подписать для судьи!

— Ну как не помнить! Года не прошло, как вы, Андрюшенька, вот за тем столом меня на пару с батюшкой вашим в покер разделали! Олег Георгиевич, — повернулся Киса к толстяку, — да что тянуть, мальчик живой, да здоровый, если амнезию проклятую не считать, но может оно и к лучшему, жизнь с чистого листа начать? После стольких-то переживаний и потерь! Выдайте Андрею Владимировичу паспорт, да и дело с концом.

— Так выдать не долго, — усмехнулся толстяк, по всей видимости, судья местный. — Мне для хорошего человека бумажки не жалко. Особенно, если вы, любезнейший Сергей Николаевич, заявление подпишите.

Добродецкий подсунул Кисе бумагу, которую тот и подмахнул предоставленной адвокатом же ручкой.

— Только проблемы этого симпатичного юноши одной бумажкой не решить, — продолжил судья с ядовитой усмешкой.

— Да-да, слышал уже, Андрюшенька, что вы в сложной ситуации оказались. Может быть, помощь вам какая требуется?