Пробуждение охотника

Глава 21

Я уже достаточно изучил альтернативную местную географию, чтобы понять, что Нарышкин и Гречин относятся к Нижегородской губернии. С городами в этой реальности творилась редкая чехарда, ни одного знакомого названия на карте губернии я не нашел. Нарышкин уютно устроился на пересечении рек Алатырь и Мадаевка, стало быть это — разросшаяся на север и цивилизовавшаяся деревня Мадаево. Вспомнил такие подробности я только потому, что за много лет до смерти путешествовал в тех краях по служебной надобности. Мне кажется, я даже помню этот крохотный поселок в степи, помню красивые фиолетовые цветочки в жухлой траве.

Гречин, как я уже упоминал, находился северо-западнее, опирался на реку с гордым названием Греча. Пораскинув мозгами, я решил, что в моей реальности это был Арзамас на реке Теша. Искать другие аналогии с моим миром было бессмысленно. Гречин, который я узнал, ничем на Арзамас не походил.

Всю неделю в этой реальности я мотался как челнок по трассе Нарышкин-Гречин, и вдоль нее красовались густые хвойные леса. Но вполне возможно, если на пару десятков километров отъехать на восток, найдутся и луга, и степи, которым и положено царствовать в Поволжье.

Виталий Сергеевич Вержицкий начинал свой путь в другом Новгороде, что гораздо севернее. Получив в наследство титул и землю, барон задался целью подчинить себе для начала родной Череповецкий уезд. Сперва он просто мучил соседей беспочвенными исками, а выиграв каким-то чудом пару дел и слегка обогатившись, создал небольшую ЧВК, с помощью которой переключился на рейдерские захваты.

Вся эта воинственная суета не понравилась Череповецкому Предводителю дворянства, который пожаловался губернатору, и они охладили бы пыл бравого барона, но, на его счастье, объявился Акаи Гестио.

Несмотря на очевидную благодарность к этому существу, о Госте барон вспоминал с содроганием. Самого Гестио барон ни разу не видел. У него создалось ощущение, что никто его не видел, но все о нем знали.

Уездный судья, тот самый, продажный, за долю в прибыли поддержавший барона в нескольких тяжбах, предложил барону служить этому достойному человеку. Вержицкий согласился, и с тех пор его жизнь расцвела.

Барону настолько развязали руки, что губернатор лично одобрил дуэль Вержицкого с Предводителем дворянства, исход которой очевиден: барон сидит передо мной живой и здоровый, а Предводитель отдыхает в семейном склепе.

Череповец уже полностью принадлежал барону, но зеленый свет на захват всей Новгородской губернии Вержицкий не получил. Вместо этого тот же судья, звали которого Патрикеев Владимир Степанович, познакомил барона с его полным тезкой Коробковым, управляющим хорошо мне известными «Красными овечками». Вержицкому поставили задачу взять под свое влияние Нижегородскую губернию, начать следовало с города Гречина, который и так был более чем полностью под властью Красного Гостя. Беда была в том, что ни Коробков, ни смотрящий Гвоздь, принадлежавшие Акаи Гестио душой и телом, не имели веса в дворянской среде. Вержицкий должен был исправить ситуацию, что и начал делать своими любимыми методами.

На мой вопрос, где сейчас шляется босс Овечек, барон поклялся, что знать не знает, ведать не ведает, и я ему поверил. Коробков почуял жареное и затаился. Интересно, сочтет ли Гестио эти пряталки дезертирством? Вержицкий, когда я озвучил эту мысль, побелел и затрясся.

— Ты хоть понимаешь, щенок, что Акаи Гестио на тебя наступит, раздавит и в оставшееся пятно даже и не плюнет!

— И Петрова раздавит?

— Петров твой не существует, сегодня он Нарышкин на уши ставит, а завтра исчезнет, будто его и не было. Думаешь, я об инвейдеях не слышал? Да все о них знают. Гость такой же. Он везде, но его нигде нет. Только его слуги, куда ни плюнь. Петров исчезнет, а ты останешься один в поместье, отстроенном на мои деньги, если еще успеешь домик отгрохать. И Гость к тебе придет, а ты молись, чтобы Петров не побрезговал за тебя отомстить когда-нибудь потом. Если не забудет. Если не договорится.

Сама собой на моем лице возник хищный оскал.

— Он один раз уже убивал меня. Теперь моя очередь!

— Дурак! Он просто доведет дело до конца и не вспотеет!

— Может все же вспотеет? — меня пробило на смех.

— Ну же, парень! Сделай то, что тебе поручено. Проведи меня в осколок Васнецовых. Клянусь, мы заработаем больше, чем ты от меня сегодня оторвал, в разы, в сотни раз! Всех купим и продадим!

— А вы, любезнейший Виталий Сергеевич, зачем мне в этой схеме нужны? — спросил я ласково.

Вержицкий одарил меня специальным взглядом «Эх, щеночек, щеночек…»

— Я знаю, что там находится и кому это продать. И я помирю тебя с Гостем. А значит, может быть, ты проживешь достаточно, чтобы эти деньги потратить.

Я в глубине души боялся, что все уже в курсе, что Васнецов и Петров — один и тот человек. Или нелюдь, не будем придираться к терминам. Но барон говорил со мной как с недорослем, которому просто случайно повезло взять верх, а не как с беспощадным монстром-убийцей.

Дальнейший допрос не привел в общем-то ни к чему. С остальной агентурой барон не был знаком лично, хотя и общался через соцсети, как все террористы и в нашем мире научились делать.

В полиции он сталкивался с двумя персонажами, условным мужчиной и условной женщиной. Условными именно потому, что барон видел только буквы и ник с аватаркой в соцсети, даже ему, далекому от виртуальной жизни, было ясно, что за буквами мог стоять кто угодно, включая дрессированную нейросеть.

Я и так уже понял, что в полиции есть крот, причем на самом верху по нарышкинским масштабам. Кто-то же сдал Гвоздю мента Сашку, и не в первый раз.

Главный вопрос, кроме личности Акаи Гестио, конечно, звучал как «что понадобилось Гостю кровь из носу в Нарышкине». Вержицкий подтвердил то, о чем я и сам догадался: в Нижегородской губернии наблюдалось рекордное количество выходов в осколки миров. Один из них находился в имении Васнецовых, но его «мой папаша» запечатал какой-то хитрой и явно нездешней технологией, что навевало на мысли о сюрпризах другого мира. Второй располагался в доме княгини Дятловой.

Меня разобрал смех, чертову дюжину других «кроличьих нор», открытых мной походя, всесильный Акаи Гестио даже и не заметил.

Расспросить бы барона подробнее, но я не хотел его похищать для вдумчивого неторопливого дознания. Задерживаться более необходимого в доме, полном трупов, я не собирался. Я задумался на мгновение, стоит ли оставлять жизнь такой сволочи. Ликвор считал его своей законной добычей, но я напомнил ему, что я не вампир, а человек, и слово свое держу. Вержицкий подписал бумаги и ответил на мои вопросы, а значит свою часть сделки выполнил. Значит, пусть катится на все четыре стороны. Я напомнил барону, что не желаю его видеть. Посоветовал не искушать судьбу, разоряя теперь уже мой дом. Виталий Сергеевич обещал вести себя хорошо, так что я очень быстро и безболезненно барона вырубил.

После этого я, не торопясь, проделал уже привычный ритуал: собрал оружие гвардейцев, загрузив эту кучу металлолома в багажник джипа охраны. Светало. Я написал Маузеру о новой партии всякого трофейного барахла. Оружейник поворчал о невоспитанной молодежи, которая не в состоянии отличить рабочее время от личного, но закончил тираду предложением отправляться, не медля ни минуты, в его уютный магазинчик.

— Вы решили вопрос с безналом? — приветствовал меня Николай Генрихович вместо «здрасте». — Я должен вам слишком много, чтобы оперативно подготовить такую сумму наличными. Кроме того, безналичный расчет выгоднее нам обоим, я беру комиссию за нал.

— Решил, — я протянул оружейнику реквизиты.

— Сейчас у меня на балансе, считая сегодняшнее поступление, три автомобиля. Желаете от них избавиться?

— Есть какие-то варианты? Сжигать их было бы расточительно.

— Какие ужасы вы говорите! Вы могли бы забрать одну из них себе. После необходимого переоформления, конечно же, но я буду регистрировать все машины для последующей продажи. Не волнуйтесь, проверку новые документы пройдут без проблем, если, конечно, имперская безопасность не возьмется за дело, но это уже откровенный форс-мажор.

— Давайте выберем, какая из трех выглядит лучше.

— Я бы рекомендовал этот Эдельвейс, австрийский внедорожник. Технически не хуже Баварцев, но салон поинтереснее. Да и загажен меньше. Химчистку уже провели. Сейчас машина числится за одним виртуальным автосалоном, и вы можете выкупить ее с вашего нового счета, что делает вас добросовестным покупателем, если вдруг что, хотя никакого «вдруг» не предвидится. Цена, разумеется, для своих, с крохотной наценкой за хлопоты к той сумме, что я вам за нее же и выплатил.

У меня в кармане завибрировал смартфон. Я попросил Маузера начать оформление, а сам, глянув на экран и убедившись, что звонит не какой-нибудь неведомый спамер, а Соня, откликнулся.

— Ты далеко от нашего красавчика Штайра? — спросила девушка.

— Кого?

— Маузера! Я тебе уже сообщала, как любимого оружейника зовут! Штайр, человек и пистолет. Но не в этой вселенной. Кстати, прикольно, штайров и прочих глоков здесь нет, а маузер есть.

— Забавное совпадение! Я как раз у него в гостях.

— Перфект, май лорд. Я сейчас приду, у меня есть сюрприз для вас обоих.

Первым делом, ворвавшись в магазин, Соня торжественно вручила Маузеру подозрительный тубус, из которого Штайр, а теперь я запомнил, как этого господина зовут на самом деле, достал четыре паучьих шамшира. Обычно спокойный как удав немец впал в экстаз, зрелище, достойное кисти художника! В его голосе прорезался незаметный до этого момента акцент.

— Уровень нашей дружбы заметно повысился! — Маузер еле удержался, чтобы не прижать меня к своей огромной груди. — Еще пара таких экспонатов, и я приглашу вас в музей!

Мой сюрприз ждал меня в Сониной машине. Я уже начал разбираться в местных марках. Вместо привычной аббревиатуры БМВ существовала марка «Баварец». И да, все названия, что можно было перевести, звучали в русской версии. И так поступали во многих странах. Немецкий Bayerisch в США превращался в Bavarian, а у нас в Баварца (хотя чище было бы «Баварский», но вряд ли прилагательное годится для названия марки).

Соня ездила как раз на Баварце, на седане, близком по классу к пятерке БМВ. Я же покатаюсь на австрийце. С этим, кстати, возникла проблема. У Алексея Петрова не было документов, только репутация. Маузер в свою очередь не знал Васнецова. И не должен был знать! Хотя, Треплов мою рожу уже срисовал.

После не долгих, но мучительных раздумий я решил повеселиться. Передал оружейнику паспортные данные Вержицкого, попросив оформить покупку на его имя. Будет забавно светить баронову машину на местах различных страшных преступлений.

Но факт: Петрову нужны «личности прикрытия», включая документы и счета в банках. Я не хочу, чтобы охотник Петров и мелкопоместный дворянчик Васнецов слились воедино. Хотя бравый САБовец Артем Давыдович меня раскусил, но Вержицкий верит, что я просто каким-то образом подружился с Охотником. Маузер про Васнецова вообще не в курсе, но карта с того счета ведет к Добродецкому, а в итоге к Андрею. Короче говоря, Охотнику нужны новые личности.

Пока же будет весело, если в местах, где я соберусь проводить операции, будет мелькать автомобиль, принадлежащий барону. Детская шалость, конечно, но почему бы не развлечься за счет неприятного человека. Особую радость доставляла мысль, что Эдельвейс ранее и впрямь принадлежал Вержицкому.

Как я уже говорил, дорожной полиции в этой реальности не было, да и обычная полиция не посмеет задерживать машину аристократа без очень веских причин, например, аварии с жертвами или террористического акта, которым, впрочем, занимаются другие службы.

Маузеру же было наплевать на мои мучения, он походя отдал распоряжения относительно моей новой машины, а сам же возился с клинками, баюкал шамширы, как малых детей, и был абсолютно счастлив.

Тем временем Петрову позвонил его друг Цитрамон. Мне кажется, если спасаешь человеку жизнь больше одного раза, вас что-то очень крепко связывает. И если Васнецову до криминального авторитета дела не было, то охотник вынуждено с ним считался.

Повод для звонка дворянина Васнецова очень рассмешил, хотя охотник Петров изображал недоумение. К Треплову обратился барон Вержицкий с просьбой устроить встречу с неким Алексеем Петровым, про которого Цитрамон не мог не знать. Весь город про Петрова судачит, так что и смотрящий обязан быть в курсе.

Барон клялся, что никаких проблем Петрову доставлять не намерен, самого же Треплова барон вознаградит, в долгу не останется.

— Виктор Семеныч, — ответил я смотрящему, — мы же оба с вами понимаем, что никакого страшного Петрова на самом деле не существует. Это все городские легенды. Советую так господину Вержицкому и ответить. Хотя конечно можно сформулировать и по-другому: никакой темы для разговора с бароном у Петрова нет и быть не может.

— Ну и правильно, — усмехнулся Треплов, — знаю я этого барона, мутный тип, сядешь с таким за стол в смокинге, встанешь в трусах, и то если повезет.

— Вы же помните, Виктор Семеныч, что в гостях у вашего, гхм, коллеги вы оказались по просьбе именно этого барона?

— Я помню, — подтвердил смотрящий зловеще.

— Тогда возможно вам будет интересно узнать, что барон сворачивает свою деятельность в вашем городе и в Нижегородской губернии в целом.

— Так надо же попрощаться с таким уважаемым человеком, — слишком серьезно ответил Треплов.

— Вам виднее, но у меня в связи с этим просьба.

— Слушаю, Алексей.

— Дом, в котором сейчас живет барон, больше ему не принадлежит. Напротив, он остается одному хорошему человеку, хотелось бы избежать досадных случайностей именно с этим имуществом.

— Их не будет, обещаю.

— И пусть барон как можно быстрее покинет нашу губернию. Когда у таких людей появляется свободное время, они начинают творить глупости.

Цитрамон пообещал, что барон испарится как утренний туман с первыми лучами солнца.

Тем временем подогнали мою новую машину, я завершил расчеты с Маузером, и мы отправились к себе на дачу, где нас ждали Оля и Степанида Дмитриевна, которая разохалась, что мы день и ночь в делах, так запросто себя извести можно. Надо ли говорить, что нам накрыли роскошный завтрак.

Оля, накидавшись по-быстрому блинчиками, чем заработала внушение от бабушки Степы, начала ерзать, выжидая, пока я наконец наемся. Решив не мучить ребенка понапрасну, я завел с ней разговор и был утащен за компьютер. Дитятко шутя разобралось с переданной бумажкой, и теперь мы имели прямой и почти законный доступ к базе данных полиции, а прежде всего к сводке происшествий, на которые поступал вызов.

Срочных дел у меня не было, и вообще я заслужил выходной. Поэтому я засел за эту базу, глядя, смогу ли я выцепить взглядом интересную добычу. Нашел что-то я очень быстро, хотя прибыли эта история не обещала.

Жертвой был молодой парень по имени Георгий. Причина смерти — потеря крови. Фото прилагается.

Я, ни слова не говоря, сорвался с места и покатил в больницу, где должен был отходить от приключений мент Сашка. Заехал на станцию, купил на рынке апельсинов. Традиция, чего вы хотите.

Машину бросил на многоярусной платной парковке за два квартала. Из паркинга вышел Арчи-Клиз, больного навестил уже Андрей Васнецов. Главное — найти мертвую зону у многочисленных камер, но и мы не на Манхеттене обитаем.

Я ожидал, что после стольких приключений палату будут охранять, но людей для защиты своего у полиции не нашлось. Так что я просто вошел и бухнул пакет с фруктами на тумбочку.

— Давно не виделись, — поморщился больной.

— Вижу, ты меня помнишь! — обрадовался я.

— Тебя забудешь! Ты и жопа случаетесь вместе.

— Я ждал большей радости от человека, шкуру которого я спас уже три раза.

— Сейчас будет четвертый? Что случится на этот раз? Потолок рухнет? Больница провалится в тартарары?

— Лично я ничего настолько интересного не планирую. Хотел убедиться, что ты жив.

— И взыскать должок?

— Не без того.

— Как сам-то? Документы выправил?

— Да, все в порядке.

— Я видел, что тебя сняли с крючка. И ты, у нас, оказывается, аристо! Ладно, хватит расшаркиваний, твое благородие, чего хотел?

— Все просто: мне нужно дело некоего Георгия, которого убили на станции Луговая.