Происхождение христианства в свете рукописей Мёртвого моря

Глава VIII. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ КУМРАНСКОЙ СЕКТЫ

Интересным представляется вопрос об отношении членов кумранской общины к содержанию ветхозаветных произведений. Не подлежит сомнению, что многие идеи и взгляды кумранских сектантов были заимствованы из Ветхого завета. В представле­нии кумранитов мудрость заключается в знании закона, которое достигается посредством скрупулезного его изучения. У членов кумранской общины пользовались авторитетом и признавались священными книги, включенные впоследствии в ветхозаветный канон. В пещерах Иудейской пустыни найдены фрагменты почти всех канонических книг. В Благодарственных гимнах приводятся цитаты из всех трех частей ветхозаветного канона: Торы, Проро­ков и Писаний. В кумранской литературе большое место занима­ют комментарии к библейским текстам. В этих комментариях биб­лейский материал связывается с историей сектантов, с их рели­гиозными представлениями, мессианскими надеждами и эсхато­логическими чаяниями. Толкование библейских текстов пред­ставлялось кумранитам очень важным, потому что изучение Торы считалось ими существенным условием для подготовки праведников к приходу мессии.

От лица, вступавшего в кумранскую общину, требовалось, чтобы он в присутствии всех ее членов торжественно поклялся всей душой и сердцем соблюдать закон Моисея. Каждый сек­тант был обязан утром и вечером произносить слова этого зако­на. В любом месте, где собиралось десять кумранитов, один из них днем и ночью изучал Тору. Согласно Дамасскому доку­менту, подлежал изгнанию из лагеря тот, кто нарушал законы Моисея. В Комментарии к Аввакуму «исполнителями закона» называются члены общины, сохранившие верность «праведному учителю». Призывы кумранской общины к строгому соблюде­нию закона Моисея не означают, что она целиком и полностью признавала догмы и обряды официального иудаизма. Кумраниты объясняли и истолковывали этот закон в соответствии со своим образом жизни, со своими религиозными представлениями и ве­рованиями.

В основе идеологических воззрений кумранской общины лежало учение о дуализме. Кумраниты не были первыми созда­телями этого учения. Оно было широко распространено среди различных народов древнего мира. Согласно учению о дуализме, в мире изначально существуют две обособленные субстанции, два друг друга отрицающие начала — духовйое и материальное. Они находятся между собою в постоянной и непримиримой борьбе, которая должна завершиться победой духовного начала. На про­тяжении веков дуализм приобретал различные формы и оттенки в зависимости от развития и видоизменения тех религиозных и идеалистических философских систем, с которыми он был тес­но связан.

Дуализм восходит к религиозно-космологическим построе­ниям древневосточных народов. Впервые он наиболее полно про­явил себя в зороастризме, в религии древних иранцев. Согласно верованиям последователей этой религии, существует высший бог Ахура-Мазда (Ормузд). Он является творцом неба и земли, олицетворением света, источником правды, добрых мыслей и дел. Властелином смерти и мрака, вдохновителем зла и вредных сил природы является Анхра-Майнью (Ариман). Между этими двумя противоположными началами происходит вечная борьба. Она завершится полным уничтожением всех злых духов и уста­новлением безраздельного господства Ормузда над миром.

В древней Греции дуализм принял ярко выраженную форму в идеалистической философии Платона. Греческий мыслитель считал, что душа человека во всем противоположна его телу. Резко противопоставляя их друг другу, Платон утверждал, что смертное тело есть темница для нематериальной и бессмертной души.

Дуалистические идеи занимают большое место в иудейской апокалиптической литературе. В ней неоднократно свет противо­поставляется тьме, а «мир будущий» — «миру нынешнему». Если существующий мир находится под властью сатаны и подлежит уничтожению, то будущий мир окажется под властью бога и будет вечно существовать. В соответствии с такими верова­ниями авторы апокалиптических произведений делят историю мира на два больших периода, существующий эон и новый эон, причем они резко противопоставляют один эон другому.

Большую роль дуализм играл и в гностицизме. Основатели и представители различных гностических течений утверждали, что в мире происходит непримиримая борьба между двумя враж­дебными началами. К первому началу относятся свет, дух и жизнь, а ко второму — тьма, материя и смерть. Гностики резко противопоставляли душу телу. Они считали, что душа является носителем света и добра, тело же есть источник греха и зла.

Надо полагать, что при создании своего учения о дуализме кумраниты использовали отдельные элементы более ранних дуали­стических концепций.

Члены кумранской общины были убеждены в том, что мир разделен на два царства: царство света и добра, с одной сторо­ны, и царство тьмы и зла, с другой. Власть над первым лагерем находится в руке «начальника света», а власть над вторым -— в руке «ангела тьмы». Между двумя враждебными лагерями происходит ожесточенная борьба, которая в «конце дней» за­вершится полным уничтожением злых сил. Кумраниты счита­ли, что только они относятся к «сынам света». Остальные же люди причислялись ими к «сынам тьмы». Автор Устава общи­ны пугает страшными наказаниями всех, кто следует велениям духа Кривды.

Как утверждают многие ученые, идея кумранитов о проти­воположности света и тьмы, правды и заблуждения восходит к зороастризму. Эти утверждения являются вполне обосно­ванными. Кумранский дуализм весьма близок к персидскому. Следует, однако, не забывать, что дуалистические концепции кумранитов и персов далеко не во всем совпадали. На это обстоя­тельство обратил внимание И. Д. Амусин. В своей книге «Ру­кописи Мертвого моря» он с полным основанием пишет: «Согласно учению персов, царства света и тьмы, добра и зла не только автономны, но и созданы различными богами. Этот после­довательный дуализм может быть назван абсолютным. Дуализм же кумранской общины можно охарактеризовать как дуализм относительный, поскольку он предполагает единого бога в ка­честве творца и создателя как царства тьмы и зла, так и царст­ва света и добра».

В идеологии кумранитов большое место занимало учение о предопределении. Согласно их представлениям, в мире все про­исходит в соответствии с предначертаниями бога. Уже со дн$т рождения человека определена богом его судьба. Однако это не означает, что люди полностью лишены возможности свобод­но проявлять свою волю. Так, например, в Уставе общины при­соединение человека к кумранской секте и выполнение всех ее предписаний рассматривается как результат добровольно и сво­бодно принятого им решения. Предусмотренные Уставом нака­зания кумранитов за нарушение дисциплины и порядка общины имеют смысл только в том случае, если допустить, что пол­ностью не исключалось свободное проявление их воли. Учение о предопределении не мешало членам кумранской общины ве­рить в вознаграждение и наказание богом людей. Они были убеждены в том, что грешники будут наказаны за то, что они отделились от божьего союза. Как видим, кумраниты считали, что индивидуальную ответственность человека за грехи можно сочетать с всеобщей обусловленностью его действий. Это гово­рит о непоследовательности и противоречивости учения кумранской общины по вопросу о предопределении.

Вера кумранитов в предопределенность всех поступков лю­дей означала их отход от библейской теологии. Дело в том, что авторы ветхозаветных произведений допускают свободное про­явление воли человека, признают его возможность выбирать между путями жизни и путями смерти, между добром и злом, благословением и проклятием. Если в ветхозаветной канониче­ской литературе идея предопределения отсутствует, то в апо­калиптической она ясно выступает наружу. Это свидетельствует о том, что среди иудейского населения Палестины учение о пред­определении получило распространение не ранее II в. до н. э.

По рассматриваемому вопросу представляют интерес сооб­щения Иосифа Флавия. Характеризуя мировоззрение саддукеев, фарисеев и ессеев, он утверждает, что саддукеи полностью от­вергали учение о предопределении, считая его абсолютно несо­стоятельным. Они полагали, что человек не лишен возможности по своему собственному усмотрению сделать выбор между доб­ром и злом. Наоборот, ессеи были убеждены в том, что все поступки человека заранее предопределены богом. Что касает­ся фарисеев, то высказывания Иосифа Флавия относительно их взглядов по данному вопросу не отличаются достаточной ясностью и определенностью. В одном месте «Иудейских древ­ностей» (XIII, 5, 9) написано: «Фарисеи утверждают, что кое-что, хотя далеко и не все, совершается по предопределению, иное же само по себе может произойти». В другом месте этого произведения (XVIII, 1, 3) можно прочесть следующие строки: «По мнению фарисеев, все совершающееся происходит под влия­нием судьбы. Впрочем, они нисколько не отнимают у человека свободы его воли, но признают, что по предначертанию бога происходит смешение его желания с желанием человека, идти ли ему по пути добродетели или злобы». Наконец, в «Иудейской войне» (II, 8, 14) автор пишет: «Фарисеи ставят все в зави­симость от бога и судьбы и учат, что хотя человеку представ­лена свобода выбора между честными и бесчестными поступка­ми, но что и в этом участвует предопределение судьбы».

Анализ вышеприведенных цитат приводит к выводу, что представления фарисеев о сущности и характере предопределе­ния были туманными и неопределенными. Не подлежит, однако, сомнению, что по этому вопросу фарисеи занимали срединную позицию между саддукеями (индетерминистами) и ессеями (де­терминистами). Надо полагать, что во времена Иосифа Флавия учение о предопределении было предметом оживленных споров между различными религиозными группировками Иудеи.

В тесной связи с учением о дуализме и предопределении находилась вера кумранитов в то, что они являются избран­ным последним остатком Израиля. В Дамасском документе крат­ко сформулировано учение об этом избранном остатке. В нем рассказывается о том, что еще библейские патриархи Авраам, Исаак и Иаков навеки заключили союз с богом. После смерти Иакова большинство народа склонилось к совершению грехов и только маленький его остаток противостоял искушениям. По­этому бог заключил новый союз с избранным остатком. Автор Дамасского документа осуждает людей, отклоняющих новый союз. В этом документе проводится мысль о том, что бог в тече­ние веков проявлял милость по отношению к избранному остат­ку Израиля.

О том, что кумраниты считали себя избранниками бога, можно заключить также на основе данных и других кумранских рукописей. В одном месте Устава общины кумраниты назы­ваются «добровольными избранниками», а в другом — «избран­никами этого времени». Согласно Уставу, бог навеки заклю­чил союз с «сынами человеческими». Автор Комментария к Аввакуму полагает, что обновленный союз между богом и из­бранным остатком Израиля вступил в действие. Он упрекает тех людей, которые не верят в этот союз. В Военном трактате высказывается уверенность в том, что бог всегда окажет помощь этому избранному остатку.

В кумранских свитках подчеркивается греховность человека. Так, в Благодарственных гимнах говорится, что человек с детст­ва погружён в грехи. Автор этого произведения противопо­ставляет всеобщей греховности людей праведность небольшого круга избранных. В Гимнах делается большее ударение на индивидуальное избрание богом отдельных членов общины, чем на избрание общины в целом. Это в значительной степени объ­ясняется тем, что в этом сочинении уделяется большое внимание судьбе отдельных людей.

В кумранских текстах проводится мысль о том, что нечес­тивцы и грешники не будут иметь никакого остатка, который пережил бы твердо установленное время наказаний и испытаний, предопределенных богом. В Уставе общины говорится о том, что все сыны Кривды будут истреблены без остатка и без спасения для них. Такую же участь предсказывает им и Дамасский документ.

Хотя кумранская община считала себя только остатком Израиля и строго обособлялась от остальных иудеев, она рас­сматривала себя в качестве истинного наследника «избранного народа». Тот, кто не принадлежит к остатку, не может считать себя израильтянином. При чтении кумранских текстов создает­ся впечатление, что они были обращены ко всем иудеям. Свою собственную доктрину кумранские сектанты считали истинным учением бога, единственной интерпретацией миссии Моисея и пророков. Поскольку в эсхатологическом отношении избранный остаток отождествлял себя со всем Израилем, то не должно вызвать удивления, что в первых строках Устава конгрегации читаем следующее: «И вот устав для всего общества Израиля в последние дни».

Концепция «избранничества» появилась в иудейской рели­гиозной литературе задолго до написания рукописей Мертвого моря. Однако кумранская концепция «избранничества» во мно­гом отличается от той, которая содержится в книгах Ветхого завета. Если официальный иудаизм провозглашал принцип избранности всего еврейского народа, то кумранская община счи­тала «избранниками» лишь ее членов. Тем самым во главу угла она ставила не этническое начало, а моральное. В представлении кумранитов «избранником бога» мог стать только тот, кто вел образ жизни в соответствии с моральными принципами и норма­ми, изложенными в Уставе общины.

Одним из наиболее важных элементов идеологии кумранитов является мессианизм. Из Устава общины вытекает, что кумраниты ждали прихода трех мессианских лиц: одного пророка и двух мессий (из Аарона и Израиля). О двух мессиях идет речь и в некоторых других кумранских документах.

Идею прихода мессианского пророка можно обнаружить уже в Ветхом завете. Во Второзаконии провозглашается приход но­вого пророка, такого, как Моисей. В книге Малахии говорится о том, что бог пошлет к праведникам пророка Илию. Об ожи­дании мессианского пророка речь идет также в Первой Маккавейской книге. Анализ этой книги приводит к выводу, что в ожидаемом пророке иудеи усматривали компетентного толко­вателя законов Моисея, т. е. религиозного законодательства. В более широком смысле этого пророка считали «предтечей», предшественником мессии.

Согласно верованиям древних евреев, перед приходом мессии на землю туда явится особый небесный вестник, который своими призывами к раскаянию и нравственному совершенствованию, к избавлению от грехов и дурных помыслов подготовит народ к приему спасителя. Сложилась вера, что таким предтечей будет сказочный ветхозаветный пророк Илия. При широком распро­странении таких верований не удивительно, что кумранские сек­танты ждали прихода мессианского пророка.

Основу для учения о двух мессиях кумраниты могли найти в Ветхом завете и в апокрифической литературе. В одной из книг Пятикнижия содержится изречение мифического пророка Валаама: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израи­ля». В другом ветхозаветном произведении написано: «Не отойдет скипетр от Иуды». В представлении кумранитов звезда служила символом мессии из священнического рода Аарона, а жезл (что может означать также скипетр)—символом свет­ского мессии из рода Давида, т. е. мессии из дома Иуды. Пред­ставление о двух мессиях содержится и в Заветах двенадцати патриархов. Здесь имя Левия, одного из мифических родона­чальников еврейского народа, служит обозначением мессии из рода Аарона (священнического мессии), а имя Иуды указывает на мирского мессию из рода Давида.

По мнению Ливера, во время правления династии Хасмонеев среди иудеев господствовала вера в приход мессии из рода Да­вида. Лишь среди уединенных сектантов возникло учение о двух мессиях.

В представлении кумранитов мессия из рода Давида высту­пает в роли борющегося, сражающегося мессии. Не случайно, в Уставе конгрегации мессия находится в окружении «глав тысяч Израиля». Он является руководителем войска общины, так как священники не допускаются к участию в сражениях, чтобы они не загрязнились в результате соприкосновения с трупами. Согласно Военному трактату, на щите князя сперва стоит имя Израиля и лишь затем имена Левия и Аарона. Точно так же на большом знамени в «голове всего народа» сперва стоит имя Израиля и лишь затем имя Аарона. Если в военных делах на первом месте стоит мирской мессия, князь всей общины, то рели­гиозные дела находятся в руках священнического мессии.

В связи с мессианскими чаяниями кумранитов вызывает большой интерес образ «праведного учителя», занимающий большое место в некоторых рукописях Мертвого моря. «Учитель» выступает как центральная фигура в Комментарии к Авваку­му, о нем говорится также в Дамасском документе, в Коммен­тарии к Михею и в Комментарии к 37-му псалму. Некото­рые исследователи справедливо обратили внимание на тот факт, что о «праведном учителе» нет прямых упоминаний в таких важных памятниках кумранской общины, как Устав, Военный трактат и Благодарственные гимны.

Сведения о «праведном учителе», содержащиеся в названных выше комментариях и в Дамасском документе, не отличаются конкретностью и определенностью. В этих документах отсутст­вуют прямые указания о времени жизни «учителя», не упоминается даже его имя. Это привело к тому, что некоторые ученые вообще стали сомневаться в реальном существовании «правед­ного учителя». Так, например, А. П. Каждая высказал предпо­ложение, что «учитель» — это мифологический образ, сложив­шийся в среде ессеев. По мнению других исследователей, «праведный учитель» существовал в действительности, он, следо­вательно, никак не является плодом воображения. Ученые, придерживающиеся такой точки зрения, пытаются отождествить «учителя» с кем-либо из известных исторических персонажей. Некоторые исследователи полагают, что для авторов кумранских текстов «праведный учитель» — это не название отдельного конкретного лица, а термин, служащий обозначением руководи­теля общины.

По вопросу об историчности «учителя» представляют боль­шой интерес высказывания профессора А. Донини. Итальянский ученый считает, что в лице «праведного учителя» мы имеем дело с реальным историческим лицом, деятельность которого относится к периоду правления Йоханана Гиркана и Александра Янная. Когда «праведный учитель» умер, то через несколько десятилетий он стал достоянием легенды. Имя «учителя» пере­стало интересовать его последователей.

Перейдем к рассмотрению тех кумранских текстов, в которых говорится о «праведном учителе». По данным этих текстов, он вырисовывается как руководитель, а возможно, и как осно­ватель Нового союза. В представлении кумранитов «праведный учитель» является «избранником божиим», провозвестником близкого наступления конца мира, он наделен даром предска­зывать будущее. Его учение получено из уст бога, оно является откровением, раскрывающим все тайны слов пророков, божьих рабов. Эти тайны носят в первую очередь эсхатологический характер. Задачей «праведного учителя» является вести оста­ток Израиля «по пути его сердца», обучать закону тех, кто хочет присоединиться к избранникам бога.

«Праведный учитель» и вся секта в целом подвергаются преследованиям со стороны «нечестивого жреца». Последний занимает свою должность в соответствии с законом, но вскоре становится гордым, делается безбожником, не выполняет пред­писаний закона во имя личной выгоды и наживы, накапливает богатства насилиями и грабежами. Он захватывает богатства народов, а также грабит имущество бедных в Иудее. «Нечести­вый жрец» совершает различные мерзости, пьянствует, вино­вен даже в осквернении Иерусалимского храма. Многие иссле­дователи отождествляют «нечестивого жреца» с первосвященни­ком Иерусалимского храма.

По-видимому, причиной гонений на «праведного учителя» явилось проповедуемое им учение. Такой вывод можно как будто заключить на основе одного не вполне ясного места из Комментария к Аввакуму (II, 1—3). Преследования «праведного учи­теля» и его приверженцев достигают своего высшего пункта во время празднования «дня очищения», когда «нечестивый жрец» является к ним с целью их истребления. Для членов общины этот день был самым большим праздником, но для «нечестивого жреца» считался обычным будничным днем, так как кумраниты и остальные евреи придерживались двух различных календарей.

В Комментарии к Аввакуму в качестве отрицательной фи­гуры изображен также «человек лжи». Подобно «нечестивому жрецу», он выступает как противник и преследователь «пра­ведного учителя». Комментатор упоминает также «проповед­ника лжи». Трудно сказать, идет ли речь о новой личности, или же его можно отождествлять либо с «человеком лжи», либо с «нечестивым жрецом». «Проповеднику лжи» приписывается проведение каких-то строительных работ. Опять-таки неясно, имело ли в действительности место строительство, или же в дан­ном случае комментатором подразумеваются лишь символиче­ские понятия. Наряду с упомянутыми лицами в Комментарии к Аввакуму фигурируют еще «последние священники Иеруса­лима».

Касаясь преследований «праведного учителя» со стороны «человека лжи», комментатор порицает некую вероотступниче­скую группу, которую он именует «домом Авесалома». Основой для порицания служит то, что вопреки ожиданиям членов кумранской общины она не поддержала «праведного учителя» в час его страдания. Одно место из книги Аввакума (1, 13) цити­руется в Комментарии к Аввакуму с небольшим отклонением от библейского текста следующим образом: «Зачем Вы смотрите на злодеев, и ты безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его». К этому комментатор добавляет: «Имеются в виду дом Авесалома и его советники, которые мол­чали, когда наказывали «праведного учителя», и не помогали ему против «человека лжи», отвергавшего закон перед лицом всего общества».

Ряд исследователей полагает, что «праведный учитель» был убит по приказанию «нечестивого жреца». Такое утверждение нельзя признать обоснованным. В найденных свитках ничего не говорится о насильственной или мученической смерти «правед­ного учителя». В Комментарии к Аввакуму по существу идет лишь речь о его преследовании, возможно, с целью убийства. На основе двух мест Дамасского документа напрашивается вы­вод о том, что «праведный учитель» исчез либо подвергся изгна­нию. Несмотря на его исчезновение, кумраниты верили, что он в конце концов еще раз придет.

Среди ученых развернулись оживленные споры по вопросу о вере кумранитов в воскресение «праведного учителя». Одни из них утверждают, что кумраниты ожидали воскресения умершего учителя. Другие считают, что такое утверждение лишено вся­кого основания. Споры между исследователями по данному вопросу в значительной мере вызваны их расхождениями в по­нимании и интерпретации одного места из Дамасского документа (VI, 10—11).

С вопросом об ожидании второго пришествия «праведного учителя» непосредственно связан и другой вопрос: верили ли вообще кумранские сектанты в телесное воскресение мертвых. Одни ученые отвечают на этот вопрос отрицательно, другие — положительно. Сторонники первой точки зрения утверждают, что в рукописях Мертвого моря ничего не говорится о веровании кумранитов в телесное воскресение. Сторонники второй точки зрения полагают, что в трех местах Благодарственных гимнов (VI, 29—30, 34; XI, 10—13) засвидетельствованы представления кумранитов о воскресении мертвых.

Заслуживает внимания тот факт, что о воскресении мертвых ничего не говорится в других рукописях Мертвого моря. Это несомненно затрудняет решение спорного вопроса. Все же, как нам кажется, предпочтения заслуживает вторая точка зрения. Нет основания игнорировать данные Благодарственных гимнов по данному вопросу. Следует также иметь в виду, что идея воскресения мертвых содержится в книге Даниила, в книге Ено­ха и в некоторых других апокалиптических произведениях. Как выше было отмечено, авторы кумранских текстов заимствовали из апокалиптической литературы много идей и взглядов.

Возникает вопрос: считали ли кумраниты «праведного учи­теля» мессией. Ряд исследователей отрицательно отвечает на этот вопрос. Так, например, Молин утверждает, что кумрани­ты видели в нем не мессию, а пророка, который, по их верова­ниям, должен предшествовать приходу мессии. Наоборот, мно­гие исследователи полагают, что кумранские сектанты считали «праведного учителя» мессией. Нам представляется более правдоподобной вторая точка зрения.

По некоторым данным рукописей Мертвого моря, напраши­вается вывод, что кумраниты видели в «праведном учителе» своего мессию. В Дамасском документе содержится термин «мессия». На основе содержания текста можно допустить, что в данном случае имеется в виду «праведный учитель». Кумра­ниты наделяли его чертами избранничества, приписывали ему способность нести откровение. Мессианская миссия «праведного учителя» вырисовывается более четко под углом зрения эсхато­логических чаяний кумранской общины. Члены этой общины надеялись, что в «конце времени» произойдет война мщения против «сынов тьмы», к которым они причисляли не только грешников из иудеев, но и всех «язычников». Кумраниты верили, что «праведный учитель» после своего вторичного пришествия осуществит суд над всеми народами.

На основе анализа текстов комментариев на книгу пророка Аввакума и на 37-й псалом многие ученые делают обоснованный вывод о том, что «праведный учитель» происходил из священни­ческой фамилии. Такой вывод побудил некоторых исследова­телей утверждать, что в глазах кумранитов «праведный учитель» был ожидаемым мессией из рода Левия (из Аарона). Однако одно важное соображение не позволяет присоединиться к мне­нию этих исследователей. Согласно Дамасскому документу, ка­кой-то промежуток времени отделяет приход мессии из Аарона и Израиля от дня кончины «единственного учителя», т. е. «пра­ведного учителя». Это место едва ли будет понятно, если допустить, что «праведный учитель» и священнический мессия из Аарона являются одним и тем же лицом.

Отдельные ученые считают, что в представлении кумранитов «праведный учитель» был одновременно пророком и мессией из Аарона. Однако против этого мнения говорит одно место из Устава общины, в котором друг за другом перечисляются про­рок и мессии из Аарона и Израиля. Это перечисление трех мессианских лиц дает основание утверждать, что кумраниты не отождествляли пророка ни с одним из обоих мессий.

Для идеологии кумранитов характерны эсхатологические представления и чаяния — ожидание «конца дней» и будущего суда над миром. На протяжении длительного времени своего существования кумранская секта много раз ошибалась относи­тельно осуществления своих эсхатологических мечтаний. Несмот­ря на это, она все тщательнее вырабатывала представления о скором пришествии мессии, о конце времени отступников и о смене старого мира новым.

В рукописях Мертвого моря неоднократно высказывается идея наступления «назначенного», «тайного» времени, когда произойдет последнее решающее сражение между «сынами све­та» и «сынами тьмы». Кумраниты считали себя избранным войском, предназначенным для того, чтобы во время этого сра­жения выступить совместно с ангелами против Велиала и его воинства. В представлении кумранитов осуществление мессиан­ских чаяний произойдет раньше всего в пустыне. В изображе­нии автора Военного трактата, эсхатологическая война начнется, когда «сыны света» возвратятся из «пустыни народов», чтобы устроить лагерь в «пустыне Иерусалима». Кумраниты верили в то, что они останутся в живых после очистительного «божьего суда в конце дней».

Составной частью эсхатологической концепции кумранитов была их вера в наступление конца времени злодеяний. В Уставе общины высказывается уверенность в том, что в «назначенный срок бог навеки уничтожит бытие Кривды». В этом же доку­менте говорится о наказании нечестивцев и «сынов тьмы». Мысль об уничтожении зла и истреблении всех грешников во время мирового суда настойчиво проводится и в других кумран­ских текстах.

Относительно срока наступления «конца дней» и связанного с ним мирового суда авторы кумранских текстов высказываются в крайне туманной и неясной форме. В этих текстах встре­чаются такие неопределенные выражения, как «до назначенного им срока», «до последнего конца», «в назначенный срок», «до срока постановленного суда», «во времена суда», «до времени твоего суда».

Кумраниты придавали большое значение вопросу и продол­жительности «конца времени». Они определяли ее в 40 лет, исходя, по-видимому, из того, что в книге Исход говорится о странствовании евреев в пустыне в течение 40 лет.

Эсхатологические чаяния кумранской общины отражены наи­более полно в Военном трактате. Суть содержания этого произ­ведения сводится к рассказу о войне племен (колен) Левия, Иуды и Вениамина против «войска Велиала», включавшего в свой состав эдомитян, моавитян, аммонитян, филистимлян и киттиев. Первым покровительствуют силы света и справедливости, а вторые получают поддержку со стороны темных и злых сил. Эта война длится 40 лет. Три раза выходят победителями «сыны света», а три раза — «сыны тьмы». Наконец, благодаря вмешательству бога последнее, седьмое, сражение заканчивается полной победой «сынов света».

В Военном трактате ничего не говорится ни о внутренних делах в Иудее, ни о «праведном учителе», ни о «нечестивом жреце». Он посвящен главным образом войне с киттиями. Автор трактата дает детали относительно возраста лиц, допускавших­ся в лагерь «сынов света». От пехотинцев требуется возраст в 25—50 лет, а от всадников — в 30—50 лет. Возраст, тре­буемый для воинов, заимствован, по-видимому, из Библии. По библейским данным, в список воинов вносились все годные для войны лица мужского пола, которым исполнилось 20 лет. Ле­виты же начинали службу в возрасте 25 лет и прекращали ее в 50 лет. Участвовать в войне на стороне «сынов света» не разрешается хромым, слепым, всем, кто имеет телесные недо­статки, а также страдает от телесной нечистоты. Вермэ с пол­ным основанием обращает внимание на то обстоятельство, что телесные и умственные недостатки, мешавшие допущению в ла­герь, были сходны с теми, которые препятствовали священникам исполнять религиозные обряды.

В Военном трактате подробно рассказывается о построении армии, видах оружия, музыкальных трубах, военных знаках, войсковых башнях, способах ведения боя и сигна­лах, подаваемых на каждой стадии сражения. Освещается также роль священников и левитов и описываются обряды, совершаемые после окончания сражения. Наконец, в текст включены молитвы, изречения и речи, произносимые преимуще­ственно первосвященником после победы над врагом.

Автор Военного трактата находился под сильным влиянием традиционных библейских легенд и сказаний. Непосредственно к библейским источникам восходит перечисление народностей, отнесенных к врагам «сынов света». В самом начале свитка гово­рится о том, что «сыны света» должны направить свои удары против эдомитян, моавитян, аммонитян и филистимлян. В книге Исайи также речь идет о борьбе иудеев с этими же на­родностями. Вообще вражда к Аммону и Моаву является характерной для многих книг Ветхого завета. Повествование Военного трактата о войне «сынов света» с «войском Велиала» во многом напоминает рассказ II книги Хроник о войне Иосафа­та с моавитянами и аммонитянами, а также наставления Вто­розакония относительно общих принципов и правил, которых должны придерживаться иудеи во время войны с внешними 144 врагами.

В настоящее время еще не представляется возможным дать окончательный ответ на вопрос: идет ли в Военном трактате речь о реальной войне, или же мы имеем дело с эсхатологиче­ским событием, напоминающим пророческие предсказания в кни­ге Иезекииля или в книге Даниила. По мнению Клаузнера, в трактате идет речь о войне реальной, а не воображаемой. Про­изведение предназначалось для обучения войска боевому строю. Об этом свидетельствуют имеющиеся в нем данные относитель­но построения войска и различных видов оружия, подробности о военных значках и музыкальных трубах, рассказ о молитве первосвященника до начала сражения. Упоминаемые в Воен­ном трактате отряды Эдома, Моава, Аммона и филистимлян не являются отрядами фантастических народов, потому что в неко­торых библейских книгах так именуются народности, проживавшие в соседстве с иудеями.

Мнения о том, что в Военном трактате рассказывается о реальной войне, а не вымышленной, придерживаются и некото­рые другие исследователи. Однако многие ученые считают, что в трактате речь идет об эсхатологическом материале, а не историческом. Они полагают, что в нем описывается фантасти­ческая война добра против зла, которая произойдет в «конце времен». Срединную позицию по этому вопросу занимает Рот. По его мнению, с одной стороны, трактат предназначался для практических целей и включал в себя наставления и указания по вопросам военной тактики. С другой стороны, он носил апо­калиптический характер и включал в себя религиозные предписания, символы и молитвы.

На наш взгляд, ближе к истине те ученые, которые пола­гают, что в Военном трактате рассказывается о войне фанта­стической, а не действительной. На самом деле, при чтении рукописи создается впечатление, что в ней речь идет не о про­шедшей, а о будущей войне, которая к тому же будет иметь место не столько на земле, сколько на небесах, в мировом про­странстве. Текст свитка не дает основания для утверждения, что в нем освещаются подлинные исторические события. Вы­мышленным представляется весь рассказ о сражении «сынов света» против «сынов тьмы». Не внушает доверия тот стро­гий порядок, который господствует во время войны. Все заранее предусмотрено и запланировано, начиная от твердо установлен­ного числа «семь» при метании дротиков и кончая надписями на знаменах и музыкальных трубах. По меткому выражению Барроуса, «доведенный до крайности формализм, когда враг ничего не делает, кроме того, что бежит или падает мертвым, напоминает скорее балет, чем сражение». Таким образом, автором Военного трактата создана лишь какая-то искусствен­ная схема, которую никак нельзя считать описанием войны, имевшей место в реальной действительности.

Имея в виду наставление и поучение читателей, автор Воен­ного трактата стремится облечь эсхатологические видения в форму исторических фактов, но по существу дело сводится у него преимущественно к использованию и обработке библей­ских текстов. Как и в Библии, войне с врагами придается рели­гиозный характер. Принадлежность к общине означает одно­временно вступление в общение с «сынами неба». Воины вы­ступают как часть «небесной армии». Времени спасения и исполнения предначертаний бога предшествует война, сопро­вождавшаяся великими страданиями и горестями. Кстати ска­зать, этой идеей проникнуты все апокалиптические произве­дения.

В одном месте Военного трактата говорится, что священ­ники вступают в ряды сражающихся воинов в сопровождении семи левитов, в руках у которых семь юбилейных труб. Это, по-видимому, заимствовано из книги Иисуса Навина, в кото­рой читаем: «И семь священников пусть несут семь труб юби­лейных пред ковчегом; а в седьмой день обойдите вокруг горо­да семь раз, и священники пусть трубят трубами». Религиоз­ный характер войны, ожидание божеской помощи находит свое выражение в молитвах, произносимых до и после сражения. По существу, в Военном трактате в библейском духе описывает­ся заключительный этап вечной борьбы добра против зла.

Хотя содержание Военного трактата является плодом фан­тазии, он сохраняет большую ценность как исторический источник. Дело в том, что для изображения даже вымышлен­ной войны необходимо черпать сведения из окружающей реаль­ной действительности. Несомненно, что автор трактата, при­водя много данных относительно организации воинских сил, видов оружия и военных приемов, заимствовал их из современ­ной ему эпохи.

Интерес представляют социальные воззрения и моральные нормы кумранской общины. К сожалению, в рукописях Мерт­вого моря имеется мало данных по этому вопросу. В одной из предыдущих глав мы отметили, что в хозяйственном отно­шении кумранская община не была оторвана от остального населения Иудеи. Однако это не мешало ей вести замкнутый образ жизни. Кумраниты проявляли индифферентное отноше­ние к общественным вопросам, они не принимали участия в социально-политической жизни Иудеи. Это обстоятельство не могло не наложить отпечатка на их социальные взгляды и эти­ческие нормы.

Когда речь идет о членах кумранской секты, авторы руко­писей Мертвого моря требуют любви к «сынам света», пропо­ведуют идеи смирения, долготерпения, непротивления, провоз­глашают отказ от мести за сделанное зло. Наоборот, они призывают кумранитов ненавидеть всех грешников и нечестив­цев.

При изучении рукописей Мертвого моря бросается в глаза, что члены кумранской общины вели строго аскетический образ жизни, стремились к осуществлению идеала бедности, относи­лись с пренебрежением к богатству и осуждали стяжательст­во. Автор Благодарственных гимнов убежден в том, что «ни­какое богатство не может заменить правду бога». В Уставе общины можно прочесть следующее: «И награбленного иму­щества не желает моя душа».

Надо полагать, что в глазах кумранитов имущество само по себе не считалось чем-то грешным и предосудительным. Де­ло в том, что сама кумранская община обладала имуществом, находившимся в общем управлении. В Уставе общины говорит­ся об «имуществе людей святыни». Оно находится под упра­влением «сынов Аарона». Специальный человек, принимавший имущество новичков при вступлении их в общину, обозначает­ся в Уставе как «надзирающий за работой старших». Автор Комментария к Аввакуму упрекает «нечестивого жреца» за то, что он грабит «имущество бедняков». Все это в какой-то мере говорит о том, что не всякое обладание имуществом осу­ждалось кумранитами. Источником зла и греховных действий они считали лишь накопление богатства в руках отдельных лиц.

Кумраниты рассматривали бедность (нищету) как условие принадлежности к общине избранных, как предпосылку пра­ведности и святости. Автор Гимнов ставит себя в один ряд с бедняками. Он же с большой симпатией говорит о «бедня­ках из милости» («бедняках милости»). В изображении авто­ра Военного трактата бедняки находятся под покровительст­вом всемогущего бога. В этом же произведении встречается выражение «нищие духом». Трудно сказать, кого подразуме­вал автор трактата под этим названием. Можно высказать предположение, что он имел в виду тех людей, которые пропо­ведовали бедность по своему внутреннему убеждению. В кумранских текстах содержится также выражение «простецы» или «малые». В терминах «нищие духом» и «простецы» несом­ненно получило отражение превознесение кумранитами бедно­сти.

В понимании кумранитов бедность имеет эсхатологическую окраску. Уже в книге пророка Исайи говорится, что бог воз­вестил нищим наступление мессианских времен. Как вытека­ет из Благодарственных гимнов, это место из книги пророка Исайи было использовано кумранитами. Оно получило отра­жение и в Военном трактате. В представлении автора это­го произведения в «конце времен» бедняки будут вести войну мщения против грешников и нанесут поражение войску Велиала.

В Комментарии к Аввакуму слово «бедные» служит общим обозначением кумранитов, а в Комментарии на 37-й псалом (II, 10) встречается выражение «община бедных». Это, по-видимому, говорит о том, что термин «бедные» служил одним из многих самообозначений кумранской общины. Таким термином ее члены подчеркивали отказ от своего имущества и готовность жить в бедности. По мнению Шуберта, название иудео-христи­анской секты эбионитов, находившейся под сильным влиянием ессейских идей, ведет свое начало от «бедняков», какими считали себя кумраниты. Такое предположение не лишено основания, особенно если допустить, что существовали какие-то связи меж­ду кумранской общиной и сектой эбионитов.

Авторы кумранских рукописей применяют различные специ­фические образы для характеристики тех или иных персонажей и явлений. Так, человек сопоставляется с глиняным сосудом, а колодец выступает как символ Торы. Используя некоторые мотивы из книги Исайи (60, 21), кумранская община сравни­вает себя с корнем или с побегом растения, которое всаживается в землю в виде маленькой хрупкой травы, но со временем выра­стает в большое великолепное дерево. В Дамасском документе говорится о корне растения, «произраставшего из Израиля и Аарона». Сходную идею можно обнаружить в Уставе об­щины. В Благодарственных гимнах встречаются выражения «растение вечности» и «растение правды».

В кумранских текстах символическое значение имеет число 40. Так, автор Дамасского документа утверждает, что со дня кончины «единственного учителя» (т. е. «праведного учителя») до времени истребления всех воинов, возвратившихся с «чело­веком лжи», прошло 40 лет. Согласно Военному трактату, эсхатологическая война во всех своих этапах будет длиться 40 лет. В Комментарии к 37-му псалму из 4-й пещеры напи­сано: «Когда пройдут 40 лет, на земле не будет больше ни одно­го гнусного человека».

В кумранской литературе большое место занимают ангелы. Согласно представлениям кумранитов, воскресшие члены секты будут приняты в общество ангелов. Более того, сектанты еще при жизни поддерживают связи с добрыми ангелами. На собраниях общины незримо присутствуют «святые анге­лы». Поэтому в этих собраниях могут принимать участие лишь люди, соблюдавшие ритуальную чистоту.

Наряду с ангелами в кумранской литературе неоднократно упоминается Велиал. Он играет здесь ясно выраженную роль сатаны или верховного злого духа. Олицетворением тьмы и зла выступает также сверхъестественное существо под именем Мастемы.

Многие идеи и воззрения кумранской общины можно обна­ружить в ветхозаветной литературе. Это свидетельствует о том, что они возникли на почве иудаизма и в известной мере были связаны с официальным культом. Однако между учением кумра­нитов и догмами господствующего направления иудаизма суще­ствовали не только черты сходства, но и большие различия, явившиеся результатом обособления кумранской общины от остального населения Иудеи. Члены этой общины провозглаша­ли принципы примитивного уравнительства, добивались осуще­ствления идеала бедности. Они уходили в пустыню, передавали свое имущество общине, придавали большое значение совмест­ным трапезам. Кумраниты считали себя избранниками бога, от­казывались принимать участие в храмовом культе, пользовались солнечным календарем, наполнили новым содержанием обряды, связанные с ритуальными омовениями и захоронениями людей. От официального иудаизма кумранскую общину отделяли так­же ее дуалистическая концепция и учение о предопределении.