Проклятие десятой могилы (ЛП)

Глава 11

Заходя в квартиру, я уже прекрасно знала, что мистер Рейес Фэрроу дома. Почувствовала его еще на лестнице, хотя теперь у нас есть лифт.

Я положила сумку и пошла на поиски мужа.

— По-моему, нам нужно поговорить о том, что происходит.

Он сидел за столом и почти (почти!) поднял голову.

— А что происходит?

— Ничего. В том-то и проблема.

К игнорированию я не привыкла. Точнее привыкла, но не со стороны Рейеса. И все же именно этим он и занимался на протяжении уже нескольких дней. Даже мысли об этом поедали меня живьем, как поедают друг друга люди, которые принимают наркотик, известный в народе под названием «соль для ванн»[8]. Странный у него побочный эффект, но и мерзкий одновременно.

— Ты с кем-то встречаешься?

Мне удалось шокировать Рейеса, что я поняла по выражению его лица, поскольку улавливать его эмоции по отдельности напрочь разучилась. Наверное, это меня беспокоило больше, чем я думала. В смысле то, что теперь я не могу точно его «читать», как раньше. Складывалось впечатление, будто на мои сенсоры действует какое-то дурацкое электрическое поле и портит результаты считывания.

— Все-таки у меня была амнезия. За это время ты вполне мог кого-нибудь себе найти. Кого-то, с кем больше веселья, чем мороки.

На ум пришла миссис Абельсон. Я насмехалась над ней из-за того, сколько она требовала внимания от мужа. Может быть, я ничем не лучше. Может быть, Рейесу тоже нужны видеоигры и косячок-другой в неделю. Исключительно чтобы расслабиться и снять стресс от проживания под одной крышей с вашей покорной слугой. Ну конечно! Я точно такая же, как миссис Абельсон!

— Послушай, если тебе надо время от времени играть в видеоигры и курить травку, просто скажи мне, хорошо?

— Ты сидишь на каких-то лекарствах?

— Нет, я серьезно. Я… в общем… я знаю, что порой со мной нелегко. И я пойму, если тебе понадобится передышка.

— Ясно. Спасибо за предложение, но мне и так хорошо.

— Тогда что тебя беспокоит?

— Ничего.

— Ладно. Тогда почему мы не… ну, ты понимаешь. — Для ясности я пожала плечами.

— Почему мы не пожимаем плечами?

— Нет, я о сексе. Почему мы не занимаемся сексом? Неделю назад ты не мог от меня оторваться, а сейчас… О господи! — Тут до меня дошло. Я словно получила удар под дых, да такой мощный, что из легких вышибло весь воздух. — Я нравилась тебе больше, когда ничего не помнила!

— Неужели? — насмешливо спросил Рейес.

— Тебе лучше знать. Почему мы… Почему я, то есть ты…

— Хочешь знать, доволен ли я жизнью? Вполне.

Я сдула челку с глаз.

— Дай-ка я перефразирую. Ты не собираешься говорить мне, что происходит. Вообще никогда. И ты позволишь мне думать, что я совершила нечто ужасное, до тех самых пор, пока наконец не откроешь мне правду. А мне, видимо, придется тебя связать, да? И эту чертову правду из тебя выдавить?

— Единственное, что ты из меня выдавишь с помощью веревок, — это оргазм.

Ну наконец-то!

— То есть, если я захочу получить сексуальное удовлетворение, ты дашь мне себя связать?

— С удовольствием.

— И тебе это понравится?

— А кому бы не понравилось?

— Тогда почему мы… в смысле… что нам мешает…

Нет, так я ничего не добьюсь. В конце концов, я не какая-нибудь пугливая лань. Я умею выражать свои мысли. Иногда даже слишком хорошо. Не помню, когда в последний раз я пользовалась внутренними фильтрами. Прошло так много времени, что я вообще забыла, куда эти фильтры засунула. Но когда речь заходит о Рейесе Александре Фэрроу, я перестаю быть невоспитанной грубиянкой и становлюсь обалдеть какой воспитанной барышней. А это совсем на меня не похоже.

Глубоко вздохнув, я начала с самого начала:

— Почему ты ко мне не прикасаешься?

Рейес ткнул меня пальцем в локоть.

— Забавно, конечно, но ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Я даю тебе время.

— На что? На уроки по оригами?

— И заодно не лезу в твое личное пространство.

— А зачем оно мне нужно? Для слона, которого я давно пытаюсь усыновить? — Я осмотрелась по сторонам. — Ему понадобится гораздо больше места.

— Это точно.

— Скажи мне, что тебя беспокоит.

А вдруг Рейес знает? Знает, что он бог, и что я знаю, что он бог, и что у меня есть то единственное во всей вселенной, что может заточить его в темницу на веки вечные? Господи, хоть бы он не знал!

Несколько долгих секунд Рейес размышлял, а потом вздохнул:

— Меня ничего не беспокоит, Датч.

— Ну все, — решительно заявила я и сжала все внутренности в кулак. Образно выражаясь. — Если ты мне не ответишь, я перееду к Куки.

— Опять?

Стиснув зубы, я потопала в спальню и стала набивать сумку. Туда полетели зубная щетка, несколько не сочетающихся друг с другом шмоток и ночнушка с надписью «Мчись так, словно угнал». А потом, не говоря ни слова, я подошла к двери и открыла ее, намереваясь так шарахнуть, чтобы от ударной волны затрясся весь дом, как вдруг услышала:

— Смотри, чтобы тебя дверью по заднице не треснуло.

Обалдев, я застыла посреди размаха. Точнее попыталась застыть. В движение я вложила столько силы, что дверь продолжила свой путь вопреки моим желаниям. Вот только я уже успела повернуться к Рейесу. И в этот миг мое лицо опять нашло, куда вписаться.

— Я переезжаю к тебе, — заявила я, проходя мимо Куки, которая открыла мне дверь.

— Опять?

— На этот раз все серьезно, Кук. Этот мужик невыносим. — На случай, если подруга не поняла, о ком речь, я показала куда-то в сторону своей квартиры. И вдруг, не успев сказать больше ни слова, почувствовала аппетитный запах. — Чем это пахнет? — спросила я, принюхиваясь.

Куки нервно рассмеялась:

— В смысле? Ничем тут не пахнет.

Она медленно попятилась к кухне, словно хотела заблокировать мне путь. Пусть Куки и больше меня в размерах, но с нужной мотивацией я могу повалить и стокилограммового полузащитника.

А потом меня осенило. Правдой. И предательством заодно. Я ахнула, уронила на пол челюсть и зло уставилась на подругу. И пялилась на нее долго-долго, пока она не съежилась, как трусливая предательница, которой, кстати, она и была.

— Я проголодалась, — стыдливо поникла Куки.

— Да неужели?

— Ты занималась какими-то своими делами…

— «Ла Сатилья», значит?

— А мне не хотелось готовить.

— И ты заказала чили реллено[9] в «Ла Сатилья»?

— Всего-то пару штучек.

— И не посчитала нужным сказать об этом мне?

— Я собиралась, честное слово. Просто все случилось так быстро…

— Ты же знаешь, что со мной делает тамошнее чили реллено.

На губах Куки заиграла лукавая улыбка.

— Мне еще и сопапильи[10] привезли.

Я выронила сумку и потерла руки.

— Похоже, я переезжаю прямо сейчас.

Рассмеявшись, Куки повела меня в кухню, где принялась сервировать настоящий пир. Появилась Эмбер в компании улыбающегося Квентина. Да уж, на этих двоих не насмотреться.

— Привет, тетя Чарли, — поздоровалась Эмбер, наспех меня обняв. — Ты опять к нам переехала? Я сумку видела.

— Ага, переехала.

— Класс.

Все свои слова она дублировала жестами, чтобы Квентин понимал, что происходит. Потом повернулась к нему, чтобы объяснить все подробнее быстрыми и точными движениями. Квентин ответил, что я чокнутая. Прямо так и показал: «чокнутая». В качестве наказания за дерзость я набросилась на него и воспользовалась шансом крепко обнять парнишку. Он обнял меня в ответ длинными ручищами. Что тут скажешь? Обниматься Квентин умеет.

После обряда воссоединения они с Эмбер забрали тарелку с едой и ушли в гостиную.

— Мне с ней сегодня поговорить? — прошептала я Куки.

— Не надо. У нас еще есть время, чтобы решить, как лучше обставить этот разговор.

Я кивнула.

— Кстати! — крикнула Эмбер, оглянувшись. — Мы все еще работаем с тем видео. Как раз проверяем одну зацепку, но у ролика уже больше восьмисот тысяч просмотров.

— Это круто! — крикнула я в ответ.

Куки в ужасе закрыла глаза:

— Это ужасно.

Я хихикнула и стала ждать, когда нарисуется дядя Боб. Он был не в духе. Я это почувствовала, как только он вышел из машины тремя этажами ниже.

— Привет, — сказала я, когда он ввалился в квартиру и повесил куртку на вешалку.

— Привет, милая. Опять переезжаешь к нам?

Второй раз за последние несколько минут я успела первая напроситься на объятия.

— Ага. Я назвала ваш диван Фабио.

— Фантастика. Он и правда похож на Фабио.

— Вот-вот. Светленький, манящий, с холмами и долинами в нужных местах.

— Ты же в курсе, что у нас теперь семь тысяч комнат для гостей? Тебе необязательно спать на диване.

Обойдя кухонный островок, Диби обнял жену и поцеловал. Поцелуй вышел долгий-долгий. Уж не знаю, с языками или без.

С трудом подавив рвотный рефлекс, я все-таки решила прервать парочку:

— Ну так что слышно?

— Ничего особенного.

— А по-моему, ты взволнован.

Перестав глазеть на Куки, дядя Боб изволил взглянуть на меня:

— Вовсе нет. Эмбер уже дома?

Словами о волнении я слегка шокировала подругу, но она быстро пришла в себя:

— Да. Они с Квентином едят в гостиной. А еще работают над делом.

— Над делом, значит?

— По поводу видеоролика.

— Ясно, — протянул Диби и стал наваливать себе целую тарелку еды.

— У Эмбер неприятности?

Дядя Боб застыл и уставился на меня:

— С чего вдруг у нее должны быть неприятности?

— Ну, не знаю. Ты кажешься взволнованным. Она подросток. Все сходится.

— Нет, Чарли, у Эмбер никаких неприятностей нет. Если у нее когда-нибудь будут неприятности, я сдам свой значок.

Я фыркнула и уже собиралась просветить дядю на тему самых любопытных приключений Эмбер Ковальски, но Куки тихонько откашлялась и сердито уставилась на меня из-за спины Диби.

— Ладно, не буду! — одними губами проговорила я и показала ей большие пальцы. Слава богу, дядя Боб внимательно изучал то, из чего состоял наш пир. — Ты Джоплина уже расспрашивал?

— Зачем мне расспрашивать Джоплина? Пахнет бесподобно.

— Затем, что он ведет наше дело.

— Вот именно. Ваше дело. Вы его и расспрашивайте.

— Он меня не выносит.

— Он никого не выносит.

— Тоже верно.

Диби постепенно успокаивался — так уж действовала на него Куки. Однако меня все равно беспокоило, почему он волновался. Тем не менее, что бы там ни погладило его против шерсти, это может подождать. Скорее всего что-то стряслось на работе.

Дядя Боб убрал со стола журналы, и мы уселись поесть. Мы втроем — за столом, а дети — в гостиной, где они одновременно вели собственное расследование по поводу видео с одержимой девочкой. Впятером мы практически олицетворяли собой счастливую семью. Лишь слегка меня донимало чувство вины из-за того, что я ем без своей половинки. Но ведь он в одной вилке от звания всемирно признанного шеф-повара. Как-нибудь сумеет себя накормить.

Через несколько минут в кухню вернулась Эмбер и обняла дядю Боба:

— Привет, Диби.

Диби она стала называть его потому, что было бы во всех смыслах странно называть отчима дядей Бобом. Лично я с этим целиком и полностью согласна.

Чмокнув его в щеку, Эмбер пошла обратно в гостиную, прихватив с собой еще один чили реллено с чипсами и сальсой, но не прошла и десяти шагов, как вдруг резко развернулась и опять появилась в дверях:

— Чуть не забыла. Блогер по имени СпектроСэм хочет взять у тебя интервью.

— У меня? — уточнила я.

— Ага. Насчет видео. Хочет сделать целый репортаж. А еще он уверен, что статью оторвут с руками и ногами в «Хаффингтон Пост»[11].

Если бы я не боялась, что Куки удар хватит, то точно бы согласилась.

— Ясненько. Скажи ему, что сейчас интервью я не даю. И добавь, чтобы связался с моим агентом. Набьем мне цену, так сказать.

— О’кей, — усмехнулась Эмбер и ускакала в гостиную.

— Ей надо податься в шоу-бизнес, — сказала я Куки.

— Ни за какие коврижки.

— Я же не говорю, что ей надо стать юной звездой. Кстати, бедные детки! Вот двигать рекламу «Тайда», например, — совсем другое дело.

Брови Куки сошлись в суровую линию. Я еле-еле сдержалась, чтобы не прокашлять в кулак «монобровь». Это было бы слишком по-детски. Настоящее мастерство — сделать то же самое, только во время чихания. Чих подделать гораздо труднее.

— Я подумаю, — процедила Куки. И соврала.

— Как думаете, что он сейчас делает? — спросила я.

Дядя Боб глянул на часы:

— Проклятье! — достал пять баксов и положил на стол.

Куки взяла денежку и помахала ею, словно выиграла в лотерею.

— В чем, блин, дело? — насторожилась я.

— Ты поставила новый рекорд в пять минут, — отозвался Диби.

— Я же говорила, — с довольным видом улыбнулась Куки.

— Какого черта тут происходит? — рявкнула я, изо всех сил прикидываясь обиженной.

— В прошлый раз, перед тем как ты начала спрашивать о нем, думать, чем он занимается, и умолять нас пойти одолжить немного сахара, прошло целых тридцать пять минут, — объяснил дядя Боб.

— Ты побила свой рекорд, — вставила Куки. — Я тобой горжусь.

— О да, ребята, с вами не соскучишься. Обхохочешься просто. — Я ткнула вилкой в перец и засунула в рот огромный кусок, а потом прошамкала: — Ну серьезно, как думаете, что он сейчас делает?

Как я ни упрашивала, как ни умоляла, никто не согласился пройти несчастных три метра по коридору, чтобы узнать, как дела у моего возлюбленного. Мне тоже не хотелось опускаться до преследований, тем более что я легко могла заниматься этим в нематериальном виде. И все-таки мне казалось, что это будет нечестно. Плюс я была уверена, что, стоит мне сунуться в квартиру и зависнуть где-нибудь под потолком, Рейес тут же об этом узнает. Это ведь ни капельки не жутко, правда?

В общем, я смоталась в ванную и упала в объятия Фабио, который оказался совсем не таким ласковым, как раньше.

Когда мы спали вместе в прошлый раз, он обнимал меня за бедра и разрешил просунуть руку ему между подушками. Сегодня он был холодным и жестким. А между подушками появился какой-то металлический штырь, за который я изо всех сил пыталась удержаться, пока крутилась с одного бока на другой. Надо было соглашаться на предложение Диби заночевать в более комфортных условиях. Впрочем, я все равно не смогла бы заснуть.

Глядя в потолок, я думала обо всем на свете. О деле, об Эмери Адамс, о богах Узана, о Пип и о своем норовистом муже, которому я совсем забыла сказать, что меня преследуют трое мужчин на минивэне.

Ну и ладно. Они же ездят на минивэне, а значит, вряд ли чересчур опасны.