Проклятие десятой могилы (ЛП)

Глава 28

К тому моменту, как мы вернулись домой к Гаррету, прошло семнадцать минут. И все благодаря нашим манипуляциям со временем. Ош все еще лежал на полу и корчился в муках, запрокинув голову и стиснув зубы. Трещины в его теле стали шире и глубже. Свет из них уже не сочился, а бил фонтаном. Невероятная энергия плавила молекулы. На ум пришло сравнение с поломкой в ядерном реакторе.

Рейес был прав. У Оша в запасе оставались считанные секунды.

Не теряя времени даром, я уселась прямо на даэву, подтянула его вверх и прижалась к нему губами, забирая обратно свой свет, свою энергию. Это было сродни тому, как проглотить водородную бомбу. Боясь, что Ош вот-вот умрет, я вытаскивала себя из него так быстро, как только могла. Атомы во мне так ошалели, что впали в ступор.

Ош обмяк, и я обняла его крепче, поддерживая за голову и вбирая обратно как можно больше собственной сущности. Я вытягивала и вытягивала энергию, словно высасывала змеиный яд, но Ош все не приходил в себя.

— Датч, — Рейес положил руку мне на плечо, — ты его убиваешь.

— Нет, — всхлипнула я и стала осыпать ласковыми поцелуями лицо Оша. — Прости меня, Ош, прости…

Света в нем больше не было, но на то, что осталось, было страшно смотреть. С ног до головы его покрывали длинные глубокие раны, которые в попытках вырваться на свободу оставил мой свет. Лицо с когда-то идеальной кожей превратилось в собственную жуткую копию, словно какой-то художник решил изобразить его таким, каким оно было бы в фильме ужасов.

И все равно Ош был красивым, удивительным и… бесконечно сломленным.

Долго-долго я обнимала его и покачивала, как ребенка.

— Датч…

— Мы должны отвезти его в больницу, — перебила я, кляня себя на чем свет стоит, что не додумалась до этого раньше. — Быстрее!

Рейес присел рядом со мной:

— Присмотрись повнимательнее, родная.

Только теперь я заметила, что раны начали заживать. Края трещин затягивались, превращаясь в красные рубцы.

Я глянула на Рейеса:

— Он поправится?

— К сожалению, да.

Я рассмеялась, прекрасно зная, что он это не всерьез. Когда-то Рейес с Ошем считали друг друга врагами, но за прошедшее время успели сблизиться. Как профессиональные боксеры, которые дружат за пределами ринга. И пусть всему виной обстоятельства, но эти двое все равно были друзьями.

Я опять прижала к себе Оша, радуясь теплу его тела. Для меня это означало, что он жив.

— Вынужден предупредить, — подал голос Гаррет. — Еще чуть-чуть, и это официально будет считаться домогательством.

Я покосилась на него:

— Сколько пива ты выпил?

Он ухмыльнулся и отсалютовал мне початой бутылкой «Короны»:

— Больше не смей такое творить.

— Извини, Гаррет. Я и не думала, что это может как-то отразиться на тебе.

— Ну, все хорошо, что хорошо кон…

— Тогда мне, правда, было наплевать, но, если оглядываться назад…

Прямо мне в лицо прилетела подушка. Я захихикала, чувствуя себя как будто под кайфом от того, что с Ошем все будет путем. Или что он хотя бы жив. Вряд ли он останется прежним, но точно выживет.

— Надо отвезти его к нам домой.

Рейес покачал головой:

— Кто-нибудь может заметить, как мы заносим в дом бездыханное тело.

Мы оба уставились на Гаррета.

— У меня, вообще-то, нет комнаты для гостей.

Переглянувшись, мы с Рейесом кивнули друг другу.

— Готов? — спросила я.

Собравшись, мы подняли Оша. Я удивилась тому, насколько осторожен был с ним Рейес. Но, надо признать, тащить коматозного даэву было все равно, что тащить спящего льва, сделанного из спагетти.

— Ну конечно, — раздосадованно запричитал Гаррет, — несите его в мою комнату! Куда же еще?!

— Господи, — проворчала я, — да он тяжеленный!

— Я могу и сам отнести.

— Нет-нет, я справлюсь, — выдавила я, а через секунду нечаянно приложила Оша головой о косяк. — Вот блин! Думаешь, шишка будет?

Рейес очень старался не улыбнуться, но не смог.

Мы уложили Оша в кровать Гаррета, который, между прочим, и близко не был так взбешен, как прикидывался. Своупс переживал. И явно нескоро придет в себя после случившегося. На помощь уже ехала Куки. Мы договорились дежурить по очереди, пока Ош не очнется. Гаррет уехал за едой, поэтому мы с Рейесом взяли на себя первую вахту.

Я лежала в кровати рядом с Ошем и водила пальцами по рубцам, которые становились все светлее и светлее. Мы его раздели и перевязали самые глубокие раны.

Рейес сидел на стуле в углу спальни. В расстегнутой рубашке. В руке он держал бутылку пива, которая сейчас стояла на колене. Свирепый и невероятно могущественный, он просто сидел и пил пиво. И смотрел на меня, словно пытался что-то понять.

— Как тебе удалось?

Я заправила черный локон Ошу за ухо.

— С помощью божественного стекла.

— В Лощине нашла?

— Скорее взяла в качестве сувенира с вечеринки. Куур его принес, вот только правил не знал. Не всем хватило.

— И как оно работает? Как можно поймать в ловушку бога?

— Бог должен быть в таком воплощении, чтобы можно было добыть его кровь. Мажешь каплю на божественное стекло, произносишь истинное имя бога, и бабах — он в ловушке, пока ты сам не передумаешь.

— И эта штука у тебя больше недели?

Я откашлялась:

— Ага.

— А ты больше недели в курсе, что я бог.

— Да. Мне… мне папа сказал. Что тебя переделали из одного из богов Узана.

— Почему ты ничего не сказала мне?

Я закрыла глаза, опустила голову и шепотом призналась:

— Потому что боялась, что мне придется воспользоваться стеклом против тебя.

Рейес застыл. Прошла целая вечность, прежде чем он задал вопрос:

— С чего бы тебе прибегать к таким радикальным мерам?

— Я не знала, сколько в тебе… тебя, а сколько — от злобного бога из адской тюрьмы. — От меня не укрылась ирония того, что Рейес сидел в тюрьме в обоих своих воплощениях. — Не знала, представляешь ли ты угрозу для Пип.

— Ты молодец, что об этом подумала.

Я удивленно уставилась на мужа.

— Я недостоин быть отцом. И никогда не был достоин. И чтобы я это осознал, чтобы понял, кто я, Сатане пришлось прийти в монастырь и вселиться в мое тело. Я не заслуживаю ни тебя, ни Пип. На твоем месте я бы тоже себе не доверял.

— Рейес, я вовсе не об этом говорю. — Он не ответил, поэтому я спросила: — Ты помнишь хоть что-нибудь с тех времен, когда был Рейазикином?

Поразительные глаза блеснули.

— Ты спрашиваешь, помню ли я, что ты отправила меня в тюрьму?

Я крепко зажмурилась.

— Или что мой собственный брат создал для меня ад?

Меня захлестнуло болью Рейеса. А может быть, эта боль была только моей.

— Нет, Датч, не помню. Точнее помню не все. Помню, что разочаровал своего брата, которого так сильно заботили его марионетки на Земле, что он создал целый мир, надеясь, что там я повзрослею и чему-то научусь. Помню бога из другого мира — богиню настолько прекрасную, что звезды предпочли бы сгореть, чем отвернуться от нее. Помню, как она умоляла моего брата отослать меня в ее мир. Там тоже была своего рода тюрьма, да, но не такая, где я был бы совсем один. Не такая, где я бы постепенно сходил с ума.

Мои веки приоткрылись. Совсем чуть-чуть.

— Помню, как она принесла моему брату в жертву свою жизнь. Торговалась с ним. Предложила стать жнецом в его мире, чтобы он дал мне, эгоистичному куску дерьма, которому было на нее наплевать, второй шанс. — Рейес закрыл глаза, борясь с чувствами. — Помню, что был так взбешен, что снова и снова искал знания, пока не понял, как сбежать из мира, где меня заключила прекрасная богиня. И все ради того, чтобы я снова мог сеять хаос. А в итоге позволил Мэлдисану и Эйдолону сбежать по моим следам.

Рейес так крепко сжал бутылку, что я боялась, он ее раздавит.

— Называть Узан тюрьмой — ошибка вселенских масштабов. Это рай, который создали твои предки для потерянных и дезориентированных душ. Но я видел и понимал только то, что меня заперли там против моей воли. — Рейес усмехнулся. — Нет, Датч. Я не заслуживаю ни тебя, ни Элвин.

— А может быть, ты уже тысячу раз искупил свои грехи.

— Каким образом?

— Люцифер. Дендоры. Эрл Уокер.

Глядя на бутылку, Рейес стал рассеянно царапать этикетку, а потом внезапно сменил тему:

— Мне оставить вас наедине?

— Он уже занят, — ответила я, примиряясь с тем, что так легко Рейес себя не простит. — Ош предназначен кое-кому очень и очень особенному.

— И кому же?

Да уж, вряд ли Рейес с радостью переварит такие новости. Без деликатности тут не обойтись. А можно сказать все, как есть, и смотреть, как меняется выражение лица моего мужа. От спокойствия, недоумения и ужаса до жгучей, убийственной ярости.

Я выбрала дверь номер два:

— Ему суждено быть с нашей дочерью.

Как я и думала, на лице Рейеса отразилось все: сначала спокойствие, затем недоумение, ужас и жгучая, убийственная ярость.

— Ну уж нет. — Он вскочил на ноги. — Даэва? Ты, на хрен, шутишь?!

Ну стопроцентный папа.

— Да, блин, даэва. И на твоем месте я бы не стала так бесцеремонно отметать его кандидатуру.

Рейес развернулся ко мне и нахмурился. Не на меня, а на все сразу.

— И что это значит?

Я задумчиво поджала губы.

— Ну, смотри. Я всю жизнь была ангелом смерти, а потом оказалась еще и богом из другого мира. Ты всю жизнь был сыном Сатаны, а потом раз — и ты уже бог из этого мира. Разве происходит такое на каждом шагу? У нас странная жизнь. Может быть, Ош тоже не так-то прост. — Я легонько провела пальцем по шраму на лице даэвы. — По-моему, в нем кроется гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Я вижу в нем величие, Рейес. Вижу невообразимую силу. Вижу, как он положит к ногам нашей дочери свою жизнь.

— Ладно. — Явно удовлетворенный моими словами, Рейес опять сел. — Ладно, если в итоге он распрощается с жизнью.

Я фыркнула.

— Это и есть один из твоих секретов? — спросил муж.

— Ага, прости. Я об этом вообще забыла. Кстати о птичках. Может, обсудим слона, которого мы якобы не замечаем?

— Давай, раз уж он и так без сознания.

— Я не об этом слоне.

— Мы уже поговорили о том, как ты отправила меня в тюрьму, а потом пыталась закрыть меня в адском измерении.

— Ничего такого я не делала, — огрызнулась я, а через мгновение остыла, поняв, что Рейес шутит. — Я о другом слоне. Похоже, у меня больше не осталось секретов. — Задумавшись, я сморщила нос. — Да, точно. Это был последний. По крайней мере из больших и важных. Только не спрашивай о том, как однажды в колледже я приняла одну штуку за искусственный глаз. Аппетит на месяц отобьет.

— Ты справилась с богом, — проговорил Рейес, ни капельки не впечатленный упомянутым инцидентом с глазом.

Я попыталась порадоваться, что хоть одному из нас на глаз наплевать.

— Хочешь сказать, ты мной восхищен? Что ж, ладно. Такое иногда случается.

— Ты охрененно поразительная.

Моя грудь раздулась от гордости.

— Или чокнутая. Присяжные все еще совещаются.

О’кей, переживу.

— Не заговаривай мне зубы. Так просто ты не отделаешься. Какими бы ни были два твоих секрета, хуже моих они быть не могут.

— Почему мои секреты вдруг стали слоном? Я был вполне доволен жизнью, пока сидел тут, попивал пивасик…

— Ты сказал «пивасик»? — рассмеялась я.

— … и наблюдал за тем, как моя жена пристает к девятнадцатилетнему парню.

— Ты как будто резко заговорил на иностранном языке.

— Нам придется восстановить парк, — ни с того ни с сего сказал Рейес крайне расстроенным тоном.

— Думаю, мы можем себе это позволить. И прекращай уже менять тему.

Он улыбнулся, и я почти попалась на уловку, но все-таки заметила, что улыбка на мгновение померкла.

— Может, я тебе все расскажу завтра?

Я приподнялась на локте.

— Лучше сегодня.

Повисла долгая и гнетущая пауза, после чего Рейес снова уставился на свой «пивасик».

— Выражаясь твоими словами, у меня есть еще один дар. Я никогда на нем не зацикливался, просто смирился с ним, и все. Правда, пару раз в жизни он пришелся весьма кстати.

— Серьезно?

Что ж, пока я не услышала ничего пугающего.

— Я… я знаю, отправится ли человек после смерти в ад. То есть если ему суждено туда загреметь, я вижу на нем метку. Такую же, какую можешь поставить ты.

— Ничего себе! Это же круто! — ахнула я и добавила, накручивая на палец волосы Оша: — Наверное.

— Причем вижу с первого взгляда на человека. С первого взгляда понимаю, ждет ли его поездочка вниз. Совершил ли он тот поступок, который гарантирует ему билет в один конец, или еще нет. Более того, я вижу момент, когда это произойдет. То есть знаю практически с точностью до секунды, когда человек принял или примет решение, которое приговорит его отправиться в ад.

Я села и скрестила ноги.

— Хочешь сказать, мне суждено попасть в ад?

— Нет, любимая. Ты — судья. Тебе нельзя вынести приговор.

— А-а, ну да. Что ж, это хорошо, потому что иначе у меня могли бы быть большу-у-ущие проблемы. — Подумав несколько секунд, я спросила: — И кто же это может быть? Кого ждут вечные муки в геенне огненной?

Одной рукой Рейес потер глаза, и я не на шутку разволновалась. А когда заметила в его глазах подозрительную влагу, накрутила себя по самое не хочу.

— Рейес…

— Прежде чем я скажу, знай: мы уже над этим работаем. Разрабатываем план и… пытаемся предотвратить убийство этого человека.

Пришлось замедлить сердцебиение, чтобы нормально слышать. Потому что в ушах гудела кровь, а дышать стало тяжело и больно.

— Говори уже.

— Это твой дядя. Дядя Боб.

Я замерла, словно меня парализовало, и стала придумывать, как заново запустить сердце. Рано или поздно мне это точно понадобится.

— Когда он меня арестовал, я увидел, что ему суждено попасть в ад за поступок, который он совершит через девять лет после нашего знакомства. За поступок, который он совершил два года назад, когда я еще сидел в тюрьме.

В голове шумело. Слова не хотели укладываться по полочкам, как я ни старалась их поймать. Они просто просачивались сквозь пальцы. Точнее сквозь мозг.

— Когда я познакомился с Робертом, я его вспомнил. Вспомнил, что однажды в школе видел парня по имени Грант Герин. Он еще не совершил то, за что отправится в ад, но я все равно все увидел. Увидел, как он убьет детектива. Твоего дядю.

В этот момент в спальню вошел Гаррет и мигом почувствовал напряженную атмосферу.

— Я ей рассказал, — объяснил ему Рейесу.

Гаррет выругался себе под нос:

— Я думал, мы подождем, пока не поймаем гаденыша.

Рейес молча пожал плечами.

— Послушай, Чарльз. Мы его найдем. У Герина ни единого шанса. Мы его остановим. Мы уже сидим на хвосте у твоего дяди на случай, если Герин появится раньше. Но пока все путем.

— Разве его так сложно отыскать?

— Копы раздобыли запись, где он заключает сделку с наркотой. А когда явились его арестовать, он сбежал.

— И за одно только это он не отправится в ад?

— Попасть в ад не так просто, как можно подумать. Вся фишка в том, чтобы причинять зло другим людям. До убийства твоего дяди он не вредил никому, кроме самого себя.

— Почему вы до сих пор его не нашли? — запаниковала я.

— Найдем, — отозвался Гаррет. — Герин залег на дно, но рано или поздно всплывет.

— Когда? Сколько у нас осталось времени? Ты сказал, что знаешь точно, когда это произойдет.

Рейес стиснул зубы:

— У нас меньше недели.

— Почему именно дядя Боб? — Я слезла с кровати и принялась метаться из угла в угол. — Зачем Герину его убивать? Что вообще происходит?

— Твой дядя его найдет, чтобы арестовать.

— И?

Гаррет подошел ко мне:

— Не надо тебе знать подробности, Чарли.

— Еще как надо! Рейес?

— Когда твой дядя его найдет, Герин его подкараулит и ударит по голове.

— И дядя Боб от этого умрет?

— Да, — слишком быстро ответил Своупс.

— Что именно произойдет?

— Он не умрет, а потеряет сознание, — сказал Рейес. — Герин запаникует и… — Он закрыл глаза и отвернулся. — И прикончит Роберта с помощью кислоты и отбеливателя.

В глазах потемнело, и я покачнулась. Гаррет меня подхватил, усадил обратно на кровать и ушел за водой.

Говорить я больше не могла. В воображении нарисовалась жуткая картинка, которая отпечаталась в сердце и мозгах.

И тут меня осенило:

— Где он его найдет? — Мой голос взлетел на октаву. — Где дядя Боб найдет этого парня? Срочно езжайте туда. Наверняка он уже там.

— У нас везде расставлены люди. Когда Герин объявится, мы об этом сразу узнаем.

— Значит, мы можем все это предотвратить, — кивнула я, потихоньку успокаиваясь. — Мы… Минуточку! — Я с отвисшей челюстью уставилась на Рейеса. — То есть мой дядя, Роберт Дэвидсон, замечательный детектив, прекрасный во всех смыслах человек и честный коп, должен попасть в ад за то, что сделал два года назад. Правда, что ли? И что такого он натворил?

— Датч…

— Рейес, даже не начинай. Говори как есть.

— Он кое-кого убил, — процедил Рейес сквозь стиснутые зубы.

— Намеренно? Два года назад? В смысле в той старой перестрелке? Тот случай тщательно расследовали. С дяди Боба сняли все обвинения. Его дважды подстрелили — он стрелял в ответ. Это была самозащита.

— Речь не о том случае.

В комнату вернулся Гаррет со стаканом воды, но на меня даже не взглянул. Рейес поерзал и сел поудобнее.

— То есть вы хотите сказать, что дядя Боб кого-то хладнокровно убил?

— Хладнокровнее некуда. И это было впечатляюще, честное слово. В то время я…

— Зачем ему кого-то хладнокровно убивать?

Явно не собираясь отвечать, Рейес опустил голову.

Я подошла ближе.

— Я могу тебя заставить.

Но он молчал. Ни возражений, ни объяснений.

Я шагнула еще ближе и решила дать мужу еще один шанс:

— Зачем?

— Тебе нужно знать лишь одно: у него имелась веская причина.

— Рейес, клянусь всем святым…

— Ради тебя, — еле слышно прошептал он.

— Чего? — ахнула я еще тише.

— Он сделал это ради тебя. Кое-кто выяснил, на что ты способна.

— Кто, блин?

— Наркодельцы из Колумбии, которые хотели выслужиться перед боссом. От одного из своих информаторов дядя Боб получил наводку, что тебя хотят похитить, увезти в Колумбию и преподнести наркобарону на блюдечке с голубой каемочкой.

Даже если бы Рейес двинул мне под дых, я не была бы настолько шокирована.

— Роберт узнал, где они скрываются. Повесить на них было нечего, а арестовать их означало бы чуть ли не прямым текстом рассказать о тебе другим членам группировки. Поэтому Роберт вломился в их логово, пристрелил одного за другим, а потом спалил весь дом.

— Быть того не может. Дядя Боб никогда бы так не поступил.

— Твой дядя знал этого наркобарона, Датч. Знал, на что он способен. Видел собственными глазами, когда служил в армии. Он знал: чтобы заткнуть их, придется убить каждого. Если бы слухи о тебе дошли до колумбийца, он сам открыл бы на тебя охоту. Тот наркобарон — коллекционер, помешанный на оккультизме. Он считает, что поедая плоть одаренных людей, он поглощает их души и наследует силы. В поисках дара ясновидения он уже убил несколько человек из деревень на своей территории.

— Наркобарон хотел меня съесть?

— Хотел бы, если бы знал о тебе. Держу пари, он счел бы тебя прекрасным дополнением к своей коллекции.

— Почему люди такие психи?! — разбушевалась я и принялась опять мерить шагами комнату. — У дяди Боба была офигеть какая веская причина.

— Ад, похоже, думает иначе. Не имеет значения, что он сделал это ради тебя, или что те люди были, мягко говоря, плохими. Он лишил жизни людей, в то время как были другие варианты. Это не была самозащита. Это было осознанное решение.

— Значит, даже если ты совершаешь плохой поступок из благих намерений, тебе автоматически резервируют номер в отеле «Адские муки»?

— Вообще-то, — вмешался Гаррет, — ты можешь нам помочь. Похоже, единственный, кто знает, где отсиживается Грант Герин, — это твой новый дружок Паркер. Герин был информатором Паркера и, по мнению некоторых, им и остался. Вот только Паркер держит язык за зубами.

— Он был копом?

— С этого началась его карьера.

— Да уж, Паркер точно любит играть по собственным правилам. — От мыслей голова просто раскалывалась. — Итак, сначала мы не дадим ходячему трупу убить дядю Боба. Потом я подумаю, что можно сделать с приговором на проживание в аду.

— Таков и был план, — улыбнулся Рейес.

— Ага, только я о нем не знала. — Намереваясь нанести Паркеру визит, я двинулась к выходу, но остановилась и повернулась к мужу. — Еще секреты есть, пока тема не закрыта?

— Не припомню.

— Рада это слышать.

Мне нужно было застать Паркера врасплох. А разве есть способ лучше, чем нарисоваться на пороге его дома в три часа утра?

Я подошла к Рейесу и впилась в него в губами. На вкус он был как огонь с солью и лимоном.

— На ужин меня не жди.

Выйдя и закрыв за собой дверь, я услышала голос Гаррета:

— А на кой я гору жратвы приволок?!