Проклятый Легион

16

Слова бывают так же смертоносны, как и пули. Выбирай их осторожно, нацеливай их точно и используй их бережливо.

Ирулу Бода—Са

Хадатанский мистик

1414 стандартный год

С хадатанским флотом на орбите планеты Фрио II, Империя людей

От курьера осталась лишь груда покореженного металла. Вдоль толстого крыла пунктиром шли дыры от пуль. В том месте, где случайный обломок ударился в фюзеляж, чернела пробоина, в которую свободно пролезла бы рука военного командующего. Еще одна пробоина, закупоренная несработавшей ракетой, показывала то, что должно было стать смертельным ударом. Ракету уже обезвредили, и горелки вспыхивали в руках техников, которые ее теперь удаляли.

Приписанный к «Захватчику Мира», курьер пережил уничтожение своего корабля–носителя и добрался до основного флота, потому что в отличие от истребителей и транспортно–десантных судов курьеры оборудовались гиперпространственными двигателями и могли совершать межзвездные перелеты.

Ниман Позин—Ка обошел судно, осторожно перешагивая через разложенные во множестве инструменты, шланги и валяющиеся детали. Его руки были сжаты за спиной, голова запрокинута, а глаза исследовали останки корабля подобно лазерам.

Его адъютант, младший офицер Икна Кона—Са, шел за ним по пятам, повторяя все движения своего начальника. Позин—Ка не замечал, что адъютант передразнивает его, так же как во многом не замечал и самого взлетно–посадочного отсека и корабля, частью которого он являлся. Его внимание было приковано к этому разведчику и к известиям, которые прибыли с ним.

То, что пилот ухитрился провести покалеченный корабль через гиперпространство, найти флот и сесть, казалось невероятным. Да, этот офицер авиации получит высшие почести, которыми хадатанские военные могут наградить его, даже несмотря на то, что он принес плохие вести.

Третье копье под командованием И кора Нибер—Ба было атаковано и полностью уничтожено. Это была ужасная новость. Позин—Ка должен был горевать, злиться, чувствовать что угодно, только не удовлетворение. Но слово «удовлетворение» лучше всего передавало его ощущения.

Все это время война с людьми шла слишком уж удачно, слишком уж легко. Там, где другие видели победу, Позин—Ка видел угрозу поражения. В конце концов есть разница: завоевываешь ты победу или получаешь ее ввиду отсутствия противника. А именно последнее и происходило до сих пор с хадатанскими войсками. Потому что, несмотря на героическое сопротивление отдельных воинских частей, а также гражданских лиц, военно–космический флот людей отказывался ввязываться в сражения, не считая пары мелких стычек. Почему?

Это могло означать, что люди слабее, чем кажутся, и будут сдавать свою империю система за системой. Но Позин—Ка считал более вероятным, что они пожертвовали несколькими менее важными владениями, чтобы выиграть время. Время, которое позволит им консолидировать свои силы и подготовить свою собственную интаку, которая окажется тем более действенной, чем неожиданнее она будет. Вот в чем был источник удовлетворения Позин—Ка. Поражение третьего копья ясно показало, что люди умеют сражаться, будут сражаться, если создать подходящую ситуацию, и крайне опасны, когда сражаются. Особенно учитывая то обстоятельство, что Нибер—Ба атаковал гражданский объект и потерял всю свою команду.

Но это была его интерпретация фактов, его анализ ситуации, а что скажут другие? Например, его непосредственный начальник великий маршал Пем—Да, начальник его штаба командир пики Модер—Та да еще человек, этот Болдуин, который, несмотря на свое несуществующее звание, способен влиять на умы в силу того, кто он есть.

Все они имеют свои собственные надежды, страхи и мотивы, мотивы, не обязательно совпадающие с его, и потому опасные. Уничтожение третьего копья предоставит им идеальную возможность заменить Позин—Ка кем–нибудь другим, так как поражение такого масштаба неизбежно повлечет за собой следственную комиссию.

Эти комиссии занимались по большей части рутинными делами… но не всегда. Нет, бывали случаи некомпетентности, которую и призвано выявлять расследование, бывали ситуации, в которых невезение и трения войны словно сговаривались разрушить чью–то карьеру, или еще хуже, ситуации, когда в дело вмешивалась политика, и обычное расследование использовалось для устранения офицеров с непопулярными взглядами.

Учитывая, что Позин—Ка советовал не торопиться и оттягивал время, когда многие хотели броситься на врага, он теперь уязвим для критики.

Суд укажет, что Нибер—Ба промедлил с интакой, что и дало людям возможность подготовить контратаку. Сходство подходов Карлика и самого Позин—Ка слишком очевидно, чтобы его отрицать. Сознательно ли подчиненный последовал примеру своего командующего? И выбрал для этого неподходящий момент? Или это он, Позин—Ка, ошибся, поручая командование третьим копьем офицеру, столь похожему на себя? Не сделал ли он и других ошибок? Ошибок, которые ждут, чтобы о них узнали.

Позин—Ка почувствовал, что впадает в депрессию. Нет! Он взял себя в руки. Сомнения, страх и растерянность приведут его к поражению так же несомненно, как пуля в голову.

Нет, он должен бороться, должен найти доказательство, что его стратегия верна, и представить это доказательство начальству.

Позин—Ка оторвал взгляд от корабельного остова, махнул адъютанту и направился к шлюзу. Один раз человеческая женщина помогла ему. Она могла бы снова помочь.

Полковник Натали Норвуд как раз закончила тридцатое отжимание и собиралась перейти к глубоким приседаниям, когда дверь в ее каюту ушла вверх. Хадатанин заполнил дверной проем. Сзади стояли телохранители. Нельзя было ошибиться в том, что посетитель не кто иной, как военный командующий Ниман Позин—Ка собственной персоной.

Встревоженная, но полная решимости не показывать этого, Норвуд скрестила руки. Слава богу, она одета, но все равно вид у нее не слишком презентабельный. Хотя откуда инопланетянину знать, презентабельный или нет?

— Ваши когда–нибудь стучат?

Суровые слова были готовы сорваться с языка хадатанина. Они поставили бы пленницу на место. Но Позин—Ка сдержался. Ему необходимо человеческое сотрудничество, а личный конфликт вряд ли способствует согласию.

— Прошу прощения. Ваши нормы кажутся мне странными, и я забыл.

Извинение военного командующего удивило Норвуд. Немного озадаченная, она жестом пригласила хадатанина войти. Телохранители последовали было за ним, но он велел им остаться в коридоре.

Позин—Ка огляделся, увидел проволочную сетку, отгораживающую трубопровод, чтобы женщина опять туда не забралась, и сел на откидную койку. Под тяжестью хадатанина она заскрипела.

— Вы знаете, где мы находимся? — спросил Позин—Ка.

— На орбите вокруг планеты Фрио II.

— Это верно. А что вы знаете о последнем сражении? Норвуд пожала плечами. Потом ответила, с трудом

сдерживая эмоции:

— Вы прибыли, нашли планету практически незащищенной и начали уничтожать население. На орбите были тысячи кораблей — беженцев с уже захваченных вами планет. Для ваших истребителей они стали легкой добычей. Ваши пилоты использовали их вместо учебных мишеней, хлопали их, как надувные игрушки, и смеялись, когда они погибали.

Ну а когда на орбите ничего не осталось, вы пошли к планете. Фрио II была малонаселенной, поэтому не было нужды в перекрывающихся прокосах разрушения, какие вы применяли на Мире Уэбера, и вы атаковали отдельные городки и города. Однако они оказались более крепкими орешками, чем вы думали, из–за суровых условий и из–за того, что жилища располагались в основном под землей.

Если Норвуд ожидала какого–то признака сожаления, какого–то признака раскаяния, она была разочарована.

— Военная база все еще существует. Норвуд чуть оживилась.

— Неужели? Это замечательно. Надеюсь, они дадут пинка под ваши гигантские зады.

Позин—Ка, казалось, не догадался об оскорблении и сделал жест, которого она не поняла.

— Это маловероятно. Мы контролируем систему, околопланетное пространство и саму планету.

У Норвуд задрожали руки. Она спрятала их в карманы.

— Что ж, радуйтесь. Так чем я обязана этому визиту? Позин—Ка встал. Он возвышался над Норвуд, но

что–то неуловимое мерцало в его глазах. Понимание? Сострадание? Страх? Что бы это ни было, оно сделало военного командующего уже не таким пугающим.

— Мне нужна ваша помощь.

Норвуд недоверчиво посмотрела на инопланетянина.

— Вы, должно быть, шутите.

— Нет, я говорю абсолютно серьезно.

— Ни за что.

— Вы помогли мне с фитопланктоном.

— То другое дело.

— Как и это.

Норвуд всмотрелась в лицо Позин—Ка, пытаясь уловить хоть какой–то намек на то, о чем думает инопланетянин.

— И что вы от меня хотите?

— Убедите людей сдаться.

— Чтобы вы могли убить их? Никогда!

— Я позволю им жить.

— Вы так говорите.

— Я даю вам слово.

— К черту ваше слово. Пусть Болдуин это делает. За это вы ему и платите.

— Я не доверяю Болдуину.

Это было настолько честно и настолько неожиданно, что Норвуд растерялась. Позин—Ка и вправду просил ее об одолжении, доверял ей свои тайны, предлагал своего рода дружбу. Но почему? Или тут какой–то подвох? Она посмотрела хадатанину в глаза.

— Почему?

— Потому что он — предатель и заботится только о себе.

Норвуд почувствовала, что он говорит правду, но всю правду еще не сказал.

— И?

— И он встанет на сторону моих противников.

— В каком смысле? Инопланетянин повел руками.

— Он, как и мое начальство, считает, что мне следует обойти планеты вроде той, что под нами, и ударить в самое сердце вашей империи.

Норвуд ощутила возбуждение, понимая, что она вот–вот узнает что–то очень важное, и постаралась сохранить на лице бесстрастное выражение.

— А вы?

— Я думаю, что ваше начальство, вполне возможно, готовит нам ловушку и даже может найти способ воспользоваться невычищенными планетными системами, которые мы оставим позади.

Норвуд кивнула.

— Значит, вы хотите потратить еще какое–то время на «очистку» планет вроде Фрио II и уж потом напасть на внутренние системы?

— Точно.

Норвуд нахмурилась.

— Я все равно не понимаю. Как я вам помогу? И чего ради мне это делать?

Инопланетянин помолчал, словно выбирая слова.

— Мне нужно доказательство, что ваше начальство готовит нам ловушку. Доказательство, которое я смогу использовать для защиты своей стратегии. Но ваши солдаты имеют приказ уничтожать подобную информацию, прежде чем умрут.

— Неужели? — саркастически проговорила Норвуд. — Ах как невежливо. И вы ждете, что я помогу? Забудьте. Это было бы изменой.

— Изменой? — переспросил Позин—Ка. — Было бы изменой спасти человеческие жизни? Особенно в свете того, что ими уже пожертвовали? Оставили, чтобы задержать нас. Или того хуже, бросили, потому что до них никому нет дела. Вы, несомненно, спрашиваете себя, где ваш военно–космический флот? Почему они бегут впереди нас? Когда они будут сражаться? Все, чего я прошу, — это возможности просмотреть кое–какие официальные документы. Я готов дать взамен сотни жизней.

Норвуд приложила все усилия, чтобы совладать со своими эмоциями. Да, она задавала себе эти вопросы, сотни раз задавала. Ясно, что что–то не так, ужасно не так, но что? Почему военно–космический флот отошел? Что это — часть плана, или просто чудовищная некомпетентность? Норвуд хотела верить в первое, но боялась второго. Ужасная ситуация.

Допустим, защитники готовы сдаться и предоставят ей информацию, которая нужна хадатанину. Что дальше?

Если ловушка — или вероятность ее — существует, Позин—Ка продолжит свою нынешнюю стратегию и будет разрушать Империю людей система за системой. Если ловушки нет и Позин—Ка лишится командования или будет вынужден принять более агрессивную стратегию, хадатане ударят по сердцу империи. Что почти наверняка погубит миллионы, если не миллиарды, жизней.

Взвешенная на весах потерь, стратегия постепенного опустошения, отстаиваемая Позин—Ка, была лучше для человеческой расы, учитывая возможность контратаки.

Итак, помогая Позин—Ка, Норвуд могла бы помочь людям мобилизоваться и победить. Но что, если она ошибается? Что, если она погубит миллиарды невинных жизней?

Легче всего ответить «нет», потому что именно к такому ответу подготовила Норвуд ее профессия, да и сама она была принципиально против любой помощи хадатанам. Но как быть с теми жизнями, которые она может спасти?

Норвуд даже взмокла.

— Я помогу при следующих условиях: вы сохраните жизнь всем людям на этой планете. Вы обеспечите их едой и жильем. И вы заречетесь от всякого применения пыток.

Хадатанин шевельнул правой кистью.

— Договорились. Будет, как вы хотите. Норвуд покачала головой.

— Нет, я еще не кончила. Я оставляю за собой право рассказать другим о нашем разговоре и о том, почему я согласилась помочь вам.

Позин—Ка немного подумал.

— Людям, да… но хадатанам, нет… включая и Болдуина.

Норвуд кивнула.

— Согласна… и еще одно. Хадатанин посуровел.

— Я предупреждаю, женщина. Меня утомляют ваши требования.

Норвуд пожала плечами.

— Обещайте, что не подключите меня к вашим машинам. Секс — это хорошо… но сеанс после визита к фитопланктону едва не убил меня. Чистосердечного «спасибо» — вполне достаточно.

— Будь по–вашему. Приготовьтесь к полету на поверхность. Мы отправляемся через один субпериод.

Хадатанин вышел, люк с шипением опустился, и Норвуд осталась размышлять, что же она сделала.

Каюта была большой по корабельным меркам, такой и подобает быть каюте командира пики. Болдуин почувствовал, что его сердце глухо заколотилось. Зачем его вызвали? Чего хочет этот хадатанин? Сто вопросов теснились у него в голове. Болдуин встал, когда офицер вошел в каюту и сел на откидной стул.

Модер—Та был здоровым, но не таким крупным, как Позин—Ка, и носил на перевязи голубой драгоценный камень. Его глаза были черными и неуступчивыми. Кожу с одной стороны головы пробороздил шрам от удара бластера, едва не лишившего его жизни. Тонкогубый, как у лягушки, рот образовывал черту поперек лица.

— Ты можешь сесть. Болдуин сел.

— Итак, — невыразительно начал Модер—Та, — ты слышал о курьере? О поражении Карлика?

Болдуин нахмурился.

— Карлика?

— Командира копья Икора Нибер—Ба.

— Спасибо. Да, я слышал о его поражении.

— И каково твое мнение?

Страх комком подступил к горлу. Болдуин заставил его опуститься.

— Загнанные в угол, люди бывают изобретательны. Если бы командир Нибер—Ба ударил быстро, он бы победил.

Болдуин затаил дыхание. Он рискнул сказать то, что думает на самом деле. Но как это будет воспринято?

Модер—Та долго молчал, глядя сквозь него на переборку. А когда ответил, то его ответ оправдал ожидания Болдуина.

— Да, человек. Я согласен с тобой. И что важнее, согласен и великий маршал Пем—Да. Скажи, что ты думаешь о нашей стратегии в общем и целом?

Болдуин мысленно возликовал. Это могла быть хитрость, попытка подкопаться под него, но он так не думал. Нет, ситуация ясна. Модер—Та считает, что По–зин–Ка совершает ту же ошибку, какую совершил Нибер—Ба, и хочет, чтобы Болдуин подтвердил это. И поскольку этот хадатанин пользуется поддержкой великого маршала Пем—Да, для него, Болдуина, было бы глупо поступить иначе. Он разложил руки перед собой.

— Я боюсь, как бы флот не попал в такую же ловушку, что и третье копье. Мы должны ударить в самое сердце империи и сделать это сейчас, прежде чем они приготовятся встретить нас.

— Хорошо сказано, — прошипел Модер—Та. — Действительно хорошо сказано. Теперь ответь мне вот что… Ты бы дал показания в комиссии по расследованию? Даже если это значило бы пойти против интересов военного командующего Позин—Ка?

На смену возбуждению, которое Болдуин только что испытывал, пришло чувство тревоги.

— Дать показания?

— Да. Гибель третьего копья потребует расследования. Военного командующего попросят объяснить и оправдать свои действия.

Мысли забродили в голове у Болдуина. Это расследование все равно что трибунал. Ну конечно! Модер—Та выступает против своего начальника и, больше того, хочет занять его место. Показания Болдуина, добавленные к тому, что наверняка припас начальник штаба, могут поставить Позин—Ка на колени. Отличный замысел. Но что выгоднее ему, Болдуину? Вдруг Позин—Ка оправдают? Что тогда?

— Ну? — потребовал ответа Модер—Та. Болдуин напрягся.

— Да, я выскажу свое мнение, даже если это будет идти вразрез с интересами военного командующего.

— Прекрасно, — прошипел Модер—Та. — Ты не пожалеешь.

Несколько биотел развели костер в углу бывшего офиса администрации. Дым от костра скапливался под потолком, прежде чем выйти через временную трубу.

Существует масса мнений относительно того, что лучше горит, но майор Ральф Хоскинс предпочитал хорошие толстые руководства, сочиненные какими–то идиотами на Альгероне, так как они были очень сухими и давали фиолетовое пламя.

Он схватил одно руководство, увидел, что название имеет отношение к квартальным отчетам годности, и бросил его в огонь. Пламя лизнуло обложку, превращая ее из белой в коричневую, и заплясало на книге. Хоскинс снял перчатки и протянул руки к теплу. Температура в помещениях уже несколько дней стояла чуть выше точки замерзания (32 градуса по Фаренгейту, ноль по Цельсию). Кретины, которые проектировали базу, положились в отношении электроэнергии на гражданскую станцию синтеза, и он теперь расплачивается за их глупость. Станция, как и город, который она обслуживала, была уничтожена в первые часы боя. Сзади раздались шаги.

— Майор Хоскинс?

Голос принадлежал сержанту Айерс.

— Да?

— Хадатане прислали эмиссара с белым флагом.

В глубине души Хоскинс удивился, откуда инопланетяне знают, что означает белый флаг, но тут же отбросил эту мысль. Он устал, очень устал, и ему не до загадок.

— Ну и что? Застрелите ублюдка и заберите флаг. У дока не хватает бинтов.

— Сэр, этот ублюдок — женщина, полковник. Утверждает, что она с Мира Уэбера.

Хоскинс повернулся спиной к костру. Айерс было почти не видно под многочисленными слоями одежды. Ее белоснежная парка была измята. В том месте, где пуля попала сержанту в левый бицепс, расплылось красное пятно.

— С Мира Уэбера? Это невозможно. С ним первым разделались. Никто не выжил.

Айерс пожала плечами. Ее одеяния едва шевельнулись.

— Да, сэр.

Хоскинс застонал. Ситуация достаточно плоха и без бродящих тут бездомных полковников.

— С ней есть гады?

— Нет, сэр. Во всяком случае, близко нет.

— Ладно, сейчас иду. Черт побери, неужели человеку нельзя ни минуты отдохнуть?

Айерс сочувственно покачала головой.

— Это Легион, сэр. Если не одно, так другое. Хоскинс застегнул молнию на куртке, сунул частично согретые руки в карманы и направился к запасному выходу. Электрические лифты отбросили копыта вместе со всем остальным.

Открыв стальную пожарную дверь, Хоскинс подождал, пока мимо протопает возвращающийся патруль, и стал подниматься. Лестница была густо покрыта полузамерзшей грязью и завалена мусором и пустыми гильзами — остатками от той ночи, когда хадатанские десантники проникли за внешние укрепления и пробрались внутрь. Что было ошибкой, так как они прибежали прямиком в объятия двух бойцов И.

Хоскинс не спал двое здешних суток и, одолев четыре марша лестницы, уже с трудом переводил дыхание. Струйки нагретого его легкими воздуха растворялись в окружающем холоде. У главных дверей майор остановился и кивнул часовым киборгам в ответ на их приветствие.

— Пошли прогуляться, сэр?

— Да, подумал, не сбегать ли за хорошим холодным пивом?

Борги засмеялись и открыли бронированную дверь. Она отъехала в сторону с противным визгом. Едва Хоскинс вышел наружу, как ледяной воздух тут же схватил его за щеки и бросил в лицо снежные хлопья.

База была построена внутри небольшого холма — хоть это проектировщики сделали правильно — и имела 360–градусный обзор. Окрестные поля были белые от свежевыпавшего снега. Он спрятал трупы, которые никто уже не хоронил, и придал базе красоту, которой она не заслуживала. Город Лопорт появился сквозь пелену снегопада и снова исчез. Его почерневшие шпили обвиняюще указывали в небо, а его жители были погребены под расплавленным жаром бетоном. Это было настолько ужасно, настолько жутко, что не укладывалось в голове.

Лейтенант Марвин Матату материализовался словно из воздуха. Капюшон, защитные очки и шарф закрывали все, кроме узкой полоски коричневой кожи от одной щеки до другой.

— Майор.

— Лейтенант.

— Айерс нашла вас?

— Да. Что это за чепуха с белым флагом?

— Понятия не имею, сэр. Нам привести женщину?

— Ее видно отсюда?

— Да, сэр. Прямо и около тридцати футов влево. Рядом со сгоревшим бронетранспортером.

Хоскинс принял бинокль, почувствовал, как холод укусил его за кисти, и навел резкость. Бронетранспортер был подбит в первый день. Всего четверо суток назад, а кажется, месяц. Он посмотрел влево, нашел маскировочный костюм и остановился. Женщина стояла неподвижно, как на построении, держа древко в правой руке. Белый флаг рвался на ветру. Ее капюшон был откинут, чтобы показать лицо, и майора поразило, какая она хорошенькая и очень, очень озябшая. Хоскинс передал бинокль Матату и запихнул руки в карманы.

— Как она связалась с нами?

— На частоте четыре, сэр. Она знает радиопроцедуру вдоль и поперек.

— И она утверждает, что она с Мира Уэбера?

— Так точно, сэр.

— Ладно, Марв. Проверьте ее сканером, приведите и пусть Айерс ее разденет и обыщет. Если она солгала, застрелите.

— Слушаюсь, сэр.

Норвуд уже решила бросить эту затею и возвращаться к хадатанам, когда заработала рация.

— Оставайтесь там, где стоите. Конвой придет за вами.

Снег повалил сильнее. Белые хлопья кружили вокруг нее, подобно бабочкам, ищущим, где сесть, и небо словно опустилось к земле. Это было хорошо, потому что чем меньше Норвуд видела истерзанную поверхность Фрио II, тем лучше.

Легионеры возникли перед ней будто из–под земли. Они носили белоснежные парки, зеленые береты и эмблему прославленного 2–го воздушно–десантного полка: крылатую руку с кинжалом. Четверо из них встали лицом наружу на случай нападения, а пятый провел сканером по всему ее телу.

Норвуд стояла совершенно неподвижно, сдерживая эмоции. Ее переполняла гордость. Гордость за этих мужчин и женщин, которые держались, держались и держались вопреки всему. Лишенные поддержки, на которую имели право, сражающиеся против целого копья, они держались. О, как ей хотелось схватить винтовку и встать рядом с ними плечом к плечу.

Легионер со сканером кивнул остальным и спрятал прибор.

— Хорошо, — сказал капрал. — Вы чистая. Следуйте за Баджи и не забывайте ставить ноги точно туда же, куда и он. Здесь повсюду мины.

Норвуд пошла за легионером, как ей велели, но задержалась на секунду, когда они проходили мимо гигантской фигуры бойца II, распластанного в снегу. Управляемая ракета снесла голову киборга. Тепло от его тела растопило окружающий снег и опустило бойца II во временную могилу. Его грудь уже покрылась тонким слоем снега, который со временем совсем скроет фигуру из виду.

Норвуд все еще думала о киборге, когда ее провели мимо наскоро возведенной баррикады, через лабиринт мешков с песком к главному входу базы.

Там дела приняла сержант по фамилии Айерс, приятная, но твердая особа, с двумя легионерками для подкрепления. Они провели Норвуд в неотапливаемый склад. Там ей приказали раздеться и схватили за лодыжки. Полостной обыск оказался гораздо унизительнее всего, что делали хадатане.

Когда он закончился, Айерс сдернула резиновые перчатки и кивнула на одежду Норвуд.

— Сожалею, полковник. Вы можете одеться.

Норвуд изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но почувствовала, что краснеет, и возненавидела этих легионерок всем своим существом.

Ее провели вниз по грязной лестнице и через пожарную дверь прямо в офис. Дым заклубился над ее головой, поплыл к временной трубе и исчез. В углу комнаты горел костер. Высокий, немного сутулый офицер бросил скоросшиватель в пламя, встал и повернулся к ней. У него было длинное некрасивое лицо, заросшее щетиной, и пытливые глаза. Выглядел офицер усталым.

— Полковник Норвуд, я полагаю? Моя фамилия Хоскинс. Майор Ральф Хоскинс, Императорский Легион, 5–й пехотный полк. Добро пожаловать на ИМ-ПЛЕГ Форпост четыреста семьдесят девять. Простите, не могу предложить ничего большего в смысле гостеприимства, но офицерский клуб временно закрыт.

Вопреки обстоятельствам Норвуд ухмыльнулась. Хорошо снова оказаться в компании человеческого существа. Рука Хоскинса была по меньшей мере на пару градусов теплее, чем ее, и подвела Норвуд к огню.

— Простите насчет обыска, но гады умны и все время пробуют на нас что–то новое.

Норвуд начала было отвечать, но остановилась, когда Хоскинс махнул в ее сторону пистолетом 50–го калибра без отдачи.

— Еще одно, полковник. У меня нет времени ходить вокруг да около, так что говорите правду, или я разнесу ваши мозги по всей этой чертовой стене.

Улыбка не покидала лица Хоскинса, и хотя Норвуд поверила каждому его слову, он ей все же понравился. Она кивнула, села перед костром и начала свое повествование. Оно заняло почти час. Все это время майор внимательно слушал, задавал вопросы и поддерживал огонь.

Норвуд рассказала Хоскинсу все, вплоть до сомнений, которые она испытывает по поводу своей миссии и возможности, что ее благие намерения окажутся предательством.

Потом оба долго молчали. Легионер заговорил первым:

— Вот что я скажу вам, полковник: либо вы дьявольская лгунья, либо один из самых изумительных офицеров, с кем я имел удовольствие встречаться.

— Спасибо. Хоскинс улыбнулся.

— Значит, ситуация такова. У меня пятьдесят шесть бойцов. Семь из них — бойцы II, которые почти удваивают нашу огневую мощь, но в конечном счете это ничего не значит. Хадатане могут разделаться с нами в любой момент, когда захотят, и если бы не этот ваш Позин—Ка, уже разделались бы. Я знаю это, и вы знаете это. Слышали когда–нибудь о битве под названием «Камерон»?

Норвуд покачала головой.

— Нет? Ну, это крупное событие в истории Легиона. Вроде Масады, Аламо и Битвы Четырех Лун, вместе взятых. Если говорить кратко, суть в том, что малый по фамилии Данжу со своим отрядом наткнулся на мексиканцев, которые превосходили их численно в тысячи раз, и отказался сдаться. Его убили, как и большинство его людей, и так должны поступать все легионеры.

Норвуд нахмурилась.

— Наверняка было еще что–то. Какие–то соображения, причина, цель.

Хоскинс покачал головой.

— Нет. Ничего, кроме гордости, славы и чести. Данжу и его люди погибли ни за что.

Норвуд медленно кивнула.

— Так вы хотите сказать, что будете стоять до конца? Умрете, но не сдадитесь?

Хоскинс пожал плечами.

— Не знаю. Вы говорите, хадатане сохранят нам жизнь. Вы им верите?

— Да, я верю Позин—Ка.

— Но что, если его отстранят от командования? Что тогда?

Норвуд посмотрела майору в глаза.

— Я не знаю. Хоскинс помолчал.

— У меня есть то, что ему нужно. Или почти то. Норвуд почувствовала, что ее сердце забилось чуточку быстрее.

— Есть?

— Да. У меня есть документ от ИМПВКФ Земля, приказывающий мне отступить, и другой документ из штаб–квартиры Легиона на Альгероне, приказывающий мне остаться. Второй прибыл перед самым уходом военно–космического флота. Я сохранил их на тот случай, если вдруг доживу до трибунала.

— Значит, — медленно сказала Норвуд, — мы не можем быть абсолютно уверены, но, похоже, Позин—Ка прав, и ВКФ готовит для него ловушку. Больше того, похоже, что Легион не согласен с этой стратегией и взбунтовался.

— Точно, — согласился Хоскинс, выплескивая остатки кофе на уже залитый портрет императора. — Что ставит меня в довольно занятное положение.

— Вы можете умереть славной смертью или сдаться и надеяться, что Позин—Ка останется командующим.

— Зная, что он убьет тысячи, если не миллионы людей.

— Лучше миллионы, чем триллионы.

— Черт!

— Да уж.

Хоскинс протянул руку.

— Я с вами, полковник. Есть надежда, что мы правы… и да поможет нам Бог, если нет.