Проклятый Легион

24

Около шести миль к югу от форта Камерон есть военное кладбище. Могилы там расположены концентрическими кольцами. Колец этих сотни, а могил — тысячи. В центре колец стоит пятидесятифутовый обелиск из нержавеющей стали. Со всех четырех сторон этого монумента выгравирована одна и та же надпись. Она гласит:

Здесь лежат те,

чья кровь навечно смешалась, —

Проклятый Легион.

Планета Альгерон, Империя людей

Сент—Джеймс уже столько раз взбирался на эту скалу, что ему для этого вообще не требовалось думать. Его руки и ноги, казалось, сами находили опору — подходящие выступы, впадины и трещины. Для Сент—Джеймса это восхождение было отчасти развлечением, отчасти работой, так как он наслаждался процессом и мог осмотреть строительство, когда добирался до вершины.

Заключительная часть восхождения требовала, чтобы легионер ухватился за нависающий кусок скалы и втащил свое тело наверх. Он мог бы оставить веревку, чтобы облегчить себе задачу, но гордился силой, которая для этого требовалась, и наслаждался риском.

Он дотянулся до выступа, повис на руках, подтянулся. Когда подбородок окажется на одном уровне с верхней частью карниза, нужно будет держаться одной рукой, а другую выбросить вперед. Он проделал это, почувствовал обычный толчок под ложечкой и нащупал пальцами хорошо знакомую трещину. После этого ему уже ничего не стоило закинуть наверх правую ногу, оттащить себя от обрыва и перекатиться на спину.

Минуту он отдыхал, совершенно не подозревая, что Наташа следила за каждым его движением из лагеря внизу, готовая позвать на помощь, если он сорвется. К тому времени когда генерал встал и огляделся, она уже ушла.

Многое изменилось за последние несколько месяцев. Война была выиграна — во всяком случае, первая кампания, — зима сменилась летом, и форт Камерон поднялся из пепла. Подземный комплекс уже был отремонтирован, и восстановлены три наружные стены.

Ряды надувных палаток начинались у подножия скалы и тянулись почти до самого форта, где уступали место бесчисленным кранам, бульдозерам, роботам, киборгам и биотелам, которые работали, чтобы исправить вред, причиненный сначала человеческим, а потом и хадатанским флотом.

Сент—Джеймс улыбнулся. Идея превратить то, что осталось от Мира Уэбера, в огромный лагерь для военнопленных зародилась у полковника Натали Норвуд. Чин—Чу моментально одобрил это предложение и назначил Норвуд проводить его в жизнь. Кому же еще доверить такую ответственность, как не офицеру, который лучше всех знает хадатан и понимает, на что они способны.

Да, Мир Уэбера — хорошее место, чтобы упрятать их, пока Чин—Чу и Мосби укрепляют флот и саму империю.

Благодаря отречению от престола клона, Клика без особых трудностей взяла власть в свои руки, и Чин—Чу, несмотря на его нелюбовь к политике, был почти единодушно избран главой нового правительства.

Отказавшись от титула «император», бывший торговец стал называться «исполнительным главой», или «президентом», и настоял, что уйдет в отставку, как только с хадатанской угрозой будет покончено. Конечно, на это могут уйти годы, так как поражение Позин—Ка скорей всего только усилило хадатанскую ксенофобию, наверняка они уже строят новый флот.

Сент—Джеймс глубоко втянул в легкие свежий воздух. Легион будет нужен империи, как будут нужны новобранцы, проходящие строевую подготовку на равнине справа. Не просто какие–то новобранцы, а новобранцы наа, которым по их просьбе предоставили право сформировать свой собственный полк. Полк, офицерами в котором будут представители их собственной расы.

Экс–майор Билл Були заключил это соглашение, пользуясь своей новообретенной властью вождя вождей, чтобы получить полное гражданство для своего приемного народа и сына, который скоро родится.

Сент—Джеймс по–прежнему не одобрял дезертирство Були, но признавал, что бывший легионер с лихвой искупил его своей верностью Легиону и успешной обороной МЗ-2. Кроме того, познакомившись со Сладостью Ветра на похоронах ее отца, Сент—Джеймс без труда понял его чувство.

Это напомнило ему о Наташе, о кольце, которое он купил, и об обеде, запланированном на этот вечер. Брелла пустила мимо струю, проскрипела на незваного гостя и направилась к своему гнезду. Сент—Джеймс улыбнулся и начал спускаться.