Проклятый Легион

19

Каждая битва имеет три составляющие: план, который вечно меняется при столкновении с врагом, реальность, которая никогда не бывает тем, чем кажется, и память, которая эволюционирует в соответствии с текущими нуждами. Стремящиеся к успеху офицеры не доверяют ни одной из них.

Великий маршал Ниму Вурла—Ка (в отставке)

Преподаватель Хадатанского Военного Университета 1952 стандартный год

С хадатанским флотом на орбите планеты Фрио II, Империя людей

В офицерской кают–компании сделали перестановку в соответствии с традициями и правилами, установленными тысячи лет назад. Следственная комиссия в составе великого маршала Пем—Да, военного командующего Дал—Ба и секторного маршала Исам—Ка, сидела за отдельным столом, спинами к стальной переборке. На груди у них висели переводчики, которые выглядели довольно жалко на фоне великолепных церемониальных портупей, украшенных драгоценными камнями.

Свидетели обвинения — начальник штаба военного командующего Нимана Позин—Ка, командир пики Модер—Та, командиры второго и четвертого копья и инопланетянин по фамилии Болдуин — сидели вдоль левой стены, а те, кто свидетельствовал в защиту Позин—Ка, в том числе командиры первого и пятого копья и люди Норвуд и Хоскинс, сидели вдоль правой.

«Очень странно, что в суде участвует столько инопланетян», — подумал великий маршал Пем—Да. Странно и немного тревожно. Хотя хадатанские правила специально этого и не запрещали, приглашение инопланетян казалось бестактным.

С другой стороны, чрезмерное использование показаний противника может ослабить доводы Позин—Ка и усилить доводы Модер—Та. Что Пем—Да приветствовал бы, так как предпочитал более агрессивную стратегию и хотел, чтобы Модер—Та выиграл. Дело в том, что Позин—Ка получил свою нынешнюю должность, несмотря на бурные возражения Пем—Да, — ошибка, которую теперь можно будет исправить.

«Да, — решил Пем—Да, — ситуация под контролем и неожиданностей не предвидится». Но если так, почему же он боится? Почему его особенно пугает то, что обвиняемый — Позин—Ка?

Но кто станет спорить с очевидной истиной? Чем большего ты достиг, тем больше можешь потерять и тем больше боишься. Это же естественно, как один, два, три.

И если так, то ему, конечно, есть что терять, и больше, чем военному командующему, хотя вероятность того, что это действительно случится, меньше.

Пем—Да наблюдал, как военный командующий Ниман Позин—Ка вошел, сел в центре комнаты и уставился вдаль.

Обвиняемому не случайно предназначалось единственное кресло, за которым не было переборки. Такое расположение являлось отчасти психологическим приемом, отчасти ритуалом и символизировало полную уязвимость Позин—Ка.

Пем—Да мог представить себе, что чувствует обвиняемый офицер. Холодно, страшно и немного болит живот, словно какой–то зверек грызет его изнутри.

Жаль, что придется уничтожить такого многообещающего офицера, принести его в жертву нуждам хадатанской расы, но война есть война. Дело в том, что его стратегия ошибочна и даже хуже, чем ошибочна. Продвигаясь так медленно и давая людям время подготовиться, военный командующий вымостил хадатанам дорогу к поражению. Свидетельство тому — гибель третьего копья. Вместо того чтобы обойти астероид и бросить свои войска к центру вражеской империи, Позин—Ка лишился одной пятой своей команды на третьестепенном объекте.

«Да, — решил Пем—Да, — пора назначать нового командующего. Возможно, Модер—Та, или кого–то другого из молодых самцов, которые рассчитывают на рекомендацию великого маршала и достойны продвижения».

— Прошу внимания.

Председатель суда — тучный военный командующий Дал—Ба — всем своим видом выражал недовольство, так как его вызвали на заседание из весьма заслуженного отпуска. Нельзя сказать, что он полностью в руках у Пем—Да, но он должен великому маршалу услугу–другую и прислушается к аргументам Модер—Та. Дал—Ба обвел взглядом кают–компанию.

— По уполномочию правящей триады, на основании параграфа 3458 военного устава и данных мне прав, я объявляю судебное заседание открытым. Командир пики Модер—Та зачитает обвинение.

За исключением Позин—Ка, который смотрел прямо перед собой, глаза всех присутствующих в кают–компании обратились на Модер—Та. Командир пики встал. Он знал, что на карту поставлена его карьера, и упивался риском. Победа означала для него благосклонность Пем—Да и возможность повышения по службе; провал же означал смерть.

Не фигурально, как впасть в немилость, а буквально, как получить пулю в лоб. Потому что если Позин—Ка выиграет этот процесс, он автоматически даст Модер—Та самые опасные задания, какие только найдутся. Таков хадатанский обычай, причем полезный обычай, гарантирующий определенную степень верности.

Однако всегда находятся такие, кто готов рискнуть всем, если появляется возможность сократить на несколько лет или даже десятилетий свое долгое продвижение наверх, и Модер—Та был из их числа.

Он откашлялся, посмотрел на распечатку, которую держал в правой руке, и заговорил:

— Ввиду того, что третье копье, входившее в состав флота, в настоящее время возглавляемого военным командующим Позин—Ка, было брошено в бой и впоследствии уничтожено, суд призывает вышеупомянутого офицера ответить на те вопросы, которые представляются уместными, и оправдать свои действия. Отказ отвечать на вопросы и сотрудничать с судом карается тюремным заключением или смертью. Всем понятно?

Никто не ответил, поэтому Модер—Та продолжил:

— Когда офицеры суда сочтут, что все относящиеся к делу факты собраны и проанализированы, они закроют заседание и вынесут решение. Это решение будет обязательным, окончательным и будет приведено в исполнение в течение одного цикла. Всем понятно?

Люди переглянулись, но промолчали. Модер—Та сел на место.

Дал—Ба одобрительно повел левой рукой.

— Хорошо. Давайте продолжим. Используя информацию, доставленную единственным выжившим членом третьего копья, данные, собранные робошпионами, и рапорты, представленные командиром копья Нибер—Ба до его гибели, разведывательный отдел сумел воссоздать ход событий. Но ввиду того, что эта модель основывается на очень скудной информации и большом количестве предположений, точность того, что мы сейчас увидим, спорна.

Пем—Да нахмурился, желая, чтобы Дал—Ба заткнулся к черту, и обменялся взглядами с Модер—Та.

— Все же, — бесстрастно продолжал Дал—Ба, — эта модель поможет установить место действия, ознакомит всех с основной схемой происшедшего и подготовит почву для свидетельских показаний.

«Это уже лучше, — критически подумал Пем—Да. — Лучше, но не идеально».

Лампы начали гаснуть.

Хоскинс посмотрел на сидящую рядом Норвуд. Та пожала плечами.

Наступила полная темнота. Прошли секунды. Появилась точечка света, увеличилась и стала миниатюрным солнцем. Этот шар медленно, но заметно начал двигаться по кругу под самым, как показалось Норвуд, потолком кают–компании. Правда, утверждать она бы этого не стала, так как свет, излучаемый солнцем, совершенно не освещал комнату. Факт, который озадачил Норвуд и сделал представление еще более впечатляющим.

Следом стали появляться звезды, вдруг возникая из небытия, будто кто–то прокалывал булавкой черную бумагу. Вот они уже заполнили всю кают–компанию, светились вокруг головы Норвуд, и на потолке, и на полу, и на дальней стене, у которой сидели судьи.

Затем из–за солнца, постепенно увеличиваясь, появился странной формы… астероид? Планета? Норвуд затруднялась сказать. Что бы это ни было, оно имело искусственные сооружения на поверхности, сооружения, которые выглядели настоящими, благодаря видеозаписям, сделанным хадатанскими робошпионами и включенным в рапорты Нибер—Ба.

Объект замедлился и повис в центре каюты. Норвуд почувствовала, что перспектива несколько изменилась. Теперь она будто вращалась вместе с астероидом, из–за чего казалось, что она неподвижна, тогда как все остальное продолжало двигаться.

Благодаря своей божественной позиции, Норвуд могла видеть хранилища, баки, антенные фермы, вездеходы, роботов, горняков, техников и киборгов. Все занимались своими делами, даже не подозревая о следящих за ними крошечных механизмах.

Потом появились хадатанские корабли и пошли в атаку, уничтожая все на поверхности астероида. Часть кадров являлась компьютерным моделированием, но остальные были подлинными, снятыми штурмовыми судами и переданными ими на корабли–носители. Так что Норвуд, как и все в кают–компании, знала, что это было на самом деле.

Но защитники не сдавались. Норвуд видела, как один за другим взрывались хадатанские истребители и как гибли хадатанские бойцы. Гибли, гибли и гибли. Ее поразило, что ее собратья–люди смогли нанести противнику столько вреда и что хадатане терпели это.

Атака следовала за атакой, пока не были запущены корабли с дистанционным управлением и хадатанский флот не был уничтожен.

Конечно, в описании ущерба, нанесенного людям, и перечне их войск имелись неточности, но это уже не имело значения. Увиденная битва — пусть даже не битва, а модель — не оставила никаких сомнений относительно жестокости поражения третьего копья, или незначительности данного астероида.

Фактически это впечатление было настолько сильным, что покров безнадежности лег на плечи Позин—Ка, и когда зажегся свет, военный командующий мысленно спросил себя, не следует ли просто признаться в собственной некомпетентности и покончить с этим? Никогда он не видел более удручающего зрелища, чем уничтожение стольких кораблей и стольких хадатанских солдат.

Но означают ли ошибки, сделанные одним командиром, и гибель одного копья неудачу всей его стратегии? Или это сражение было тем, чем казалось? Единственным поражением в рамках огромного успеха. Позин—Ка почувствовал, что его решимость растет, и продолжал смотреть прямо перед собой.

Болдуин, сидящий рядом с Модер—Та напротив своих собратьев–людей, внутренне торжествовал. Ничего изобличительнее этой модели битвы он и представить себе не мог. Каким образом будет защищаться Позин—Ка? Нет, остальное разбирательство будет чистой потехой.

По его лицу скользнула усмешка. Он откинулся на спинку кресла и увидел, как Норвуд прошептала что–то дураку Хоскинсу. Болдуина обидела легкая фамильярность, которая существовала между ними, и более того, их товарищеское общение, которого он был лишен. Ну ничего, Модер—Та примет командование, и они достанутся ему, Болдуину. И он сможет делать с ними все, что захочет. Эта мысль доставила ему удовольствие, и Болдуин положил ее поближе.

— Итак, — хмуро сказал Дал—Ба, — факты, в той мере, в какой они когда–либо будут известны, представлены. Бой был дан и проигран. Остается вопрос: было ли поражение третьего копья просто несчастливой случайностью в рамках успешной в целом стратегии? Является ли оно исключительно виной командира этого подразделения? Или поражение третьего копья говорит о большем? О стратегии настолько ошибочной, что она приведет наши войска к катастрофе? Если так, офицер, который разработал эту стратегию и продолжает следовать ей, виновен в некомпетентности и должен понести наказание. И задача суда — установить виновность этого офицера или провозгласить его невиновность и принять соответствующие меры. Командир пики Модер—Та изложит свои аргументы первым, за ним — военный командующий Позин—Ка. Есть вопросы? Нет? В таком случае командир пики Модер—Та может приступать.

Уверенный, что его доводы абсолютно логичны, Модер—Та встал и зачитал вступительную речь. Большая часть ее состояла из подробного, удар за ударом, и скучного рассказа о сражении, которое они только что видели, и тщательно отобранных цифр, мнений и суждений.

Фактически его выступление было настолько скучным, что левое веко секторного маршала Исам—Ка начало опускаться. Что делает правое веко офицера, Позин—Ка не знал, так как его скрывала черная повязка, но, вероятно, тоже опускалось. Исам—Ка засыпал, факт, который не имел бы большого значения, не будь секторный маршал тем единственным членом суда, на которого Позин—Ка мог рассчитывать. Не потому, что они принадлежали к одному клану, а потому, что клей военной политики удерживал их вместе.

Как и Позин—Ка, секторный маршал предпочитал осторожное продвижение поспешным скачкам. Он придерживался этой стратегии на протяжении всей своей карьеры и вряд ли переменился за последнее время. И поскольку Пем—Да выступает против интересов Позин—Ка и Дал—Ба склонялся туда же, мнение Исам—Ка становится решающим. Что, если он пропустит какую–нибудь важную часть показаний? Или заснет крепким сном именно тогда, когда Позин—Ка будет больше всего в нем нуждаться? Позин—Ка впился глазами в секторного маршала, внушая ему не спать. Это не сработало.

Благополучно дочитав свою речь, Модер—Та повернулся к свидетелям. Болдуин был первым.

Хадатане не сделали никакой попытки привести его к присяге, как сделал бы человеческий суд. Да и зачем утруждать себя? Любой свидетель, стоящий своей оплаты, даст ответы в пользу той стороны, за какую выступает, а оценивать их — работа суда.

Болдуина не попросили ни перейти в другую часть кают–компании, ни встать, ни как–то иначе изменить положение тела. Однако он выпрямился в кресле и почувствовал, как переводчик ударился о грудь. Потом посмотрел в глаза Модер—Та. Они были холодные как лед.

— Итак, полковник Болдуин, вы — офицер с некоторым опытом и видели факты. Каково ваше мнение?

Модер—Та использовал его воинское звание! Для эффекта, да, но это было первый раз, и настроение Болдуина взлетело до небес. Он заставил себя сосредоточиться.

— Объект, третьестепенной важности промышленный астероид, следовало обойти и вернуться к нему потом. Но решив захватить его, командир третьего копья должен был предпринять полномасштабную атаку, которую вы называете «интакой». Сделай он это сразу, люди не смогли бы контратаковать ваши линкоры.

Модер—Та посмотрел на членов суда, дабы убедиться, что они слушают, и с удовлетворением отметил, что Исам—Ка открыл свой глаз. Командир пики придал своему лицу непроницаемое, как он надеялся, выражение.

— Вы слишком скромны, полковник. Представители вашей расы одержали великую победу. Они сражались против подавляющих сил и победили. Основываясь на их подвиге, военный командующий Позин—Ка стал бы доказывать, что все форпосты представляют угрозу. Угрозу, с которой необходимо покончить прежде, чем продолжать генеральное наступление.

— И он был бы неправ, — спокойно ответил Болдуин. — Ваши войска захватили дюжины миров, сотни форпостов, подобных тому, о котором идет речь, и буквально тысячи меньших поселений. И ни один из них не представляет никакой угрозы.

— Ах, — сказал Модер—Та, — но военный командующий может опровергнуть и этот аргумент. Он укажет, что большинство ваших военно–космических сил бежали, не вступая в сражение, и намекнет, что они завлекают наш флот в ловушку, готовясь нанести смертельный удар. Как бы вы ответили на это?

— Я бы сказал, что это абсурд, — презрительно заявил Болдуин. — Император сумасшедший, его правительство разъедено коррупцией, и им потребуется вечность на принятие даже самого простого решения. Вот почему мы должны атаковать сейчас. Прежде чем они действительно смогут организовать ловушку, которую рисует в своем воображении военный командующий. Ждать — чистое безумие. Какое–то компетентное руководство обязательно в конце концов появится, и когда это произойдет, военные очнутся. И поскольку их флот фактически цел, вы получите настоящий бой. Представьте то, что случилось с третьим копьем, только умноженное в сотню раз.

У Норвуд внутри все оборвалось. Она не была так уверена насчет императора, но остальное было или могло быть правдой. Что, если хадатане поверят Болдуину? Что, если военного командующего заменят? Хадатане обойдут планеты типа Фрио II, поглотят империю огромными кровавыми глотками и уничтожат всю ее расу.

Конечно, Позин—Ка тоже может выиграть эту войну, но его стратегия предусматривает хотя бы возможность защиты, а это лучше, чем ничего.

После Болдуина дали показания командиры второго и четвертого копья, рискнувшие своими карьерами ради обещаний, полученных от Модер—Та. Оба говорили одно и то же, причем ни тот, ни другой не выказывали особого энтузиазма.

Но, с энтузиазмом или без, они позволили Модер—Та «прощупать» их, одобрили его точку зрения и присоединились к оппозиции. Уже одно то, что они посмели выступить против Позин—Ка, подрывало доверие к военному командующему. Конечно, командиры первого и пятого копья в какой–то мере компенсируют их показания, но только в какой–то мере.

Позин—Ка приложил все усилия, чтобы скрыть свой гнев, и молча поклялся разделаться с командирами второго и четвертого копья позже. Если он, конечно, останется жив.

Дал—Ба бросил взгляд на Модер—Та:

— У вас есть еще что добавить?

Модер—Та по очереди посмотрел в глаза каждому члену суда.

— Да, я бы хотел сказать, что ваше решение повлияет не только на карьеру одного офицера. Если военный командующий Позин—Ка останется в командовании и продолжит свою нынешнюю стратегию, мы можем проиграть войну. Миллионы хадатан погибнут, а выжившие станут рабами. Судьба Хадаты — в ваших руках.

Хоскинс много узнал о хадатанах от Норвуд и восхитился тем, как ловко использовал Модер—Та расовую психологию. Если остальные хадатане хоть вполовину такие параноики, как утверждала Норвуд, его аргументы окажут сильное действие.

Дал—Ба держался подчеркнуто рассудительно.

— Благодарю вас, командир пики Модер—Та. Можете вернуться на свое место. Суд предоставляет слово военному командующему Позин—Ка. Можете приступать.

Позин—Ка встал и отошел подальше от своего кресла и от уязвимости, которую оно означало. Он перешел ближе к Исам—Ка и встретился взглядом с Дал—Ба.

— Благодарю вас. Я хотел бы начать с предоставления суду сводки наших военных достижений.

Лампы снова погасли. Трехмерная схема появилась в центре кают–компании. В противоположность смеси компьютерного моделирования и подлинных записей, используемых Модер—Та, эта демонстрация была полностью символической.

Группы красных шаров изображали планеты, контролируемые людьми, группы зеленых шаров означали хадатанские миры, а россыпь голубых треугольников символизировала копья Один, Два, Четыре и Пять.

Едва схема появилась, Позин—Ка начал говорить. Он рассказал суду об атаке на Мир Уэбера и на последующие миры, и о том, как флот победил в каждой битве. И по мере того как он говорил, красные шары превращались в зеленые, и каждый такой шар являлся молчаливым свидетельством эффективности его стратегии и подкреплял его аргументы.

— Итак, — заключил Позин—Ка, — мои действия могут быть оправданы одним–единственным словом, и это слово — «успех». Да, были ошибки, да, я потерял третье копье, но рассмотрите ситуацию в целом. Подумайте об общем проценте потерь, который ниже компьютерных прогнозов. Посмотрите на миры, которые были частью Империи людей, а теперь светятся зеленым. Учтите то, что наши спины защищены, линии снабжения надежны, и наш родной мир в безопасности. Кроме того, если бы мои командиры не давали здесь показаний как за, так и против меня, мы бы праздновали еще больше побед.

Офицеры смотрели на схему с уважением, так как зеленые шары были подобны клину, указывающему на сердце Империи людей. Даже Пем—Да не мог отрицать того, что совершил военный командующий, и на минуту засомневался, а что, если Позин—Ка прав? Но нет, ловушка всегда выглядит безобидно, пока ты в нее не угодил, а тогда уже слишком поздно. Кроме того, он поставил на карту и свою честь, и свой престиж, и пути назад нет. Пем—Да нахмурился.

— Отличная речь, — одобрительно сказал Исам—Ка, а у Дал—Ба от этих слов вены наполнились льдом. Если Пем—Да против Позин—Ка, а Исам—Ка решил поддержать военного командующего, то с чем остается он? С решающим голосом, вот с чем. Голосом, который может стоить ему всего, чего он с таким трудом достиг. В голове Дал—Ба вихрем понеслись вопросы. Кто из офицеров имеет больше всего сторонников среди верховного командования? В самой триаде? От этих вопросов у него даже руки задрожали. Зажегся свет, и Дал—Ба спрятал их под стол.

— Благодарю вас, секторный маршал Исам—Ка, но мою стратегию оспаривают. Кажется, командир пики Модер—Та не имеет нужды защищать наши спины и наши линии снабжения. Он призывает нас слепо прыгнуть вперед и ударить в сердце врага, первыми применив интаку. Но подобный взгляд предполагает, что люди бездействуют, а я намерен опровергнуть это предположение.

Хоскинс заерзал в огромном кресле и спросил себя, правильно ли он поступил, дав хадатанину ту информацию, которую он собирался использовать. Предпочитать военного командующего его противникам все равно что предпочитать одного страшного зверя другому, такому же страшному. Оба хотят сожрать тебя; единственные разногласия, когда и откуда начать.

Сейчас этих разногласий было достаточно, чтобы спасти выживших с Фрио II, но как они будут выглядеть на военном суде? Если он доживет до суда? Тогда он, а не Позин—Ка, будет стоять перед следственной комиссией и ждать решения.

На этот раз лампы лишь слегка потускнели, и на стене напротив членов суда появились четыре документа. Два оригинала, оба на стандартном, и два перевода. Хадатанское письмо состояло из пиктограмм, подобных тем, которые Норвуд видела повсюду на корабле.

Позин—Ка уже укрепил свои позиции и теперь скорее походил на командира, инструктирующего свой штаб, чем на обвиняемого. Хитрость, благодаря которой он стал казаться частью суда, а не его объектом. Он направил на стену какой–то приборчик, появилась стрелка.

— Как вы видите, первый документ — документ от КОМВКФ Земля — приказывает войскам на Фрио II отходить и направляться к внутренним планетам, приказ, который может означать либо бегство, либо сбор сил, и соответствует тому, что человеческие войска делали до сих пор. Однако второй документ — документ от КОМЛЕГ Альгерон — приказывает им игнорировать первый приказ и держаться. Это несмотря на то что КОМЛЕГ Альгерон — подчиненная командная структура, которая принимает директивы с Земли. Позин—Ка повернулся к Хоскинсу:

— Командир пики Модер—Та счел нужным вызвать для показаний человека, так скажите нам, майор Хоскинс, как вы объясняете эти противоречивые приказы?

Хоскинс проглотил комок в горле и сжал в пальцах переводчик, который висел у него на шее.

— Я не знаю наверняка, но предполагаю, что КОМЛЕГ Альгерон не согласился со стратегией, которую проводит КОМВКФ Земля, и решил поступить по–своему.

Позин—Ка moi бы сразу задать следующий вопрос, но он молчал.

Все трое судей встревожено посмотрели друг на друга. Это была совсем новая информация, тщательно скрываемая и использованная с огромным эффектом. Раскол в человеческой командной структуре! Даже сама триада обратит внимание. Но что это значит?

Пем—Да пришел в ярость, что Модер—Та позволил себя перехитрить, и выразил это уничтожающим взглядом. Однако его энергия пропала даром, так как Модер—Та смотрел с таким же выражением на Болдуина, который побелел как полотно.

Позин—Ка отлично сознавал, какой переполох он вызвал, но сделал вид, что выше подобных вещей. Вопросы продолжились.

— Опишите планету Альгерон.

У Хоскинса мороз прошел по коже. Он напряженно выпрямился.

— Я отказываюсь давать вам информацию об этой планете и ее укреплениях.

Позин—Ка сурово посмотрел на него.

— Я не просил у вас такой информации. Расскажите суду, что означает КОМЛЕГ Альгерон. Я не спрашиваю ничего больше.

Хоскинс пожал плечами.

— Это означает «Командование Легиона, Альгерон».

— Да, — тихо прошипел Позин—Ка. — «Командование Легиона, Альгерон». Штаб–квартира Императорского Легиона! Мир, за которым уже наблюдают наши разведчики. Хорошо укрепленная планета, не имеющая гражданского населения, о котором надо беспокоиться, и которая намерена сражаться с нами. Почему? И во взаимодействии с кем?

Позин—Ка повернулся и наставил обвиняющий палец на Модера—Та.

— Скажите нам, командир пики Модер—Та, это такой мир вы хотите обойти? Это такой мир вы желаете оставить между нашим флотом и нашей родной планетой? Это такой мир я должен, по–вашему, отложить на потом?

Модер—Та открыл рот, но ничего не сказал. Полностью овладев ситуацией, Позин—Ка резко повернулся к люку и приказал:

— Ввезите его.

Люк с шипением открылся, и в кают–компанию вошел врач. Сразу за ним въехали мотоносилки, и вошел второй врач. Треть носилок была поднята, чтобы раненый мог сидеть. Он попытался отдать честь. Первый врач помог ему.

— Представляю вам офицера авиации Норбу Сина—Ра, единственного выжившего члена третьего копья в единственном настоящем сражении с людьми. Мы бы не узнали ничего о заключительной битве, если бы не героические усилия Сина—Ра доставить нам эти известия. Он слишком слаб, чтобы давать показания, поэтому я ограничусь тремя вопросами.

Позин—Ка перешел к носилкам и положил свою руку на руку пилота. Обожженное лицо офицера покрывала искусственная кожа. Бинты удерживали ее на месте и защищали ее. Военный командующий посмотрел в полные боли глаза.

— Расскажите нам, офицер авиации Сина—Ра, как сражались люди?

Голос пилота был не громче шепота, и если бы не полная тишина в кают–компании, его бы никто не расслышал.

— Люди сражались как дьяволы.

— У них было оружие или возможности, которые показались вам необычными?

— У них были киборги, огромные существа, которые могут уничтожать и истребители, и бойцов. Они шагали по поверхности как роботы–убийцы.

— Еще один вопрос, — сказал Позин—Ка, — и вы можете вернуться в лазарет. Эти солдаты и киборги… из какой части они были?

Сина—Ра закатил глаза. Слова падали из его рта как камни.

— Они были членами Императорского Легиона.

— Спасибо.

Позин—Ка повернулся к суду, а носилки тем временем выкатили из комнаты.

— Итак, вот что мы имеем. Командир пики Мо–дер–Та и его подпевалы хотят, чтобы мы обошли планету, на которой находится штаб самых эффективных сил Империи людей. И они хотят, чтобы мы сделали это, хотя совершенно не осведомлены о каких бы там ни было ловушках, которые могут готовиться. Да, мы должны бояться засады, да, мы должны бояться смертельного удара, да, мы должны двигаться агрессивно. Но не безрассудными скачками в неизвестность. Не отказываясь от успешной до сих пор стратегии. И не игнорируя естественный консерватизм, который так долго защищал нашу расу. Благодарю вас.

С этими словами Позин—Ка решительно вернулся на середину комнаты, сел в свое кресло и уставился прямо перед собой. Он решил не вызывать нескольких свидетелей, но их показания уже лежали на столе комиссии. «Да, — подумал Позин—Ка, — я сделал все возможное, пора остановиться».

Долгую минуту стояла тишина. Все переваривали его слова.

Норвуд чувствовала что–то сродни ликованию.

Хоскинс беспокоился о последствиях того, что он сделал.

Болдуина душила ярость.

Модер—Та спрашивал себя, сколько дней ему. осталось жить?

А Пем—Да принял решение спасать то, что можно.

Дал—Ба откашлялся. Он уже сделал выбор.

— Благодарю вас, военный командующий Позин—Ка. Выслушав показания за и против обвиняемого офицера и рассмотрев все доказательства, суд готов голосовать. Секторный маршал Исам—Ка?

— Невиновен.

— Великий маршал Пем—Да?

— Невиновен.

Дал—Ба непроизвольно моргнул, но больше ничем не выдал своего удивления.

— Спасибо. И так как мое решение тоже «невиновен», пусть в протокол занесут, что военный командующий Позин—Ка оправдан по всем выдвинутым против него обвинениям и восстановлен в должности. Суд объявляется закрытым.

Болдуин вскочил, издал бессвязный рык и бросился на Позин—Ка. Хадатанин подпустил человека поближе, уложил его одним ударом и приказал телохранителям вытащить бессознательное тело.

Уже ненужных Норвуд и Хоскинса вывели под конвоем из кают–компании и повели в их комнаты.

Модер—Та вместе с командирами второго и четвертого копья вышел следом за ними. Учитывая решение комиссии, их перспективы были довольно мрачными.

В кают–компании остались Пем—Да, Исам—Ка, Дал—Ба и сам Позин—Ка.

— Итак, — спросил Пем—Да, изображая веселость, которой не чувствовал, — что теперь?

Позин—Ка посмотрел сквозь него, на стальную ребристую переборку. В его голосе не было иронии, а в глазах не было пощады.

— Следующим будет Альгерон, а после него — Земля.