Проклятый Легион

18

…И отцам даны определенные права, и также матерям, ибо они — источник жизни…

Неизвестный автор «Книга Песней наа» Примерно 1000 ст. г. до н. э.

Планета Альгерон, Империя людей

Эта пещера была вполовину меньше той, что в течение бесчисленных поколений служила деревне Твердого. Но нехватка места с лихвой возмещалась ощущением уютного тепла, еще более приятного от мысли, что снаружи идет снег. Центральный костер, поддерживаемый щедрым запасом сушеного помета дутов, горел ровным фиолетово–голубым пламенем. Тепло расходилось от него подобно ряби из центра пруда. Оно согрело кости Твердого и усилило чувство благополучия, которое пришло с шестью кружками эля. Это была крепкая штука, и Убивающий Наверняка по праву гордился ею. Твердый тихо рыгнул и огляделся.

Пещера была заполнена почти до отказа. Семьи сидели группами. Холостяки, надушенные по самую рукоятку, поглядывали на девиц, а старики, устроившись настолько близко к огню, что он того и гляди подпалит их мех, обменивались байками, которые все уже слышали много раз.

Напротив, освещенная радостным светом костра, сидела Сладость Ветра. Такая прекрасная, такая совершенная, так похожая на свою мать. Рядом с ней, обхватив руками колени, сидел человек, а с другой стороны сидел Убивающий Наверняка. Он согласно кивнул чему–то, что сказала Сладость Ветра, и помешал в костре длинной палкой.

Эти двое выглядели такими счастливыми, такой идеальной парой, что Твердый наполнился доброжелательством. Он еще глотнул эля, подумал о том, как им должно повезти в любви, и встал. Пещера поплыла перед глазами и снова встала на место.

— Братья! Сестры! Я прошу слова!

Разговоры прекратились, головы повернулись, и множество голосов ответили:

— Говори!

Твердый улыбнулся и помахал толпе.

— Спасибо. — Его глаза встретились с глазами Сладости Ветра, но не увидели промелькнувшего в них беспокойства.

— Прежде всего я хотел бы поблагодарить нашего хозяина, Долгую—Езду Убивающего Наверняка, за его сердечное гостеприимство.

Несколько коротких переливчатых свистов дали понять, что жители деревни согласны. Твердый улыбнулся.

— А затем, отвечая на любовь Убивающего Наверняка к моей дочери, и ее привязанность к нему, я хотел бы объявить об их предстоящем браке.

Миг потрясенного молчания сменился абсолютным гвалтом. Со всех сторон раздавался свист, выкрикивались поздравления и масса вопросов: когда свадьба? где будет проходить церемония? как чувствует себя счастливая чета?

Сладость Ветра выглядела потрясенной, Були сердито хмурился, а Долгая—Езда торжествующе ухмылялся. Но Твердый ничего этого не видел. Сжимая в руке кружку, он помахал ею, прося тишины. Шум стих. Твердый милостиво улыбнулся.

— Тише… нужно соблюдать формальности… Итак, словами, произносимыми моим отцом до меня и его отцом до него, я официально отдаю свою дочь Долгой—Езде Убивающему Наверняка. Я наказываю ему защищать ее и напоминаю об обязанностях, сопровождающих подобный дар. Ибо воин должен ставить нужды своей жены превыше всего другого, должен делить свою постель только с ней и ни с кем другим, и должен содержать своих детей. Итак, поскольку других претендентов на любовь моей дочери нет, и…

— Подождите!

Удивленный и одуревший от эля, Твердый остановился. Он посмотрел, потом посмотрел снова. Нет! Этого не может быть! Человек!

Були встал и повернулся к Твердому. Легионер сам был удивлен не меньше вождя. Он почувствовал, что Сладость Ветра дергает его за штанину, но решил не обращать внимания. Его голос был спокоен и прорезал тишину, как хорошо заточенный клинок.

— Я, Уильям Були, претендую на любовь этой девушки и бросаю вызов Долгой—Езде Убивающему Наверняка.

Форма была неправильной, но смысл был ясен, и по пещере пронесся громкий шипящий звук, когда жители деревни вдохнули все разом.

Медленно, уверенно, как раскручивающаяся змея, Убивающий Наверняка встал. Его глаза пылали гневом, а руки сжались в кулаки.

— Тогда готовься умереть!

Ошеломленный и возмущенный тем, что его затея обернулась бедой, Твердый попытался вмешаться:

— Нет, человек не может жениться на моей дочери. Это просто невозможно, и поэтому…

— Тихо! — крикнул Долгая—Езда, вынуждая сына Твердого и остальных его приближенных потянуться к оружию. — Я получил вызов. Никто — я повторяю, никто — не имеет права отвергнуть подобный вызов, кроме меня самого.

Твердый посмотрел на дочь. Там, где он надеялся увидеть радость, был гнев, печаль и жалость. Он невольно предал ее, и она никогда, ни за что его не простит. Алкогольное тепло внезапно испарилось. Слезы подступили к глазам вождя. Но не было слов, которые могли бы исправить содеянное или остановить неизбежное кровопролитие. Твердый сел на землю, обхватил голову руками. Его приближенные встали вокруг, но руки от оружия убрали.

Старец по имени Глубокий—Колодец Копающий Хорошо вышел вперед. У него был белый мех с черными пятнами. Старик держался торжественно и перевел взгляд с Убивающего Наверняка на Були.

— Схватка должна проходить по правилам, и мой долг как магистра форм следить, чтобы вы соблюдали их. Человек выберет время. Убивающий Наверняка выберет оружие. Я выберу место. Человек?

Легионер услышал свой голос, который сказал: «сейчас» и подумал, правильный ли это выбор? Какого черта он делает? Дерется из–за девушки наа, когда должен быть на пути в форт Камерон. Генерал Сент—Джеймс захочет узнать о хадатанах, и он, старший сержант Билл Були, обязан рассказать ему. Обязанность, которую будет чертовски трудно исполнить, если Були умрет.

Магистр форм отвернулся.

— Убивающий Наверняка?

Воин посмотрел человеку в глаза, ухмыльнулся и сказал:

— Ножи.

То, как Убивающий Наверняка сказал это, не оставляло сомнений относительно его умения владеть этим оружием и его желания применить свое искусство на Були.

Старик кивнул, немного подумал и объявил свой выбор:

— Бой будет проходить наверху в центре деревни. Каждому участнику поединка разрешается иметь одного помощника. Помощники будут давать советы и обеспечат соблюдение должных формальностей. Итак, кто поддержит Убивающего Наверняка?

Грянула дюжина голосов, но Убивающий Наверняка кивнул воину по имени Легкодвиг Тихая—Беседа, крупному наа с неприятной внешностью, который шагнул в свет костра с уверенностью природного атлета.

Магистр форм жестом выразил свое одобрение.

— Хорошо. Кто поддержит человека?

Долгую тишину наконец нарушил скрежет сапожных гвоздей по камню. Все головы повернулись. Брат Сладости Ветра, Быстрое—Движение Стреляющий Метко, вышел вперед и встал рядом с Були.

— Я поддержу Були.

Обрадованная вызовом Були, и в то же время жалеющая об этом, Сладость Ветра была тронута поддержкой брата. Никогда, даже в ночных кошмарах, она не видела ничего подобного. Ее отец создал ситуацию, в которой никто не мог выиграть, и все проиграют. Страх сдавил ей грудь, свинцом ложась на сердце.

Убивающий Наверняка схватил ее за руку:

— Не беспокойся, моя дорогая. Я выпущу ему кишки и брошу их к твоим ногам.

Сладость Ветра вырвала руку и процедила:

— Никогда, я повторяю, никогда больше ко мне не прикасайся.

Глаза Убивающего Наверняка вспыхнули злобой.

— Так вот оно что! Ты предпочитаешь мычать и стонать под не имеющим меха инопланетянином, чем выйти замуж за воина из твоего собственного народа!

Рука Сладости Ветра звонко хлопнула Убивающего Наверняка по щеке.

Убивающий Наверняка удивленно хмыкнул, и толпа задохнулась от ужаса. Они никогда в жизни не видели, чтобы кто–нибудь обращался с Убивающим Наверняка подобным образом и остался жив. Молодой вождь начал было что–то говорить, а потом плюнул в огонь и отвернулся. Окруженный своими воинами, он решительно зашагал наверх.

Смущенные и растерянные жители деревни потянулись к выходу. Девушки хихикали над позором Сладости Ветра, воины обсуждали предстоящий бой, а детеныши бегали повсюду с возбужденными криками, визжа, когда получали подзатыльники.

Чья–то рука схватила локоть Були. Легионер повернулся и увидел возле себя Стреляющего Метко. Воин прошептал: '

— Слушай, человек… ибо времени мало. У меня есть дымовая граната. Как только мы выйдем на поверхность, я брошу ее. Деревенские разбегутся и приготовятся к нападению. Беги в холмы и прячься там три дня. После этого будет безопасно. Тогда иди в место, которое вы называете «Камерон» и не возвращайся.

Предложение было заманчивым, очень заманчивым, так как оно позволило бы Були выполнить свой долг. Но потерять Сладость Ветра, уступить ее тому, кого она ненавидит… нет, ни за что.

Его глаза нашли Сладость Ветра. Она ждала возле тропы, ее глаза были яркие от решимости, а губа дрожала. Були сказал достаточно громко, чтобы девушка услышала:

— Спасибо, Быстрое—Движение. Твоей сестре повезло иметь такого друга и брата, как ты. Но вызов остается в силе.

Стреляющий Метко всплеснул руками:

— Не знаю, кто из вас более сумасшедший, моя сестра или ты. Но это делает тебе честь. Надеюсь, ты проткнешь Убивающего Наверняка, как тупого дута. Идем, мы должны выйти наверх.

Були посмотрел на Сладость Ветра, увидел, что она встала на колени возле отца, и пошел к выходу. Последний житель деревни шел по тропе перед ними. Стреляющий Метко снова заговорил.

— Скажи, человек, ты умеешь обращаться с ножом?

— Я обучал рукопашному бою во 2–м воздушно–десантном.

Стреляющий Метко жестом выразил одобрение.

— Это хорошо, очень хорошо, потому что Убивающий Наверняка владеет им мастерски. Наш опыт говорит, что люди предпочитают убивать на расстоянии, по возможности избегая рукопашного боя. Это и повлияло на решение Убивающего Наверняка. Он считает, что у тебя нет нужного умения и, больше того, что ты боишься холодной стали.

Були криво усмехнулся.

— Я действительно боюсь холодной стали. А ты нет? Стреляющий Метко засмеялся.

— Конечно, боюсь! Поэтому я и избегаю таких дел. Ладно, слушай внимательно. Руки Убивающего Наверняка длиннее твоих, так что держись подальше и жди подвохов. Он любит ставить подножку своим противникам и приканчивать их на земле. Легионер кивнул.

— А если я сумею разоружить его? Что тогда? Стреляющий Метко удивился.

— Тогда убей его. Он не из тех врагов, которых оставляют в живых.

Були еще думал об этом последнем совете, когда толкнул в сторону занавеску из шкуры дута и вышел в метель. Тотчас вокруг него заплясали снежинки, совершая замысловатые пируэты, и каждая, ложась на землю, увеличивала покров выпавшего снега.

Было холодно, а из–за сильного ветра казалось еще холоднее. Легионера пробрала дрожь. Стояла ночь, поэтому жители деревни развели костер. Пламя взметнулось выше, когда в яму вылили какую–то горючую жидкость. Магистр форм появился у локтя Були.

— Знаки установлены. Участники боя должны оставаться внутри площадки. Пожалуйста, следуй за мной.

Снег хрустел под ботинками Були, когда он шел за стариком к костру. Знаки оказались вбитыми в землю шестами. На каждом шесте был прикреплен флажок из красной ткани. Флажки указывали на восток и хлопали на ветру.

Убивающий Наверняка выступил из метели. Освещенный сзади костром, он казался еще крупнее.

— Итак, инопланетянин, у тебя хватило мужества встать передо мной.

Були пожал плечами.

— Разговоры ничего не стоят. Приступим к делу.

Воин оскалил зубы, хотел что–то ответить, но магистр форм встал между ними. В руках он держал поднос. На подносе лежали четыре ножа, все дюймов восемнадцати длиной.

— Каждый участник боя выберет оружие.

Були критически осмотрел ножи. Они были ручной работы и заметно отличались друг от друга. Один нож был обоюдоострый, два других имели зловещие зубчатые лезвия, а четвертый оказался с желобками для стока крови. Були посмотрел на Убивающего Наверняка.

Воин протянул руку, выбрал что–то вроде охотничьего ножа и провел острием по своему обнаженному предплечью. Появилась тонкая полоска крови.

Були одобрительно кивнул.

— Я бы не прочь, чтобы ты это повторил… но только глубже.

— Выбирай, — строго сказал магистр форм. Легионер выбрал не глядя. Нож был тяжелым и

холодным.

— Как насчет правил?

— Существует одно правило, — ответил Копающий Хорошо. — Оставайся внутри площадки, отмеченной флажками. Покинешь ее — лишишься жизни.

Легионер оглянулся, и снежинки защекотали его лицо. Он увидел флажки, толпу и Сладость Ветра, стоящую рядом с отцом. Она подняла правую руку и положила ее ладонью на грудь — знак любви у наа. Ее отец стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой.

Тепло залило тело Були, ибо он знал, чего стоил Сладости Ветра этот жест и чего будет стоить в будущем. Он улыбнулся, сделал тот же самый жест и повернулся к своему противнику:

— Когда начнем?

Магистр форм поднял руку, шагнул назад и резко опустил ее.

— Давайте.

Були метнул нож снизу вверх, целясь в грудь своему противнику, в надежде закончить бой прежде, чем он начнется. Но легионер давно не практиковался, и его оружие, вместо того чтобы войти в грудь Убивающего Наверняка, ударило наа рукояткой между глаз.

Противника послабее удар такой силы свалил бы с ног, но Убивающий Наверняка только встряхнул головой и двинулся к Були.

Человек молча выругался, заметил место, куда упал нож, и приготовился встретить воина. Ножевые атаки подразделяются на высокие, средние и низкие. Убивающий Наверняка держал оружие в правой руке на уровне пояса острием вверх. Он планировал подойти поближе, внезапным ударом проткнуть живот Були и вспороть его одним движением.

Свет отразился от лезвия, когда Убивающий Наверняка ринулся вперед. Человек увернулся и, левой рукой блокируя удар, двинул левой ногой сбоку по колену воина.

Что–то хрустнуло, вождь пошатнулся, и Були ударил пяткой в нос противника.

Это не сработало. Там, где у людей полумягкий хрящ, у наа оказалась сплошная кость, которая могла вытерпеть и не такой удар.

Убивающий Наверняка пришел в себя, резанул ножом и был вознагражден тонкой алой линией поперек живота человека. Никакой боли легионер не почувствовал, но это только пока. В скором времени заболит.

Були отбежал, а Убивающий Наверняка, хромая, пошел на него. Снег успел уже тонким слоем покрыть голову воина и запорошил его плечи.

— Следи за флажками!

Голос принадлежал Стреляющему Метко. Були оглянулся и увидел, что вот–вот выйдет за пределы площадки. Убивающий Наверняка ухмыльнулся, высоко поднял нож и обрушил его на противника.

Легионер шагнул ему навстречу, левой рукой перехватил нож Убивающего Наверняка, а правой вцепился ему в загривок. Бедро человека обеспечило точку опоры, и вождь полетел на землю. Не отпуская руки Убивающего Наверняка, Були попытался выкрутить нож из его пальцев. Толпа застонала.

Однако наа не растерялся. Он тут же двинул ногой, целясь в пах Були, но попал в бедро. Вынужденный отпустить его, человек сделал шаг назад и не удержал равновесия. Жесткое падение вышибло воздух из его легких.

Теперь настал черед Убивающего Наверняка переходить в наступление. И ситуация была удивительно подходящей. Человек лежал на земле, безоружный и уязвимый. Наа встал, подошел, хромая, и бросился на легионера.

Були перекатился вправо, нащупал под снегом что–то твердое и сжал пальцы вокруг рукоятки своего ножа. Убивающий Наверняка грохнулся на пустое место. Легионер встал, чуть не застонав от боли, пронзившей живот. Рана была неглубокая, но длинная, и рубашка уже намокла от крови.

Оттолкнувшись от земли, Убивающий Наверняка поднялся на ноги. Его глаза сузились в щелки, зубы оскалились, из горла донеслось рычание.

— Давай, пук… пора умереть!

Человек сделал сальто и, распрямляясь, взмахнул ножом. Лезвие прошло через горло вождя, перерезало главную артерию и оставило его давиться собственной кровью.

Медленно, словно собираясь молиться, Убивающий Наверняка опустился на колени. Кровь лилась по его меху. Прошла еще секунда, и он повалился лицом в снег.

Дружный вздох пронесся над толпой. Сладость Ветра отвернулась и спрятала лицо на груди отца. Вождь моргнул от попавшей в глаз снежинки, обнял дочь за плечи и похлопал ее по спине.

Мысли начали формироваться в его голове. «Возможно, все не так уж плохо», — думал Твердый. Убивающий Наверняка мертв, что фактически гарантирует его собственное пребывание у власти, и Сладость Ветра обратилась к нему за утешением.

Да, единственная проблема — человек. Отделаться от него, и все будет прекрасно. Но действовать придется осторожно, очень осторожно, так чтобы дочь ничего не заподозрила. Твердый посмотрел, как Були отдает окровавленный нож магистру форм, и улыбнулся.

Снег падал, кружась, мимо вмонтированных в стены прожекторов, но попал в воздушный поток, созданный двигателями космического корабля, и, подхваченный им, взмыл кверху, как бы возвращаясь к своему источнику.

Генерал Сент—Джеймс подождал, когда судно сядет на седьмую площадку, и поспешил наружу приветствовать пассажиров. Снег заскрипел под его ботинками, и дыхание вырывалось струйками пара. Корабль, хоть и не особенно большой, выглядел вместительным и удобным. Его корпус напоминал по форме земного краба, только, конечно, без ног, и круглых, глубоко посаженных глаз. Зазвенел остывающий металл, и автоматическая лестница опустилась перед шлюзом.

«Интересно, — подумал генерал, — каков собой этот Серджи Чин—Чу? Важный бизнесмен, полный высокой риторики и преданный собственному карману?» Сент—Джеймс надеялся, что нет, так как в послании его друга Александра Дассера говорилось, что этот человек возглавляет Клику и является самой последней надеждой Легиона на будущее.

Люк с жужжанием открылся, и луч света ударил в землю. На лестнице появилась фигура, слишком хрупкая для мужчины, и плотнее закуталась в накидку. Капюшон скрывал лицо гостьи, но грация, с которой она спускалась по ступенькам, приковала внимание офицера. А когда женщина сошла на землю, и свет упал на ее лицо, интерес Сент—Джеймса превратился в восхищение.

У женщины была стройная фигурка, длинное овальное лицо и огромные глаза. Они смотрели как–то затравленно, будто бедняжка недавно пережила ужасную трагедию. Ее голос звучал тихо и нежно.

— Я Наташа Чин—Чу. Мой свекор будет через минуту.

Сент—Джеймс даже удивился силе своего разочарования. Если Серджи Чин—Чу ее свекор, значит, она замужем и так же недоступна, как сам император.

— Добро пожаловать на Альгерон, мадам Чин—Чу. Меня зовут Айан Сент—Джеймс. Я командую независимыми силами Легиона.

Наташа нахмурилась. Вокруг ее лица кружился снег.

— Спасибо. Очень печально, что генерал Мосби и ее люди в тюрьме.

Сент—Джеймс поднял брови:

— Вы знакомы с генералом?

— Нет, но мой свекор ее знает.

Невысокий, плотный человечек появился из–за ее спины. У него были голубые глаза, живые и умные.

— Кого я знаю? Наташа улыбнулась:

— Позвольте представить, генерал Сент—Джеймс, мой свекор Серджи Чин—Чу. Мы говорили о генерале Мосби и о том, что она в тюрьме.

— Но ненадолго, — весело ответил Чин—Чу. — Мы надеемся вытащить ее.

Очарованный непритязательными манерами торговца и испуганный его прямотой, Сент—Джеймс почувствовал, что улыбается.

— Добро пожаловать на Альгерон, сэр. Чувствую, хадатан ждут серьезные неприятности.

Метель утихла, только редкие запоздавшие снежинки спускались по спирали со свинцово–серого неба. Солнце едва пробивалось сквозь плотный облачный покров, а Башни Альгерона, которые обычно притягивают глаза на юг, было совсем не видно.

Роллер встал на колени возле еще теплого помета дута и передвинул защитные очки на лоб. Его дыхание туманило воздух. Когда Роллер прибыл на Альгерон, он практически ничего не знал о выслеживании противника, но с тех пор научился многому.

Тут прошли шесть животных. Первый или второй дут испражнился, а идущие следом втоптали помет в нетронутый снег. Глубина следов показывала, что животные были тяжело нагруженные, а судя по тому, как отпечатки перекрывали друг друга, караван двигался гуськом.

Отсутствие следов наа означало, что на дутах ехали, а не вели их. Это не позволяло точно определить количество воинов, но сержант мог прикинуть приблизительно. Их должно быть не меньше шести — по одному на животное — и до двенадцати, если они ехали по двое.

Что касается личности этих наа, что ж, отпечатки копыт не оставили сомнений на этот счет. Племена любили клеймить свой скот двумя способами: тавром, выжженным на коже, и метками, выпиленными по окружности копыт. Первый подход позволял им выбирать своих животных из большого стада, а второй помогал проследить свою собственность, даже в компании чужого дута. Но на этих копытах не было никаких племенных меток, следовательно, их выжгли кислотой или спилили. Эта хитрость должна была спасти бандитов, если их схватят с краденым товаром, или хотя бы облегчить им наказание. Правда, племена редко проявляли милосердие, когда дело касалось бандитов. Большинство разбойников умирало головой вниз в костре. Роллер встал и огляделся.

Его отряд вышел далеко не в полном составе, как и все патрули из форта Камерон в эти дни. Из кводов у Роллера был Гуннер, сумасшедший, как всегда. Сейчас он прятался в овраге, сканируя пустыню своими сенсорами. Затем был боец II по фамилии Виллен, которая, несмотря на ее последнее свершение, по всем признакам стала весьма приличным солдатом; ее дублер, новобранец Салазар, настолько зеленый, что становилось больно; и два биотела, оба ехали в кводе. Отряд, конечно, был слишком маленький для любых боев с племенем, но на нескольких оборванцев–бандитов их хватит. Или так надеялся Роллер.

А дело в том, что Старик оголил Альгерон, чтобы усилить краевые миры. Роллер понимал идею, но спрашивал себя, сработает ли она? Может ли Легион в одиночку остановить хадатан? И как насчет военно–космического флота? Что, если император пошлет их против Альгерона? Сержант покачал головой. Хорошо, что его работа ясная и понятная, а раз так, он будет ее продолжать.

По скрипящему снегу он вернулся к Виллен, обошел ее и взобрался ей на плечи. Опустив на глаза очки, сержант пристегнулся ремнями и включил рацию.

— Роллер–один Роллер–патрулю. Впереди бандиты. Двинулись.

Эта спальная клетушка была одной из многих, вырезанных в толще планеты. Щедрый запас одеял из шерсти дутов давал достаточно тепла, а занавеска из фабричной ткани создавала иллюзию уединения.

Були услышал шорох. Его рука скользнула вниз и обхватила лежащий рядом отрезок трубы. Эта изготовленная на Земле труба когда–то была частью челнока, разбившегося в пятидесяти милях к северу отсюда.

Наверху наступила ночь, так что шорох мог означать, что один из наа пошел на часок соснуть, как они делают каждые шесть часов, или что кто–то покушается на его жизнь.

Нет, никто явно не угрожал Були и убить его не пытался. Но легионер чувствовал вокруг себя какую–то напряженность, вроде еле сдерживаемой обиды, и она заставляла человека нервничать. Скорей бы они ушли из деревни Убивающего Наверняка в деревню Твердого, а еще лучше, если бы он мог совсем сбежать. Вот только как же быть со Сладостью Ветра? Мысль о том, чтобы оставить ее, лишиться ее навсегда, отозвалась в его сердце болью.

Снова раздался шорох, на этот раз ближе, и Були сел. Труба не бог весть какое оружие, но лучше, чем ничего. Он вжался спиной в угол и приготовился защищаться. Занавеска отошла в сторону, и облако духов окутало его. Сладость Ветра!

Занавеска задернулась. Сладость Ветра скользнула к нему под одеяло. Никаких слов не было произнесено, да они и не требовались. Губы нашли губы, тела сплелись, и руки заскользили по бедрам. Влечение было настолько сильным, настолько мощным, что Були задохнулся. Ее гладкий чувственный мех, твердые мускулы под кожей и язык, который исследовал его рот, мгновенно привели человека в состояние возбуждения. Не помешала даже боль от раны.

Сладость Ветра обхватила пальцами его плоть и повела рукой вверх и вниз. Легионер содрогнулся, заставил ее остановиться и начал свое собственное нежное исследование.

С каждой минутой напряженность их ласк возрастала, пока Сладость Ветра не могла уже больше терпеть и толкнула его внутрь.

Були прикусил губу от наслаждения, заставил себя сдержаться и поймал ритм, в котором она двигалась. Он не знал, что ему больше нравится, физическое удовольствие или эта удивительная близость с любимой женщиной. Ибо он думал о ней именно как о женщине, а не как об инопланетянке.

Медленно, но с уверенностью любой природной силы темп убыстрялся. Кусая друг друга за плечи, чтобы не закричать, они неслись на волне наслаждения, пока вместе не достигли высшей точки. Волна повернула вспять, стала водоворотом и засосала Були в океан чувства.

Когда все закончилось, они долго молчали. Були думал, как чудесно лежать тут, рядом со Сладостью Ветра, целующей его шею и шепчущей нежные слова ему в ухо. Он поцеловал ее в ответ, сказал, что любит ее, и знал, что это всерьез. Это было то самое знание, из–за которого слова даются так трудно.

— Сладость Ветра… — Да?

— Я люблю тебя.

— Ты говорил это.

— И я говорил серьезно.

— Хорошо.

Були приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

— Но есть проблема.

— Ты должен уходить.

— Да. Как ты узнала?

— Я знала с самого начала. Это знают все женщины.

— А ты еще придешь?

Слеза скатилась по щеке Сладости Ветра. Но Сладость Ветра словно не заметила этого.

— Я приду проститься.

— Я вернусь.

— Было бы лучше, если б ты не приходил.

— Это сильнее меня.

— Значит, так и должно быть. Були кивнул.

— Точно.

— Тогда уходи сейчас, пока мы не в моей деревне, где отец будет обязан преследовать тебя.

— Он даст мне уйти?

— Думаю, он показал бы тебе дорогу, если бы мог. Ничто не доставило бы ему большего удовольствия.

— Как насчет еды? Оружия?

— Отец приготовил и то и другое, чтобы я нашла, — ответила Сладость Ветра. — Я оставила их снаружи.

— Тогда я должен идти.

— Да, — тихо ответила Сладость Ветра, — но только после того, как мы повторим.

Она подтащила голову Були к своим грудям, сосок проник ему в рот, и легионер обнаружил, что угождать ей легко и приятно.

В огромном ситуационном зале сидели только трое. Лампы были притушены, и одна большая секция стены преобразована в экран. Чернокожий офицер с бритой головой и усталыми глазами рассказывал с экрана:

— …так что звездные ныряльщики сработали именно так, как рассчитывал Леонид, взорвали линкоры и спасли форпост. Мне жаль, что он погиб, когда гады нанесли прямой удар по линейному ускорителю. Леонид был штатским и бесил меня временами, но малый он был что надо.

Сент—Джеймс коснулся кнопки на подлокотнике своего кресла. Экран погас.

— Я страшно сожалею.

Хотя Сент—Джеймс сказал это, слова прозвучали фальшиво, ибо он знал, что вовсе не сожалеет, и что на самом деле он скорее счастлив. Не из–за того, что храбрый человек погиб, а из–за того, что его жена существует и юридически свободна. Но он должен быть осторожен, очень осторожен. Он должен уважать ее горе и ждать столько, сколько потребуется.

Странно, он видел рапорт Нарбакова задолго до прибытия Чин—Чу, но не связал одно с другим.

Чин—Чу проговорил дрожащим голосом:

— Спасибо, генерал. Это очень любезно с вашей стороны. Мне бы хотелось, чтобы Леонид был жив, но отрадно слышать, что смерть моего сына значила что–то для окружающих и дорого обошлась врагу.

Слезы потекли по Наташиным щекам, и она виновато улыбнулась.

— Да, генерал. Спасибо. Легче, когда знаешь, как именно умер муж.

Сент—Джеймс не поддался порыву обнять Наташу и поцелуями стереть эти слезы. Он понимающе кивнул, встал и подал ей плащ.

Дыхание Були выходило короткими сердитыми выдохами. Он оглянулся через плечо. Его след виден как на ладони. Ребенок мог бы идти по нему. Этот след спускался с вершины холма, пропадал из виду и снова появлялся в ста ярдах за его спиной. Пока Були оглядывался, появился дут, за ним второй и третий. Не воины Убивающего Наверняка — тех ему удалось стряхнуть во время темноты два цикла назад, — а бандиты, которые наткнулись на след легионера и решили его заполучить. Первый всадник махнул оружием над головой, крикнул что–то неразборчивое остальным и погнал своего дута вниз в овраг. Остальные помчались следом.

Були сощурился на солнце, уточнил направление и побежал. Карта, которую дала ему Сладость Ветра, плюс солидная фора позволили ему найти дорогу в горах. Но до Камерона оставалось еще миль пятьдесят–шестьдесят, а значит, бандиты схватят Були в течение часа.

У него был пистолет, тот самый пистолет, с которым его взяли в плен, и два запасных магазина. Всего сорок пять патронов. Сорок четыре для наа, и один для него самого. Легионер вспомнил, как умер хадатанин, и побежал чуть быстрее.

Ему нужна естественная крепость, место, где он сможет наилучшим образом использовать пули, которые у него есть, и надеяться, что бандиты уйдут.

Були заскользил на склоне, но восстановил равновесие и затормозил каблуками. Берег реки был крутой. Легионер одолел его несколькими длинными прыжками и поблагодарил Бога, когда лед не сломался. Перебравшись по льду на другую сторону, он влез по камням на противоположный крутой обрыв. Дальше подъем стал более пологим, и Були побежал. Его рана открылась некоторое время назад, и нижняя рубашка уже намокла от крови. Едва он успел подняться на вершину возвышенности, как услышал выкрик. Пуля прожужжала у его плеча, а четвертью секунды позже раздался звук выстрела.

Легионер зигзагами побежал к лежащим поблизости валунам, услышал еще два винтовочных выстрела и бросился за камень. Хорошо, когда за спиной есть что–то массивное.

Перед ним простиралась ровная площадка, усеянная камнями, а чуть дальше стоял небольшой холм с крутыми склонами и плоской вершиной. Були вспомнил, что на Земле такие холмы часто служили готовыми фортами. Стараясь не думать о горящем огнем животе, легионер побежал туда.

Снег хрустел под его ногами. Тяжело дыша, Були обежал холм, добрался до противоположной стороны и стал взбираться наверх. Где–то на полпути перемешанные со снегом камни начали осыпаться. Були чертыхнулся, ухватился за каменный выступ и подтянулся на руках. Еще чуть–чуть, еще совсем немного, и он доберется до вершины.

Нащупав опору, легионер сделал еще один рывок, перевалился через край и упал в небольшое углубление. Замечательно. Отличная позиция, где пули его не достанут и где можно наконец отдышаться.

Он нащупал через одежду аптечку, которую Сладость Ветра включила в его снаряжение, но пальцы так окоченели, что он с трудом расстегнул молнию на кармане.

Антисептик зверски щипал, бабочковые зажимы стянули края пореза, вызвав адскую боль, но Були был не в том положении, чтобы привередничать. Свежая бактерицидная повязка на живот, за ней бинт, намотанный поверх рубашки, и легионер был готов. Теперь пришла очередь заняться оружием.

Були снял оружейный пояс, проверил, что запасные магазины заряжены и в них нет грязи, и сделал интересное открытие. Два сигнальных пистолетных патрона, которые он всегда носил на поясе, по–прежнему были там. Були подумал, решил, что бандиты все равно знают, где он, и дернул защелку. Магазин упал ему на колени.

Були подышал на холодные негнущиеся пальцы, выдвинул из магазина два боевых патрона и заменил их сигнальными. Сделав это, он вогнал магазин в колодец, услышал, как он щелкнул, и направил пистолет в небо. Потом нажал на спуск, чуть подождал, пока ракета не взорвалась в трехстах футах над его головой, и нажал на спуск еще раз. Любой командир патруля, стоящий своего жалованья, поймет, что это значит. «Я по уши в дерьме. Поспешите».

Но увидит ли кто–нибудь его сигнал? Були пожал плечами, освободил магазин и вложил обратно оба патрона. Теперь бандиты были ближе, и ему понадобится каждая пуля.

Виллен заметила энергетическую вспышку в верхнем правом углу своей зрительной сетки. Она дала увеличение, и одновременно в правом углу замелькали цифры. Биллей даже удивилась собственному профессионализму и осталась довольна.

— Роллер–два Роллеру–один. У меня горячее пятно в трех милях впереди, вектор семь, высота триста, падающее. И температурные параметры и высота соответствуют сигнальной ракете Легиона. Подтверждаете?

— Понял тебя, — быстро сказал Гуннер. — Роллер–три тоже ее видит.

Салазар тоже заметил вспышку, но не доверял своим сенсорам и промолчал. Теперь он обругал себя за глупость и поблагодарил Бога, что остальные этого не знают, особенно Биллей, которая всячески старалась сделать его жизнь несчастной. Почему? Он не имел ни малейшего представления. Роллер прервал его мысли. Его приказы звучали жестко.

— Роллер–один Роллер–патрулю. У нас дружественный в беде. Состояние готовности пять, повторяю, пять, и разуйте ваши сенсоры. Роллер–три, отправь в центр управления рапорт о контакте и попроси шпионский глаз. Черта с два эти ублюдки дадут нам его, но почему бы не попросить. Роллер–два, пройдись по частотам, найди дружественного и свяжись с ним. Я хочу знать, кто он, что случилось и какова обстановка, в подробностях. Роллер–четыре, следи за задней дверью. Если мы получим в зад, постарайся быть мертвым к тому времени, когда все закончится. Ладно, народ, двинулись.

Були держал пистолет в правой руке, а левую засунул под мышку, чтобы согреть пальцы. Снег под его коленями растаял, и брюки промокли.

Судя по шуму внизу, бандиты нашли место, где он взобрался на холм, и готовились идти за ним. Интересно, как они пойдут? Поодиночке? Или все разом, со всех сторон одновременно? Как бы это выяснить?

Легионер огляделся, нашел камень величиной с кулак и бросил его на шум. Камень пролетел примерно треть пути, потом ударился о склон, отскочил и покатился к подножию. Тут же весь ад вырвался на свободу — бандиты открыли огонь по вершине холма. Стрельба должна была прекратиться через минуту, но не прекратилась. Значит, они идут за ним.

Були взял пистолет обеими руками, дождался, когда выстрелы замолкнут, и в ту же секунду встал. Бандиты были именно там, где он ожидал: футах в шести от вершины и все словно на ладони. Вдобавок им нельзя было стрелять, иначе они не удержались бы на ногах.

Були пошел слева направо, прицеливался им в грудь, и давал каждому по две пули. Кровь брызнула из их спин, руки вскинулись, и тела под ударами пуль повалились назад.

За долю секунды между тем моментом, когда легионер убил третьего наа, и тем, когда в него самого сзади ударила пуля, Були увидел дутов, бандитов и что–то, чего не должно было быть, но было. Стандартная лазерная пушка Легиона, разобранная для транспортировки, а теперь собираемая. Откуда? Зачем? Вопросы смешались, когда пуля толкнула его и повернула кругом.

Нижняя половина лица бандита была обмотана длинным куском грязного белого полотна. Один конец развевался и хлопал на ветру. Бандит стоял на краю воронки со штурмовой винтовкой у плеча и смаковал свою победу.

Первая пуля попала в него на уровне промежности, а следующие три прошили его вверх до самого сердца. Он уже падал, когда ударила последняя пуля.

Встревоженный тем, что остальные могут подниматься тем же путем, Були бросился к противоположному краю углубления и посмотрел вниз. Бандит все еще кувыркался по склону. Его одежда превратилась в клочья, и кровь помечала камни, которые замедляли его падение. Никого из его сообщников видно не было.

Четверо готовы, а сколько осталось? Шесть, восемь? Легионер еще подсчитывал шансы, когда какое–то движение привлекло его внимание. Кто–то или что–то проходило через последнюю возвышенность. Боец II, ей–богу! И квод! И сзади еще один боец II! Они увидели его сигнальную ракету и шли на помощь.

Но постойте… а как же лазерная пушка? В умелых руках она способна уничтожить бойца II и повредить квода. И где бандиты? Им давно уже пора атаковать. И тут он все понял.

По крайней мере один из бандитов был умен, чертовски умен, и использовал Були как приманку. И этот план мог сработать, так как патруль никак не ожидает, что кучка сброда имеет лазерную пушку, и бросится прямо в засаду.

Плечо болело, как болела и рана на живота, но Були вскочил на край холма и замахал руками. Кровь, его кровь брызнула на ботинки. В глазах все расплылось, небо вдруг опрокинулось, и скала вышибла воздух из его легких. Були боролся с чернотой, но она затянула его как трясина.

Салазар увидел, как что–то появилось на вершине низкого холма, задвигалось, а потом пропало. Человек? Он прибавил увеличения, но было уже слишком поздно.

— Роллер–четыре Роллеру–один. Я видел биотело на холме. Это мог быть наш дружественный. Подтвердите.

— Это Роллер–два. Ответ отрицательный, — сказала Виллен.

— Это Роллер–три. Ответ отрицательный, — добавил Гуннер.

Роллер разозлился. Он переместил свой вес с одной ноги на другую, из–за чего Виллен неожиданно покачнулась.

— Следи за задней дверью, черт тебя побери… Роллеры два и три справятся с остальным. Второй займется убийством, а Третий прикроет.

Салазар молча выругался. Опять ему не везет. Но ведь он же видел фигуру на вершине холма, человеческую фигуру, хотя и не знал, почему он так решил. И эта фигура что–то означала. Но что? Двигаясь задом, он то и дело оглядывался через плечо, надеясь, что человек появится снова. Но он не появился.

Наслаждаясь взбучкой, которую получил Салазар, Виллен шла по следам бандитов вокруг холма. Ее коленный сервопривод номер три начал перегреваться и послал болевые импульсы в ее электронную нервную систему. Виллен заставила себя не обращать внимания на боль и привела руки в положение для стрельбы. Это движение спасло ей жизнь, так как лазерная пушка стояла низко, за грудой камней, и ее луч попал не в голову, а в правую руку киборга.

Если удар пули или пушечного снаряда вызывает гидростатический шок, то луч не смог остановить киборга. Рука Виллен расплавилась и повисла, но в остальном она не пострадала.

Виллен повернулась, готовясь пустить в ход свой пулемет, но не успела. Граната взорвалась около ее правой щиколотки. Ступню оторвало, и Виллен грохнулась на землю. Роллер спрыгнул.

— Засада! Третий, дай огневую поддержку! Четвертый, зайди им с тыла!

Страстно желая умереть и надеясь, что его время пришло, Гуннер высадил биотела и решительно пошел вперед. Даже не собираясь прятаться за редкими валунами, он шагал в засаду как на параде, а черные мишени приглашали бандитов стрелять.

И они ответили на приглашение. Сначала лазерной пушкой, а потом управляемыми снарядами, добытыми в том же самом налете, который принес им пушку.

Квод пошатнулся под градом ракет, поблагодарил Бога, что его день наконец настал, и съехал носом в мелкий овраг.

Только после того как он попытался выбраться, киборг понял, что его загнали в ловушку и вывели из боя.

Они не убили его — да и где им с их–то хлопушками, — но это не имело большого значения. Он не мог двигаться, и только тридцать два процента его вооружения могло достать врага. Он поднял многоствольный пулемет, повернул его в сторону бандитов и открыл огонь. Смесь снега и земли взметнулась вокруг камней, где прятались наа. Один дернулся под ударами и упал.

Биотела, мужчина по фамилии Хутера и женщина по фамилии Бриггз, подключились к Роллеру и прокладывали себе дорогу. Если бы им удалось обойти бандитов с фланга и прикончить стрелка, сражение было бы выиграно.

Виллен на животе поползла к врагу и выстрелила из плечевых ракетных установок. Ракеты врезались в валуны, с грохотом взорвались и тряхнули землю. Взрыв должен был прикончить бандитов, но не прикончил.

Один из наа остался жив и твердо решил разделаться с Виллен. Снег под лучом начал превращаться в пар, а песок — в стекло, когда он нажал на спуск и повел стволом пушки влево.

Виллен смотрела, как этот гейзер движется к ней. Черт! Черт! Черт! Сейчас ее поджарят, сейчас она умрет, сейчас…

Камни раскалывались под тяжестью металлических ног Салазара. Он обошел холм и теперь искал, кого бы убить.

Потребовалось время, чтобы зайти к бандитам с тыла, больше времени, чем ему хотелось бы, но ничего не поделаешь. Эй, а это что такое? Лазерная пушка, вот дьявол! Укрыта за грудой валунов и поворачивается к Виллен!

Салазар выстрелил из обеих рук сразу. Пули попали в наа на долю секунды раньше энергетического луча, разорвали его на части, а лазер поджарил эти куски.

Убедившись, что бандит мертв, киборг перестал стрелять и подошел к Виллен.

— Ты в порядке?

Виллен стиснула несуществующие зубы.

— Нет, черт побери.

Салазар мысленно улыбнулся. Раз Виллен злится, значит, все нормально.

— Эй, какого черта ты жалуешься? Техники наладят тебя в два счета.

Салазар помог ей встать и принял на себя большую часть ее веса. Виллен посмотрела на него.

— Ты забрал мою жизнь и вернул ее.

— Я — что?

— Ничего. Рука болит, вот что. Роллер вмешался в их разговор.

— Хорошая работа, Четвертый. Ладно. Хутера, Бриггз, найдите дружественного и приведите его. Кто–то же выпустил ту сигнальную ракету. Третий, вызови подъемник, и Второй, сядь. Ты похожа на черта.

Большинство офицеров Легиона находились со своими частями в краевых мирах или на учениях, поэтому в офицерском клубе было сравнительно пусто. Как бы угадав желания своего начальника, присутствующие не проявляли лишнего любопытства и занимались своими делами. Из звуковой системы лилась негромкая музыка, бормотали голоса, звенели тарелки.

Генерал Сент—Джеймс посмотрел через стол, покрытый белоснежной скатертью, и решил, что он самый счастливый человек на свете. Мало того, что Сер–джи Чин—Чу заболел и рано ушел спать, его невестка предпочла остаться.

Вообще–то Сент—Джеймсу следовало пригласить своих советников пообедать с Наташей, но он умышленно не сделал этого.

И вот теперь наслаждался двухчасовым обеденным разговором. Генерал рассмешил ее раза два, не меньше — победы, планируемые так же тщательно, как любая битва, — и увидел, какая она на самом деле. Чудесное создание, полное жизни и от природы веселое.

В эти короткие мгновения Сент—Джеймс окончательно решил посвятить себя Наташе Чин—Чу, восстановить ее дух и завоевать ее любовь, ибо жизнь, несомненно, не предлагает большей награды, чем та, что сидит сейчас перед ним. Сент—Джеймс настолько погрузился в свои мысли, что капралу пришлось дважды откашляться, чтобы привлечь его внимание. — Да?

— Сообщение из центра связи, сэр. Дежурный офицер велел принести его сюда.

Сент—Джеймс взял чистый листок, отпустил курьера и прижал большой палец к печатке доступа. Появились слова. Он прочитал их, моргнул и прочитал снова.

— Ну, будь я проклят. Наташа поставила свой бокал.

— Что–то не так? — Она нахмурилась. Сент—Джеймс пожал плечами.

— Похоже, хадатанские агенты высадились на Альгерон.

— Это плохо.

— Да, но человек, долгое время считавшийся мертвым, вернулся к жизни.

— А это хорошо.

— Да, — ответил Сент—Джеймс, наливая ей вина. — Это очень хорошо.