Проклятый лес

Глава 8

Несколькими месяцами ранее

Не могу сказать, что раньше я придавал снам большое значение — ну снится и снится всякое, утром забывается, да и ладно. Но потом внезапно, буквально за пару дней, мои сны совершенно изменились. Каждую ночь, раз за разом, я оказывался в одном и том же месте — в дикой лесистой местности, где приходилось выживать, охотиться, скрываться от опасностей, и все такое. Никакой возможности проснуться самому не было — разве что по будильнику или если кто-то сподобился растолкать меня. Тогда сон неохотно отступал, откладываясь на следующую ночь. Неприятнее всего оказалось получать раны или умирать — тогда боль или судороги агонии ощущались в полной мере, причем с каждым разом все сильнее. Это стимулировало избегать таких событий.

Мало-помалу я освоился, и уже с удовольствием ожидал нового погружения в сон. В какой-то момент я встретил людей и стал жить в большом поселении, раскинувшемся посреди бескрайнего леса. Там меня обучали боевым и охотничьим навыкам, наставляли знаниями и знакомили с магией. Она была простой и касалась в основном взаимодействий с духами и зверей-тотемов, покровительствующих всему племени или кому-то из воинов в отдельности. Это было в новинку, занятно и даже увлекательно.

Удивительно, что в реальном мире прошла всего пара недель, а в том лесу я прожил едва ли не год, так мне, по крайней мере, казалось. Даже мое тело непостижимым образом успело немного измениться за это время — я и так-то не был хилым, а сейчас еще больше окреп.

Мир снов стал моей второй жизнью, в которой я превратился в ловкого и уверенного воина, способного в одиночку выходить даже на очень опасного противника. После одного из таких случаем, когда я вернулся с успешного испытания, меня выкинуло из сна и я некоторое время сидел, рассматривая странные символы, проявившиеся на моих ладонях. Сложные незнакомые руны, чем-то напоминающие скандинавские, слегка светились и немного покалывали.

В интернете никакой внятной информации про мой феномен не нашлось, кроме того, что о таком уже кто-то слышал, причем недавно. Так ничего путного не узнав, я лег спать, и в эту ночь сновидений больше не было.

На следующий день руны на руках все больше тревожили меня, разгораясь ярче и ярче. В какой-то момент мне стало казаться, что они сияют как два мощных светильника, а потом из их света, ставшего едва ли не осязаемым, стремительно сформировался портал, в который меня почти мгновенно затянуло, не оставив возможности сбежать.

Кратковременное беспамятство завершилось тем, что я пришел в себя, стоя по колено в болоте в какой-то низине, где и нормальных деревьев-то не было — только засохшие и сгнившие стволы. Места незнакомые, чужие, лес совершенно другой, незнакомый.

Некстати вспомнились услышанные мельком слова одного шамана из того поселения…

«До срока еще время есть, успеть бы все подготовит».

Как бишь его звали? Михел…

Тогда я не стал ничего узнавать, считая, что это не про меня. Но сейчас понял, о ком шла речь. Это меня, а вернее нас, все это время к чему-то готовили. Обучали, тренировали, и так далее. Кроме меня были еще десятки других молодых людей и девушек, но их я всегда считал местными и не расспрашивал ни о чем. Как-то не до того было. Да и они поступали также. К тому же, почти всегда получалось так, что мы действовали отдельно друг от друга, в группах с опытными воинами.

Силой местной магии мы оказались затянуты сюда, в этот мир, который я считал просто сном. И это значит, что не получится проснуться в своей кровати, а действительно придется здесь жить и сражаться за свою жизнь… Нет, не может так быть. Я найду выход.

Далекий лай псов вывел меня из задумчивости. Я встряхнулся, невольно обратив внимание, насколько все стало ближе и реальнее, чем во снах.

Чуть впереди я заметил начинающуюся гать. Она уводила вглубь болота, туда, где мертвые деревья сменялись крупными кочками. Тесные, покрытые мхом бревна кое-где уже ушли под воду, но по ним еще можно было идти.

Крупная черная собака появились на дальнем склоне и, заметив меня, отрывисто гавкнула, склонив лобастую голову. А раз есть пес, найдется и хозяин, рассудил я. Друзей я здесь встретить не надеялся, а весь мой опыт просто вопил о том, что дела плохи. Не став ничего дожидаться, я поспешил к гати. Ноги проваливались по колено и мне пришлось выломать себе гнилуху, чтобы приспособить ее под посох и опираться на него.

Шагая вперед, я приметил на крупном пне жилище духа. Так здесь назывался небольшой комок из тонких веточек. Шаман учил, что благосклонность многих обитателей леса можно заполучить, приложив совсем мало усилий. Сейчас, когда за моей спиной погоня, я вспомнил его слова и остановился около пня. Там, сорвав небольшой цветок, я разместил его рядом с жилищем духа и попросил помочь и сбить преследователей со следа, обещав щедро отблагодарить при первой возможности.

Скользкие бревна гати почернели от времени, но еще держали, не давая ухнуть в болото. Шагов через двести я оглянулся и увидел черного пса, большими скачками бегущего вслед за мной. Позади него по склону почти бегом спускались два мужика в лесной амуниции и с луками в руках. Меня они видели, но стрелять не могли — было еще слишком далеко.

Соваться в болото им явно не хотелось, но видя, что я без оружия, отзывать собаку они не стали и сами полезли на гать. Я бежал, прыгая с бревна на бревно, и молясь не оступиться. В одном месте была широкая прогалина и я не задумываясь прыгнул, пролетев над темной водой. Ноги с хлюпаньем ушли почти по бедра, но я успел выбраться прежде, чем на меня прыгнул пес. Он метил в грудь, но я встретил его тычком посоха и смог сбить в воду, а потом еще и добавить сверху, пытаясь притопить и вынудив отплыть от меня и выбираться на той стороне.

Егеря подоспели слишком поздно, и мне удалось от них оторваться, скрывшись в небольшой рощице. Я некоторое время наблюдал, как они совещались, указывая в мою сторону, а потом побежал дальше, стараясь избегать явных топей. Мне показалось, что они не очень спешили, так что, может быть, они и бросят погоню.

Отделавшись от преследователей, я прошагал еще с полкилометра и добрался до небольшого островка, на котором стояла хижина, а рядом с ней серый, испещренный неизвестными символами четырехгранный обелиск. Надписи шли ровными рядами, покрывая это штуку от тупого острия до середины. Сверху с одной из сторон была виднелась крупная руна, аккуратно вырезанная в камне и, как будто, залитая черной краской.

В домике нашлась кровать, очаг, запас дров, огниво, кирка да пара деревянных мисок. Огонь я до заката решил не разводить, чтобы не выдать себя дымом, но вышло иначе.

Едва зашло солнце, как оказалось, что трясина вокруг островка издает тревожные тягучие звуки, а вскоре с улицы послышались шлепки — как если рукой хлопать по воде. Осторожно выглянув, я обнаружил, как десяток болотников — коренастых жабомордых нелюдей с перепончатыми лапами, хвостами и гребнями вдоль спин — устраивают какой-то обряд. В лапах многие из них держали подобия светильников, заливавших поляну тусклым мертвенным светом.

Собравшись кружком, они перетаптывались, передавая друг другу какие-то предметы, почавкивая и курлыкая. Когда они столпились у основания обелиска и света от их фонарей стало побольше, я обратил внимание, что у них под ногами лежит человеческое тело.

Черная руна на обелиске ожила, и из нее полился какой-то теплый желтый свет, как будто зажглось крохотное ночное солнце. Нелюдь отпрянула и замерла в ожидании. И, как оказалось, не зря. Донеслись громкие всплески, и на островок выползло существо с круглым покатым панцирем и широкой зубастой мордой. Метра два в поперечнике, оно с трудом двигалось по берегу, помогая себе короткими широкими лапами. Свет руны манил тварь к себе, а еще больше привлекала возможность полакомиться человеческим мясом. В кваканье и курлыканье послышались нотки предвкушения. А может болотники надеялись, что и им немного перепадет?

Ну нет, уроды, сегодня вам не полакомиться человечиной!

Подобравшись к ним сзади, я успел убить двоих прежде, чем нелюди опомнились.

Широкие удары киркой раскидали их по сторонам, но, выйдя из людоедского транса, они тут же бросились на меня. Через несколько взмахов и пинков, я оказался около жертвы и успел как раз вовремя — зубастая черепахи была уже совсем рядом. Подскочив в упор, я врубил кирку в плоскую башку, но не попал и сам едва успел отскочить от длинного языка, вылетевшего из пасти мне в живот. Со второго раза мне повезло больше, и я точным ударом раздробил лоб этого мерзкого земноводного. Задергались в агонии короткие лапы, и туша замерла.

Горестно заголосили уцелевшие болотники, но связываться со мной не решились и разбежались по сторонам. Не по зубам им добыча!

Я огляделся. Повсюду валялись брошенные светильники и сияло маленькое солнце на верхушке камня, освещая большую часть моего островка. Подчиняясь наитию, я протянул руку и прикоснулся к испускающему желтоватый свет символу. По надписям пробежал всполохи, и они разом стали мне понятны.

«Здесь, в великих лесах, покоится Савель Гир, герой Западного Даангана. Он шел за подвигом, но нашел смерть. По его последней воле он похоронен в земле и поверх воздвигнут памятник. Всякий, кто достоин, да обретет частицу его доблести!»

Раздался болезненный стон — очнулась жертва болотников. Схватив тусклый светильник, я присел около нее. Девица лет семнадцати, из местных. Судя по состоянию, она под действием какого-то яда, словно одурманена. Движения вялые, ничего не понимает, говорить не может. Я оттащил ее в дом и оставил отдыхать. Может быть, к утру и придет в себя.

Сам же, немного подремав, снова покинул домик. Тут едва занялся рассвет и я пошел осмотреть место ночного побоища. Тела болотников исчезли, оставив лишь темные потеки на траве и песке, а вот дохлая зубастая тварь никуда не делась. При свете дня она оказалась еще более неприятной. Хорошо, что я ее прикончил.

Девчонка смогла разговаривать и самостоятельно ходить только когда солнце полностью взошло. Они выбралась на порог и сидела, обхватив голову руками.

— Тебя чуть не съела вон та зубастая морда. Как ты попалась болотникам?

— Не помню. Может угодила в их ловушку или поймала отравленную стрелу, — ее глаза сфокусировались на мне. — Я не знаю тебя. Ты кто такой? Беглый от графа Мато?

— Я Итан, из Круга, который около Острых скал, — так в моих снах назвались лесные города-поселения. И я назвал то место, где учился и тренировался. Насчет имени тоже не сомневался — меня там так называли, и это лучше, чем выдумывать новое.

— Чушь, — она прищурилась и поджала губы. — Там никто не живет уже несколько лет. С тех пор как пришли имперцы и всех убили. Тот Круг они тоже сожгли. Зачем врешь?

— Но… А как же шаман Михел, Игам-старший, барон Пачек? — я назвал имена тех, кого считал самыми известными в том поселении и даже его управителя, которого никогда не видел.

— Я не знаю этих людей, — засомневалась девчонка. — Правда, тогда я была совсем маленькой.

— Как тебя зовут? Из какого ты Круга? — поинтересовался я.

— Майя, а Кругов давно нет. Ни одного не уцелело. Бабушка говорила, что после резни, устроенной здесь имперцами, нашего народа почти не осталось. Те, кто выжил, ушли в горы или живут в крохотных общинах, а то и одни, как я с бабушкой.

— А люди с собаками, кто они?

— Псари графа Мато, егеря, скауты. Выслеживают тварей по долгу службы. Иногда они ищут беглых — тех, кто хочет скрыться в лесах от имперского правосудия.

— И много таких?

— Не знаю, я видела только одного. Он умирал от стрелы, которая торчала у него из спины. Южанин, как сказала бабушка. У него была темная кожа.

— А кто этот граф Мато?

Майя встала и немного прошлась вперед-назад, оставив мой вопрос без ответа.

— Надо уходить отсюда. Болотники мерзкие и мстительные, могут придумать какую-нибудь пакость. Как я здесь оказалась?

— Они притащили тебя сюда ночью, — пожал я плечами. — Отсюда можно выбраться только через гать?

— Нет, по тропе мы не пойдем, лучше в другую сторону, — и она указала куда-то на кочки, поросшие редкими деревцами. В самую трясину, как мне показалось. А затем очень серьезно добавила: — Хоть ты и беглый, но спас меня от болотников. Так что некоторое время сможешь пожить у нас.

— Я не беглый…

— Ты врешь, и я тебя не знаю, хоть ты и назвался Итаном, — отрезала Майя. — Но может бабушка тебя знает. Идем!

И она как ни в чем ни бывало повернулась ко мне спиной и зашагала прямо к болоту.

— А ты не боишься беглых?

— Пфф, болотники гораздо опаснее, — весело фыркнула она.

Шли мы почти весь день и лишь изредка останавливались, чтобы передохнуть. Девчонка шагала как заведенная, а я едва за ней поспевал.

К вечеру добрались.

Невзрачная изба с несколькими небольшими пристройками, обнесенная легкой изгородью — вот что представляло собой жилище Майи и ее бабки. Разбит скромный огород, под навесом сушатся связки травы, несколько вязанок хвороста, ведра стоят, утварь всякая.

Словно почуяв нас, во двор вышла тощая старуха, закутанная в шкуры. На меня она сначала не посмотрела, а отвесила Майе такую оплеуху, что та повалилась на землю. Бабка выхватила что-то похожее на вожжи и перетянула внучку поперек спины. Та взвизгнула и на четвереньках бросилась прочь, но напоследок еще раз получила по спине или по заднице.

Ругаясь, бабка повернулась ко мне и уставилась тяжелым неприятным взглядом. Некоторое время стояла, что-то себе обдумывая.

— Чего надо? — вздохнула она наконец.

— Это Итан, он со мной, — выкрикнула от двери Майя, не решаясь подойти ближе. — Добро сделал, за мной долг.

— Вот как, значит, — пробормотала бабка. — Долг, ишь, что выдумала.

И снова посмотрела мне в глаза. Прошамкала беззубым ртом, развернулась и пошла в избу.

— В стойле можешь переночевать, — бросила она напоследок.

— Она нормальная, — подошла ко мне Майя. — Сердиться перестанет и тогда…

— За водой иди, — выкрикнула из сеней старуха, обращаясь к внучке. — А потом огородом займись.

Нетрудно догадаться, что мне здесь не рады. Ну, так я и не напрашивался. Переночую, дорогу разузнаю и уйду.

Но от старухи, которая уже скрылась в доме, так ощутимо веяло злобой, что во дворе я решил не оставаться, а вышел за распахнутые настежь ворота. Пережду ее гнев и вернусь.

Вокруг лес, одинаковый, густой, местами почти непролазный. Как они тут живут вдвоем?

Пройдя по неприметной тропинке, я заметил невдалеке сплетенную из тонких веток сеть, подвешенную на уровне груди. В центре была распластана небольшая лесная птица. Сейчас уже мертвая, конечно. Я сошел с тропы, чтобы получше рассмотреть. Оказавшись поближе, я увидел веревочки, которыми птица была привязана, и несколько перышек, подвешенных по углам этой конструкции. Развернувшись, чтобы вернуться на тропу, я едва не наткнулся на бабку, которая стояла прямо за спиной. Старуха вытянула руку и схватила меня за горло, вцепившись в гортань крепкими сильными пальцами. Я не успел даже шевельнуться, так быстро это произошло.

— За беглым придут егеря, — зло проговорила она. — Будут искать, расспрашивать нас.

Ее черты начали будто бы плавиться, и из старой женщины, она приобрела хищный звероподобный вид. Голова вытянулась, обозначив пасть, лоб ушел назад, плечи раздались вширь, а сама она стала едва ли не моего роста. Оборотень, причем не из простых. Еще в Круге у Острых скал, я видел нескольких, отмеченных тотемными знаками. От подростков, до матерого и жуткого Игама-старшего. Даже в человеческом виде наводившего на многих, в том числе и меня, оторопь. Я до конца не был уверен, имел ли он всего две формы или же больше, но выяснить это возможности не было.

Старуха оказалась на него похожа. Ее образ, не волчий, а гораздо более сложный, жуткий и опасный, полностью сформировался, а серо-черная лапа перехватила меня уже целиком за всю шею, почти обхватив ее.

— Я не беглый! — прохрипел я, пытаясь отстраниться. — Шаман Михел может подтвердить… Или Игам-старший…

Оборотень дернулся, его лапа схватила меня за руку и вывернула ладонью кверху. Морда еще больше оскалилась, но я не смог понять, что это значит. Казалось, что тварь сейчас убьет меня.

— Здесь были руны! Еще утром были, а потом меня затянуло в портал и я оказался около болота. И там спас Майю! — торопливо выдал я все это, догадавшись, на что она смотрит. И хоть ладони были чисты, слова произвели эффект.

Оттолкнув меня назад, оборотень издал короткий злой рык и отступил на пару шагов. Фигура снова поплыла, преображаясь. Причем это было не физическое изменение тела, а скорее внешнее, как будто один образ менялся на другой. Несколько секунд, и на меня внимательно смотрит худая, заросшая нечесаными волосами старуха.