Проклятый род

Глава 5 Чужие глаза

Серко не успокоился даже под утро. Влада уснула, забившись глубоко под одеяло, и целую ночь проспала, не шелохнувшись. Она дышала ровно и глубоко, как человек, который выполнил тяжёлое и важное дело – признался, а брату пришлось провести беспокойную ночь у костра. Только равнодушный огонь, да Вук, свернувшийся поодаль, слышали разговор, что перетряхнул все мысли и чувства охотника. Серко вспомнил мать, взгляд её встревоженных глаз и наставления: «В пути многу може случитьси и ужасны дела сотворит сестрима твыя. Звирь в ней беситси, Бела Вълчица чуе горячу душу, хоче с ума свести Владу, сбити с дороуги. Посему, ты вовек бысть с нею рядоум, наставляй да терпи, да прощай ей».

Брат вздохнул – слишком честно и откровенно говорила сестра этой ночью и предлагала такое, о чём и подумать страшно.

Страшно, а он всё же думал. Зерно сомнений было посеяно и забыть о нём оказалось не просто. Чтобы хоть как-то отвлечься, Серко взял промокший в Сыте мешок и разложил вещи. К несчастью почти вся еда вымокла и испортилась. В дороге им нужно охотиться, а значит потратить на пропитание и без того малое время. Запасов Влады хватит совсем ненадолго, даже если растягивать на двоих.

В руках зашуршал пакет с картой внутри. Серко мысленно поблагодарил отца, что тот всё предвидел и позаботился о бумаге, ведь пропади карта в воде, и пришлось бы надеяться только на память, а человеческая мысль изменчива.

Он провозился с запасами до рассвета, стараясь спасти всё, что ещё могло пригодиться в дороге. Раньше всех поднялся Вук. Широко зевнув желтозубой пастью, пёс умчался в соседние заросли. Он сам добывал себе пропитание и не стоило беспокоиться, что такой зверь убежит далеко и потеряет хозяев.

Влада проснулась последней. Сев на лёжке, она беззаботно улыбнулась Серко, как будто и не было вчера ни тяжёлого разговора, ни признаний, ни надсадных криков под звёздами. За все сокровища мира Серко не хотел вспоминать о вчерашних словах. Лучше пуля в грудь, чем такие беседы. На нём и так лежал долг за судьбы соплеменников, ведь лучше Серко с Владой никто в Явьем мире не хаживал и только на них род мог положиться – вот о чём следует помнить, вот зачем они отправились в путь, а не ради поисков своего странного счастья…

*************

Солнце растопило снег даже в тенистых низинах. Год от года становилось теплее и чудесным образом на земле поднимались разноцветья, о которых помнили одни старики: лиственные деревья и кустарники с нежными ягодами перемёрзли ещё в первые годы Обледенения, но во время короткого лета весты всё чаще находили почти забытые травы. Жёны охотников осторожно пробовали растения в сыром виде или в горячих отварах. Мастерство старой ведуньи им было не превзойти, но с детства каждая девочка в Навьем племени читала лёгкие заговоры, умела готовить мази против ожогов или настои от зубной и головной боли. И только если рана оказывалась тяжёлой, а увечья грозили смертью, женщины обращались к Девятитраве. В прочее время беспокоить ведунью считалось негодным и опасным занятием. С середины июля и до середины осеннего августа снега можно было больше не ждать. Казалось, что миру достаточно нескольких недель хорошей погоды, чтобы травы зазеленели, а звери насытились. Человек из далёкого прошлого никогда бы не понял законов Долгой Зимы, но не менее странной была и весна, когда в чересчур краткие сроки возрождалась природа.

Следуя карте, Серко и Влада вышли на незнакомые тропы и с каждым часом всё больше погружались в дикие, неизвестные заросли. В глухом лесу очень легко заплутать и натолкнуться на чужаков. Покидая общины, люди вели себя осторожно, а что будет, если в лесу они встретятся с Навью? Хорошо, если сами сбегут, но в мире после Обледенения как правило выживал тот, кто стрелял первым.

Чужаков, замеченных Владой в прицеле винтовки, поблизости, кажется, не было. Человеческие деревни ютилась в местах, где хватало пищи и дров. Бывало и так, что оседлыши искали запасы в руинах – растаскивали металл на дома или камень на печи. Но Серко ничего не знал о развалинах к западу. В чаще быстрее нарвёшься на хищного зверя, чем на заплутавшего человека. Такая мысль охотника позабавила: с каких это пор Навь боится людей? До мора оседлые сами дрожали от одного имени подземного рода. Но набегов не стало, племя заперлось в бункере и люди могли обнаглеть. Серко не знал почему, но от подобных раздумий в душе у него заворочалась злость, словно у волка отняли кусок честно добытого мяса.

Всю дорогу по заросшей папоротником оленьей тропе, Влада молча косилась на брата. Она как будто хотела заговорить, но Серко делал вид, что в этом лесу им лучше вести себя тихо. Если повезёт, к вечеру они доберутся до первой отметки и Серко просил предков, чтобы там оказалось так нудное для рода Тепло. Это отвлечёт его с Владой от запретных желаний и всего того горячего бреда, который наговорила сестра о предназначении, судьбе и проклятиях.

– Серко, – заговорила Волчица.

– Чего тебе?

– Серко, если на карте хорошее логово обозначено и первый же крест к нему приведёт, так давай не сразу вернёмся? Надо ещё поискать и другие отметки проверить.

– Зачем? Род, может быть, кровью истёк, чужаки каждый день к логову подбираются, а мы шлындать начнём туда-сюда и обратно?

Влада отвела взгляд, как будто непонятливость брата её огорчила. Поймав Серко за руку, она холодными пальцами сжала его ладонь. В голосе Влады подрагивало нетерпение:

– Зачем, зачем… Дуботолк! Если мы найдём два Тепла, то сможем уйти от сородичей в своё логово, по своему укладу жизнь строить! Никто о нас не узнает, мы скроемся – не ради других, а ради себя начнём думать!

– Раскатала губу! – Серко вырвал руку. Недовольство и злость смешались в его душе со стыдом и брезгливостью. Он ускорил шаг, но Влада не отставала:

– Ты, наверное, о других сильно тревожишься? – заговорила она с новым жаром. – Не мудрено: в роду тебе каждый друг, ты первый наследник по крови. Когда время Старшей придёт, ты над племенем возвеличишься, Первым Охотником станешь, подчинишь себе Зимних Волков. Нелегко от власти отказываться, тяжело пренебречь, но ради нас…

– Да каких же это «нас» ?! – наконец не вытерпел брат и резко повернулся к сестре. От его громкого крика лесные птицы вспорхнули с ветвей. Вук остановился и навострил уши. Серко еле сдерживался и шипел:

– Чтобы я, с какой-то подстилкой, которая сама под брата ползёт, в одном логове грелся?! Лучше змею полюбить, чем коснуться сестры! Лучше бы меня водяной в Сыте за ноги утащил, лучше б я утонул, чтоб позора такого не видеть! Пошла прочь, слышишь?! Пошла прочь от меня, потаскуха!

Слов он не выбирал. Обижая Владу, Серко сам отвергал её замыслы, крушил желание нарушить уклад и кровосмешением сбросить проклятие Одинокой Волчицы. Оскорбления и ругань кого хочешь могли оттолкнуть от себя, но дочь Нави была не простым человеком. Лицо Влады остервенело, глаза наполнились ненавистью, а подбородок задвигался, играя кончиком языка на клыках. Серко только сейчас догадался, что она хочет зарезать его – не в шутку, не ради детской забавы, а так, чтобы насмерть, и тем отплатить за обиду! При ней клинки и винтовка, но в шаге от жертвы Влада, конечно, выберет нож. Если бросится – Серко попытается уклониться, но с вещмешком – тяжело, она проткнёт ему сердце. Да, верно, туда и прицелится! Сердце, горло, глазница, висок – так учила их мать, так убивают охотники в стаях, за секунду уничтожая врагов. И сестра так умеет... Так куда она ударит сначала? Куда?!

Внезапно Вук с громким лаем кинулся в лес – чужаки! Влада первой всё поняла и стремглав побежала за псом Чёрной Стаи. Серко замешкался и отстал – всего на десять шагов, на какую-то долю секунды, но уже одно этого хватит, чтобы погубить молодую Волчицу.

Жарко дыша через зубы, Влада спешила за огромным боевым псом. Сколько врагов впереди, что за люди, какое оружие – всё равно! Обиженная душа требовала свежей крови – прямо здесь и сейчас, в этом лесу! Не посчастливится тем, кто попадётся под её белую ярость, пожалеют несчастные, что встретили Навь на дикой земле!

Не успела охотница заметить врагов, а уже слышала крики – Вук быстрее добежал до них и испугал. Ухмыляясь скорой резне, Влада крепко сжала рукояти ножей, оплетённые кожей. При хорошем ударе таким клинкам не кость, не металл не помеха! Что лучше успокоит кипящую от злобы душу, чем правильный нож?!

Лесной ведьмой Влада выскочила на небольшую поляну. Вук заливался лаем и скалил клыки на сбившихся в кучку людей – всего-то три человека – юноша, девушка и светловолосый ребёнок. Лишь только охотница появилась, как парень повернулся к ней и нацелил ружьё. Два воронёных ствола уставились Владе в грудь. Глаза человека блестели от страха, он оказался слишком напуган, чтобы промедлить!..

Сухой щелчок прозвучал для Волчицы громче раскатистого собачьего лая. Она вздрогнула, ожидая раскалённой, разрывающей тело дробь… но смерть не пришла. Ружьё дало осечку! Парень тут же спустил курок снова, однако и второй ствол подвёл – патроны оказались испорчены. Губы Влады сами собой растянулись в жестокой усмешке: как же лихо удалось провести нынче смерть! И теперь… теперь она заставит пожалеть паренька за то, что посмел поднять на неё руку!

Шагнув к людям, Навь приготовила к бою клинки. За спиной юноши испуганно запричитала молодая девица – до неё дойдёт очередь позже, как только невезучий защитник захлебнётся собственной кровью!.. А следом – ребёнок!..

«Влада!» – крик Серко замедлил Волчицу. Занесённый для удара нож замер в воздухе, но она никого не собиралась щадить! Влада уже вкусила собственной крови и разбуженный дух требовал жертвы. Захрипев, охотница полоснула по горлу застывшего в ужасе парня, но рука Серко оказалась быстрее, он сжал запястье сестры и больно вывернул локоть. Лезвие упало в траву, так и не успев никому навредить.

«Стой же ты, окаянная!» – рыкнул брат.

В ответ охотница попыталась ударить его вторым ножом, но и этого не удалось. Серко с силой оттолкнул сестру прочь и заставил её повалиться на землю. Драться он не хотел – только не с разбуженным Навьим Духом. Угрожающе зарычав, Вук медленно обходил охотника со спины. Пёс с преданной злобой защищал обиженную в драке хозяйку и, будь воля Влады, напал бы на Серко без промедления, но ждал команды. Вид клыков, направленных на охотника, заставил Владу очнуться, и она закричала:

«Назад, Вук!» – завопила она и тут же скорчилась от страшной боли. Зимний Дух внутри тела взбесился, попытался сокрушить человека, сломать его волю и ввергнуть в белую ярость. Влада изо всех сил пыталась усмирить боевое безумие и поставить вторую душу на место. С великим трудом дыхание удалось успокоить и немного замедлилось сердце. Нельзя призывать Навий дух для войны и отказаться от него, не пролив чей-то крови! Обхватив руками живот, Влада согнулась на земле и завыла от нарастающей боли. Мышцы судорожно сокращались, а внутренности как будто обдало жидким огнём. Наступала расплата, о которой каждый охотник должен был помнить, призывая Зверя к себе.

Вид страдающей Влады испугал людей ещё больше. В чужих глазах Навь казалась чудовищем, которое выскочило из леса с ножом, а теперь корчится возле ног. Юноша бросил ружьё, рухнул перед Серко на колени и высоко поднял руки. Ребёнок с молоденькой девушкой сделали также и старательно задрали открытые ладони над головой.

«Пожалуйста, не убивайте! Молю, пощадите!» – закричал парень. Со стороны Влады раздался стон, и тут же бормочущий смех. Безумие Волчицы так напугало оседлых, что они обо всём позабыли и обнялись, будто только это могло защитить их. На всякий случай Серко взял чужаков на прицел карабина, хотя незнакомцы и без лишних угроз тряслись как зайцы в силках. Сестра была обездвижена, и Серко понимал, каково это – унимать в себе белую ярость. Однажды только крепкие руки друзей остановили его от убийства сородича. Когда душа Волка чувствует кровь – каждая капля внутри жил закипает. Если Навья сила разбужена для войны, то без боли она не отступит.

Быстрым взглядом Серко осмотрел пленников – куртки песчаного цвета выглядели не просто знакомо – почти новая одежда, без всякого подшитого меха или металлических укреплений. Чужаки были светлоголовыми – от русоволосого парня, до почти белой головы у ребёнка. Длинная коса девушки золотилась цветом летнего солнца, но красоту её портил ужас, застывший в зелёных глазах. Этот умоляющий взгляд разбудил в Серко неясные чувства, словно бы так и надо, так и положено выглядеть жертве при встрече со смертью. Чужой страх что-то всколыхнул в первобытной звериной душе, когда самый первый убийца подкрадывался к человеку. Это тёмное чувство понравилось Волку, но Серко отогнал его прочь, как отгоняют наваждение или опасные мысли.

«А ну, разнялись друг с другом!» – рявкнул охотник. Пленники с трудом разомкнули объятия. Делали они это очень испуганно, чуть ли не вздрагивая. Вук стоял рядом со стонущей Владой, скалил клыки и рычал на чужих. Если бы люди напали – пёс бы их разорвал.

«Ещё оружие есть? Всё к ногам выбрасывайте и ножи не забудьте!»

Хотя Серко выглядел грозно, но не знал, что же делать?! Пленников Навь брала возле нор и в набегах, а в дальней дороге легче убить, чем тащиться обратно к логову. Отпускать – слишком опасно: чужаки могли выстрелить в спину или добежать до своей деревни и всё рассказать. А что дальше? Погоня? Нет, лучше убить…

Кроме ружья у юноши больше ничего не было. Путаясь в собственных пальцах, он запустил руку в карман и достал оттуда ещё четыре патрона. У девчонки оказался старый заржавленный револьвер, которым она даже не попыталась воспользоваться. Ради любопытства Серко заглянул внутрь скрипучего барабана – всего два патрона, да ещё неверно заряженные. Несчастной пришлось бы спустить курок несколько раз, прежде чем револьвер выстрелит. У ребёнка и вовсе ничего опасного при себе не нашлось, кроме маленького перочинного ножичка.

– Да кто ж вы такие? – удивился Серко. Чужаки сунулись в дикий лес почти беззащитными.

– Несём свое слово из дали, расскажем о том, что в пути увидали! – на одном духу выпалил парень и с великой надеждой посмотрел на Серко. Мальчишка верил, что он поймёт смысл приветствия, и не ошибся.

Позади закашлялась смехом Влада. Сестра поднялась на нетвёрдые ноги, хотя ещё морщилась от спазмов внутри живота, и захромала на поиски выбитых в драке ножей.

– Скитальцы? – строго свёл брови Серко. Русоволосый парень отчаянно закивал, но охотник засомневался. – Неужто ещё ваше племя живёт? Кто-то согласен менять еду на сказания?

Серко не ответили, только тряслись и испугано смотрели на ствол карабина. Тем временем Влада снова вооружилась и обошла чужаков со спины.

– Надо убить их – всех до единого. Патронов мало, придётся резать. Парня первого к пращурам снарядим, а остальных придержи – мне сразу троих несподручно...

Говорила она это, ничуть не стесняясь, словно делила добычу. От столь равнодушного тона немота людей мигом прошла:

– Не убивайте, мы вам не сделали ничего! – запричитали пленники в один голос. – Отпустите, а мы о вас никому-никому не расскажем! Чем хотите вам поклянёмся, только не трогайте нас!

Влада не слушала чужих причитаний и ждала ответа Серко, но брат молчал и как-то слишком по-человечески смотрел на оседлых. Тогда охотница подскочила к юноше, который до этого целился в неё из ружья. Парнишка умоляюще поднял взгляд, но обжёгся об ледяные глаза Волчицы:

– Говоришь: «Не сделали ничего»? А кто хотел меня умертвить?!

Парень испуганно заморгал – сказать тут было нечего. Перейдя к девушке, Влада надменно посмотрела на неё сверху – что-то в облике пленницы ей особо не нравилось:

«С таким-то личиком, да по чужому Теплу таскаться, сказы рассказывать? Тебе за одни сказы еды не дадут…»

И здесь без ответа Влада перешла к последнему узнику. Ребёнок и без того был напуган и даже не посмел взглянуть на Волчицу.

«Глаза подыми!» – оскалилась Влада. Мальчик весь задрожал, но послушался. Было ему от силы девять Зим отроду, лицо чистое и по-детски открытое, но испуганное. Светлые волосы аккуратно подстрижены и расчёсаны – о ребёнке в дороге заботились. Но больше всего Владу задели его голубые глаза. В своём племени охотница больше таких не встречала, только у брата.

– Знаешь, кто я? – шепнула Волчица, как будто поделилась с ним страшным секретом. Мальчик отвечал также тихо, но услышали все:

– Навь…

Златовласая девушка разрыдалась, а парень обречённо зажмурился. Рука Влады метнулась к шее ребёнка и выдернула из-под куртки верёвочку с деревянным крестом. Взглянув на проклятый знак, Волчица с величайшим презрением повернулась к девчонке. И у этой оказался крест на верёвке, и у старшего парня.

– «Скитальцы», – скривилась Влада и сплюнула. – Врут они тебе, Серко, никто не примет в Тепле крестианцев. Веры Тёплого Лета в людях нынче нет вовсе. Дюже молоды наши «Скитальцы», дабы мыкться со сказаниями по медвежьим углам, да ещё с сопляком и с красивенькой девкою. Таких на дороге за два дня порешают.

Серко ещё больше нахмурился, но пока не ответил. Заметив, как брат колеблется, Влада подскочила к нему:

– Сам же знаешь, что я права! На одежду их посмотри – не скитальцы это, и ходят они не за сказами! Надо зарезать их, чтоб беды не накликать…

– Не трогай, пока я не скажу, – тяжело ответил охотник. На лице Влады от удивления растянулась ухмылка, однако поняв, что Серко с ней вовсе не шутит, она разозлилась:

– Ты что же, из-за деда и отца хочешь их пощадить? Не любо тебе марать руки скитальцами? Или вымеска малорослого пожалел?

Волчица вдруг резко ударила брата в плечо. Тот оскалился, но руки не перехватил. Серко не хотел будить в ней ещё большего гнева.

– Вспомни кто ты! Почему Зверь в тебе спит, когда надо крови отведать?! Ты не Навий сын, а развисляй полоротый! Я сказала – режь!

Она протянула нож рукоятью вперёд, но Серко не притронулся:

– Не буду. Трогать оседлых не смей, покуда я не решу, как быть дальше, – брат хотел поставить Владу на место, но недооценил её дерзость. Лицо охотницы в миг изменилось, а в глазах полыхнула догадка:

– А-а, – протянула она, – из-за девки? Я ведь знаю, как ты пялишься на таких «свеженьких». Нравится? Значит первой и сдохнет!

– Стой! – успел крикнуть Серко, но сестра бросилась к пленникам и за секунду оказалась за спиной у девчонки; нож опустился к горлу, несколько резких движений, и всё было кончено…

На лесной поляне застыла зловещая тишина. Даже ветер не смел коснулся деревьев, став невольным свидетелем жуткой расправы. Светлый день раскололся отчаянным криком, и Влада медленно повернулась к Серко. Он ожидал увидеть кровь на ноже, но вместо этого сестра показала отрезанную у пленницы косу. Скривившись, Волчица отбросила золотистые волосы под ноги брату. Узница схватилась за остриженную голову, опять закричала, и тут же сорвалась на отчаянный плачь. Старший парень обнял её за трясущиеся плечи и заорал:

«Что ж вы делаете, ироды! Изверги! Как вас земля таких носит!»

Ребёнок прижался к родным и тоже зашёлся рёвом.

«Не поплетёт больше натрое, плёха крестианская», – довольно шипела Волчица. Влада подошла ближе к Серко и так тихо, чтобы больше никто не услышал, спросила. – На что они тебе? Почто ты им жизни даёшь, на кой ляд они нам сдалися?

Серко был благодарен сестре, ведь она не пролила крови, как требовал того Навий дух.

– Семья они, Влада… – негромко ответил он. – Два брата с сестрой, без дома в лесу скитаются, как и мы. Вот и всё…

*************

Чужаков не убили, только крепко связали им руки и повели дальше в лес. Боязливо оглядываясь на Волчицу, лже-скитальцы следовали за Серко и даже не думали сопротивляться. А наследнику рода пришлось решать на ходу, что с ними делать? Как не крути, а попутчики им не сдались. Убивать семью, да ещё с маленьким ребёнком – Серко тоже не улыбалось. В итоге он решил отпустить крестианцев, как только хорошо их расспросит и узнает откуда они. Тогда можно с лёгкостью запугать, чтобы на воле попутчики болтали поменьше. К тому же, не мешает разведать чем живёт нынче мир и нет ли каких опасностей на дороге? Но оставалась ещё одна мысль, которая неприятно колола Серко – он не хотел, чтобы вышло как с девушкой-снайпером. Её безжизненный взгляд так и стоял перед глазами охотника. Быть может дело было в златовласой девчонке, которая шла рядом с ним – она была так похожа на снайпершу…

Отойдя ещё глубже в лес, дети Волчицы рассадили пленников возле старой сосны. Без лишних церемоний они принялись обыскивать рюкзаки крестианцев. Влада выворачивала каждую сумку и забирала всё, что понравится. Хотя и брать у них особенно было нечего – от еды одни крошки, а мелочевки немного. Только жалкие кусочки подпорченной солонины, тряпьё и бесполезный хлам — вот вся и добыча. Притихшие люди обречённо смотрели на своё разорение. Вещи не интересовали Серко, важней было выведать у пленников о чём они знают:

«Откуда вы? Где были и куда идёте?» – Серко ещё толком ничего не спросил, а парень уже занервничал. Он был самым старшим и говорить охотник решил именно с ним. – «Да ты не запирайся, лучше честно скажи. И не думай, что ежели я за сестру твою заступился, вы мне дороги стали!»

Юноша не отвечал. Мальчик и девушка испуганно таращились на Навьего сына, и эти робкие бледные лица показались Серко совсем бестолковыми. Даже громкого вздоха они себе не позволят, не то что заговорить.

– Какие-то странные нынче сказальцы пошли, – хмыкнула Влада. – Говорить не хотят. Сказов, что ли, не насобирали? – она отбросила в сторону детский рюкзак и взялась за сумку остриженной девушки. Не обращая внимания на сестру, Серко продолжил допрос:

– Ну, вот что, давайте-ка сызнова. Вы семья – это ясно. Слишком молоды оба, чтобы такого большого ребёнка иметь – значит брат с сестрой, а мальчонка приходится вам младшим братцем, да и очень похожи вы.

Пленники опять ничего не ответили. Всё дело упиралось в старшего юношу – пока он не заговорит, остальные и слова не скажут. Парня надо было как-то поддеть, да вот только мастерства не хватало. Серко быстро устал от подобной «беседы», хотелось просто ударить его, зарычать, пустить кровь! Но этого хотел Зверь, а человек пока что мирился:

– Как-звать-то вас, скажите?

– Меня Егоркой зовут… – тихо откликнулся мальчик. Юноша с таким негодованием посмотрел на него, что Егорка сразу умолк.

– Не говори им! Это ж язычники, да ещё самые лютые кривдославы – навье племя, волколаки в телах человеческих, оборотни! Об их кровавых набегах много молвы среди людей ходит: никого не жалеют, не щадят, детей малых бьют, женщин тащат на кровавые пиршества! И как только зверь такой по-человечески разговаривает?! Воистину тёмные силы хитры и коварны!

От такого рассказа о самой себе Влада расплылась в довольной улыбке:

– Ой, глянь-ка, Серко, а ведь помнят про нас! Не забыло оседлое племя, какое Лихо к ним ходит, кто под земью живёт и в набеги на них подымается!

Тут же у неё в руках оказался гребень девчонки. Влада нарочно, с оттяжкой положила вещицу в карман. Пленница проводила свою гребёнку измученным взглядом и смиренно потупилась.

Разговор оборвался – люди больше ничего не хотели сказать, и как бы Серко не настаивал, даже имён своих не назвали. Но вдруг Влада вытащила из рюкзака парня то, что сразу всё изменило.

– Серко, а это ведь как у тебя?! – она протянула брату бумагу, аккуратно свёрнутую в четыре листа. Серко взял находку и посмотрел на ту самую карту с крестами, ведь точно такую же берёг возле сердца! Он узнал мост через Сыту – крестианцы, знать-то, хотели добраться до переправы, но заблудились в лесу. Чтобы убедиться, Серко достал свою копию. Пленники увидели у него в руках вторую карту и беспокойно заёрзали. Настало самое время спросить:

«Откуда у вас эти знаки? Где вы их взяли?» – ответа он, разумеется, не дождался. – «Слышьте, я знаю кто такие скитальцы – мой дед и отец хаживали за сказами и обменивали новости на еду. А вы не скитальцы – постоять за себя не умеете, теперь ещё и эта карта с крестами! Говорите немедля, откуда взяли такую?! Или клянусь, плохо вам будет!»

Но ни оружие, ни угрозы чужаков не разговорили. Юноша яростным взглядом смотрел в глаза Навьего сына. Для своей молодости он был храбр до безрассудства, иначе побольше бы думал о том, что с ним могли сделать. Внутри Серко начинала кипеть чёрная злоба. Ещё немного и Волк одолеет в нём человеческое и тогда… но тут Влада потянула Серко за рукав и пригласила отойти в сторону. Как только они остались наедине, Волчица забормотала:

– Смерти они не боятся. Девку-снайпера помнишь? Сама себя умертвила, только бы в плен к нам не попасть! Нужно по-другому расспрашивать, чтобы они сами всё на одном духу выложили. Не ладное у них на уме – это чую!

– Я тоже «чую». Но как надо расспрашивать, коли они все молчат? Нешто пытать?

– А хоть бы пытать? – хищно облизнулась Волчица. – Первым ребёнка порезать, а когда он завизжит – родные сами мигом признаются: где Тепло, сколько оседлых в общине, как с оружием и запасами, и как щура с пращуром звали!

– Ребёнка не трогай, – в голосе брата прозвенела сталь, но Влада ничуть не смутилась, только начала попрекать:

– Добренький ты стал, Серко, божедурье мягкосердечное. Была бы здесь Мать-Волчица, она бы любезничать с чужаками не стала – ножом языки развязывала.

– А отец? – спросил брат.

Сестра только фыркнула, но на секунду задумалась. На лице её вдруг появилось какое-то гаденькое выражение:

– А давай поиграем, Серко? Я новую игру придумала! Хоть на спор забьёмся, что, не прикоснувшись к «Скитальцам», я заставлю их говорить!

– Как?

– Нужны мне только топор, да хорошая палка...

– Я же сказал, что пытать их не дам!

– А я сказала, что и вовсе не трону! – рявкнула Влада и тут же опять улыбнулась. – Ну как, братец, играем?

Влада нетерпеливо ждала ответа. Не нравился Серко её взгляд, но другого выбора не было. Он развязал вещмешок и отдал топор:

– Хорошо, коли не прикоснёшься к ним, тогда делай что хочешь.

– Вот и славно, – запрыгали в глазах Влады хищные огоньки. – Сам сиди и молчи, пока языки у них не развяжутся. Если смерти они не боятся, так посмотрим, чего на самом деле пугаются. Увидим, каких зверств ждут от «тёмных язычников».

Влада подошла к росшему поблизости деревцу и за минуту срубила его. Быстро очистив ствол от ветвей, разделила его на четыре одинаковых колышка. Заточив концы деревяшек, она вернулась обратно к пленникам и за всё время работы даже глазом на них не взглянула. Серко наблюдал за тем как сестра неторопливо вбивает обухом топора каждый кол острием в землю. Влада стучала неспешно, нарочно примеряясь к каждому удару, и на втором колу юноша не сдержался:

– Что вы делаете?

Не отрываясь от работы, Влада равнодушно ответила:

– Сестра твоя, зеленоглазка, уж больно моему брату понравилась: волосы золотые, личико чистое, губки свеженькие – хорошая выйдет добыча для племени. Под солнцем росла, красоты набиралась, цвела для себя, хорошела. Такую в логово приведёшь, так все охотники соберутся попробовать. А здесь тихо, спокойно, безлюдно…

Краем глаза Влада заметила, как вытягивается лицо парня – Навь задела его за живое, а девчонка и вовсе побледнела сильнее чем смерть. Крестианка судорожно отскочила от кольев, как будто те были алтарём на заклание. Вук заметил, как она дёрнулась, утробно зарычал и напугал пленников ещё больше.

– Да ты не бойся, хорошая! Привыкнешь потом под Навью-то… может даже понравится, – продолжала вбивать колья Влада. – Чтобы по-первости не брыкалась, мы тебе ручки-ножки растянем, крепко-накрепко верёвкой привяжем – не вырвешься. Не успеешь глазом моргнуть, как братец мой из девки бабою тебя сделает, – Волчица оторвалась от работы и с холодной улыбкой добавила. – А дёргаться будешь – порвёт.

Пленница задрожала и, словно отгоняя своё страшное будущее, часто замотала остриженной головой. Зелёные глаза, умоляя, вцепился в старшего брата, как будто парень мог её защитить от насилия. Серко внимательно наблюдал за угрозами. Молчать в таком деле оказалось сложнее, чем хоть что-нибудь сказать за себя. И всё же охотник не вмешивался и позволил жестокой игре продолжаться.

– Вы же не можете… – пролепетал было парень, но Влада забила последний кол в землю и отряхнула ладони.

– Ну всё, красавица, сама ляжешь или тебе подсобить? Остальным-то отворачиваться не надо. А чего? Пущай смотрят. Мальчонке взрослеть пора...

Волчица сделала шаг в сторону крестианки, хотела схватить её за рукав, и в этот миг страх прорвался наружу:

– Мишенька, не отдавай им меня! Я не хочу! Не хочу! – девушка с воплем вцепилась в одежду на парне и затряслась. Пытаясь укрыть её от напасти, оседлыш сам закричал:

– Прочь! Прочь уходите! Что хотите делайте с нами, но Веру не трогайте! Прочь!

Влада тут же подскочила к нему с ножом наготове. Прижав клинок к горлу парня, она неистово зашипела:

– Вера? Хорошее имя для крестианки! Чего ещё скажешь? Говори всё, или увидишь свою Веру на четырёх колах под чужим мужиком! Ох и завизжит твоя Вера, как никогда не визжала!

Михаил не выдержал и сломался:

– Хорошо! Только сестру не трогайте, я расскажу! Я всё расскажу!

– Кто вы такие? Ведь не скитальцы! Откуда идёте? – Навь не давала ему передохнуть – пока страх не остыл.

– Да, не скитальцы! Сказов мы не собираем и по общинам не ходим! Нам дали совет – коли в беду попадем, так назваться скитальцами. Вестников не убивают!

– Если б так… – хмуро вставил Серко. Михаил испуганно посмотрел на него, но Влада не дала парню опомниться:

– Откуда идёте, спрашиваю! Зачем?!

– Из маленькой деревни идём на четыре двора! Хотели старшую сестру отыскать – это она карты составила! На бумаге четыре Тепла обозначены. Наша община хотела переселяться на новое место. Зоя одной из первых в дозоры отправилась. Да только вестей от неё давно нет, сгинула где-то в этих лесах, вот мы и решились на поиски!

На секунду Влада задумалась. Рассказ вроде бы складывался, но она заподозрила, что чего-то недостаёт. Серко тоже подключился к расспросам:

– В вашей деревне что, кроме юнца и девки с ребёнком послать больше некого? Кто на поиски вас снаряжал? Кто такие вещи худые выдал?

Он всё верно подметил, даже еды у крестианцев было немного. В пути они давно голодали, по исхудавшим лицам Веры и Егорки это было особенно видно.

– Деревенский Старейшина противиться стал, чтобы мы сестру в одиночку искали. В дозор вместе с ней и так ушло двое мужчин, ворота закрыли и никого больше выпускать не хотели. Но как можно жить нам в покое, пока Зоя в чужих краях гибнет?! Сбежали мы, по-тихому утекли! Что только смогли в дорогу собрать – то и взяли. А одежда у каждого из наших такая – старейшина раздаёт, чтобы Зимой не замёрзли…

Серко подумал, что деревне крестианцев вполне могла улыбнуться удача. И раньше люди натыкались на не разграбленные запасы из Тёплого Лета.

– Значит, карту сестра ваша составила, Зоя? Но для чего всей деревне срываться с обжитых мест? Коли вы десять моровых Зим продержались, выходит, Тепло у вас годное и смерть от холодов не страшна.

– Зато лихие люди страшны, да так, что с обжитых мест уходить нам приходится! До Зимы времени мало, новых срубов на голом месте не успеем поставить. Решились выслать дозор из нескольких смелых – они и приметили, куда можно перебраться перед морозами. Да только пропал наш дозор, когда во второй раз в чужие земли отправились. И Зою взяли с собой, она по картам работать умела, да и стреляла отменно – никогда не промахивалась!.. Сама напросилась, ведь не брали её, а она… уговаривала.

На глазах парня выступили слезы, но он быстро размазал их связанными руками. Серко ничего не сказал ему о смерти девушки-снайпера, и спросил о другом:

– Что за места на карте отмечены, знаешь?

Пленник закивал и пока что этого было достаточно. Охотник не стал расспрашивать дальше – он принял решение.

– Не убивайте нас, Христом-Богом молю! – цепляясь за старшего брата, заплакала Вера. Влада услышала эти слова и с презрением ухмыльнулась. Как только они отошли от крестианцев подальше, сестра начала бормотать:

– Чего мыслишь?

– Заигралась ты с ними! – огрызнулся Серко.

– Заигралась? – фальшиво удивилась Волчица. – А мне ведь думалось, что истории про счастье в набегах и про девиц в норе порченных – это всё правда. Или в стае Чертога плохо учат охотиться?

– Мы в набеги не ходим уже двадцать Зим, а ты…

– Ежили волк на охоту не ходит, стал ли он псом с тупыми клыками или ночью тоскует по крови? –спросила Волчица, глядя мимо Серко. Она снова была разочарована братом, снова увидела в нём одну слабость, хотя досадовала не долго. – Что делать теперь с людьми собираешься? Бесполезны они, боятся носа из Тепла высунуть, а всё-таки в мир попёрлись. Давно могли костьми лечь в дороге, как их сестрица паскудная, а всё же к нам в руки попались. Откроешь им правду, про сестру-то? Это ведь она в нас стреляла!

– Пока придержу, – помрачнел брат. Впрочем, Владе было уже всё равно: она охладела к добыче и теперь чужаки её тяготили. – Отпускать их тоже не станем, – продолжил охотник. – Они что-то знают про карту – допросим в дороге, а понадобится, так и до дверей их дойдём.

– Будь моя воля, я б в живых одного парня оставила и пытала его хорошенько. Остальных за собой волочить – токмо бремя ненужное.

– Они семья, Влада. Если б меня убили, а тебя пытать начали, много бы ты рассказала?

– Смотря как пытали… – покосилась Волчица на вбитые в землю колья.

– Да чтоб тебя, гадину! – выругался Серко. Сестра опять начинала выматывать ему душу.

– Ладно, как хочешь – можно и через родичей надавить, – пожала плечами Волчица. – Режь семью и добьёшься, что надобно. Крестианцы нам набрехали с три короба, а правды сказали на скок воробьиный. Как с ними обходиться прикажешь?

– Для начала мы их покормим, – ответил Серко. На удивленный взгляд Влады, он с усмешкой добавил. – Коли у них от голода ноги заплетаться начнут, тогда и правда обузой нам станут.

*************

Особенно Влада «радовалась» тому, что пища для пленников пойдёт из её рюкзака. Проворчав что-то злобное, она подозвала к себе Вука и отправилась в лес. Серко достал нож и подошёл к крестианцам. Не зная, чего ожидать от подземника, оседлые сжались, но он только разрезал верёвки. Люди растирали затёкшие в путах запястья и с опаской следили за каждым движением Навьего сына. Серко тоже приглядывал за ними, а попутно занялся костром. Огонь мог сблизить даже врагов, согревал уставшие в дороге тела и сулил скорую пищу. Когда над трескучим костром закипел котелок, а в воде оказались куски мяса и пряные травы, на душе полегчало. От вида пищи у маленького Егорки заблестели глаза. Но мальчик боялся признаться и что-нибудь попросить. Такая тишина Серко вовсе не радовала и, пока Влады не было рядом, он решил слегка успокоить крестианцев.

«Значит, вас Михаилом, Егоркой и Верой кличут? Моего деда тоже Михаилом зовут, и он правда скиталец. Многое пережил и многое видел: Великий Жар, Лесных Духов за Поясом, Серую Орду и дикарей-самоедов. Тогда и родители мои были молоды, чуть старше вашего. Это правильно, что вы семьёй ходите. Чтобы дорогу одолеть, надо вместе держаться».

Крестианцы осторожно переглядывались между собой. Никто не спешил пускаться в беседы с охотником.

«Хорошо, что вы решили сестру отыскать. Нельзя близким людям расставаться и ссориться. Община, род, племя – не важно, как вы живёте. Если вместе бытуете – то многих сильнее. От разлада в семье одно токмо горе…»

Серко помолчал, чтобы помешать ложкой загустевшее варево. Над костром поплыл ароматный свежей похлёбки. Михаил подгадал момент, пока охотник молчит, и сам признался:

– Мы не хотели отпускать Зою. Родителей у нас больше нет – Зимы и хвори прибрали их. Надо было не разлучаться, беречь завещанное нам Тепло, но не получилось. Зоя была своевольной, не покорной и… хотя смелой она тоже была – даже слишком.

– Да, смелой была… – задумчиво повторил Серко за крестианцем и тут же поймал на себе зеленоглазый взгляд Веры. Она смотрела так, как будто хотела о чём-то спросить, но конечно же не решилась.

Неожиданно в лесу хлопнул выстрел винтовки – стреляла «Пера», один раз, после чего сразу стихло. Крестианцы вздрогнули, но Серко даже не пошевелился. Боятся было нечего – выстрел всего лишь один. Он спокойно достал деревянные миски и налил каждому горячей похлёбки. Вскоре появилась и Влада. С довольным видом она тащила на плечах молодую косулю – охота оказалась удачной и быстрой. Рядом с хозяйкой семенил гордый Вук – пёс выследил пугливого зверя и был счастлив, что вожак прикончил того с огнём, шумом и громом.

– Коли будем так жрать – мяса не напасёшься, – проворчала сестра, сбрасывая косулю на землю.

– А ты попроси Лешака, может он тебе шишек с муравьями пожалует, – ухмыльнулся Серко, кивая на неказистую по его меркам добычу. – Патрон к «Пера» нынче дороже стоит, чем такая вот мелочь.

– Сколь не велика, а моё, – огрызнулась охотница. – И зверя надобно бить без особых мучений, чтобы Старшие его из Ирия обратно отправили, тогда род звериный в явьем мире не истощится, – она вынула нож и Серко чуть напрягся, но Влада лишь вспорола брюхо косуле и с удовольствием запустила пальцы в тёплую мякоть. Мясо пойдёт в их оскудевший запас, пусть надолго его растянуть не удастся. Серко приправил похлёбку драгоценной солью и придвинул миски в сторону крестианцев:

«Ешьте».

Но люди не прикоснулись. Оторвавшись от своей кровавой работы, Влада подняла настороженный взгляд. Она ждала объяснений – пленники голодны, но нарочно не взяли еду. Серко подумал было, что оседлые испугались отравы, и первым пригубил суп.

«Если известен он как блудник или лиходеец, или идолослужитель – с такими не есть…» – тихо проговорил Михаил.

Навий сын поперхнулся, а Влада угрожающе вытащила из распоротой туши клинок. Взгляд охотницы ничего хорошего не предвещал. Кровь от лица крестианца отхлынула, но от своих слов он не отказался и не позволил сестре и младшему брату взять еду многобожцев.

«Я ведь зарежу…» – поднялась Влада. С кончика лезвия до сих пор стекала густая алая струйка. Глаза Веры расширились, она осторожно взяла брата за руку и зашептала:

«Если обидят – не мсти. Если хулят – молись. Не воздавай злом на зло…» – эти слова будто что-то изменили в парнишке – он насупился, но всё же принял миску с похлёбкой. И только когда старший в семье мужчина попробовал, Вера с Егором потянулись к своему угощению. Наблюдая за тем как они, обжигаясь, едят, Влада подошла к брату и тихо сказала:

«Знаешь, Серко, если кто-нибудь из них не проснётся, так ты не удивляйся…»