Проклятый род

Глава 9 Путь волчицы

Нож скользил в предательски дрожащей руке. Слёзы падали на пол вместе с отрезанными волосами. Влада терзала свои бусые локоны без всякой жалости. Она резала волосы острым ножом, не оставляя ничего ниже плеч. Когда-то она гордилась своей красотой и надменно выставляла её среди более скромных подруг, а заплетённая натрое коса спускалась до самого пояса. Влада влекла к себе даже женатых охотников, а свободные юноши наперебой добивались внимания наследницы рода, но один за другим исчезали. И те, кто ей нравился, кто мог стать добрым мужем – все сгинули, не сумев выполнить лёгкий залог.

Влада вдруг улыбнулась сквозь слёзы – она вспомнила тот страшный миг, когда всё стало игрой. Она находила среди охотников самых смелых – тех, кто не боялся проклятия, с легкостью обольщала их, сулила любую награду и посылала на смерть. Они всегда умирали. Злой Рок нависал над каждым, кто смотрел на неё с вожделением. Вечное одиночество – тяжёлое проклятие Зимнего Волка. Дух ни с кем не делился своим человеком, который мог принадлежать только ему.

Нож задвигался быстрее, очередная прядь пепельно-серых волос упала к ногам. Но за спиной вдруг послышался голос:

– Зачем власы свыи обрезати? Накой испластати собя?

Вздрогнув, Влада обернулась. Мать-Волчица строго смотрела на дочь в ожидании ответа. Руки Анюты потянулись к остриженной голове. Влада уловила запах трав и отваров, который давно пропитал материнскую одежду и волосы. Перебирая грубые пряди, Волчица коснулась последней из них – той, что осталась на левом виске:

– Власы дух чъловъчий в тобе охраняти, не десть двоедушцу обрушитьси в Навь. На кой ты их срезати?

С трудом сдерживая слёзы, Влада быстро заговорила:

– Чтобы больше никто не позарился! Чтобы не подходили! Никого не хочу видеть, губить не хочу! Обрежу себя как уродину и шрамы на лице сделаю или ожог во всю щёку – тогда никто больше ко мне с залогом не сунется!

– Тобе ж всё едино на ных... – вдруг холодно сказала мать. – Хуч хто-то из сгинувших бысть тобе люб, али истинно дороуг? Ты их на гибель отправе, хуч жеребей для всякого вызнала. Девять душ сгинути, и вси младые охотцы. Каешьси?

Влада отвела глаза, не зная, что ей ответить. Она не думала, что мать догадается о жестокой игре, которую так давно вела молодая Волчица. Но губы дочери сами собой растянулись в улыбке – раскаянья не было. Увидев это, Анюта посуровела:

– Изведано, хто в душе твыей метелями мечетси. Во мни Он живе, и вовек алкал вырватьси, да вертатьси, откель приде. В силе Он, тяжко сдержати. Кажный днев я борюси с ным, снуждаю склонитьси пред моим горним духоум. Ано в тобе и Серко токмо часть Ныго силы. Вълк надва в выс поделилси. Звирь десть тобе будуще прозревати, ано ярь дикай охоты оставе – присный кровавый голоуд. Всё энто от мя к вамо сошло...

– А что же Он брату дал? – насторожилась молодая Волчица.

– Дюжлв твый брат, всяку боль аль беду превозможе. Рах в нём есмь, кой вълков охранит от огня и жалеза. Звирь в Серко дремле, николиже не зрети ныго в полну силу. Он опаслив, да так же опасен, запросто собя не покаже, хитёр. Затаилси на лёжке и жде, за семи приглядыват, хто рядоум с судьбой ныго броде.

Затаив дыхание, Влада спросила:

– Даже ведунья не знает о Духе моего брата?

Мать ответила очень сурово – Старшей Волчице не нравилось, что дочь общается с Девятитравой:

– Коли свяжешьси с тайным – во тьме заплуташь! – но тут же Анюта смягчилась и уже тише добавила. – За брата держиси. Он – втора часть тобя, надёжна опора в беде, коя ощё не проречена. Из последних влас заплети собе косу на два луча, путь буде се – ты и брат, крепка связь роудной крови. Скрепи выс клекаме Въликого Звиря и охотцем бысть, не ступати на троупу кълдовства. Тяжко тобе стане, мноугу отринути надоть, ано ты сдюже. Не ходити боле к ведунье, не ломати свый Кошт. Помни мый завет да живе, яко роуду угодно бысть. Ты не проклята, покуда счастлива.

*************

Влада вытерла горькие слёзы – она бежала сквозь лес, пока не выскочила на одинокий варган. Обратив глаза к хмурому небу, охотница заметила блики еле видных звёзд. Тьма упала на мир, поспешив забрать дневной свет в жертву ночи. И тогда Влада вспомнила разговор, что давно сгинул вместе с обрезанными волосами. Для неё будто бы всё решилось.

«Родство крови...» – коснулась она заплетённого в косе оберега. – «Ты всегда хранила меня от беды, поучала быть сильной, смириться. Но не могу я быть сильной за нас обоих с Серко! Не сумею по заветам пройти путь проречённый! Был жребий другой, и ты это знала! Почему отвергла его, почему не решилась?..»

*************

– Она запретила тебе ко мне приходить… – ведунья взглянула на Владу из-под полуопущенных век. Логово Девятитравы было в дальней части убежища, на самом дне подземного бункера. Внучка хорошо знала дорогу сюда и нередко спускалась. Она часто прибегала узнать новые тайны и научиться использовать свой дар предвиденья. Всё, что творилось во тьме – стоило страха, который рождался в бликах костра и мороках заклинаний.

– Когда я впервые попала к Навьему племени, то тряслась точно так же, как ты сейчас, – вдруг улыбнулась ведунья. – Меня схватили там, на поверхности. Потащили вниз, хотели сделать такое, о чём не расскажешь.

– Я знаю! – поспешила с ответом молодая Волчица. Ведунья искоса посмотрела на внучку, и та в один миг оробела. Влада осторожно прошла к своему месту в углу, стараясь не задеть пучки заготовленных трав. Рассказы наставницы всегда заставляли душу дрожать, но сейчас ей хотелось узнать про себя, а не про ушедшее прошлое. Однако Девятитраве не нравилось, когда её перебивают. Поведя головой, будто глядя на кого-то третьего в комнате, она вдруг произнесла:

– Юноши... Знаешь, они ведь так и ходят за тобой. Девять душ ты к себе привязала и после смерти увидишься с каждым, заглянешь в их пустые глаза…

Влада в ужасе осмотрела мрачную комнату, но никого не увидала, а Девятитрава словно и позабыла о чём ведёт речь:

– Среди Навьих охотников быстро взрослеешь. Конечно, ты знаешь всё, что могло бы тебя напугать – и как подкрасться, и как резать, и как насладиться добычей. И те, кто схватил меня наверху, тоже считали, что к ним попалась добыча. Бесполезно кричать и противиться, когда тебя тащат под землю – там Навий мир, там живут по укладу для рода. Если ты добыча, то твоя судьба навеки покинуть свет Яви. Но в те дни я ещё ничего не знала об этом, мечтала вернуться под солнце, к мужу и сыну.

Влада не выдержала и спросила:

– Над тобой надругались?

– Хотели, – равнодушно ответила Девятитрава. – Охотники легко могли наделать братьев твоему отцу. Но прежняя ведунья вмешалась, она взяла меня в ученицы и запретила мужчинам прикасаться ко мне. То, что я умела, оказалось гораздо важнее пополнения рода: лечить травами, видеть будущее и хорошо рассказывать Веды. Тот, кто лишь трясётся и молит о пощаде – под землёй быстро сгинет. Страх не даст таким подняться выше чернушки, а на тех смотрят, только когда надо вычистить нору или лечь под хозяина. Тебе повезло, ты родилась почти королевой...

– Я родилась проклятой! – как ножом отрезала Влада.

– Твоя мать знает об этом. Она хочет успокоить тебя и выгадать долю. Много ночей мы читали по рунам – Волчица хотела знать о вашем пути. Она слишком любит вас с братом, порой слишком сильно.

Влада осторожно спросила:

– Могу ли я погадать на себя? Узнать, что за будущее мне предназначено?

– Не за этим ты ко мне сегодня явилась, хочешь вызнать другое, – неожиданно сказала ведунья. – Ты хочешь пойти против проклятия, которое всю жизнь твою выстроило, желаешь усыпить Несречу, порвать нити судьбы и Кошт связать заново.

На миг сердце Влады остановилось. Ведунья разгадала её намеренья лучше, чем она могла себе в том сознаться.

– Но тогда я вижу только один единственный путь и от него стынет кровь, – продолжила Девятитрава. – Я как-то бросила руны на это. То, что выпало, сожжёт мир в огне.

– Я тоже хочу увидеть такую дорогу! Если для неё потребуется сделать страшное – я готова!

– А если придётся сделать не только страшное, но и немыслимое? – спросила Девятитрава. Ведунья наклонилась вперёд, как будто желая глубже всмотреться в решимость внучки.

– Моя судьба – быть проклятой в одиночестве! Если я хочу с этим бороться, надо сломать такую судьбу и саму жизнь выстроить заново! Пойду ли я на такое? Пусть так, я согласна!

На лице ведуньи появилась заинтригованная улыбка:

– Дорого встанет цена. Я назову тебе её, и, если ты не откажешься, тогда бросим руны. Посмотрим, куда твой путь начнёт поворачивать.

*************

Ей было страшно, но она согласилась. И ведь хотела этого – как только узнала цену, всем нутром возжелала – до безумия, до жара в теле, будто только для этого рождена! Влада знала о корыстных желаниях Духа, он жаждал освободиться, но и человеческая душа совсем не противилась плате – вот что заставляло кровь кипеть по-настоящему!

На поляне, под острым серпом луны, Влада вдруг поняла, что стоит посреди незримых дорог – одна была охвачена колдовским пламенем синих огней – выбери этот путь и поскачет Волк прямо по душам, наполнит Явь своей злобой, затмит Прави свет и врата Навьи раскроет. Вторая дорога –боль для самой Влады, по этому пути шлет её мать, пророчит смирение и благородство. Но наградой за чистоту станет вечное одиночество.

Рука Влады по-прежнему неосознанно сжимала косицу. Пальцы крутили её, перебирали волчьи клыки:

«Вот и выбрала. Ужасны гадания, да наяву всё страшнее…»

С этими словами Влада выхватила нож и отрезала сплетённые надвое волосы – Одинокая Волчица выбрала путь.

*************

Им нужно было спрятаться на какое-то время, затаиться в лесной глубине, но Серко продолжал жечь костер для сестры. Влада давно ушла в лес и даже к ночи не захотела вернуться. Аккуратно вложив «Пера» в мягкий чехол, охотник держал всё оружие наготове. Рана в плече саднила, и эта боль нагоняла невесёлые мысли о будущем. Крестианцы не должны были видеть разлада среди охотников. Серко винил себя, что довёл до такого, не смог разобраться рассудком и послушал лишь сердце.

Но что подсказывал разум?

С первых дней встречи в лесу с крестианцами он твердил об одном: «Твоё дело стороннее, ты идешь ради рода! Убей или прочь отпусти, но избавься от всяких попутчиков!». Серко не сделал ни того, ни другого. В крестианцах таился ответ на вопрос: можно ли победить в себе Зверя? Можно ли не ввергнуться в дикость безумия, которое навеки обратит человека в чудовище? Ведь оседлые как-то жили, имея при себе всего одну душу – именно об этом всякий раз говорила с охотником Вера, и теперь сердце Серко уже никогда не будет спокойно. Оно разрывалось на части между сестрой, родом и своим чувством Правды.

Серко присмотрелся к крестианке, которая дрожала возле костра. Надземница побледнела как весенний снег. В этот день она многое пережила, да и крови потеряла немало. Голод тоже в поздний час не был им другом. Припасы после Звонкого Бора закончились. Серко молча развязал вещмешок, достал кусочки последнего мяса и немного сушёной рыбы. Собрав всё это, он протянул еду Вере:

«Вот, возьми и поешь».

Она приняла пищу, но тут же хотела отдать её маленькому Егорке. Мальчик не ел целый день, глазёнки его заблестели, но Серко не дал ему взять даже крошки:

«Нет, это всё для сестры. Если не поест, то назавтра сил у неё совсем не прибудет. Мы с вами ещё поохотимся, а сегодня пусть она подкрепиться, иначе утром не встанет».

Глядя на заботу Серко, Михаил вдруг сказал:

«Спаси тебя Господь, охотник. Ты против родной сестры пошёл, лишь бы заступиться за Веру. Волчица ведь без всякой причины ножом ей ногу пырнула и хотела в руки тем лиходеям отдать. Сколько же в ней коварства и злости!»

Взглянув на Серко, крестианка опустила глаза и лицо её вспыхнуло. Охотнику оставалось лишь радоваться, что Михаил не такой прозорливый как Влада. В том вагоне ничего не случилось, но узнай крестианец о попытке насилия, так сам бы набросился на Серко с кулаками. На душе Навьего сына вдруг стало гадко от таких благодарностей. Ничего не ответив, он вслушался в темноту – ни шагов, ни голоса Влады, только филин заухал, да вдали замычала болотная выпь. Брат забеспокоился пуще, он надеялся, что, заплутав, Влада не угодит в гиблые топи. Даже когда над головой показались первые звёзды, костра он не затушил, хотя в темноте огонь видно издали. Серко хотелось сказать Владе хоть слово, попытаться объяснить ей, что он чувствует сердцем. Но она так и не пришла…

Вук исчез вместе с хозяйкой. Если бы крестианцы решились сбежать, то для них настало самое время. Но всё же боль в руке и усталость от перестрелки свалили Серко в крепкий сон. Когда последний из крестианцев уснул, он позволил и себе отдохнуть. Ему нужно было хотя бы немного покоя для тела и саднящей души. Во сне Серко не услышал, как скребёт по одежде кустарник. Аккуратно ступая сквозь ветви, в ночной лагерь вошёл человек...

Влада легко обманула слух спящего. Серко прогнал Волка и теперь чуял всё хуже. Это пугало молодую ведунью, она проклинала заложницу, из-за которой Серко отказался от крови. Тихо подкравшись к спящим, Навь наклонилась над Верой. Крестианка дышала спокойно, её сон был глубок. Рядышком, под одеялом, прижимался Егор – мальчик замёрз в ночном холоде и искал Тепла у сестры. Из уст Одинокой Волчицы вырвалось облачко пара. Темнота всегда обжигала льдом и ветрами. Морозы не нравились Владе, но как раз сегодня ночью настало время для тёмных дел. Достав нож, Навь облизнулась. Она представила себе крики пленницы и вопли разбуженного ребёнка. Так приятно было смаковать месть, внутри Влады томилось желанье убить, но сейчас она пришла не за этим… Не убирая ножа, ведунья подкралась к спящему брату. Боль в ранах сделала его сон очень тонким, но никто не умел подбираться лучше Навьей Волчицы.

Тихо встав перед ним на колени, Влада залюбовалась Серко. Никто больше не нужен ей, только ради него она и вернулась. Молодая ведунья желала проверить то средство, которое оставила на крайний случай. Открыв свою ладонь, она направила лезвие. Как только клинок надрезал кожу, Влада сжала пальцы в кулак и позволила крови струиться алыми каплями. В памяти тут же вспыхнули слова Девятитравы: «Заклятие крови – страшная сила, обратить его сложно. Никто не знает, что пробудит в Серко твоя кровь и какие чувства подымет. Не хватайся за ворожбу, пока не попробовала найти в брате то, что сама ощущаешь. Ты женщина – распали его похоть, соблазни ласками, заставь хоть на ночь забыть, что ты его родная сестра…».

«Уже пробовала...» – шепнула Волчица. – «Если не хочешь быть со мной как с охотницей, узнай меня как ведунью. Поглядим, как владеет тобой… – недоговорив последнего слова, Влада поднесла ладонь к лицу брата. Тёплая кровь окропила приоткрытые губы спящего. Лишь тогда она прошептала имя выбранного ею пути. – Колдовство…»

*************

Он был во тьме. Серко лежал в колыбели из мрака, без снов, и набирался сил. Зверь дремал в своих путах и не тревожил покой двоедушца. Но внезапно пустоту озарила одинокая искра. Подняв глаза, Волчий дух насторожился, хотел передать своё беспокойство спящему человеку. Из искры вспыхнуло пламя – ещё слабое и медлительное, но чуждое холоду междумирья. Пламя росло, тянулось к спящему, пытаясь скользнуть мимо бдительных волчьих глаз. Дух натянул свои цепи и попробовал освободиться, но звенья человеческой воли оказались прочны. Лязгнув зубами, Волк увидел ту, кто пыталась подобраться к его человеку. Выпрыгнув из темноты и, сторонясь жаркого пламени, Белая Волчица прямиком потрусила к Серко. Волк зарычал, ибо бессовестное вторженье наполнило его злостью. Цепи треснули и разлетелись, в диком сердце почуялась новая сила. Зверь впервые позволил себе испытать всю заключенную внутри него мощь. Он хотел изгнать чужака, который смел подкрадываться к его человеку! Но подлая гостья была не какой-то там чёрной тварью, что обычно старались проникнуть в спящего. Волчица сама был частью Зимнего Духа и биться здесь предстояло с собой...

Оскалив зубы, Серый Волк бросился на захватчицу и разорвал в белой шкуре кровавую рану. Жалобно взвизгнув, Волчица побежала прочь от него. Хозяин души ринулся следом, подняв сильными лапами целый вихрь из снежного крошева. Но вдруг холод сменился жаром, шкура затлела, а глазам стало больно смотреть. Перед Духом взметнулась стена яркого пламени, которая не позволила настигнуть преступницу. Зверь растеряно замер пред огнём, но ярость помогла ему вытерпеть боль. Волк приготовился прыгнуть сквозь пекло.

В этот миг к Серко вернулось сознание. Кровавая пелена спала с глаз, а ночной воздух выжег лёгкие холодом, будто он впервые в жизни вздохнул. Брат стоял на коленях над телом сестры, в глазах Влады светился ужас. Двумя руками он сжимал её горло и пытался душить. По одежде и лицу Серко потоками струилась горячая кровь. Он отдёрнул руки и шарахнулся прочь. Влада закашлялась, пытаясь глотнуть хоть каплю свежего воздуха. Казалось, они оба целы, хотя поляна вокруг потемнела от крови.

«Влада, что за беда здесь случилась?! Чья это кровь, что я наделал?!»

Сестра смотрела на него и силилась что-то сказать…

*************

Как только кровь проникла в губы Серко, глаза распахнулись. Даже во тьме зрачки охотника сузились, а лицо побледнело – именно так выглядел разбуженный Навий Дух. Влада сама не раз испытывала подобное, когда призывала Зверя внутри себя.

Поднявшись на ноги, ведунья поманила брата рукой. Ей не верилось, что лишь одной силы крови достаточно для задуманного, она лишь хотела попробовать заговор и особо на удачу не полагалась, но Серко послушно брёл за ней, не думая сопротивляться. Они тихо покинули лагерь и вышли к заранее выбранному Владой месту – тот самый варган, поляна, заросшая травами, что успели подняться за короткое лето. Успокоив сердце, Влада внимательно пригляделась к околдованному. Тот брёл в темноте как покойник, будто Яви не видел…

«И Серко, и не он…» – прошептала Волчица. – «Кого же я за собой привела из двух душ?»

Но заветного часа Влада упускать не желала. Поманив Серко за собой, она легла на траву. Охотник покорно нагнулся над ней, чтобы крепко поцеловать. Тело Влады дрогнуло от предвкушения, раненая ладонь отметила лицо избранника тёплой кровью. Сомненья ушли, внутри осталось только запретное желание быть наконец-то любимой. Серко тяжело задышал и начал терзать одежду на ней. Но как только руки коснулись груди, он вдруг резко отпрянул. Не понимая в чём дело, Влада приподнялась. Брат сильно мучился – схватился за сердце и не мог толком вздохнуть. Пальцы ведуньи метнулись к лучистому оберегу, который она носила по велению матери:

«Да ты сама хуже ведьмы!» – осознав всё коварство Волчицы, выругалась девчонка, но было поздно.

Ярое пламя проникло внутрь Серко. Сжимая в ладони заветную гильзу, он старался успокоить огонь и не мог. С дикой злобой старший брат набросился на сестру. Со всей скоростью, на которую была только способна, Влада попыталась сбежать, но Серко оказался быстрее. Призови она свой Волчий Дух – и то не сумела бы скрыться. Навалившись на Владу всем телом, охотник начал медленно сжимать её горло.

«Это же я!» – захрипела Влада. Неопытная ведунья наконец поняла, что от родной крови пробудился тот, кто с рождения жил в душе брата. Зверь увидел в ней лишь захватчицу, а не желанную половину, не узнал её и не принял! Вот о чём предупреждала Девятитрава – кровавое колдовство не просто опасное, оно грозит лютой смертью!

Она не могла дышать, глаза закатились, кровь стучала в ушах, близился вечный покой. Ночь вдруг потемнела, перед взглядом ведуньи поплыли чёрные пятна. Но внезапно Серко отнял руки – его сбросил на землю огромный пёс. Вук примчался на голос хозяйки и встал на защиту. Оскалив клыки, собака пыталась добраться до горла Серко. Ещё миг и он бы разорвал глотку зачарованного человека. Видя этот кошмар, Влада изо всех сил завопила:

«Вук, не смей! Не смей, Вук!»

Пёс повернул голову и в этом ошибся. Страшный удар проломил ему рёбра и отбросил собаку назад в темноту. Влада вскрикнула, но крик оборвался, когда она вновь попала в руки к Серко. Безумно сверкая глазами, охотник вернулся к её удушению. Одними руками он сумел пробить тело крупного пса, но сворачивал шею сестре мучительно долго, словно наслаждался каждой секундой. Но даже отчаянный страх не придал Владе сил для борьбы.

Вот она – беда, которую видела мать через руны; страшный конец для Анютиных неразумных детей! Влада вспомнила, что и её гадания предсказывали такую судьбу: «Оба погибнем!», – мелькнуло в голове у Волчицы. Серко не сможет жить, после содеянного. Влада вдруг поняла, что своим колдовством приговорила обоих!

Но тут взгляд Серко коснулся ярила, которое лежало у неё на груди. Оберег разбудил в безумце новое пламя, которое оградило его от страшного смертоубийства. Взгляд охотника прояснился и человек наконец одолел Зверя.

В ужасе Серко отпрянул от Влады. Сестра закашлялась, пытаясь глотнуть хоть каплю свежего воздуха.

– Влада, что за беда здесь случилась?! Чья это кровь, что я наделал?!

Хоть Волчицу ещё колотило от страха, она уже знала, как надо ответить:

– Ты безумен, Серко! Ты не можешь подчинить себе Зверя! Он вырвался и сокрушил тебя в Белую Ярость! Даже мать не могла сдерживать его вечно!.. А я тебя предупреждала – будешь терпеть, не уследишь за чудовищем!.. Ужасен твой Истинный Дух, только выпусти его в мир и всех загрызёт!

Брат побледнел ещё пуще:

– Кого я убил?

От мысли, что он испугался за Веру, губы Влады сами собой растянулись в усмешке. Но она мигом стёрла улыбку – сейчас время для одной горькой печали:

– Ты Вука сгубил, он меня защитить хотел... Ох и страшен твой Дух, которого ты в себе носишь! Зимнему Волку он не уступит ни в силе, ни в ярости!

Сказав это, Влада не удержалась и жадно облизнула кровавые губы. В Серко была сила, которую ей хотелось – Влада возьмёт её и разрушит проклятие. Все мысли о том, чтобы остаться одной, мигом вылетели у неё из головы. Уже пролитая кровь и та, что ещё будет литься – ничего не изменят. Волчица сделала выбор, она нутром чуяла волю.

– Прости меня, Влада! – со стоном схватился за голову брат. – Я был глух к тебе, а ты оказалась права! Нет у меня больше выхода, кроме как оставаться при роде. Одна Навь примет такое чудище, никто больше меня не поймёт! – взглянув на убитого пса, охотник взвыл ещё громче. – И за Вука прости! Ты с щенка его вырастила, а я и его загубил, сердце тебе истерзал!

Влада хмуро посмотрела на брата. Он и правда причинил ей достаточно бед, но видеть слабость сородича было ещё тяжелее. Волчица не любила пустых слёз и оправданий. Липкая от крови ладонь нащупала один из ножей:

– Серко… – тихо позвала она. – Ты не слушаешь меня никогда, а я ведь реку одну только истину. Предупреждала тебя, дыролобого, что жрать нам в этом лесу будет нечего…

Охотник замер, не сводя глаз с сестры. Протягивая нож рукоятью вперёд, Влада кивнула на труп собаки:

– Его душа теперь в Ирии, перед Старшими ответ держит, а тело нам ещё пригодится.