Промзона. Снежная Королева

Глава 2

Герде хотелось действовать без промедления, но нужно было позаботиться о себе, о раненых ногах, не то потом и половину пути до промышленной зоны не пройдёт. Импульсивность теперь её враг. Нужно думать, прежде чем что-то делать.

Она вернулась в поселение, когда от тумана даже призрачных клочьев не осталось. Солнце иссушало росу, утренняя свежесть сменялась духотой. Герда поднялась в свою квартиру, выпила две кружки воды, затем содрала лохмотья носков, промыла ранки, продезинфицировала, истратив весь запас перекиси водорода, после чего умело и туго перебинтовала ступни — навык был получен во время войны, когда её, несмотря на возраст, взяли работать санитаркой в местной больнице.

— Ничего, пустяки, — пробормотала. — На мне всё как на собаке заживает.

Она сказала это вслух, только чтобы подбодрить себя. Ей сейчас это было необходимо. Поверх бинтов натянула носки, прошлась по комнате, кивнула, соглашаясь с ранее произнесёнными словами. Больно, но терпимо.

Её взгляд, как магнитом притянули фотографии в рамках на стене. И стало действительно очень больно. На снимках были родители, бабушка, маленький Кай. Герде казалось, что сейчас они все смотрят на неё с упрёком. Захотелось встать на колени и молить их о прощении за то, что проспала вторжение в квартиру похитителей, за то, что не сдержала данное отцу и матери слово, когда те умирали: заботиться о брате. Но на колени не встала, осознав. что раскиснет, ослабнет, если полностью даст волю эмоциям. А она обещала себе быть хладнокровной, сильной.

— Простите меня, — ограничилась лишь этими словами.

Сглотнув подступивший к горлу горький комок, Герда начала готовиться к походу. Надела старые, но всё ещё добротные джинсы, чёрную футболку, повязала на голову выцветшую бандану. С антресоли достала рюкзак, положила в него две литровые бутылки с водой, провизию из полученного в пятницу пайка, тонкий свитер и куртку с капюшоном. Из тумбочки вынула охотничий нож в чехле, прикрепила к ремню. Раньше она с этим оружием не расставалась, потому что даже в охраняемой зоне могла поджидать опасность, а когда набеги мутантов прекратились, расслабилась, убрала нож с глаз долой. «Мирные времена настали», — радовались жители поселения. И она радовалась, веря, что так теперь будет всегда.

Но человек предполагает, а кто-то там, наверху, располагает. А может, внизу. И вряд ли это тот самый справедливый бог, о котором постоянно трындел отец Кондрат.

Ботинки Герда надела осенние, крепкие. Учитывая, что на её ступнях были бинты и носки, только такая обувь оказалась не тесной. Да, жарко, ноги сопреют, но, главное, удобно. В конце концов солдаты даже летом ходили в подобных бутсах, а она сейчас солдат, у неё теперь своя война.

Нацепив рюкзак, Герда вышла из квартиры, на лестничной площадке остановилась, задумалась, зашла обратно и обильно полила огородики Кая на подоконниках и балконе. Брат столько труда приложил, чтобы всё это вырастить, он расстроится, если его помидоры, перцы и огурцы завянут. Снова покинула квартиру, подумав, что вернётся сюда только вместе с Каем.

Другой альтернативы нет.

***

Она старалась не хромать, шагая по мостовой. Люди выходили из подъездов и направлялись к церковной площади. Скоро должна была начаться воскресная служба. Герда вспомнила, что они с Каем собирались сегодня в Солнечное, чтобы посмотреть новое представление в театре. Какие прекрасные планы. Которые рухнули, к чертям собачьим.

— Герда! — услышала оклик и оглянулась. — Ты куда собралась? С рюкзаком, с ножом.

Это была Мила, подруга — курносая, белокурая, в красных сандалиях и белом сарафане. Ещё два года назад та выглядела, как постоянно напуганный заморыш, вскрикивала от любого резкого звука, одевалась во всё серое, будто желая таким образом стать менее заметной. А потом познакомилась с парнем, влюбилась и расцвела, осмелела. Навряд ли сейчас в Речном можно было найти девчонку красивее, чем она.

— Кая похитили, — буркнула Герда, понимая, что уже через полчаса стараниями подруги страшная новость разлетится по всему поселению. Но это даже к лучшему. Пускай все знают, что случилось.

— Кто?! — выдохнула Мила, выпучив глаза.

— Мутанты.

— Быть не может! Мутанты? Неужели правда?! Ой, мамочки! Бедный Кай, — Мила прижала ладони к побледневшим щекам. — Как же так? Ой, мамочки...

Чего Герде сейчас меньше всего хотелось, так это слушать её причитания.

— Прости, мне нужно спешить. Я — к мэру.

— Правильно! Пускай Лаврентий Ильич решает, что теперь делать. Правильно!

Герда зашагала дальше, а Мила рванула к ковыляющей мимо старушке.

— Вы слышали, бабуся? У Герды братика похитили!

Старушка осенила себя крестным знамением.

— Братика похитили? Ой беда. Ой беда. А кто похитил-то?

— Мутанты!

Заставив себя ускорить шаг, Герда подумала, что сегодня в Речном самыми популярными словами станут «похищение» и «мутанты». И всё бы ничего, если бы похитили кого-то другого. Например, того мерзкого пацана, который постоянно задирал Кая в школе.

Герда поморщилась, устыдившись своих мыслей. Эгоистка. Никто не заслуживал того, что случилось, даже тот паскудный пацан!

Здание мэрии располагалось в самом центре поселения, во время войны оно почти не пострадало, разве что бомбой разворотило часть фасадной лестницы да от колонн отвалились куски бетона. Но всё починили, заделали и теперь мэрия выглядела вполне прилично. Справа на площади красовалась большая доска почёта с портретами передовиков. Чуть выше был растянут транспарант со словами: «Только упорный труд вернёт нам прежнюю жизнь!» Подобных агиток в Речном было много, местному художнику работы хватало. Он же изваял памятник пасюку, обыкновенной серой крысе, который стоял посреди площади. В поселении к этим зверькам относились с особым пиететом, потому что их мясо в голодные времена помогло выжить. Да и сейчас мало кто брезговал крысятинкой, это было неплохое подспорье, дополняющее не самый богатый паёк. За установку памятника проголосовали все до единого.

Герда решительно вошла в здание, пересекла холл, слыша, как звук её шагов эхом разносится по пустым коридорам. Поднялась на второй этаж, открыла первую дверь.

За столом сидел секретарь, он же советник мэра — высокий, тощий, с сухой бледной кожей, колючим взглядом и чёрными блестящими жидкими волосами, зачёсанными к затылку. Герда терпеть не могла этого типа, она была уверена, что именно он науськивал Лаврентия Ильича и подталкивал его к глупым решениям, например, к идее, что на стройках должна работать исключительно молодёжь.

— Почему без стука? — голос у него был столь же колючий, как и взгляд. — И по какому вопросу?

Что-то объяснять и рассказывать этому кренделю, похожему на грифа-стервятника, Герда не собиралась. Демонстративно проигнорировав его вопросы, она направилась к кабинету мэра.

— Куда? Стоять!

Герда распахнула дверь, вошла в кабинет и сразу же выпалила:

— Моего брата похитили мутанты! Сегодня, рано утром!

Следом за ней проскользнул советник.

— Прошу прощения, господин мэр, я пытался её остановить.

Лаврентий Ильич поднялся с кресла. Он был невысокого роста, полноватый, абсолютно лысый, глаза прикрывали очки с круглыми стёклами.

— Не понял? — его зычному голосу могли бы позавидовать маститые глашатаи. — Кто кого похитил?

Герда шагнула к массивному столу и уже громче повторила то, что уже сказала. И добавила:

— Мутанты затащили брата в автофургон, потом уехали. Я бежала за ними через весь город до самой промзоны. Там надо искать Кая! Нужно послать туда вооружённый отряд! И я тоже пойду.

Мэр с десяток секунд переваривал информацию, затем как-то весь обмяк и рухнул в кресло.

— Этого нам ещё не хватало, — он сокрушённо покачал головой. — Похищение. Ребёнка. Мутантами. В фургоне. И где только они бензин взяли?

Глаза Герды зло блеснули.

— Вас что, только это сейчас волнует? Где они взяли бензин? А ничего, что в том районе патруля нихрена не было? Я орала как резаная, хоть бы кто объявился, на помощь пришёл!

Лаврентий Ильич вынул из кармана белой подпоясанной косоворотки носовой платок, вытер выступившую на лбу испарину.

— Так. Главное, не паниковать.

Советник подошёл к нему, склонился, что-то прошептал на ухо. Мэр кивнул и печально посмотрел на Герду.

— Увы, никакого отряда в промзону я послать не могу. У нас и так мало подготовленных людей. Ну не могу я оставить Речное без защиты. Просто не могу, — он развёл руками.

— Полностью с вами согласен, господин мэр, — внёс свою гнилую лепту советник. — Нам сейчас людьми разбрасываться никак нельзя. После того, что случилось, нам необходимо усилить патруль, выставить посты у мостов и на дорогах. И, разумеется, надо подключить к патрулированию молодёжь.

Как же Герде хотелось схватить со стола бронзовый подсвечник и швырнуть им в этого любителя наушничать. Сдержалась. Чтобы успокоиться, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Уставилась на мэра исподлобья.

— Значит, вы ничего не собираетесь делать, чтобы спасти моего брата, я правильно поняла? А что, по-вашему, скажут люди, когда узнают, что вы пальцем о палец не ударили для спасения ребёнка? А ведь через два месяца выборы.

Пухлые щёки Лаврентия Ильича покрылось пунцовыми пятнами. Он хлопнул ладонью по столу.

— Не надо меня пугать, девочка! И кто тебе сказал, что я ничего не собираюсь делать? Мы сегодня же созовём Комитет и решим, как поступить.

— Комитет? — снова повысила голос Герда. — Да в комитете половина стариков, они полдня до мэрии ковылять будут! А действовать нужно прямо сейчас, немедля! И неизвестно вообще, что этот ваш Комитет решит.

Лаврентий Ильич вскочил с кресла, принялся расхаживать по кабинету от стены к стене, сцепив руки за спиной.

— Вот не было печали, — бормотал она с выражением крайней озабоченности на лице. — Чёртовы мутанты. Они ведь даже из промзоны никогда не выходили. Какого лешего сейчас... — остановился, уставился на советника и выкрикнул гневно: — Позвать ко мне начальника охраны! И пускай приведёт тех патрульных, которые ночью в районе северного моста несли дежурство! — топнул ногой. — Немедленно позвать!

Советник поклонился, приложив ладонь к груди.

— Как скажете, господин мэр.

Через секунду его уже не было в кабинете.

Лаврентий Ильич налил из графина полный стакан воды, залпом выпил, нервно вытер губы рукавом косоворотки.

— Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Это нельзя так оставлять.

Герда рассудила, что, если бы не её напоминание про выборы, он ничего делать не стал бы. Подумаешь, похитили ребёнка. Ещё два года назад мутанты вовсю похищали и убивали людей — не такой большой срок, чтобы теперь считать это колоссальной катастрофой. Лаврентий Ильич хороший руководитель, организатор, но с моралью у него проблемы. А у его советника так вообще совести нет. Вот и получается, что всё замышляемое в кабинете мэра — это лишь холодный расчёт, и обещание что-то придумать для спасения Кая — не исключение.

Минут через десять в кабинет вошли запыхавшиеся начальник охраны и патрульные — видимо, всю дорогу бежали, услышав о чрезвычайной ситуации. Герда разумеется знала этих патрульных, как знала всех в Речном. Один был совсем молодым, его всего месяц назад перевели в охрану, сняв с производства свечей. А второй — сорокалетний Олег Лукоев, которого все называли Сказочник. Он имел такой позывной во время войны. До четырёх всадников, Лукоев служил оперативником и любил хвастаться, что лично пристрелил маньяка по кличке Пила, целый год наводившего страх на весь город.

Герда смотрела на этих двоих с неприязнью, ведь они отчасти виноваты, что Кая похитили. Лаврентий Ильич, нахмурив лоб, обратился к начальнику охраны:

— А скажи-ка мне, Семён Васильевич, как так вышло, что сегодня рано утром в охраняемую зону проникли мутанты? И они ведь действовали не бесшумно, на автофургоне приехали! Движок наверняка вовсю тарахтел. Где в это время были эти два субчика? — он кивнул на Сказочника и его молодого напарника.

— Виноват. Не доглядел, — басовито отозвался Семён Васильевич. — В том, что случилось, моя вина, я отвечаю за моих подчинённых. Готов понести любое наказание.

Лаврентий Ильич погрозил пальцем.

— Ты мне это прекрати! Вину он, видишь ли, хочет на себя взять, благородный какой выискался. Вот они виноваты, и никто другой! — мэр наградил охранников гневным взглядом. — Почему вас не было утром в районе северного моста?

Молодой стушевался, он походил на ребёнка, который нашкодил и теперь его отчитывали родители. А Олег Лукоев наоборот расправил плечи и смотрел на мэра с вызовом.

— Почему нас не было в районе моста? Да потому что мы не стоим на месте, а патрулируем. Ходим туда-сюда, а территория у нас не хилая, — он пригладил ладонью короткие, выбритые на висках волосы.- Походу, когда фургон приехал, мы были в районе больнички, это два квартала от моста. И где только эти сучары бензин взяли?

Опять про бензин. Хотя, если бы тревога за брата и злость не подавляли все остальные чувства, Герда тоже изумилась бы. С горючим нынче напряг. В Солнечном был грузовик и несколько десятков канистр с бензином, который обнаружили в бункере в одном из полностью разрушенных соседних городов. Канистры долго возили в поселение по железной дороге на самодельной ручной дрезине, а грузовик теперь использовали только в экстренных ситуациях. А тут — какие-то мутанты из промзоны, да на работающем автофургоне. Это казалось невероятным.

Раздался стук. В кабинет вошёл советник, встал рядом с мэром. Позвав начальника охраны и патрульных, он не бежал назад сломя голову, очевидно, считая это выше собственного достоинства.

Лаврентий Ильич смерил Лукоева строгим взглядом.

— Ох, Сказочник. У тебя на всё найдётся оправдание. Ты вообще хоть сознаёшь, что похитили ребёнка? Мутанты! В твою смену! Ну ладно молодой, он всего месяц в охране, но ты-то — оперативником служил, воевал. Волк матёрый. По крайней мере, когда-то им был. А теперь стал безалаберным. Уверен, вы вообще утром не патрулировали, дрыхли где-нибудь. Герда сказала, что на помощь звала, кричала, вы просто не могли её не услышать даже через два квартала!

Герда была согласна с версией мэра — эти сволочи не патрулировали, а дрыхли. Как и она сама. Ей хотелось хотя бы часть вины переложить с себя на кого-то другого.

— Они понесут строгое наказание, Лаврентий Ильич!— пообещал начальник охраны. Он с осуждением взглянул на Сказочника. — А что касается тебя, Лукоев... это не первый твой косяк. Полагаю, ты заслуживаешь изгнания из Речного.

Мэр кивнул.

— Одобряю. Уверен, Комитет тоже согласится с таким наказанием.

Глаза Сказочника округлились.

— Вы что, охренели что ли?! Какое, мать вашу, изгнание?!

Советник поднял руки в примирительном жесте.

— Давайте не будем горячиться. Думаю, каждый имеет право на второй шанс. Лукоев, ты ведь хочешь исправить свою ошибку, которая ни что иное, как преступная халатность? — не дожидаясь ответа, он тут же продолжил: — По объективным причинам мы не можем послать в промышленную зону вооружённый отряд, но можем туда отправить Лукоева.

Сказочник опешил.

— Меня? Отправить в промзону?

— А что тут такого? — дёрнул плечами советник. — Я знаю, что ты шастаешь туда иногда, вопреки запрету. Мои соглядатаи мне доложили. А значит, ты вполне сможешь отыскать похитителей и спасти мальчика. Согласись, это лучшая альтернатива, чем изгнание, я верно говорю, господин мэр?

Лаврентий Ильич хмыкнул, почесал затылок.

— А это вариант.

— Какой к чертям собачьим, вариант?! — побагровел Сказочник. — Промзона — это восемьдесят с чем-то квадратных километров! Где мне этих похитителей прикажете искать, а? Да там мутантов и всяких психов пруд пруди, и все они будут рады меня грохнуть! Я вам не терминатор, чтобы со всеми ними воевать!

Начальник охраны вытянулся «по струнке» и по-военному шагнул вперёд.

— Разрешите мне пойти, господин мэр! Считаю своим долгом спасти мальчика!

Герда посмотрела на него с уважением: вот это — человечище! Не то, что некоторые. Настоящий воин, не равнодушный, отважный. Лучшего защитника и пожелать трудно...

— Нет, Семён Васильевич, это совершенно исключено, — поспешил с ответом мэр, оборвав тем самым позитивный эмоциональный подъём Герды. — Я категорически против. Ваша задача — безопасность Речного. Вы здесь нужны.

— Но...

— Даже не спорьте! Решение принято, и точка! Кто будет командовать охраной, если мутанты снова к нам сунутся? И, кстати, вам не мешало бы провести учения, отработать действия на случай экстренной ситуации. Вы меня поняли?

— Так точно, — хмуро отозвался Семён Васильевич и сделал шаг назад. Он печально взглянул на Герду, как бы говоря: «Прости, девочка, сама видела, я пытался...»

Мэр побарабанил пухлыми пальцами по столу.

— Значит так... В промышленную зону отправится Лукоев. Решение окончательное и обсуждению не подлежит. Слышишь меня, Сказочник? Обсуждению! Не подлежит! Откажешься, будешь изгнан из Речного, и заверяю, в Солнечном тебя тоже не примут. А ты сам знаешь, в одиночку нынче выжить трудно.

— Про меня забыли, — напомнила Герда. — Я тоже пойду.

Мэр горестно вздохнул.

— Ну куда ты пойдёшь? Тебе лет сколько, девочка? Семнадцать? Какой от тебя в промзоне будет толк? Погибнешь, почём зря.

Герда рассудила, что мэр сейчас не о её жизни заботится, а о том, что на строительстве свинарника станет на одного рабочего меньше.

— Я всё равно пойду, — упрямо процедила она. — Моего брата похитили, я не могу не пойти. А толк от меня будет, я три года ходила на самооборону, была одной из лучших.

— Ох, мама дорогая, — сокрушённо покачал головой Лаврентий Ильич. — Одной из лучших она была...

Советник приставил ладонь к краешку губ и снова что-то прошептал ему на ухо. Мэр долго молчал, потом поморщился, словно надкусил лимон.

— Ладно, бог с тобой, иди, — он махнул рукой и потупил взгляд. — Тебя ведь всё равно не удержишь. Не в тюрьму же сажать, народ этого не поймёт. Но вы это... соблюдайте осторожность, продвигайтесь по краю промзоны. Если что, сразу прячьтесь.

Лукоев ухмыльнулся.

— Спасибо за совет, господин мэр.

— А что касается тебя, Сказочник... не вздумай отчебучить что-нибудь эдакое! — повысил голос Лаврентий Ильич.

— Вы о чём вообще?

— Ну мало ли... вдруг тебе взбредёт в голову завести Герду в опасный район и смотаться по-быстрому. Потом переждёшь несколько дней, вернёшься и заявишь, что миссия оказалась невыполнима. На этот случай, сразу предупрежу: без мальчика не возвращайся, усёк?

Лукоев набычился, вперил в мэра гневный взгляд.

— Да за кого вы меня принимаете, за мразь последнюю? Что, о других по себе судите?

— Молчать! — не сдержался Лаврентий Ильич. — Следи за языком!

— Ага, значит вам можно за языком не следить, а мне нельзя.

— Вот именно. Как-никак с начальством разговариваешь, — немного успокоился мэр. — Ладно. Будем надеяться, что ты всё же не подведёшь. Можете идти готовиться к походу. Вопросы есть?

— Есть, — кивнул Сказочник. — Что это вообще за мутанты были?

Все посмотрели на Герду.

— А действительно, что это были за мутанты? — захлопал глазами мэр.

Герда рассказала и про серебристые волосы, и про белую кожу, и про похожие на льдинки глаза. Потом добавила:

— Та высокая женщина... на вид ей было лет сорок, красивая. И мне кажется, она среди этих мутантов была главная.

— Встречал таких в промзоне? — обратился к Лукоеву Лаврентий Ильич.

— Не-а, — последовал ответ. — У меня ещё вопрос. Мне бы это... автоматик. И хотя бы парочку обойм.

Лицо мэра опять обрело кислое выражение.

— Ну ты же знаешь, огнестрельное оружие у нас на вес золота. Простите, друзья мои, но дать я вам его не могу. Чем мы будем защищать Речное, если снова возобновятся нападения мутантов? А после сегодняшнего печального инцидента всё на это намекает.

— Абсолютно с вами согласен, господин мэр, — предсказуемо поддержал его Советник. — И я больше скажу, просить о таком, Лукоев, это совершенно недопустимо по отношению к нашему поселению, к народу.

Сказочник обречённо всплеснул руками.

— Нам что, с палками на этих мутантов идти?

— Не прибедняйся, — ответил ему мэр. — У тебя сабля хорошая есть, ты же сам всем ею хвастался, говорил, от деда досталась. А теперь всё, никаких больше вопросов. Ступайте, готовьтесь к вылазке в промзону. И не забудьте зайти в церковь, чтобы получить благословение отца Кондрата. Обязательно зайдите, слышите? А вас, Семён Васильевич, я попрошу остаться, будем решать, как наказать вот этого субчика, — он кивнул на молодого напарника Лукоева.

***

Герда и Сказочник вышли из мэрии. Со стороны церкви доносился басовитый голос отца Кондрата, воскресная служба уже началась.

— Ты хоть понимаешь, что нас с тобой только что списали, девчуля? — заявил Лукоев. — мэр и этот тощий говнюк даже мысли не допускают, что мы вернёмся. Потому и не дали автомат. Мы для них считай, что уже трупы. И мне вот интересно, они прямо сейчас вычеркнут нас из списка жителей Речного, или чуток подождут для приличия? — он не весело усмехнулся. — Если вернусь, хер я ещё за Лаврентия проголосую.

— Даже не знаю, как он это переживёт, — мрачно съязвила Герда. Она была раздосадована, что мэр не разрешил пойти с ней начальнику охраны. Теперь придётся топать вот с этим типом, который, похоже, всегда думает только о себе. Хотя, возможно, от него и будет польза, ведь он бывал в промзоне. Но доверять ему нельзя, с ним надо быть начеку.

Сказочник сплюнул себе под ноги.

— Значит так, девчуля...

— Не называй меня так! Меня зовут Гердой!

— Да как скажешь, мне пофигу. Значит так... Я сейчас к себе, надо вещи собрать, а через час встречаемся у северного моста.

Герда нахмурилась.

— Ты не забыл, нам нужно получить благословение отца Кондрата?

— Да пошёл он со своим благословением.

С этими словами Сказочник поспешил вниз по фасадной лестнице. Герда мысленно выругалась, глядя ему вслед, затем спустилась по ступеням и направилась к церкви.

***

Площадь была полна народу. Отец Кондрат, стоя перед трибуной у входа в церковь, вёл свою обычную проповедь, которая сквозила ненавистью к явным мутантам и в которой отсутствовали слова о всепрощении.

— Вы уже все слышали, что произошло сегодня утром! — сердито вещал он. — Мутанты, эти слуги сатаны, похитили ребёнка! Они приехали на страшном автомобиле и украли члена нашего достойного общества! И откуда только эти изверги бензин взяли?..

Герда подумала, что её подружка Мила постаралась на славу, быстро распространила новость об утренних событиях. А отец Кондрат продолжал, неистово жестикулируя:

— Я всегда вам говорил, дети мои, увидите явного мутанта, убейте его без всякой жалости! Истребление этих проклятых тварей, вовсе не грех, а благо. Сам Господь будет следить за вами с небес и радоваться, что те, кого он создал по своему образу и подобию, уничтожают тех, кого сотворил дьявол!..

Большинство народа на площади слушало отца Кондрата с фанатичным блеском в глазах, они кивали, соглашаясь с его словами, поддакивали. Он вещал о явных мутантах — людях и животных, которых распыляемый во времена эпидемий мутаген сильно изменил. Когда второй всадник скакал по земле, власти всех стран распорядились распылять с самолётов различные сомнительные вакцины. На прохождение клинических испытаний попросту не было времени, геморрагические лихорадки, смертность от которых достигала девяносто процентов, выкашивали целые города. А потом начали распылять агрессивный мутаген, и это была не диверсия, не злой умысел, а замешанная на отчаянии и панике новая стратегия. Предположительно, мутаген должен был что-то изменить в ДНК человека, сделав его защищённым от смертельных вирусов. Сработало это или нет, до сих пор было не ясно, но эпидемии отступили. Впрочем, радость выживших долго не продлилась, потому что у «новой стратегии» обнаружились страшные последствия — большинство людей и животных начало меняться, некоторые стали походить на чудовищ. Их изгоняли из поселений. В лесах и разрушенных городах они дичали, собирались в стаи, в них пробуждались звериные инстинкты.

Но были и не явные мутанты — те, кто почти не отличался от людей. Например, в Речном проживала девушка, чьи волосы имели голубоватый оттенок. Мужчина, у которого вырос шестой палец на руке — так, крошечный отросток без ногтя. Мальчишка с чуть заметными костяными наростами на ушах. Таких в поселении было десятка два и к ним относились хоть и с подозрением, но в целом терпимо. Герда считала, что неявных мутантов в Речном намного больше, просто они тщательно скрывали свои не бросающиеся в глаза «недостатки». Да что там, Герде и самой было, что утаивать, ведь раны на ней излечивались намного быстрее, чем у прочих людей. К примеру, она не сомневалась: пострадавшие сегодня утром ступни полностью заживут дня через два.

А бывали случаи, когда мутаген проявлял себя через много лет. Ещё полтора года назад в Речном проживали женщина по имени Алёна и её сынишка Ванюша. Пятилетний мальчонка в умственном развитии намного превосходил своих сверстников, настоящий вундеркинд, у Комитета на него имелись большие планы. Но потом случилось кое-что непредвиденное: ноги Вани начали деформироваться и уже через месяц превратились в копытца. Ко всему прочему ещё и рожки выросли. Это был явный перебор. Отец Кондрат потребовал изгнать мутанта и его мать. Комитет с ним согласился.

Герда отлично помнила, как Алёна и Ванюша шли с котомками прочь из поселения — понурые, со слезами на глазах. Помнила, как копытца цокали по мостовой. А фанатики во главе с отцом Кондратом выкрикивали вслед изгоям проклятья. Ходили слухи, что за болотом находилось большое поселение вполне цивилизованных мутантов, и Герда очень надеялась, что мать и сын туда добрались.

Какие бы времена ни настали, жестокость всегда была, есть и будет, потому что многие люди просто не мыслят жизни без неё. Таким людям обязательно нужен враг, они готовы видеть зло даже там, где его нет и в помине. Например, в ребёнке, у которого изменились ноги и выросли рога.

Впрочем, Герда понимала откуда взялся гнев Отца Кондрата. При одном из нападений на поселение одичавшие мутанты убили его приёмного сына. И жестокость породила жестокость — история древняя, как мир.

Не хотелось дожидаться, когда закончится проповедь. Да и не верила Герда, что благословение такого священника, как отец Кондрат имеет хоть какую-то духовную ценность. К тому же, после проповеди к ней конечно сбегутся друзья и знакомые, начнут высказывать слова сочувствия, давать советы. И Герде было тошно от мысли, что они потом будут глядеть ей вслед так, как она сама когда-то смотрела на изгнанных Алёну и Ванюшу — с жалостью. Словно уходит в последний путь и никогда уже не вернётся.

А значит — надо свалить по-тихому.

Так и сделала. Почти крадучись покинула площадь. Не оглядываясь, дошла до северного моста. Сказочник объявился минут через двадцать — в выцветшей камуфлированной одежде, с большим рюкзаком. К ремню были прикреплены чуть изогнутые ножны, из которых торчала резная рукоять сабли.

— У меня паршивая новость, — мрачно заявил он. — Только что встретил своего хорошего знакомого, посланника из Солнечного, который к нашему мэру спешил. Так вот он рассказал, что в Солнечном из приюта пятерых детей ночью похитили. Правда, никто никакого фургона не видел и не слышал, похоже, мутанты оставили его за пределами охраняемой зоны и действовали совсем тихо.

Герда опешила.

— Да как так-то?! Что за хнень вообще творится? И что теперь власти Солнечного собираются делать?

— Да как обычно... Комитет созовут, мышковать начнут, стоит ли посылать в промзону отряд. Но итог будет один — ни черта никого они не пошлют. Усилят охрану и всё. Для наших властей принцип «Один за всех и все за одного» — всего лишь пустая болтовня. Такие вот делишки, чтоб их... Ну что, готова к походу?

Герда кивнула. Сказочник вынул из кармана и надел солнцезащитные очки с треснутым стёклышком.

— Тогда — в путь.