Промзона. Снежная Королева

Глава 23

В лужах отражалась серая хмарь неба, ветер шелестел бурьяном. Вороны каркали на заборах, словно выражая недовольство тем, что погода поменялась. Без солнечных лучей мир будто бы выцвел и как-то размазался, точно изображение на неправильно проявленной фотографии.

Герде становилось всё хуже. Озноб усилился. Ей приходилось часто останавливаться, чтобы как-то собраться, настроиться на дальнейший путь. Каждое препятствие казалось пыткой. Но она всё же упорно продвигалась вперёд, преодолевая лужи, овраги, завалы. После полудня доела остатки крысятины — через силу, заставляя себя пережёвывать и глотать неприятно пахнущее мясо. И снова в дорогу.

Во время очередного привала задремала, а когда очнулась, почувствовала себя совсем слабой. Голова была тяжёлой, бросало в жар, очень хотелось пить. Нашла более-менее чистую лужу, утолила жажду и поковыляла дальше. Порой она словно бы отключалась, окружающий мир исчезал и для неё существовали лишь участки земли под ногами — то, во что упирался взгляд. Камни, мусор, трава. И серость. Сплошная тоскливая серость. Все звуки сливались в единый гул, вызывающий головную боль. Герда пыталась сосредоточиться, как-то внутренне подготовиться к встрече с какой-нибудь опасностью, ведь в таком состоянии можно стать лёгкой жертвой. Но не получалось. Мозг сейчас был способен только на одно: заставлять ноги делать очередной шаг.

Почти в полубредовом состоянии она добралась до развалин, среди которых высилось каким-то чудом уцелевшее кирпичное двухэтажное здание. Хорошее место для отдыха. Обходя поросшие лишайником и вьюном руины, Герда доковыляла до строения, заглянула внутрь и решила, что для пущей безопасности лучше расположиться на крыше, тем более, пожарная лестница была совсем рядом и выглядела вполне надёжной. Суметь бы только подняться. Собравшись с силами, полезла наверх, мысленно повторяя: «Я справлюсь. Справлюсь...» Справилась, залезла и сразу же улеглась на спину, с хрипами вдыхая и выдыхая сырой воздух. Вот и ещё один день миновал — будто в бездну канул. Снова смерть обошла стороной. Впору хоть немного порадоваться, однако у Герды сейчас с положительными эмоциями были большие проблемы. Впрочем, она похвалила себя от лица Сказочника. Представила, что он рядом. «Ты умница, — сказал друг. — Тебе тяжело, но ты не сдаёшься. Так держать!»

— Я стараюсь, Сказочник, — шёпотом ответила ему Герда. — Вот отдохну ночью как следует и утром буду здоровой и сильной. Ты по-прежнему в меня веришь?

«Разумеется, — отозвался воображаемый товарищ. — Я всегда знал, что, если кто-то и способен пройти через всю промзону, так это только ты».

Герда усмехнулась.

— Ты это говоришь, чтобы подбодрить меня. Но... спасибо. Я рада, что у меня есть такой друг. Мы с тобой отличная команда. Ну, и Потеряха, конечно. Вместе мы можем горы свернуть и нам море по колено. А я не видела гор и моря тоже не видела. Но это ничего, ещё увижу. Когда спасу брата, мы пойдём через всю страну к морю. Ты, я, Потеряха и Кай. Это будет хорошее путешествие, совсем не такое, как сейчас. Очень хорошее. А сейчас прости, у меня глаза слипаются. Вымоталась. Ты придёшь ко мне во сне? Хочу, чтобы ты приснился.

И он ей приснился, хоть сон и был не более чем болезненным бредом. В стране грёз всё горело, по красному небу неслись облака, похожие на потоки лавы. Полыхали деревья, птицы, объятые пламенем уродливые существа корчились от нескончаемой боли. Алые молнии беспрерывно рассекали пространство, мощные ветра гоняли над землёй огненные смерчи. И среди этого хаоса шёл Сказочник. Он казался единственной частичкой нормальности в этом пылающем аду. Подошёл, улыбнулся.

— Ну здравствуй. Надеюсь, не скучала без меня?

— Где я? — спросила Герда. — Почему здесь всё горит?

— Огонь — это твоя усталость, — последовал спокойный ответ. — Не дай усталости сжечь тебя. Думай о море, о том, как луна и звёзды отражаются в воде. Борись с огнём. Борись!

Герда вырвалась из удушливых объятий этого бреда, а в голове продолжал звучать голос Сказочника. Опять невыносимо хотелось пить, но спускаться с крыши посреди ночи, чтобы найти какую-нибудь лужу — не вариант, слишком опасно. Придётся до утра терпеть. И думать о море и о том, как луна и звёзды отражаются в воде.

Пространство содрогнулось, это походило на небольшое землетрясение, потом послышался звук, напоминающий басовитый протяжный стон. Герда подползла к краю крыши, осторожно выглянула из-за парапета, удивляясь, что усталость ещё не уничтожила в ней такое чувство, как любопытство.

Перед её взором предстал огромный пустырь, посреди которого зияла круглая дыра. И это была не воронка от взрыва какой-нибудь мощной бомбы. Казалось, это тоннель, ведущий в недра земли. Из дыры вырывалось пульсирующее зеленоватое свечение. Вокруг находилось множество диких мутантов, они просто стояли и мерно раскачивались, словно бы в такт одним им слышимой музыке, свечение отражалось в сотнях немигающих глаз.

Герда вспомнила, что видела это место во время своего мистического полёта над промзоной. Вот значит куда она добралась. Все эти мутанты, дыра в земле — не лучшее соседство, если хочешь провести ночь в безопасности. Неясно, чего ожидать. Хотя, монстры, похоже, находились в каком-то трансе и им как будто ни до чего не было дела. Но что это вообще за место такое?

Опять раздался звук похожий на стон. Свечение над дырой всколыхнулось, расширилось, озарив пространство, и снова померкло. Герда рассудила, что там, внизу, есть что-то живое. Возможно, исполинское существо. И в чём не было сомнений — это существо не из этого мира. Вот и ещё одна тайна, которую продемонстрировала промзона, впрочем, ближе и понятней она от этого для Герды не стала. Иной раз самой нужно внутренне измениться до неузнаваемости, дабы понять, а главное, принять слишком чуждые вещи. Герда чувствовала, что за последнее время сильно изменилась, но ещё недостаточно, чтобы видеть в чём-то ненормальном — нормальное. Хотя, она уже была близка к этому рубикону.

Среди мутантов началось какое-то движение. Герда напрягла зрение, рассмотрела шествующее к дыре маленькое существо. С такого расстояния непросто было разглядеть детали, но ей показалось, что лицо карлика прикрывала маска, а голову венчала корона из торчащих в разные стороны веток. За ним шло несколько мутантов, которые вели троих обнажённых людей, мужчину и двух женщин. Процессия двигалась неспешно, остальные монстры выходили из транса, расступались, кланялись, а кто-то опускался на колени, выказывая почтение.

Герда подозревала, что её ждёт не лучшее зрелище, однако продолжала смотреть, как в своё время взирала на зверства Цветочницы, на жестокость Себастьяна. Всё это был опыт, своеобразные уроки — не лучшие уроки, изощрённые, однако и из них извлекалась польза. Да и других примеров для познаний тут не было. Некоторые навыки и знания можно получить лишь через страдания и отвращение. Итог этих уроков — стойкость и хладнокровие, кирпичики в фундаменте выживания. Герда не раз слышала выражение: «Что нас не убивает, делает нас сильнее». Если следовать этой логике, то силы у неё должно быть хоть отбавляй.

А процессия тем временем приблизилась к дыре. Карлик заверещал, его тут же поддержали мутанты, выкрикивая что-то нечленораздельное и вскидывая руки. Люди задёргались, попытались вырваться, но несколько крепких ударов их утихомирили.

У Герды в голове возникло слово «обречённость». Это было лучшее определение того, на что она смотрела. Зрелище, исход которого до ужаса однозначен и ничто его уже не изменит. Разве что Антошка, но Смотрителя навряд ли волновали подобные мелочи, для него всё это незначительный эпизод в бесконечном спектакле.

Карлик исполнил что-то вроде ритуального танца, топая ногами и делая руками затейливый жесты. Затем резко застыл, а вместе с ним словно бы весь мир замер. Через какое-то время завыл по-волчьи и указал пальцем на первую жертву. Конвоиры, не церемонясь, сбросили в дыру мужчину. По рядам мутантов прокатилась мощная волна ликования. Зелёное сияние на мгновение совсем погасло, однако потом всё вокруг озарила яркая вспышка, отблески которой достигли небес и выхватили из ночной тьмы силуэты полуразрушенных здания. Жертва была принесена и существо из земных недр явно выказывало удовлетворение. После мужчины в дыру скинули женщин. Карлик упал и принялся дёргаться в припадке, хотя это больше походило на безумную пляску.

Герда поймала себя на мысли, что всё увиденное её не ужасает. Привыкла. Всего лишь три человека погибли. Наверняка нечто подобное, но в иной форме, сейчас происходило в других местах промзоны. Смерть собирала жатву. Единственное, с чем трудно было свыкнуться, так это с самими мутантами, с тем, что эти монстры когда-то были людьми. Они работали, учились, водили автомобили, устраивали праздники, заводили семьи, рожали детей. Мутаген уничтожил в них человечность. Есть ли в этом смысл? Возможно, полная деградация была частью некоего замысла. Быть может, она как чистый лист, на котором запишется начало истории новой цивилизации. Так на удобренной прахом почве произрастает свежая, сочная трава.

Размышляя над всем этим, Герда вдруг ощутила чужое присутствие. Именно ощутила, сознанием, своей сутью. Нечто мощное, невидимое, будто бы наблюдало за ней. То, что скрывалось в земных недрах было и там, и здесь. Словно воздух, как частица ночи. Однако никакой опасности Герда не чувствовала, лишь волнение, как в тот момент, когда она стояла на высотной площадке в обители Антошки и взирала на иной мир. Сейчас она опять касалась неизведанного, тайного, тёмного, но чарующего. И не было сомнений, что это существо запросто могло натравить на неё всех мутантов в округе. Мысленное повеление — и орда монстров через минуту стащит её с крыши здания, сбросит в дыру. Но существо не трогало своих. А она — своя. Потому что видела то, что не предназначено для взора обычных людей. Смотритель её причастил. И можно сколько угодно отрицать это причастие, вот только чувства не обмануть.

Герда отползла от парапета и свернулась калачиком, пытаясь унять озноб. Ещё недавно это место казалось ей опасным, а теперь считала, что лучшего убежища для ночёвки трудно было найти. Никто на неё не нападёт, местные мутанты не тронут, потому что тот, кого они считали своим богом, тот, кому приносили жертвы, им этого не позволит. Странно было сознавать, что ей благоволит зло — а ничем иным она подземное существо не считала. Впрочем, Антошка ей сказал, что зло и добро не всегда то, чем кажутся. Возможно, в его словах имелся смысл.

Снова уснула и ей опять снился огонь. Много огня.

И, как и в прошлый раз, когда утром пробудилась, перед ней на листе лопуха лежала дохлая крыса. Вот только есть не хотелось. Она чувствовала себя совсем плохо — кости ломило, воздух царапал горло и обжигал лёгкие при каждом вдохе.

— Я не могу идти дальше, — произнесла Герда, словно оправдываясь перед собой. — Просто не могу.

Хотелось снова лечь и уснуть. Надолго. А если не проснётся, то так тому и быть.

Так тому и быть? Нет, эти мысли ей не нравились, потому что всё должно быть по-другому. Она это выстрадала, заслужила. До базы, где удерживали Кая, осталось совсем немного, а значит нужно подниматься и идти. И надо съесть мясо этой чёртовой крысы, иначе и километра не пройдёт, сил не хватит. Хотя бы кусочек, через не могу.

В ход пошёл нож. Вырезав полоску мяса, Герда долго настраивалась, борясь с тошнотой, затем решилась, проглотила, не пережёвывая. Отрезала ещё кусок... и её вырвало, а потом накатил приступ удушливого кашля.

Не лезла еда. Никак. Совсем край, даже пробовать больше не стоило. Сплёвывая горькую слюну, Герда поднялась. В голове снова возникли слова: «Я не могу идти дальше», однако на этот раз она не стала произносить их вслух, потому что боялась, что они навечно пригвоздят её к этой крыше. Сказочник во сне сказал, что усталость — это огонь. Но усталость ещё и тяжеленная гиря, не стоит лишний раз словами делать её более весомой.

Осмотрелась, подойдя к краю крыши. Ни единого мутанта. И дыра на пустыре не выглядела зловеще. Словно бы и не было ночного жертвоприношения, ликования сотен монстров, зелёного свечения и карлика в маске. Лишь ветер гонял по земле сор и шелестел листвой кустарников.

По пожарной лестнице Герда спускалась, как вчера, мысленно повторяя: «Я справлюсь, справлюсь...» А слабость в ногах твердила обратное. На середине лестницы голова закружилась, ступня соскользнула с перекладины, руки не удержали и Герда свалилась в грязь. И так паршиво стало из-за собственной немощи, из-за того, что мутация не справлялась с болезнью. Будто бы назло не справлялась, словно бы решив предать. И всё для того, чтобы она, девчонка, посмевшая сунуться в промзону, не достигла цели. Внутренний враг.

— Ну уж нет, — выдохнула Герда, вдруг ощутив прилив злости. И добавила, повысив голос: — Я дойду! Сдохну, но дойду!

Встала. Ей понадобилось некоторое время, чтобы оправиться после падения, после чего пошла, пошатываясь и борясь с приступами кашля. Заморосил дождик. Герда плелась по пустырю, бормоча себе под нос:

— Сдохну, но дойду...

Сегодня для неё эти слова были точно магическое заклинание, помогающее делать очередной шаг. Фраза, которой она бросала вызов самой себе, своей слабости. Вот и пустырь остался позади. Немного прошла, обходя рытвины и кучи хлапа, отдохнула, ловя языком капли дождя, и снова двинулась в путь. Одежда промокла, ноги как будто одеревенели и буквально молили сделать привал. Но Герда решила отдыхать только когда совсем станет невмоготу.

Она потеряла счёт времени. День ещё или уже вечер? Судя по её ощущениям, с тех пор, как слезла с крыши, прошла целая вечность. Да и неважно всё это было. Важно лишь одно — держаться на ногах, идти. В какой-то момент голова так сильно закружилась, что Герде пришлось прислониться к забору, чтобы не рухнуть. Зажмурилась, сделала глубокий вдох, а когда открыла глаза вокруг всё горело. Как во сне. А может, это и есть сон? Уверенности вообще ни в чём не было.

— Это всего лишь усталость, — прошептала Герда.

И двинулась дальше сквозь струи огненного дождя. Ей мерещилось, как на периферии зрения возникали и исчезали геометрические конструкции, которые она видела в ином мире. И они горели. Весь мир полыхал.

— Ничего, ничего, — успокаивала себя Герда. — Всего лишь усталость. Нет никакого огня. Это не по-настоящему...

Разразилась кашлем, в голове словно колокол зазвенел, перед глазами потемнело, ноги подкосились. Когда пришла в себя, поползла, потом, призвав всю свою волю, сумела подняться.

— Сдохну, но... дойду.

Шаг. Ещё шаг...

Впереди загрохотало. Разбрасывая в разные стороны автомобильные покрышки и гнилые доски, из оврага выбрался крупный мутант. Не меньше двух метров ростом, он был словно бы олицетворением промзоны. Уродливый, покрытый шрамами, с кусками колючей проволоки будто бы впаянными в плоть, с железными скобами по всему телу и обожжённой мордой. Голову венчали волосы, больше похожие на белёсую щетину, в правой глазнице вместо глаза блестело что-то жёлтое, похожее на стекло, на груди темнела татуировка — ухмыляющийся дьявол с закрученными в спираль рогами.

Герда вспомнила, что в таких ситуациях не раз говорила себе: «Ну вот и всё. Это конец». Но не сейчас. Просто не могла подвести подобный итог. Она ведь почти дошла, несмотря ни на что! А может, этот монстр всего лишь плод её воображения? Как полыхающий мир?

Мутант напряг мышцы, заревел, точно медведь, которого выгнали из берлоги. Из пасти на скошенный подбородок выплеснулась пенистая слюна.

Нет, это не плод воображения! Герда глядела на монстра и не могла списать его на происки своей болезни. Он был реальный. Как промышленная зона, как Цветочница, Себастьян и Смотритель. И эта тварь определённо жаждала крови. А значит, надо драться. Есть руки, зубы, нож. Но главное, есть желание жить. Да, вступать в бой с таким грозным врагом — чистое безумие. Ну и пускай. Плевать. Сказочник не испугался бы. И она не боится.

— Сдохну, но дойду! — со злостью процедила Герда и вынула из ножен нож.

В единственном глазу монстра промелькнуло что-то вроде удивления. Он явно не ожидал, что такая мелкая букашка посмеет бросить ему вызов. Но вот она, стоит с ножном в руке, готовая драться. Впрочем, удивление быстро сменилось гневом и, свирепо оскалившись, мутант двинулся к Герде. Жилистые ноги разбрызгивали грязь, на шее и лбу пульсировали тёмные вены.

«Ты видишь меня Сказочник? — с неожиданной гордостью подумала Герда. — Я не боюсь. Не боюсь!»

— Покусаю нахрен! — прорвался сквозь шум дождя пронзительный вопль.

Потеряха выскочила из зарослей кустарника, прыгнула на спину монстру, вонзила когти ему в шею. Однако это всё, что она успела сделать — мутант ловко извернулся и смахнул девочку с себя точно назойливую муху.

— Нет, Потеряха, нет! — застонала Герда. — Не вмешивайся, убегай!

И согнулась в приступе кашля, упала на колени. Вместе с этим кашлем словно бы сама жизнь из неё уходила. Но нож в руке всё ещё сжимала, не могла позволить себе его выронить.

— Пожалуйста, Потеряха, убегай, — прохрипела и попыталась подняться. Не вышло, ноги не слушались.

А девочка снова ринулась в бой. Запрыгнула монстру на плечо, полоснула когтями по виску, разодрала зубами щёку, затем, издав боевой клич, вонзила пальцы ему в глазницу и вырвала ту желтую штуку, что заменяла глаз. Спрыгнула, победоносно вскинула руку, в которой сверкнуло то, что она так долго и упорно искала. Кусочек янтаря. Память о прошлом.

Впрочем, радость Потеряхи тут же оборвалась, так как окончательно рассвирепевший мутант смёл её гигантской лапой и швырнул в бетонный забор.

Герду затрясло. Злость всё же помогла подняться. Теперь её черёд вступать в бой. Будет драться, пока может дышать, пока способна двигаться. За Потеряху, за Сказочника.

Тяжело дыша, она пошла навстречу монстру, глаза болезненно блестели, мокрые волосы липли ко лбу. Ей казалось, что мир вокруг запылал пуще прежнего — взрывались вулканы, извергая потоки лавы, огненные торнадо сметали всё на своём пути, участки земли проваливались в полыхающую бездну.

— Я дойду! — выкрикнула Герда и занесла нож для удара.

Раздались выстрелы. Прошитое пулями чудовище упало в грязь. Герда повернулась, увидела мутантов с белыми как снег волосами и глазами похожими на льдинки. Похитители Кая. Они приближались, у всех были автоматы.

— Я... я дошла.

Эти слова забрали остаток сил. Герда сделала судорожный вздох и потеряла сознание.