Пропажа государственной важности

Глава 14. Расследование Блока

Пока Чаров беседовал с человеком из кухмистерской, Блок вел свое дознание. Его тоже не устраивала версия убийства, зиждившаяся на одном лишь факте сознания Егория. «Кто-то, пользуясь его беспамятством, к месту преступления привел и топор окровавленный в руки вложил. И с чего это вдруг рыжеусый к нему за столик подсел, да разговорам пьяным внимал, а после, его, на ногах не державшегося, провожать вздумал?» — сомневался сыскарь.

Он решил опросить извозчиков, промышлявших на Сенной и в округе Столярного переулка, не подвозил ли кто из них в тот вечер похожего господина. Настойчивость Блока была вознаграждена. Допрошенный вейка, как именовала возниц чухонцев столичная публика, показал, что отвозил одного рыжеусого на Галерную улицу, забрав его неподалеку от Кокушкина моста. «Рицать копеек» запросил за доставку вейка, а на месте получил аж «полтынник», отчего и запомнил щедрого клиента. Прибыв на Галерную, сыщик прикинул дом, куда возница доставил рыжеусого, решив поставить возле ворот опытного филера. Когда Сергей приезжал в сыскное, тот как раз заступил на дежурство, и Блок не стал распространяться на виды дальнейшего расследования. Впрочем, и сам Чаров, ощущая на плечах давящий груз вышестоящих чинов, не счел нужным раскрывать карты перед коллежским регистратором или хотя бы слегка намекнуть тому на подлинную причину своего интереса.

Блоку повезло. Его агент напал на след рыжеусого и вечером прибыл с докладом.

— Выйдя из дому в полдень, сильно расфранченный, наблюдаемый сел с букетом цветов в ожидавшую его бричку и отправился на Дворцовую площадь. Там к нему подсела молодая особа, на вид лет двадцати, полагаю, служанка или горничная в богатом доме, и они поехали гулять по Летнему саду.

— Откуда вышла та особа, не приметил?

— Она уж ожидала его, — покачал головой агент. — Погуляв с три четверти часа, студено уж больно было, они вдвоем вернулись в бричку и поехали на Большую Морскую к Дюссо.

— Как они держались? Наблюдаемый ухаживает за ней?

— Оно, конечно, ухаживает. Цветы дарил, бильярду, что при ресторации устроен, играть учил — это я в окно подглядел, однако ж…

— Что-то не так с его ухаживаниями?

— С ухаживаниями все как раз путем, однако ж…, — опять запнулся агент.

— Ну, ну, говори, как есть, не стесняйся!

— Да не нужна она ему, по глазам евоным пустым видно. Зато барышня, доложу я вашему благородию, в него — по уши!

— Ну, ты прям знаток девичьих душ, женские сердца распознать, тебе что орехи расщелкать.

— Пробыв в ресторане с полтора часа, — невозмутимо продолжал филер, пропустив мимо ушей реплику Блока, — наблюдаемый отвез барышню обратно на Дворцовую в Главный штаб, куда точно она пошла, не увидел, хоть оборачивался не раз.

— Полагаешь, зашла в подъезд?

— В подъезд-то подъезд, но в какой — не скажу. Так вот. Как он ее на площади ссадил, было уж около двух часов пополудни. Опосля поехал он в английское посольство на Дворцовую набережную. Пробыв в посольстве с полчаса, вернулся бричкой на Галерную улицу, переоделся попроще и поехал в яхт-клуб на Крестовский остров.

— И что дальше? Отчего замолчал? — в нетерпении торопил Блок агента.

— Да потерял я его. Зашедши в клубную дачу, там, кстати, оркестр на ихней эстраде музыку играл, и народ толпился, он пробыл с четверть часа, после чего, в сопровождении двух господ зашел на борт стоявшей возле причалов яхты, и был таков.

— М-да…, — только и протянул Блок. — А яхта та куда направилась?

— Как куды? В море, вестимо, — в недоумении захлопал глазами агент.

— Название у той яхты было?

— Так точно! «Мечта», ваше благородие.

— А бричка?

— Бричка имени не имела, — опять смешался агент.

— Куда кучер поехал, я спрашиваю?

— Обратно на Галерную, я опосля проверил.

— Нумер квартиры и личность рыжеусого, надеюсь, установил?

— Вестимо, ваше благородие. На предмет квартиры и личности наблюдаемого дворника расспросил. Живет он со слугой и кучером в 6-м нумере, а зовут его Карл Каванди, негоциант.

— Грек, иль итальянец?

— Никак нет, англичанин, ваше благородие. Там их нации много на Галерной да вокруг поселилось.

— А с чего тогда у него фамилия не английская?

— Може, дворник чего перепутал, али я обмишурился, — виновато развел руками агент.

— Завтра работенка повеселее будет, а сейчас отдыхай, — собрался отпустить Блок филера, да тот сам остановился в дверях.

— Совсем запамятовал, ваше благородие. За рыжеусым со мной один человек ходил.

— Ты не ошибся?

— Точно ходил, а как меня заприметил, принялся хитрить да прятаться, но я его едино срисовал.

— Кто же это мог быть? — недоумение Блока не знало границ.

— Може, и наш брат, а може и не наш, — в сомнениях покачал головой он.

— Ты уверен, что следили за рыжеусым, а не за барышней?

— Може, и ваша правда, за барышней, — после минутной паузы озадаченно почесал затылок агент. — На Галерной его, вроде как не было, я б увидал. А вот возле Летнего сада я его, родимого, срисовал и кажись потом возле посольства его уж снова, как ветром сдуло.

— Ежели б он ходил за молодой особой, ты б его, верно, срисовал на Дворцовой, а не у Летнего сада?

— Може, он там, конечно, и был, на площади-то, да я его, черта ушлого, не признал, — отдал должное профессионализму коллеги филер.

— Ладно, ступай с Богом, да выспись хорошенько!

Блок прекрасно знал, что согласно полицейской инструкции по наружному наблюдению, филеры не должны были знать друг друга ни при каких обстоятельствах. Поэтому он с чистым сердцем отпустил агента, не став его пытать на сей счет, хотя сам крепко задумался: в отсутствие Путилина, никто из вышестоящих чинов сыскной полиции не мог прикрепить филера без ведома ведущего дознание следователя. Да и сам Иван Дмитриевич никогда не стал бы подобным манером вмешиваться в расследование своего сотрудника, не ставя того в известность.

«Выходит, означенный агент или является чином городской полиции, что совершенно маловероятно, или действует от лица Третьего отделения, беря в расчет иностранную личность рыжеусого. А это — уже политика. А ежели тот филер взаправду ходил за барышней, а англичанин и вовсе пустышка и к убийству непричастен? Мало ли какой рыжеусый в кухмистерскую залетел да с Егоркой водку распивал? Эх, жаль, что тот ничего не помнит!» — в поте лица раскидывал мозгами Блок, пока не вспомнил про интерес к этому делу судебного следователя, показавшийся ему поначалу странным.