Прорыв

Глава двадцать седьмая

Алия

Его мама. Его мама стучит в дверь, а я голая. Ну, технически, на мне все еще есть лифчик. Я поднимаюсь и отталкиваю от себя Лиама. Он приземляется на задницу.

― Ой, какого хрена? ― шипит он.

― О, пожалуйста, как будто это больно. Ты же гребаный хоккеист. Во время игры тебя бьют и посильнее, ― шиплю я ему в ответ, поднимая свое платье. Я натягиваю его через голову. ― Где мои трусики? ― Я оглядываюсь по сторонам, затем смотрю на Лиама, который натягивает штаны.

Он замечает на полу мои трусики и запихивает их в карман.

― Я сохраню их для тебя. ― Он подмигивает.

― Я не собираюсь встречаться с твоей матерью без трусиков.

― Она не останется, ― говорит он, натягивая футболку через голову. Я снова обвожу глазами комнату. В углу стоит стол со стулом. Я двигаю второй стул и беру маленький гостиничный блокнот и ручку. Лиам останавливается и смотрит на меня. ― Что ты делаешь? ― спрашивает он, наклоняя голову.

― Мы работаем. Вот почему я здесь. Мы обсуждаем предстоящие мероприятия, на которых ты должен присутствовать.

Снова раздается громкий стук в дверь.

― Я слышу, что ты там, Лиам. Открой эту чертову дверь, ― кричит его мать.

Лиам распахивает дверь. Женщина протискивается мимо него и останавливается, увидев меня. Я сглатываю комок в горле.

― Привет, я Алия, представитель Лиама по связям с общественностью в команде, ― говорю я, вставая, чтобы поприветствовать ее.

― Ты можешь идти, ― говорит она, отпуская меня взмахом руки.

― Нет, это ты можешь идти, ― отвечает ей Лиам, а я перевожу взгляд с одного на другого.

― Мы можем продолжить позже, Лиам, ― говорю я, беру блокнот и ручку и прижимаю их к груди.

― Нет, не можем. Мы еще не закончили, Алия, ― говорит он сквозь стиснутые зубы.

― О, пожалуйста, перестань притворяться, сынок. Избавься от своей маленькой поклонницы. Нам нужно поговорить. ― Фыркает его мать, скрещивая руки на груди и делая вид, что меня не существует.

― Как ты ее только что назвала? ― жилка на голове Лиама, которая проступает, когда он злится, сейчас пульсирует.

― Я сказала, избавься от этой фанатки. Нам нужно поговорить, ― повторяет она.

― Во-первых, она не гребаная фанатка. Во-вторых, мне не о чем с тобой говорить. ― Лиам держит дверь в свой номер широко открытой. Я иду к ней, почти выхожу, но он останавливает меня. ― Не уходи, ― говорит он. Он просит меня, умоляет остаться. Я вижу это в его глазах. Поэтому я останавливаюсь. ― Мама, тебе нужно идти.

― Ты не отвечал на мои звонки и сообщения. Мэтти сказал, что ты не хочешь говорить ему, в чем твоя проблема.

― Моя проблема? Ты хочешь знать, в чем моя гребаная проблема? В тебе. Это ты, блядь, проблема. А теперь убирайся из моего номера и из моей жизни, ― кричит Лиам.

Я слышу, как открываются и закрываются какие-то двери. Отлично, вся команда живет на этом уровне. Но к двери подходит не вся команда. Это Грей и Люк.

― Что, блядь, происходит? ― спрашивает Грей.

― Его мать заявилась и не хочет уходить, ― говорю я брату.

― Лиам, это на тебя не похоже. Что происходит? Что случилось? ― спрашивает его мать. ― Это из-за нее? Ты позволил какой-то сучке впиться в тебя когтями? Так вот что произошло?

― Что, блядь, ты только что сказала? ― говорит Грей, протискиваясь мимо меня в комнату.

― Грей, остановись. Оставь это. Это не наше дело. ― Я дергаю его за руку.

― Любой, кто говорит о тебе гадости, Лия, становится моим гребаным делом, ― рычит он.

― О, отлично, ты выбрал хорошую девушку, сынок. Она, наверное, трахается со всей командой за твоей спиной, ― говорит его мать, и мой рот открывается от шока.

― Что, прости? Ты меня даже не знаешь. Я работаю на команду. Я не сплю с игроками. Ты хочешь, чтобы твой сын поговорил с тобой? Может, тебе стоило подумать об этом, прежде чем трахаться с его чертовым тренером? Что за мать так поступает? Он не хочет говорить с тобой. Тебе нужно дать ему пространство. Тогда, возможно, однажды тебе повезет, и ты заслужишь его прощение. Но, честно говоря, теперь, когда я сама имею удовольствие с тобой познакомиться, я многое понимаю. Лиам ― хороший парень, что является аномалией, учитывая, что его воспитывала ты, ― говорю я, указывая на Лиама. Сейчас я в ярости. Как она смеет приходить сюда и создавать ему проблемы? ― Тебе нужно уйти, пока я не попросила охрану выставить тебя.

Лиам встает рядом со мной. Я и не заметила, как переместилась и оказалась лицом к лицу с его матерью.

― Алия, черт. Все в порядке, ― шепчет он так, что слышу его только я.

― Нет, не в порядке, Лиам. Ты чертовски усердно работал, чтобы избавиться от образа, который сложился у тебя только из-за того, что сделала она. Я не позволю ей приходить сюда и говорить гадости. Я не позволю ей вернуться в твою жизнь только для того, чтобы все испортить.

― Ладно, думаю, тебе пора уходить, ― раздается сзади меня голос отца.

Грей и Люк вплотную подходят к матери Лиама.

― Пойдем, мы тебя проводим, ― говорит ей Грей таким тоном, который ясно дает понять, что это не предложение, а приказ.

― Лиам, ты должен поговорить со мной. Мы можем все исправить. Я не хотела этого. Просто так получилось, ― говорит она.

― Ты не можешь случайно упасть на член моего тренера, мама, ― отвечает ей Лиам.

― И поэтому ты выбил из него все дерьмо? ― спрашивает мой отец, пока Грей и Люк провожают мать Лиама в коридор. Дверь за ними закрывается, и я остаюсь в комнате с двумя людьми, которых я хотела бы видеть, как можно дальше друг от друга. Мой отец и парень, который всего несколько минут назад доводил меня до умопомрачительного оргазма. ― По какой причине моя дочь находится в вашем номере, мистер Кинг? ― спрашивает отец, и я хочу провалиться сквозь землю.

Пожалуйста, ради всего святого, сейчас самое время для землетрясения или какой-нибудь другой формы стихийного бедствия.

― Мы работали, изучали расписание на следующие несколько недель, папа, ― говорю я.

Отец смотрит на меня, потом на Лиама.

― Это правда?

Мои глаза впиваются в профиль Лиама. Пожалуйста, просто солги. Просто согласись с этим. Именно это я пытаюсь донести до него, но по выражению его лица понимаю, что он собирается сделать прямо противоположное.

― Нет, сэр, ― говорит Лиам.

― Тогда что именно моя дочь делает в твоем номере? ― повторяет мой отец.

― Мы встречаемся, уже несколько недель, ― говорит Лиам.

Я встаю перед ним, как будто могу защитить от всего, что задумал отец.

― Папочка, я могу объяснить… ― говорю я.

― Можешь объяснить? Как, Алия, с помощью еще одной лжи?

Я вздрагиваю от слов отца. Он ненавидит, когда ему лгут, больше всего на свете. А я только что солгала ему прямо в лицо.

― Это не ее вина, сэр. Я попросил ее держать в тайне то, что происходит между нами. Я хотел убедиться, что наши отношения достаточно прочные, прежде чем позволить чужому мнению повлиять на них.

― Я ценю, что ты пытаешься прикрыть ее сейчас, но в этом нет необходимости. Она моя дочь. Она всегда будет моей дочерью. Это ты ― разменная монета.

― Папа, нет. Это не так. Не для меня.

Отец смотрит на меня, а затем на Лиама.

― Я буду в своей комнате. Алия, надеюсь увидеть тебя в течение часа. ― Затем он уходит. Просто выходит за дверь. Не сказав ни единого слова.

― Черт, какого хрена, Лиам? Зачем ты ему сказал? ― шиплю я, как только отец оказывается вне пределов слышимости.

― Потому что он твой отец, и я не собираюсь ему врать, ― просто отвечает он. ― А еще я устал это скрывать. Я хочу тебя, Алия. Я хочу, чтобы весь гребаный мир знал, что ты моя.

― О да, и когда ты окажешься на дне океана в цементных ботинках, чья я тогда буду, Лиам? ― кричу я. Я в бешенстве, мой мозг лихорадочно работает, пытаясь придумать, как это исправить.

― Этого не случится. — Лиам обхватывает меня руками и притягивает к своей груди.

Я позволяю себе раствориться в его объятиях.

― Я знала, что все закончится. Знала. Но я еще не готова к этому, ― признаюсь я.

― Ничего не заканчивается, принцесса. Мы только начинаем. У нашей истории нет конца.

― У каждой истории есть конец, Лиам, ― говорю я.

― Но не у нашей. ― Его губы прижимаются к моей макушке. ― Ты мне слишком нравишься, чтобы я тебя отпустил.

― Мне нужно поговорить с отцом, может, я смогу предложить своего первенца или что-то еще в качестве компенсации, ― шучу я.

― Ты не отдашь нашего ребенка, ― говорит Лиам почти серьезно.

― Не волнуйся, у меня никогда не будет детей.

― Что? Почему?

― Потому что некоторые женщины не годятся в матери. У меня нет материнских генов. ― Я качаю головой и вырываюсь из его объятий.

― Ну, это самое дерьмовое дерьмо, которое я когда-либо слышал в своей жизни, ― говорит Лиам.

― Просто… может быть, закроешь свою дверь. И если Грей будет тебя искать, спрячься, ― говорю я ему, выходя в коридор.

Вскоре я, затаив дыхание, стучу в дверь отцовского номера.

― Открыто, ― кричит он. Я вхожу и вижу, что он сидит у окна, потягивая виски. ― Проходи, садись. Хочешь выпить? ― спрашивает он меня.

― Нет, ― отвечаю я, опускаясь на стул напротив него.

― Как долго длится эта история между тобой и Кингом?

Правильно, прямо к делу, я, полагаю.

― Несколько недель, ― говорю я ему. ― Но тебе не стоит беспокоиться. Это не продлится долго.

― Почему? Он тебя обижает?

― Нет, это ненадолго, потому что дело во мне. Я не создана для того, чего он хочет. Лиам хочет полноценных, преданных отношений, с ярлыками и прочим. Он просто еще не знает…

― Не знает, чего? ― спрашивает мой отец, глядя на меня так, будто пытается заглянуть в мою душу.

― Он не знает, что я недостойна любви. Я ему нравлюсь, конечно. Но чтобы иметь длительные отношения, нужна любовь, а этого не будет, потому что не может быть. ― Я пожимаю плечами.

― Какого хрена? С какой стати ты считаешь себя недостойной любви? ― рычит мой отец, а затем выпивает весь свой стакан виски.

Мы никогда так не делаем. Мы не разговариваем по душам. Я делаю это с Джоной, а не с кем-то другим.

― Потому что она так сказала.

― Кто?

― Моя мать, ― говорю я и наблюдаю, как ожесточается лицо отца.

― Алия, твоя мать была агрессивной психопаткой. Ты даже не представляешь, как меня мучает осознание того, что она сделала с тобой, в моем доме, под моим носом, а я был слишком слеп, чтобы это заметить. ― Он качает головой.

― Это была не твоя вина. Я пыталась, папочка. Я очень старалась быть хорошей. Но у меня не получалось. И это моя вина, что она ушла, ― говорю я ему.

― Ты ни в чем не виновата, и она не уходила, Алия. Я избавился от нее. Если кто-то поднимет руку на мою дочь — на любого из моих детей — он не доживет до момента, чтобы рассказать об этом.

Я моргаю. Он только что признался, что убил ее?

― Но она была твоей женой, ― задыхаюсь я.

― Она была сумасшедшей, вот кем она была. У нас был брак по расчету. Я никогда не любил ее, Алия. Но тебя я, черт возьми, полюбил сразу же, как ты родилась, больше, чем кого-либо в своей жизни, только не рассказывай об этом своим братьям, ― говорит он, и я клянусь, что вижу зачатки ухмылки, прежде чем он берет ее под контроль. ― Она не могла с этим справиться. Я знал, что она ревновала тебя, но не знал, до какой степени. Я бы никогда не позволил этому случиться с тобой, если бы знал…

― Я всегда думала, что ты держишь обиду, потому что из-за меня она ушла, ― впервые признаюсь я.

― Нет. Никогда. Я никогда не смогу обижаться на тебя. Ты моя дочь, Алия, ― говорит он.

― Мне жаль.

― Он делает тебя счастливой? Я заметил, что ты изменилась. Это из-за него?

― Да, ― говорю я. ― Что ты собираешься делать?

― Ничего. Я ничего не собираюсь делать. Если Кинг делает тебя счастливой, то и я буду счастлив. Но как только он станет причиной хоть одной твоей слезинки, я заставлю его истечь кровью, ― угрожает отец.

― Правда? Ты не причинишь ему вреда?

― Нет, если он не даст мне повода, ― говорит отец.

― А ты можешь сделать так, чтобы мальчики тоже оставили его в покое? ― Я знаю, что это перебор, но я должна попытаться.

― Этого я не могу обещать. ― Папа смеется.

― Отлично, ― бормочу я себе под нос.

― Алия, ты заслуживаешь любви больше, чем любой человек, которого я когда-либо знал. Тот факт, что все эти годы ты считала иначе, разбивает мое чертово сердце.

― Когда я только начала встречаться с Лиамом, кошмары вернулись. Она вернулась. Думаю, старые раны просто открылись.

― Тебе нужно возобновить терапию? Я могу пригласить кого-нибудь на дом.

― Нет, мне просто нужно время, ― говорю я, надеясь, что это правда.

― Ты ведь знаешь, что этот парень уже влюблен в тебя, не так ли? ― говорит мне отец.

― Нет, это не так.

― Так. Увидишь.

― Откуда ты знаешь? ― Мне интересно, действительно ли это так очевидно для всех, кто не является мной.

― Потому что он знает, что в моих руках его карьера, и он все равно признался, что встречается с тобой. Он был готов принять любые последствия, потому что хочет быть с тобой, несмотря ни на что.

Я смотрю на отца. Я понятия не имею, прав ли он. Я не могу представить, что Лиам может быть влюблен в меня.

Похоть? Конечно. Одержимость моей вагиной? Безусловно. Но любовь? Не знаю, как насчет этого.

― Ты солгала мне, чтобы уберечь его. Это значит, что он тебе тоже небезразличен, потому что ты никогда не лгала мне, пока не появился этот парень. ― Папа кивает головой в сторону двери, в направлении комнаты Лиама.

― Ты прав. Я не лгала. Потому что у меня никогда не было чего-то, о чем стоило бы лгать, я думаю.