Прощай, мафия!

Глава 10 «Синяя птица» в новых руках

Дело о поджоге в Доме моды и исчезновении его владельца замерло на мертвой точке. Поджигателя найти не удалось, так же как и Андреади, живого или мертвого: он исчез бесследно. Брошка-бабочка, выброшенная на берег, оказалась последним приветом «русского Версаче». Одним словом, дельце-то — стопроцентный «висяк». Слабым, но все же утешением для тщеславного Кирилла Фролова служил тот факт, что еще одно дело, находящееся у него в производстве, — убийство бизнесмена Дугарова — продвигалось куда успешнее. Откровенно говоря, расследовать там было нечего: жена бизнесмена, Ирина Дугарова, честно призналась в совершенном преступлении. По ее словам, мужа своего она убила в состоянии близком к помешательству, сразу после того, как получила по почте от неизвестного доброжелателя конверт с фотоснимками, запечатлевшими ее мужа в момент интимной близости с какой-то красоткой. Состояние умопомрачения, охватившее Дугарову, отметили аж два свидетеля — таксист, который привез ее в офис мужа, и секретарша Дугарова.

Например, таксист на допросе прямо заявил, что дамочка явно была не в себе — за дорогу от собственного дома до офиса мужа длиной без, малого в двадцать километров она вручила ему десять рублей и небрежно заявила, что сдачи не надо. Когда же водитель справедливо заметил, что он только на бензин потратил больше, Дугарова так же спокойно сунула ему сто долларов и снова потребовала оставить себе сдачу.

Секретарша Дугарова рассказывала о его жене не менее странные вещи. В тот трагический день Дугарова появилась в мужнем офисе в одном чулке. По заверению секретарши, событие это было поистине беспрецедентным — за время знакомства с Дугаровой она ни разу не видела ее с растрепанными волосами или с облупленными ногтями, так что забыть чулок она могла лишь в состоянии полного помешательства.

Дугарова раскаивалась. Сквозь рыдания бормотала, что не только убила любимого мужа, но и собственную жизнь погубила, что перспектива прозябать с ощущением крови на руках пугает ее как ад, что больше ничто на земле — ни ясный денечек, ни аленький цветочек, ни птичка, ни клубничка — не будет радовать ее и что самое гуманное, что можно для нее сделать, — это немедленно расстрелять и освободить от вечных мучений. Слушая весь этот бред, Кирилл все больше склонялся к мысли, что Дугарова экстренно нуждается в услугах психиатра.

Друзья и знакомые характеризовали Дугарову как женщину эмоциональную и неуравновешенную. Кроме того, при обыске в ее квартире был найден пакетик с кокаином. Увлечение наркотиками, очевидно, вконец расшатало и без того подвижную психику Дугаровой.

Итак, налицо типичный случай убийства в состоянии аффекта, что, несомненно, будет расцениваться судом как смягчающее обстоятельство. Да и будет ли суд? Учитывая, что после смерти мужа Дугарова стала владелицей огромного состояния, она легко оплатит услуги лучших адвокатов и судебных врачей и вообще избежит наказания, вопреки мечтам о расстреле и освобождении от вечных мук.

И все же следователь Фролов никак не мог избавиться от сомнений. Что-то тут не так! В ходе расследования выявилось престранное совпадение. Когда Кирилл взял в руки фотографии, из-за которых разгорелся весь сыр-бор, он чуть со стула не упал от удивления. Девица, с которой Дугаров изменял своей неконтролируемой женушке, оказалась моделью Ингой Скворцовой, той самой, которая проходила свидетелем по делу о поджоге. Значит, вот кто этот женатый дружок, с которым Инга ужинала в ночь пожара. И вот кто эта загадочная девушка-модель, ради которой Дугаров собирался бросить семью, как сплетничали в желтой прессе. По правде говоря, Кирилл немного расстроился. Инга ему понравилась — жаль, что она оказалась дешевкой. Улеглась в постель с первым попавшимся денежным тузом, чтобы прорваться в сладкую жизнь и обеспечить себя до самой смерти…

Был еще один момент, который мешал Кириллу поставить точку в расследовании убийства Дугарова и со спокойной совестью передать дело в суд. Он все время думал о том, кто и зачем прислал Ирине Дугаровой злосчастные фотографии. Навскидку напрашивались, как минимум, две версии. Возможно, кто-то узнал об адюльтере Дугарова и начал шантажировать бизнесмена, угрожая передать компромат его жене. Дугаров мог запросто послать вымогателя (он все равно собирался разводиться), и тот в отместку выполнил обещание. Значит, Дугаров стал жертвой собственной жадности.

Вторая версия была посложнее. А что, если кто-то, зная взрывной характер Ирины, послал ей фотографии с одной только целью: спровоцировать ее. Кто-то задумал уничтожить Дугарова, но вместо того, чтобы заплатить киллеру, просто вложил в конверт несколько снимков. Конечно, неведомый отправитель не мог со стопроцентной гарантией предсказать, что Ирина схватится за пистолет и прострелит мужу голову, но надеяться-то мог! И расчет оказался верен. Дугаров мертв, убийца — его жена, а тот, кто, по сути, вложил пистолет в ее руку, находится вне зоны расследования.

Немного подумав, Кирилл решил еще раз встретиться с Ингой Скворцовой. Любовницы обычно осведомлены гораздо лучше, чем жены. Если кто-то и знает о возможном шантаже или о врагах Дугарова, так это Инга.

Мобильный Скворцовой упорно не отвечал. Наконец, после пятой попытки Инга взяла трубку. Не вдаваясь в детали, Кирилл предложил встретиться, объяснив лишь, что речь пойдет об убийстве Дугарова.

— О'кей! — легко согласилась Скворцова. В голосе ее не слышалось и тени печали. Понятное дело, никакой любви к Дугарову Инга не испытывала, — но не могла же она не сожалеть хотя бы о потерянном кошельке! — Только я не могу сейчас вырваться из дома, у меня работают дизайнеры. Лучше вы приезжайте ко мне.

— Без проблем, — ответил Кирилл. — Давайте адрес.

— Коттеджный поселок Солнечный, это по Рублевскому шоссе. Улица Осенняя, дом 25. А лучше спросите коттедж «Синяя птица». Его тут все знают.

— Поселок Солнечный? «Синяя птица»?! — изумленно переспросил Кирилл. Он ни черта не понимал: это адрес Александра Андреади.

— Ну да. А что вас удивляет? — полюбопытствовала Инга.

— Вы что, живете в доме Андреади?

— Жене полагается жить в доме своего мужа, — надменно ответила Инга. — Извините, мне нужно дать несколько указаний дизайнеру. Постарайтесь не задерживаться. — И она отключилась.

Первым делом Кирилл заглянул в календарь, дабы убедиться, что сегодня не первое апреля. После чего спустился в общественную курилку, за компанию выкурил сигарету (чего с ним не случалось уже года три) и озадачил мужичков вопросом: не знает ли кто, зачем женятся однозначные «голубцы»? Кроме заезженной версии о браке-маскировке, что в случае с Андреади категорически не годилось, поскольку тот никогда не делал тайны из своей нетрадиционной ориентации, никто ничего путного не предложил, а недавно разведенный следователь Васильев, специалист по экономическим преступлениям, заявил, что не понимает, зачем женятся нормальные, а уж про «голубцов» и говорить нечего.

Через час с небольшим Кирилл въезжал в Солнечный. Дом Андреади и правда напоминал огромную синюю птицу. Три острых луча, сходящихся в одной точке, — хвост и пара крыльев — и много-много синего стекла. Говорили, что с высоты птичьего полета дом модельера представляет собой удивительное по красоте сооружение, но и с земли он тоже был неплох, хотя лично для себя Кирилл предпочел бы что-нибудь более традиционное: дом-крепость в викторианском стиле.

Андреади при жизни любил похвастать своим жилищем и шутил, что синяя птица больше никогда не покинет его. Его слова оказались пророческими ровно наполовину: птичка счастья никуда не улетела, только сменила хозяина.

Точнее, нашла хозяйку. И очень деятельную хозяйку, между прочим. Войдя в дом, Кирилл Фролов подумал, что в жизни не видел подобной суеты. Повсюду сновали толпы рабочих, двигали мебель, упаковывали книги и картины. Дизайнеры с красными от возбуждения лицами делали необходимые замеры и тут же на полу рисовали эскизы будущих интерьеров. И даже Зента, старая домработница Андреади, поджав от недовольства губы, все же покорно ходила за Ингой и не отказывалась выслушивать ее поручения.

Фролов и Инга уединились в мастерской Андреади — единственном месте в доме, куда еще не добрались деятельные ручки новой хозяйки. Инга без всякого пиетета уселась на стол, за которым обычно творил мастер, и закурила сигарету, небрежно стряхивая пепел в бронзовый стаканчик для карандашей.

— Сказать, что я удивлен, — ничего не сказать, — честно признался Кирилл. — Журналисты уже знают?

— Еще нет, — со смехом ответила Инга. — Но это вопрос двух-трех дней. Вас удивляет, что я вышла замуж за Андреади?

— И даже очень.

— Признаться, меня тоже, — пожала плечами девушка. — На самом деле наша связь длилась без малого семь лет, но Андреади никогда не помышлял о браке. Он был человеком, для которого в принципе противопоказан брак. Он великий художник, ему жизненно необходима свобода. Я была для него только музой, а муза никогда не станет женой художника. Я отлично это понимала и никогда не питала иллюзий насчет наших отношений. И вдруг — вскоре после пожара, кажется, в тот день, когда вышла эта злосчастная статья, — Андреади приезжает ко мне и заявляет, что хочет на мне жениться. Тогда я ничего не понимала. А он ничего не хотел объяснять. Только говорил: «Давай поженимся, и как можно скорее». И я согласилась. Мы поженились в тот же день, без пышных церемоний, разумеется. Единственное, на чем настоял Андреади, так это на подписании брачного контракта.

— Если не секрет, что было записано в ваш брачный контракт?

— Все как обычно: подробно расписано, какая Доля имущества отходит сторонам в случае развода. Честно говоря, я не очень вникала в подробности. Это была инициатива Андреади. С меня было вполне достаточно, что я стала его женой. И потом, я знаю, что Александр очень щедрый человек, даже если бы мы и развелись, он бы меня без куска хлеба не оставил.

— И все же я не понимаю, — покачал головой Кирилл. — Если вы и Андреади почти семь лет состояли в любовных отношениях… если вы в конце концов поженились, зачем Андреади столько лет морочил всем голову, трубя о своей нетрадиционной сексуальной ориентации?

— Ах, вот вы о чем! — звонко рассмеялась Инга. — Это был не более чем миф, созданный самим Андреади, исключительно в рекламных целях. Сейчас такими штучками никого не удивишь, а во времена, когда карьера Андреади только начиналась, добровольное признание в гомосексуализме вызывало неслыханный скандал. А хорошим скандалом, как говорится, карьеру не испортишь.

— Значит, Андреади не голубой?

— Да нет же, говорю я вам, — рассмеялась Инга. — Насколько мне известно, он в жизни не имел дела с мужчинами.

Если бы Кирилл Фролов был репортером светской хроники, такое признание для него бы дорогого стоило. Разоблачить лжегомосексуалиста Андреади, вывести под вспышки объективов его законную женушку — это, знаете ли, не пустяковая добыча. Наверняка он стал бы звездой желтой прессы, а его гонорары мгновенно возросли бы в несколько раз.

Но Кирилл Фролов не папарацци, а обыкновенный московский следователь. И он, убей бог, не понимает, зачем Андреади женился на фантастической красавице Инге Скворцовой, а на следующий день исчез, оставив несколько писем, в которых ясно дает понять, что собирается уйти из жизни. Кстати, Инге он не черкнул ни строчки.

— Не знаю, — задумчиво ответила Инга. — Возможно, с его стороны это был какой-то необъяснимый порыв. А может, он уже знал, что убьет себя, и решил узаконить нашу связь, ведь теперь для него это была только формальность.

— А как вы относились к Андреади? — забросил удочку Кирилл. Инга что-то выглядела уж чересчур веселой вдовушкой, даже не пыталась изображать скорбь.

Инга отлично поняла его вопрос.

— Вы хотите спросить, любила ли я Александра? — уточнила она. — Да, любила. Но никогда не считала его своей собственностью. И наш брак ничего не изменил. Возможно, поэтому я восприняла его смерть спокойно, — сказала она так уверенно, как будто собственными глазами видела тело. — Он все равно никогда не был моим.

Больше об Андреади они не говорили. Кирилл достал конверт с фотографиями и показал их Скворцовой. Девушка как будто даже не удивилась, только слегка нахмурилась и выразительно посмотрела на Кирилла. Она ждала объяснений.

— Значит, Дугарова застрелила мужа после того, как получила эти снимки? — спросила она.

— Да.

— Она рехнулась! Из-за такой ерунды собственноручно посадить себя в тюрьму…

— Эти фотографии были сделаны в ту ночь, когда в Доме моды Андреади случился пожар? — спросил Фролов.

— Да.

— Значит, близкий друг, с которым вы встречались в тот вечер, был Георгий Дугаров? Случайно, не на вас он собирался жениться, как писали в газетах?

— О нет. Это было бы слишком — столько богатых женихов на одну бедную модель. Я скажу вам откровенно: Дугаров не был моим другом, и уж тем более любовником. Он был моим клиентом. Видите ли, слухи о фантастических заработках моделей несколько преувеличены, кроме разве что топ-моделей, а жизнь в Москве так дорога… И потом, чтобы быть конкурентоспособной, девушка должна хорошо выглядеть, а вы даже не представляете, сколько стоят все эти салоны красоты, солярии, фитнес-центры. Получается замкнутый круг: чтобы много получать, ты должна много работать, а чтобы много работать, ты должна много тратить на себя. К счастью, всегда существуют такие вот Дугаровы, бумажники на ножках, которым надоели жены и которые периодически устраивают себе ходки налево. Но снобизм не позволяет им снимать проституток, и они покупают моделей, желательно известных. Как будто это не та же проституция, разве что с глянцевым блеском, — грустно усмехнулась Инга.

Кирилл не мог не отдать должное Инге, которая честно, без прикрас поведала правду о своей модельной карьере, хотя понимал, что откровенность эта связана с тем, что вдове Андреади уже не придется быть престижной проституткой у бумажников на ножках.

— До этого вечера вы встречались с Дугаровым? — спросил Фролов.

— Нет, никогда.

— А Ирину Дугарову вы знаете?

— Немного. В те времена, когда она оставила подиум, я только начинала, и нам иногда приходилось встречаться. И потом, в тот день, — Инга брезгливо покосилась на фотографии, — я работала не только на Дугарова, но и на его жену тоже. Она приходила в Дом моды, к Андреади, хотела купить несколько новых туалетов. Ну а я демонстрировала их перед ней.

— В тот день Дугарова была в Доме моды? — удивился Кирилл.

— Да. И между прочим, очень интересовалась новой коллекцией Андреади. Нет, не путайтесь, — засмеялась Инга, заметив, как насторожился Кирилл, — исключительно с бабской точки зрения. Ей загорелось увидеть коллекцию до показа и отобрать себе платья раньше подружек.

— И во сколько закончился ваш показ перед Дугаровой?

— Часов в пять, может, полшестого.

Рановато, подумал Фролов. Эксперты вполне определенно указали промежуток времени, в течение которого мог начаться пожар. И все же факт, что Дугарова в день пожара болталась в мастерской Андреади, к тому же одержимая желанием увидеть коллекцию, показался Кириллу довольно подозрительным. Он мысленно поставил галочку и вернулся к цели своего визита.

— Скажите, Инга, как вы думаете, кому и зачем понадобилось делать эти фотографии?

— Первое, что приходит в голову, — это шантаж, — задумчиво произнесла девушка. — Хотя, говорят, Дугаров собирался разводиться с Ириной… Вряд ли он боялся, что его делишки станут известны жене. Может, кто-то захотел позлить Ирину? — высказала предположение Инга. — Всем известно, что она ужасная истеричка и любит устраивать скандалы по любому поводу. Можно было не сомневаться, что она жутко взбесится, увидев фотографии. Она и взбесилась. Хотя на этот раз немного перегнула палку, — заметила Инга.

С небольшими вариациями Инга почти слово в слово озвучила мысль Кирилла, что кто-то в собственных целях использовал взрывной характер Ирины Дугаровой. Да, эту версию стоит разработать.

— А кто мог фотографировать? Это должен быть человек либо из вашего окружения, либо из окружения Дугарова. Достаточно близкий человек, коль ему было известно о свидании. — Кирилл постарался смягчить вопрос.

— Никого из дугаровского круга я не знаю. Видела только его водителя и охранника. Такие себе добры молодцы, без затей. Вряд ли им пришло в голову проделывать такие штуки, — сказала она с улыбкой. — Что же касается моего окружения… Не знаю, может быть, — задумчиво произнесла Инга и повторила: — Может быть.

— Вы кого-то подозреваете? — спросил Кирилл.

— Не то чтобы подозреваю, просто странно как-то. Знаете, когда люди делают вид, что они враги, а потом ты встречаешь их где-то, и они вполне дружелюбно друг с другом беседуют… Впрочем, возможно, это не имеет никакого отношения к фотографиям. Хотя он ведь фотограф, — вслух рассуждала Инга.

— Если вы что-то вспомнили, вам лучше рассказать об этом прямо сейчас, — мягко сказал Кирилл. — Скрывать факты от следствия по меньшей мере опасно.

— Мне нужно кое-что проверить. Один маленький фактик. Если мое предположение подтвердится, мне будет что вам рассказать, — загадочно ответила Инга, не вняв предупреждениям следователя. — А сейчас прошу меня простить, но мне пора. Через час у меня съемки.

— Не собираетесь бросать работу модели? — спросил Кирилл.

— Мне и так недолго осталось, — махнула рукой Инга. — Получу удовольствие напоследок.

Инга проводила его до машины. Собираясь сесть в свою «Ниву», Кирилл вспомнил, что собирался сообщить Скворцовой важную новость.

— Кстати, Инга, в брачном контракте оговаривается доля вашего имущества на случай смерти Андреади?

— Нет. Он касался только развода.

— Странная история. Человек на грани помешательства решает покончить с собой, в спешке женится на женщине, с которой имел долгую связь, заключает брачный контракт, где в деталях оговаривает имущественные вопросы на случай развода, и одновременно составляет завещание.

— Александр оставил завещание? — изумленно воскликнула Инга. Видно, новость стала для нее полной неожиданностью.

— Совершенно верно. И хотите знать, кому он завещал все свое имущество и деньги?

— Кому же?

— Мике.

— Мике?!

— Боюсь, что рано или поздно вам придется с ней пообщаться. В любой момент наследница Андреади может объявиться и на законных основаниях потребовать освободить помещение. Так что на вашем месте я бы не слишком располагался в «Синей птице».

— Освободить помещение? Черта с два! — заявила Инга. — Никто не позволит Андреади оставить законную жену без куска хлеба и без крыши над головой. Александр, должно быть, совсем спятил, если оставил свои деньги этой гнусной твари. И я смогу доказать, что так оно и было. Александр убил себя, а все самоубийцы сумасшедшие. Завещание будет признано недействительным.

— А кто она, эта гнусная тварь?

— Какая гнусная тварь?

— Та, которой Андреади оставил свои деньги. Вы говорили о ней так, будто ее знаете.

— Да не знаю я ее! Но от этого она не становится менее гнусной.

— Послушайте, Инга. Если вы что-то знаете, лучше расскажите мне об этом прямо сейчас. Я повторяю еще раз: скрывать факты от следствия, как минимум, опасно.

— Я ничего не знаю! — выкрикнула Инга, и нотки приближающейся истерики отчетливо зазвучали в ее голосе.

Инга повернулась и, не простившись, рванула в дом. В дом, который еще пять минут назад она считала своим и который на самом деле принадлежал некой Мике.

Завещание Андреади было столь невразумительным и безадресным, что иногда Кириллу казалось: никакой Мики, способной доказать свои права на наследство, нет в природе, Андреади выдумал ее, чтобы вконец запутать и без того запутанное дело.

Но теперь Кирилл Фролов совершенно точно знал, что Мика существует. И убедила его в этом именно Инга.