ПростиТурция, или Восток - дело темное

Глава 30

Диспетчер была готова общаться только на турецком или английском. Было бы странно, выбери Александр турецкий, не правда ли?

— Да, мне нужен герр Альте. Нет, только он. Я понимаю, что прямо сейчас он не сможет со мной поговорить. Запишите, пожалуйста, мой номер. Я буду очень признателен лично вам, если наш с ним разговор состоится в ближайшее время. Да. Да, мадмуазель. Да. Русские. Буду ждать. Спасибо.

Александр нажал отбой.

Он только что звонил по номеру, который назвала ему Маша-не-наша, утверждая, что это телефон диспетчера публичного дома.

— «Дети, учите иностранные языки! В жизни пригодится!» — это Элка процитировала маму. Которая, как и свойственно мамам, была права. — А вот интересно, перезвонит нам этот старый немец или…

Стоит ли говорить, что закончить фразу у Ёлки не получилось. Все как обычно. Это как автобус на остановке: ждешь-ждешь, а его все нету и нету, но стоит только достать из пачки последнюю сигарету и чиркнуть зажигалкой — сразу же выруливает из-за угла нужный транспорт.

На сей раз договорить ей не дал телефонный звонок.

— Это наш старикашка, — авторитетно заявил Александр. — Номер не высветился. При том, что у нас такие анианти-аоны настроены, ФСБ бы позавидовало! Серьезный дядька этот сутенер.

И снял трубку. Говорили по-немецки. Очень вежливо.

— Дайте записать на чем-нибудь! — вдруг зашипел Сашка, чуть прикрыв рукой микрофон мобильника. — Да быстрей же!

Элка шустро схватила Стивову записную книгу (ту, в которую он рецепты записывал), вырвала из нее чистую страницу, оттуда же (из специальной петельки) позаимствовала ручку и протянула все это Сашке. Терминатор, прижимая плечом мобильник, принялся что-то старательно записывать. Потом контрольно продиктовал то, что записал, — мол, нет ли ошибок, — вежливо попрощался.

— Вы не поверите, но нас через два часа ждут на вилле этого самого Альте. Женька оказался прав: мы правду рассказали, они нас быстренько по всевозможным каналам пробили, кто мы, что мы, и решили, что проще будет с нами встретиться и поговорить, чем игнорировать этих навязчивых русских. Чудеса какие-то!

— Вот бы у нас в стране милиция так работала, — сказала Ёлка. — Мы с вами жили бы спокойно, как в Багдаде.

— Не обольщайся, — скептически хмыкнул Женя. — Ты просто ситуацию со стороны представь. На рекламный телефон публичного дома звонят непонятные люди и желают поговорить с самым главным. С одной стороны, бред, конечно, а с другой — это что ж за люди такие объявились, которые вот так напролом действуют? Еще и координаты свои для связи оставляют. Естественно, Ёлкин номер сразу пробили — а для таких людей это вообще не проблема. Прифигели, чего это дочери русского большого начальника могло понадобиться, а потом решили, что проще узнать, чем придумывать. Вот и позвонили. Я бы на их месте так же сделал. Тебе же не сам Старик звонил? — обратился он к Саше.

Тот кивнул:

— Молодой человек представился помощником интересующего нас лица. Так и сказал — «интересующего вас лица». Вот. Ну что? Вперед и с песнями?

Бодрум — не просто фантастически красивый город, он еще и очень удобный, в плане сервиса совершенно комфортный и европейский. И прокат автомобилей тут — совершенно не проблема.

Ближайший автопрокат нашелся буквально за углом. Потому что это глупость — в районе дорогущих вилл не иметь пункта проката автомобилей. Не по-капиталистически как-то.

Машинку взяли неприметную — маленькую, потрепанную жизнью Peugeot 206. Из особых примет — чуть замятое левое переднее крыло. И цвет выбрали блекленький — светло-серый металлик. Такую неприглядную машинёшку даже на полицейском посту за превышение скорости не остановят. Потому что просто не увидят! Вот не машина, а Night Hawk, самолет-невидимка.

— На «бэхах» и «мерсах» дома накатаемся, — очень верно заметил Женька.

Они переживали, что они вовремя не успеют — одевание-собирание-аренда авто. Совершенно зря переживали. К назначенному месту прибыли даже на полчаса раньше, чем надо. Поэтому пришлось эти тридцать минут сидеть в машине в двухстах метрах от ворот и вежливо выжидать, пока медлительные стрелки на часах не доползут до нужных цифр.

Высокий белоснежный забор закрывал от посторонних глаз довольно большую территорию.

— Владения порнобарона, конечно, велики, но с его-то доходами мог бы и покруче заиметь.

— Это он, Женя, слишком сильно светиться не хочет, — барабаня пальцами по рулю, произнес Александр. — Как мы с этой машиной. Но и в усадебке поменьше жить нельзя, статус не позволяет, уважать не будут. А так, наверное, в самый раз. В самую пропорцию. Опа, а это что за гаврик?

Перед машиной нарисовался совершенно перевазюканный, лохматый и лучезарно улыбающийся восточного вида подросток лет двенадцати. Совершенно по-хулигански засунув руки в карманы старых потертых джинсов, парнишка вальяжно дофланировал до водительской двери, сплюнул сквозь зубы в дорожную пыль и заглянул в салон.

— Рашен? — полюбопытствовал он.

— Рашен, — ответили ему из салона.

Паренек еще раз сплюнул, мотнул головой (все почему-то сразу поняли, что это он так за собой проследовать велел!) и, виляя тощей задницей в обвислых штанах, поплелся вдаль по залитой солнцем улице — в сторону ворот той самой виллы. Саша завел двигатель, и маленькая «пежоха» медленно пошуршала вслед за малолетним оборванцем.

Ворота плавно разъехались в разные стороны, гостеприимно впуская на территорию подкативший автомобильчик. Лохматый подросток успел шмыгнуть в глубь двора перед машиной.

Вот живут же некоторые! И не дохнут!

Похоже, у всех восточных людей понятие о красоте одинаковое. Даже если эти восточные люди — выходцы из нормальной, полноценной, стильной старушки Европы.

О европейских корнях хозяина виллы здесь не говорило ничего — ни щедро украшенная сусальным золотом лепнина, ни завитушечные аляповатые фонтаны, ни сумасшедшей красоты пестрые шелковые ковры, постеленные прямо на улице. Если не знать, кто на самом деле всем этим богатством владеет, можно было бы смело поставить сто баксов против одного на то, что это дворец типичного султана из «Тысячи и одной ночи». Все вокруг было турецким, восточным, ярким. И очень-очень колоритным!

Великолепие оглушало. Пестрело, переливалось и шибало в глаза цветастостью, дороговизной и вычурностью. Цыганский табор полным составом вымер бы от зависти, увидь они такое попугайство в золоте. Похоже, геноссе Альте искренне уважал дизайнерские изыски страны, в которой прожил много лет.

Даже встретивший их слуга смотрелся совершенно к месту и не нелепо — в белоснежных шароварах, такой же белой куртке, а на ногах у него были алые туфли с загнутыми носами! Как у Маленького Мука!

— Если чувак хотел вогнать нас в глубокий депресс, то у него получилось. У меня голова от всего этого кружится, — неприлично громко заявила Элка.

— Успокойся и прекрати трындеть. Неуважение к хозяину — страшный грех. Не нарывайся. У себя дома будешь дизайном командовать, — очень неделикатно ткнул ее в бок Женька.

Ёлка даже обижаться на такое его поведение не стала. Потому что прав был Женя — в чужой монастырь со своим уставом, и все такое…

Увидев хозяина дома, наша девушка напрочь потеряла чувство такта, звонко клацнула отвисшей челюстью и совершенно неприлично выпучила глаза.

Перед ней сидела жаба, мерзкая жаба. Лишаистый вислоног. Только в одежде. И никакой не немец, а нормальный чистокровный араб. Там немецкого даже геля в напомаженных волосах не было! Там старушкой Европой и рядом не пахло!

Рядом с жабой стоял маленький тощенький человечек (верно, секретарь) и что-то говорил своему патрону по-турецки.

Но не зря Элкин папа платил этим телохранителям безумные зарплаты. Ой не зря. Умные они оба были. И воспитанные.

— Мы очень признательны вам за то, что нашли время встретиться с нами! — крайне вежливо начал беседу Саша. Он говорил на довольно сносном немецком — и вот так вот ненавязчиво сразу, с лёту, обозначил язык общения. Мол, будьте любезны отвечать нам именно так, как нам будет удобно! Потому что идите вы на фиг со своим турецким — мы его не понимаем, а, как показала практика, переводчики люди ненадежные. И даже пакостные. Так что мы лучше напрямую, без посредников.

Отмазаться от родного языка жаба не смог. Пришлось трындеть на дойче.

— Рад приветствовать столь уважаемых гостей в своем доме! — вежливо заулыбался хозяин дома.

Элку от этого зрелища передернуло. Картина не из приятных — сидит жаба, улыбается, демонстрируя всем идеально-белоснежную керамику, а у самого глаза холодные-холодные. Водянистые. Бррр!!!

Геноссе Альте тем временем продолжал:

— Я так понимаю, разговор нам предстоит обстоятельный, поэтому прошу принять мое приглашение и разделить со мной легкую трапезу! Вы не будете против, если нам накроют стол в саду?

Они не были против.

Стол в саду был уже уставлен множеством тарелок с мезе — разнообразными традиционными турецкими закусками. Ишь ты, заранее все приготовили — даже стол уже накрыть успели! Понятно, что никто и не сомневался в том, что гости примут хлебосольное приглашение к столу. Хотя, может, у этого толстяка всегда дежурный стол в саду организован? Захотелось жабке перекусить, а тут, под раскидистыми ветвями благоухающей зелени, слева от мраморной колонны, уже и похомячить заготовлено! В лучших традициях — под журчанье фонтана…

Хозяин этого великолепия плавно махнул рукавом, приглашая гостей присаживаться в удобнейшие, с мягчайшими подушками светлые кресла, расставленные вокруг невысокого круглого стола. Гости расселись. Мужчины — Саша с Женькой и сам хозяин — вальяжно развалились в креслах поближе к столу, секретарь притулился за спиной Альта, а Ёлка, как полагается пусть европейской, но все-таки женщине, пристроилась тоже в кресле, но чуть поодаль. А ей, собственно, совсем к столу близко и не надо — она не объедаться сюда приехала. А разговоры деловые разговаривать.

Совершенно бесшумный давешний слуга в белом, практически не отвлекая на себя внимания, разлил чай в фигуристые прозрачные стаканчики, перед гостями материализовались пустые тарелки — в них полагалось накладывать себе любые блюда со стола на выбор. И плавная беседа потекла в нужное русло.

Говорил в основном Александр. В который раз за последние несколько дней повторил историю про то, что они разыскивают «вот эту девушку» (фотографию Машки со всеми ее данными передали жабке), что они готовы заплатить за нее денег и что хотелось бы решить вопрос как можно скорее.

Старик нарочито внимательно слушал гостей, кивая головой, но вот почему-то Элке казалось, что всю эту информацию хозяин дома пропускает мимо ушей. Это его невнимание очень Элку расстраивало. И, блин, до стола ей было дотягиваться неудобно. Этот момент оптимизма ей тоже не прибавлял.

А вот Сашка с Женькой в отличие от Элки не унывали и всем своим видом выражали надежду на монументальную дружбу народов — русского и германо-турецкого.

— Мы прекрасно понимаем, что без вашего участия эта проблема не решится. И, конечно, любая работа должна быть оплачена. Не могли бы вы озвучить сумму, которую попросят ваши специалисты за помощь нам?

Ну это ж надо, как дипломатично! Не «сколько тебе надо, старый козел, чтобы ты девку нам отдал», а прям «ваши специалисты»… Какие у этого лягуха могут быть специалисты? Сутенеры и бандиты?

Похоже, Старик эту деликатность оценил. Заслушав корявенько построенную, но все-таки очень понятную Сашкину фразу, он вдруг оживился, на его лице впервые за долгое время появилось осмысленно-заинтересованное выражение.

— Приятно иметь дело с понятливыми людьми! — Старый жабо-лис вдруг перешел на очень хороший французский. — Я так понимаю, вам легче разговаривать со мной на этом языке?

Саша кивнул. Жаба вальяжно усмехнулся и добавил:

— А моим работникам, наоборот, гораздо удобней подслушивать разговоры на немецком и английском. Предлагаю не доставлять им это удовольствие.

И старикан самодовольно рассмеялся — весело и заливисто. То есть всхлипывая и хрюкая, как старая жирная бородавчатая свинья. От этого зрелища Элке есть совсем расхотелось. Ужас-то какой! Как же он сам-то живет со всем этим?

Элка в очередной раз поразилась выдержке и лицемерию своих телохранителей. Весело посмеявшись вместе с Альте, Сашка вытер набежавшие от смеха слезы и продолжил дипломатничать со старым козлом, а Женька периодически всхлипывал якобы от смеха, якобы вспоминая веселую шутку хозяина дома. Вот ведь жулики! Лицемеры. Но ведь действуют же эти их дешевые приемы!

А приемы действительно действовали. Толстяк на глазах добрел, расцветал и вроде как проникался к гостям симпатией. А это лучше, чем голая жажда наживы.

— Нам рекомендовали вас как человека, без ведома которого в этом городе мало что происходит, — продолжал источать мед представительный Терминатор. — Честно признаюсь, мы пробовали решить свою проблему разными путями, но, как вы понимаете, безрезультатно…

Старик состроил самодовольную физиономию, мол, да-да, все так и есть, тут без меня дохнуть не смеют.

И старикан попал в расставленные сети. То ли по натуре хвастлив был без меры, то ли на самом деле был столь всемогущ, как про него полумертвая проститутка рассказала, но Альте совершенно по-русски «раскидывал пальцы» и поучительным тоном вещал о том, какой он тут самый крутой и что он-то, в отличие от беспомощной полиции и частных детективов, может буквально все в этом городе!

Что нам, собственно, и требовалось. Ты только начни говорить, старая развалина, а, что надо, мы из тебя вытащим и выудим. Ты только говори, не замолкай…

— Как же мы оплошали, не обратившись к вам сразу! — сокрушался Женька.

— Как нам повезло, что вы согласились помочь нам! — восхищался собеседником Саша.

— Не буду скрывать, я крайне польщен вниманием таких высоких гостей! — затянул пафосную речь Альте. — И, естественно, для меня будет большой честью помочь моим русским друзьям всем, чем только смогу!

Наконец, после минут эдак пятнадцати взаимного восхваления, стороны перешли к делу.

— Не могли бы вы озвучить нам сумму, которую надо будет выплатить вашим сотрудникам за помощь в этом деликатном деле? — опять задал Шурик главный вопрос.

Старик совершенно по-бандитски чуть сгорбил спину, уперся кулаками в колени (балетная позиция «Пасть порву, моргалы выколю») и, кардинально поменявшись в лице, принялся озвучивать условия сотрудничества.

Ну как, принялся… Скажем так, начал.