Проступки миллиардера

Одетта

Т

прошло три дня.

Пенициллин прошел через мой организм, и я вернулся в нормальное состояние. Более или менее. Я до сих пор не мог поверить, что Марко — мальчик, который был нашим первым другом, когда мы переехали на Французскую Ривьеру, — пытался меня похитить. Возможно, убей меня. Он бы знал о моей аллергии; это был общеизвестный факт, когда мы росли.

Именно он – с помощью своей жены – сказал Байрону, что я потеряла ребенка шесть лет назад. Я думал, он меня защищает. Он не был. Он саботировал мое долго и счастливо. Он и отец Байрона стоили нам – и, что более важно, Аресу – многих лет без Байрона. Это было непростительно.

Было едва шесть утра, когда я проснулся. Я потянулся через кровать и обнаружил, что она пуста, и нахмурился. Где он был?

Я направилась в ванную, чтобы умыться, прежде чем побрела по коридору в поисках мужа. Я задержала дыхание, прислушиваясь к звуку его голоса. Я нашел его в его домашнем офисе. Он стоял у больших французских окон и читал что-то с таким вниманием, что совсем скучал по мне, стоящему там.

Я прислонилась к дверному проему и позволила своему взгляду скользить по его телу, и по мне пробежала дрожь. Желание, которое я почувствовал, было несомненным признаком моего полного выздоровления. Мой взгляд задержался на нем, одетом только в серые спортивные штаны, с обнаженной верхней частью тела. Удивительно, но на нем не было рубашки. Я понял, что шесть лет назад ему не нравилось, что кто-то видел его голую спину. Я не возражал против этого. На самом деле, я думал, что он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела, со всеми его совершенствами и недостатками. Они сделали его тем человеком, которым он был.

И еще был тот небольшой факт, что ни один мужчина никогда не заставлял мое сердце биться так, как он. Иногда я задавалась вопросом, когда же я влюбилась в него. Было ли это шесть лет назад, в ту ночь секса и похоти? Возможно, это было, когда родился наш сын.

«Тебе следует чаще носить спортивные штаны», — тихо сказал я.

Его глаза поднялись, и серьезные морщины на лице мгновенно исчезли. — Что ты делаешь, просыпаясь так рано?

— Я устал спать, — сказал я ему. Вчера я проспал весь день. Единственный раз, когда я проснулся, это принять душ вечером. Сегодня я чувствовала себя отдохнувшей и совершенно новой женщиной. Женщина, охваченная похотью. Мои глаза бродили по великолепному телу моего мужа, впитывая каждый его дюйм. — Так ты будешь чаще носить спортивные штаны, что ли?

Мой тон был хриплым, а сердце колотилось в груди.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Он закрыл папку и бросил ее на стол, пока я шел через комнату.

«Никогда не лучше, муж».

Мой взгляд снова метнулся к его спортивным штанам, задержавсь на секунду дольше на его области промежности. Черт, неудивительно, что женщины сходили с ума от мужчин в спортивных штанах. Пульсация между моих бедер запульсировала, и меня пронзила идея.

Я поднесла руки к его рельефному прессу, его кожа была теплой под моими ладонями, и осторожно подтолкнула его назад, пока он не упал на свое место.

В его глазах мелькнуло удивление, но он ничего не сказал, просто смотрел на меня с закрытым выражением лица. Когда я упала на колени между его раздвинутыми бедрами, в его взгляде вспыхнул жар.

— Мэдлин, что ты делаешь?

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — прохрипела я, и адреналин разлился по моим венам. Я зацепил пальцами ленту его спортивных штанов и потянул их вниз по его толстым, мускулистым ногам.

— Тебе следует отдохнуть. Его протест был невнятным и слабым. Я самодовольно улыбнулась, видя, что его член уже утолщается.

— Я чувствую себя прекрасно, — прошептала я, наклоняясь ближе и потирая щеку о его длину. «Это заставит меня чувствовать себя еще лучше. Так что не смей говорить «нет».

— Я бы и не мечтал отказать тебе. Его голос прозвучал грубо, посылая предвкушение по моему позвоночнику. Я чувствовала на себе его жгучий взгляд, когда обвила рукой его член и облизала его от основания до кончика.

Он издал напряжённый стон, глядя на меня потемневшими и затуманенными глазами. Я ополоснула его кончик, а затем глубоко втянула его в горло. Я слышал, как он втянул воздух, и мне нравилось видеть, как его живот – этот аппетитный пресс – напрягся.

Его реакция вызвала у меня одобрительный гул. Жар разлился в нижней части моего живота, переместившись ниже и заставив меня сжать бедра вместе, чтобы облегчить боль.

Я снова провел языком вокруг его головы, прежде чем засосать его в рот. Голова Байрона откинулась назад и он произнес: «Бля, Мэдлин. Вот и все."

Этого было все, что мне было нужно – малейшая похвала от мужа, – чтобы во мне пронеслись искры удовольствия. Я снова сосала его, забирая глубоко в горло, скользя вверх и вниз.

Его рука схватила меня за волосы. — Посмотри на меня, — приказал он грубым, скрипучим тоном.

Мой взгляд метнулся к нему. — Так чертовски красиво, — пробормотал он. — И все мое.

Я издала хриплый звук согласия вокруг его члена. Его рука сжала мои волосы, прежде чем он повернул мою голову, контролируя ритм. Вверх и вниз, глубже в рот с каждым толчком.

Напряжение в нем росло, сочетаясь с темной страстью в его глазах. Я провел языком по его макушке и сосал его член, как будто это была моя единственная цель в жизни. Он скользнул глубже. Мои глаза слезились, но я остался неподвижным. Я хотела отдать ему все. Я хотел показать ему, как сильно я его люблю. Доверился ему. Я позволила ему трахнуть меня в рот, жажду увидеть, как он достигнет крещендо и перевалится через край. Для меня.

Потому что он был всем, что мне было нужно. И я хотел быть всем, что ему нужно.

— Могу я кончить тебе в рот? — спросил он, его полный похоти взгляд сосредоточился на мне.

Я промычал свое одобрение.

Стон хрипло загрохотал в горле, дыхание стало затрудненным.

Он кончил мне в рот, и я проглотила каждую его каплю. Я облизала губы, выдерживая его взгляд, пока моя кожа горела под жарким его взглядом. Там было так много эмоций, отражающих мои собственные. Эта грубая волна преданности и любви на мгновение успокоила меня.

Он выпустил мои пряди и обхватил руками мои щеки, нежно проведя мозолистым большим пальцем по моей нижней губе.

— Я люблю тебя, Мэдлин, — прохрипел он, его темные глаза цвета самого глубокого океана.

— Я тоже тебя люблю, — выдохнула я.

Он натянул свои серые спортивные штаны, а затем внезапно поднял меня за заднюю часть бедер и бросил на стол. Тихий визг вырвался у меня, когда он раздвинул мои ноги, свидетельство моего возбуждения окрасило мои трусики.

— Моя очередь, — прорычал он, грубо поцеловав мои губы.

Наши языки соприкоснулись друг с другом. Я застонала ему в рот, в то время как между моими бедрами пульсировала глубокая, пустая боль. Мои пальцы впились в его волосы, делая наш поцелуй глубже, а его рука скользнула между моих ног.

Он сунул в меня два пальца, и я застонала ему в рот. Я был мокрым, что-то в том, чтобы доставить ему удовольствие, чертовски затягивало.

Губы Байрона скользнули по моей шее, покусывая и отмечая меня, и все это время он скользил пальцами внутрь и наружу, распространяя мое возбуждение.

Без предупреждения он разорвал мои трусики, схватил меня за бедра и закинул их себе на плечи. Он уткнулся лицом между моими ногами, и моя голова упала на холодную поверхность его роскошного стола.

Удовольствие пронзило меня, мои веки закрылись. Я вздрогнула и корчилась, когда он лизал и сосал мой клитор. Мои стоны наполнили воздух, моя кровь закипела, как ад, и с последним прикосновением к клитору мой оргазм пронзил меня. Свет выстрелил мне в глаза. Мои пальцы впились в его волосы, пока я плыл по остальным волнам.

Казалось бы, каждый раз с Байроном был лучше предыдущего, и я пристрастилась к нему. Я никогда больше не хотела жить без этого – его – никогда.

Он отстранился, вытирая рот тыльной стороной ладони.

«Сколько времени у нас осталось до того, как проснется наш сын?»

По мне пробежала небольшая дрожь, когда он устремил на меня свой темный синий взгляд. "Около часа."

— Тогда давай сделаем все возможное.

Боже, мы когда-нибудь.

Прошла неделя после фиаско с Марко. Я полностью выздоровел, и Байрон был рядом каждую секунду дня, заботясь обо мне. Мы говорили. Мы поцеловались. Мы провели время с Аресом. Мы были семьей.

И как семья, мы каждый раз ели вместе. Байрону еще предстояло уехать на работу или куда-нибудь еще, если уж на то пошло.

«Могу ли я быть оправдана?» — спросил Арес приглушенным тоном, его рот все еще был полон яиц, которые он туда засунул.

Я усмехнулась, увидев его бурундуковые щеки, пока он медленно жевал. «Можешь, но сначала пережевывай еду. И в следующий раз кусочки поменьше.

Он кивнул, а затем вскочил на ноги, как только проглотил еду. Он оставил нас, не обернувшись, а мы с Байроном усмехнулись позади него.

«Прежде чем вы это заметите, он покинет нас, не оглядываясь назад, чтобы поступить в колледж», — размышлял Байрон.

«О Боже, не ходи туда. Еще нет."

Мы были в столовой, завтракали. Нас только трое. За последние три дня к нам приходили люди — ну, чтобы увидеться со мной. И чтобы убедиться, что я не умираю. Я совершенно точно не был. Билли почти улетела домой, но, к счастью, я убедил ее, что в этом нет необходимости. Оказалось, что моя старшая сестра избегала Уинстона.

Жизнь определенно сложилась странным образом. Это привело нас всех сюда. К этому самому моменту. Я не сомневался, что это сработает и для моей сестры. Будь то с Уинстоном или нет.

"У меня есть кое-что для тебя."

Я закатил глаза. «Пожалуйста, никаких больше украшений».

Он усмехнулся, достал папку и протянул ее мне. «Нет, не драгоценности».

«Хорошо, я должен признать. Я не ожидал бумаг, — пробормотал я, открывая папку. Я начал читать слова. Английский. Французский.

Мой рот приоткрылся, когда я с недоверием посмотрел на документы в руке.

Время просто остановилось, когда буквы и слова танцевали передо мной. Документ на больницу «Свон» и лицензию на возобновление деятельности старого папиного бизнеса.

Подняв глаза, я встретилась взглядом с мужем. Переливающийся любовью и нежностью. Оно было там все время, но ему мешали такие люди, как его отец и Марко. Они украли у нас шесть лет, но теперь мы стали сильнее. Никто больше не посмеет встать между нами.

Любовь, счастье и множество других прекрасных эмоций сплелись воедино, подпрыгивая в моей груди.

— Я не знаю, что сказать, — выдохнула я, мой голос дрожал.

«Спасибо, и я люблю тебя?» Его тон был игривым, но эмоции на его лице заставили мое сердце сжаться. Он волновался. «Именно поэтому я попросил вас не соглашаться на работу в больнице Джорджа Вашингтона».

Я моргнул в замешательстве. «Но как мы собираемся это сделать? Ты здесь, а мы там?

"Это то что ты хочешь?"

Я покачал головой. «Нет, я хочу, чтобы мы были вместе, как и должна быть семья. Но я знаю, что вся твоя жизнь здесь. У вас есть ваша империя и… — Я бессвязно говорил, не зная, каким он представляет наше будущее. Был ли он готов, чтобы мы все жили отдельно? Хотел ли он этого?

«Я могу выполнять свою работу из любой точки мира», — заявил он. «Я намерен проводить с тобой каждый день до конца своей жизни. Я хочу построить жизнь, в которой вы и наши дети счастливы».

— Но я хочу, чтобы ты тоже был счастлив.

«Я буду», — убежденно заявил он. «Пока я с тобой. Ты мой дом». Боже, как страшно было быть таким счастливым? Так сильно любить? «Я хочу создать семью. Моя мечта — проводить больше времени с сыном». Он на мгновение остановился, его взгляд был полон любви и преданности. Байрон, в отличие от своего собственного, был удивительным отцом. Прекрасный семьянин. «Я надеюсь, что у нас будет больше детей. Черт возьми, я за то, чтобы быть отцом-домохозяином, чтобы поддержать твою карьеру».

Я вскочил на ноги и направился к нему, сидящему у него на коленях.

«Ничто не сделает меня счастливее, муж», — прохрипела я, задев его носом. «Да, большему количеству детей. Да, тебе и мне, вместе, каждый день. Да, мы переедем на Французскую Ривьеру. Но нет одного.

Его брови удивленно взлетели вверх. «Можете ли вы рассказать об этом подробнее?»

«Я хочу работать в больнице и управлять этой стороной дел, но я не хочу управлять финансами и деловыми операциями больницы». Я застенчиво улыбнулся. «Я плох во всем, что связано с бизнесом». Я скользнула губами по шее мужа. — И ты так хорош в этом. Я бы заплатил тебе. Каждую ночь на коленях». Я повел бровями.

Тело Байрона дрожало, когда он пытался сдержать смех. — Тогда мы заключили сделку, детка. Мы переезжаем на Французскую Ривьеру».