Псмит-журналист

28. Только стоячие места

Ввиду последующих событий, пожалуй, было не слишком удачно, что мистер Джервис на следующее утро счел нужным схватить с собой в редакцию «Уютных минуток» парочку своих прославленных кошек и что Длинный Отто, по обыкновению сопровождавший его, вдохновился таким примером и привел туда же большую энергичную дворнягу. Винить их, разумеется, не следует. Откуда же им было знать, что еще до истечения утра кубатура редакции будет цениться на вес золота. Тем не менее об этом остается только сожалеть. Мистер Джервис слегка извинился.

— Я тут кисок прихватил, — сказал он. — Царапаться начали вчера, пока я тут был, ну так сегодня я за ними присмотрю.

Псмит оглядел зверинец без малейшей досады.

— Ну конечно же, товарищ Джервис, — сказал он. — Они придают помещению уютную домашность. Единственное, что вызывает у меня сомнение, — не затеят ли они ссору с собакой?

— С псом-то? Да нет, они его знают.

— А ему это известно? Мне он кажется импульсивным животным. Но вам виднее. Если вы беретесь быть рефери любого погрома, который они вздумают учинить, я умолкаю.

Однако мистер Джервис оказался прав: отношения между животными оказались самыми дружескими. Пес не сделал никаких попыток ликвидировать кошек. С любопытством обойдя комнату, он лег и уснул, провозгласив эру мира. Кош-ки уютно устроились на коленях мистера Джервиса, а Длинный Отто, уставившись в потолок обычным остекленелым взглядом, молча курил длинную сигару. Бэт мурлыкал себе под нос и почесывал кошку за ухом. Картина была умилительно безмятежной.

Но оставалась она такой недолго. Не прошло и десяти минут, как дворняга, вздрогнув, вскочила и заскулила. Из приемной донесся шум. Секунду спустя дверь распахнулась, и в нее влетел щуплый человечек. Лупящийся нос и некоторые другие признаки указывали, что он много времени провел на открытом воздухе. За ним валила толпа неопределенной численности. В первом ряду Псмит узнал преподобного Эдвина Т. Филпотса и мистера Б. Хендерсона Эшера.

— Товарищ Эшер! — сказал он. — Вот уж поистине минутка веселья. Я все время спрашивал себя, куда вы исчезли. И товарищ Филпотс! Ошибусь ли я, предположив, что наступил день радости и веселья?

Арьергард толпы переступил порог.

— И товарищ Уотермен! — вскричал Псмит. — Да мы уже все знакомы, кроме… — И он вопросительно посмотрел на человечка с облупленным носом.

— Моя фамилия Уилберфлосс, — сурово объявил человечек. — Не будете ли вы так любезны сказать мне, где мистер Виндзор?

Ропот одобрения в толпе.

— Сию минуту, — ответил Псмит. — Но прежде разрешите мне представить вам двух уважаемых наших сотрудников. Справа от вас мистер Бэт Джервис. Слева от вас мистер Длинный Отто. Оба с Грум-стрит.

Сыны Бауэри неуклюже встали. Кошки лавиной скатились на пол. Длинный Отто в спешке наступил на пса, и тот принялся лаять — чем и занимался почти без передышки на всем протяжении беседы.

— Мистер Уилберфлосс, — сообщил Псмит Бэту конфиденциальным тоном, — широко известен в бруклинских кругах как знаток кошек.

— Ей-богу? — сказал мистер Джервис и дружески ткнул мистера Уилберфлосса в грудь. — Эй, — осведомился он, — у вас была кошка с одним голубым глазом и одним желтым глазом?

Мистер Уилберфлосс увернулся и вновь обратился к Псмиту, который предлагал сигарету мистеру Б. Хендерсону Эшеру.

— Кто вы такой? — спросил он грозно.

— Кто такой я? — переспросил Псмит удивленно.

— Кто вы такой?

— Я Псмит, — благоговейно ответил выпускник Итона. — Фамилия начинается с «П», но оно немое. Как молчание гробниц.

— Эти джентльмены сообщили мне, что вы назвались заместителем редактора. Кто вас назначил?

Псмит поразмыслил.

— Вопрос несколько щекотливый, — сказал он. — Можно утверждать, что я сам себя назначил. Но пожалуй, решим, что меня назначил товарищ Виндзор.

— А! И где сейчас мистер Виндзор?

— В тюрьме, — скорбно ответил Псмит.

— В тюрьме! Псмит кивнул:

— Сомнений, увы, нет. Благородная порывистость товарища Виндзора такова, что он ударил полицейского, был тут же арестован и теперь отбывает тридцать дней заключения в Блэкуэллской тюрьме.

Мистер Уилберфлосс посмотрел на мистера Филпотса. Мистер Эшер посмотрел на мистера Уилберфлосса. Мистер Уотермен вздрогнул и споткнулся о кошку.

— В жизни не слышал ничего подобного! — сказал мистер Уилберфлосс.

Легкая печальная улыбка тронула губы Псмита.

— Вы помните, товарищ Уотермен… мнится, я обращался именно к вам… Вы помните, как я указал в той нашей беседе, как опасно смешивать необычное с невозможным? И вот на наших глазах товарищ Уилберфлосс, несмотря на свой массивный мозг, впадает в ту же ошибку.

— Я немедленно вышвырну мистера Виндзора вон! — объявил обладатель массивного мозга.

— Из Блэкуэллской тюрьмы? — спросил Псмит. — Я уверен, он будет вам страшно благодарен. Они там питаются фасолевой похлебкой и хлебом, и то не досыта.

Он умолк и обернулся к мистеру Джервису и мистеру Уотермену, между которыми как будто вспыхнула вражда. Мистер Джервис, держа в объятиях кошку, хмурился на мистера Уотермена, который пятился и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Что случилось, товарищ Джервис?

— Этот тут с двумя левыми ногами, — проворчал Бэт, — наступил на киску. Я…

— Уверяю вас, это была чистая случайность. Животное… Мистер Уилберфлосс, глядя на Бэта и безмолвного Отто с отвращением, спросил:

— Кто эти субъекты, мистер Смит?

— Сам ты субъект! — в праведном негодовании возразил мистер Джервис. — Мистер Смит, кто этот с облезлой нюхалкой?

Псмит помахал рукой.

— Джентльмены, джентльмены, — сказал он укоризненно, — не будем переходить на личности. Мне показалось, я представил вас друг другу. Это, товарищ Джервис, главный редактор «Уютных минуток» мистер Уилберфлосс. А это, товарищ Уилберфлосс — крем «Замбук» приведет ваш нос в порядок за одни сутки, — это, соответственно, Бэт Джервис и Длинный Отто, временно исполняющие обязанности боевых редакторов, замещая Кида Брейди, вынужденного временно покинуть редакцию.

— Кид Брейди! — взвизгнул мистер Уилберфлосс. — Я требую от вас исчерпывающего объяснения! По указанию моего врача я уезжаю на десять недель, поручив мистеру Виндзору вести газету согласно с точными инструкциями. Я возвращаюсь вчера, и, обратившись к мистеру Филпотсу, что я узнаю? Что в мое отсутствие газета была погублена!

— Погублена? — повторил Псмит. — Напротив. Ознакомьтесь с цифрами, и вы увидите, что тираж каждую неделю рос. «Уютные минутки» еще никогда не достигали столь цветущего состояния… Товарищ Отто, не могли бы вы использовать свое личное влияние на этого пса и убедить его на время прервать лай? Очень музыкально, но несколько мешает беседе.

Длинный Отто приподнял ногу в тяжелом сапоге и прицелился в пса. Тот с тявканьем увернулся, налетел на вторую кошку и получил когтистую затрещину. Комната зазвенела от пронзительного визга.

— Я требую объяснения! — взревел мистер Уилберфлосс сквозь шум.

— Мне кажется, товарищ Отто, — сказал Псмит, — положение немного упростится, если вы уберете собачку.

Он открыл дверь, и собака вылетела вон. Они услышали, как высокородный Малоней выставил ее из приемной. Когда воцарилась тишина, Псмит учтиво обернулся к главному редактору:

— Вы сказали, товарищ Уилберфлосс?…

— Кто этот субъект Брейди? Вместе с мистером Филпотсом я тщательнейшим образом проштудировал номера газеты, вышедшие после моего отъезда…

— Какое интеллектуальное пиршество! — благоговейно прожурчал Псмит.

— …ив каждом обнаружил фотографию этого молодого человека, в костюме, который не стану подробно описывать…

— На «подробно», боюсь, не хватит материала, -…а также страницу нелепейшей автобиографии. Псмит поднял ладонь.

— Протестую, — сказал он. — Мы приветствуем критику, но это просто брань и поношения. Прошу присутствующих джентльменов судить, насколько увлекательно и блестяще написано, например, вот это.

Он взял последний номер «Минуток» и открыл страницу, посвященную Киду.

— Описание, — сказал он, — десятираундовой стычки с неким Мексиканцем Джо. «Во втором раунде Джо выходит и смотрит на меня по-подлому, но я думаю о моей маме и бью по нижним ребрам. Он кричит — ниже пояса! Но начхать. Рефери командует: „Бокс!“ Джо опять смотрит на меня по-подлому. „Ладно, Кид, — говорит он, — сейчас ты у меня на галерку вылетишь!“ И тут он бьет правой, но я вхожу в клинч…»

— Фу! — воскликнул мистер Уилберфлосс.

— Что дальше-то, босс? Здорово написано! — одобрил мистер Джервис.

— Ну вот! — торжествующе подытожил Псмит. — Вы слышали? Товарищ Джервис, один из авторитетнейших критиков к востоку от Пятой авеню, наложил на воспоминания Кида Брейди печать своего одобрения.

— Кида я никогда не пропускаю, — подтвердил мистер Джервис.

— Естественно, товарищ Джервис. Вы истинный ценитель. Да в этих воспоминаниях, — горячо продолжал он, — такое есть, от чего и у медузы кровь закипит. Разрешите процитировать вам еще абзац, доказывающий, что они не только захватывающе интересны, но и полезны. Где же он? А, вот! «Вот хороший способ уложить какого-нибудь типа. На ринге им не пользуйтесь, потому что он против правил, но он очень пригодится, если к вам на улице привяжется какая-нибудь морда и что-нибудь затеет. Способ такой: как он приготовится шарить, прижмите кончики пальцев своей левой руки к правой стороне его груди, а потом бейте нижней частью ладони. Ни один тип такого не выдержит. Пальцы обеспечивают толчок. Он складывается пополам, а вы даете ему правой снизу в челюсть, и он ложится». Признайтесь, товарищ Филпотс, вы этого не знали. Испытайте на ваших прихожанах.

— «Уютные минутки», — раздраженно заявил мистер Уилберфлосс, — не средство для восхваления отребья, дерущегося на кулаках.

— Отребье! Товарищ Уилберфлосс, вас ввели в заблуждение. Кид — очень порядочный юноша. Вы как будто не оценили филантропические побуждения, которые подвигли газету поддержать дело товарища Брейди. Подумайте, товарищ Уилберфлосс! У злополучного отрока есть в жизни лишь две радости — любовь к матери и возможность бить в подбородок других юношей, чей вес совпадает с его собственным, но невзгоды, пока мы не взяли его под свое крыло, почти полностью лишали Кида второго заветного занятия. Наши редакторские сердца растаяли. Мы усыновили товарища Брейди. И поглядите на него сейчас! Матч с Эдди Вудом! А товарищ Уотермен подтвердит мое утверждение, что победа над Эдди Вудом даст ему законное право встретиться с Джимми Гарвином в споре за титул чемпиона.

— Невыносимо! — взорвался мистер Уилберфлосс. — Неслыханно. Какой ужас! Газета погублена!

— Вы все время возвращаетесь к этому утверждению, товарищ Уилберфлосс. Неужели ничто не способно утишить вашу тревогу? Выручка не оставляет желать лучшего. Заря процветания взошла для нас. Владелец более чем удовлетворен.

— Владелец? — ахнул мистер Уилберфлосс. — Ему известно, что вы натворили с газетой?

— Он осведомлен о каждом нашем шаге.

— И он одобряет?

— Более чем.

Мистер Уилберфлосс гневно фыркнул.

— Не верю, — сказал он.

Хор былых сотрудников поддержал главного редактора дружным ропотом. Б. Хендерсон Эшер фыркнул сардонически.

— Они не верят! — вздохнул Псмит. — Тем не менее это правда.

— Неправда! — загремел мистер Уилберфлосс, подпрыгивая, чтобы избежать странствующей кошки. — И ничто меня и этом не убедит. Мистер Бенджамин Уайт не сумасшедший!

— Надеюсь, — сказал Псмит. — Искренне надеюсь. У меня есть все причины верить в полную здравость его ума. Почему вы предположили, что существует хотя бы отдаленная возможность его… э?…

— Только сумасшедший мог бы одобрить то, как губят его газету!

— Ну вот, опять! — сказал Псмит. — Боюсь, товарищ Уилберфлосс, мысль о том, что эта газета погублена, превратилась у вас в навязчивую идею. Позвольте снова вас заверить, что она преуспевает.

— Если, — отрезал мистер Уилберфлосс, — вы воображаете, что я поверю вам на слово, вы горько ошибаетесь. Я сегодня же пошлю мистеру Уайту каблограмму и спрошу, одобряет ли он эти изменения в газете.

— Не стоит, товарищ Уилберфлосс. Каблограммы стоят дорого, а в наши тяжелые времена цент сэкономленный — это цент заработанный. К чему беспокоить мистера Уайта? Он так далеко и так чужд нашей литературной жизни в Нью-Йорке! Я думаю, практически нет никаких сомнений, что он ничего не знает о переменах в газете.

Мистер Уилберфлосс испустил торжествующий вопль.

— Я так и знал! — объявил он. — Я так и знал. Я знал, что вы подожмете хвост, если вас загнать в угол и поставить вопрос ребром. Так, может быть, теперь вы признаете, что мистер Уайт не санкционировал изменения в газете?

По лицу Псмита разлилось недоумение.

— Мне кажется, товарищ Уилберфлосс, — сказал он, — гут какое-то недоразумение. Откуда столь назойливый интерес к взглядам и вкусам товарища Уайта? Можно даже подумать, будто вам мерещится, что товарищ Уайт — владелец эгой газеты.

Мистер Уилберфлосс выпучил глаза. Б. Хендерсон Эшер выпучил глаза. Все выпучили глаза — за исключением мистера Джервиса, который, едва чтение мемуаров Кида прекратилось, утратил интерес к разговору и теперь развлекал кошек с помощью бумажки, привязанной к веревочке.

— Мерещится, что мистер Уайт?… — повторил мистер Уилберфлосс. — Я вас не понимаю. Если не он владелец, так кто же?

Псмит вынул монокль из глаза, задумчиво протер его и вставил на место.

— Я, — ответил он.