Пункт назначения 1991. Целитель

Глава 31 Засада

Где эта чертова милиция? Вопрос посетил меня уже возле рынка. Так внезапно, так логично, что я запоздало удивился, почему он не возник раньше. Я подогнал машину к тротуару, остановил и беспомощного огляделся. Куда идти? Где искать? Гадать не было смысла.

Пришлось открыть окно, окликнуть первого же пешехода:

— Уважаемый, добрый день, подскажите, где у вас милиция?

Ответ был получен незамедлительно. Оказалось, до нужного места осталось совсем немного. Второпях я совсем забыл о благодарности, резко тронул, поехал вперед. Квартал пролетел, как один миг. Там я свернул направо, миновал небольшой сквер, увидел низкое, крашеное желтым по фасаду здание. Разглядел вдалеке знакомую вывеску и остановился. Остановился, не сильно понимая, где. Не заглушил движок, не закрыл двери. Просто выскочил наружу и побежал.

Что я ожидал там увидеть? Уже ничего. Не было во дворе машины Влада. Значит, не было там и моих друзей. Я сам не знал, что теперь хотел узнать. Неожиданно в голове всплыл образ Лачи, послышались слова, извечные для любого гадания: «Ждет тебя, дорогой, казенный дом и трефовый интерес». Я хмыкнул, если ждет, значит, дождется. Я-то уже здесь!

Мой интерес столкнулся со мной прямо на пороге, проворчал недовольно:

— Вы куда так спешите, гражданин?

Был он совсем молодой. Лопоухий, курносый, смешной. Про таких говорят, молоко на губах не обсохло. Мне он не понравился. Только слова сами вылетели наружу:

— Здесь недавно были две девушки и парень. По делу о пропаже, — я запнулся и завершил, — Маринича.

Салага, нахмурился, спросил подозрительно, неожиданно перейдя на «ты»:

— А тебе какое дело?

Стало видно, что я попал в яблочко. Он точно в курсе. Я решил закрепить произведенное впечатление:

— Я и есть Маринич.

Парень, охнул, оглянулся назад, прокричал:

— Николаич, иди сюда, тут твой Маринич пришел!

Прокричал и осекся под моим взглядом. Тут же юркнул назад, растворился в коридорах. Я невольно сжал кулаки, но следом не побежал.

Неизвестного Николаича ждать пришлось долгих пять минут. Я стоял во дворе, не спеша заходить в здание. Некстати возникло жуткое желание закурить. Одолеть его удалось не без труда.

Этот мент оказался куда старше. В цивильном, крупный, широкоплечий, с толстой ряхой и масляными бегающими глазками. Меня он сразу узнал. Это было видно по руке, дернувшейся к левому боку. Узнал и тут же сделал вид, что ничего особенного не увидел.

— Что надо? — спросил он неприветливо.

Я не гордый, я повторил:

— Девушки сегодня приезжали, хотели заявление забрать.

Мент совсем насупился, бросил:

— И что?

Меня обуяла холодная ярость. Я видел его насквозь: алчность, подлость, страх, полное отсутствие совести. Замечательный набор качеств, уместился в нем, подобно тюбикам в коробе с красками. Каждая красила ауру в мерзкие цвета.

Я едва сдержал гнев и отчеканил:

— Мне надо знать, куда и с кем они уехали. А еще безумно интересно, сколько тебе за них заплатили?

Наверное, последние слова говорить не стоило. Но сдержаться не получилось. Подонка аж перекосило. Морда пошла красными пятнами.

— Не твое собачье дело, — прорычал он. — Вон пошел! А будешь лезть…

Я дернулся вперед. Хотелось схватить его за грудки, встряхнуть, что есть мочи. Врезать по зубам, чтоб юшка брызнула во все стороны из-под кулака. Краем глаза уловил, что к окну припало лопоухое лицо, что в руках у него телефонная трубка, что губы что-то кричат испуганно и удивленно одновременно. Все это заняло один миг. А дальше…

Дальше мент потянулся к кобуре, выхватил пистолет. Глаза его стали отчаянными. Красные пятна на морде сменил мертвенно-бледный окрас.

— Стой где стоишь, — заорал он, — иначе я выстрелю. Выстрелю и скажу, что ты на меня напал!

И я понял, что он не блефует. Он был готов на все. Но тут в моей голове внезапно словно что-то щелкнуло. Время почти остановилось, потекло медленно, тягуче. В толстых коротких пальцах мента подрагивал ствол. Я сместился вбок. Теперь он целился в пустоту, но еще не видел этого. Ногти у него были грязные, обломанные. Почему-то это запомнилось лучше всего.

Губы его, как резиновые, растягивались в глумливой ухмылке. Медленно-медленно. Почти неощутимо.

Для меня же все осталось, как раньше. Я сделал быстрый шаг вперед, положил мрази руку на правое плечо, вслух приказал:

— Отсохни!

Откуда это слово возникло в моем мозгу, не знаю. Раньше о таком заклятии я и не слышал. Мент даже не успел заметить перемены в обстановке. Не заметил меня. Только рука его упала вниз, повисла плетью, выронила пистолет. Я оттолкнул ствол ногой, запулил подальше, вбок. И только потом вернул время в привычное русло.

Мент моргнул, изумился. Я стоял совсем близко к этому ничтожеству, куда ближе, чем раньше. За спиной у него были закрытые двери. Отступать оказалось некуда. Я видел, как он пытается шевельнуть рукой. Я чувствовал, как в его душе рождается страх. Как кровь, кипя адреналином, несется по венам. Как на виске под волосами проявляется капля пота. Как холодные струйки бегут по спине меж лопаток.

Я чуял его запах, как волк чует запах близкой добычи. Это было хорошо. Это было просто прекрасно. Я мог сейчас приказать его сердцу пропустить удар. Мог заставить его вообще не биться. Мог…

Я не стал делать ничего такого. Зачем? Просто склонился к самому лицу и прошептал:

— Продался, тварь? Продал ребят? Продал меня? Так сколько тебе заплатили?

От страха мент неожиданно взвизгнул:

— Ничего не докажешь! Я тебя… Я тебя, гад, сгною!

Слова его были жалкими, смешными. Этот говнюк на самом деле ничего не мог. Разве что гадить понемногу.

Я сделал почти неуловимое движение, остановил ладонь в сантиметре от его гениталий, приказал ему замереть на месте, буквально пригвоздил к земле. Сказал почти равнодушно:

— Рыпнешься, останешься евнухом. Тут будет висеть так же, как там.

И указал взглядом на его руку. Удивительно, этот трус побледнел, но не сдался. Была в его поступке бездна глупости и безрассудства.

— Да я тебя за… — снова начал он.

Надоело. Я все это прекратил. Велел:

— Заткнись, мразь. Захлопни пасть. Я разрешаю тебе только одно — отвечать на мои вопросы. Понял?

Он замолк и испуганно кивнул.

— Вот и славно.

Мне было противно соседство с ним. Обоняние, обостренное до предела, ловило его запах. По барабанным перепонкам бил звук его дыхания. Я сделал шаг назад и только потом задал вопрос:

— Где сейчас мои ребята?

Мент ответил:

— Я не знаю.

Была в этих словах правда, но не вся. Пришлось повторить вопрос:

— Где сейчас мои друзья? Не зли меня, падаль! Отвечай честно.

— Я, правда, не знаю! — он взвизгнул, попытался попятиться, но не смог. Я не вернул ему свободу передвижения.

Мент задрожал всем своим телом, душонка его, и без того едва заметная, скользнула в пятки. Однако, он нашел в себе силы и задал ответный вопрос:

— Кто ты?

Я лишь мотнул головой.

— Они уехали сами?

Мужик судорожно вдохнул воздух. Стало ясно, что я угадал.

— Нет. Их увезли.

Мне вновь захотелось ему треснуть. От души. Чтоб стал разговорчивее. Я еле сдержался.

— Почему из тебя приходится все тянуть клещами? Кто увез? Говори!

Он заскулил, почти заплакал, но ответил:

— Ребята, которые искали тебя.

Понятнее не стало. Те, кто остался в моем родном городе, врядли успели бы приехать так быстро.

— Кто? — В голосе моем звенела ярость.

И мент не стал запираться. Слова из него полились рекой.

— Наши, местные. Они с курортниками в карты играют…

— Каталы?

— Да. Но я действительно не знаю, куда.

— Сколько их было?

— Я видел двоих.

Двоих. Если так, то мне эта задача по плечу.

— Какая у них машина?

— Гелик. Черный…

Я аж прицокнул языком. Серьезные ребята. Надеюсь, они не станут лить кровь без толку. А значит… Дальше мои мысли застопорились. Я только пообещал:

— Имей ввиду, если соврал, я вернусь. И вот тогда…

Он сразу залепетал:

— Я правду говорю!

Правду. Кому теперь нужна эта правда. Где она была, когда ты местным бандюгам продал моих друзей. Мне дико захотелось наказать эту мразь. Сделать так, чтобы он никогда не забыл урок. Я вновь придвинулся к нему вплотную, почти прижался. Проговорил:

— А это тебе в наказание.

Врезал ему по яйцам и добавил вслед:

— Отсохни.

Бледность на морде мента подернулась синим. Он почти задохнулся от ужаса, от боли. Сложился пополам, схватил здоровой рукой причиндалы, завыл:

— За что?

Мне стало противно, захотелось вымыть руку. Захотелось залезть в воду целиком, окунуться по самую маковку. Лишь бы отмыться от этой грязи.

— Ты, правда, не понял? — тихо спросил я.

Он ничего не ответил, лишь выл на одной ноте. Ну, что ж. Все лучше, чем ничего.

— Это тебе ненадолго. Всего на полгода. Не исправишься, останешься таким до конца жизни. И запомни, если ты мент, будь честным ментом.

Этим я и поставил точку в разговоре. Некогда мне было воспитывать морального урода. У меня остались дела куда важнее.

Ха! Машина ждала меня на месте, возле сквера. У самого въезда во двор. Никто ее за это время не тронул. То ли по причине полной убогости, то ли по какой еще. В голове всплыло давнее — Бог любит отчаянных. Вероятно, это было так. Я сел за руль и застыл в размышлениях. Где искать ребят? Куда их могли повезти?

Если Вика оставляла адрес, то, скорее всего домой. Где у них больше шансов застать меня? Только там. По идее, никто другой им не нужен. И Вика, и Вера, и даже Влад — всего лишь прикрытие. Заложники судьбы.

И я поехал обратно. Понесся. Полетел, не видя ни дороги, ни людей, ни машин, ничего. В этот день Бог меня действительно берег.

Хотя, по прошествии времени, у меня закрадывается мысль, что Бог здесь вовсе не при чем. Кое-кто не менее могущественный решил получить с меня долг — плату за две подаренные жизни. И этот кое-кто не ошибся. Все рассчитал, как по нотам. Подгадал события. Сплел воедино тропы судьбы. Не оставил мне выбора. Или оставил? Не знаю. Но в тот день я его не увидел.

Путь пролетел, как одно мгновение. Намотался на колеса серой туманной лентой, выплюнул меня на въезде в Калачовку, пережеванного морально, готового на все.

Машину я кинул чуть загодя, возле соседского дома, самую малость не доехав до их калитки. Вдоль забора прокрался до поворота, схоронился за кустом, бросил взгляд на собственный дом. У ворот стояла одна машина — Владова пятерка. Никого чужого. Никаких следов. Лишь калитка приветливо открыта.

Я закрыл глаза, задержал дыхание, притянул к себе силу. Зачерпнул ее у самой природы — у небес, у земли, у воды. Дотянулся до всего сущего. Наполнил закрома до самого верха, до маковки, до кончиков пальцев. Выплеснул часть наружу, накрыл все вокруг невидимой сетью и усмехнулся — в силки мои угодила неосторожная птаха. Как кстати.

Я произнес заклятие, выждал мгновение, открыл чужие глаза, расправил чужие крылья, пронесся над землей, уселся на окошко и заглянул внутрь. Плохо. Там было все плохо. Вика с Верой сидели за столом. Бледные. Испуганные. Связанный Влад лежал на кровати. Во рту кляп. Под глазом фингал.

Кроме них в комнате было двое. Явно с оружием. Злые. Решительные. Цепные псы, которых спустили с привязи. С того места, где села птица, их было плохо видно. Мне удалось разглядеть пистолет. Правда, не было видно, что в других комнатах и коридоре. Но мне стало как-то все равно.

Я отпустил пичугу, вернул себе свое. Потом просканировал округу и довольно хмыкнул. Бандитская машина нашлась совсем недалеко — в двухстах метрах по улице. Была она припаркована возле чужого забора, за раскидистым кустом акации. В салоне никого не было.

Значит все в доме и ждут меня. Захотелось сделать глупость, крикнуть, что есть мочи, как в идиотских боевиках: «Я тут! Встречайте!» Понятно, что делать так я не стал. К жизни паршивые фильмы не имели никакого отношения. Просто пошел к соседской калитке, здраво рассудив, если лезть к тигру в пасть, то с черного хода. В парадные ворота прут только победители, а до победы мне оставалось ох как далеко.

Деда во дворе видно не было. Я этому только порадовался. Баба Нюра Что-то штопала, сидя на крыльце. Меня она встретила, как родному, замахала рукой, закричала:

— Доброго денечка, сосед!

Я в ответ отсалютовал, приложил к губам палец, попросил:

— Тише-тише, сюрприз хочу сделать.

Если подумать, даже не соврал. Чем не сюрприз? Бабка довольно заулыбалась, махнула, мол, беги, конечно, дело молодое. За домом меня встречал Макарушка. Важный, серьезный, молчаливый. Увидел, рванул навстречу, к сетке. Чувствовалось, что рад родному лицу.

От него пришлось отмахнуться:

— Потом, Макар, потом. Некогда мне.

Гусь обиделся, отвернулся, пошел к своим женам, ворчливо жалуясь на ходу.

Я проскочил мимо вольера, преодолел овражек, ручей, оказался у родной калитки. Здесь немного застопорился. От того, что ждало меня в доме, было не по себе. Я распахнул калитку, зашел во двор. На этот раз тихонько, крадучись, не спеша. Пробрался вдоль заброшенных грядок, встал под стеной дома, прислушался.

Ответом мне была полная тишина. Не было слышно даже птиц. Лишь ветер еле уловимо шелестел листвой.

На углу дома меня ждали. Нет, не незваные гости, а бабкин Васенька. Был он зол. Был он взвинчен. Прищуренные глаза. Торчащие дыбом усы. Взъерошенная шерсть. Поджатые уши.

Меня от приветствовал раздраженным шипением.

— Василий, — я даже умилился. — Как я тебе рад. Что там в доме?

Кот фыркнул вошел в стену и тут же вернулся назад. Глянул на меня многозначительно. В глазах его мелькнули алые искры. А мне осталось только пожалеть, что так и не научился его понимать.

— Поможешь? — спросил я, не совсем уверенный в ответе.

Кот выждал мгновение и кивнул. Сразу стало спокойнее.

Он шел впереди меня. Осторожно ставя лапы, словно мог нашуметь. Я крался следом. Действительно, крался. Боялся потревожить тех, кто устроил на меня охоту. Боялся спугнуть. Боялся навредить взятым в заложники друзьям.

На крыльцо кот скользнул меж балясин. Сразу взлетел на верхнюю ступеньку, глянул приглашающе. Раскрыл пасть в неслышном мявке.

Пришлось его разочаровать. Так как он, я не умел. Просто опустился на корточки и практически по-пластунски взобрался вверх по лестнице. Вышло это у меня на удивлении шустро. И уж точно незаметно. Я был собой горд. Я был собой доволен.

Кот мою радость не оценил. Вернул с небес на землю — фыркнул презрительно и победно задрал хвост.

— Ну и ладно, — сказал я. — Зато я больше!

В ответ получил три ха-ха, точнее, три унизительных фырка. Васенька ожег меня превосходящим взглядом и пронзил дверь насквозь. Мне же пришлось потянуть на себя ручку и войти в коридор на своих двоих. Благо дверь не скрипела.

Что сказать? Помогло мне это слабо. Прямо за дверью ждал меня первый сюрприз, точнее, третий. Тот самый незапланированный враг. Здоровенный, должен признаться, амбал. Здесь бы мне и наступил кирдык, если бы не кот. Васенька меня попросту опередил.

При виде меня рожа бандюгана расплылась в довольной улыбке. Мне в лоб уставилось дуло. Раздались слова:

— Руки! И без глупостей.

В этот миг все глупости буквально выветрились из моей головы. Если до этого, хотелось все уладить миром. Хотя бы постараться. Тут стало ясно, что без крови обойтись не удастся. Ну и хрен с ним. Сколько я там задолжал смерти? Две жизни? Мне не жалко, пусть будет три. И я потянулся за магией. Ухватил ее за самый кончик. Потащил к себе, пытаясь раскрутить воронку силы.

Но тут Васенька бросился на неприятеля аки сокол, аки лев! Точнее, как разъяренный кот. Видели когда-нибудь, как милая домашняя киска в ярости бросается на человека? Так вот, Васенька милой киской не был. Был он страшным зверем, снабженным невиданной силой нави, почти двумя десятками керамбитов и дикой ненавистью. А самое главное, был он невидимым.

На морду амбала обрушилось нечто, совершенно незаметное, но при этом осязаемое. Все четыре лапы впились в кожу. Задние заработали со скоростью молотилки. Во все стороны полетели брызги крови.

Я скривился как зубной боли. Зрелище получилось страшным. Изображение для меня стало двуслойным. Из-под полупрозрачного кота проглядывало кровавое месиво. Откуда-то из центра его вырвался леденящий душу вопль. Мужик отшатнулся назад, развернулся, оказался аккурат возле дверного проема, снова дернулся и нажал на курок.

Грянул выстрел. Следом, словно эхо, ответил второй.