Пункт назначения 1991. Целитель

Глава 32 Долг

Васенька исчез. Попросту испарился. Я ошарашенно прошептал:

— Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить.

А потом… Потом увидел все и сразу. Время вновь замедлило ход. Стены стали словно прозрачными. Я был одновременно везде — растроился, расчетверился, разделился на бесчисленное количество частей, обрел неведомое могущество, только свершившееся отменить не смог.

В комнате ситуация изменилась в корне. Вера сидела под столом, скрючившись, обняв руками голову. Один из бандитов лежал на полу. На ноге его чуть выше колена расплывалось алое пятно. В руке пистолет. В глазах боль и полное недоумение. Влад скатился на пол, пытался протиснуться под кровать, извивался, как гротескная гусеница. И никак не лез. Застревал в районе филея. Его потуги меня неожиданно развеселили. Ненадолго, потому что Вика…

Вика стояла бледная, как смерть. За ее спиной возвышался уцелевший «гость». Лицо у него было злым, испуганным. Напряженный палец лежал на спусковом крючке. И крючок этот был нажат.

Медленно-медленно, как приговор судьбы, пуля летела моей любви в печень.

В голове словно что-то помутилось. Я ринулся вперед, на помощь, с разбегу врубился в стену. Попробовал еще и еще. Прозрачная поверхность была непроницаема. Я бился в нее, как оса в стекло. На третьем ударе слегка отпустило — в голове всплыло воспоминание, что рядом дверь. Жаль только в проеме стоит это мерзкий, никчемный человечишко.

Я отпихнул его, что было сил, успел заметить, как он падает головой прямо в кухню. Перепрыгнул через ноги, проскочил в комнату и услышал еще выстрел. Раненый, что лежал на полу, успел нажать на курок. Скорее от испуга и растерянности, чем от злости. Но это было уже неважно — пуля устремилась в полет. Я четко увидел, где закончится ее путь — в легком моей Вики. Как раз на уровне правой груди. Не успел я совсем чуть-чуть. Маленький кусочек металла врезался в податливую плоть, проделал канал, почти погасил огонек жизни. Девчонка дернулась и безвольно обвисла в руках моего врага.

Врага! Слово это врезалось в мозг, как раскаленный гвоздь. И здесь не один враг. Второй лежит на полу и сладко пахнет кровью. Оба они покусились на чужое. Оба они взяли мое.

— МОЕ! — я проревел это слово вслух.

От ярости разум помутился окончательно. В одно мгновение я превратился в зверя. Дикого. Беспощадного. Сейчас мне хотелось только одного — крушить и убивать. Пожалуй, даже в другой последовательности. Что там говорила Лачи? Нужны две жертвы? Нужно отдать долг смерти? Не вопрос! Будут вам и жертвы, будет вам расплата по долгам.

Все остальное заняло считанные секунды. Я вскинул правую руку вверх, повел пальцами, призвал к себе силы самого мироздания. Черпнул с небес, с земли, с близкого моря. Втянул в себя мощь огня. Стены дома словно исчезли, растворились в потоках чистой энергии ярости. Над головой разверзлась голубая бездна.

Вторую руку я вытянул вперед. Сделал движение пальцами, схватил обоих врагов за шкирку, поднял повесил перед собой. Они были еле живы. К ним у меня не осталось ни капли жалости. Я просто схватил невидимыми пальцами их сердца и раздавил, как давят сок из лимона. А после выбросил бесполезные тела возле машины. Нечего разной падали захламлять мой дом.

Напротив, там, где раньше стояла стена, появился Васенька. Был он огромен, был он доволен. Впервые смотрел с одобрением.

Тогда я подхватил с пола третьего, того, что виноват меньше других. Поднял и вышвырнул прочь. Посадил за руль его же машины, попутно стер память. Этот враг был мне не нужен.

А после задрал лицо к небесам и прокричал:

— Хватит? Или нужны еще жертвы?

И впервые получил ответ:

— Довольно.

Всемогущество — высший кайф. Всемогущество — страшное бремя. Не дай Господь никому его испытать. Все тело пело от блаженства. Все полностью, до последней клеточки. Мое сознание захлестнул восторг. Сейчас я мог практически все.

Где-то совсем близко были мертвые враги. Мои враги. Моя добыча. Мое подношение на алтарь смерти. Ощущение собственной власти было так прекрасно, что я забыл Вике. Забыл о любви, забыл о долге.

В этот мир вернула пощечина. Хлесткая, злая.

— Очнись! Очнись сволочь! — Вера почти сорвала голос.

Я сфокусировал на ней взгляд и поразился насколько некрасивым, злым стало ее лицо. Мелькнула мысль: «Зачем она мне нужна? Отправить ее к тем двоим. Пусть плывет по волнам времени. Пусть смешается с бесконечным хаосом».

Взмах, ладонь, вторая щека.

— Олег, да очнись же!

«Почему я решил, что ее лицо злое? Злое не оно, злое солнце. Вон как кусает глаза. Пробивается отовсюду. Вот бы его погасить. Мне пришлось прищуриться. Нет, лицо у Веры было испуганное и зареванное. Красные глаза. И кожа, кожа вся пошла алыми пятнами».

— Олег!

«Для чего она замахивается вновь?» Я перехватил Верину руку, внезапно ощутил живое тепло и вернулся. Сорвался вниз с вершин могущества, вновь очутился на земле. Перед глазами потемнело. Ноги подогнулись. Тело безвольным кулем осело на доски.

— Олег, — опять прокричала Вера. — Вика! Она умирает.

— Где?

Девушка указала пальцем. Там на полу сидел Влад. Руки его по-прежнему были связаны за спиной. Между Верой и ним лежало алое пятно. Я даже не сразу понял, что это Вика. Кровищи на ней, под ней, вокруг было столько! И я все вспомнил. С глаз словно спала пелена.

Ноги наотрез отказались служить. Даже дикий ужас, даже адреналин не смог поставить меня вертикально. До свой жизни, до свой любви, до своей мечты я дополз на четвереньках.

Она была еще жива. Кто-то расстегнул ей блузку, распахнул, чтоб стал понятен весь ужас случившегося — у Вики было два пулевых: в печень и легкое. Глаза девчонки еще оставались открыты, но жизни в них больше не было ни на грош — сплошная пустота. Стеклянные, бессмысленные глаза пока еще живого трупа.

Из груди ее с брызгами крови, с дыханием пузырясь выплескивалась душа. Я лучше всех знал, что значат эти раны. Я видел их не один раз в эти чертовы кошмарные девяностые. Вика дернулась и замерла. Дыхание остановилось. Сердце перестало биться.

У моей любви не было ни единого шанса. «Не было бы, если бы не ты. Давай, Олег. Ты сможешь!», — раздался в моей голове старушечий голос. Я даже не успел удивиться, насколько он был спокойным и уверенным.

Руки мои легли на безжизненное тело — правая на грудь, левая на живот. Я закрыл глаза, ощутил под ладонями смертельную дрожь. Потянул на себя, почувствовал пальцами металл, откинул в сторону два чужеродных кусочка.

А потом потянулся туда, где только что черпал могущество, бессмысленно растраченное на месть, на ярость, на убийство. Принесенное на алтарь безразличной смерти. Зачерпнул оттуда жалкие крохи, что остались, втянул в себя, разбавил собственной силой и выплеснул наружу. Влил в узкие ранки, оставленные беспощадным металлом. Сцедил все до капельки. Все что было. Себе не оставил ничего.

И мира вокруг не стало.

Очнулся ночью. Не от того, что чувствовал себя хорошо. Нет. Все гораздо прозаичнее. Просто, дико захотел в туалет. Открыл глаза, осмотрелся. Я снова дома у бабы Дуси. Не в нави, наяву. В коридоре горела лампочка. Дверь в комнату приоткрыта на четверть. Света было слишком мало, чтобы осветить все вокруг, но вполне достаточно, чтобы разогнать тьму.

За столом сидя, положив голову на ладони, дремала женская фигурка. Вика? Неужели Вика? Я позвал ее вслух. Она встрепенулась, подскочила. Наваждение тут же развеялось.

— Олег, ты как? — спросила Вера. В голосе ее была невероятная радость.

Ее ладонь легла мне на лоб. Я отмахнулся, оперся на локти, приподнялся. Сказал:

— Нормально. Как Вика?

— Все хорошо, она спит в другой комнате. Тебе что-то надо?

— Надо.

Я через силу сел, пошарил ногами, разыскивая тапки. Вера все поняла. Быстро проговорила:

— Погоди, не вставай, я сейчас.

Выскочила из комнаты и почти сразу вернулась с ведром. Протянула мне его.

— На. Не ходи никуда. Не стесняйся. Я выйду.

И правда вышла. Я не стал спорить. Для меня это не было чем-то из ряда вон выходящим. Слишком долго довелось проработать врачом. Утки, судно, клизмы, даже просто ведро — что может быть обыденней? Ерунда, житейские мелочи. Тем более, что Веру это тоже не ничуть не шокировало.

Минут через пять она заглянула вновь. Спросила взволнованно:

— Тебе что-нибудь нужно?

Я посмотрел на нее. Беспокойство обо мне было таким искренним, таким сильным, что стало немного не по себе. Не привык я к такому. Не привык.

— Нужно, — я кивнул, — проводи, пожалуйста меня к Вике.

— Зачем? — Удивилась Вера. — У нее все хорошо. Правда, хорошо, я тебя не обманываю. Она спит.

— Проводи, — повторил я.

Попытался подняться самостоятельно. Смог, но с огромным трудом. Потом прикинул, одолею ли сам такое небольшое расстояние от двери до двери. Такое огромное расстояние. Практически недостижимое. И понял, что вряд ли. Вновь повторил:

— Помоги, мне очень надо. Нужно увидеть ее.

Вера беспомощно всплеснула руками. Сказала:

— Хорошо-хорошо, помогу. Только сам не ходи. Упадешь еще.

Она подставила мне плечо, подлезла подмышку, ухватила за руку. Я сделал шаг. Сначала маленький, совсем неуверенный. Потом еще. До дверей добирались минуты три. Там пришлось остановиться, сделать передышку. Я даже не ожидал, что исчерпался почти до донышка, что не оставил сил на столь простое обыденные дело.

— Может, вернешься? — Осторожно спросила Вера. — Я тебе клянусь, что с Викой все хорошо. Не знаю, как ты это сделал, но раны ее исчезли без следа. Она куда лучше тебя. Поела, попила, теперь спит. Хочешь, я ее разбужу? Пусть лучше она к тебе придет!

— Нет.

Откуда во мне взялось это упрямство. Как родилась уверенность, что непременно нужно дойти, я не знал. И ничего не мог с этим поделать. Это было сродни зуду. Жгучему, неудержимому, который невозможно терпеть.

И я повторил:

— Идем, я уже отдохнул.

Вера сдалась, только пробормотала:

— Как знаешь. — И потащила меня дальше.

Свет пробивался и во вторую спальню. Вика лежала на кровати у самой стены. Сопела тихо, мирно, спокойно. Рядом, на самом краешке спал Влад. Я его тронул за плечо. Он тут же распахнул глаза, словно и не спал. Обрадовался несказанно, вскочил, облапил, словно девку, прижал к себе, зашептал горячо:

— Братуха! Как ты нас напугал. Ты даже представить не можешь, что там творилось!

Он говорил взахлеб, хотел излить на меня все новости, от волнения перешел на отрывистые фразы. И я едва улавливал смысл.

— Сначала эти с оружием. Искали какую-то цацку. А где я им ее возьму? Потом тот с кровавой мордой. Потом стрельба. Потом вообще все исчезло. Я так и не понял, как на пол попал. Весь бок отшиб. У меня теперь полжопы синие. Во!

Влад отстранился, принялся стягивать труселя, чтобы срочно предъявить доказательства. Вера выпалила возмущенно:

— Воланчик, совсем уже? Никуда твоя жопа не денется. Потом покажешь.

Он осекся, сделал виноватые глаза, проговорил:

— Ну, да, да. Потом. — И тут же забылся. Сказал доверительно: — А еще я теперь здесь босиком не хожу. В этом доме сплошная чертовщина. Сначала те амбалы просто исчезли. А потом…

Он огляделся по сторонам, ткнул пальцем в сторону пола. И произнес совсем уж невероятное:

— Доски ожили!

— Как это ожили? — Последняя фраза проняла даже меня.

Влад развел руками.

— Не знаю. Только они зашевелились. Не везде, там, где кровь была. И стали ее жрать.

— Кого жрать?

Я почувствовал, что ноги меня не особо держат и приземлился на кровать.

— Да кровь же! Я что неясно говорю?

— С чего ты взял?

— Так она испаряться начала. Вот была и сразу нет. А в доме такое чавканье стояло. — Влад опять испуганно зыркнул по сторонам. — И пока все не сожрало, не успокоилось.

У дверей что-то мелькнуло. Я обернулся. Там сидел Васенька, облизывался и глумливо ухмылялся. Глаза его светились алым — цветом крови.

Я сплюнул, пробормотал вслух:

— Тьфу ты погань.

После этих слов Влад отчего-то воспрянул духом и известил:

— Нигде ни капли не осталось. Теперь, если милиция нагрянет, нихрена она у нас не найдет. Хоть год пусть ищут.

Это было здорово. Только сил об этом думать у меня осталось. Больше всего за хотелось лечь. Но сначала… Я обернулся к Вике, положил ей на лоб ладонь. Моя любовь заулыбалась во сне, подтянула к животу колени, что-то забормотала. Стало трогательной и беспомощной. Мне захотелось обнять ее. Закрыть, защитить от всего мира.

Но сначала я просто закрыл глаза, попытался глянуть, как прошло исцеление, и ничего не смог. Магии во мне осталось ни на грош. Я не чувствовал ее отголосков. Не мог уловить ни единой искорки. Я был пуст, но даже не мог испугаться этому факту. Мной овладело странно безразличие.

— Вер, — попросил я, не открывая глаз, — принеси книгу.

Она встрепенулась:

— Сейчас-сейчас…

И умчалась прочь. В голосе Влада появилось беспокойство:

— Что-то не так с Викой? Все плохо?

Я обернулся к нему, покачал головой.

— С Викой все хорошо. Она спит. Это мне нужно.

— А-а-а-а, — парень сразу успокоился. Мне он верил безгранично.

Появилась Вера с гримуаром, хотела передать мне его прямо в руки, но я отказался.

— Положи на кровать. И, пожалуйста идите. Мне нужно здесь остаться без вас.

Вера наморщила нос, спросила:

— Мы тогда ляжем спать на вашей кровати?

Я пожал плечами. Мне было все равно. Они ушли. А я еще долго сидел, смотрел на книгу, не решаясь ее коснуться. Потом все-таки переборол себя. И… не увидел ничего. Не было не искр, ни радости, ни света. Я был пуст. Книга была пуста.

Я снял ее с кровати и просто лег спать. Все, история про великого шамана, покорителя мироздания завершена. Жаль, что так глупо и бесполезно.

Не было ни пирогов, ни блинов. Радости особой тоже не было. Просто, какая-то неимоверная усталость. За окном не было ни забора, ни золотых шаров. Не гуляло по белому небу черное светило. Там царила непроницаемая тьма, как и положено во владениях приличной нави.

Баба Дуся сидела за столом. Мне почему-то показалось, что она плакала. Нет, не сейчас, но совсем недавно. Я оглядел комнату, но Васеньку заметить не смог.

Ведьма поняла меня правильно, усмехнулась:

— Налопался поганец, теперь отсыпается где-то.

От слов этих меня передернуло. Я даже знал, чего наелся кот.

— Что поделать, — бабка развела руками, — не нам с тобой его судить. Он же не человек.

Я хотел добавить, что даже не кот, но не стал. И так все было понятно.

— Вы меня позвали, чтобы проститься?

— Нет, — баба Дуся покачала головой, — зачем? Если навь будет тебя пускать, приходи. Я тебе рада. Других гостей у меня не бывает.

Я слегка оторопел.

— А магия? Как же магия? Значит, она вернется?

Повисла пауза. Текли мгновения. И с каждым мгновением таяла моя надежда.

— Не знаю, — сказала наконец моя наставница, — это не в моей власти.

Я не заметил в ее словах лжи. Не было там и сожаления. Простая констатация факта. Поэтому сказал:

— Жаль.

Слово мое практически кануло в пустоту. Навь начала меркнуть. Почти исчезла. Как вдруг из пустоты донеслось:

— Вику береги, иначе приду и уши надеру.

Об это она могла и не напоминать. За Вику я и сам был готов убить кого угодно. Даже без магии. Просто так, голыми руками.