Пургаторий

Глава двадцатая. Бильге

Когда я наконец-то смогла встать, я сразу отправилась в ванную комнату. Меня поддерживал Кусрам на своём плече.

Подойдя к зеркалу, я наконец-то увидела себя. Моё лицо — оно было разбито, полностью окровавлено. Бровь и губы были рассечены. Я сплюнула кровь в раковину, а затем всмотрелась в эту густую красную жижу — в ней что-то лежало. Это было несколько моих зубов.

— Вот чёрт, — тихо прошамкала я.

Кусрам стоял рядом со мной.

— Что такое? — спросил он.

— Мои зубы… — У меня непроизвольно потекли слёзы.

— Не волнуйся, Бильге, если захочешь — я оплачу тебе стоматолога, — сказал Кусрам. — И даже пластического хирурга, если захочешь.

— Да что же это такое? — прошептала я, стараясь сохранить хладнокровие.

— Он поплатится за это — я обещаю.

— Почему он так со мной поступил?

— Иногда человек оказывается не таким, каким кажется на первый взгляд.

— Но я же знакома с ним с детства. Он никогда так не поступал со мной.

— Сколько ты с ним не виделась? — поинтересовался Кусрам.

— До того, как встретила его на прошлой неделе? Два года.

— Ну, за два года человек может измениться.

— Н-но ведь все эти две недели он был вполне обычным… разве что… он начал вспоминать.

— «Вспоминать»?

— Вспоминать последние два года.

Кусрам пожал плечами.

— Почему он должен вспоминать?

— Потому что он потерял память, — пояснила я. — А сейчас память к нему начала возвращаться.

— Келвин потерял память?

— Поверь мне на слово. Он забыл даже, что я — его сестра.

— То есть, ты хочешь сказать, что он потерял память, а теперь начал вспоминать и воспоминания последних двух лет сделали его таким жестоким?

— Я-я не знаю, что с ним происходит, но это явно связано с тем, что происходило последние два года; он был абсолютно нормальным два года назад и последние две недели.

— Мы это обязательно выясним, Бильге, но потом; дай я, для начала, обработаю твои раны.

Он достал аптечку из кабинки. Я промыла лицо и прополоскала рот, а затем присела на закрытый унитаз, как на стул; Кусрам встал рядом и начал обрабатывать мои раны.

Дав мне обезболивающее, он продезинфицировал мои раны антисептиком; он достал иглу и начал зашивать мою рассечённую губу и бровь. Я пыхтела от боли и морщилась. Когда он закончил налаживать швы, он ещё раз вытер мои раны марлевой салфеткой и приклеил несколько хирургических пластырей; всё это заняло порядка десяти минут.

— Готово, — объявил Кусрам.

— Как я выгляжу?

— Сама посмотри.

Я подошла к зеркалу и была поражена — это действительно настоящая профессиональная работа. Надо признать, Кусрам уже второй раз удивляет меня в этом плане. Я бы даже сказала, что в другом мире, где живут одни мумии, меня можно было бы даже на обложку глянцевого журнала поставить.

— Ладно, Бильге, можешь идти, — сказал Кусрам. — Я тут пока раковину помою, хорошо? Будь осторожна рядом с Келвином; если что — кричи.

Я вернулась в гостиную. Келвин по-прежнему сидел на диване. У меня не было сил, чтобы отомстить ему прямо сейчас. Я просто, молча, присела на кресло, которое стояло возле дивана. Келвин обернулся и посмотрел на меня.

— А тебе идёт, — сказал он. — Намного лучше, чем раньше.

«У него ещё и хватает наглости шутить?». Он продолжил смотреть телевизор. Все пару минут молчания я злостно смотрела на него.

— Ну? — внезапно спросил он. — Чего молчишь?

Я продолжала молчать.

— Не хочешь — не говори, — сказал он. — Мне-то что?

Кусрам вернулся из ванной, принеся с собой швабру и ведро с водой, и начал мыть паркет от моей крови. Он вымыл пол и унёс швабру с ведром обратно. Через минуту он опять вернулся в гостиную.

— Так, ребятня, — сказал он. — Мне надо сейчас уехать ненадолго; пожалуйста, не деритесь больше. Слышал, Келвин?!

— Да, слышал, — сказал Келвин.

— Смотри у меня! Я у неё потом спрошу. Если ты её ещё хоть раз ударишь — ты покойник! Понял?!

— Да-да, иди.

Кусрам ушёл; мы продолжали молчать, прошло ещё несколько минут. Келвин продолжал смотреть какие-то мультики по телевизору.

— Зачем ты это сделал? — тихо спросила я.

— Ой, да ладно. Чего ты так взъелась?

— Я — взъелась? Да ты, похоже, шутишь.

— Я всего лишь разбил тебе ебало.

— «Всего лишь разбил ебало», — передразнила я. — Смешно, смешно…

— Может быть, это тебе стоило бы извиниться за то, что ты мне сломала ебало в пещере?

Говард встрял в разговор:

— Да! И мне ты тоже ебало сломала. А я, между прочим, регенерирую так же медленно, как и ты.

— Вот именно, — подтвердил Келвин.

— Что? — удивилась я. — Ты его поддерживаешь? Я же тебя тогда спасла.

— И вовсе не надо было так за меня заступаться, — ответил Келвин. — Я бы и сам справился.

— Это ты тогда за меня заступился, а я тебя защитила от Говарда!

— Вот и не мешала бы мужским разборкам, женщина, — сказал Келвин.

— Да! — поддержал Говард.

У меня заколотилось сердце от ярости, но я изо всех сил постаралась успокоиться.

— Келвин, ты неблагодарный сучонок, — высказалась я.

— Думаю, мы квиты, подруга, — сказал Кел.

— Я тебе не подруга, а твоя сестра, — напомнила я.

— Побитая сестра, — поправил меня он.

Я попыталась встать, но боль в рёбрах меня уронила обратно в кресло; всё моё тело болело. Вероятно, внутри меня произошли какие-то повреждения, из-за чего я была очень слаба. Он всё предусмотрел — застав меня врасплох, он ослабил меня, и теперь я была беспомощна.

— Расслабься, — сказал Келвин.

Он был абсолютно спокоен. Я решила сдаться. Я расслабилась и разлеглась на кресле, запрокинув голову назад; у меня совершенно не было никаких сил продолжать сидеть с выпрямленной спиной.

— Кел, — сказала я усталым тоном. — Ты — предатель.

— Ну, уж не говори — это ещё не предательство, — сказал он.

— Предательство, — сказала я. — Предательство.

— Говоришь так, будто случилось что-то плохое.

Я расширила глаза от удивления и посмотрела на него.

— Конечно, случилось — ты мне выбил зубы.

— Для тебя это проблема?

— Конечно, это проблема, — заворчала я.

— И в чём же?

— Я теперь беззубая уродина.

— А вставить новые не можешь? У тебя ведь есть Кусрам; он с радостью оплатит твои расходы на зубы.

— И что, мне потом быть ему обязанной?

— Да, ладно — он же мажор; он ведь не знает ценности деньгам.

— И что? — спросила я. — Мне этому радоваться?

— Конечно, ты ведь самый везучий человек в мире; тебе всё так легко даётся, а делать тебе для этого вообще ничего не надо. Ты тут самая красивая, сильная, быстрая, умная.

— Значит, ты мне завидуешь? Поэтому ты меня бьёшь?

— Я считаю, что судьба зря отдала эту силу именно тебе. Если ты хочешь заслуживать эту силу — тебе нужно стать лучше.

— Значит, это ты меня так лучше делаешь?

— Нет, но я считаю, что кто-то должен был вправить тебе мозги.

— Спасибо, Келвин! — с сарказмом закричала я. — Теперь я ни за что в жизни не соглашусь тебе помогать!

— Что ж…

Келвин резко встал с дивана и стремительно подошёл ко мне. «Он что, опять собирается меня бить?!». У меня заколотилось сердце от страха.

— Нет! — кричу я. — Не надо!

— Тогда повтори ещё раз, что ты мне сказала!

— В смысле?! «Тогда»?! Что?! Что мне нужно повторить?!

— Повтори ещё раз, что не согласишься мне помочь!

— Что?! Я не понимаю! Ты меня тогда побьёшь или что?!

— Повтори!!! — крикнул Келвин так, что у меня зазвенело в ушах.

— «Я ни за что в жизни не соглашусь тебе помочь»!

— Молодец… продолжай…

— Что?

— Продолжай со мной не соглашаться. И я тебя сейчас так отхуярю, что Серхан тебя не узнает.

— Пожалуйста, не надо!

— Продолжай!!! — завопил Келвин.

— Да что же… что такое?!

— А если ты не продолжишь, то я тебя отхуярю ещё сильнее!

— А что мне делать, чтобы ты меня не отхуярил?!

— Ты знаешь, что делать! Бей меня!

— Но я слаба.

— Ставь свою контрольную точку и бей меня! Раунд два! Погнали!

Я тут же поставила контрольную точку.

Я пытаюсь встать, но Келвин пинает меня в под дых; боль адская. Пытаюсь снова встать — он меня опять пинает; мне так больно, что я уже не могу двигаться. НАЗАД!

Я не двигаюсь. Оказывается, Келвин даёт мне фору в начале. Нужно что-то придумать. Через несколько секунд он без предупреждения пинает меня со всей дури. НАЗАД!

Спустя несколько попыток, мне удалось уклониться от первого удара — я перевалилась с кресла через подлокотник и упала на пол.

Я пытаюсь подняться, но Келвин подходит и начинает меня запинывать. Я пытаюсь ползти, но всё без толку — боль от ударов такая сильная, что я не могу ползти дальше. НАЗАД!

Несколько попыток у меня ушло на то, чтобы попытаться поговорить с ним, но он меня не слушал никогда, что бы я ни говорила. Никакие мольбы о пощаде меня не спасали; каждый раз он проводил по мне удар ногой.

Прошло множество попыток, я постоянно падала, и всё заканчивалось тем, что Келвин меня запинывал, пока я лежала на полу. Время от времени я успевала посмотреть на Говарда и Друли: эти ребята, они вообще были бесполезны; каждую следующую попытку у них было одно и то же выражение лица. Я пыталась молить их о помощи, но это не помогало — Друли был слишком напуган, а Говарду было на меня насрать; да и что уж — Друли тоже на меня насрать. Им всем насрать! Для них, всё происходящее было лишь моментальным событием, а я застряла в этой временной петле, где меня пиздит мой собственный брат.

Я пыталась сделать резкий рывок прямо на него, чтобы ударить его по лицу, но мой удар слишком слаб — я еле двигаюсь, а ему очень легко удаётся ударить меня в ответ; думаю, это не сработает.

С каждой последующей попыткой мне всё больше казалось, что я ничего толком не добиваюсь. Пару раз мне удалось даже уклониться и встать с кресла, но Келвин хватал меня, бросал на пол и принимался пиздить по-новой.

Началась попытка, скорее всего, ушедшая где-то за сотню. Я уже потеряла всякое желание сопротивляться. Сомневаюсь, что я вообще имею хоть какой-то шанс на победу. «Я сдаюсь! Давай же, бей меня!».

Он бьёт меня, я просто сижу на кресле. После проведения нескольких ударов, он хватает меня с кресла и бросает на пол, чтобы продолжить меня запинывать, пока я лежу на полу. Похоже, я уже привыкла к боли, но мне всё ещё неприятно. Да и думаю, что это нормально. Я просто хочу, чтобы всё это прекратилось. Конечно, если я умру — я вернусь назад к самому началу, но давай хотя бы посмотрим, сколько у него уйдёт ударов на то, чтобы меня убить.

Удары продолжаются. В глазах темнеет, я чувствую приближение её. «Да!». Я чувствую приближение смерти. Мне тяжело… ду… думать. «Ла-ла! Он всё ещё продолжает?». Его сапоги летят мне в лицо. Он пытается раздавить мой череп. Мой череп трещит. «Тьма… я ничего не вижу. Я ослепла?». Я уже ничего не чувствую. Похоже, я умерла.