Пусть поднимется ветер (ЛП)

Глава 51 ВЕЙН

Я просто собираюсь сказать это… я действительно сыт сражениями ветра по горло.

Я даже не могу рассказать, как они меня достали.

Сокрушительные циклоны.

Разрывающие шипы ветра.

Пережёвывающие и выплёвывающие наружу.

У меня нет времени на эту чушь.

Мне надо вернуться к Одри.

Она достаточно сильна, чтобы разобраться с Ареллой — и она обещала, что будет настороже. Но как же меня убивает быть Самой-Страшной-Уловкой-Ветра, когда я мог помочь.

Я помню, как Одри однажды произнесла длиннющую речь о том, что человеческое оружие бессильно против ураганов. Но, чёрт, я бы не стал отказывать от танка, в котором можно сидеть и обстреливать противника.

Хотя… Нет.

Всё, что у меня есть, — это Западный, но до сих пор ни единой идеи, как закончить это сумасшествие.

И всякие штучки ветров Райдена продолжают появляться.

— Это всё, на что ты способен? — кричу я, укрываясь за парочкой деревьев, когда Райден запускает еще залп шипов ветра, а Солана специальной командой отклоняет их.

Нет, я, конечно, рад, что мы сражаемся с ним наравне, но если серьёзно… Что за дела? Я вижу скорее обычного воина ветра, а не легендарного воителя.

Если только он не пытается нас изнурить, припасая напоследок что-то поистине сильное…

Ага.

Похоже, это последний.

— Ты должен ударить в ответ, — выдыхает Солана, когда Райден формирует огромный торнадо, каким-то образом вплетая в него лиловые молнии.

Я не понимаю его устройства, но убийственный торнадо двигается в нашу сторону. У него забавное дополнение: оно засасывает всё вокруг, как сверхмассивная чёрная дыра. Так что это как раз то «нет никаких шансов выжить» чувство, которое я и ожидал от Райдена.

Я поднимаю нас в воздух, но выигрываю этим только несколько секунд, прежде чем торнадо тащит нас снова в свою шипящую воронку.

— Что это? — кричит Солана, когда какое-то животное проскальзывает мимо нас и обугливается молнией.

— Похоже, это был бизон. Или буйвол? А разница вообще есть?

— Не важно! Просто вытащи нас отсюда!

— Я пытаюсь!

Мой Западный борется изо всех сил, но я чувствую, как растёт электричество, как оно струится по моей коже, заставляя волосы вставать дыбом.

— Ладно, новый план. — Мне приходится усилием воли отвести взгляд от Соланы, потому что даже при всей серьёзности ситуации мне хочется подшутить над её наэлектризованной причёской. — Сколько ветров у тебя осталось?

— Только сломанные.

Мимо нас пролетает ещё один бизон, и мы еле-еле уворачиваемся от его копыт.

— Ты можешь свить из них шип ветра?

— Попробую.

Она бормочет какие-то команды, и в итоге получается что-то вроде жёлтого изогнутого контура.

— Это больше напоминает бумеранг ветра… Для чего ты его просил?

— Для чего угодно, что даст нам шанс в сражении.

— Ну… Посмотрим, как он сработает!

Я целюсь в основание воронки, надеясь опрокинуть её или поразить ещё как-нибудь.

В воронке появляется выбоина… но убийственный торнадо не останавливается.

— Возвращается! — кричит Солана, увидев, что бумеранг ветров оправдывает своё название. Он летит нам навстречу и разрывает нашу воздушную сферу, прежде чем я успеваю его перехватить.

Я не могу поймать ветра, чтобы замедлить наше падение, поэтому мы пользуемся методом «падай и вращайся в воздухе». Наполовину больно, наполовину мерзко приземлиться лицом прямо в кучу навоза.

— Между прочим, у меня сейчас всё тело в синяках.

Солана не проявляет сочувствия, кричит: «ПОДНИМАЙСЯ!» и тянет меня за руку.

Мы успеваем убраться, спотыкаясь, как раз вовремя и избегаем взрыва от удара молнии, который точно превратил бы нас в пепел.

Солана прицеливается бумерангом обратно в убийственный торнадо и попадает прямо в центр.

Во все стороны рассыпаются искры, и сверкают молнии, будто торнадо всосал в себя огромный ящик фейерверков. А когда яркий свет утихает, воронка, наконец, исчезает.

А Райден празднует нашу победу созданием ещё трёх убийственных торнадо.

— Серьёзно, этот парень меня достал, — бормочу я и с радостью осознаю, что у меня достаточно Западных Ветров, чтобы снова поднять нас в воздух.

Я должен его убить.

Я чувствую уверенность в этом кусочками льда в крови — каждый кусочек неприятен, но хорошо пробуждает ото сна. Все мои чувства просыпаются, и я растягиваю их куда дальше, чем обычно.

Я ощущаю множество Западных ветров — возможно, даже сотни — ожидающих на грани. Словно они следят за мной.

Лишь немногие отвечают на мой зов, что сбивает с толку и раздражает. Но с их помощью я могу взлететь гораздо выше, чем прежде. Достаточно высоко, чтобы избежать всасывающей дыры шторма; вот только всё, что мы можем, это кружить над местом битвы, а вокруг нас молниями вспыхивают грозовые облака.

«Пожалуйста, — молюсь я, — скажи, что мне делать. Если мы в ближайшее время его не убьём, он победит».

Ветра начинают двигаться быстрее, и их песня меняется на что-то новое.

И слова их чудесной новой песни говорят мне: «Щит гораздо опаснее меча».

— Твои ветра подали новую идею? — спрашиваю я Солану. — Потому что мои только философствуют. Или это банальное высказывание? Не важно, оно бесполезно. Думаю, битва может остаться за ними, но я надеюсь, что всё вписывается в план ветров. Я здесь, чтобы хранить наши жизни, а ты продумываешь убийство.

— Ага, никакого давления со стороны, — бормочет Солана. — Мне не очень-то везло. Я пыталась подумать о мести за Гаса и мою семью. Я пыталась вспомнить о сохранении оставшихся Сил Бури. Я даже старалась подумать о всех жителях, пострадавших от сумасшедших капризов природы, которые всегда вызывает Райден. Но стоит мне попытаться подумать о том, как справиться с его ударом, как у меня ничего не получается.

— Ладно, это прозвучит неприятно… Но клянусь, я спрашиваю лишь потому, что ты сказала, что это сработало в темнице, но… Ты уверена, что ты в порядке, раз не можешь с этим справиться? Может, убрать из уравнения всякий эгоизм?

— Конечно. Я очень ясно дала понять, что меня не заботит моя безопасность — только твоя. Но мне это по-прежнему ничего не дало.

У меня начинает появляться новая мысль, но я стараюсь загнать её назад.

Мне правда, правда не хочется, чтобы это было правильным ответом.

Но уворачиваться от бурь для нас гораздо сложнее, чем для Райдена — создавать их. Мы еле избегаем трёх торнадо, а он создаёт три новых, и, когда становится ясно, что он вот-вот нас поджарит, я делаю глубокий вдох и рискую задать вопрос:

— А если изменить наши приоритеты? Что если способ, которым ты пытаешься меня защитить, тоже слишком эгоистичен? То есть, я ценю, что ты… Но когда ты сравниваешь спасение моей жизни со спасением целого мира от Райдена, это… Это нельзя сравнивать.

— Значит… ты хочешь, чтобы я сосредоточилась на проблеме, не ставя сохранение твоей жизни в приоритет?

— Ну, это конечно не план «А», но… Да.

Я пытаюсь уверить себя, что это решение не такое опустошающее, как мне кажется. В конце концов, если наш план не выгорит, мы всё равно оба трупы.

Но всё, о чём я мог думать, это моё обещание Одри вернуться домой, к ней.

Я до сих пор чувствую силу нашу связи, даже во всём этом хаосе.

Меня тянет к ней.

Как я могу её бросить?

— Новая команда начинает формироваться, — шепчет Солана, и это не похоже на хорошие новости. — Думаю… Если ты сможешь поднести нас достаточно близко к Райдену, я смогу решить, что делать, чтобы его убрать. Но не думаю, что смогу справиться с отдачей.

— То есть, фактически, ты знаешь, как его убить, но это убьёт и нас?

— Думаю, да… Сложно сказать. Я никогда не могу сказать точно, как оно сработает, пока не попробую.

Мне нужно десять секунд, чтобы понять, что формально у нас других вариантов нет, и ещё пара секунд и несколько слёз скатываются по моим щекам.

— Мы не обязаны это делать, Вейн. Если продолжим сражаться, то, возможно, найдём другой путь. Я попробую снова, отдавая приоритет твоему спасению.

Я начинаю смеяться, хоть мне и не смешно.

— Это нелепо. Почему тебе можно умирать, а мне нет?

— Потому что я пользуюсь проклятой силой Райдена, а ты используешь язык мира.

По голосу Соланы я понимаю, что она тоже плачет.

— Никто из нас этого не заслуживает, Солана. Как и наши семьи не заслуживали того, что с ними стало. Как говорил Астон: война — это трудный выбор. И вот наш выбор. Если ты не хочешь этого делать, научи меня командам.

— А что насчёт Одри?

Я сглатываю снова появившиеся слёзы и еле сдерживаю крик в небеса: «Это нечестно! Ты мне задолжал!»

Да, это нечестно. Но это уже не имеет значения. Важно лишь одно.

«Пожалуйста, пусть с Одри всё будет в порядке», — прошу я ветер. — «Позволь ей выжить, с чем бы она ни столкнулась. И не дай ей грустить после моей смерти, то есть, она, конечно, может проронить пару слезинок, но пусть потом двигается дальше. Она достаточно страдала за свою жизнь. Пусть она переживёт меня».

Я так сосредоточился на своей мольбе, что только сейчас замечаю, что мы спускаемся всё ниже, словно мои Западные поддерживают идею самоубийства.

По крайней мере, бури успокоились, и последний убийственный торнадо исчез.

— Ты готов? — спрашивает Солана, сжимая в руке новый бумеранг ветра.

— Давай на этот раз покончим со всем побыстрее, — шепчу я. — Как только поймёшь, что надо делать — не колеблись.

Она берёт меня за руку, я сжимаю её с ответ, довольный тем, что сражаться с этим я могу вместе с другом.

— Вряд ли у нас получится, — говорю я Солане, приказывая ветрам опустить нас перед Райденом.

Он хорошо выбрал место — между ним и нами остаётся не больше двух метров. А значит, мы точно попадём под ответный удар.

— Так вот как всё закончится? — произносит Райден. — Последний бой последнего из Западных. Скажешь что-нибудь напоследок?

Я собираюсь сказать «нет», но тут слышу, что мои ветра складываются в новую мелодию.

Они по-прежнему поют про то, что щит опаснее меча, но теперь прямо перед это строкой появилась новая:

Доверяй своему врагу.

— У тебя два варианта, — говорит нам Райден. — Либо ты научишь меня слову Западных, и тогда я убью вас обоих быстро. Либо ты отказываешься и смотришь, как твоя маленькая приятельница испытывает невыразимые муки.

Он хватает Солану за волосы, выворачивая шею и подтягивая ближе к себе.

«Доверяй своему врагу, — поют мои Западные. — Доверяй своему врагу. Доверяй своему врагу.»

ДОВЕРЯЙ СВОЕМУ ВРАГУ.

— Хочешь знать слово Западных? — спрашиваю я Райдена, надеясь, что правильно разгадал значение песни. — Хорошо. Я скажу тебе его. Только не причиняй ей вред.

И у Соланы, и у Райдена глаза чуть на лоб не вылезли.

— Вот так просто? — спрашивает он. — После всего этого, — обводит руками он поле битвы, — ты готов предать своё наследие даже прежде, чем я нанесу удар?

— Я видел, что ты сделал с Гасом, — бормочу я. — Солана этого не заслуживает.

Может, я лучший актёр, чем думал. А может, Райден настолько ослеплён жаждой власти, что не стал задавать себе вопросы, которые должен был.

Он даже не спорит, когда я требую отпустить Солану. Он отпускает её, и я притягиваю её к себе и шепчу на ухо:

— Следи за моим сигналом.

— Я научу тебя самой сильной команде, — говорю я. — Той, которая спасала меня чаще всего. Если она не запустит твой прорыв, то ничего уже не поможет.

Райден становится похожим на наркомана, а изо рта чуть не течёт слюна, когда я приказываю Западным ветрам взвиться вокруг него.

Щит опаснее меча.

— Я научу тебя, как создавать щит, — говорю я. — Нужно лишь одно слово.

Мы с Соланой обмениваемся взглядами, и я надеюсь, что она готова, потому что ей надо идеально рассчитать момент.

— Сначала послушай, как я это произношу, — говорю я, радуясь, что мои инстинкты меня не подводят. Они всегда так делают, когда я пытаюсь кого-то научить, так что может, это именно то, чего хотят ветра?

Я шепчу нужное слово, выделяя каждый вдох и свист.

— Повтори ещё раз, — приказывает мне Райден.

Я замечаю, что Солана сильнее сжимает бумеранг, и киваю.

Вот оно.

Пожалуйста, пусть теперь с ним будет покончено.

— Готов попробовать? — спрашиваю я.

Райден слишком сосредоточен на произношении, чтобы заметить, как Солана шепчет свою собственную команду и превращает бумеранг из жёлтого в красный.

Райден идеально произносит команду Западных по слогам, и, когда последний звук скатывается с его губ, Солана выбрасывает руку с оружием, и бумеранг смертельно поражает Райдена прямо в грудь.

Мы оба падаем плашмя на землю, нас накрывает отдача, и я втягиваю в себя воздух полной грудью, жалея, что в последний мой вдох во рту остался лишь привкус пыли.

Я всегда буду любить тебя, Одри.

Я повторяю эти слова, надеясь, что они останутся эхом после меня.

Пусть она их найдёт. Пусть узнает, как мне жаль оставлять её одну.

Но когда в моих ушах звучит взрыв, я не чувствую боли. Спустя пару секунд, я набираюсь смелости и поднимаю голову.

Я не могу описать изданный мной звук — это смесь тысячи эмоций.

Солана издаёт такой же звук и садится рядом со мной.

Через долю секунды после того, как бумеранг прошёл через Райдена, Западные ветры создали щит вокруг его тела, герметично скрывая его и заставляя прочувствовать полную силу удара. А удар снова запускал отдачу. И снова. И снова.

«Правосудие», — говорят мне Западные, и от этого слова тошнота при виде кровавых брызг уменьшается.

Райден сам подписал себе смертный приговор, встретившись с болью его собственной злой силы.

Медленная смерть.

И очень болезненная.

А потом он умер.

Я ещё несколько минут смотрю на него в этом коконе, чтобы удостовериться, что взрывов больше не будет.

И когда я, наконец, опускаю щит Западных ветров, его тело рассыпается пеплом.

Отвергнутое небом, оно остается гнить на земле.