Путешественник по мирам

Глава 31. Киберпанк

То, что Максим проснулся в новом мире, он понял сразу. А еще парень осознал, что эта реальность оказался нисколько не лучше, а может, еще и хуже: он лежал на жесткой койке, с которой приходилось спускаться по деревянной лестнице. И тут было много, очень много таких многоярусных кроватей, на которых спали люди прямо в одежде, которая представляла собой серые штаны и такую же серую рубаху. А еще в воздухе витал запах пота, каких-то нечистот, и затхлого воздуха. Дышать было очень трудно.

Сначала Максим подумал, что это какая-то тюрьма. Но нет. Люди просыпались, спускались со своих полок и шли к выходу. Не было ни охранников, ни надзирателей. Просто куда-то спешащая толпа народа, и Максим вместе с этой толпой, чтобы не потеряться. В мозгу того тела, куда теперь вселился путешественник по мирам, осталось смутное понимание, что нужно делать, куда идти. А еще осталось гнетущее чувство безысходности, которое испытывал тот, кто был тут до него. И теперь то же чувство испытывал и Максим.

Лабиринт темных коридоров, которые освещали одинокие тусклые лампочки. Очередь, но она движется довольно быстро. Две створки раздвижной двери, камера на потолке, зеленый луч сканирует сетчатку глаза. Дверцы открываются, пропуская Максима вперед. Снова лабиринт мрачных коридоров. Пахнет потом, затхлым воздухом, жженым железом и машинным маслом. Откуда-то доносятся звуки работающих станков, какие-то стуки, жужжание.

Парень, доверившись внутренним ощущениям, нашел свое место возле конвейера. Ему предстояло целый день накручивать гайку на резьбу, которая была нарезана на выступающую часть какого-то агрегата. Впереди и позади стояли такие же рабочие в серых одеждах, и делали свою часть технологической цепочки, что именно, Максим не успевал даже посмотреть: темп был довольно высокий. Приезжал агрегат, рядом валялась гайка, Максим закручивал ее. Тут же конвейер трогался, приезжал следующий агрегат.

Работа простая, но утомительная. А еще этот запах цеха, который иногда усиливается до рези в глазах. Но останавливаться нельзя. Максим это понимал мозгом того, в которого он вселился. Видимо, за это тут сразу уволят. Или расстреляют. Или как-то еще жутко накажут. Не важно, мозг бывшего хозяина тела очень боялся накосячишь, и Максим боялся вместе с ним.

Недолгий перерыв на обед. В столовой парень купил себе тарелку каши с маленьким кусочком мяса, чтобы расплатиться, посмотрел в сканер сетчатки глаза. На маленьком экране перед кассой появилась красная надпись: «С вас списано 573 рубля, ваш долг по кредитной карте 257124 рубля».

Максим тихо присвистнул. Сколько же он тогда тут зарабатывает, если живя в общаге прямо на заводе, никуда не выходит и питается безвкусной кашей с маленьким кусочком мяса, он успел накопить такой долг? Понятно, что мало, за тупое накручивание гайки никто много платить не будет.

Парень присел за столик, где уже сидели двое мужнин и одна женщина, волосы которой были небрежно собраны в пучок. У всех троих на лицах печать вселенской грусти и безысходности. Они ели свой паек, и угрюмо молчали.

— Как дела? — решил на всякий случай поинтересоваться Максим.

— Издеваешься? — буркнула женщина.

— Да нет, просто хотел узнать, может, новости какие есть?

— К нам новенький пришел, — поделился один из мужчин, — говорит, некоторое время жил снаружи.

— Да? — женщина подняла на него удивленные глаза, — и как там?

— Говорят, сейчас там холодно. Но ему удалось разжиться киберимплантами с обогревателями тела, благодаря чем он выжил.

— Чего? — удивился Максим, — тело обогревается киберимплатнами? А что, просто теплую одежду нельзя было надеть?

— В такой холод одежда не помогает, — пояснил другой мужчина, — да и найти хорошую одежду сейчас проблема.

— Да как не помогает? — удивился Максим, — надел пальто или пуховик, и ходишь по улице.

— Все равно рано или поздно замерзнешь, — сказала женщина.

— Дык тогда можно домой вернуться.

Все трое дружно расхохотались.

— Что я такого сказал? — с обидой в голосе спросил Максим.

— А ты хоть представляешь, что значит жить снаружи? Это здесь, на заводе, помещения обогреваются. А там, — собеседник неопределенно махнул рукой, — люди живут в трущобах. Без воды, канализации и центрального отопления.

— Чего? — Максим удивился еще сильнее, — это как так? Люди живут в трущобах, но могут позволить себе киберимпланты? С обогревателем?

— Это капитализм, детка, — усмехнулся он.

Все остальные, оценив шутку, тоже натянуто улыбнулись. И тут прозвенел звонок на работу. Конвейер, насколько понял Максим, останавливать нельзя, поэтому теперь ему предстояло совершать другую операцию, так как его рабочее место занял сменщик.

Эта работа оказалась тяжелее: нужно было вставлять один механизм в другой и закреплять его, а тот весил целый килограмм. Кажется, что вес маленький, но когда приходится постоянно брать железный предмет из ящика, поднимать и при этом поворачиваться, то руки довольно скоро устают. К концу смены конечность уже еле двигалась и болела.

Ужин проходил в той же столовой. На этот раз Максим взял побольше еды, и получил сообщение: «Внимание, вы превысили свое среднедневное потребление. Это может привести к ограничению кредитного лимита. Будьте внимательны». Парень про себя выругался. «В какую ужасную антиутопию я попал? — грустно подумал он, — Что это за мир победившего киберпанка?»

Засыпая, Максим, просто на всякий случай, пытался покопаться в мозгу хозяина тела, в которое он попал, надеясь извлечь оттуда какую-нибудь информацию. И тут в голове возник какой-то винегрет из воспоминаний жителя этого мира, самого Максима и еще нескольких его воплощений в прошлых мирах, которые кружили хороводом и не давали уснуть. Парень лежал на жесткой полке, слышал храпы других рабочих и тихо психовал, шепча различные ругательства.

Сон наступил внезапно. Хороводы воспоминаний продолжили кружиться сюрреалистическими образами, превращаясь то в компьютерные залы, то в каких-то хакеров в капюшоне, то в различных причудливых персонажей, которые преследовали его по улицам, заваленными всевозможным мусором и нечистотами, а в домах были выбиты окна, зияющие зловещими черными прямоугольниками.

Была в этих снах и Виола. Только здесь она предстала не зеленовласой девушкой-готом, а рыжей бестией в кожаной куртке, которая сидела за компьютером, курица сигарету, случала по клавишам и еще каким-то волшебным образом успевала пить кофе.

А потом Максим вдруг вспомнил, что надо бы найти зеркала и тут же проснулся. Снова ему предстало прожить этот скучный тоскливый день, делая монотонные действия у конвейера и зверски устав к концу рабочего дня.

Шагая до цеха по полутемным коридором, парень пытался сортировать воспоминания. Теперь, после того, как поспал, делать это было гораздо легче. По крайней мере, Максим мог отделить свои воспоминания от чужих. Сейчас он знал, что это действительно мир победившего киберпанка. Здесь Максим родился в семье представителей так называемого «среднего класса». Тогда тот еще существовал. Это сейчас общество жестко разделилось на элиту, живущую в роскоши, и на нищих, которым приходилось ради миски каши целый день выполнять нудную работу на конвейере. Тех, кто возмущается или совершает какие-либо ошибки, просто увольняют и выбрасывают в трущобы. А тогда, во времена детства Максима, еще были люди, которые находились где-то посередине. А сейчас всё, есть только люди вверху и люди внизу.

Парень дошел до своего рабочего места. Больше размышлять некогда, надо сосредоточенно накручивать гайку на резьбу.

Конец рабочего дня. Отбой. Снова попытка увидеть осознанный сон и снова неудачная. «Определенно, нужно найти Виолу», — подумал Максим, когда проснулся. Он снова попытался вспомнить биографию своей версии этого мира. Правда, какие-либо подробности воскресить в памяти не удалось, только общие сведения.

Детство. Максим проводит целые дни за компьютерными играми, за что его ругает мама. Потом она научилась включать родительский контроль. Максим обратился к папе, но тот сказал, что мама права: много играть вредно, и лучше бы он шел учить уроки. На что резонно заметил, что для того, чтобы учить уроки тоже нужен компьютер. Ибо бумажные учебники давно отменили. Отец согласился, и вскоре настроил родительский контроль так, чтобы можно было получить доступ только к учебным материалам и школьному чату.

Потом почему-то вспомнился урок истории. Наверное потому, что его вела довольно симпатичная учительница, одетая в черный жакет и черную юбку до колен. Ее золотистые волосы были заплетены в култышку. Алла Павловна, так звали учительницу, рассказывала о том, что в 1930 году Россией правил царь Петр-IV, который провел земельную реформу. Какую именно реформу провел царь, Максим вспомнить так и не мог, он помнил только как пялился на область декольте учительницы, где из-под воротника белоснежной блузки выглядывал кусочек груди.

«Царь в России в 1930 году, серьезно? — удивленно подумал Максим, — Тут что, не было Революции?».

— Что такой загруженный? — спросила подсевшая рядом женщина со спутанным волосами.

Кажется, Максим недавно с ней разговаривал, там еще было двое мужчин, и они обсуждали новенького, который пришел на завод из внешних трущоб. «Вчера она была более опрятной», — подумал парень.

— А чему радоваться? — плечами парень.

— И, правда, не чему.

«Как же ее зовут?» — попытался вспомнить Максим.

И тут с ней поздоровался проходящий мимо рабочий:

— Маш, привет.

— Привет, Дим, — ответила та.

Рабочий последовал дальше, а Маша и Максим некоторое время сидели молча. Женщина уныло доедала свою кашу, в то время как путешественник по мирам уже осилил свою порцию.

— Слушай, а кто такой Петр-IV? — вдруг спросил он.

Парень хотел разобраться, что это за мир, узнать его историю и чего вообще тут можно ожидать.

Маша удивленно посмотрела на него и сказала:

— Что, в детстве уроки истории прогуливал?

Тот кивнул.

— Странный ты, — пробормотала она и больше ничего не сказала, продолжив жевать кашу.

— Ты тоже не знаешь, кто такой Петр-IV? — продолжал допытываться Максим.

— Я тебе кто, учебник истории?! — вспылила вдруг женщина, — поищи сам, если так интересно. И не задавай глупых вопросов.

— Ладно, — пожал плечами Максим, взял тарелку, бросил в контейнер для грязной посуды и пошел работать дальше.

Вечером общаться было особо не принято. Когда конвейер останавливался, рабочие шли в свои спальные ячейки. Некоторые принимали душ, но большинство ложилось спать немытые: вот поэтому в хостелах стоял такой тяжелый запах. Заглянув в душевую кабину, Максим сразу понял, почему мало кто моется: душ был платный и весьма недешевый.

Сегодня Максиму снилось, что он поджег обернутую в рубероид трубу. Пламя разгоралось медленно. Сначала это был небольшой огонек, который парень наблюдал через окно автобуса, который ехал по какому-то лесу. Затем начался настоящий пожар, заполыхали деревья. Максим постоянно думал о том, что оставил там отпечатки пальцев, и по ним его найдет полиция. Автобус постепенно превратился в цех, где парень подсоединил провод к станку и воровал электричество. Затем он оказался в каком-то офисе, где за ним пришли следователи. Оказалось, что они через воровство электричества вышли на поджег и нашли его.

«Ну и сон», — удивленно подумал парень, когда отрыл глаза. Пока он шел до своего рабочего места, его мысли крутились вокруг фразы «воровал электричество». Это почему-то казалось важный, как будто бы связанным с этим миром, точнее с тем человеком, в тело которого попал Максим. А еще парень почему-то подумал, что этот сон как-то поможет ему бежать отсюда.

Снова, шагая до своего рабочего места, парень попытался вспомнить себя в этом мире. Память услужливо подставляла картинку учительницы в черном жакете и черной юбке, белую блузку и краешек груди, выглядывающий из области декольте. И тот злосчастный экзамен, за который парень получил двойку, потому что не смог вспомнить, кто такой Петр IV. Уже потом, когда Максим стоял у конвейера, в мозгу всплыли слова его отца: «Глупый. Дело не в земельной реформе. Это была просто формальность. Петр IV сдал Россию проклятым американцам. И вот теперь у нас будет как у них: есть люди наверху, и есть внизу. Но никого нет посередине». Мальчик тогда возразил: «Но мы-то средний класс». Его отец грустно вздохнул, и проговорил: «Это ненадолго, сынок. Мы-то пожили. А вот как вы будете жить…».

И тут Максим заметил, что допустил ужасную ошибку: он не успел закрутить гайку. Парень испуганно вскрикнул. Кто-то нажал на кнопку «стоп», конвейерная лента встала, все рабочие стали осуждающе смотреть на Максима. Тот был ни жив ни мертв, не зная, что делать дальше.

В цех вошли два человека в странной красной форме. На поясе у каждого была портупея, на которой болталась дубинка. Парень понял, что это кто-то вроде то ли полицейских, то ли охранников. Они грубо схватили Максима за руки и куда-то повели. Тот не сопротивлялся, понимая, что этим сделает только хуже.

Парня втолкнули в тесную камеру, без света. Щелкнул засов двери, погрузив все в непроглядный мрак. Максим сначала ощущал стены, изучая габариты своей тюрьмы, потом грустно присел на корточки и впал в прострацию.