Путешествие с дикими гусями

Транзит. Польша

Польшу мы проскочили проездом. Мы – это Ян, Ева, я и Ася. По документам – одна большая счастливая семья. Может, я и хотел, чтобы девочка с кудряшками всегда была рядом, но даже в самой дикой фантазии не мог представить, что она станет моей сестрой. Тем более, таким образом.

Насчет Евы у меня до сих пор оставались сомнения. Ася сразу опознала в полной блондинке с ухоженным, располагающим к себе лицом ту саму женщину, что предложила оплатить ее билет. Но вот связывали сивую литовку с Яном узы брака или чисто деловые отношения – не исключавшие, впрочем, эпизодический трах – сказать не могу.

Тогда, сидя на заднем сиденье свежевымытого ауди, я пребывал в конкретном ахуе от своих новых «родителей». Опыт, сопровождавший мое первое знакомство с «папочкой», настораживал и заставлял опасаться самого худшего. С другой стороны, слева от меня сидела Ася, хоть и совершенно не стремившаяся к общению, а рядом с Яном – вполне себе адекватная «мамаша», так чего тут было бояться? Про долг мне пока никто не напоминал, хотя он со времени сделки явно только возрос, учитывая количество уничтоженных мною консервов. Более того, перед поездкой нам разрешили вымыться и постираться, так что впервые за много дней я наслаждался чистотой белья, собственного тела и ароматом Асиных пушистых волос, иногда касавшихся моего плеча.

После заточения в четырех стенах с заклеенным окном я жадно вбирал в себя проносящиеся мимо пейзажи. Мир снова расширился и будто спешил продемонстрировать, что в нем есть не только ободранные обои и пролежанные до дыр матрасы, но и качающие заснеженными еловыми лапами леса, и переходящие в безмятежное небо равнины и мягкие сумерки, в которых уютно мерцают огоньки почти сказочных деревень. Все вокруг казалось таким добрым и настоящим, что трудно было верить в возможность чего-то несправедливого и плохого. Худшее, конечно, осталось позади. А впереди...

Что нас ждало впереди, я додуматься не мог, как ни ломал голову. А спрашивать боялся. Не потому, что всерьез опасался потерять пару зубов. Это было скорее смутное нутряное чувство, нежелание потревожить сложившееся хрупкое равновесие, качнуть весы, на которых лежала моя и Асина судьбы, не в ту сторону. Ведь все шло пока так хорошо! Мы слушали радио, беззаботно дремали на заднем сиденье, лопали хот-доги и пиццу – правда, всегда в машине, куда нам приносили еду «родители». Ну чем не самая обычная семья, направляющаяся на зимний отдых? Я даже настолько осмелел, что рискнул спросить Яна:

– А какое сегодня число?

И он совершенно спокойно ответил:

– Двадцать девятое. Если не будем нигде задерживаться, успеем добраться до места до Нового года.

– А куда мы едем? – оторвалась от окна не разделявшая моего праздничного настроения Ася.

– Много будешь знать, деточка, рано на кладбище отправишься, – улыбнулась в зеркальце заднего вида Ева.

Мне, если честно, стало уже пофиг. Все, о чем я мог думать, это мой день рождения. Ведь он уже прошел, а я этого и не знал! Не было ни подарков (пусть даже самых дешевых и завернутых в газету вместо блестящей бумаги), ни торта, ни гостей. Никто не заметил, что я стал на год старше. Мне уже двенадцать. Я подросток. Ура.

Интересно, а Ян-то вообще в курсе, когда у меня днюха? Игорь ему сказал? Или он и сам забыл? И какая дата тогда стоит в новом паспорте, который мне показали перед отъездом? Ведь я, дурак, даже не обратил на это внимания. Только все пялился круглыми глазами на незнакомую фамилию, одинаковую у меня и у Аси.

Может, стоит сказать? Ага, и что тогда? Думаешь, Ян с Евой споют тебе «Хэппи бёздэй» и подарят конструктор? Погруженный в такие раздумья, я не сразу заметил, что радио заиграло другую музыку и забормотало на чужом языке, совсем не похожем на литовский. Да и дорожные указатели выглядели иначе, и названия на них были странные: Augustow, Graiewo, Ostrow… Больше похожие на русские, только написанные латиницей.

– Что это за язык? – мой локоть легонько пихнул Асю, казалось, намертво приклеенную к окну и демонстрирующую мне кудрявый затылок.

Девочка неохотно обернулась, и я кивнул на захлебывающееся согласными радио.

– Польский, конечно, – передернула она плечиками.

– Зачем польский? – опешил я.

– А на чем же еще полякам разговаривать? – закатила глаза к потолку Ася.

Полякам? И тут меня ударило понимание:

– Погоди, мы что, в Польше?!

– А где же еще, слоупок?! – Ася презрительно фыркнула и снова уткнула нос в окно.

– Но как же граница? – не мог успокоиться я, припоминая очередь на контроле при переезде в Литву. Тогда я еще был с Игорем. Тогда никто еще и не думал меня продавать. Или думал? Не для того ли «дядя» вообще взял меня с собой?

– Ты что, никогда не слыхал о Евросоюзе? – прошипела Ася. – Тут нет границ. Точнее, они открыты. Мы так хоть до Италии можем доехать, хоть до Франции.

– До Франции? – мечтательно протянул я. – Это там, где Париж и Эйфелева башня?

– Это там, где кардинал Ришелье и Миледи, – скривила мордочку Ася. – А теперь ты отвяжешься со своими дурацкими вопросами?

И я отвязался.

Когда совсем стемнело, и по пути все чаще стали попадаться указатели со словом «Warsawa», Ян свернул с шоссе. Мы подрулили к небольшому зданию с табличкой «Hotel», при виде которой у меня противно затянуло под ложечкой. Если честно, в тот момент я бы обрадовался, если бы Ян объявил мне, что меня оставят ночевать в холодной машине. Но меня и Асю уложили вдвоем на постели в крошечном номере, где помещались только еще одна кровать – двуспальная, узкий шкаф-пенал и дверь в ванную типа спичечный коробок. Сначала мы попробовали расположиться валетом, но девочка заявила, что у меня воняют ноги. Я был только счастлив улечься головой на подушку – она оказалась у нас одна. Спать, не сговариваясь, решили в одежде. Не по причине холода, как на «детской» квартире. Просто стремно как-то – с девочкой под одним одеялом, когда тебе уже двенадцать. Да и перед Яном щеголять в белье лишний раз не хотелось.

Зато Ян не стеснялся никого и ничего. Завалился в койку с Евой в чем мама родила, и, не успел погаснуть свет, до нас донеслись пыхтение, стоны и равномерный скрип пружин. Хорошо хоть темнота скрывала детали происходящего и мои щеки – странно, что они не горели, как две раскаленные лампочки. Не знаю, что вызывало у меня больший стыд – то, что Ян проделывает в метре от меня, или то, что все это слышит Ася. А может, мысли о той, другой ночи в гостинице, когда я был на месте Евы?

Когда все наконец закончилось со стонами и хрипами, пружины скрипнули в последний раз, и тьму разогнал огонек сигареты. Ян сидел на краю постели и курил. Его глаза смотрели прямо на меня, а я – от шока или с дуру – забыл притвориться спящим.

– Чего пялишься? – осведомился он, и температура у меня подскочила сразу на пяток градусов. – Новому чему хочешь научиться? Так ноги раздвигать особого искусства не нужно.

Сухой хриплый смех смешался с клубами дыма, красновато подсвеченными сигаретой. За спиной влажно всхлипнуло, и я почувствовал, как Асин нос уткнулся мне в затылок. Только тогда до меня дошло, что она восприняла слова Яна, как обращенные к себе.