Путь под лазурным небом (СИ)

Глава 16 - Соответствуй званию героя

Библиотеку Хогвартса можно было назвать фундаментальной. Здесь, в лабиринтах полок и стеллажей, стояло столько магических книг, что мало не покажется даже самому смелому исследователю. Куда уж там обычному школьнику. За почти тысячу лет книг в библиотеке накопилось столько, что и десяти жизней не хватит все их прочитать. В этих книгах были переплетены истории и знания многих поколений волшебников. Здесь были заклинания и заклятия, правила, пособия, рецепты, хроники, пресса… Очень много интересного и даже уникального. Есть даже конспекты обычных учеников, не ясно как тут оказавшиеся. Трудно сказать, чего здесь нельзя найти.

И все это хранилось в идеальном порядке. Мадам Пинс, заведующая библиотекой уже не один десяток лет, ужасно гордилась этим. Да и как не гордиться — все книги хранились в идеальном порядке. На полках не было ни одной пылинки, никаких следов грязи. Все тома были пронумерованы и помечены особым образом. Многочисленные таблички сообщали, как именно нужно было обращаться с той или иной книгой. Всё таки, здесь даже книги могли кусаться. Действительно опасного в общем доступе конечно не было, но получить внезапный удар и оказаться на больничной койке можно было запросто.

Как бы то ни было, такая аккуратность и стерильность удивляли. Конечно, мадам Пинс работала здесь не одна. Ей помогали специально обученные домовики и студенты старших курсов. Они старательно убирали пыль, сортировали книги, поддерживали ветхие фолианты и пергаменты. Можно было не сомневаться, что у этих энтузиастов были веские основания для усердия. И основания эти были в виде круглых монеток, выплачиваемых школой старшекурсникам, прошедших отбор строгой смотрительницы библиотеки.

Солнце давно скрылось за горизонтом и читальный зал освещали магические светильники. Огоньки трепетали от дуновения невидимого ветра, и казалось, что иногда от них отделяются какие то призрачные образы, и тогда по воздуху проносился еле слышный шепот. Иногда в тихом шорохе раскрываемых страниц чудился далекий звук голосов или приглушенный смех. Я уже чувствовал подобное, когда оказался перед «Еиналеж». Но, в отличии от волшебного зеркала, атмосфера вечерней библиотеки не сковывала сознания, а умиротворяла. Позволяла сосредоточиться на своей цели. Не всем, впрочем, это было по нраву, и после захода солнца многие покидали древнюю обитель знаний.

— Я закончила, — нарушил тишину тихий голос Гермионы.

Она поставила перо в подставку и разложила перед собой набор для ухода за главным инструментом ученика.

Я окинул девочку взглядом. Она была аккуратной, без косметики и украшений, в черном свитере с гербом школы на груди. Волосы были собраны на затылке в плотный узел, чтобы не мешали и не падали на глаза. Взгляд ее, даже с окончанием работы, остался сосредоточенным и серьезным. Как будто бы она собиралась и дальше заниматься уроками всю ночь.

Наблюдая за всем первым курсом, я понял, что именно Гермиона заслуживает звание настоящего книжного червя. Она буквально жила в библиотеке, проводя в ней почти всё свободное время. Причем делала это с удовольствием. Жила как бы только для того, чтобы учиться. Она была приятной в общении и с ней многое можно было обсудить, но именно эта её зацикленность на учёбе отталкивала многих. Не сказать, что она стала парией, нет, она активно участвовала в жизни факультета. Но я не могу сказать, что у неё есть друзья здесь. Товарищи и однокурсники — да. Но не друзья.

Общались мы с ней в основном именно здесь, в библиотеке, помогая друг другу с домашним заданием и просто исследуя книжные полки. Она действительно успела многое узнать и в первые месяцы по успеваемости вырвалась далеко вперёд, заслуженно став первой в знании теории на первом курсе, уступая только в практике. Многие до сих пор задаются вопросом, почему она попала именно на Гриффиндор? Возможно, причина кроется именно в друзьях. Она никогда не выглядела одинокой, наоборот, всегда уверенной в себе. Но порой в её взгляде мелькало что-то такое неуловимое и печальное.

— Уже?!

Достаточно громкий возглас привлёк внимание мадам Пинс и её недовольный взгляд впился в источник шума. Драко, осознав это, тихо извинился перед библиотекарем.

— Но, Гермиона, ты и правда закончила эссе по Зельям? Я уже который час бьюсь над ним, и всё равно не могу набрать нужный объём.

— Да, Малфой, я и правда закончила эссе по Зельеварению, — мне показалось, что она его передразнивает. — Ты открывал «Сотню Магических Растений»? Я подробно расписала каждый ингредиент, входящий в зелье и вполне уложилась в заданный объём. Вот, смотри.

Гермиона подсела поближе и начала что-то рассказывать, а я же сосредоточился на своей работе. Зелья я закончил ещё перед ужином и их обсуждение мне было не интересно. Именно я подсказал Гермионе посмотреть гербологический справочник.

Собственное эссе по теории магии я почти закончил, оставалось лишь составить вывод, в чём и заключалась проблема. Продвинутая теория изучается с третьего курса, но собственный интерес заставил меня обратиться к ней раньше, что и вызывало трудности сейчас. Нахватавшись знаний и тут и там, я в итоге не мог построить собственную логическую цепочку. Новый материал никак не хотел увязываться с уже пройденным — он был вне моего понимания. Мне никак не удавалось прийти к окончательному выводу.

Со вздохом я подписал пергамент, оставив место для будущего заключения и начал собираться. Тролля Флитвик мне не поставит, а вот дать ответы на мои вопросы — так это запросто. Стоит подойти к нему завтра утром, благо что занятие с маленьким профессором стоит после обеда. Профессор Чар был интересным преподавателем. Его объяснения были ясными и точными, они способствовали развитию самостоятельного мышления. Он умел увлечь своим предметом, в отличии от сухой и педантичной Макгонагалл или раздражительного и вечно смурного Снейпа. Хотя, конечно, все они были настоящими мастерами своего дела, добившись не мало в выбранной стезе. Тот же профессор Снейп был самым молодым мастером Зельеварения за последние две сотни лет не только в Британии, но и Европе в целом, что говорило об огромном мастерстве.

Я окинул взглядом о чём-то увлечённо спорящих Драко и Гермиону, и удивился, как быстро они нашли общий язык на почве учёбы. Общались они, конечно, только в библиотеке, занятые делом. В остальное же время друг друга игнорировали, лишь иногда обмениваясь приветствиями в коридорах или перед началом занятий, когда потоки совпадали. На удивление, чистокровный Малфой без пренебрежения отнёсся к маглорождённой ученице, что, кто бы сомневался, породило очередную волну недовольства среди некоторых учащихся. Впрочем, кого волнует их мнение? Возможно, самого Драко, но меня уж точно нет.

Я даже и не заметил, когда мы стали заниматься все вместе: Я, Дадли, Гермиона, Драко, Винсент и Грегори. Всё получилось как-то само собой. Сначала я подсел к Гермионе, чтобы уточнить вопрос по предмету, а на следующий день уже она присоединилась к нам. Хотя это уже и не важно, как же так случилось. Приближались переходные, и каждый помогал друг другу по мере сил и знаний.

— Закругляйтесь уже, отбой скоро, — предупредил я. — Я пойду вперёд, меня Дадли ждёт.

Попрощавшись, я направился в гостиную. Дадли не смог пойти с нами в библиотеку, сославшись на работу у профессора Спраут вместе с Невиллом, но предложил сегодня ночью исследовать новый проход после отбоя вдвоём. Сам проход находился рядом с комнатами завхоза, поэтому требовалась мантия невидимка, чтобы не нарваться на отработки.

Несмотря на то, что время подходило вплотную к отбою, в гостиной во всю кипела жизнь. Часть учеников собралась у камина, другие обсуждали какие-то объявления, пришедшие из департамента магического правопорядка. Что-то об оборотнях. Кто-то просто читал или занимался заданиями к завтрашним занятиям. Часть учеников столпилось у сдвинутых столиков в углу, где устроили какой-то турнир. Я пристроился на диване рядом с Невиллом.

— Привет, — привлёк я внимание. — Где Дадли?

— А, привет, Гарри, — он отложил книгу, которую читал до моего прихода. — Его попросил о помощи профессор Квирелл. Не знаю, правда, с чем. Сказал, что к отбою должен освободиться.

— Странно, но да ладно. А там что за скопление? — указал я на ликующую толпу.

— А, Метт с пятого курса приглашал всех сыграть в шахматы и говорил, что он лучший игрок в Хогвартсе. Он даже Перси обыграл, пока внезапно не проиграл Рону за три минуты. До сих пор пытается отыграться.

— Не знал, что Рон играет в шахматы. Не в обиду ему, но не думал, что это его игра, — искренне удивился я.

— Никто не думал, — улыбнулся Невилл. — Но, как видишь, Рон умеет удивлять.

Конечно, Рона нельзя было назвать тупым. Ленивым и неряшливым? Да. Но не тупым. Просто он не стремился ни к чему. Он никогда не думал об учёбе, и даже если что-то читал, то безо всякого интереса и если только этого требовала учёба. Его не интересовали достижения магического мира. Он не знал истории, не интересовался политикой и магическим искусством. Это было довольно странно. Но не мне лезть в чужую жизнь.

Устроившись удобнее, я взял со столика выпуск «Придиры». Журнал казался мне странным, но от того не менее интересным. Меня завораживали строчки со странным названием, эти подчёркнутые буквы и небольшие завитушки, как будто кто-то специально выводил тушью готическим шрифтом. Серьёзные статьи здесь перемешивались с полным бредом, и всё это разбавлялось рубриками вроде анекдотов и загадок. Например, вот:

На приеме y ворожея женщина умоляет: «Верните мужа, к девке молодой сбежал, а детей трое, кормить их нечем и т.д. и т.п.»

«Ладно сделаем.».

На следующий день женщина снова приходит.

На нее страшно смотреть: вся растрепанная, руки дрожат.

Волшебник: «Hy что, вижy я, муж не вернулся?»

«Вернулся! Да только первый муж, которого я схоронила двадцать лет назад…»

Или, вот вам загадка:

Её нигде не купишь

И даже не сошьёшь,

На голову наденешь,

Невидимым идёшь!

Ну, где же взять такую

На добрые дела,

И чтобы по размеру

И цвету подошла?!

У меня, например, есть мантия из того же набора.

Анекдоты выручали человечество на протяжении долгих лет. Они звучали в каждом кабаке и каждой столовой, в каждой компании. С них смеялись все — от детей до глубоких стариков. До запомнившегося мне интернета оставалось ещё лет двадцать и сейчас чтение глупых анекдотов было хорошей разгрузкой с утомлённого разума.

Пока я листал журнал, смеялся с глупых статей и внимательно читал более-менее серьёзные, гостиная почти опустела. Невилл давно ушёл спать. Шахматный турнир закончился чистой победой Рона, наречённого теперь королём шахмат. Какая-то парочка в обнимку сидела у камина и чём-то увлечённо перешёптывалась. Ещё парочка человек сидели за дальними столиками, занимаясь своими делами.

А Дадли всё не было.

Тихий хлопок передо мной заставил отложить в сторону журнал. Своими большими глазами на меня смотрел домовик в накидке с гербом школы.

— Мистер Поттер, сэр. Вам послание.

Передав мне записку, с тем же тихим хлопком существо исчезло. Развернув небольшую бумажку, я обомлел.

«Твой брат у меня. Жду у Запретного леса, недалеко от хижины лесника.

Профессор Квирелл.»

Это был его почерк. Почерк нашего странного профессора ЗОТИ. Могла ли это быть чья-то злая шутка? Возможно. Но от того нарастающий страх не уходил.

На ватных ногах я побрёл в свою комнату. Моё сердце колотилось, готовое вырваться из груди в любой момент. Дин, Симус и Рон уже спали. Достав мантию из потайного отсека в сундуке, я скрылся под ней.

С каждым шагом сбрасывая прочь оцепенение от страха, я сорвался на бег. Меня уже не волновало, мог ли кто-то услышать меня. Погонится ли за мной Филч или дежурный в эту ночь профессор со старостами. По коридорам я пролетел на полном ходу, не заметил словно по приказу остановившихся в нужном положении лестниц и услужливо приоткрытые ворота из Хогвартса. Не заметил, как преодолел глубокие сугробы, ведь искать тропинки не было времени. Остановился только на небольшой поляне рядом с хижиной Хагрида, перед Запретным лесом. Среди деревьев мелькнула какая-то тень, подсвеченная огоньком на конце палочки. Я припустил быстрее.

На самой опушке стоял профессор. Заметив меня, он потушил люмос. Полная луна ясно освещала тело брата, лежащее в снегу у его ног. Губы Дадли от мороза уже посинели и тот, казалось, вовсе не дышал. В лесу было тихо и морозно. За спиной профессора стояло что-то большое, накрытое тканью.

— Вот и вы, мистер Поттер, — заговорил первым Квирелл.

— Профессор, что…

Меня перебили.

— Я не могу больше ждать. Времени почти не осталось.

Он закатал рукав, показав мертвенно-синюю руку, а затем отогнул высокий ворот. Та же синева уже расползалась по шее, и, казалось, пульсировала.

— Что с Дадли?!

— Он жив, — заверил меня мужчина. — Пока что. Чем быстрее мы закончим с этим, тем быстрее ему помогут. Даю слово, что он выживет, если вы сделаете то, о чём попросят.

Огненная петля вспыхнула, обвив его предплечье, знаменуя принятие клятвы. Липкий страх, сковавший душу, слегка отступил.

— Что мне нужно сделать?

Квирелл молча стянул с себя тюрбан. Прямо на его затылке расположилось ещё одно лицо. Страшная, противная морда некого существа. От него веяло болью и страхом. Ужасом. А ещё — жаждой убийства. На бескровном лице горели два кровавых глаза. Один из них чуть косил и, казалось, усмехался, а другой смотрел с непоколебимой уверенностью. Эмоции сменялись одна за другой, будто две личности боролись за право власти.

— Десять лет прошло, Гарри, — мерзкий скрипучий голос отдавался эхом в голове.

— К-кто ты? — язык от ужаса заплетался.

— Не узнаёшь меня? Не узнаёшь того, кого убил?!

Я упал на колени, жадно хватая ртом воздух. Обрушившаяся сила подкосила ноги и сдавила грудь, мешая дышать. Я покрылся холодным потом, от чего мороз больно щипал лицо.

— Впрочем, неважно. — давление тут же пропало. — Если ты достанешь камень, я пощажу тебя и твоего грязнокровку-брата.

Профессор одним движением сбросил ткань, открывая знакомое зеркало.

— Дамблдор спрятал в этом зеркале вещь, нужную мне. Но мы не можем сами достать его. Хогвартс уже перестаёт слушаться Квиринуса, поэтому мне нужен ты.

Зеркало? Вещь? Как в зеркало можно спрятать вещь?

Десятки ненужных вопросов заполонили сознание. Я не знал что делать.

— Вставай!

Окрик Тёмного Лорда помог мне справиться с самим собой. Зеркало испускало тусклый свет и искрилось в лунном свете. Я медленно подошёл к нему, заглянув в глубь.

Туман тьмы. Снова.

Для меня зеркало не показывало ничего. Пугающая пустота. Как будто того, что я хочу, не существует. Если там и было что-то, то это было нечётким. Что-то расплывчатое и неопределимое. Именно поэтому я не мог туда заглянуть. Словно меня вообще не было на свете.

Тихое пение снова зазвучало из глубин «Еиналеж». Оно пьянило. Манило. Ласкало. Мне вдруг показалось, что я никогда ещё не чувствовал этого настолько сильно.

Я положил руку на холодную гладь зеркала. Я должен сделать это. Я должен спасти Дадли.

Рука медленно вошла внутрь, как будто это был не твёрдый предмет, а густой кисель. Руку неприятно пощипывало, но я продолжил тянуться вперёд пока не ухватился за что-то маленькое и гладкое. Тысячи голосов фей, сливающихся в единую симфонию, звучали всё громче. Тут и там рядом зажигались и гасли огни. Краем глаза я видел, как Квирелл поднял палочку и встал на изготовку.

Схватив неизвестный предмет, я попытался вытянуть его. С трудом, но он сдвинулся. Внезапно что-то коснулось меня, заставляя содрогнуться всем телом. Что-то смотрело на меня изнутри. Словно невидимая рука сжала сердце и вот-вот проткнёт его насквозь. Сглотнув, я крепче сжал предмет в кулаке. Если я буду тянуть что есть сил, то, возможно, это удастся. Я должен, несмотря ни на что. Пот выступил на лбу, сердце учащённо забилось.

Вокруг началась настоящее светопреставление. Взвыл ветер, поднимая в воздух снег. Но я продолжал тянуть. Тёмный Лорд ликовал, разрываясь истеричным смехом. Лоб обожгло острой болью. Я чувствовал, как из старого шрама начала струиться кровь. Почти ослепнув от залившей глаза крови, я заставил себя поднести к груди сжатый кулак с зажатым в нём предметом.

В тот же момент я увидел то, что скрывалось во мраке. Силуэт женщины. Смутно знакомой женщины. Я не мог разглядеть её лицо, но откуда-то знал, что она улыбается. Идёт ко мне. Призрачная тонкая рука вышла из зеркала и коснулась моего лба.

Боль ушла. Как ушло и всё остальное. Был лишь «Я».

Квирелл кинулся к красному камню, зажатому в моей ладони, но тот сию же секунду рассыпался прахом.

— Ffwl pathetig! (Жалкий Дурак!)

Мои губы двигались сами по себе.

Я будто вернулся на годы назад, снова став зрителем собственной жизни.

Боялся ли я? Да, очень. Но сейчас… если это поможет спасти Дадли, я готов вытерпеть и это.

— Поттер! — взревели Тёмный Лорд и Квирелл в унисон.

Я поднял палочку и направил на них. Силуэт призрачного посоха проявлялся всё чётче.

— Pa fodd y beiddi di, ti ddirywiedig, godi dy law yn erbyn fy disgynnydd? (Как ты смеешь, выродок, поднимать руку на моего потомка?)

Голос был не моим, да и губы уже почти не двигались. Казалось, что само тело находилось на пределе, пропуская через себя чужую магию. чем-то, я, наверное, сейчас походил на профессора.

— Tyngais i amddiffyn yr ysgol hon. Ac rwy'n barod i gyflawni fy addewid. (Я поклялась защищать эту школу. И я готова выполнить свое обещание.)

Сама земля дрожала от этих слов.

Некто, занявший моё тело и одержимый духом профессор столкнулись в схватке. Поток магии вихрем смёл лежащий под ногами снег, оголив серую землю с пожухлой травой. Противостояние двух сил продлилось буквально несколько секунду, когда «я» смог подавить магию Квирелла. Взрыв отбросил его на несколько метров. Краем сознания я отметил, что зеркало покрывалось паутиной трещины, стремительно расходящихся во все стороны.

— Ffarwelio â bywyd, ysbryd. (Прощайся с жизнью, дух.)

Кокон энергии окутал Квирелла, и тот забылся в конвульсиях. Рот профессора открылся в беззвучном крике, и оттуда повалил чёрный дым. Но он не мог прорваться сквозь магию. Мужчина извивался на земле в немыслимых позах. Отчётливо слышался треск ломающихся костей. Кожа отслаивалась с его тела, тлеющими кусками растворяясь в грязи, в которую превратилась промёрзшая земля от закипающей крови. В полной тишине он буквально разваливался на куски, пока не остались только кости и чёрный дым, заполнивший купол.

С громким треском дух Тёмного Лорда смог прорвать темницу, устремившись в небо. В ту же секунду разбилось и «Еиналеж».

— Mae fy swydd wedi'i chwblhau. (Моя работа закончена)

Чужое присутствие покинуло меня, и я тут же ощутил на себе все последствия.

— А-А-А! — закричал я, скрючившись на земле.

Всё тело горело. Боль разрывала изнутри. Тысячи раскалённых игл вонзились в нервы. Спазмы сводили тело. Руки и ноги больше не слушались. Кровь хлынула из носа, заливалась в рот и мешала дышать. И как же было больно кричать… Кричать… Кричать… Господи, как больно…

Очки давно потерялись, но даже так, с уходящим от агонии сознанием я смог увидеть всполох золотого пламени и разносящуюся по опушке леса мелодичную трель.