Путь волшебника

Джордж Р. Р. Мартин В ПОТЕРЯННЫХ ЗЕМЛЯХ

У Серой Элис можно купить все, чего душа желает, но я тебе этого не советую.

Государыня Мэланж не явилась к Серой Элис лично. В народе она слыла очень умной и осторожной молодой женщиной, к тому же мудрой правительницей, которая всегда прислушивается к людской молве. В народе говорили: тот, кто обращается к Серой Элис, очень рискует. Серая Элис никому не отказывала и всегда выполняла просьбы. Но так или иначе все, кто имел дело с Серой Элис, никогда не оставались довольны полученным. Мэланж, хозяйка богатого замка по ту сторону горы, конечно же, это знала. Возможно, именно по сей причине она и не пошла сама.

Вместо нее к Серой Элис в тот день наведался Джерайс — Джерайс Синий, первый рыцарь государыни и ее защитник, управляющий ее землями и командующий ее армией. Под латами, покрытыми синей эмалью, он носил голубые шелковые одежды. На щите красовалось изображение герба — водоворот в сотнях оттенков синего и голубого, а на противовесе меча блистал сапфир величиной с орлиный глаз. Когда рыцарь снял перед Серой Элис шлем, его глаза сверкали, соперничая с камнем на мече, а вот рыжие непокорные волосы выбивались из общей картины.

Серая Элис приняла его в старом каменном доме, который стоял в самой середке мрачного города под горой. Она ждала в пыльной, пропахшей плесенью комнате без окон, и в кресле с высокой спинкой терялось ее худенькое тело. На коленях у нее сидела крыса величиной с комнатную собачку. Серая Элис лениво поглаживала любимицу, когда Джерайс снял шлем и поморгал, давая ярким синим глазам привыкнуть к полумраку.

— Я слушаю, — наконец промолвила Элис.

— Это ты зовешься Серой Элис? — спросил Джерайс.

— Да.

— Я Джерайс. Прибыл по воле государыни Мэланж.

— Мудрая и прекрасная Мэланж, — сказала Серая Элис. Крысиный мех под ее длинными бледными пальцами напоминал бархат. — Так для чего же государыня прислала своего первого рыцаря к такой невзрачной и нищей женщине, как я?

— Даже до нашего замка докатились слухи о тебе.

— Вот как?

— Говорят, за особую плату ты продаешь удивительные вещи.

— Что же хочет купить государыня Мэланж?

— Также говорят, что ты, Серая Элис, обладаешь силой. Говорят, ты не всегда такова, какой предстала передо мной, — стройная женщина без возраста, облаченная во все серое. Говорят, ты можешь молодеть или стареть по своему желанию. Говорят, ты способна предстать мужчиной, старухой, ребенком. Говорят, ты знаешь тайну смены обличья и оборачиваешься то большой кошкой, то медведем, то птицей, но делаешь это добровольно, а не как рабы луны — оборотни из Потерянных земель.

— Да, так говорят, — кивнула Элис.

Джерайс снял с пояса кожаный кошелек и шагнул к Серой Элис. Распутав тесемки, высыпал содержимое мешочка перед ней на стол. Драгоценные камни. По меньшей мере дюжина, все разных цветов. Серая Элис взяла один, поднесла к глазам, посмотрела сквозь него на пламя свечи. Потом вернула самоцвет и, повернувшись к Джерайсу, спросила:

— Что же Мэланж хочет купить у меня?

— Твою тайну, — улыбнулся рыцарь. — Государыне угодно менять обличья.

— Говорят, она молода и красива, — ответила Элис. — Даже здесь, вдали от замка, ходит множество слухов о ней. У нее нет спутника жизни, зато хватает любовников. Вся гвардия преклоняется перед своей госпожой, и ты в том числе. Почему она хочет изменить свою внешность?

— Ты неправильно поняла. Государыня не нуждается в молодости или красоте. Никакое волшебство не способно сделать ее прекраснее. Она хочет надевать звериную шкуру. Волчью.

— Зачем?

— Это тебя не касается. Так по рукам?

— Я никому не отказываю, — проговорила Серая Элис. — Оставь самоцветы здесь. Возвращайся через месяц, и получишь то, чего желает государыня Мэланж.

Джерайс кивнул, хотя выглядел задумчивым.

— Ты точно никому не отказываешь?

— Никому.

Он криво усмехнулся, сунул пальцы за пояс, а потом протянул ей раскрытую ладонь. На синем бархате перчатки сиял сапфир, больше того, что украшал рукоять меча.

— Прими в оплату. Я хочу кое-что купить и для себя.

Серая Элис взяла сапфир двумя пальцами, подержала напротив свечи, кивнула и бросила к прочим драгоценностям.

— А чего хочешь ты, Джерайс?

— Я хочу, чтобы ты потерпела неудачу. — Его улыбка стала шире. — Я не желаю, чтобы Мэланж досталась способность, которой она жаждет.

Серая Элис внимательно посмотрела на него, ее твердые серые глаза встретились с холодными синими.

— Ты носишь неправильные цвета, Джерайс, — наконец произнесла она. — Синий — цвет верности, а ты предаешь свою любовницу и дело, которое она тебе поручила.

— Я храню верность, — возмутился Джерайс. — Просто я лучше знаю, что для нее полезнее. Молодость неразумна. Государыня думает, что, обретя колдовскую способность, сможет ее скрывать. Но она ошибается. Люди непременно прознают, и тогда ей конец. Нельзя править подданными днем, а ночью рвать им глотки.

Серая Элис посидела молча, лаская на коленях большую крысу.

— Ты лжешь, Джерайс, — наконец сказала она. — Доводы, которые ты приводишь, не идут от чистого сердца.

Рыцарь нахмурился, его рука в перчатке небрежно легла на рукоять меча. Большой палец начал поглаживать сапфир.

— Я не собираюсь оправдываться, — резко бросил он. — Если не хочешь помочь, верни мой самоцвет и будь проклята!

— Я не отказываю никому.

— Я получу то, о чем прошу? — в растерянности нахмурился Джерайс.

— Ты получишь то, о чем просишь.

— Отлично! — снова улыбнулся Джерайс. — Значит, через месяц?

— Через месяц, — подтвердила Серая Элис.

Как Серая Элис рассылала вести — о том знала лишь она. Ее слово переходило из уст в уста, разбегалось по темным городским переулкам и зловонным сточным канавам, проникая даже в высокие дома из алого дерева с цветными витражными окнами, где обитали богачи и знать. Тихие серые крысы с крошечными человеческими ручками шептали на ухо спящим детям, которые потом делились друг с другом или напевали, прыгая через веревочку, дивные новые песни. Слово добиралось до воинских застав на востоке, ползло с длинными обозами на запад, прямиком в сердце великой империи, чьей малой частицей был град под горой. Огромные птицы с кожистыми крыльями и хитрыми обезьяньими мордами разлетались, унося слово Серой Элис на юг, через реки и леса, к дюжине разрозненных королевств, — по слухам, там в одиноких башнях жили бледные страшные люди. Даже на север, через горы, пришло слово и достигло Потерянных земель.

Много времени не потребовалось. Он явился через две недели.

— Я помогу тебе в поисках, — сказал он Серой Элис. — Найду оборотня.

Гость оказался молодым, стройным и безбородым. Одевался в потертый кожаный наряд следопытов, которые жили и охотились на продуваемых ветрами пустошах за хребтом. Его кожу покрывал загар, выдававший человека, вся жизнь которого проходит под открытым небом, но нечесаные волосы, спускавшиеся ниже лопаток, были белы, как снег на вершинах гор. Меча он не носил — из всего оружия только длинный нож на поясе, а двигался с ленивой грацией. Из-под длинной челки сонно глядели темные глаза. Улыбался он открыто и учтиво, но странная ленца и задумчивость проскальзывали по губам, когда он полагал, что никто его не видит. Назвался гость Бойсом.

Серая Элис долго смотрела на него, слушала и наконец спросила:

— Где?

— Неделя пути на север. В Потерянных землях.

— Ты живешь в Потерянных землях, Бойс?

— Нет, Серая Элис, там жить невозможно. У меня дом в городе, но я часто перебираюсь через горы. Я охотник. Прекрасно знаю Потерянные земли, а также их обитателей. Ты ищешь человека, способного бегать волком. Я могу отвести к нему. Но отправляться нужно немедленно, если хотим успеть до полнолуния.

— Мой фургон загружен, — встала Серая Элис. — Кони накормлены и подкованы. Поспешим!

Бойс откинул тонкие седые волосы с глаз и лениво ухмыльнулся.

Горная дорога, достаточной ширины, чтобы прошел фургон Серой Элис, забиралась на крутой скалистый перевал. Длинная и тяжелая повозка когда-то была ярко раскрашена, но со временем краска облупилась, оставив после себя тоскливую серость деревянных бортов. Фургон с грохотом катила на шести окованных железом колесах пара коней — они по крайней мере вполовину превышали ростом обычных тягловых животных и больше напоминали чудовищ. Но даже эти тяжеловозы не могли двигаться по горам быстро.

Безлошадный Бойс шагал рядом или впереди фургона, а иногда забирался на передок к Элис. Повозка стонала и скрипела.

Понадобилось три дня, чтобы достигнуть самой высокой точки перевала, откуда сквозь расступившиеся горы открывался вид на равнину И еще трое суток ушло на спуск.

— Теперь дело пойдет получше, — пообещал Бойс, когда они выбрались на простор Потерянных земель. — Здесь земля голая и ровная, двигаться легко. Остался день, самое большее — два, и ты получишь то, что ищешь.

— Да, — ответила Серая Элис.

Прежде чем покинуть горы, они доверху заполнили водой бочки, а Бойс сходил на охоту в предгорья и вернулся с тремя черными кроликами и маленьким, на диво уродливым оленем. Когда Серая Элис спросила, как он смог добыть зверей, если другого оружия, кроме ножа, не имеет, Бойс улыбнулся и достал пращу, и с ее помощью запустил несколько камней, со свистом рассекая воздух. Серая Элис кивнула.

Они развели костерок и сварили двух кроликов, а оставшееся мясо засолили. На следующее утро, на рассвете, фургон покатил дальше, в Потерянные земли.

Передвигались они и вправду гораздо быстрее. Здесь воздух холодил, земля повсюду была твердой и утоптанной, как дороги, что прочерчивали империю по ту сторону гор. В Потерянных землях не было чащоб, сквозь которые надо прорубать путь, отсутствовали и реки, через которые надо перебираться вброд. Пустыня раскинулась со всех сторон, насколько хватало глаз. Иногда попадались рощицы шишковатых деревьев, их скрученные ветви были увешаны крупными плодами с блестящей густо-синей кожурой. Иногда повозка пересекала ручьи — человеку по лодыжку, не глубже. Кое-где серую землю покрывала россыпь белесых грибов. Но попадались эти достопримечательности весьма редко. Гораздо чаще глазам представала только пустота, дрожащее марево над равнинами. И дули ветры. В Потерянных землях дули ужасные ветры. Они не утихали ни на миг, несли стужу и горечь, часто пахли пеплом, а иногда казалось, что они воют и стенают, как несчастные обреченные души.

И вот путники забрались достаточно далеко. Уже виднелся край Потерянных земель — еще одна горная гряда, как сероватобелая полоска над серым горизонтом. Элис знала: можно ехать много дней и все же не добраться до предгорий, но ничто в Потерянных землях, однообразных и пустынных, не мешало их видеть.

В сумерках Серая Элис и Бойс остановились на опушке рощи чахлых и кривых деревьев, — такие нет-нет да попадались на глаза по дороге на север. Растения худо-бедно прикрывали от яростного ветра, но не смолкал его жалобный протяжный вой, наводивший на размышления об ужасных тварях.

— Эти земли и правда потеряны, — заметила Серая Элис за едой.

— У них своя особая красота, — ответил Бойс. Он поворачивал над пламенем кусок мяса, насаженный на кончик длинного ножа. — Сегодня ночью, если ветер разгонит облака, ты увидишь полыхающие над горами огни — пурпурные, серебристые, багровые. Они трепещут, как занавески под неуемным ветром.

— Когда-то я видела эти огни, — кивнула Серая Элис.

— Я видел их много раз. — Бойс жевал мясо, и тонкая струйка жира сбегала с края его улыбающегося рта.

— Ты часто ходишь в Потерянные земли?

— Я охочусь, — пожал плечами Бойс.

— Здесь кто-нибудь живет? — спросила Серая Элис. — Посреди всей этой пустыни.

— О да, — ответил Бойс. — Чтобы их увидеть, нужно правильно смотреть. И нужно знать Потерянные земли. Здесь водятся уродливые звери, которых никогда не встретишь по ту сторону гор. А еще твари из легенд и кошмарных снов… Существа заколдованные и существа проклятые… Редкостнейшая дичь, чье мясо восхитительно на вкус. Есть и люди, вернее, человекоподобные создания. Оборотни и подменыши… Серые тени появляются только на закате — полуживые, полумертвые. — Он грустно улыбнулся. — Но ты же Серая Элис, тебе все это известно и без меня. Говорят, когда-то, давным-давно, ты сама пришла из Потерянных земель.

— Да, говорят, — кивнула она.

— Мы во многом схожи, — продолжал Бойс. — Я люблю город, людей, песни, веселье и болтовню. Мне нравится домашний уют, вкусная еда, изысканные вина. Мне нравятся певцы, которые каждую осень собираются в замке и выступают перед леди Мэланж. Мне нравится изящная одежда, драгоценности и кроткие, красивые женщины. И все-таки только здесь, в Потерянных землях, я чувствую, что нахожусь дома. Когда слушаю ветер, высматриваю в сумерках крадущиеся тени, вижу сны, полные такого, что и не примерещится трусливому горожанину.

К тому времени сгустились сумерки. Бойс ножом указал на север, где над горами разгорались несмелые еще зарницы.

— Гляди, Серая Элис, как мерцают и пляшут огни. Если долго всматриваться, можно увидеть в них разные силуэты. Во мгле шевелятся мужчины и женщины, а с ними твари, ни на что не похожие, и ветер приносит их голоса. Смори и слушай. В этих огнях разыгрываются представления куда удивительнее и прекраснее тех, что устраивают лицедеи в замке государыни Мэланж. Ты слышишь? Ты видишь?

Скрестив ноги, Серая Элис с непроницаемым взглядом сидела на жесткой земле и молчала. А когда заговорила, то произнесла краткое «да» и более ничего.

Бойс сунул в ножны нож, обошел костер, превратившийся в кучку подернутых пеплом багровых углей, и подсел к ней.

— Я знал, что ты разглядишь, — сказал он. — Ведь мы похожи. Носим городскую плоть, но в нашей крови вечно дует студеный ветер Потерянных земель. Я вижу это в твоих глазах, Серая Элис.

Она не ответила, наблюдая за огнями и чувствуя рядом тепло Бойса. Через некоторое время он обнял ее за плечи. Позже, гораздо позже охотник взял ее за подбородок и, развернув лицом к себе, поцеловал один раз, но крепко, в тонкие губы.

И Серая Элис будто пробудилась ото сна. Повалила его на спину, уверенными, ловкими движениями раздела. Бойс не препятствовал ей. Он лежал на стылой жесткой земле, закинув руки за голову; его губы кривила ленивая самодовольная усмешка, а глаза подернулись мечтательной дымкой, тогда как Серая Элис скакала на нем — сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, приближаясь к развязке. Достигла ее и застыла, запрокинув голову и приоткрыв рот, будто собираясь молиться, — но не издала ни звука. Лишь неистово завывал ледяной ветер, но в его голосе никто не распознал бы нотку наслаждения.

Настал новый день, морозный и пасмурный. В небе клубились тонкие облака, и бежали они быстрее, чем пристало обычным. Проникавший сквозь них свет казался бледным и прозрачным. Кони неторопливо переставляли ноги, Бойс шагал рядом с фургоном.

— Мы уже близко, — сказал охотник. — Очень близко.

— Да.

Бойс улыбнулся ей. С той поры, как они стали любовниками, его улыбка изменилась. Теперь она бывала ласковой и таинственной, но в то же время снисходительной. Улыбка превосходства.

— Сегодня вечером, — произнес он.

— Будет полнолуние, — отозвалась Серая Элис.

Бойс улыбнулся, откинул челку с глаз и промолчал.

Задолго до сумерек они расположились среди руин безымянного города, о котором позабыли даже те, кто бывал в Потерянных землях. Время не пощадило его, на обширной пустоши остались только жалкие остатки каменной кладки; поди догадайся, где тут были жилые дома, а где крепостная стена. Еще торчали один-два дымохода — этакие зазубренные гнилые клыки впивались в горизонт. Ничто живое не нашло бы здесь убежища.

Серая Элис, накормив коней, немного походила по руинам, но не обнаружила ни черепков глиняной посуды, ни ржавых клинков, ни истлевших книг. Даже костей не осталось. Вообще ни одного намека на следы обитавших здесь людей, если они, конечно, были людьми.

Потерянные земли высосали жизнь из этого места, изгнали даже призраков, не оставив и памяти. Солнце касалось горизонта, темнота прибывала, пожирая облака, а округа говорила голосом ветра, страдая от пустоты и отчаяния. Серая Элис долго стояла в одиночестве, наблюдая, как садится солнце, а холодный ветер трепал тонкий потертый плащ за ее плечами и кусал тело, доставая до самого сердца. Наконец она повернулась и направилась к фургону.

Бойс, успевший разжечь костер, сидел у огня, подогревая вино в котелке, куда время от времени подсыпал специи. Он улыбнулся Серой Элис своей новой улыбкой.

— Ветер стал холодным, — сказал он. — Пожалуй, с горячим питьем ужин будет лучше.

Серая Элис оглянулась на заходящее солнце и отошла от Бойса.

— Сейчас не время для еды или удовольствий. Сумерки на исходе, скоро взойдет полная луна.

— Да. — Плеснув горячего вина в чашку, Бойс сделал маленький глоток. — Но нет нужды от кого-то бежать или за кем-то гнаться, — сказал он с беспечной ухмылочкой. — Волк придет сам. Здешние ветры далеко разнесли наши запахи по пустыне. Аромат свежего мяса ускорит его бег.

Серая Элис ничего не ответила. Повернувшись к Бойсу спиной, она поднялась по трем деревянным ступенькам и забралась в чрево фургона. Внутри осторожно разожгла жаровню, бросавшую отсветы на серые стенки и груду мехов, что служила ложем. Когда пламя выровнялось, Серая Элис оттолкнула раздвижную дверцу, за которой в узком отделении повозки на крючках висела одежда. В длинную шеренгу выстроились плащи и накидки, просторные рубахи и причудливого кроя платья; иные вещи облегали с головы до пят, как вторая кожа. Замша, мех, перья. Немного поразмыслив, она выбрала широкий плащ, сделанный из множества длинных серебристых перьев — каждое с черной каемкой. Скинув обычный полотняный плащ, она накинула новый и завязала тесемки на горле. Всякий раз, когда она встряхивала эту одежду, перья вздымались, затхлый воздух в повозке волновался и на миг казался живым, а потом успокаивался. После Серая Элис откинула крышку громадного сундука, обитого кожей и окованного. Достала небольшую шкатулку. Там на сером лоскуте покоились десять перстней, у каждого вместо камня серебряный коготь. Серая Элис надела по перстню на каждый палец, а когда сжала кулак, когти блеснули в свете жаровни грозным призрачным блеском.

Снаружи совсем уже смеркалось. Бойс, как заметила Элис, не стал готовить ужин. Она села по другую сторону костра от следопыта с белыми волосами, который потягивал горячее вино.

— Красивый плащ, — вежливо заметил Бойс.

— Да, — ответила Элис.

— Никакой плащ не спасет тебя, когда он наконец-то появится.

Серая Элис подняла руку и сжала кулак, когти отразили свет костра.

— О! — произнес Бойс. — Серебро.

— Серебро, — подтвердила Элис, опуская руку.

— И все-таки. Многие выходили против него вооруженные серебром. Серебряные мечи, серебряные ножи, стрелы с серебряными наконечниками. Все они теперь — прах, все среброносные воины. А он обожрался их плотью.

Серая Элис пожала плечами.

Бойс оценивающе поглядел на нее, а затем улыбнулся и вновь принялся за вино. Серая Элис плотнее закуталась в плащ под пронизывающим ветром. Через некоторое время она увидела вдали, над северными горами, пляшущие огни. На ум пришли увиденные там картины, вспомнились рассказы Бойса об игре цветных сполохов. Как же все это мрачно, до жути… Впрочем, трудно ожидать иного от Потерянных земель.

Но вот показался и другой свет. Бледный и зловещий, разгоняющий полумрак на востоке. Всходила луна.

Серая Элис спокойно глядела сквозь свет затухающего костра. Бойс начал превращаться в зверя.

Она видела, как скручиваются его кости и растягиваются мускулы, стремительно удлиняются седые волосы, ленивая улыбка сменяется алым уродливым оскалом, растут клыки, язык вываливается из пасти, а чаша с вином выскальзывает из рук, укоротившихся, чтобы стать лапами. Он, кажется, пытался что-то сказать, но слово не сложилось, раздался только низкий басовитый хохот получеловека-полузверя. Запрокинув голову, он выл, разрывая на себе одежду, пока в лохмотьях не остался тот, кто уже не был Бойсом. За костром напротив Серой Элис стоял волк — огромный косматый белый хищник в полтора раза крупнее обычного, с багровой пастью и пылающими алыми глазами. Серая Элис, вставая и отряхивая пыль с плаща, посмотрела ему в глаза, прочитав там разум и хитрость. В его глазах она видела улыбку. Самоуверенную улыбку.

Слишком самоуверенную.

Волк взвыл еще раз. Леденящий душу протяжный звук был подхвачен и унесен ветром. А потом Бойс прыгнул прямо через догорающие угли костра, который сам же и развел.

Серая Элис подхватила полы плаща и вскинула руки. С обращением она управилась еще быстрее, чем следопыт. Оно закончилось, едва успев начаться, но для Серой Элис это длилось вечность. Вначале она испытывала необычное удушье, потом плащ срастался с зудящей кожей, наконец, нахлынула слабость, когда мускулы уподобились жидкости. А после всего — восторг, ведь сила ворвалась в нее и побежала, клокоча, по жилам, опьяняя куда сильнее, чем вино с пряностями, приготовленное Бойсом на костре.

Взмахнув широкими серебристыми крыльями, где каждое перо имело черную окантовку, она подняла клубы пыли и взлетела к лунному свету, за пределы досягаемости волка, воспарив над руинами. Ветер обнял ее, лаская дрожащими ледяными пальцами; она отдалась на его волю. Распростертые крылья заполнились мелодией ужаса Потерянных земель, поднимая ее все выше и выше. Крепкий, загнутый крючком клюв открывался и закрывался, но она не издала ни звука. Опьяненная полетом, Элис мчалась по небу. Своими глазами, чья зоркость превосходила человеческие, она видела далеко-далеко, проникала в тайны каждой тени, находила мертвых и полуживых тварей, которые пробирались, волоча ноги, сквозь бесплодные пустоши. Зарницы горели гораздо ярче, их танец был прекраснее, чем прежде, когда она смотрела простыми глазами слабого человеческого существа. Ее тянуло туда, хотелось мчаться на север, на север, на север, — нырнуть в эти огни, рвать пылающие полосы когтями.

Она выпустила когти, как перед схваткой. Длинные, кривые, бритвенно-острые. И бледный лунный свет скользил по серебряным граням. Затем вернулась память, и Элис полетела по широкому кругу, неохотно поворачиваясь спиной к сполохам северных земель. Крылья раз за разом били воздух. С криком она рванулась вниз, сквозь ночь и ветер устремляясь к добыче.

Вдали показалось белесое существо. Оно мчалось прочь от фургона, прочь от костра, ища спасения в тенях, стараясь скрыться в темноте. Но в Потерянных землях никто не может ощущать себя в безопасности. Он был силен и неутомим, длинные ноги несли его в размеренном беге; сам того не замечая, он оставлял позади милю за милей. Но как бы ни был он скор, она настигала. Разве может обычный волк состязаться с самим ветром?

В мертвой тишине, подобно клинку рассекая воздух, падала она на добычу. Должно быть, он заметил тень, скользившую по земле в призрачном лунном свете, поскольку неистово рванулся вперед, подгоняемый страхом. Тщетно… Она пролетела над ним, полоснув когтями по спине. Словно десять ярких серебряных ножей, они вспороли мех и плоть. Волк не удержался на ногах и покатился по земле.

Забив крыльями, она описала круг для новой атаки, но зверь нашел силы подняться и впился взглядом в темные хищные очертания, озаренные сзади луной. Его глаза, как никогда яркие, вдруг подернулись кромешным ужасом. Запрокинув голову, он завыл, пронзительно и отчаянно моля о пощаде.

Но в ней не осталось ни капли милосердия. Она кидалась вниз снова и снова, когти окрашивались кровью, клюв рвал теплую плоть. Волк сопротивлялся, прыгал ей навстречу, рычал, щелкал зубами. Но не мог победить в этой схватке.

Она с легкостью, как бы нехотя, увернулась от него и нанесла пять глубоких ран, из которых хлынула кровь.

В следующий раз, когда она вернулась, волк слишком ослабел, чтобы бежать или сопротивляться. Но он смотрел, дрожа огромным косматым телом, как она снижается.

И тогда она ударила.

Наконец-то замутненные болью глаза открылись. Он застонал и слабо пошевелился. С неба лился дневной свет; Бойс снова был у костра в лагере. Услышав, что он очнулся, Серая Элис подошла и опустилась рядом на колени. Приподняла ему голову и поднесла к губам чашку с вином, и удерживала, пока он не напился.

Когда Бойс откинулся на спину, она прочла удивление в его глазах. Удивление от того, что он до сих пор жив.

— Ты знала, — хрипло сказал он. — Ты заранее знала… кто я.

— Да, — ответила Серая Элис.

В этот раз она была в обычном облике — худенькая, невысокая женщина без возраста, с огромными серыми глазами, одетая в поношенное. Плащ из перьев она сняла, как и серебряные кольца с когтями.

Бойс попытался сесть, но вздрогнул от боли и снова упал на одеяло, которое она постелила.

— Я думал… что умер…

— Ты почти умер.

— Серебро, — горько произнес он. — Серебро так режет и жжет.

— Да.

— Но ты спасла меня, — сказал он, совсем запутавшись.

— Я обернулась собой, вернула тебе исходный облик, а потом лечила.

Теперешняя улыбка Бойса казалась жалкой тенью былой.

— Ты изменяешься по желанию? — полюбопытствовал он. — Эх, Серая Элис, я даже на убийство пошел бы за этот дар!

Она не ответила.

— Здесь слишком открытое место, — продолжал он. — Нужно было завести тебя в другое. В дом с крышей или лес. Тогда бы ты не справилась со мной так легко.

— У меня есть другие шкуры, — ответила Серая Элис. — Медведь, большой кот. Так что мне все равно.

Бойс застонал и смежил веки. А открыв глаза через некоторое время, сказал с вымученной кривой улыбкой:

— Серая Элис, ты была прекрасна. Я долго следил за твоим полетом, прежде чем осознал опасность и кинулся наутек. Знал, что ты — моя смерть, а все-таки глаз не мог отвести. Такая красивая. Дымка и серебро, огонь в очах. В последний миг, видя, как ты падаешь на меня, я даже обрадовался в глубине души. Лучше быть убитым такой грозной и такой прекрасной, подумал я, чем погибнуть от рук мерзкого сморчка с заостренной серебряной палкой.

— Мне жаль, — сказала Серая Элис.

— О чем тут жалеть? — быстро заговорил Бойс. — Ты же спасла меня. Я быстро поправлюсь, сама увидишь. Даже раны от серебра рано или поздно заживают. А потом мы будем вместе.

— Ты еще слишком слаб. Поспи.

— Да. — Бойс улыбнулся и закрыл глаза.

Проспав несколько часов, он почувствовал себя гораздо лучше, раны почти затянулись. Попытался встать, но не смог — руки и ноги были надежно привязаны к четырем кольям, вбитым в твердую землю.

Серая Элис видела, что он очнулся, услышала испуганный возглас, подошла и, придерживая голову, напоила вином.

— Что ты задумала?! — закричал он.

Она промолчала.

— Почему? — спросил Бойс. — Я не понимаю, Серая Элис. В чем дело? Ты пощадила меня, вылечила, а теперь связала.

— Тебе не понравится мой ответ.

— Луна! — яростно выкрикнул он. — Ты боишься того, что случится сегодня ночью, боишься, что я снова обернусь. — Он улыбнулся, радуясь догадке. — Ты просто глупа. Теперь я не причиню тебе вреда. После того, что было между нами, после того, что я узнал о тебе, мы должны быть вместе, Серая Элис. Мы так похожи! Вместе смотрели на огни, и я видел, как ты летела! Мы должны доверять друг другу! Отпусти меня.

Она нахмурилась, вздохнула и ничего не ответила.

Бойс не сводил с нее непонимающего взгляда.

— В чем дело? — снова спросил он. — Развяжи меня, Элис, позволь доказать, что говорю правду. Не бойся.

— Я и не боюсь тебя, — грустно сказала она.

— Вот и хорошо, — нетерпеливо продолжал он. — Развяжи, обернись вместе со мной. Стань большой кошкой сегодня ночью, мы побежим рядом, будем охотиться вместе. Я покажу тебе добычу, о какой ты и не мечтала. Мы разделим ее пополам и съедим. Ты знаешь, каково это — оборачиваться. Ты знаешь правду об этом. Ты обладала силой, и видела горящие глаза зверя, и вдыхала запах свежей крови, и радовалась убийству. Ты познала… свободу… опьянение ею… Ты познала…

— Да, я познала, — согласилась Серая Элис.

— Так освободи же меня! Давай заключим союз! Мы предназначены друг для друга. Будем жить вдвоем, любить, охотиться…

Серая Элис отрицательно покачала головой.

— Не понимаю, — удивился Бойс. Он напрягся, тщась разорвать путы, выругался и снова обмяк. — Я что, в самом деле такой отвратительный? Кажусь тебе уродом?

— Нет.

— Тогда почему? — горько произнес он. — Меня любило много женщин. Богатые, знатные дамы, самые яркие красавицы нашей страны вожделели меня, даже когда узнавали, кто я.

— Но ты никогда не любил их, Бойс.

— Ошибаешься, — возразил он. — Я любил их по-своему. И не предавал их доверие, если ты об этом. Свою добычу я нахожу здесь, в Потерянных землях, а не среди тех, кто был добр ко мне. — Бойс чувствовал тяжелый взгляд Серой Элис и говорил, говорил. — Мог ли я любить их сильнее?! — воскликнул он неистово. — Они знали лишь одну мою половину. Ту, которая жила в городе, обожала вино, песни и надушенные простыни. Вторая часть рыскала здесь, в Потерянных землях, и узнавала такое, чего никогда не постичь несчастным мягкотелым существам. Тем, кто донимал меня расспросами, я не отказывал. Просто объяснял: чтобы быть навеки со мной, необходимо оборачиваться и охотиться рядом. Как сделала ты. Отпусти меня, Серая Элис. Взлети в небеса и посмотри на мой бег. Раздели мою охоту.

— Мне очень жаль, Бойс. — Серая Элис поднялась на ноги и вздохнула. — Я сохранила бы тебе жизнь, если бы могла. Но случится то, что должно случиться. Вчера вечером ты бы умер без всякой пользы. У мертвых нет силы. Ночь и день, свет и тьма. Они слабы. Вся сила берется из прослойки между ними, из сумерек, из теней, из тонкой грани, что отделяет жизнь и смерть. Из серого, Бойс, из серого.

Он неистово бился в своих путах, и рыдал, и сыпал проклятьями, и скрежетал зубами. Серая Элис уединилась в фургоне. Несколько часов просидела она в темноте, слушая крики Бойса — брань и мольбу, угрозы и признания в любви. Когда взошла луна, Серая Элис не спешила покидать убежище. Ей не хотелось видеть, как он оборачивается, видеть его последний раз в человеческом облике.

Наконец крики перешли в завывания — звериные, безумные, наполненные болью. Тогда Серая Элис вернулась. Полная луна разливала по округе бледный нездоровый свет. Крепко привязанный к кольям волк корчился и выл, пытался вырваться и буравил женщину голодными алыми глазами.

Серая Элис спокойно подошла к нему. В руке она сжимала длинный серебряный нож, по лезвию которого змеились изящные рунические заклинания.

Когда он наконец перестал сопротивляться, работа пошла веселее, но тем не менее ночь выдалась долгой и кровавой. Серая Элис убила волка за миг до рассвета, — еще немного, и оборотень снова обрел бы человеческий голос, чтобы кричать от муки. Затем развесила шкуру, достала из фургона заступ и вырыла очень глубокую могилу в слежавшейся холодной земле. Сверху она завалила труп обломками каменной кладки, защитив его от тварей, что блуждали по Потерянным землям, — вурдалаков и стервятников, да и других охотников до мертвечины. На это ушел почти весь день, очень уж твердой была земля, но она упрямо рыла, хоть и догадывалась, что это бесполезная трата времени и сил.

Закончив уже в сумерках, Серая Элис забралась в фургон, достала плащ из серебряных с черной каймой перьев. Обернувшись птицей, она летела и летела упорно и неутомимо, и купалась в дивных огнях, и венчалась с тьмой. Всю ночь она витала под насмешливой полной луной и только перед рассветом закричала. Порыв студеного ветра подхватил этот крик отчаяния и боли и унес прочь, навеки изменив свою песню.

Должно быть, Джерайс побаивался того, что должен был получить, и поэтому пришел к Серой Элис не один. Его сопровождали два рыцаря: великан весь в белом, с ледяным черепом на щите, и воин в темно-красных доспехах; его гербом был горящий человек. Они молча застыли у дверей, не снимая шлемов, а Джерайс опасливо шагнул к Серой Элис.

— Итак?! — властно спросил он.

На ее коленях лежала шкура волка — широкая, белая, как горный снег. Серая Элис встала и перекинула шкуру через протянутую руку Джерайса Синего.

— Объясни пославшей тебя, пусть капнет на шкуру собственной кровью. Сделать это нужно при восходящей луне в полнолуние, и тогда придет волшебный дар. Надев шкуру вместо плаща, государыня Мэланж обернется волком. Днем или ночью, в полнолуние или новолуние — значения не имеет.

Джерайс посмотрел на густой белый мех и растянул губы в высокомерной улыбке.

— Волчья шкура? Признаться, не ожидал. Я думал, это будет снадобье или заклинание.

— Нет, — ответила Серая Элис. — Это шкура оборотня.

— Оборотня? — Рот Джерайса странно скривился, а сапфировые глаза блеснули. — Что ж, Серая Элис, ты исполнила просьбу государыни Мэланж, но подвела меня. Я не стану платить за неудачу. Верни мой камень.

— Нет, Джерайс. Я заработала его.

— Но как же моя просьба?

— Ты получил то, чего хотел, а я обещала именно это. — Ее серые глаза встретились с его глазами без трепета. — Ты полагал, что моя неудача поможет тебе исполнить истинное желание, а мой успех обречет тебя. Но ты ошибся.

— Каково же мое истинное желание? — Джерайс выглядел удивленным.

— Государыня Мэланж, — ответила Серая Элис. — Ты был всего лишь одним любовником из многих. Но жаждал большего. Ты хотел быть единственным. Ты стоял на второй ступеньке в ее душе и знал это. Теперь я все изменила. Возвращайся же к ней и вручи то, о чем она просила.

В тот день, когда Джерайс Синий опустился на колени перед своей возлюбленной и подал ей белоснежную волчью шкуру, в замке на горе раздались горькие рыдания.

Но когда плач смолк и высохли слезы, она взяла широкий белый плащ и, капнув на него кровью, научилась превращаться. Не такого союза желала она — но лучше уж такой, чем никакого.

С тех пор Мэланж каждый день блуждает по зубчатым стенам замка и склону горы, а горожане утверждают, что слышат, как она воет от горя.

А Джерайс Синий, обвенчавшийся с государыней через месяц после возвращения Серой Элис из Потерянных земель, днем сидит около безумной женщины в большом зале замка, а ночью запирает двери, спасаясь от горящих красных очей. Он больше не ездит на охоту, не веселится с друзьями, не ищет любви.

У Серой Элис можно купить все, чего душа желает, но я тебе этого не советую.