Пятая руна

Глава 3

Кофе мне купили без спросу. Оказалось, и пироги тоже. И ещё сладкую слойку с яблоками и корицей. Может быть, стоило гордо от всего отказаться, но запах был слишком уж соблазнительным. Пришлось пойти на поводу у пустого желудка.

— Хотел бы знать, что со всем этим делать дальше, — устало протянул профессор, когда с едой было покончено.

— Никто бы не отказался, — нарочито сухо заявил некромант, растягиваясь на кровати. — Но вот лично я хочу сейчас получить ответ на совсем другой вопрос. Почему вас, профессор, так занимает эта история? Настолько, что вы готовы, очертя голову, влезть в неё по уши, игнорируя любые возможные последствия. Вы ведь не увлечённый мальчишка-журналист, вы опытный, знающий маг. И прекрасно понимаете всю опасность такого интереса.

— Ну, ты в неё тоже влез, — примирительно заметил Никас.

— Да, чтобы прикрыть кое-чей неразумный зад, нарывающийся на приключения, — фыркнул магистр, резко принимая сидячее положение и переводя взгляд на профессора. — Итак, Дан, давай посмотрим. Лично я вижу тут только два варианта. Первый: это всё попытка пустить пыль в глаза вон той девчонке, чтобы тебе по итогу обломилось. Но это вряд ли, конечно, ты ведь не глупый двадцатилетний сопляк, да и трахать студенток, насколько могу судить, немного не твой стиль.

— Сантер! — не выдержал профессор, вскакивая со стула.

— Покрасней ещё, — язвительно поощрил некромант. — Или напомни мне о присутствии дамы. Я всего лишь ставлю вопрос ребром, а дама переживёт, не маленькая. Тем более, мы с тобой практически выяснили, что ты с ней не спишь и спать не собираешься. То есть, можно перейти к варианту номер два: сугубо личному интересу. И я сгораю от нетерпения узнать, в чём же он состоит.

Лично меня в этом разговоре больше зацепило не его содержание, не очень-то вежливое по отношению ко мне, а скорее тон. Тот факт, что некромант как-то вдруг отбросил всякую светскую вежливость и заговорил с профессором Лирсом как со старым приятелем. Хотя, надо признать, содержание оказалось не менее интересно.

— Хорошо, сдаюсь, — примирительно вскинул ладони профессор, садясь обратно. — Можешь считать, ты меня раскусил. Я давненько уже подозреваю… или правильнее будет сказать — опасаюсь, что эта история может касаться меня самым непосредственным образом.

— Вот как, — удовлетворённо кивнул некромант. — Тогда будь любезен, начни с самого начала. Только по дороге.

Из города мы выехали в молчании. Я забилась в самый угол на заднем сиденье, отчего-то надеясь, что обо мне вовсе забудут. Уж не знаю, почему, но мне казалось, что так мужчины будут разговаривать свободнее, и в итоге я смогу услышать больше. Хотя едва ли это предположение было верным. Учитывая всё недавно сказанное, разговору мешало вовсе не моё присутствие. Скорее уж все просто с мыслями собирались. Или с силами.

— Итак, — первым нарушил тишину некромант, когда город скрылся за поворотом трассы. — Мы вас внимательно слушаем, профессор.

— Я ведь уже говорил, — неторопливо начал Лирс, — что слышал однажды, как мой брат хвастал, что отыскал демонолога. И вскоре после этого он бесследно исчез.

— И сразу решили, что эти события связаны? — недоверчиво поинтересовался Никас.

— Ничего подобного, — мотнул головой профессор. — Довольно долго я полагал, что это дело рук одного из множества его сомнительных дружков. Но если совсем честно, тень сомнения у меня всегда оставалась. Потому хотя бы, что дружки эти не упустили бы шанс вытрясти из отца выкуп или хоть получить награду, сообщив, где искать тело. Тем более, многие и пытались, только все они блефовали. Настоящий преступник не обратился к нашей семье ни напрямую, ни через посредника.

— А вы не думали, — снова подал голос Никас, — что ваш братец попросту смылся куда-то? Может, он что-то натворил или решил начать новую жизнь?

— Да вот ещё, — фыркнул Лирс. — Вы не знаете моего братца. Смойся он с деньгами, я бы, может, и поверил, но гордо уйти из дома без гроша — это история не про Гарольда. Если он что и любил, так это деньги. Собственно, его к ним любовь — одна из главных причин, почему меня так беспокоит эта история.

— То есть? — задумчиво глядя мимо меня на унылый пейзаж за окном, уточнил некромант.

— Когда с вашей, магистр, помощью, полиция прижала Дрейка, — после небольшой паузы продолжил профессор, — я участвовал в обыске его дома. И в моих руках оказалась одна книга. Не по демонологии как таковой, нет, но там упоминалось о том, каким образом заключается сделка с демонологом.

— О том, как демонологи врут? — хмыкнул магистр Роадс, прикрывая глаза.

— Да, — согласился профессор. — И о том, как избежать их обмана. Но главное, я узнал, какую именно плату они берут за свои услуги.

— Я так понимаю, это не деньги, — довольно мрачно заметил Никас, резво и довольно рискованно обгоняя длинную гусеницу молоковоза.

— Не сказал бы, что они прямо-таки брезгуют деньгами и другими материальными ценностями, — ровным голосом, будто лекцию читая, ответил вместо профессора некромант. — Но при возможности предпочитают получать иную плату.

— Душу заказчика, разумеется? — фыркнул Никас.

— Не совсем, — качнул головой Лирс. — Душа заказчика, не сумевшего правильно составить договор, достаётся твари, исполнявшей желание. А вот право на душу — другое дело.

— Это что ещё за чертовщина? — не выдержала я.

— Чтобы ответить на этот вопрос, — снова заговорил некромант всё тем же лекторским тоном, — начать придётся от сотворения мира. Точнее, с того, чем собственно являются демонологи.

— Ты сказал, они не вполне живые, — напомнил Никас.

— Именно так. Но при этом и не мёртвые. Скорее уж ближе к нежити, хотя и ей в полной мере не являются. Нежить это сама по себе тварь, одна штука, так сказать. А демонолог это своеобразный симбионт. Надеюсь, никто из вас биологию не прогуливал?

Я на всякий случай отрицательно помотала головой. Биологию я в школе учила весьма старательно, надеясь в ту пору поступить в медицинский. Надо ли говорить, что сбыться этой мечте оказалось не суждено — в бесплатных публичных школах учат недостаточно хорошо, и даже нет подходящих учебников, чтобы выдержать вступительные экзамены туда. А времени ходить в городскую библиотеку и заниматься там самостоятельно у меня никогда не было. Дилан тогда ещё учился, почти ничего не зарабатывал, и без моих подработок мы бы просто не выжили.

— Как акула с прилипалой? — спросил Никас.

— Да, типа того, — кивнул некромант. — Демоническая сущность сливается с хозяином-человеком, удерживаясь таким образом в этом мире. Она даёт ему силу и делает практически неуязвимым. Но сама при этом неизбежно постепенно разрушает его тело. Чтобы с этим бороться, нужно мощное вливание силы, имеющей человеческую природу. Тёмная Месса.

Наверное, мне стоило поинтересоваться, что такое Тёмная Месса ещё тогда, когда я впервые услышала это название от профессора Лирса. Или самой поискать информацию. Но я не сделала ни того, ни другого, потому пришлось спрашивать сейчас. Хотя сказать по правде, я и так догадывалась, что это ритуал. И что это за ритуал.

— Это массовое жертвоприношение, — полностью подтвердил мою догадку профессор. — Четыре чёртовых дюжины. Пятьдесят два человека одновременно. Последнее такое состоялось чуть более ста лет назад.

— Последнее известное, — сухо поправил магистр. — Но да, думаю, этот тип как раз готовит следующую. Судя по тому, как мало он уже похож на человека, времени у него не особенно много.

— И право на душу как-то с этим связано? — высказала предположение я.

— Самым непосредственным образом, — кивнул профессор. — Три дюжины жертв могут быть просто случайными людьми, но четвёртая должна достаться демонологу по договору. По вот этому самому праву на душу.

— Заключивший сделку с демонологом, — продолжил некромант, — может в качестве платы отдать не деньги, а другого человека. Своего кровного родственника не более чем второго колена родства. То есть, сгодится родной или двоюродный брат. А вот троюродный уже не подходит.

— Что, и согласия на это не нужно спрашивать? — испуганно пробормотала я.

— Нет, — безжалостно отрезал магистр Роадс. — Достаточно лишь капли крови отдаваемого, чтобы скрепить сделку. И демонолог сможет прийти за оплатой хоть завтра, хоть через полвека.

— Именно это меня и пугает, — со вздохом сказал профессор. — Потому как если предположить, что мой беспутный братец в самом деле нашёл демонолога, чем он расплатился бы за его услугу?

— Неужели вами? — недоверчиво спросил Никас.

— Явно не деньгами, достать столько он бы никак не смог, по крайней мере, незаметно для семьи, — с лёгким раздражением ответил Лирс. — Никакие ценности тоже не пропадали. И не думаю, чтобы Гарольд хотел избавиться от отца, ведь в этом случае ему самому пришлось бы решать свои проблемы, а это сущее наказание для такого лентяя. Нет, как раз отец был ему нужен, чтобы продолжать вести беспечную роскошную жизнь. Зато в младшем брате, которому в перспективе причиталась ещё и четверть семейного капитала, он вовсе не нуждался.

— Может, ты и прав, — медленно выговорил некромант. — Такая сделка с демонологом на самом деле всё объясняет: и бесследное исчезновение, и отсутствие денежного следа.

— Объясняет, — согласился профессор. — Только никаких доказательств до сих пор так и нет. Всё это только голая теория, ясная и удобная, но неподтверждённая.

— Ну, утверждение магистрата, что демонологов больше не существует, тоже, в сущности, ничем не подтверждённая теория, — хмыкнул некромант. — Но если теория достаточно удобна, в подтверждениях она не нуждается. Хватает и отсутствия опровержений.

— Всё так, — согласился Лирс. — Только видишь ли, какая штука: какую бы ложь магистрат ни скармливал публике, для себя эти господа предпочитают знать правду.

— И тебе хотелось её узнать, да? — насмешливо заломил бровь магистр Роадс. — И ты стал выслеживать демонолога.

— Ты на моём месте не стал бы?

— Стал бы, — согласился некромант. — И сколько же лет ты собирал сплетни, байки и непроверенные слухи?

У меня невыносимо зачесалась спина, но шевелиться не хотелось. Не считая того, что мне выпала уникальная возможность послушать то, чего в книгах не прочитаешь, разве что в сомнительных изданиях, вперемешку с кучей вранья и фантазий, сама по себе беседа тоже выходила крайне интересной.

Раньше я, как, пожалуй, и все остальные в университете, считала профессора Лирса буквально воплощением ледяного аристократического высокомерия. И просто не могла себе представить, чтобы он вот так запросто позволил кому-то так с собой разговаривать, да ещё и сам отвечал в том же тоне. Тем более некроманту, который в принципе не пользовался уважением академической публики.

— Последние лет десять, — просто ответил профессор. — Само собой, я обратил внимание на анонс нового расследования саутских исчезновений. И когда заподозрил, что что-то с ним пошло не так…

На этом месте он замолчал, обернулся ко мне и закончил:

— Простите, Оливия. Мне следовало сразу всё вам объяснить, а не пугать странными и весьма неуместными расспросами.

— Ничего, — пробормотала я.

Хоть что-то в этой истории прояснилось, и это принесло мне неожиданно большое облегчение. И понять профессора лично я очень даже могла. Не так-то это просто — взять и выложить перед малознакомым человеком подобную семейную историю. И уж тем более свои подозрения, которые большинство людей назовёт очень странными, даже, пожалуй, нелепыми.

— И за все эти годы тебе не попалось ничего действительно ценного? — слегка недоверчиво поинтересовался некромант.

— Может, и попалось, — пожал плечами профессор. — Только я этого не понял тогда. Очевидно, стоит взглянуть ещё разок.

— Да уж, стоит.

— Ты правда считаешь, от этого может быть какой-то толк? Как это может помочь расправиться с демонологом?

— Способ уничтожения демонолога, — вновь перешёл на лекторский тон некромант, — универсален и не составляет никакой исключительной тайны. Нужно всего лишь отыскать «тёмную руну» — артефакт, скрепляющий его договор с демоном — и уничтожить её. Вся сложность, собственно, только в том и состоит, чтобы её отыскать.

— Да уж, — хмыкнул Никас. — Это ведь всё равно, что найти иголку в стоге сена.

— Не совсем, — задумчиво отозвался некромант. — У этого артефакта есть одна довольно милая особенность — он привлекает всяческую нежить. Стало быть, стоит как следует проверять места её подозрительной активности. Ну и ещё, разумеется, остаётся Тёмная Месса, для которой эта «руна» обязательна. Но это на самый крайний случай. Месса это пик силы демонолога, так что попытки убить его в процессе, даже успешные, всегда обходились очень дорого.

— Просто удивительно, как при таком раскладе их умудрились практически извести, — пробормотал Никас.

— Да ничего удивительного, — усмехнулся магистр Роадс. — Я ведь говорил, что гильдий было две: Круг Бартолу и Круг Арадаса. А учитывая, что каждый демонолог это настоящий концентрат аморальности и непорядочности, помноженный на непомерные амбиции, война этих Кругов между собой была неизбежна, как восход солнца. И по той же причине те и другие, не собираясь воевать честно, сговорились один с гильдией боевых магов, другой с некромантами. Прелесть же, согласитесь: каждый из Лордов считал себя самым умным и был уверен, что с такой-то поддержкой обязательно победит конкурента. Только упоённо копая друг под друга, они позабыли, что боевики и некроманты тоже не были лишены амбиций стать самыми толстыми баклажанами на магической грядке. И тоже, в сущности, не отличались какой-то исключительной порядочностью. Зато их Лорды оказались более здравомыслящими, практичными и договороспособными, потому сообразили, что после полной и окончательной расправы с общим естественным врагом грызть глотки друг другу будет куда как сподручнее.

— Звучит логично, — хмыкнул профессор, закуривая.

— И что же случилось дальше? — поторопил Никас магистра, сделавшего в рассказе паузу, чтобы попить воды.

— А дальше, — продолжил некромант, вручив бутылку мне, — случилась традиционная для тех времён история о тройном обмане и двойном предательстве. Поскольку себе подобных демонологи любят не только не больше, а ещё даже и значительно меньше всех остальных, порядок в Кругах держался на том, что все «руны» их членов хранились в одном месте, и входить туда мог только Лорд. Ну, чтобы иметь возможность прищучить любого по мере надобности.

— Только Лорд? Это как же? — удивился профессор.

— А вот так. Есть немало несложных и надёжных способов отпугивания демонов, действующих даже на тех тварей, которые подселились в людей. Тонкости системы мне неизвестны, но по факту хранилища были лучше защищены от, так скажем, внутренних врагов. От внешних хватало и обычного караула. Так что весь гениальный план расправы над конкурентами, собственно, строился на том, что обычному магу без демона-симбионта проникнуть в хранилище было значительно проще. В этом и состояла роль союзников: под прикрытием демонологов войти в хранилище и уничтожить «руны».

— И они это сделали? — не удержалась я.

— Именно. Разнесли разом оба хранилища, пока демонологи не опомнились.

— Но кто-то, конечно, выжил, — ехидно заметил Никас.

— Конечно. Я же говорил, что это история о тройном обмане. Выжили оба Лорда и несколько их любимых приспешников, чьи «руны» были загодя перепрятаны. Так что боевикам с некромантами ещё добрую сотню лет было не до разборок друг с другом, слишком они были заняты поисками демонологов. Потому как те, ясное дело, жаждали отомстить. И месть их была долгой, масштабной и кровавой. Но в конечном счёте, благодаря подавляющему численному превосходству, с ними покончили. По крайней мере, так принято считать.

— Но ты, кажется, никогда особо в это не верил? — проворчал профессор.

— Некроманты всегда склонны подозревать самое худшее, это у нас, можно сказать, такая профессиональная деформация, — пожал плечами магистр.

— Откуда ты вообще узнал эту историю в таких подробностях? — озвучил Никас вопрос, который я очень хотела, но не решалась задать. — В учебниках истории деталей особо нет.

— Да, — поддержал его профессор. — Везде, и не только в учебниках, это называют просто Эснарской бойней. Ни слова ни о каких сговорах и заговорах, только как боевики и некроманты общими усилиями…

— Ага, — беспечно согласился некромант. — Историю пишут победители. И они, разумеется, решили отмыть свою репутацию: дескать, всегда мы хотели прищучить этих гадов, и вот, прищучили. Причём своими силами, в честной драке, а не через сговор и предательство. Потому что как вообще можно сговариваться с этакой нелюдью? Только правда в том, что если бы не замечательное совпадение и не желание Этьена Веласко, Лорда гильдии боевиков, подстраховать своих в хранилище, один из Кругов вполне мог бы сохраниться. И всех бы это устроило. Особенно Лорда некромантов Дикена Оллиаса, моего недоброй памяти пра-не-считал-сколько-там-раз-деда.

— О, так это семейное предание? — хмыкнул Никас.

— Это история, сохранённая для своих, потому не приукрашенная официозом, только и всего. И рассказал я её, чтобы вы поняли, насколько весомую роль в победе над демонологом играют не знания и умения, а банальное везение, как ни досадно.

— И поэтому что? — раздражённо поинтересовался профессор. — Забыть обо всём и ничего не делать?

— Если честно, я бы с удовольствием так и поступил, — вздохнул магистр Роадс. — Но теперь уже вряд ли получится. Он ведь не просто так показал нам своё клеймо.

— Опять твоя профессиональная деформация? — со смешком просил Никас. — Там была такая неразбериха, тебе не кажется, что это могло произойти случайно?

— Ну да, конечно случайно, — неожиданно зло процедил некромант. — Чисто случайно стоял две секунды с поднятой рукой и ничего не делал. Может ещё скажешь, сдаться хотел, но вторая рука так и не поднялась, поэтому передумал? Нет, он показал клеймо специально, чтобы увидеть нашу реакцию.

— Я его толком и не разглядел, — смущённо буркнул Никас. — Увидел там что-то светящееся повыше запястья, щит на всякий случай выставил, да и всё. Не до деталей было.

— Вот, — заметно спокойнее кивнул магистр Роадс. — Ты всё сделал правильно, а я облажался.

— То есть? — несколько удивлённо спросил профессор.

— То есть, я с самого начала собирался его выкинуть подальше, только другим способом. Но тогда я считал, что передо мной самоучка. Умный, удачливый, талантливый, но всё-таки самоучка, который не поймёт, что я задумал, пока не станет слишком поздно. Но когда я увидел клеймо, я испугался. Представь как ты уже протянул руку, чтобы схватить ужа за хвост, и вдруг увидел, что это не уж, а гадюка.

Я невольно поёжилась, представив себя в подобной ситуации. Думаю, отдёрнула бы руку и убежала с визгом, не оглядываясь. Эффект неожиданности он такой, ничего не поделаешь.

— В общем, — после небольшой паузы, за время которой, кажется, ситуацией прониклась не только я, продолжил магистр, — я испугался, да. А ещё сообразил, что если буду продолжать делать задуманное, сам скорее всего полечу на север по частям. И запаниковал. И сделал глупость.

— В смысле, использовал рунескрипт? — уточнил Никас.

— Да. Слишком быстро, и вообще, не убедившись, что все в безопасности.

— Ну, мы остались живы, — заметил профессор.

— Повезло. Потому что по факту поступил я рискованно, безответственно и просто глупо. Мало того, что мог кого-то из вас угробить, так ещё и показал противнику, что понял, кто он. А на закуску — испортил его алтарь. Там ведь после этого разрыва с год никакая магия не будет нормально работать. Короче, если до этого он не собирался мстить мне, как потомку предателя, теперь точно захочет.

Повисла пауза. Я снова поёжилась, думая о том, что не пойдя к машине, как было велено, сглупили мы и впрямь здорово. В результате спасло нас обычное везение, а могло ведь и не спасти. Но самую главную и роковую глупость мы сделали ещё раньше, когда вообще сунулись во всё это.

Я всегда понимала, почему мама переживает из-за этих наших поездок. Именно что понимала её чувства. Но, если уж честно, не считала опасения по-настоящему обоснованными. Всегда думала, что в худшем случае нам грозит ноги переломать, лазая по заброшенным зданиям или буеракам. Или угодить с ночёвкой в полицию. Но такое… такое мне даже в страшном сне не могло присниться.

И вот теперь я возвращаюсь домой, и придётся рассказать маме, что произошло, что Дилан пропал и теперь он в смертельной опасности. Если вообще ещё жив. Ну зачем, зачем я играла в эту дурацкую честность и объективность?! Надо было соврать, сочинить что-нибудь такое, чтобы Дил не поехал сюда один. Или вообще молчать с самого начала, не объяснять про рисунки, не откапывать алтарь, не совать в это дело свой нос…

— И что же теперь делать? — спросила я, чувствуя, что просто не могу больше молча сидеть наедине с этими мыслями.

— Постараться выжить, — сухо ответил некромант, глядя в сторону. — И надеяться на всё то же везение. И будет просто замечательно, если уважаемый профессор лично навестит управление полиции и изложит им все подробности.

— Думаешь, от моего туда визита будет толк? — скептически поинтересовался профессор. — Как и от полиции вообще? Может, лучше пообщаться с секретчиками?

— С ними я уже общался, — поморщился магистр Роадс. — Есть определённые сомнения, что конкретно сейчас они готовы отвлекаться на какого-то там не угрожающего основам государства демонолога.

— То есть им что, плевать?! — потрясённо выпалил Никас.

— Приблизительно так, да, — бесстрастно подтвердил некромант. — Если некто не готовит убийство короля или хотя бы кого-то из министров, на худой конец не планирует устроить взрыв в торговом центре во время распродажи, этот некто не особенно им интересен.

— А что, — не пожелал сдаваться Никас, — Тёмная Месса не такое же массовое убийство?

— Тёмная Месса не попадёт в новости. Если, конечно, демонологу не взбредёт в голову затащить на неё короля или хотя бы кого-то из министров. Но подобной глупости он, полагаю, не сделает, так что мы возвращаемся туда, откуда и начали: Секретной службе это неинтересно. Они ловят государственных преступников, а для маньяков есть полиция.

— Ладно, — со вздохом согласился профессор. — Пусть будет полиция. Но почему разговаривать с ними лучше именно мне? Ты больше можешь рассказать обо всём этом.

— Да, — не стал спорить некромант. — Рассказать могу. А потом меня спросят, откуда столь поразительные познания в этой теме. И ответить так, чтобы не получить в итоге срок за запрещёнку, мне будет весьма затруднительно. Но вы, профессор, известный учёный и уважаемый эксперт, неоднократно полиции помогавший. Так что вас, полагаю, даже не решатся спросить об источнике сведений. И вообще, выслушают куда серьёзней и внимательней.

— Хорошо, выслушают предположим. И что дальше?

— А дальше — как уж повезёт. Может, «руну» обнаружат, может, Мессу сорвут. Может, конечно, и не повезти. Пока что придётся стать очень осторожными.

— Думаешь, он сможет нас выследить? — уныло протянул Никас.

— Думаю, если захочет, выследит запросто. Хотя убивать сразу вряд ли станет. Фантастическую историю, даже рассказанную уважаемым человеком, можно запросто сунуть в стол и спустить на тормозах. С трупом так не получится, полиции волей-неволей придётся зашевелиться, а демонолог, думаю, очень этого не хочет. Для него сейчас главное — спокойно провести Мессу.

— А… а мой брат? — выдавила я.

— Оливия, вы требуете слишком многого, — вздохнул магистр.

— И что же, мне просто забыть о нём?! — вскинулась я. — Это, знаете…

— Такого я не предлагал, — весьма резко оборвал меня некромант. — Но, надеюсь, вы понимаете, что какая-нибудь сделанная в панике глупость ему всё равно не поможет. Для начала нужно точно выяснить, жив ли он, потом попробовать его найти. А для этого лучше вернуться в город.

Я пристыжено засопела, опустив глаза. Да, держать себя в руках в такие моменты трудно, очень трудно, но это совершенно необходимо. Иначе получишь только новые неприятности.

— По-моему, вы вообще несколько торопитесь паниковать, — мягко добавил профессор. — Может быть, они с самого начала пошли в другое место, например, к административным корпусам, и пропустили всё веселье. И к вечеру ваш брат будет дома.

Вытащив телефон, я с минуту, наверное, тупо смотрела в тёмный экран, пока наконец не решилась вновь набрать Дилану. Не услышала ничего нового. Не слишком-то, признаться, и надеялась. Хотя хотелось, конечно, поверить в версию профессора, в то, что тот шарлатан просто завёл Дила куда-то к чёрту на рога. А телефон упал и разбился, например. Зная, каков бывает брат, когда чем-то увлекается — такая мелочь не могла удержать его от поездки.

— Не исключено и такое, — поддержал профессора магистр. — Потому давайте сделаем так: если сегодня ваш брат не вернётся, завтра принесите мне какую-нибудь его вещь, которая была при нём достаточно долго. Лучше всего металлическую, но в принципе любая сойдёт.

— И вы его найдёте? — с надеждой поинтересовалась я.

— Я узнаю, жив ли он, — сухо пояснил некромант. — Для поиска придётся найти его кровь, волосы или ногти, уж простите за малоприятную прямоту. И результат, если он вообще будет, получится весьма приблизительным.

— Знаю, — вздохнула я. — Просто думала… ну…

— Думали, у некромантов есть какой-то особый способ поиска? — невесело усмехнулся магистр. — Вынужден разочаровать: нет. Мёртвого найти — это я могу, а вот с живыми метод один, и не из лучших.

— Справедливости ради, методов три, — заметил профессор.

— Три, — согласился некромант. — Но специальный артефакт, полагаю, парень с собой не захватил, а про третий способ лучше вообще помолчать.

Лично я намёк вполне уловила и соваться с вопросами не стала. Даже с моими не особенно впечатляющими познаниями в истории магии несложно было представить, что это за способ. Но Никас историю магии, видимо, прогуливал. А может быть, просто почему-то не любил недомолвки, так что закрыть тему не пожелал.

— Так он всё-таки существует? — спросил он.

— Существует. Но он крайне… дорогостоящий, — сделал ещё одну попытку отвертеться от прямого ответа некромант.

— Ну и?! — возмутился Никас. — Озвучьте-ка, из-за какой суммы вы бросите парня на произвол демонолога?!

— Господи! — не выдержал профессор, всплеснув руками. — Да причём тут деньги?! Всего-то и нужно сжечь сердце кровного родственника разыскиваемого!

Повисла пауза. Уж не знаю, как Никаса, но меня услышанное ничуть не шокировало. У магии, как и у всего в этом мире, есть своя цена. Получая что-то, обязательно отдаёшь не меньше.

— Вы что, боялись, что я соглашусь? — хмыкнула я, стараясь, чтобы вопрос этот прозвучал как можно насмешливей. Правда, не очень-то мне это удалось.

— Знаешь, — вздохнул некромант, — были прецеденты. Но если честно, мне просто не доставляют удовольствия разговоры о таких вещах. И кроме того, я всё равно точно не знаю, как проводить этот ритуал. Доволен?

Последний вопрос, судя по всему, был адресован уже профессору. Тот немного помолчал, изучая пейзаж за окном с явно преувеличенным вниманием, потом обернулся к нам и ответил:

— Не совсем. Мне хотелось бы изучить механизм формирования точно направленного поискового импульса, хотя бы теоретически.

— А в идеале ещё и практически? — нехорошо прищурился некромант.

— Нет, конечно, — отмахнулся профессор. — Я разве похож на сумасшедшего?

— Вообще-то да, есть немного, — довольно язвительно ответил магистр. — Ты мог бы не поднимать эту тему сейчас, а спросить прямо, в более подходящий момент.

Я поймала себя на мысли, что мне стало интересно, какие отношения связывают профессора и магистра. Они с такой непринуждённой лёгкостью переходили в разговоре от отстранённо-светской вежливости к чисто дружеским перепалкам и взаимным уколам, что я уже не знала, что и думать. Оставалось только недоумевать, почему же в университете они старательно делают вид, что едва друг друга выносят.

— В более подходящий это в тот, когда ты сможешь соврать, что ничего не знаешь, или вообще просто сбежать?

— Завели тему, — буркнул Никас.

— Вообще-то это ты её завёл, — заметил профессор.

— Нет, это именно ты её завёл, — возразил некромант, обвинительно тыча пальцем в спинку профессорского сиденья. — А он просто повёлся и не дал мне её закрыть.

Я невольно фыркнула. Как детишки в песочнице, честное слово. Похоже, мужчины в самом деле никогда не взрослеют, просто их игрушки со временем становятся дороже. И опаснее.

— Давайте вернёмся к настоящему моменту, — примирительно попросил Никас. — Ты правда думаешь, что эта тварь не станет нас преследовать?

— Я ведь сказал, — проворчал некромант, — что сейчас ему меньше всего нужен лишний шум вокруг его персоны. Но всё равно стоит оглядываться.

— В каком смысле — оглядываться? — тут же уточнила я.

— В самом прямом. Убийство не единственное, чем может угрожать демонолог. Ему куда выгоднее, скажем, попытаться взять мешающего человека под контроль с помощью своих тварей. Потому старайтесь не ходить в одиночку по тёмным переулкам, вообще держитесь людных мест. Шоу для толпы зрителей он устраивать не станет. Кстати, надеюсь, никто не оставил ему в подарок своей крови?

— Только ты, — хмыкнул Никас.

— Насчёт себя я спокоен, — отмахнулся некромант. — Защита от одержимости для меня профессиональная необходимость. А вот вы будьте внимательны. Выследить кого-то при желании для демонолога не проблема, так что нигде не оставляйте ни капли своей крови. Все пластыри, салфетки, что угодно, на что она попадёт — сжигайте. И да, Оливия, где вы живёте?

— В Северо-Восточном районе, — тихо сказала я, неожиданно смутившись так, будто адрес мой был чем-то крайне сокровенным. — На улице Освани.

— В домах полицейских? — тут же уточнил магистр.

Я кивнула. Кажется, эта информация действительно имела какое-то значение в нынешних обстоятельствах. Неужели дело в том, что дома эти очень старые, построенные ещё в начале позапрошлого века? С тех пор их, конечно, много раз ремонтировали, но слишком уж основательно не перестраивали.

— Проверить, конечно, стоит, но учитывая, когда их построили, обереги от нечисти там должны быть, — подтвердил мои догадки некромант. — Никас?

— Я пока поживу в особняке шефа, — понятливо кивнул боевик. — Там точно полный порядок с охраной от всего, от чего только можно. Сам слежу.

— Хорошо. Профессор?

— Думаешь, на Дагени нет защиты от нечисти?

— Не проверял, — сознался некромант. — Но сильно подозреваю, что на этом они сэкономили. Так что посмотри сам, и если это так, переберись пока на Вирдин.

Кажется, это предложение профессора очень не обрадовало. Я попыталась припомнить о каком месте речь. Кажется, улица Вирдин находилась в одном из самых дорогих районов Старого города, где традиционно обитала знать. Сама я там никогда и не бывала, брат рассказывал.

— Переберусь через пару дней, когда мама уедет.

— Что, — хмыкнул магистр, — предпочитаешь читать лекции, а не слушать?

— Помимо прочего.

— Кстати, а ведь та блондиночка, как её там…

— Они почти все были блондиночки, — проворчал профессор, всем своим видом демонстрируя ещё более явное неудовольствие этим поворотом разговора.

— О, Лаура! — радостно вспомнил некромант, игнорируя выразительную гримасу собеседника. — Она вроде ничего такая, кстати.

— Вот сам на ней и женись, — с чувством посоветовал Лирс. — Раз тебе она ничего. Моя мама будет на седьмом небе, она обожает устраивать свадьбы.

— Я об этом подумывал, — отозвался магистр без тени смущения. — Но решил, что не вынесу столько счастья. А если серьёзно, то как хочешь. Если твоя теория насчёт брата верна, лично тебе до самой Мессы ничего не грозит.

— Умеешь ты утешить, — мрачно буркнул профессор.

— А ты нуждаешься в утешениях?

— Я нуждаюсь в том, чтобы ты заткнулся, если тебе нечего сказать по делу.

— По делу я всё уже сказал, — пожал плечами некромант. — Так что если не возражаете, теперь немного посплю.

Остаток пути прошёл в молчании. Даже в придорожной закусочной, где мы остановились чтобы немного размяться, перекусить и навестить туалет, обменялись всего парой фраз о выборе еды. Каждый, видимо, достаточно напряжённо думал о своём. Лично я — о неизбежно предстоящем разговоре с мамой.

Я не пыталась решить, стоит ли рассказывать правду, потому что уже решила этого не делать, во всяком случае, прямо сегодня. Незачем маме мучиться вместе со мной, пока совсем ещё ничего не известно. Так что надо было придумать историю, в которую мама поверит. Само по себе это было нетрудно: командировка по заданию редакции для журналиста дело вполне обычное. Но вот как объяснить отсутствие звонков?

Ничего толкового на ум не приходило. Разве что соврать, что Дилан позвонил мне, рассказал, чем занимается, и предупредил, что некоторое время будет слишком занят, чтобы звонить. Если добавить к этому историю про разбившийся телефон, выйдёт вроде бы ничего так, пожалуй, мама поверит. Тем более она хорошо знает, что денег на новый у Дила сейчас точно нет.

Но даже если у меня получится рассказать всё это спокойно и уверенно, не выдав волнения и страха, это будет только небольшая отсрочка, два, может, три дня. А потом, если не будет хотя бы звонка, мама начнёт волноваться. И вот тогда уже не получится опять соврать, придётся рассказать правду. Ведь даже самая ужасная, она лучше полной неизвестности. Но получится, что я сознаюсь в обмане.

Для мамы в этой жизни всё просто: врать нельзя. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Ложь — тяжкий грех. Может быть, это и есть ответ на все мои вопросы и переживания? Я слишком давно научилась мелкому обману, начала держать при себе свои мысли и переживания. Оправдываясь в первом случае тем, что это несущественно, никак не навредит или вообще принесёт только пользу, а во втором — тем, что меня не поймут или того хуже — поймут неправильно. Но стоило ли так поступать?

Когда магистр Роадс сказал, что считает нас, ортодоксов, безумными фанатиками, я рассердилась. Сама я так не считала, разумеется, и, если уж честно, давно перестала относиться к вере по-настоящему серьёзно. То есть, не то чтобы её утратила, нет, но от того, чтобы строго и свято чтить правила общины, была уже очень далека. И многие в нашей общине, даже сам уставщик, преподобный Гаренс, тоже постоянно нарушали их по мелочам, подчиняясь здравому смыслу и реалиям жизни. Так что какой уж тут безумный фанатизм?

И всё же я не была настолько наивной и ненаблюдательной, чтобы отрицать наличие в словах магистра доли истины. Общины в Форине и других крупных городах это одно, но большинство ортодоксов предпочитает жить подальше от иноверцев, по своим правилам. Уверена, что у них подобное поведение не встретило бы и тени понимания. Камнями бы не побили, конечно, но и безнаказанными не оставили. То есть, они не были безумными, нет. Но вот фанатиками — скорее да.

Моя собственная мама была неплохой иллюстрацией того, как мыслило это самое провинциальное большинство. Да, она переехала в Форин, но только потому, что таков долг жены — следовать за мужем. И даже здесь она никогда не преступала ни единого правила. Дважды её увольняли за категорический отказ выйти на работу в воскресенье. А при жизни отца она никогда и мысли не допускала о том, чтобы работать. Вдова может содержать себя сама, если нет семьи, способной ей помочь. Замужней женщине позволительно работать только по дому и в семейном хозяйстве, точка.

Она никогда не читала книг, кроме Молитвенника и Священного Писания. Никогда не смотрела телевизор, хотя Дилан вечно держал его включенным, не слушала ни радио, ни просто музыку, только временами сама что-нибудь напевала, возясь с домашними делами. Именно так: напевала за работой, а не пела специально, потому что пение это не занятие. Человек же всегда должен быть чем-то занят, проводить время в праздности грешно.

Пожалуй, она была счастливее меня, потому что жила в мире с собой, не ища ответов на сложные вопросы. Зачем, если всё и так определено и установлено: заботься о семье и общине, честно трудись и молись. Чего ещё желать от жизни? Желать вообще грешно, ведь Бог каждому даёт ровно то, что назначено, и как можно даже в мыслях оспаривать Его волю? Просто трудись больше, и тебе воздастся. Но трудись не ради воздаяния, а потому, что труд угоден Богу.

Из всего этого довольно очевидно следовало, что занятий Дилана мама никогда не одобряла. Про себя она считала, что ему следовало бы не сочинять ерунду для праздных глупцов, а получить настоящую профессию и найти настоящую работу. Ремонтировать машины, к примеру — такое умение всегда пригодится и обеспечит куском хлеба. Когда сын нашей соседки пошёл учиться на автомеханика, мама не меньше сотни раз намекнула Дилу, что очень ждёт от него того же. Но ни разу не сказала прямо, ведь женщина не может указывать мужчине, как тому жить. Даже если этот мужчина её сын. Именно поэтому мама расстраивалась переживала, изводилась… но терпела.

Вот эта её добровольная покорность обстоятельствам заставляла меня сейчас мучиться чувством вины. За то, что не удержала брата от роковой ошибки, что уже солгала маме и собираюсь солгать ещё, что всё сделала не так. За то, что нарушала правила. За то, что совсем не такая дочь, какую хотелось бы маме.

Умом я понимала, что ни в чём не виновата, что никакие мои слова и действия по правде не удержали бы Дилана ни от первой, ни от второй поездки. И если бы я сразу сказала всю правду и никуда вчера не поехала, мы с мамой сейчас просто вдвоём сходили бы с ума от страха и неизвестности. Но, может, поступи я так, как мама считала правильным, ей было бы хоть немного легче.

Перебирая эти мысли, я окончательно запуталась, не в первый уже раз. Прав был папа: своим умом жить куда сложнее, чем чужими правилами. И пожалуй, мне пора уже окончательно определиться, кто я и кем хочу стать. Я люблю свою маму, но не могу быть такой, какой ей хочется меня видеть. И поступать так, как она считает правильным, тоже не могу, потому что не считаю это разумным. Поэтому поступлю по-своему. Тем более в нынешней ситуации в никуда ведут оба пути, но мой оставляет хоть какую-то надежду.

— Оливия, у вас же найдётся лист бумаги и ручка?

Я вздрогнула, возвращаясь к реальности. И очень обрадовалась, что мои размышления закончились вовремя, именно когда я остановилась на более или менее приемлемом решении. Неизвестно, до чего ещё я могла дойти, обдумывая таким манером всю свою жизнь.

— Конечно, — быстро пробормотала я, зарываясь в сумку.

Уже вытащив листок из тетрадки и отыскав в боковом кармане ручку, я сообразила, что смутилась совершенно зря. Моей задумчивости сейчас никто не удивится, а лезть с советами и утешениями… к счастью, я не в той компании.

Некромант взял у меня листок и быстро изобразил на нём нечто, больше всего похожее на проглотившего кирпич пеликана. Критически осмотрел своё творение, покрутил его в руках, а потом протянул профессору.

— Вот так выглядит клеймо Бартолу, если что. Изображение не вполне точное, уж прости, но узнать можно.

— Спасибо, что наконец-то догадался его показать, — чуть язвительно поблагодарил профессор, изучая рисунок. — Что это вообще за символ?

— Это сигил «лагастас», знак демона-покровителя круга Бартолу, — любезно просветил нас магистр. — По крайней мере, такая версия изложена в «Книге Печатей».

— А у тебя есть «Книга Печатей»? — немедленно оживился Никас.

— Нет, — отрезал некромант. — У меня есть справочник, написанный на её основе. Полнотой информации не отличается, но пользоваться можно. И да, прежде чем ты спросишь: я знаю, на сколько лет тянет такое признание. Мне плевать.

— Ну да, конечно, — каким-то странным тоном согласился Никас. — Думаю, в данном случае это хорошо, и давайте на этом остановимся. Ничего, если я выйду где-нибудь у площади Самделлани, хочу там заглянуть в один магазинчик.

— Ничего, — согласился профессор. — Нам всё равно в университет заезжать.

— Думаешь, Шетт уже остыл? — невесело усмехнулся некромант.

— Ни в коем случае, раньше завтрашнего дня с ним встречаться не стоит, — мотнул головой Лирс, аккуратно складывая рисунок. — Просто хочу кое-что забрать из кабинета. Да и машина твоя, насколько помню, там осталась.

— Точно, — кивнул магистр. — Тогда я и девушку домой подвезу. Заодно взгляну, что там в её доме с оберегами. На всякий случай.

* * *

Вечер прошёл спокойно. Мама была так увлечена перешиванием своей зимней куртки, что, кажется, даже не очень внимательно выслушала новость о рабочей поездке Дилана и его проблемах с телефоном. Тут мне повезло, я боялась, что если не голос, то выражение лица наверняка меня выдаст, но она едва ли взглянула на меня хоть разок.

Кое-как заставив себя поужинать и принять душ, я попыталась заняться работой по динамическим защитным структурам, но сосредоточиться не удалось. Тогда я взяла книгу по истории магии. Давно собиралась восполнить пробелы в знаниях, и теперь это чтение меня на удивление увлекло как никогда раньше. Рассказ некроманта заставил взглянуть на официальные факты иначе, попробовать почитать между строк. Не думаю, чтобы открыла для себя какую-то новую правду, но хотя бы от переживаний отвлеклась.

Закончив с курткой, мама легла спать, а я так и осталась с книгой в кресле перед выключенным телевизором. Читала, думала, снова читала и опять думала, пока не услышала, как щелкнул замок входной двери. Отбросив книгу, я вскочила и опрометью побежала в прихожую, где Дилан уже успел включить свет и повесить на крючок сумку.

— Учти, ты уезжал по заданию редакции, телефон разбил, — торопливо прошептала я, повиснув у него на шее.

— Утопил, сестрёнка, утопил, — громко, чтобы слышала уже проснувшаяся и выглянувшая из комнаты мама, уточнил братец. — Вообрази, выронил в фонтан, пытаясь записную книжку в сумке отыскать. Но Чарли обещал его починить.

— Хорошо, — кивнула мама. — И хорошо, что ты вернулся так скоро.

— Не очень-то и хорошо, — поморщился Дилан. — Нет статьи — нет гонорара.

— Но отчего же непременно надо ездить куда-то далеко? — вздохнула мама. — Приготовить тебе что-нибудь поесть?

— Да, не помешает, — обрадовался брат. — Спасибо, мам.

Я прислонилась к стене, закрыв глаза. Кажется, сейчас мне следовало бы чувствовать себя абсолютно счастливой, ведь Дилан вернулся домой живой и здоровый. Выходит, не повстречал никакого демонолога. Но что-то мешало радоваться, какой-то жутковато холодный комок, засевший в районе солнечного сплетения. Мне не верилось в счастливый конец этой истории, и это меня пугало. Но нельзя было выдавать этого. Этого и многого другого.

— Я покормлю Дила, мам, — сказала я, очень постаравшись, чтобы голос звучал бодро. — А ты ложись, тебе же вставать рано.

— Спасибо, Лив, — ответила мама, глянув на часы и зевнув. — Но тебе тоже ведь рано на учёбу.

— Позже, чем тебе, — быстро ответила я. — Ложись, я успею выспаться.

А ещё мне нужно было поговорить с Диланом, но сказать этого я не могла, разумеется. К счастью, больше мама возражать не стала, ушла в нашу комнату и даже дверь за собой прикрыла, чтобы свет из кухни и разговоры не мешали. Повезло.

Пока брат принимал душ и переодевался, я разогрела остатки рагу, приготовила горячие бутерброды с сыром и налила нам обоим чаю. И на удивление смогла съесть яблоко, хотя думала, что ни кусочка в себя сегодня затолкнуть не смогу. А потом задала самый главный свой вопрос:

— Где ты был?

— Где я только не был, — вздохнул Дилан. — И всё попусту. Правда, покопался в городском архиве Саута и выяснил, что исчезновений там было больше. Ты это знала, кстати?

— Теперь знаю, — кивнула я.

— Ну вот, — продолжил брат. — Сперва мы с Мраком этим съездили на озеро, выслушали пару сказок от рыбачащих там местных. В городе с людьми пообщались, с тем же результатом — ничего, кроме баек. Потом навестили архив. А потом я хотел осмотреть остальной старый завод, вдруг там документы какие-то остались. Или ещё рисунки нашлись бы. Но этот чудик утащил меня дальше в лес. И в итоге часа три мы проползали по какой-то шахте заброшенной. Ничего не нашли, только перемазались как черти.

— И ты не заметил ничего необычного? — с некоторой опаской поинтересовалась я, вспомнив устроенное некромантом шоу. Не хватало только, чтобы Дилан об этом написал по незнанию, обеспечив магистру Роадсу неприятности.

— Абсолютно ничего.

— А ночевал ты где? — спросила я, наконец-то сообразив, что же всё-таки не сходится в этой вполне складной истории.

— В архиве, — пробурчал Дилан, дожевав второй бутерброд. — Не пустили меня туда, пришлось… войти без разрешения. Ночью. А почему ты об этом вообще спросила?

— Я знаю, что ты не ночевал в мотеле, — ответила я мрачно. — Потому что поехала туда за тобой.

— Одна?! — ужаснулся брат.

— Нет, с двумя преподавателями и одним боевым магом, — ядовито отозвалась я. — Я не такая сумасшедшая, как ты, чтобы лезть в логово демонолога в компании шарлатана.

— В чьё логово?!

На этот раз Дилан даже вскочил и полукругом прошёлся по кухне, не отрывая от меня горящего взгляда. Взгляда, к сожалению хорошо мне знакомого. Слова мои не вызвали у Дилана ни намёка на страх, только безумный азарт и предвкушение исполнения давней мечты найти настоящую сенсацию.

— Демонолога, — холодно отчеканила я. — И вот что я скажу тебе, братец: никогда больше не приближайся к этому заводу, никогда не езди в Саут и вообще не пытайся в этом копаться.

— Шутишь?!

— Нет! — прошипела я, тоже вскакивая и оказываясь с Диланом нос к носу. — Не шучу! Не смей приближаться к твари, способной прихлопнуть тебя как комара!

— Но это же…

— Это всё равно, что выйти на рельсы перед поездом, — отрезала я, садясь обратно. — Верная смерть, и больше ничего. Пойми, Дилан, если ты туда сунешься, ты не напишешь статью, не получишь никакой премии и престижной работы. Ты просто погибнешь. Себя не жалеешь, так хоть маму пожалей!

— Ладно, — вздохнул брат, прислоняясь к холодильнику. — Не буду.

— Только давай без спектаклей, — устало вздохнула я. — Вот так взял и запросто сдался? Я не первый день тебя знаю. Поклянись.

— Клянусь, — быстро ответил Дилан.

— Отцом и Богом, — безжалостно потребовала я.