Пять мгновений любви

Глава 1.4

Олеся, к счастью, была не глупой, поэтому не стала приближаться к ним, а села чуть поодаль к знакомым девушкам с потока, лишь слегка кивнув им в знак приветствия.

— А это и есть третья плохая новость, — вздыхая, сообщил Герман, ловя на себя убийственный и ледяной взгляд Юры. — Актеров вообще нет, а она сама ко мне подошла, попросилась… что мне оставалось сделать? Тем более на первом и втором курсе она постоянно выступала с нами, знает, что к чему.

Юру неожиданное появление никак не тронуло, он привык видеть ее на всех занятиях, но воспоминания, уже блеклые, как кадры из старого кинофильма, вспыхивали в голове. Как они уединялись в раздевалке на втором этаже, как целовались за кулисами до начала концерта, как она сидела у него на коленях в комнате звуковиков, как приносила ему еду ночью, когда он собирал декорации. Эти воспоминания, раньше такие теплые и пылающие, превратились в угольки, которые кто-то потревожил кочергой, и они слабо замерцали, обжигая. Замерцали, но огонь не вызвали.

Воздух в зале стал спертым, людей казалось слишком много и все смотрели на них, будто ожидая дальнейшего спектакля. Но спектакль окончен. Точка поставлена.

Юра осознал, что ничего к ней не чувствует. Любовь не затеплилась в его сердце, улыбка не растянулась на все лицо, а глаза не зажглись, а наоборот потемнели, как старые забытые фотографии, до которых больше никому нет дела.

Герман подошел к ним сзади, присел на корточки, так как те сидели прямо на полу, и прошептал:

— Юра, я понимаю, что тебе тяжело, но… прошло полтора года, отпусти ее.

— С чего ты взял, что я о ней до сих пор думаю? Я не против того, что она здесь.

— А что если она здесь, чтобы начать сначала? — Ася внезапно к ним развернулась и озабоченно посмотрела. Светленькая, с тонкими чертами лица, слишком хрупкая для этого мира. Как Саша. То есть типичный вкус Савелия.

— Нет, она здесь за другим, — вслед за ней повернулась Аделя — настоящая противоположность своей подруги. Пышечка с курносым носом, милыми щечками и густыми темными волосами. — Я слышала сегодня в столовой, как она рассказывала своей подруге, что пришла сюда из-за какого-то парня, который ей понравился.

— Это не отменяет моей версии, — прошептала Ася, загораживаясь волосами, будто боялась, что кто-то сможет прочесть по губам ее слова.

— Ты меня не поняла. Парень вообще не из наших.

— Вам не все ли равно? — спросил Юра, снимая наушники, он уже давно отвлекся от обещанной подборки. — Мне вот — да. Герман прав, прошло полтора года, о чем вообще может идти речь? Ни одно чувство не живет так долго без подпитки: ни ненависть, ни любовь, ни злость, ни ревность…

— Сав, начинай уже слетку. Пора, если не хотим сидеть до ночи, — заметил Герман, поглядывая на часы. — А ты, Юра, попробуй отвлечься, — это он произнес чуть ли ему не на ухо, чтобы никто больше, кроме них, не услышал. — Иди завоевывай, покажешь Олеське заодно, что и ты продолжаешь жить дальше.

Юра состряпал задумчивый вид, будто действительно раздумывал над словами друга. На самом же деле…

— Гер, ты немного не в ту степь, — противненько ухмыльнулся Савелий, читая его вдоль и поперек. Ничего удивительного в этом и не было, они с детского сада вместе, еще на горшках друг напротив друга сидели в ледяных кафельных туалетах. — За все это время его привлекла только одна особа. И о, слава небесам! Она за одну ночь достала нам на свет нашего прежнего Юру, при этом даже пальцем не шевеля. Юр, прошел почти год, ну как чувства там без подпитки? Лежат уже в голодном обмороке? Или все же ты не просто так себе накачал все ее фотки с утренника? — он победно стрельнул глазами, показывая свое превосходство и знание секретов, встал и пошел в середину их круга.

Юра смял лист бумаги и кинул в друга, попав метко в затылок. Прикрыл глаза и попытался засунуть поглубже воспоминания о запахе ее кожи — кокосовом, будто шоколадка Баунти, о миндалевидных глазах, о том, как она босая шлепала по кафелю, держа туфельки в одной руке, как сладко спала, уткнувшись в его подушку… Спрятать поглубже… Но ни за что не стереть, не забыть…

— Если Сав прав, то подумай о том, что ты ее больше никогда не встретишь. Ваши дороги разошлись, как в море корабли. Забудь и живи дальше, — гнул свое Герман, склоняя к тому образу жизни, что и вел сам. Свободный, ни от кого не зависящий, ничего не обещающий.