"Война во Вьетнаме… Как это было (1965-1973)"

После встречи и беседы со специалистами нашей группы, Марина Павловна изъявила желание встретиться с вьетнамскими летчиками. Мы прибыли на аэродром. Но встреча так и не состоялась. Командование полка объяснило тем, что летчики находятся на отдыхе, так как завтра они будут участвовать в боевых действиях. Вообще профессия военного летчика не относится к разряду публичных во многих странах, особенно в условиях войны, в том числе и во Вьетнаме.

В конце своих воспоминаний хочется сказать, что советские специалисты всех родов войск оказали огромную помощь Вьетнаму в борьбе с американскими агрессорами. Не будь победы вьетнамского народа, трудно предугадать какая бы сейчас военно-политическая обстановка сложилась в этом регионе. Но это область политиков и дипломатов. Мы же делали свое дело. В памяти моей навсегда останется незабываемое небо Вьетнама и мои боевые друзья.

г. Монино, октябрь 2011 г.

Полковник БЕЛОВ АЛЕКСЕЙ

МИХАЙЛОВИЧ

Родился 29.03.1924 г. в Горьковской области, русский, член КПСС с 1946 г., участник ВОВ и войны с Японией.

В Советскую Армию был призван в августе 1942 г. В 1943 г. окончил Горьковское зенитное артиллерийское училище и был направлен на фронт. Был командиром огневого взвода, затем командиром батареи зенитного дивизиона Северного флота.

В январе 1945 г. направлен на Восток в Советскую Гавань. Был командиром зенитного дивизиона, затем начальником боевой подготовки дивизии, командиром зенитного полка Тихоокеанского флота.

В 1960 г., после переучивания, назначен командиром зенитного ракетного полка.

С сентября 1967 по август 1968 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в должности старшего полковой группы СВС в 278 ЗРП ВНА.

С 1968 г. начальник боевой подготовки корпуса ПВО в г. Львове.

С 1974 по 1977 гг. старший группы СВС по ЗРВ в Ливии.

С 1977 по 1979 гг. ст. офицер Управления учебных заведений Главного штаба Войск ПВО страны.

Награжден орденами "Красного Знамени", "Красной Звезды", "Отечественной войны" II ст. и 17 медалями в т.ч. "За боевые заслуги" и вьетнамской медалью "Дружбы"

Умер 18.09.2002 г.

Заметки старшего группы СВС в 278 зенитно-ракетном полку Вьетнамской Народной армии

Более двадцати лет прошло со времени, когда мне, во главе одной из групп советских военных специалистов, довелось оказывать братскую помощь воинам Вьетнамской Народной Армии в отражении массированных налётов авиации ВВС и ВМС США на Демократическую Республику Вьетнам. Группа была сформирована из молодых офицеров – специалистов по всем системам зенитного ракетного комплекса (ЗРК) С-75А, которыми были вооружены войска ПВО ВНА. В маленькую группу военных специалистов вошли представители нескольких национальностей нашей страны, о чем можно судить по ниже приведенным фамилиям специалистов группы;

подполковник В.И. Шепотковский- еврей,

майор А.П. Моисеев – русский,

майор Б. Мовчан- украинец,

майор П.И. Нагорный- украинец,

капитан Т.З. Корнейчук- украинец,

капитан Л.В. Краснов- русский,

ст. лейтенант А.В. Барковский- русский,

ст. лейтенант А.И. Соловьев- русский,

ст. лейтенант Г.И. Ткач- украинец,

лейтенант В.И. Ищенко – украинец,

лейтенант А.Ю. Логозяк – белорус,

лейтенант А.В. Лучшев – русский,

лейтенант К.К. Пицхеллаури – грузин.

Все мы впервые встретились в одном из Управлений Генерального Штаба СССР в августе 1967 года, где познакомились, прошли собеседование, выполнили необходимые формальности и 1-го сентября 1967 г. выехали ж.д. транспортом через Китай во Вьетнам.

Почти две недели мы провели в Китае, многое увидели из того, о чем до этого получали сведения из средств массовой информации.

17 сентября вечером пересекли китайско-вьетнамскую границу, ж.д. путь обрывался на границе. На территории Вьетнама все дороги были разбиты, всюду видны были огромные воронки от фугасных авиабомб.

Всю ночь добирались до Красной реки, на правом берегу которой располо-жен г. Ханой, мост через которую – детище известного Эйфеля, был к тому времени уже разрушен.

Приятно было встретить на переправе через Красную Реку "земляка" – буксирный катер с маркой "Красное Сормово" (я вырос на берегу Волги, близ г. Горького). Первые часы пребывания на земле многострадального Вьетнама произвели на молодых ребят группы глубокие впечатления. Я среди них был единственным участником Великой Отечественной войны, а все остальные увидели следы войны впервые, и эти следы варварских бомбардировок вызвали у всех нас чувства протеста, негодования и гнева. Эти чувства укреплялись в сознании советских военных специалистов по мере накопления этих впечатлений в ходе дальнейшей работы, особенно в районах южнее 19-й параллели, в 4-ой боевой зоне.

Долгий путь из Москвы до места командировки, пребывание в Китае мы использовали, чтобы лучше узнать друг друга, теснее сплотиться и подружиться, создать хорошую товарищескую атмосферу в нашей интерна-циональной группе, что в дальнейшем очень помогло нам решать задачи командировки в очень сложных условиях боевой обстановки и непривыч-ных, тяжелых климатических условиях.

Мы прибыли во Вьетнам, когда развязанная США "эскалационная" война против этой страны была в разгаре.

Президент США Джонсон заявил 7 апреля 1965 г., выступая в Балтиморе: "Мы видим, что нужно говорить огнестрельным оружием и самолетами…". А 16 мая 1967 г. газета "Тайм" писала: "Жестокая правда состоит в том, что господин Джексон уже взобрался почти на самый верх эскалатора, но по всем признакам, даже поднявшись на последнюю ступень, он не добьется цели сломить дух противника".

А дух народа Вьетнама и его вооруженных сил прямо зависел от способности оказывать эффективное сопротивление агрессору и наносить ему все более ощутимые удары.

Против современных средств воздушного нападения США, которые начали систематические бомбардировки ДРВ в январе 1965 г. нужны были современные средства противовоздушной обороны. Наша военная помощь ДРВ в то время, в основном, и сводилась к тому, чтобы помочь вьетнамским товарищам создать противовоздушную оборону, способную противостоять ударам авиации агрессора.

278-ой зенитный ракетный полк ВНА, в котором с сентября 1967 г. по август 1968 г. работала вверенная мне группа СВС, формировался и вооружался зенитными ракетными комплексами С-75А во второй половине 1966 г. На боевых позициях полк развернулся в октябре, боевые действия начал 22 октября 1966 года. До нас в полку работала группа советских военных специалистов из Бакинского округа ПВО во главе с полковником И.Г.Суховеевым.

По прибытию в полк наша группа в течение нескольких дней совместно со сменяемой группой знакомилась с техническим, состоя-нием комплектов, степенью боевой готовности дивизионов и полка в целом. Тепло попрощавшись с ребятами, отъезжающими на Родину, наша группа сразу же включилась в напряженную работу.

7-ой полк, как было принято его именовать по порядковому номеру его формирования, использовался командова-нием ПВО как маневренная часть. Он часто менял районы дислокации дивизионов и командного пункта, в основном в провинциях расположен-ных южнее г. Ханоя (Хоабинь, Тханьхоа), на направлениях наиболее интенсивных налетов авиации противника.

Ракетным дивизионам полка боевые действия приходилось вести из засад, с необорудованных в инженерном отношении позиций, при отсутствии огневой связи с соседними зенитно-ракетными частями (из-за их малочисленности).

Ко времени нашего прибытия полк занимал позиционный район в провин-ции Хоабинь, в 20-30 км южнее и юго-западнее Ханоя и входил в состав ханойской зенитно-ракетной группировки. Дивизионами полка уже было проведено 62 боя, из них удачных 23, т.е. 37%. По боевым порядкам дивизионов полка многократно наносились удары авиацией противника, а по 94-му зенитно-ракетному дивизиону (ЗРДн*), кроме авиационных ударов 4 и 5 мая 1967 г. был нанесен удар корабельной артиллерии. Дивизион был полностью выведен из строя, материальная часть комплек-са не подлежала восстановлению. До этого 94-й ЗРДн провел 20 боев, сбил 7 самолетов и одиннадцать раз подвергался авиационным ударам, дважды выводился из строя фугасными бомбами, но последствия ударов на материальной части устранялись собственными силами с помощью советских специалистов. После ударов 4 и 5 мая дивизион понес значительные потери в личном составе – более 50%, из них 25% -безвозвратные. Дивизион пополнялся личным составом и ожидал новую материальную часть ЗРК. К этому времени не был боеготов и 92-й ЗРДн, который четырежды подвергался ударам авиации противника.

19 января 1967 г. 2 палубных штурмовика А-4 "Скайхок" с пикирова-ния (с высоты 4 км, угол пикирования 35R) сбросили на дивизион 6 фугасных бомб и 4 управляемые ракеты "Буллпап", после чего произвели пушечный обстрел 20 мм снарядами.

Были полностью выведены антенны приемо-передающей кабины "ПА", повреж-дены две другие кабины станции наведения ракет (СНР), три пусковые установки, три ракеты, кабельное хозяйство.

92-й ЗРДн до этого провел 9 боев, сбил 2 самолета. Боеготовыми в сентябре 1967 г. в 7-м полку были только 91 и 93 дивизионы. Первый из них провел 16 боев, сбил 5 самолетов, четырежды подвергался ударам авиации противника, выводился из строя на 5 месяцев после удара 22.12.66 г. двумя "Шрайками" (ракеты радиопротиводействия класса "воздух-земля", наводящиеся на СНР по лучу приемо-передающей кабины), запущенными двумя F-4. От прямого попадания одного из "Шрайков" в кабину "ПА", кабина была полностью разрушена, две другие кабины СНР повреждены от большого количества осколочных пробоин.

93-й ЗРДн провел 17 боев, сбил 9 самолетов, тринадцать раз подвер-гался ударам авиации противника, в трех случаях выводился из строя. Удары наносились самолетами F-105, F-4_, A-4, F-8 фугасными бомбами, управляемыми ракетами "Буллпап", неуправляемыми снарядами и снарядами радиопротиводействия (РПД) "Шрайк", шариковыми бомбами.

Последние удары по дивизиону наносились 5 августа 1967 г. с 14 часов до 18 часов парами и группами в составе 4-6 самолетов. Всего в налетах на дивизион в тот день участвовало 18 палубных штурмовиков и истребителей А-4 и F-8. Было сброшено на дивизион с пикирования более сотни фугасных и осколочных авиабомб. Выведена из строя СНР, одна пусковая установка, кабельное хозяйство. Больше месяца понадоби-лось на восстановление материальной части дивизиона.

Из приведенных выше фактов видно, что полк уже имел определенный боевой опыт, все дивизионы участвовали в боях, многократно подверга-лись ударам, испытали горечь потерь и радость успехов при удачных стрельбах. И хотя удачных стрельб было около одной трети, нужно отдать должное вьетнамским воинам, которые с помощью советских военных специалистов за короткий срок смогли освоить сложную зенитно-ракетную технику и научиться её боевому применению.

Задача нашей группы СВС заключалась в обеспечении постоян-ной боевой готовности ЗРК, развернутых на позициях, оказании помощи в восстановлении выведенных из строя комплексов, поднятия уровня ракетно-стрелковой подготовки стреляющих (к ним относятся: командир дивизиона, командиры батарей, начальники отделении РТБ**, офицер наведения), совершенствовании слаженности расчетов командных пунктов дивизио-нов и полка и на этой основе улучшение эффективности огня дивизионов и управления дивизионами.

Особое внимание с самого начала работы мы сосредоточили на повыше-нии уровня технической грамотности личного состава дивизионов, без которой немыслима боеготовность комплексов. Все эти задачи при-ходилось решать в обстановке постоянных налетов авиации противника (в этот период число самолетовылетов ВВС и авиации ВМФ составляло около 150 в сутки). Нужно было тщательно разобрать работу расчетов при ведении предшествующих боев, причины неудачных пусков ракет, новое в тактике авиации противника, в способах преодоления новых форм его радиоэлектронного противодействия возрастающему огневому воздействию зенитных ракетных средств ПВО ВНА ДРВ.

Большие потери самолетов при ударах по ДРВ вынуждали Пентагон изыскивать все новые и новые средства радиоэлектронной борьбы. По истечении двух лет войны против ДРВ Р. Рассел, председатель сенатской военной комиссии США, писал: "Общее количество потерян-ных во Вьетнаме самолетов вдвое превосходит количество самолетов, потерянных в корейскую войну. Истинные потери почти в два раза превышают официальные данные". (Агентство АП, 7 февраля 1967 г.).

Американский еженедельник "Ньюсуик" за 15 мая 1967 г. привел следую-щие данные: "США израсходовали 5800 миллионов долларов на воздуш-ную разрушительную войну против Северного Вьетнама, в том числе 2500 млн. долларов ушло на стоимость сбитых самолетов, не считая 1500 млн., истраченных на покупку новых самолетов взамен потерянных" (средняя стоимость одного самолета была в то время около миллиона долларов). "Нью-Йорк Тайм" за 22 февраля 1967 г. писала: "Доклад господина Макнамара убеждает только в одном: Америка немногое потеряет, если прекратит бомбардировки Северного Вьетнама, и может потерять все, если будет упорствовать в эскалации".

Однако "упорствование в эскалации" продолжалось. Наращивалось коли-чество сил, участвующих в нанесении ударов по ДРВ, возрастала интен-сивность налетов. Удары наносились с постоянно курсирующих вдоль побережья Вьетнама 2-х – 3-х авианосцев США, а в периоды массированных налетов – 4-х – 5-ти авианосцев. Это 10 эскадрилий палубных штурмовиков А-4F, А-6А и шесть эскадрилий палубных истребителей F- 8А, а также самолетами ВВС США, базировавшимися на аэродромах в Таиланде и в Южном Вьетнаме (Дананг); F-105 – около 100 шт. и F-4С "Фантом" – 180 шт.

В налетах участвовали самолеты разведчики RF-101, RF-4 и самолеты разведчики-постановщики помех RB-66. Каждому удару предшествовала разведка против зенитных ракетных войск, и после нанесения ударов – разведка по результатам ударов.

Наращивались средства и способы радиоэлектронной борьбы авиации противника против ЗРВ. Налеты на Ханой стали осуществляться больши-ми группами (12-16-28-32, а иногда до 60 самолетов) при массированном применении помех для радиолокаторов ЗРВ. Боевой порядок "змейка звеньев", вначале полета – очень плотный, на дальности до боевых порядков ЗРВ 50-60 км – рассредоточение. От 1/3 до 2/3 сил выделяет-ся для ударов по позициям ЗРДн.

Все чаще и чаще при ударах по зенит-ным ракетным дивизионам стали применяться крылатые снаряды "Шрайк" (длина 3 м размах крыла 900-920 мм, стартовый вес 227 кг практическая скорость 930 м/сек, дальность полета 40 км дальность запуска 14-18 км система наведения – пассивная, по лучу, количество осколков 2200 штук, радиус поражения 15 м). Это очень коварное средство радиоэлектронной борьбы, оно потребовало больших усилий зенитчиков в изыскании способов защиты от него. Сложность борьбы со "Шрайками" определялась его малой отражающей поверхностью, что в условиях, когда экраны операторов станции наведения ракет забиты активными шумовыми или ответно-импульсными помехами, очень сильно затрудняло обнаружение очень маленькой метки отраженного от "Шрайка" сигнала. По дивизионам 7-го полка тридцать раз самолеты противника производили пуски "Шрайков".

По 91-му ЗРДн 22 декабря 1966 г. две пары F-4С с интервалом 40 мин. нанесли 4 удара снарядами "Шрайк", из них один достиг цели и надолго вывел дивизион из строя. 22 августа 1967 г. тактический истребитель F-105 с высоты 3,5 км и при дальности 25-20 км произвел два пуска снарядов "Шрайк" по тому же дивизиону. Пуски были своевременно обнаружены и отворотом антенны снаряды были отведены и упали в 3-4-х км от СНР.

11 марта 1968 г., ночью два F-4 нанесли удар двумя снарядами "Шрайк", но оба принятыми мерами были отведены. 27 мая 1968 г. в районе г. Винь по этому дивизиону удар нанесли три самолета F-4. Под прикрытием сильных активных шумовых помех пуск снаряда "Шрайк" офицером наведения и операторами ручного сопровождения замечен не был. В результате прямого попадания разрушена антенная система кабины "ПА", сильно повреждены кабины "УА" и "АА". Все другие дивизионы полка также подвергались ударам снарядами "Шрайк", но принятыми мерами защиты ни один из них от этих ударов не пострадал.

Наиболее четко действовали офицер наведения и расчет операторов РС кабины "УА" 93-го дивизиона, по которому было совершено 12 ударов снарядами "Шрайк" и во всех случаях дивизион оставался неуязвимым.

Самым напряженным по интенсивности налетов в 1967г. был октябрь месяц. В октябре 1967 г. было проведено 50% боев, проведенных за весь 1966 г. Удары наносились по городам Ханой, Хайфон, дорогам NI (связывающую Ханой с Китаем), N5 – Ханой – Хайфон, по аэродрому Нойбай, по зенитным ракетным дивизионам. По аэродрому удары группами по 12-26 самолетов наносились в ночь с 24 на 25 октября, утром и днем 25 октября. При отражении ударов 24 октября было сбито 5 самолетов противника, в том числе один А-4 сбил 93-й ЗРДн., а 25 октября – 8 самолетов.

С 24.10.67 г. по 01.11.67 г. противник потерял около сорока самолетов. За эти дни 93-й дивизион провел 5 боев, сбил 3 самолета; два F-105 и один А-4. При этом дважды подвергался ударам палубных штурмовиков А-4, которые сбрасывали фугасные, футасно-осколочные и шариковые бомбы.

Надежное инженерное оборудование стартовой позиции и не столь высокая точность бомбометания не привели к повреждениям ЗРК. Однако удары рано утром 6 ноября 1967 года четырех F-105 с высоты 1,5-2 км прикрытых сильными активными шумовыми помехами, при планировании под углом 10-20о повредили все кабины СНР и вывели из строя всё кабельное хозяйство дивизиона. На дивизион было сброшено 16 фугас-ных бомб и восемь контейнеров шариковых бомб.

Шариковые бомбы "Грайтфрут" (начало применения по ЗРК – с апреля 1966г.) укладыва-ются в контейнер размером 2,5 х 0,4 м, состоящий из двух половинок, скреплен-ных хомутами и винтами. Внутри контейнера 6 отсеков. Емкость контей-нера 300-640 шариковых бомб. Вес одной шариковой бомбы 420 грамм, толщина корпуса – 7 мм. В корпус завальцовано 390 шариков диаметром 5 мм. Взрывчатое вещество – гексоген, вес 100 грамм.

Контейнер имеет взрыватель типа М10024А1, установленный в носовой части. С апреля 1967 г. применялся взрыватель замедленного действия. Время замедления взрыва от 1-3 минут до 2-3 часов, иногда до 48 часов. Воронка от взрыва шариковой бомбы величиной с опрокинутую каску, радиус разлета осколков 20-25 м, убойная сила 10-15 м, высота пучка разлета шариков 1,7 м, т.е. рост человека, настильность разлета – от 10 см над поверхностью земли.

Стартовая позиция дивизиона, как оспой, покрылась воронками от разрывов шариковых бомб. Все пробоины стенок кабин станции наведения ракет и повреждение электронных блоков, а также стопроцентное поражение кабельного хозяйства – "кровеносных сосудов" зенитного ракетного комплекса, произошло, в данном случае, исключительно от шариковых бомб. Одну из неразорвавшихся шариковых бомб я храню до сих пор, как память об этом тяжелом бое.

Противнику в этих боях, в конце октября 1967 г., был нанесен ощутимый урон. За одну неделю над Ханоем он потерял четырех полковников, (среди них командира авиакрыла), девять подполковников, из них один полковник и три подполковника были взяты в плен. Среди сбитых оказался и лейтенант Джон Сидней Маккейн – сын и внук известных американских адмиралов. Дед командовал в годы второй мировой войны всем авиационным флотом США, а отец, (в то время, когда сына вылавливали в озере Чукбать, куда он приводнился после катапультирования) командовал всеми военно-морскими силами США в Европе.

Интенсивность налетов авиации США на объекты в ДРВ, несмотря на большие потери самолетов и летчиков, снижалась незначительно. Массированные налеты продолжались и в последующие месяцы 1967-1968 гг.; с небольшим перерывом с 1-го апреля и прекращением, ненадолго, с 1-го ноября 1968 года. Враг хотел поставить ДРВ на колени, вводил новые силы и средства борьбы. Значительно чаще над ДРВ стали пролетать высотные, скоростные самолеты-разведчики SR-71, принятые на вооружение в 1966 г. Удары по райо-ну южнее 18-ой параллели наносили бомбардировщики стратегической авиации США В-52, а в марте 1968 г. в том районе впервые были сбиты 2 новейших истребителя-бомбардировщика ВВС США F-111.

Свыше 80% налетов авиации США осуществлялось в условиях сильных радиолока-ционных помех и не только по каналам визирования цели. Осенью 1967 г. впервые были применены помехи по каналу управления ракетой, что приводило к падению неуправляемых ракет с поражением назем-ных объектов. Нашей группе, занимавшейся ремонтно-восстановительными работами на одном из зенитно-ракетных комплексов вне стартовой позиции, "в укрытии", пришлось испытать неприятные минуты, когда в непосредственной близости от нас начали рваться боевые части ракет, выпущенных по самолетам противника соседними дивизионами, а их осколки стали падать в нашем расположении. Одно дело бомбежки противника, другое дело – погибнуть от своих ракет. К счастью ни один из наших специалистов не пострадал, а вот среди вьетнамских крестьян пострадавшие, к большому сожалению, были.

Советские военные специалисты разделяли с вьетнамскими воинами все тяготы напряженной боевой обстановки, трудились дни и ночи, не жалея сил и здоровья, щедро передавая свои знания и опыт боевого применения новой, для Вьетнамской Народной Армии, зенитной ракетной техни-ки. В ходе совместной работы сложились дружеские, поистине братс-кие отношения между советскими и вьетнамскими военнослужащими на всех уровнях.

Вьетнамские товарищи старались всё делать, чтобы облегчить непривыч-ные для советских военных специалистов бытовые условия в местах недолгого отдыха между боевой работой. Несмотря на все сложности и трудности обстановки, вызванные разрушительными беспрерывными бомбардировками каждого населенного пункта, вплоть до отдельно стоящих домов, мы, пока полк дислоцировался в районах, непосредственно примыкающих к столице, размещались в сухих деревянных жилищах. Спали под пологами из марли на раскладушках, с ко-торыми, при всех переездах к новым местам размещения, мы не расставались. Питались мы нормально, в смысле калорийности, но весьма однообразно; супы из концентратов, рис, редко мясо (свинина или птица), а в основном консервы. Полное отсутствие молочных продуктов. Хлеб – только белый, привозили из Ханоя.

После того, как в апреле 1967 г. вместе с полком передислоцировались в район 18-ой параллели (район города Винь), отдыхать стали в землян-ках (большая ниша, вырытая на склоне сопки, сверху покрытая жердями из бамбука и ветвями пальм). Землянку при частых и очень сильных ливневых дождях заливало водой. Сушить одежду вне землянки было нельзя – демаскировка. В целях маскировки очаг для приготовления пищи оборудовали внутри, в стенке землянки. Для дымоотвода от очага вверх по склону выкапывали глубокую, длинную, зигзагообразную канаву-трубу, закрывая ее ветками затем толстым слоем грунта. Вытяжное отверстие находилось на значительном расстоянии от очага, и дым почти полностью поглощался грунтом.

В этих условиях попытки испечь хлеб кончались неудачей и мы несколь-ко месяцев (с апреля по июль включительно) обходились без хлеба. Доставка хлеба из Ханоя исключалась. Еще более редким событием стала для нас доставка газет и писем с Родины. Их мы за эти четыре месяца получили дважды. Но это будет позднее.

А пока мы в преддверии 50-летия Октября, в перерывах между боями, старались вкладывать все силы в работу по повышению ракетно-стрелковой и технической подготовки вьетнамских зенитчиков, в восстановление поврежденной материальной части, в проведение на зенитно-ракетных комплексах регламентных работ различной периодичности, и в поддержание комплексов в состоянии постоянной боевой готовности. Наши парни мужали на глазах – боевая обстановка делала их собраннее, ответственней, сплоченней. Но усталость и нервное перенапряжение давали о себе знать. Нам очень помогло наличие в составе группы врача Бориса Мовчана, который не только в случае надобности, оказывал необходимую медицинскую помощь ребятам, но и в минуты отдыха замечательно играл на баяне и неплохо исполнял песни. Да и ребята не просто слушали, а сами под баян с удовольствием пели наши любимые русские народные и советские песни.

В дни празднования 50-летия Октября, а затем и 50-летия Вооруженных Сил СССР, вьетнамские товарищи в ответ на скромные приемы, устраиваемые нами в честь этих событий, устраивали свои торжественные приемы для наших специалистов с речами, поздравлениями и мини-концертами самодеятельности местных жителей.

7 ноября 1967 г. на праздничной церемонии, по предложению местного руководства, мною было посажено Дерево Дружбы – молодая пальма.

Чувствовали мы и заботу Москвы. Приятно было к праздникам получить скромные продуктовые посылки (самым ценным в них была буханка черного хлеба, по которому очень соскучились) и поздравительные открытки от Министра Обороны СССР и Командо-вания Войск ПВО страны. Были поздравления и от командования ВНА.

Неоднократно нашу группу навещал Старший Группы советских военных специалистов в ДРВ генерал-лейтенант авиации В.Н. Абрамов. Всегда внимательный и доброжелательный, он детально разбирался в делах группы, всегда оказывал необходимую помощь в решении возникнувших проб-лем, связанных, в частности, с быстрым вводом в строй поврежденных комплексов, в бытовых вопросах.

После его посещений заметно поднималась настроение ребят, укреплялось чувство значимости дела, которым мы там занимались, уверенности в успешном выполнении нашей интернациональной миссии. Периодически он вызывал старших полковых групп на совещание в Ханой для обмена опытом, анализа и обобщения практики борьбы с совре-менными средствами воздушного нападения противника, который постоянно менял тактику их боевого применения, совершенствовал средства радиоэлект-ронного противодействия зенитным ракетным комплексам. Совместно вырабатывались решения и рекомендации для конструкторов, промыш-ленников и для нас, советских военных специалистов, непосредственно реализующих эти рекомендации в боях.

Большую работу по обобщению опыта боевого применения ЗРВ и выработке рекомендаций по работе в условиях сильного радиоэлектронного противодействия, проделали В.С. Кислянский, Н.И. Кульбаков, И.А. Кошман, Б.А. Воронов, Н.М. Шебалин, старшие полковых групп М.И. Агеев, Н.А. Блинков, Ю.М. Бошняк, Б.С. Варламов Л.М. Гончаров, С.Ф. Эньяков, инженер В.А. Ткаченко и др. Направлял, координировал всю эту работу военных специалистов и представителей из НИИ и промышленности Старший Группы СВС генерал-лейтенант В.Н. Абрамов

Важную и очень нужную работу среди советских военных специалистов, командированных в ДРВ, проводили немногочисленные политра-ботники М.Е. Борисенко, Е.И. Поливайко, А.Т. Тромбачев, К.М. Погожев и др. Успешное решение задач, выполняемых советскими военными специалистами, как и осуществление многих других, жизненно важных для ДРВ форм и видов помощи, оказываемых нашей страной, обеспечивалось умелой, напряженной и эффективной работой сотрудников нашего Посольства в ДРВ во главе с Чрезвычайным и Полномочным Послом Советского Союза И.С. Щербаковым. Он нередко заслушивал доклады старших групп СВС и выступал на совещаниях военных специалистов с ценной информацией и политическими оценками и установками.

В конце 1967 г. обстановку во Вьетнаме президент США Джексон харак-теризовал как "кровавый тупик". Однако выход из этого тупика командую-щий американскими войсками во Вьетнаме генерал Уильям Уэстморленд и правительство США видели в наращивании военной силы, в активизации боевых действий в Южном Вьетнаме и в усилении ударов по ДРВ.

К более чем 500-тысячной армии США (7 дивизий, из них 5 армейских и 2 дивизии морской пехоты) воевавшей вместе с 310-тысячной регулярной южновьетнамской армией и с 400-тысячной местной милицией против патриотов Национального Фронта Освобождения Южного Вьетнама, добавлялись все новые и новые пополнения, но победа в этой войне для агрессора была недостижима.

Ночью 31 января 1968 г. – на вьетнамский новогодний праздник Тэт – бойцы НФОЮВ нанесли одновременные удары по всем американским военным базам в Южном Вьетнаме, причинив им большой урон в живой силе и военной технике. И хотя наступление было отбито, тот факт, что вьетнамские патриоты в состоянии проводить столь массированные операции, явилось для американцев сильнейшим психологическим потря-сением и привело их командование к еще более отчаянному решению – вести войну на уничтожение живой силы противника и поддерживающих патриотов местных жителей.

Именно тогда, спустя полтора месяца после этих событий, – 16 марта 1968 г. – произошло кровавое побоище, в котором американские солдаты только одного взвода под командованием лейтенанта Колли (рота "Чарли") уничтожили 504 мирных жителей вьетнамской деревни Милай (община Сонгми).

Следуя этому решению, американское командование при ударах по населенным пунктам ДРВ, в которых все строения к этому времени были уже разрушены, а также по стартовым позициям дивизионов, стало шире применять шариковые бомбы с различными временами замедления взрывов. В большом количестве применялись также магнитные бомбы замедленного действия, взрыв которых происходил только в случае попадания в магнитное поле этой бомбы какого-либо металлического движущегося предмета – автомашины, велосипедиста, пешехода, имеющего при себе оружие или металлические детали на одежде. Сбрасывались такие бомбы с малой высоты вдоль дорог и могли ожидать, находясь в полузаглубленном положении на обочине дороги, свою жертву длительное время – до 100 дней.

В апреле 1968 г. 278 ЗРП в полном составе (к этому времени 94-й ЗРДн получил новый зенитно-ракетный комплекс и был доукомплектован личным составом) был передислоцирован в 4-ю боевую зону – район 18-й параллели, в провинции Нгеан и Хатинь. Движение по разбитым фугасными бомбами дорогам, длительные объезды по бездо-рожью, трудные переп-равы по ночам через многочисленные реки с разрушенными мостами при полном отсутствии освещения – все это происходило под постоянным воздействием авиации противника.

Чем дальше на юг удалялись мы от кольца обороны Ханоя, тем строже нужно было соблюдать правила маскировки, внимательно следить за флажковой сигнализацией на дорогах: если поднят белый флаг – можно продолжать движение, если красный – нужно немедленно укрываться – в воздухе вражеская авиация.

После краткого отдыха в уцелевшей "гостинице" г. Тханьхоа, (в ней часто останавливались наши журналисты; в марте 1966 г. Андрей Крушинский из "Комсомольской Правды", в июне 1966 г. – Иона Андронов из "Нового Времени", в августе 1967 г. – Аркадий Арканов, в октябре 1967 г. – корреспонденты из "Правды" и "Огонька" Иван Щедров и Александр Сериков и неоднократно – корреспондент "Известий" Михаил Ильинский) мы продолжили движение дальше на Юг.

Задачей полка было препятствовать замыслам командования противника по отсечению проникновение живой силы, вооружения, боеприпасов и др. видов материально-технического снабжения из Северного Вьетнама в Южный для формирований НФОЮВ. Для реализации этого замысла противник предпринимал все возможные меры, прилагая отчаянные усилия. Узкая полоса территории ДРВ между 19-й и 17-й парал-лелями подвергалась непрерывным авиаударам, днем и ночью, в любых, даже самых сложных, погодных условиях. Ночью – при широко применяв-шихся светящихся авиабомбах (САБ). Вот где для нас наступили дейст-вительно жаркие деньки – и в смысле погодном (температура воздуха даже ночью выше 30RС при влажности более 90%), и в смысле боевом. Противник, имея в этой 4-й боевой зоне полное господство в воздухе, наносил удары даже по отдельным автомашинам, обстреливал одиночных людей, замеченных им, ночью наносил удары даже по таким источникам света, как карманный фонарик.

В деревне, недалеко от нашей землянки, дети после ливневого дождя ночью при свете карманного фонаря собирали для еды улиток. Это тотчас было замечено непрерывно осуществляемой авиаразведкой и по деревне был нанесен бомбовый удар. Почти все ребята погибли, а оставшиеся в живых стали калеками.

В один из ясных дней над нашей землянкой на высоте около 100 м. прошёл палубный штурмовик-разведчик РА-5С "Виджиленти". Группа работала в 92-м дивизионе, а я занимался составлением отчета-доне-сения, вышел размяться и в это время встретился взглядом с пилотом, пролетавшего над головой самолета-разведчика. В ту ночь мы сменили место расположения, а на следующий день, по покинутому нами жилью, было сброшено 5 фугасных бомб и 5 контейнеров с шариковыми бомбами.

Зенитный ракетный дивизион – слишком заметная и важная цель для ударов авиации, поэтому в этой зоне пришлось прибегнуть к тактике действия из засад:

Дивизионы укрывались в джунглях, ночью выводились на выбранную стартовую позицию, причем развертывались не все 6, а только 3 пусковые установки, по одной в каждом канале наведения ракет. Рано утром производились пуски ракет, удачные или неудачные и дивизион, обнаруживший себя, после боя сразу же свертывал материальную часть и уходил в укрытие. Но не всегда это удавалось.

Налеты осуществлялись группами самолетов, эшелонированных по времени и по высоте. По обнаруженному дивизиону немедленно наносились удары несколькими парами F-4, F-8, А-4.

12 мая 94-й ЗРДн сбил один F-4, а 16 мая подвергся ударам нескольких групп F-4 под прикрытием F-8. Дивизион был выведен из строя.

В тот же день, 12 мая, удачный бой провел 93-й ЗРДн, сбив один А-4. Однако жестокими ударами нескольких групп штурмовиков и истребителей, наносимых с пикирования под углом 45-60R, дивизион был разбит, материальная часть комплекса восстановлению не подлежала.

27 мая 91-й ЗРДн, после одного удачного боя, подвергся ударам крылатыми снарядами "Шрайк" новой модификации и был выведен из строя.

Основные усилия нашей группы специалистов были теперь сосредоточены на 92-й ЗРДн, который уже провел несколько удачных боев, и пока оставался невредимым. Решили использовать его в ночных боях. Нужна была исключительно слаженная работа всех боевых расчетов, чтобы с наступлением темного времени вывести дивизион из укрытия на позицию, развернуть, настроить и согласовать все системы, провести бой, быстро свернуть материальную часть комплекса и до рассвета убыть в укрытие.

Ночью 18 июня 92-й ЗРДн, провел эффективный бой с двумя F-4 "Фантом", идущими с небольшим курсовым параметром, на высоте 3-3,5 км, с интервалом по дальности 1,5-2 км. Взяв первый самолет на сопровождение, командир дивизиона решил уничтожить его двумя ракета-ми в середине зоны поражения. 1-я ракета – пуск и захват стробами сопровождения в норме, 2-я ракета – пуск не прошел. Было принято решение – "Пуск по третьему каналу". Ракета сошла и управлялась нормально. Первая цель была поражена первой ракетой, после чего мгновенно был выполнен перезахват метки 2-й цели и произведен повторный пуск по 2-му каналу.

Ракета сошла и управлялась нормально. Дальность встречи с целью -15 км. Вторая цель уничтожена. Таким образом, в этом бою, израсходовав 3 ракеты, дивизион уничтожил два "Фантома".

Маркировочную табличку с одного из сбитых F-4, вьетнамские друзья подарили мне в память об этом бое. На табличке выбита надпись:

AIRCRAFT mod. F-4

PART. N 32-710002-321

SERIAL N RR45-421

MODIFICATION

INCORPORATED

В боях по прикрытию зенитных ракетных дивизионов, успешно действовали батареи малокалиберной зенитной артиллерии. Неплохо в 4-й зоне действовали также батареи зенитной артиллерии среднего калибра. И те, и другие несли потери, но вновь и вновь мужественно включались в схватку с врагом.

Наблюдали мы несколько боев, проведенных вьетнамскими летчиками на МИГ-17 и МИГ-21. Так 16 июня 1968 г. МИГ-21 пристроился к ведомому (одному из двух F-4), приблизился к нему на дальность пуска, произвел пуск ракеты, с резким отворотом снизил высоту и скрылся на бреющем полете на север. F-4 сначала продолжал полет тем же курсом, не теряя высоты, но при этом мы заметили сильное свечение его сопла. Через несколько секунд он резко снизил скорость и начал падать. Затем прозвучал глухой взрыв. Ведущий F-4 более 40 мин. кружил в районе падения ведомого, очевидно надеясь, что пилот, если он катапультировался, свяжется с ним по радио, но безрезультатно. Еще один американский стервятник нашел свой бесславный конец на вьетнамской земле.

Наблюдали мы и спускающихся на разноцветных парашютах пилотов, со сбитых зенитным огнем, американских самолетов. Их захватывали вьетнамцы, оказывали медицинскую помощь и отправляли в Ханой.

Не раз приходилось слышать громкий, долгий и горький плачь вьетнамских женщин, потерявших своих сыновей или мужей. Много горя и страданий принесла эта жестокая война вьетнамскому народу.

В результате героической борьбы вьетнамского народа при нашей всесторонней и бескорыстной помощи планы Пентагона трещали по всем швам. Власти США вынуждены были пойти на переговоры, которые длились более 4-х лет.

10 мая 1968 г. в Париже была достигнута договоренность о начале переговоров представителей США и ДРВ по урегулированию обстановки во Вьетнаме, а 13 мая 1968 г. состоялась первая встреча Гарримана с представителем ДРВ, которая показала, что переговоры будут трудными и долгими, а удары по ДРВ тем временем наращивались.

Если в апреле по району южнее 19-й параллели вражеской авиацией было нанесено 3500 ударов, в мае – 4700, то в июне число ударов достигло 5200. В среднем делалось 170 самолетовылетов в сутки.

Французская газета "Фигаро" в октябре 1968 г. писала: "США совершают самые ужасные бомбардировки из всей истории войны в Юго-Восточной Азии. Зона между 17-й и 19-й параллелями длинной в 200 км, шириной – 60-80 км, выдержала семь месяцев беспрерывных атак, интенсивность которых превосходит всё, что можно вообразить. Это было неистовство железа, огня и крови. Всё подвергалось здесь бомбардировкам. Не пощадили ни одного здания, ни одного дома, ни одной тропинки".

Концентрация ударов по этой ограниченной территории во многих пунктах дала кошмарную цифру – 3 бомбы на квадратный метр.

Но воля вьетнамского народа была непоколебима. Несмотря ни на что, он выстоял и победил.

Известный обозреватель У. Липман в декабрьском номере журнала "Ньюсуик" писал: "Мы должны признать, что американская армия не может контролировать Азию. Об этом свидетельствует тот позор и унижение, которые мы испытываем во Вьетнаме".

27 января 1973 г. в Париже было подписано Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме.

По окончании командировки, в августе 1968 г. мы очень тепло попроща-лись с вьетнамскими боевыми друзьями и с чувством добросовестно выполненного интернационального долга, вернулись на Родину. Молодые ребята, прошедшие через горнило боев, повзрослели. Лейтенанты стали старшими лейтенантами, намного обогнав в своем профессиональном мастерстве своих товарищей, не побывавших во Вьетнаме. Закономерно было десять лет спустя после командировки встретить бывшего старшего техника кабины "ПА" лейтенанта А.Ю. Логозяка подполковником, командиром зенитно-ракетной бригады.

Будем надеяться, что наша "Межрегиональная организация ветеранов войны во Вьетнаме", являясь коллектив-ным членом Общества российско-вьетнамской дружбы, наряду с другими важными делами, послужит делу восстановления братской дружбы ветеранов этой войны и, несомненно внесет свой вклад в дальнейшее развитие и укрепление дружбы и сотрудничества народов России и Вьетнама.

ЗРДн* – зенитный ракетный дивизион. Включает в себя РТБ и стартовую батареи, взвод управления и отделение тяги (транспортное отделение).

РТБ** – радиотехническая батарея, состоящая из 2-х отделений: 1-го, обслуживающего кабину управления "УА" станции наведения ракет (СНР) и 2-го, обслуживающего приемо-передающую кабину "ПА", аппаратную кабину "АА" (трехкабинный вариант ЗРК С-75), а также дизельную группу из двух ДЭС-50 и распределительную кабину РМ.

Стартовая батарея включает в себя шесть пусковых установок ПУ, боекомплект ракет и отделение тяги.

5 сентября 1989 г. пос. Заря

Генерал-майор СТУЧИЛОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ

Родился 18.09.1920 г. в Курганской области.

В Красной Армии с 1938 г. Участник финской и Великой Отечественной войны.

В 1941 г. командир роты, командир лыжного батальона под Ленинградом.

В 1942 г. командир стрелкового батальона, офицер штаба дивизии на Западном фронте.

В 1943 г. слушатель Военной академии им. Фрунзе.

В 1944 г. начальник штаба стрелкового полка на Ленинградском фронте.

С 1945 по 1946 гг. слушатель Военной академии им. Фрунзе.

С 1947 по 1957 гг. старший офицер Оперативного управления, заместитель начальника штаба дивизии, командир полка, начальник штаба механизированной дивизии Приморского ВО.

С 1958 по 1959 гг. слушатель ВАК Военной командной академии Войск ПВО им. Жукова.

С 1959 по 1962 гг. начальник оперативного отдела Закавказского корпуса ПВО.

С 1963 по 1967 гг. начальник штаба 20-го корпуса 4-й Отдельной армии ПВО.

С августа 1968 по декабрь 1969 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме – был старшим группы специалистов ПВО в Группе СВС.

С 1970 по 1976 гг. заместитель начальника, начальник штаба 4-й Отдельной армии ПВО.

Награжден орденами "Отечественной войны" 1 ст., "Красной Звезды", "Трудового Красного Знамени", "За службу Родине" III ст., вьетнамским орденом "Боевой Подвиг" II ст., медалью "Дружбы" и 20 медалями СССР.

Умер 19.10.2008 г.

МОЯ ТРЕТЬЯ ВОЙНА

В 1968 году группировка американских войск в Юго-Восточной Азии составляла 500 тысяч военнослужащих. Ее главные силы были сосредоточены в Южном Вьетнаме.

Военно-воздушные силы США – 1500 боевых самолетов, базировались на 2-х – 3-х авианосцах 77 АУС (Авиационное ударное соединения) в Тонкинском заливе – 200-300 самолетов, в Южном Вьетнаме 7 ВА (воздушная армия) – 800 самолетов, в Таиланде – 250 самолетов, на Филиппинах 13 ВА – 150 самолетов. Стратегические самолеты В-52 базировались в Таиланде на авиабазе Утапао.

В течение 1968-1969 гг. состав и группировка американской авиации не изменилась. В этот период боевые действия имеют свои особенности. Американская авиация прекратила нанесение ударов по объектам Северного Вьетнама, но она активно действовала в 4-й военной зоне (южная часть Северного Вьетнама, прилегающая к 17-й параллели). Четвертая зона являлась важным районом, обеспечивающим связь с Южным Вьетнамом, поэтому объяснима активность американской авиации в этой зоне. Ежедневно с авианосцев несколько групп (звено) барражировали перед зоной пуска зенитно-ракетных дивизионов, наносили удары, запускали снаряды пассивного наведения "Шрайк".

В 4-й военной зоне американские самолеты периодически продолжали применять различные виды бомб, в том числе магнитные и шариковые, которые сбрасывались на позиции, объекты, особенно на дорогу N5, идущую в южном направлении. Шариковые бомбы (по 500 шт. в контейнере) выбрасывались самолетами с малых высот (200-300 метров). Четыре самолета застилали шариковыми бомбами дорогу и другие объекты протяженностью до 2000-3000 метров.

Американские самолеты, морские корабли очень активно и результативно применяли помехи: ответно-импульсные, активно-шумовые, пассивные.

Ответно-импульсные помехи на экране радиолокационных средств наблюдались в виде большого количества ложных отметок от воздушных целей, что затрудняло или полностью исключало возможность опознавания отметок от реальных целей.

Активно-шумовые помехи засвечивали полосу на пол экрана и таким образом исключали наблюдение за целями.

Пассивные помехи – это металлические линии, которые сбрасывались самолетом чаще вперед, по маршруту полета. Они обладали большой радиолокационной отражающей способностью, на много большей, чем самолет и поэтому часто следящие системы комплекса "перебрасывались" для отслежевания именно этих помех.

Помехи ставились каждым боевым самолетом, специальными постановщиками помех (КС-135) и кораблями ВМС США из района патрулирования в Тонкинском заливе.

Боевые расчеты дивизионов приобрели опыт борьбы со "Шрайками": своевременно обнаружив пуск снаряда самолетом, поворотом антенны отводили его в сторону от прямой линии: самолет пуска – "Шрайк" в полете – позиция дивизиона, затем кратковременным выключением высокого напряжения антенны, лишали "Шрайк" возможности продолжать полет по лучу ракетного комплекса. "Шрайк" уходил в сторону от позиции дивизиона, а тем временем расчет производил пуск ракеты или возобновлял ее наведение по самолету, выпустившему "Шрайк".

В 4-й военной зоне, после очередного отвода "Шрайка" в сторону, офицеры полковой группы обнаружили место его падения. Неразорвавшийся "Шрайк" был доставлен в Ханой, а затем и в Москву.

Над центральной частью Северного Вьетнама систематически проводил полеты высотный, скоростной самолет SR-71. Полет самолета SR-71 с базы на японском острове Окинава проходил над территорией Вьетнама по курсу: Хайфон – Ханой и далее в направлении Таиланда, на высоте 24000 метров, на скорости 3000 км/час.

Беспилотный самолет (будущий "томагавк") запускался с транспортного самолета из Тонкинского залива, маршрут его полета проходил на высоте 200-300 метров со скоростью 1000 км/час, через район Хайфона, Ханоя и далее в южном направлении через 4-ю военную базу. Беспилотный самолет имел на борту две фотокамеры с фотопленкой шириной 5 мм. Полеты проходили днем и ночью. Во время ночного полета объекты фотографировались при освещении их вспышками света с безпилотника. Стрельбы по беспилотникам зенитно-ракетные дивизионы проводили и днем и ночью одной ракетой. Эффективность стрельб была высокой.

Советские военные специалисты ПВО во Вьетнаме выполняли две взаимосвязанные задачи:

– первая – обеспечение высокой эффективности и результативности боевого применения вооружения и техники;

– вторая – повседневное обучение вьетнамских боевых расчетов грамотно, надежно эксплуатировать и самостоятельно, без нашей помощи, применять в бою советское вооружение.

Штаб советских военных специалистов противовоздушной обороны был укомплектован подготовительными, с практическими навыками, хорошей теоретической подготовкой офицерами из штабов объединений, соединении ПВО, специалистами полигонов, научно-исследовательских и проектных институтов, инженерами промышленности.

Для выполнения обязанностей старших полковых групп СВС во Вьетнаме командировались начальники Зенитно-ракетных войск (ЗРВ) корпусов и дивизий ПВО. Офицеры-специалисты систем зенитно-ракетных комплексов имели хороший теоретический и практический опыт работы, участвовали в стрельбах на наших полигонах.

Важнейшей задачей штаба и всех советских военных специалистов было обеспечение высокой результативности боевого применения и надежности нашего вооружения. Мы постоянно изучали тактику, способы и приемы боевых действий американской авиации, применяемые противником новые средства борьбы. Соответственно это требовало от нас изыскивать и применять новые тактические, технические и организационные меры по снижению или исключению эффективности этих средств.

Одной из задач являлось обобщение боевого опыта, выработка необходимых решений, положений, в том числе, по боевой подготовке, как для вьетнамских ПВО и ВВС, так и для наших войск.

О наиболее важном, появившемся в ходе боевых действий, мы немедленно докладывали в Москву, (в Генеральный штаб, в Главный штаб ПВО). А другие вопросы находили место в боевых донесениях, оперативных сводках, отражались в отчетах.

В первые дни 1969 года к посольству Советского Союза в Ханое из района Хайфона, на автомашине был привезен и выгружен фюзеляж беспилотника. При осмотре фюзеляж оказался без внутреннего оборудования. Комиссар зенитно-ракетного полка майор Ле Шон прислал мне письмо на русском языке следующего содержания:

" Уважаемый тов. генерал Стучилов! Давно от нас Вам никакого подарка нет. В текущие дни у нас есть только "подаренный" нам американскими агрессорами осколок беспилота, который непосредственно получил 53-й дивизион нашего полка. Мы передаем Вам этот осколок беспилота в качестве подарка на память. Это именно осколок пятого беспилота, сбитого нашим полком за первые дни 1969 года. Желаем Вам лично больших успехов в работе".

Поскольку мы ничего лично полезного для себя не нашли в "осколке", открыли ворота посольской ограды, и вьетнамцы в течение одного часа разобрали фюзеляж беспилотника на изготовление сувениров.

Несколько позже мы с командующим ПВО и ВВС Вьетнама старшим полковником Ле Ван Чи перелетели на вертолете из Ханоя в район Хайфона, где в двух зенитно-ракетных полках по плану работали наши военные специалисты инженерно-ракетной службы и полковых групп.

Итоги работы в полках были подведены на разборе. В этот же день командование дивизии устроило торжественный обед, после которого комиссар дивизии в своем бунгало показал нам две фотокамеры со сбитого ночью беспилотника. Одна из двух фотокамер была совершенно целой. Я взял эту фотокамеру в руки и попросил Ле Ван Чи подарить ее мне в знак того, что в ту ночь, когда был сбыт этот самолет, я находился в этом полку. Ле Ван Чи взял из моих рук фотокамеру и вручил ее мне, сказав при этом слова благодарности в адрес советских военных специалистов. Из Ханоя фотокамера беспилотника была отправлена в Москву, и через некоторое время мы получили благодарность от Главного разведывательного управления Генерального штаба в которой отмечалась высокая эффективность работы Группы СВС и ПВО ВНА.

Постоянные изменения приемов и действий американской авиации требовали от нас быстрого реагирования на эти изменения, кроме того, мы старались как можно быстрее внедрять в практику приобретенный опыт боевых действий.

Задачей штаба советских военных специалистов зенитно-ракетных войск являлось ознакомление офицеров, прибывших для замены, с особенностями боевых действий, с обстановкой в конкретном полку и быстрейший ввод их в дело. Кроме того, их нужно было ознакомить с традициями вьетнамского народа, рассказать о порядке поведения на территории ДРВ.

Главное – изучение доработок, проведенных здесь, на местах, специалистами промышленности. Еще одна особенность – здесь были комплексы первых поколении. Молодые офицеры не знали детально особенностей этих комплексов, поэтому их нужно было познакомить с ними. Проводили эту работу специалисты инженерно-ракетной службы штаба ЗРВ в зоне "Б", которая размещалась в 30 км от Ханоя. Требовалось для этого до 10 дней.

Мы внесли еще одно организационное изменение в порядке смены специалистов в зенитно-ракетном полку.

После окончания срока весь состав полковой группы убывал из Вьетнама, ему на смену прибывал новый состав группы, иногда с задержкой по времени. Таким образом, полк на какое-то время оставался без советских специалистов, а прибывшие новые специалисты не могли с ходу приступить к выполнению обязанностей в полном объеме.

Последние месяцы 1968 года, после согласования и одобрения нашего предложения о новом порядке смены полковых групп с 10 Главным управлением Генерального штаба, мы приступили к его реализации: в первую очередь в установленный срок убывала половина полковой группы во главе с командиром или главным инженером, а вторая половина группы оставалась в полку. Через определенное время прибывал новый состав для замены, убывшей группы. После 10 дней подготовки в зоне "Б", он, при помощи оставшихся специалистов, полностью входил в практическую работу. Через 2-4 месяца оставшаяся половина группы сменялась вновь прибывшей половиной группы. Последующие месяцы подтвердили правильность нашего предложения на практике.

До 1968 года штаб советских военных специалистов ПВО разработал отдельные рекомендации по применению вооружения и его содержанию в боевой готовности. Все они были переданы командованию ПВО и ВВС Вьетнама. К сожалению, очень часто эти рекомендации боевыми расчетами и штабами на практике не применялись, или их внедрение в практику очень долго затягивалось. Иногда бывало, что вьетнамские специалисты не знали, как применять данные им рекомендации. Такое положение выдачи и применения рекомендаций ни нас, ни вьетнамских товарищей не устраивало.

Конечно, мы понимали, что в период боевых действий очень трудно было организовать и провести результативное изучение причин неудач, нарушений некоторых технических положений, быстро осуществить разработку рекомендаций и оперативно выполнить их внедрение и использование, поэтому мы внесли изменения в порядок выдачи и внедрения наших рекомендаций;

Когда возникала необходимость, что-то новое, важное провести в практику, мы давали задание полковым группам и группе инженерно-ракетной службы изучить данный вопрос. На очередном ежемесячном сборе рассматривали содержание рекомендаций, принимали по ним конкретные решение и давали всем полковым группам указание проводить их в жизнь. Одновременно эти рекомендации передавались штабу ПВО и ВВС с информацией, что полковые группы специалистов начали внедрять эти рекомендации в жизнь путем обучения личного состава полка.

Взаимоотношения советских военных специалистов с командованием ПВО и ВВС, с командирами, личным составом полков были доброжелательными, однако были редкие нежелательные явления, вызванные разными, причинами.

Так в начале 1968 года, в 236-м (первом, по времени формирования), зенитно-ракетном полку, в котором трем зенитно-ракетным дивизионам и техническому дивизиону было присвоено звание "Героический", командование полка, (а может быть это решение было одобрено штабом ПВО и ВВС ВНА) решило, что после трех лет непрерывного участия в боях, они смогут самостоятельно, без помощи советских военных специалистов содержать в боевом состоянии вооружение полка и успешно вести боевые действия.

После отказа от помощи советских специалистов, полк провел одну – две стрельбы удачно, а затем началась серия неудачных стрельб всеми четырьмя дивизионами. Командование полка отвергло неоднократные предложения полковой группы СВС провести работы в дивизионах по устранению неисправностей и настройке комплексов. Боевые расчеты дивизионов и специалисты полка пытались самостоятельно провести работу по настройке комплексов.

В результате проведения в полку такого "эксперимента" зенитно-ракетные комплексы оказались не боеспособными и проведенные каждым дивизионом две-три стрельбы оказались неудачными, а всего в полку их провели более десяти.

После каждой неудачной стрельбы дивизиона, полковая группа предлагала провести его проверку и настройку. Эти предложения также отвергались.

Такое положение, когда у личного состава дивизионов терялась уверенность в боевых возможностях советского вооружения, мы допустить не могли и предложили штабу ПВО и ВВС ВНА немедленно проверить техническое состояние ракетных комплексов полка и провести их настройку силами СВС. Три дивизиона для работы взяли наши офицеры – специалисты инженерно-ракетной службы полковой группы, а четвертый дивизион – специалисты инженерной службы штаба группы СВС ПВО и ВВС.

На совещании в полку, проведенном Командующим ПВО и ВВС Ле Ван Чи, о результатах работы доложили старший группы инженерно-ракетной службы полковник Н.И. Румянцев и старший полковой группы полковник М.И. Крылов.

После проведенной проверки и настройки комплексов каждый дивизион первого зенитно-ракетного полка провел по стрельбе. Было сбито четыре американских самолета,

Проверка и работа, проведенная в первом полку, показала, что советские и вьетнамские инженеры по многим вопросам по разному подходят к перечню показателей и допусков, определяющих состояние боевой способности комплекса. Поэтому мы срочно разработали перечень показателей возможных допусков, определяющих техническую боеготовность комплекса (радиолокационной части, электронной части ракеты и др.).

Разработанный документ вручили штабу ПВО и ВВС, и старшим полковых групп СВС для руководства при настройке комплексов и для обучения боевых расчетов дивизионов. Предусматривалось их обязательное участие в настройке комплексов вместе с советскими военными специалистами.

После проведенной работы в первом полку, мы проверили работу группы специалистов в Военно-техническом училище, которое готовило сержантов для зенитно-ракетных войск. Училище расположено в джунглях в районе города Лонгшон, на границе с Китаем. Советская группа была укомплектована офицерами – преподавателями наших военных училищ, возглавлял группу полковник Н.К. Сухно.

В училище мы поверили организацию учебного процесса, внесли некоторые изменения в учебную программу с учетом опыта полученного в первом полку, устранили некоторые недостатки в организации учебы.

Вьетнамские товарищи ежедневно видели и на деле убеждались, что советские воины честно выполняют свой интернациональный долг, беззаветно и мужественно служат общему делу борьбы с агрессором, с большим чувством уважения относятся к вьетнамскому народу и его воинам.

Советские офицеры, сержанты, солдаты каждый день подвергаясь опасности и находясь в тяжелых климатических условиях, мужественно и самоотверженно выполняли свои обязанности. Это офицеры штаба ПВО полковники: Н.В. Абрамов, Б.М. Антонов, Н.И. Румянцев, Д.Н. Чернышев, Л.В. Соломин, Г.В. Дрига, Р.А. Барковский, Е.И. Поливайко, Б.А. Воронов, подполковники: П.А. Шаршаткин, А.Н. Шумаков, И.А. Канавин, Б.А. Винокуров, И.Я. Макаренко, П.И. Самойленко, старшие групп в зенитно-ракетных полках: полковники М.И. Крылов, В.И. Лебедев, А.Н. Иванов, В.Н. Конкин, А.П. Смирнов, В.И. Журавлев, B.C. Тарасенко, В.П. Коктомов, А.И. Дмитриев, В.Г. Татаринов, Ю.К. Лабутин, И.И. Ермоленко и др.

Жили наши специалисты в полках в бунгало (жилище из бамбука) или в буддистских пагодах. В каждой группе была своя передвижная электростанция и киноустановка, поставленные из Советского Союза. Минимально необходимым группу СВС обеспечивало вьетнамское бюро обслуживания – питание, жилье, транспорт. За питание наши люди платили вьетнамскими деньгами – донгами.

Главными продуктами питания был рис, а также мясо буйвола или коровы "зебу", свиное сало, разные овощи, в том числе молодой бамбук как первое блюдо.

Жаркий климат – три четверти года – и очень влажный на протяжении всего года – тяжело переносился нами северянами.

Днем наше тело было покрыто сплошной "пленкой" пота, а ночью невыносимая духота. Малейшее невнимание к себе вызывало потницу. У нас даже была шуточная поговорка: "Мадам кхом ко (нет), потница – ко (есть), моральный дух высоко".

Во время пребывания в ДРВ приходилось много ездить по республике и бывать во многих ее районах, что связано с тем, что наши люди в зенитно-ракетных полках вели боевые действия на всей территории Северного Вьетнама. Встречи с нашими людьми на местах, с вьетнамскими командирами полков и дивизионов давали нам возможность безотлагательно решать многие вопросы и влиять на положение дел.

Организация поездок, особенно в 4-ю военную зону, представляла определенные сложности. Обычно путь туда занимал два дня или две ночи, приходилось брать с собой все: продукты, воду, горючее и даже дрова для приготовления пищи. Кроме того, большие расстояния поездок, множество переправ через речки, проезд по разбитым участкам дорог были очень утомительны. Не исключалась также вероятность попасть под ракетно-бомбовые удары американских самолетов.

С первых дней совместной работы с командующим ПВО и ВВС Вьетнама, старшим полковником Ле Ван Чи у нас установились хорошие деловые отношения и полное взаимопонимание. Многие вопросы мы решали при личных встречах – Ле Ван Чи хорошо говорил по-русски.

Деловые встречи проходили в заранее условленное время, обычно один – два раза в месяц, но очень часто, по инициативе одной из сторон, были дополнительные встречи. Проходили они на позициях или командных пунктах и всегда были результативными.

При встречах с Ле Ван Чи (особенно в первые месяцы совместной работы), было и такое: когда мы предлагали что-то новое вьетнамские товарищи говорили о прежних рекомендациях. Мы, в таких случаях, объясняли, что эти изменения вызваны применением американцами новых средств нападения, изменениями в тактике противника, или проведенными нашими промышленниками доработками, которые они только что закончили.

С товарищем Ле Ван Чи мы часто совершали совместные поездки в войска. На местах организовывали совместные проверки технического состояния вооружения и решали многие практические вопросы

Мои встречи с заместителем начальника Генерального штаба ВНА старшим полковником Фунг Тхе Таем, курировавшим Войска ПВО и ВВС, были не частыми. На этих встречах, в основном, проходил обмен информацией.

Третьего сентября 1969 года скончался президент Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Мин. Для участия в похоронах Хо Ши Мина 6 сентября в Ханой прибыла делегация Советского Союза во главе с Председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыгиным.

Церемония торжественно-траурных похорон состоялась утром 9 сентября в Ханое, на площади Бадинь.

Перед отъездом из Ханоя А.Н. Косыгин и другие члены делегации вечером 9 сентября встретились с руководством посольства и командованием Группы СВС, которое было представлено генерал-майором А.И. Стучиловым, генерал-майором авиации Е.Н. Анциферовым и полковником А.М. Тромбачевым.

А.Н. Косыгин сказал, что послушает военных. Я представился, сказал, что возглавляю группу советских военных специалистов ПВО, и доложил по трем вопросам:

– задачи, выполняемые советскими военными специалистами;

– как показало себя здесь наше вооружение и эффективность его применения;

– наши взаимоотношения с вьетнамскими товарищами.

Во второй половине сентября 1969 года мы получили из Генерального штаба СССР распоряжения представить по средствам связи доклад по вопросам, указанным в полученном документе.

Одновременно было приказано прибыть в Москву, вместе с Чрезвычайным и Полномочным послом И.С. Щербаковым генералам Б.А. Стольникову, А.И. Стучилову, Е.Н. Анциферову.

В Москве, в Генеральном штабе, мы отчитались перед начальником Генерального штаба маршалом Советского Союза Н.В. Захаровым, перед Первым Заместителем Министра Обороны генералом армии С.А. Соколовым, генерал-полковником И.П. Дагаевым – начальником 10-го Главного управления, о положении и обстановке на ТВД и состоянии дел в Группе СВС во Вьетнаме.

14 октября 1969 года мы снова убыли из Москвы в Демократическую Республику Вьетнам.

В декабре 1969 года по случаю моего окончательного отъезда из Демократической республики Вьетнама был организован прием, на котором выступил заместитель Министра обороны Вьетнама генерал Чан Шам.

В своей речи генерал Чалн Шам впервые сказал о роли партии и Правительства Советского Союза по оказанию помощи ДРВ в борьбе с американской агрессией. Раньше руководители Вьетнама говорили только о помощи советского народа.

Вот некоторые выдержки из сказанного Чан Шамом: "Позвольте мне от имени Министерства обороны Демократической Республики Вьетнам горячо поздравить и искренне поблагодарить генерала Стучилова за успешное выполнение задачи, порученной партией и правительством Советского Союза по оказанию помощи зенитно-ракетным войскам Вьетнамской Народной Армии в нашей борьбе против американских империалистов.

Во время командировки во Вьетнам Вы, товарищ Стучилов, делили с нами большие трудности, проявили стиль энергичной работы, прилагали все силы для руководства специалистами противовоздушной обороны, чтобы выполнить свою задачу. Вы постоянно делились с командованием ПВО и ВВС многими ценными мнениями по различным вопросам с целью непрерывного повышения их боеготовности и боеспособности, вносили свой вклад в развитие наших молодых зенитно-ракетных войск.

Пользуясь случаем, мы выражаем искреннюю признательность Партии, правительству и народу Советского Союза за непрерывное оказание огромной и эффективной помощи вьетнамскому народу по защите Северного Вьетнама в борьбе против американских агрессоров, за освобождение Южного Вьетнама и воссоединение страны".

Посол Советского Союза Илья Сергеевич Щербаков весь текст речи генерала Чан Шама (русский перевод) передал в адрес ЦК КПСС, Совет Министров СССР, Министерство иностранных дел, подчеркнув, что раньше руководители страны говорили только о советском народе, здесь же было впервые сказано о партии, правительстве и советском народе. А это говорило о многом.

г. Краснознаменск, 2003 г.

(Из вьетнамских воспоминаний)

Зайцев Анатолий Сафронович

Анатолий Сафронович Зайцев – Чрезвычайный и Полномочный посол в отставке, кандидат экономических наук. Работал в ДРВ в 1961-62, 1962-64 и в 1966-69 годах. В 1983-87 гг. неоднократно бывал во Вьетнаме в качестве заведующего Отделом Юго-Восточной Азии МИД СССР.

Фотографии к воспоминаниям и другие главы из книги ветерана МИД А.С. Зайцева "На громыковских коврах" опубликованы на сайте Межрегиональной общественной организации ветеранов войны во Вьетнаме http://www.nhat-nam.ru/vietnamwar/

Сорок лет назад мне, в ту пору третьему секретарю Посольства СССР в Демократической Республике Вьетнам, довелось стать свидетелем, если не сказать "виновником", дипломатического инцидента, получившего широкую огласку в западных СМИ, но до сих пор неизвестного нашему читателю. Произошло это на приеме по случаю 19-ой годовщины провозглашения Китайской Народной Республики. Этот cохранившийся в памяти эпизод из моей многолетней дипломатической практики я дополнил небольшими отступлениями, чтобы читателю был лучше виден фон, на котором разворачивались те, все отдаляющиеся от нас по времени, но по-прежнему актуальные и, думаю, поучительные, события…

В 1968 году последние дни перед первым октября, когда китайцы обычно устраивали прием по случаю своего национального праздника, в советском посольстве в Ханое проходили в напряженном ожидании.

Набиравшая обороты пропагандистская компания критики курса СССР и КПСС, развернутая в Китае под флагом "культурной революции", и возникшая на идеологической почве острая полемика продолжали охлаждать атмосферу наших прежде тесных дружеских отношений с коллегами из китайского посольства, привнося в них все больше взаимной настороженности и недоверия.

Подобные настроения подкреплялись и личными наблюдениями. Как и у других побывавших дома в отпуске дипломатов нашего посольства (единственный тогда "установленный" маршрут проходил через Китай с ночевкой в Пекине), у меня надолго остались в памяти красочные картинки пребывания там в столичном аэропорту и гостинице. По залам аэропорта вплоть до выхода на посадку нас неизменно преследовали буквально по пятам задиристо настроенные группы хунвэйбинов с транспарантами "Долой советских ревизионистов!" в руках, шумно выкрикивающие под барабанный грохот "обличительные" лозунги.

Не менее памятны живописные эпизоды, связанные с многочасовыми перелетами из Ханоя до Пекина и обратно с двумя посадками на самолете ИЛ-14 китайской авиакомпании. После взлета и набора высоты повторялся один и тот же ритуал: две стюардессы с обеих сторон узкого прохода салона, в то время, как пассажиры с нетерпением посматривали в сторону, откуда исходили щекочущие ноздри запахи ароматной китайской кухни, демонстрировали доселе неизвестный нам фольклорный жанр. Под бравурные мелодии с красными книжицами в руках они, танцуя, распевали цитаты от великого кормчего. И только после раздачи красных книжечек с его изречениями на иностранных языках и разноразмерных значков с изображением его профиля наконец следовало долгожданное угощение. За все полеты у меня собралась их изрядная коллекция, напоминающая о не виртуальности увиденного и пережитого в те, не столь уж далекие годы. (С 1969 года во избежание инцидентов наши граждане стали летать в Москву по новому маршруту в обход Китая через Индию).

В Ханое наши контакты с китайскими коллегами в то время практически прекратились, двусторонние мероприятия больше не проводились, виделись с ними, обоюдно стараясь избегать общения, только на протокольных приемах, устраиваемых вьетнамской стороной или аккредитованными здесь посольствами третьих стран. На них, правда, несколько раз случались мелкие стычки, когда советский и китайский послы невольно соприкасаясь, обменивались дипломатическими колкостями.

Впрочем, протокольные мероприятия проводились все реже. Шел третий год необъявленной воздушной войны США против ДРВ *.

*Массированные налеты (после первого, совершенного 5 августа 1964 года) начались 7 февраля 1965 года с бомбардировок и обстрелов ряда населенных пунктов Северного Вьетнама самолетами 7-го американского флота, когда США использовали в качестве предлога участие вооруженных сил ДРВ в проведенной армией ФНО ЮВ крупной военной операции в Плейку. Налеты американской авиации с несколькими перерывами и различной интенсивностью продолжались вплоть до конца 1973года.

В ханойском дипломатическом и журналистском корпусе в то время широкое хождение имела версия, будто выбор времени для проведения операции в Плейку, спровоцировавшей начало американских бомбардировок территории ДРВ, был не случаен. Связывалось это с проходящими в те дни в Ханое переговорами с правительственной делегацией СССР, которую возглавлял Председатель Совета Министров А.Н. Косыгин. (В ее состав входили секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов и заместитель Министра обороны Главный маршал авиации К.А. Вершинин). Утверждалось, будто в итоге северовьетнамской стороне удалось, используя момент, "додавить неуступчивых русских", заполучив их долгожданное согласие на поставки в ДРВ ракет ПВО, чего она давно и упорно добивалась. В подкрепление подобных предположений приводилось и подписанное по окончании этого визита Совместное коммюнике, в котором заявлялось, что "…Правительства обеих стран достигли договоренности о мерах, которые будут предприняты в целях укрепления обороноспособности ДРВ". Их интенсивность после массированных налетов авиации США на Ханой в октябре 1967 года вновь заметно возросла в январе1968 года как реакция на крупные американские потери в ходе военной операции подразделений Национального Фронта освобождения Южного Вьетнама (НФО ЮВ), атаковавших базу морской пехоты США в долине Кхесань в 25 км от демилитаризованной зоны.

Центральный госпиталь Ханоя, где я оказался в конце января 1968 года, заболев желтухой, был переполнен вывезенными с Юга ранеными участниками боев в районе Кхесань. Не забуду живые, трогающие сердце рассказы о прошедших боях этих героических молодых парней (поражало количество военных с ампутированными конечностями), с которыми подружился за недели, проведенные в госпитале. Это была настоящая, не известная мне ранее и разнящаяся с официальными описаниями правда о войне на Юге страны. Многие такие встречи проходили под грохот от разрывов бомб и зенитную канонаду в бомбоубежище, куда нас приводили или переносили после сигналов воздушной тревоги из разных отделений во время частых воздушных налетов.

Постоянным объектом ракетно-бомбовых ударов авиации США по Ханою был расположенный в нескольких сотнях метрах от госпиталя мост через Красную реку. Построенный еще в колониальные времена по проекту французского архитектора Эйфеля, автором названной его именем башни в Париже, этот мост стал поистине легендарным. Многократно разрушенный, он всякий раз восстанавливался героическими усилиями вьетнамцев и устоял, оставаясь на всем протяжении войны жизненно важной стратегической артерией, по которой осуществлялось снабжение всем необходимым армии на Юге. Когда мост удавалось вывести из строя, на время его ремонта транспортный поток направлялся через понтонную переправу, наводимую по ночам как раз напротив расположенного у берега центрального госпиталя (по предположению моих собеседников это делалось в расчете на защиту Красного креста, нарисованного на крышах госпитальных корпусов). Когда воздушные удары переносились на временную переправу, учащались попадания бомб и ракет на территорию госпиталя.

Так называемые "точечные" удары американской авиации по военным объектам ДРВ ( в действительности, по мере роста военных поражений на Юге Вьетнама они, помимо шоссейных и железных дорог, все шире охватывали теплоэлектростанции и другие объекты жизнеобеспеспечения столицы).

Не миновали они и дипломатический квартал в Ханое, расположенный в километрах двух по прямой от упомянутого моста. Первыми от попадания ракет "воздух-земля" пострадали здания посольств Румынии и Монголии, торгпредства Болгарии. Позднее одна из них разворотила угол жилого дома, где жил и в тот момент находился наш военный атташе, который отделался небольшими порезами на лице. Воздушной волной были вдавлены ставни окна внутрь моей комнаты в стоящем впритык к нему соседнем доме, и вернувшись с работы, мне пришлось еще долго выгребать разлетевшиеся по ней осколки разбитого стекла.

В начале года с активизацией налетов нам выдали каски, у здания посольства и жилых домов были вырыты бомбоубежища, в связи с участившимися перебоями в подаче электроэнергии обзавелись дизельными движками. Поначалу мы отнеслись к этому со свойственной молодости беззаботностью и даже бравадой. Каски надевали, когда во время налетов начинали сыпаться стекла выходящих на сторону упомянутого моста окон наших рабочих кабинетов и по инструкции надлежало укрываться подальше от них в коридоре у лестничных маршей. Вне посольства и глаз начальства касками поначалу практически не пользовались.

Если воздушная тревога заставала ночью – это случалось все чаще – в бомбоубежище спускались редко. Что до меня, то разбуженный грохотом от разрывов бомб и зениток (оповещение сирен, как правило, запаздывало: американские самолеты, стартуя преимущественно с авианосцев, подлетали к Ханою вдоль Красной реки на низких высотах, пытаясь избежать попадания ракет советского производства), оставался лежать под москитной сеткой и чтобы защититься от стекольных осколков нащупывал в темноте приготовленную с вечера на кровати каску и, надвинув ее поглубже, заткнув уши, с мыслью " будь, что будет, пытался снова заснуть. Однако, под влиянием военной обстановки мы, молодые сотрудники посольства, быстро взрослели, осознавая ответственность перед переживающими за нас родителями, отправленными домой семьями. Уже не взбегали на крыши жилых домов, не обращая внимание на летящие вниз осколки, как в первые дни бомбардировок, заслышав над головой хлопки от взрывов ракет и аплодируя их попаданиям в цель. Меня же немало образумил случай, когда я едва не стал жертвой охранявшей наше посольство вооруженной вьетнамской охраны. Однажды утром сигнал воздушной тревоги застал меня по дороге на работу неподалеку от посольства. Когда ускорив шаг и надев каску я был уже у ворот, прямо над моей головой неожиданно просвистели автоматные очереди. Это солдат охраны, следуя инструкции, при первых звуках сирены прыгнул в вырытый перед постом окоп (мелкий бетонный колодец) и, не глядя по сторонам, разрядил рожок по… пролетающему самолету.

Большую часть времени приходилось проводить в пределах дипломатического квартала, передвижения по городу ограничивались властями, а въезд во многие столичные районы для автомашин с дипломатическими номерами был строго воспрещен.

Своеобразной отдушиной для нас были несколько главных вьетнамских праздников в году, на время которых (от нескольких дней до недели) объявлялся мораторий на воздушные налеты. В эти короткие промежутки между бомбардировками, стараясь охватить как можно больше отдаленных районов Севера страны, чтобы в первую очередь оценить состояние построенных с помощью Советского Союза экономических объектов, мы забирались на родных "козликах" по разбитым дорогам далеко на Юг вплоть до демаркационной линии. Возвращались в Ханой обычно впритык к окончанию моратория, торопясь поспеть до 12 часов ночи. Навстречу нам двигались по ночам на Юг бесконечные колонны грузовиков и бензовозов. На узких дорогах со спешно залатанными воронками от бомб часто возникали заторы. Напряжение нарастало на подъезде к Ханою, когда время близилось к полночи. Помню, как продираясь сквозь встречные колонны грузовиков и бензовозов, выйдя из машины разбудил уснувшего от усталости за рулем совсем юного, видно, только недавно севшего за руль, водителя и помог ему разъехаться со встречной машиной.

Вьетнам той военной поры, находясь в эпицентре мирового внимания, притягивал к себе по разным причинам из Москвы как журналистов – международников и кинооператоров, так и известных писателей, художников и поэтов. Их приезд в Ханой был для нас настоящим событием. Оказывая им как знатоки местного языка и реалий различную помощь, наперебой зазывали их к себе в гости, заслушиваясь рассказами во время долгих застолий.

Запомнилась встреча с Юлианом Семеновым у меня дома накануне его отлета в Москву. Он увлеченно говорил о сделанных им открытиях, когда знакомился с документами закрытых архивов, делился планами насчет своих новых книг. Цель приезда во Вьетнам он объяснил давней задумкой написать шпионский роман, для чего собирался посетить места, описанные Г. Грином в "Тихом американце". Уезжал Ю. Семенов разочарованным: все попытки добиться разрешения на поездку в Сайгон, в том числе через наблюдателей международной контрольной комиссии (в нее входили поляки, индусы и канадцы), постоянно курсирующих между столицами разделенных демаркационной линией обеих частей Вьетнама, не дали результата. Пришлось удовлетвориться посещениями ресторана и бара в ставшей знаменитой благодаря упомянутому роману гостинице " Метрополь", носившей тогда уже новое название.

Запомнились встречи с Ильей Глазуновым, вернувшимся из поездки по стране с многочисленными картинами, среди которых особенно запомнились портреты простых вьетнамских тружеников и бойцов (некоторые из них можно и теперь увидеть в музее на Волхонке), озабоченного организацией в Ханое выставки своих работ и ее освещением в наших СМИ. Занимаясь в то время в посольстве двусторонними, в том числе культурными, связями с ДРВ, оказал ему в этом содействие. Выставка имела успех у вьетнамцев и получила хорошую прессу у нас в стране. Как память о тех встречах храню прекрасно изданный альбом (в нем довольно полно представлены работы вьетнамской поры), с благодарственной надписью художника, подаренный им много лет спустя на встрече в его особняке в Москве.

След в памяти оставил приезд Евгения Евтушенко, встречи с ним в Ханое и годом позже в посольстве ДРВ в Москве, когда он был на пике популярности у вьетнамцев за свой антивоенный поэтический цикл.

По соображениям безопасности количество протокольных мероприятий тогда было сведено к минимуму. Однако ежегодные приемы по случаю своих национальных праздников посольства старались проводить регулярно, как и в мирное время. Для этой цели обычно арендовали у местного МИДа более просторный зал Дипломатического клуба.

Накануне китайского приема из Москвы пришел ответ на запрос относительно нашего участия в нем. По тем временам он не был для нас неожиданным. Предписывалось направить на него второе лицо посольства и в случае прямых выпадов с китайской стороны в адрес СССР в знак протеста уйти с приема. Вызвавший меня советник Х. Передал указание посла сопровождать его на это мероприятие в качестве переводчика с вьетнамского языка.

На прием мы пришли одними из первых. С напряженными лицами обошли еще полупустой зал. Внимательно вчитывался в развешенные по стенам транспаранты и лозунги, переводя их содержание на ухо советнику. Ничего неожиданного в них не нашли: привычными клише они клеймили современных ревизионистов, которые обвинялись в пособничестве мировому империализму и т.п. Не обнаружив упоминания нашей страны, решили остаться и дождаться речи китайского посла.

Шло время, уже в который раз начинались и заканчивались знакомые китайские мелодии, а начало приема все затягивалось. Ожидали главных гостей. Наконец, с заметным опозданием (ни разу прежде, вьетнамская сторона не позволяли себе выказывать столь явно неуважение к своему главному союзнику и донору) в зал вошли и встали по ранжиру за длинным столом для почетных гостей вьетнамские партийные и государственные руководители.

К установленной впритык к главному столу трибуне подошел и приготовился читать речь посол Китая, за ним у микрофона встал знакомый мне переводчик посольства с вьетнамского языка. Чтобы лучше расслышать, мы с советником продвинулись поближе в первый ряд стоящих напротив главного стола приглашенных на прием.

Обратившись к гостям на китайском, посол сделал паузу, и в дело вступил переводчик, начавший зачитывать по абзацам заготовленное. Напряженно вслушиваясь в его беглую речь, старался не пропустить самое важное… Начав с оценки международного положения, посол сразу же перешел к трафаретным нападкам на современных ревизионистов и вдруг – "Неужели ослышался ?!" – заклеймил советских ревизионистов, обвинив их в попытках навязать свою волю странам третьего мира и добавив что-то еще в том же духе. Помня о полученных инструкциях, я наклонился к советнику Х. и перевел ему услышанное, добавив от себя "Ну что, пошли?". "Пошли!", – после минутного, как мне показалось, колебания отреагировал он. Под напряженные взгляды собравшихся мы направились к выходу. Предстояло пройти через весь зал вдоль главного стола по узкому проходу, отделяющему его от основной группы гостей. Мельком скользнул по знакомым лицам высоких вьетнамских гостей – они оставались по-восточному непроницаемыми.

Не успели мы выйти из зала в примыкающую к нему комнату, в непогоду служившую гардеробной, как услышал за собой нетерпеливые голоса. Обернувшись, вздрогнул от неожиданности. За моей спиной стояла большая группа дипломатов. Вслед за нами прием покинули дипломаты всех, за исключением Румынии, восточноевропейских социалистических стран, а также, насколько запомнил, Монголии.

Обступив меня плотным кольцом, они наперебой повторяли один и тот же вопрос : "Что он сказал?".

Оказалось, среди них на приеме не оказалось никого из владеющих вьетнамским. (Большинство в дипкорпусе обходилось французским и английским языками, а немногочисленные владеющие вьетнамским дипломаты, проходивших в прошлом языковую практику в Ханойском университете, на тот момент по завершении командировок вернулись домой или находились в отпуске). " Советские ревизионисты …",- повторял я в ответ всё менее уверенно запомнившуюся фразу. Некоторые записывали. Все быстро разошлись, торопясь поскорее "отписаться" в свои столицы. Вышли на улицу с советником Х. "Доложите послу, он ждет у себя в кабинете", – сказал он прощаясь, оставив меня наедине со своими раздумьями. Повторяя про себя заветную фразу, которую предстояло донести до посла, незаметно оказался у ворот посольства, расположенного неподалеку в том же квартале. Увидел свет в его кабинете на втором этаже, наверно, единственный горевший во всем здании в столь позднее время.

"Напишите, что было сказано в речи и о лозунгах в зале. В Москву сообщу я сам", – выслушав меня и не отрывая головы от кипы бумаг на рабочем столе, коротко бросил он. Выполнив поручение, передал исписанный листок послу. "Вы свободны", – только и сказал он, прощаясь, в обычной для себя сдержанной манере.

Надо здесь пояснить, что несмотря на некоторую суховатость тона в отношениях с подчиненными, приобретенную, наверное, за долгие годы аппаратной карьеры в ЦК КПСС, Илья Сергеевич Щербаков, переведенный три года назад на посольскую должность из Пекина, где он недолго проработал в должности советника- посланника, пользовался неизменным уважением у молодых дипломатов. Не в последнюю очередь за его отеческое понимание и заботу о наших нуждах. Видимо, со скидкой на военное время и наше без семейное положение, он нередко прощал нам мелкие шалости и не очень серьезные отступления от дисциплины , при этом ценя и поощряя за успешную работу. Трудоголик и аскет в быту, он был полностью лишен комчванства, что нас подкупало и отличало его от некоторых других известных нам начальников столь высокого ранга.

Практически безвыездно проведя в Ханое на этом посту целых десять лет, большую часть из них в условиях воздушных налетов, он позволял себе лишь одно увлечение. Раз в неделю по воскресениям, когда наступала короткая пауза в воздушных налетах, не взирая на погоду, рано утром он выезжал с водителем на озеро Хо Тэй (Западное озеро), расположенное практически в центре города и рыбачил там до обеда с удочкой. Нарушить этот незыблемый распорядок или ускорить его возвращение в посольство мог только воздушный налет. (На протяжении всех долгих военных лет это хобби посла оставалось головной болью для сотрудников посольства, отвечающих за обеспечение его безопасности. Не в силах запретить послу поездки на озеро, часы его отсутствия за пределами посольства они проводили на рабочем месте в тревожном ожидании).

По невероятному стечению обстоятельств в то самое озеро Хо Тэй 26 октября 1967 года (это произошло в четверг, когда посла на рыбалке не было) угодил выбросившийся с парашютом из подбитого самолета лейтенант американских ВВС, ныне сенатор и бывший кандидат в президенты США от Республиканской партии Джон Маккейн. Вылетевший в тот день с авианосца бомбить теплоэлектростанцию в центре Ханоя он был сбит советской ракетой. Этот случай наделал тогда много шума: к месту приводнения американского летчика сбежалось множество народа, и только благодаря вмешательству военных (они первыми добрались до места и захватили пленного) удалось предотвратить самосуд.

Здесь стоит сказать, что в ходе воздушной войны против ДРВ американцы широко использовали вьетнамскую территорию как полигон для испытания новейших образцов военной техники и вооружений. Сбитые над Вьетнамом самолеты, только что поступившие на вооружение армии США, их ракетно-бомбовое вооружение не могли не стать объектом повышенного внимания со стороны не только местных, но и иностранных военных специалистов. Среди них наибольшей активностью (и возможностью) отличались китайские и советские*.

*Надо сказать, что наш великий восточный сосед уже тогда проявлял особый интерес к новым ракетным и иным военным технологиям. С этим связывали наши военные специалисты участившиеся случаи пропаж из контейнеров во время перевозки по китайской территории поставляемых Вьетнаму советских ракет ПВО. (После блокады 7-м американским флотом морских портов ДРВ транспортировка советской военной техники и оборудования осуществлялась по железной дороге через Китай).

Скупые подробности работы наших военно-технических специалистов нам, молодым дипломатам, непосвященным в эту закрытую тогда область, становились известными из…песен и общения с их авторами – нашими сверстниками, которых мы между собой называли охотниками за трофеями. В те годы среди молодой части советской колонии (это общеупотребительное тогда в обиходе выражение теперь приобрело негативный оттенок) были очень популярными песни на военную тему.

Особенно песни на стихи талантливого молодого поэта Валерия Куплевахского из группы " охотников за трофеями". Его песни неизменно звучали на всех наших посиделках, мы их заучивали, переписывали друг у друга на магнитофоны. Наполнены они были пронзительной ностальгией по Родине, мечтой о скорой встрече с родными, любимыми.

Из них нам становились известными некоторые подробности полной риска работы этих симпатичных молодых парней в тяжелых местных условиях. В одной из песен говорилось, как наши специалисты, "наперегонки" с китайскими, продирались сквозь джунгли и топи рисовых полей к упавшим американским самолетам или не разорвавшимся ракетам, стараясь быть первыми. В них были сетования и на то, что не мы порой становились обладателями наиболее "лакомых" военных трофеев.

Память до сих пор хранит слова одной из песен В. Куплевахского, обращенные к любимой:

В шесть часов вечера после войны

Ты на свиданье со мной приходи,

На площади Арбатской тебя я буду ждать

Осколок эф сто пятого* под мышкою держать.

*Ф-105 (F-105) – на то время новейший американский истребитель.

Позднее, уже в Москве, когда осенью 1969 года я вернулся из командировки во Вьетнам, мы не раз встречались с ее автором, вспоминая за столом наше вьетнамское прошлое житье-бытье, пели под гитару его песни и даже дважды выступили вместе в клубе одного министерства и НИИ. Я начинал вечер с рассказа о героической борьбе народа Вьетнама, он исполнял с неизменным успехом свои трогающие за душу песни.

К сожалению, полный отваги и риска ратный труд наших военно-технических специалистов, с честью выполнявших свой долг в воюющем Вьетнаме, оказался как-то забытым. Как, впрочем, и наших ракетчиков и летчиков. Этому конечно же способствовала определенная завеса секретности, однако она уже давно снята. И поэтому хотелось бы надеяться, что эта тема обретет, наконец, заслуженное внимание со стороны российских СМИ.

Итак, вернувшись из посольства домой, остаток вечера и часть ночи провел в раздумьях о превратностях дипломатической карьеры. Посреди ночи мое полусонное воображение рисовало картины скорой встречи с Москвой. Отгоняя невеселые мысли, утешал себя неожиданно представившейся возможностью повидаться с родителями.

Утро следующего дня в посольстве начал со сбора информации о происшедшем накануне в дипломатическом клубе. Напряженно вслушивался в новостные выпуски радиостанций, вещавших в основном из Сайгона, на Вьетнам и Юго-Восточную Азию, пробежал глазами странички "радиоперехвата" на французском (рассылаемые в то время вьетнамским МИДом краткие выдержки из сообщений западных информационных агентство). Конечно же, те не упустили случая посмаковать – и не без доли злорадства – вчерашний инцидент, снабдив корреспонденции из Ханоя броскими заголовками: "Дипломатический скандал в Ханое", "Сенсационное происшествие на китайском приеме", "Впервые в дипломатической практике Ханоя" и т.п.

Только к концу рабочего дня, когда удалось заполучить полный текст той памятной речи, я наконец вздохнул с облегчением. В ней прямая критика в адрес Советского Союза была не только в начале, но и повторена позже в другом месте речи, когда мы уже ушли в знак протеста с китайского приема.

Москва, октябрь 2008 г.

Подполковник Батаев Станислав Григорьевич. Родился 16 мая 1945 г. в Астраханской обл.

В 1965 г. окончил Северо-Кавказское военно-техническое училище в г. Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ).

Проходил службу в ЗРДн Рижского ЗРП 27 корпуса ПВО.

В 1968-1969 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в качестве СВС по координатной системе при ЗРП. После возвращения из Вьетнама назначен на вышестоящую должность в той части, из которой убывал во Вьетнам.

В 1971 г. поступил в военную Академию ПВО им. Жукова, которую с отличием окончил в 1975 г. и по распределению был назначен на должность начальника штаба 377 гвардейского ЗРП. Затем служил на различных командных и штабных должностях Белорусского военного округа.

Прослужил в войсках более 30 календарных лет. Закончил службу в должности оперативного дежурного ПВО БВО. Награжден 12 медалями СССР и Беларуси, медалью Дружбы Вьетнама.

Проживает в г. Минске. Работает в Белорусском государственном университете физической культуры. Член городского Совета ветеранов боевых действий на территории других государств.

В сентябре 2008 г. возглавлял делегацию СВС Беларуси во Вьетнаме.

В зоне 'Б' и далее…

После остановки в "зоне Б" мы через несколько часов прибыли в расположение своей группы. Так с июня 1968 года начинаются вьетнамские будни нашей группы. В это время наши военнослужащие уже не сидели непосредственно за штурвалами зенитно-ракетного комплекса, как это было два-три года назад. Сейчас на нас возлагалась совершенно другая и более узкая задача. Советские военные специалисты были прикомандированы к тому или иному зенитно-ракетному полку и составляли группу. В эту группу, как правило, входили:

– старший группы, а до 1968 года в группах был обязательно и заместитель группы по политической работе;

– начальник штаба, после 1968 года, обязанности начальника штаба исполнял один из толковых офицеров группы;

– главный инженер;

– основные специалисты по системам зенитно-ракетного комплекса;

– врач.

Всего в группу входило от 10 до 15 человек. Наша группа в это время только формировалась, так как наши предшественники убыли на Родину, а прибывали все новые и новые военные специалисты. Вот и в этот приезд прибыл я, Николай Канивец с Украины, Алексей Рыбаков с Ленинграда и врач кажется откуда-то с Урала.

Формировал группу и был ее старшим – В.Г. Журавлев, полковник, командир полка из Ульяновска.

Главным инженером – Г.Н. Дзевульский с Таллинна. Командовал вьетнам-ским зенитно-ракетным полком, которому мы оказывали помощь, майор Куен Хан, уроженец Южного Вьетнама. Три года он обучался в Советском Союзе в академии им. Буденного, свободно говорил на русском языке.

Комиссар полка – Ву Тьен – пользовался большими правами (выше командира полка), в Советском Союзе не был и русского языка не знал.

Заместителем командира полка был Чан Дик Хуе – очень грамотный офицер, семь лет учился в Советском Союзе в академии им. Буденного. Русский язык знал от-лично, но никогда при общении с нами этого не показывал. Был ярым сторонником китайской ориентации, полностью поддерживал курс китайской политики по отно-шению к Советскому Союзу, а потому относился к нам довольно прохладно.

Со стороны вьетнамского командования за нами закреплялись группы обслу-живания в количестве до десяти человек, которые включали: руководящий состав, переводчиков, водителей, поваров и хозяйственных работников, как нас ориентировали в нашем посольстве, все они, как правило, были сотрудниками государственной службы безопасности Вьетнама.

Вьетнам – страна с особыми обычаями и нравами. С первых дней пребывания там надо было вживаться в новую, непривычную для нас обстановку.

Вьетнамцы очень не любят фамильярностей – похлопываний по плечу, по спине, по коленке, особенно с нашей стороны, европейцев. Говорят они негромко. Вы-криков в полный голос почти не услышишь. Демонстрации, скандирование на митин-гах они еще допускали, но повышать голос "просто так" считалось неприличным.

Впрочем, это очень дружелюбные, приветливые, улыбчивые люди. Улыбка на лице вьетнамца, когда он разговаривает с тобой, обязательна: это знак вежливости.

Когда мы приезжали на боевые позиции, вьетнамские военные, прежде чем идти по своим рабочим местам, всегда угощали нас крепким зеленым чаем. Сами по себе они неторопливы. Эта неторопливость вошла в плоть и кровь вьетнамцев. И еще одна важная их черта – следование строгому распорядку дня. Они поднимаются рано утром и где-то в 6.00-6.30 уже начинают работать. С 10.00 до 11.00 обеденный перерыв, который продолжается до 14.00 (с включением сюда обязательного сна). А затем опять работа – до 18.00.

Этот распорядок хорошо изучили и пилоты американских самолетов, кото-рые стремились наносить воздушные удары именно тогда, когда вьетнамцы спа-ли. Мы же в это время старались всегда быть на боевых позициях, чтобы в случае нападения противника быстро привести зенитные ракетные дивизионы в готов-ность к отражению налета. Порой приходилось серьезно говорить с иными бой-цами ВНА по поводу их традиционного дневного сна и неторопливости.

Несколько слов о велосипедах. Может быть, сегодня ситуация несколько из-менилась, но во время нашего пребывания в этой стране складывалось впечатле-ние, что велосипед – не средство передвижения, а буквально член вьетнамской се-мьи… На велосипедах местные жители ездили на работу, на боевые позиции, в гос-ти. Причем часто можно было видеть, как на одном велосипеде едет… вся семья.

К велосипеду прикреплялись также циновка, на которой вьетнамцы спали, и, конечно, хозяйственная сумка. Купить велосипед в то время была мечта каждого вьетнамца, кто его не имел. И еще: это транспортное средство требует соответ-ствующей ремонтной базы. Вот почему вдоль дорог и улиц в городах мы видели маленькие "мастерские", которые представляли собой ящик с нехитрым набором материалов и инструментов: клея, кусков шин, ключей, насосов. Любой желающий мог тут подзалатать свою машину, подкачать камеру. Причем этими "мастер-скими" владели в основном женщины и дети. Почти все мужчины были на войне.

Следов военной озабоченности на лицах вьетнамцев мы практически не видели. Они весело смеялись, обсуждая свои повседневные дела. Хотя никто не забывал и об опасности.

Признаков войны, то есть воронок от разрывов бомб и снарядов, руин крупных домов, фабрик и заводов было очень много. Нас строго предупреждали, что нельзя делать никаких снимков в присутствии вьетнамского руководства, которые показывали бы результаты этой войны.

Основной стратегический мост через Красную реку в городе Ханой был полностью разбит, но вьетнамцы быстро восстановили его проезжаю часть.

Зенитно-ракетные дивизио-ны нашего полка занимали пози-ции на под-ступах к Ханою и име-ли задачу: не допустить воздуш-ных ударов по городу, его объек-там и мостам. Так как полк при-был в этот район с юга Вьетнама и перешел в подчинение ЗРВ ПВО и ВВС, то произошла и за-мена личного состава. Наша зада-ча состояла в том, чтобы в ко-роткое время, обучить личный со-став знанию техники, ее боевому применению, ремонтировать при выходе ее из строя и, конечно, совместно с бойцами ВНА принимать непосредственное участие в отражении воздушных ударов противника.

В первые дни пребывания во Вьетнаме было очень тяжело переносить жару. Постоянно хотелось пить. Вьетнамские товарищи из числа обслуживающего персонала снабжали нас питьевой водой. На задание в зенитные ракетные дивизионы мы выезжали на УАЗике румынского производства, у которого были сидения вдоль борта. Вот в это пространство вьетнамцы закладывали для нас все возможные напитки от пива до разновидностей лимонада. Но была такая жара, что мы, еще не доехав до позиций, выпивали всю эту жидкость. На позициях пили кипяченую воду и чай, которой нас с удовольствием угощали вьетнамские товарищи.

Работать приходилось, преодолевая языковый барьер. Особенно трудно было при проведении занятий с бойцами по технике и ее боевому применению.

При объяснении работы тех или устройств зенитно-ракетного комплекса попадались такие термины, которые не поддавались переводу. Бойцы плохо понимали, о чем идет речь, задавали много вопросов. И мы чуть не на пальцах объясняли, что к чему и как правильно понимать и толковать тот или иной термин. Технической литературы и учебных пособий по технике не было. А потому нужно было подать материал так, чтобы они могли, как можно больше записать, начертить схемы и в дальнейшем пользоваться этим материалом при эксплуатации зенитных ракетных комплексов. Аудиторий для проведения занятий не было. Вьетнамцы прямо на позициях сооружали навес, накрывали его банановыми листьями или листьями пальм, чтобы солнце не припекало. Столов и стульев тоже не было. Бойцы сидели на полу, на циновках и записывали кто карандашом, кто ручкой все, что мы им объясняли. Досок школьных тоже не было, так мы сами из обыкновенных досок сколачивали щиты, красили их в черный цвет и вот на них писали и чертили. На фото я провожу занятия с бойцами зенитно-ракетного дивизиона по структурной схеме зенитно-ракетного комплекса.

Вьетнамское командование отбирало в зенитные ракетные войска лучших людей, самых образованных, самых толковых и расторопных. Но все равно у многих из них за плечами было не более четырех-семи классов образования. Поэтому нам приходилось проводить занятия не только по боевой технике, но и по общеобразовательным дисциплинам, особенно по математике и физике.

Вновь прибывшим молодым вьетнамским парням первоначально трудно было объяснить, что они ведут войну нового типа, когда противника непосредственно в лицо не видно, невозможно сойтись с ним врукопашную, поймать его "на мушку" в прорезь прицела винтовки или автомата. В данном случае имеем дело с радиолокационной техникой. Где вращающиеся антенны СНР обнаруживают воздушные цели за несколько десятков километров и наводят управляемые ракеты на них по определенным правилам. И надо отдать должное вьетнамским ребятам. Они с упорством старались постигать нелегкую ратную науку, изучали технику.

Дни и ночи они просиживали над схемами, которые мы им давали, и над математическими формулами, учились ориентироваться в кабинах зенитно-ракет-ного комплекса, постигали значение той или иной кнопки или переключателя на пультах управления. Учились, как правильно распознать воздушную цель на мерцающем экране индикатора.

Зенитные ракетные дивизионы действуют в полной тишине, слышен толь-ко монотонный гул работающих дизельных агрегатов, да команды на выполне-ние определенных операций. И когда по оповещению получают данные, что в небе вражеские самолеты, а радиолокационной станцией их не видно, нервное напряжение достигает предела. И когда, наконец, воздушную цель обнаружива-ют, а ракеты ставят на подготовку к пуску, слышится глубокий вздох личного состава. Потом слышится мощный, похожий на взрыв, звук старта, и ракета уходит в небо, оставляя за собой шлейф огня. И снова тишина. Все ждут результата. И если ракета подрывается у цели, и цель поражена, тогда всплескам радости нет предела. Обычно после каждого боя мы собирали весь личный состав зенитно-ракетного дивизиона и проводили ана-лиз их действий с соответствующими выводами.

Наряду с проведением занятий с личным составом, необходимо было при-вести боевую технику в боеготовое состояние. Провести необходимый ремонт и соответствующую настройку. Получали новую технику. Группа жила в дерев-не Куанг-Бин, провинции Хатай – это в 30 км от Ханоя. Большое значение мы придавали маскировке техники зенитно-ракетного комплекса, чтобы не просто было его обнаружить с воздуха. На фото можно увидеть, как мы маскировали станцию наведения ракет. Мы для этого использовали крупные листья банановых плантаций и ветки пальмовых деревьев.

А на этой фотографии показаны фрагменты маскировки пози-ции и прилегающей местности зенитно-ракетного дивизиона.

В июле 1968 года противник не вел активных боевых действий в районе северовьетнамской столи-цы Ханоя, зато резко активизировал свои воздушные налеты на город Хай-фон, главный морской порт страны, через который поступала помощь Вьетнаму со всего мира и, конечно, в первую очередь из Советского Союза.

Мы считали, что нам здорово повезло. Вот уже два месяца как мы во Вьетнаме, а налетов авиации противника нет, нет и боевых действий. Думали, что войне конец, и мы вскоре покинем Вьетнам. Но командованию виднее. И планы противника оно, на-верное, знало лучше, чем мы предполагали.

А потому 12 августа 1968 года нас перебазировали под Хайфон. Главная за-дача, которая была поставлена полку, не допустить воздушных ударов противни-ка по порту. По объектам города и мостам. С самого начала боевых действий аме-риканцы делали попытки отрезать Хайфон от остальной части страны, так как Вьетнам именно через этот морской порт получал основную часть международной помощи от стран социалистического лагеря. Город этот расположен в дельте Красной реки, дороги от него идут через каналы, протоки, по многочисленным мостам. Так что основной удар противник стремился нанести именно по мостам. Но прежде чем свободно наносить удары по объектам, по городу, порту ему необ-ходимо было уничтожить систему ПВО района, то есть уничтожить наши зенитные ракетные комплексы. И хоть мы и не вели до сих пор боевых действий с противни-ком, мы неустанно готовились к этому и готовили весь личный состав полка.

Жили мы в это время в деревне Ка-Фу, в 15 км от горо-да Хайфон.

Немного расскажу, что представляла собой эта деревня, в сущности типич-ная для всего Вьетнама. В тени густой растительности тесно и беспорядочно сто-яли крестьянские хижины – несколько столбов и балок, легкие, плетенные из поло-сок бамбука стены, одна из которых днем снимается или открывается. Крыша из пальмовых или банановых листьев, или же из рисовой соломы. Мы эти хижины между собой называли "бунгало", правда, потом и сами вьетнамцы стали их так называть. Между хижинами лоскутки огородов и садов, если размеры позволяли, то они сажали батат (сладкий картофель), перец, цитрусовые, съедобную траву, бананы, а на решетках из бамбука – плети с метровыми баклажанами и полуметровыми огурцами. По деревне свободно бродили небольшие черные свиньи, утки, куры, жирные маленькие собачки – их мясо особенно любят во Вьетнаме (это для них деликатес). В нашей группе был маленький песик по кличке Шарик, мы его очень любили и всегда старались его, чем-то угостить. Потом он куда-то исчез. И только перед отъездом мы узнали, что еще 16 февраля 1969 г. при праздновании Тэт (Нового года по вьетнамскому календарю) он попал на праздничный стол.

Нас разместили на окраине такой деревни под склоном большой горы. Было много зелени и под маскировкой этой зелени нам сделали "бунгало". У нас был небольшой дизельный агрегат, который обеспечивал нас по вечерам электроэнер-гией. Чуть выше по склону горы вьетнамское командование сделало небольшое жилище для командира группы, где он часто встречался с вьетнамским командо-ванием, решая повседневные вопросы. А группа обеспечения находилась в самой деревне, это в метрах пятидесяти от наших хижин.

Вот в таком бунгало мы и проживали. В нем было с учетом климата даже очень хорошо. Не жарко. Оно хорошо проветривалось.

Вдоль этой деревни текла речка шириной где-то метров десять. Вода в реч-ке была страшно грязной, по виду напоминая поток грязи с гор. Но местные ребя-тишки с большим удовольствием прыгали с крутого берега в омут этой речки и купались. Порой тащили нас за руки, чтобы мы вместе с ними купались. Мы, ко-нечно же, отказывались и как можно, сопротивлялись. Но главное то, что никто и никогда из этих ребятишек не болел, искупавшись в этой грязи.

Недалеко от деревни были рисовые поля. На этих полях было много воро-нок от бомб, размеры воронок были разные от 5 до 20 метров в диаметре и глуби-ной от 1 до 5 метров. По сухопутным ячейкам можно было подойти к этим ворон-кам. Однажды мы проходили мимо этих воронок и увидели, что в них водится ка-кая то рыбешка. Мы смастерили удочки и решили попробовать что-то поймать. И действительно, мы наловили мальков много. Сами потом в обыкновенном ведре готовили из этого улова уху. Получилось очень вкусно, а главное, напоминало нашу русскую пищу.

За первые три месяца что провели, во Вьетнаме, мы познали все прелести тропического климата. Прежде всего, это жара и влажность. Всегда влажное все тело. Даже когда нет жары, кажется, что купаешься во влаге. В воздухе висит водяная пыль. Если выстирал что-то из одежды и вывесил просушить, а нет солнца, то она так и остается висеть влажной, киснет, покрывается плесенью. Как говорили наши врачи, здесь идеальная атмосфера для размножения различных микробов. Особенно тяжело приходилось полным, тучным. От постоянной влажности тела, от постоянного раздражения потом, да еще когда кругом красная пыль, кожа покрывалась зудящими прыщиками, сыпью – пот-ницей. Сколько лет прошло, а сле-ды этой самой потницы дают знать о себе и сейчас.

Спали обязательно под москитником или пологом, так как комары и всевозможные твари там круглый год. Самая низкая температура воздуха была в феврале месяце +10-16 градусов, а влажность такая, что, кажется, все промокло насквозь, да еще холод собачий. Вьетнамцы, мужчины и женщины, носят, как правило, свободную, максимально облегченную одежду. Спят они на циновках. Глубокий смысл в этом то, что лежишь на твердом, и тебя как бы обдувает, становится не так жарко. Если же лежишь в мягкой постели, она охватывает тебя, согревает и возникает такое чувство, будто тебя обложили, корячим компрессом – это в летнее время. Зимой же, когда не такая высокая температура, а влажность 98 %, то становится совсем жутко, лежишь во всем влажном, как будто в термосе с холодом. Одежда, которую нам выдали в Москве, мягко говоря, не совсем подходила под климатические условия, в которых мы находились. Особенно прорезиненный плащ, который и выглядел чудовищно, но главное совсем не пропускал воздух…

Оденешь его, особенно зимой или когда шли проливные дожди, и как в термосе паришься. На фото видна наша форма одежды в зимнее время года.

На боевые задания в зенитно-ракетные дивизионы мы выезжали на машине румынского про-изводства, очень похожей на советский уазик. Но так как дороги были здорово разбиты, а ездили довольно на высокой скорости, то набивали такие шишки, что тело было в синяках. Кроме того, при-езжая с задания к месту жилища, были, как правило, всегда потные, грязные, а условий естественно ни-каких. Мы решили смастерить себе душ. Как-то отвозили ракеты на проверку в специальную зону. Там был настоящий военный городок, где наши советские специалисты, в основном с заводов-производителей этой техники, занимались ремонтом, доработкой и ракет, и зенитных ракетных комплексов. Вот там мы увидели их походный душ. Нашли где-то бочку, сделали в ней соответствующее отверстие, подняли ее на высоту, огородили это место щитом, и душ готов. Утром наливали воду в боч-ку, а вечером, когда возвращались с позиций, можно было принимать душ, вода за день порядком нагре-валась. На фото мы в шутку делаем торжественное открытие этого до-потопного душа, которому мы бы-ли чрезмерно рады.

При выездах на задание час-то проезжали мимо порта города Хайфон и однажды подошли до-вольно близко к кораблю, при-шедшему из Советского Союза с грузом. Хотели поговорить с русскими ребятами, узнать, как там на Родине. Но ополченцы, стоящие на охране судна, ближе 100 метров до него не допустили. Мы покричали нашим соотечественникам, но из-за рабочего шума нас никто не услышал, мы помахали им и поехали дальше на выполнение задачи.

Расскажу коротко о питании. Основная масса вьетнамского народа, никогда в истории зажиточно не жила. У них действовала карточная система практически на всю еду (исключение, пожалуй, составляла сельскохозяйственная продукция, которая выращивалась на участках и подворьях).

Карточки существовали также на ткани, мыло, керосин, дрова, бумагу, даже на зубную пасту, чай, сигареты, кофе. Самые низкие месячные нормы были на са-хар – порядка 150 граммов, мяса или жиров – около 350 граммов. Для малышей до 15 месяцев должны были выдавать в месяц по 4-6 банок драгоценного сгущенного молока и добавочные нормы сахара и мяса. Самые дефицитные товары распре-деляли на общих собраниях населения. Кроме того, мы видели множество ма-леньких рынков в переулках или же на перекрестках дорог, на которых продавались кое-какие овощи и фрукты. Изредка продавали связки лягушек, мелких креветок, ра-кушек. Особых длинных очередей мы не видели. Крестьян государство рисом не снабжало, они должны были обеспечить себя сами, да еще и городу выделять.