"Война во Вьетнаме… Как это было (1965-1973)"

С 1970 по 1977 гг. старший инженер 4-го ГУ МО СССР.

С января 1975 по январь 1977 гг. спецкомандировка в Ливию.

Награжден орденами "Отечественной войны" II ст., "Красной Звезды" и 15-ю медалями в т.ч. "За боевые заслуги" и вьетнамской медалью "Дружбы".

Умер 25.05.06 г. в Москве.

ХАНОЙСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

В сентябре 1967 года пассажирские поезда Москва-Пекин и Пекин-северовьетнамская граница после двухнедельной задержки в китайской столице доставили меня в числе 14 офицеров-ракетчиков в Демократическую Республику Вьетнам (ДРВ). Мне – майору, бывшему заместителю командира технического дивизиона по инженерно-ракетной службе 236-го гвардейского зенитно-ракетного полка Московского округа ПВО, предстояло занять должность старшего группы специалистов технического дивизиона зенитно-ракетных полков Вьетнамской Народной армии (ВНА). В мои обязанности входили контроль и оказание помощи личному составу частей в эксплуатации ракет, заправочного технологического оборудования, их сборке, проверке подъемных механизмов, компонентов топлива и транспортно-заряжающих машин. Мы состояли в штате Старшего Группы советских военных специалистов при командующем ЗРВ ВНА.

В то время СССР поставлял во Вьетнам зенитные ракетные комплексы (ЗРК) С-75 "Двина", которые показали себя отличным оружием в борьбе с американской авиацией.

В налетах на северовьетнамские объекты, как правило, участвовали одновременно более сотни бомбардировщиков и истребителей. Их целью было разрушить до основания экономику этой с и тем самым принудить ее к капитуляции.

Так, например, в октябре 1967 г. авиация США совершила 4 тыс. 830 самолетовылетов и нанесла удары по 158 объектам, а в ноябре – 3 тыс. 100 самолетовылетов, бомбардировкам подверглись 90 объектов. Ежесуточно проводились и разведывательные полеты. В дневное время самолетами SR-71, а ночью – самолетами морской авиации А-6. Особенно ожесточенно бомбили: город Ханой и его пригородные районы, порт Хайфон с причалами, стратегические железнодорожные и шоссейные дороги Ханой-Хайфон и Ханой-южная граница Китая, по которым доставлялись военные и экономические грузы для ДРВ.

Осенью 1967 г. участились налеты и бомбежки столичного пригорода – района Кимлиен и расположенных на его территории технологического института, построенного с помощью Советского Союза, штаба Войск ВВС и ПВО ВНА и гостиницы, в которой проживала часть наших специалистов. Из-за большой угрозы для жизни СВС решением вьетнамского Правительства мы были эвакуированы в населенный пункт, расположенный в джунглях в 20-25 км от Ханоя (зона Б).

Поставленные задачи по уничтожению объектов американские пилоты в основном выполняли, но при этом несли большие потери. С целью их уменьшения и снижения эффективности применения ЗРК ПВО ДРВ американцы применяли различные способы борьбы: активные и пассивные помехи, удары самонаводящимися ракетами типа "воздух-земля" ("Шрайк") по станциям наведения ракет (СНР) огневых дивизионов, бомбардировки позиций технических дивизионов (ТДн).

Однако во взаимодействии с советскими военными специалистами вьетнамские ракетчики научились эффективно применять свое грозное оружие и продолжали наносить ощутимые потери американской авиации. К примеру, только в октябре в проведенных 212 боях они уничтожили 88 и повредили 39 самолетов противника, причем расход составил 3,86 ракеты на одну цель. Вьетнамское командование ежедневно обнародовало количество сбитых самолетов противника. Для этой цели в городах на специальных щитах после каждого боя записывались все данные с нарастающим итогом.

Но американцы продолжали совершенствовать способы борьбы с нашими ЗРК. Одним из них явилась разработка и применение активных помех по каналу радиовизирования ракет. Дело в том, что в "сердце" ракеты – блоке ФР-15 – находятся два канала: радиоуправления и радиовизирования. Последний позволяет непрерывно "сообщать" сигналом ответа на сигнал запроса СНР координаты ракеты, с помощью которых станция вырабатывает и выдает команды управления ракетой.

Еще в сентябре-октябре в боевой обстановке на экранах наших СНР были отмечены единичные случаи появления слабых активных помех по каналу радиовизирования со стороны противника. Но тогда этому явлению не придали должного внимания, так как специалисты – представители главных конструкторов – считали, что теоретически применение таких помех по каналу радиовизирования возможно, но практическая вероятность их постановки была очень мала. И действительно, до декабря такие помехи больше не появлялись

Как сейчас помню, все кардинально изменилось 15 декабря 1967 года. В этот день большая группа американских самолетов, выстроившихся словно для парада, совершила очередной налет на Ханой и прилегающие районы. Как только они вошли в зону поражения наших дивизионов, как обычно, был открыт ракетный огонь на поражение. Было выпущено в общей сложности 29 ракет, 11 из них упали: станции наведения их захват не осуществили, так как американцы впервые массировано применили свою новинку – помехи по каналу радиовизирования. Канал был полностью заблокирован и в итоге СНР "ослепли": они не видели своих ракет, а второй канал – радиоуправления – не мог осуществить управление полетом ракет, не имея их координат. Неуправляемые ракеты, имеющие огромную кинетическую энергию, падали куда попало, сметая все на месте падения: соединяясь, компоненты топлива взрывались с выбросом огромного пламени, а в довершение всего взрывалась боевая часть.

Противник же, отбомбившись, без потерь возвратился на свои базы.

Этот случай резко негативно отразился на моральном состоянии вьетнамских ракетчиков и местного населения.

По поводу случившегося Правительство ДРВ обратилось за помощью в Посольство СССР. Посол в Ханое И.С. Щербаков незамедлительно провел совещание с нашими военными специалистами по этому вопросу. На нем присутствовал ограниченный круг лиц, в том числе: Старший Группы СВС генерал-лейтенант В.Н Абрамов, старший группы специалистов ЗРВ генерал-майор Н.И. Кульбаков, представитель Главного конструктора по СНР А.М. Елисеев и еще несколько человек-специалистов.

И.С. Щербаков сообщил, что после его доклада в Политбюро ЦК партии о сложившейся ситуации, руководство страны дало указание нашей промышленности принять срочные меры по восстановлению боеспособности зенитно-ракетных комплексов во Вьетнаме. Далее посол сказал, что одновременно Москва поручила ему обратиться к специалистам, командированным в ДРВ, с предложением провести (в меру своих возможностей) необходимые дополнительные работы и мероприятия, направленные на срыв мер противодействия американских ВВС советским ЗРК.

В процессе длительной и жаркой дискуссия мы пришли к выводу, что в сложившихся условиях есть единственный выход – самостоятельно провести эксперименты по перестройке рабочих частот СНР и ответчиков ракет, и одновременно повысить мощность передатчиков ответного сигнала ракет.

Выступивший представитель Главного конструктора СНР А.М. Елисеев сказал, что перестройка на предлагаемый диапазон частот СНР может быть произведена без особых трудностей и в сравнительно короткий срок – несколько дней.

Для экспериментального определения количественных и качественных параметров и возможностей перестройки блока управления ракеты, мною было предложено вскрыть отдельные ракетные блоки ФР-15, с последующим документальным оформлением полученных результатов.

Посол поинтересовался: "Что для этого необходимо и сколько потребуется времени?"

Я доложил, что для получения опытных данных необходимо: доставить из ЗИПа (запасных частей) 15-20 блоков ФР-15, КИПС (контрольно-испытательная передвижная станция) для автономных и комплексных проверок ракет и их блоков, передвижную электростанцию и три дня работы.

Несмотря на категоричные возражения представителей Главного конструктора против вскрытия блоков ФР-15 (по причине их особой секретности), всю ответственность за проведение предстоящего эксперимента взял на себя Посол И.С. Щербаков.

Он сказал: "О какой секретности блоков может идти речь? Американцы уже раскрыли этот "секрет", применили помехи и забивают ими частоты управления наших ракет. Я разрешаю проводить предложенные эксперименты".

В результате договоренности на совещании было принято предварительное решение: немедленно приступить к работе и по возможности увести перестраиваемую частоту до 3 МГц. в большую сторону.

Сразу после совещания наша группа, в которую входили полковник И. Шерстобитов, капитан В. Гончаренко, старшие лейтенанты Б. Асламов, В. Берлог, А. Копейкин, Н. Чирков и др., приступила к работе. Мы трудились непрерывно, без сна и отдыха, в джунглях трое суток. К счастью, параметры в блоках ФР-15 имели некоторый запас индуктивности и емкости и позволяли произвести перестройку частоты и увеличить мощность ответчика. Но диапазоны частот перестройки блоков оказались разными. Поэтому по окончании экспериментальных работ мы на очередном совещании приняли решение: часть ракетных комплексов в полках перестроить на частоту до 3 МГц., часть – на 1,5 МГц., а остальные оставить без изменения.

Такое решение предполагало, что наличие трех различных диапазонов частот на определенное время введет американцев в заблуждение, и позволит нам в кратчайший срок сформировать и поставить в засаду в районе Ханоя по одному перестроенному ЗРК с одним боекомплектом ракет. До наступления Нового года эта задача была выполнена. Однако из-за ненастной погоды ВВС США полеты временно прекратили.

В начале января 1968 г. метеоусловия улучшились, и американцы решили осуществить новый налет на северо-вьетнамскую столицу с применением все тех же помех по каналу радиовизирования. Но на этот раз их ждало горькое разочарование. К их появлению мы были готовы. Все наши СНР работали в трех режимах. Пуск ракет для ЗРК, работавших в номинальном (не перестроенном) режиме, не предусматривался.

Первым же залпом находившийся в засаде комплекс, перестроенный на 3 МГц. сбил ведущий самолет противника. Американские пилоты такого поворота событий явно не ожидали. В панике их строй рассылался, и армада повернула на обратный курс. Наш эксперимент удался.

Работы по перестройке ЗРК всех 10 зенитно-ракетных полков ВНА продолжались ускоренным темпом. Каждый день количество перестроенных ЗРК увеличивалось. Это был поистине титанический труд: после перестройки частотных параметров более тысячи ракет, была проведена их автономная и комплексная проверка, сортировка по полученным частотным характеристикам, дополнительная маркировка с записью в формулярах об измененных параметрах и соответствующее перерассредоточение их. Во всех ЗРК и ТДн с вьетнамским офицерским составом и ведущими специалистами проведены занятия и консультации. В ходе работ по перестройке решались также научно-технические проблемы по повышению эффективности ЗРК в условиях активных шумовых помех по ответному каналу. Боеспособность ЗРВ ПВО Вьетнама была полностью восстановлена.

Теперь, как и раньше, в ходе налетов агрессоры стали нести большие потери. За полтора месяца 1968 г., начиная с 1 января, в ходе проведенных первых 12 стрельб был осуществлен пуск 20 ракет, при этом были сбиты 5 американских самолетов F-105. Уже в последующих 20 стрельбах было израсходовано 27 ракет. В результате были уничтожены 9 самолетов противника.

Таким образом, отличное знание боевой техники, инициатива, смекалка и настойчивость советских специалистов смогли обеспечить поддержание на высоком уровне эксплуатационных и боевых качеств ЗРК С-75, а значит и авторитет нашей страны, и сорвать планы американской военщины. О проделанной работе было подробно изложено в акте, направленном из Ханоя в Москву, в адрес Главнокомандующего Войсками ПВО страны.

К слову, отечественная промышленность только в апреле 1968 г. прислала во Вьетнам новые элементы для доработки блоков ФР-15 в виде заглушек к ним. Эффективность этих доработок проверить не удалось, так как, учитывая неблагоприятную обстановку, сложившуюся для авиации США во Вьетнаме, ее налеты на ДРВ были прекращены до конца года.

В заключение хочу еще раз с благодарностью назвать фамилии моих товарищей по трудной, но почетной совместной службе во Вьетнаме, не жалевших ни своих сил, ни времени для поддержания высокой боевой готовности зенитно-ракетных комплексов Вьетнамской Народной армии. Это:

В.И. Шерстобитов

Б.Н. Покровский

Б. Асламов

В.И. Берлог

А.Г. Копейкин

Н.В. Чирков

В.Г. Некрасов

А.Н. Ковалев

В.К. Гончаренко

Ю. Широков

г. Москва, январь 2001 г.

Генерал-майор Антонов Евгений Митрофанович

Доктор военных наук, профессор,

Действительный член Академии военных наук

Родился 19.06.1929 г. в Москве.

В 1950 г. по первому разряду окончил Горьковское училище зенитной артиллерии и был назначен на должность командира взвода, затем заместителя командира батареи 244 гвардейского зенитного артиллерийского полка Московского округа ПВО.

В 1957 г. окончил Военную командную артиллерийскую академию в г. Ленинграде и продолжил службу ст. офицером отдела боевой подготовки штаба ЗА и ЗРВ МО ПВО.

С 1960 по 1962 гг. командир 1 зрдн 236 гвардейского Кировско-Путиловского зенитного ракетного полка, затем ст. офицер Оперативного отдела штаба 1 Армии ПВО Особого назначения.

В 1966 г. командир 387 зрп МО ПВО в г. Арзамас-16.

В 1968 г. начальник ЗРВ 7 корпуса ПВО Московского округа ПВО.

С сентября 1969 г. по август 1970 г. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в должности начальника штаба СВС ЗРВ и военного специалиста при начальнике штаба ПВО и ВВС ВНА.

С 1970 по 1972 гг. слушатель Военной академии Генерального штаба ВС СССР.

С 1972 по 1974 гг. командир 5 дивизии 10 Отдельной Армии ПВО, командир 11 корпуса 2 ОА ПВО, депутат Верховного Совета Белоруссии 9 созыва, член Брестского обкома Коммунистической Партии Белоруссии.

В 1975 г. назначен Первым заместителем Командующего 1 Армии ПВО ОН Московского округа ПВО.

С 1978 г. ст. преподаватель кафедры оперативного искусства ПВО Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР.

В Вооруженных Силах СССР прослужил 45 календарных лет, из них 30 лет – в Войсках ПВО страны.

В настоящее время ведущий научный сотрудник Центра Военно-стратегических исследований Генерального штаба ВС Российской Федерации.

Награжден орденами Красной Звезды, 'За службу Родине в ВС СССР' III и II ст., вьетнамским орденом 'Боевой Подвиг' III ст. и 22 медалями в т.ч. вьетнамской медалью 'За сплоченность в борьбе против американских агрессоров'.

ЭТО БЫЛА НАСТОЯЩАЯ, БОЕВАЯ ДРУЖБА

Августовская революция 1945 г. во Вьетнаме завершилась 2 сентября провозглашением Демократической Республики Вьетнам (ДРВ). В 1945-54 гг. вьетнамский народ вынужден был защищать свою свободу от посягательств французских колонизаторов.

Война Сопротивления закончилась Женевскими соглашениями в 1954 г. Но в нарушение этих соглашений на территории Южного Вьетнама была провозглашена 'Республика Вьетнам' – проамериканское марионеточное государство. Были сорваны консультации с ДРВ о проведении всеобщих выборов с целью объединения Вьетнама и развернуты карательные операции против национально-патриотических сил в Южном Вьетнаме. В ответ на репрессивные меры сайгонского режима и американской военщины население Южного Вьетнама поднялось на вооруженную национально-освободительную войну во имя избавления от колониального ига. 15 февраля 1961 г. Национальный Фронт освобождения Южного Вьетнама принял решение о создании Армии освобождения Южного Вьетнама.

Война во Вьетнаме явилась одним из наиболее крупных вооруженных столкновений после второй мировой войны. Вмешательство США в дела Вьетнама преследовало вполне определенные цели, которые были частью всей агрессивной политики этой страны в период 'холодной войны'.

Во-первых, США замышляли ликвидировать ДРВ как один из прогрессивных форпостов в Юго-Восточной Азии.

Во-вторых, США планировали использовать Вьетнам как плацдарм для борьбы с национально-освободительным движением в других странах этого региона и бассейна Тихого океана.

В-третьих, захватив Вьетнам, США рассчитывали обеспечить надежную опору на континенте для своих военно-воздушных и военно-морских баз, окаймляющих Азиатский материк.

Ход вооруженной борьбы и американской интервенции во Вьетнаме по оперативно-стратегическим результатам можно разделить на два периода – на период эскалации агрессии (с 5 августа 1954 г. по 1 ноября 1968 года) и период постепенного свертывания масштабов войны (с ноября 1968 г. по 27 января 1973 г.).

2 августа 1964 г. США спровоцировали столкновение своих кораблей с торпедными катерами ДРВ в Тонкинском заливе, а 5 августа, воспользовавшись этим как предлогом, начали бомбардировку территории ДРВ. Налетам подверглись также Лаос и Камбоджа. 7 августа конгресс США официально одобрил беззаконные акции американской военщины. С 1965 года вооруженные силы США приняли непосредственное участие в операциях против сил национального освобождения Южного Вьетнама.

Стратегический план военного командования США предусматривал развертывание такой группировки вооруженных сил, которая позволила бы изолировать патриотов в Южном Вьетнаме от ДРВ, Лаоса и Камбоджи и тем самым создать условия для их разгрома. Кроме того, планировалось нанесение массированных воздушных ударов по объектам НФО в Южном Вьетнаме, а также по освобожденным районам Лаоса, через которые проходили основные пути, связывающие ДРВ с Южным Вьетнамом. 7-й флот США должен был блокировать переброску сил и средств из ДРВ в Южный Вьетнам морским путем.

Наибольшего размаха боевые действия авиации и военно-морских сил США против ДРВ достигли в 1966-1967 гг. На территории Южного Вьетнама самым напряженным был период 1967-1968 гг.

Военные действия против ДРВ и Южного Вьетнама существенно различались друг от друга по целям, способам действий, силам и средствам. Против ДРВ агрессор использовал только ВВС и ВМС, преследуя цели подрыва военно-экономического потенциала, подавление морального духа народа и армии и вынуждения ДРВ прекратить оказание помощи патриотам Южного Вьетнама. В меморандуме Объединенного комитета начальников штабов США от 26 августа 1964 года говорилось, что воздушная война против ДРВ 'необходима для предотвращения полного крушения позиций США в Юго-Восточной Азии'.

В военных действиях против национально-патриотических сил Южного Вьетнама США помимо ВВС и ВМС активно использовали сухопутные войска.

Первые шесть месяцев (с 5 августа 1964 г. по 7 февраля 1965 г.) американская авиация наносила удары по отдельным объектам ДРВ. Затем, начиная с 7 февраля 1965 г., она стала производить систематические бомбардировки объектов на всей территории ДРВ (за исключением узкой приграничной полосы с КНР).

7-й флот США вел блокадные действия и обстрелы береговых объектов ДРВ. В этих действиях участвовало 125 кораблей различных типов и 650 самолетов.

Массированными ударами авиации (в том числе авианосной), артиллерийскими обстрелами и блокадными действиями флота агрессору удалось в известной мере подорвать военно-экономический потенциал ДРВ, снизить его возможности по оказанию помощи патриотам Южного Вьетнама. Однако рассредоточение и маскировка важных народнохозяйственных и военных объектов позволили ДРВ поддержать обороноспособность страны на достаточно высоком уровне.

Боевые действия в Южном Вьетнаме развертывались иначе. Сосредоточив в сентябре 1965 г. значительные силы, американское командование намеревалось во взаимодействии с войсками марионеточного правительства, действующими в районе Сайгона, расчленить силы национального фронта освобождения, изолировать их и разгромить по частям. Однако вооруженные силы Национального Фронта освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ) своими маневренными действиями сорвали замысел агрессора. Армия освобождения непрерывно атаковала войска и базы противника, нанося ему большой урон в живой силе и боевой технике.

Операции противника по окружению группировок войск НФОЮВ. ликвидации их баз в районе юго-западнее Хюэ в апреле-мае 1968 г. не имели успеха. Политическое руководство США вынуждено было согласиться на переговоры с ДРВ о политическом урегулировании конфликта. Они начались с 13 мая 1968 г. в Париже, а 1 ноября США временно прекратили бомбардировки ДРВ. Так закончился первый период ведения этой войны.

Однако в 1969г. американская авиация возобновила налеты на северовьетнамские стратегические объекты и коммуникации с различной интенсивностью, непрерывно вела разведку беспилотными летательными аппаратами всей территории ДРВ, иногда привлекая для этой цели и стратегические бомбардировщики Б-52, а если обнаруживала СП ЗРК С-75, то немедленно наносила по ним удар.

24 июля 1965 года во Вьетнаме впервые было применено новое средство ПВО – зенитные ракетные комплексы, которые стали самой 'существенной угрозой' для авиации противника. Применение ЗРК вызвало настоящий шок у американских пилотов. Начиная воздушное наступление на Индокитае, США еще не располагали эффективными средствами РЭБ. Только на втором этапе войны у стратегического авиационного командования эти средства имелись в достаточном количестве. Если в Южном Вьетнаме американская авиация почти безнаказанно бомбила противника, то при каждом боевом вылете на ДРВ летчики тактической и палубной авиации могли погибнуть со значительной степенью вероятности. Авиация США вынуждена была совершать налеты на малой высоте, где зенитная артиллерия (особенно МЗА) ПВО ДРВ показала себя с самой лучшей стороны. Однако переход к полетам нападающей авиации в менее плотных группах боевого построения американцы совершили с некоторым опозданием, что неоднократно отмечали советские специалисты. Примером может служить пуск трех ракет по плотной группе в шесть самолетов 'Скайхок' дивизионом, где командиром был майор И.К. Проскурнин. В результате этого обстрела три самолета были уничтожены, а четвертый поврежденный упал в Тонкинский залив.

За этот бой Проскурнин был награжден орденом Красной Звезды, и после возвращения из Вьетнама он неоднократно делился своим опытом ведения боевых действий с офицерами частей ЗРВ ПВО страны.

После боя сам президент ДРВ Хо Ши Мин посетил отличившийся зенитно-ракетный дивизион и поздравил весь личный состав с замечательной победой (далее прилагается фото – Хо Ши Мин на СП дивизиона майора Проскурнина). Впоследствии полковник И.К. Проскурнин успешно командовал 236 гвардейским зрп Московского округа ПВО.

Еще когда я был командиром 1 зрдн 236 гвардейского Кировско-Путиловского зрп, майор И.К. Проскурнин был моим заместителем, затем он стал командиром дивизиона, а позже был направлен по Вьетнам по моему предложению, которое я доложил начальнику штаба 1 Армии ПВО ОН генерал-майору Н.А. Асриеву.

Было прямое указание Главкома Войск ПВО страны о том, чтобы вместе с поставками в ДРВ вооружения и военной техники, туда отбирались и направлялись лучшие командиры, инженеры и техники, которые приняли на себя всю тяжесть первого этапа становления родов войск ПВО ВНА и обеспечили успешное выполнение возложенных на них задач. Одним из тех, кто с достоинством выполнили приказ Главкома, был и командир пусковой установки старший сержант Николай Колесник, награжденный орденом Красного Знамени.

Каждый ЗРК С-75 в зависимости от обстановки прикрывался несколькими батареями ЗА. Поэтому, когда страх американских летчиков и их командования заставлял осуществлять налеты на малых высотах, они несли большие потери от огня зенитной артиллерии. Просчет американцев в недооценке зенитной артиллерии им дорого обошелся. Так, в период с 1965 по 1973 гг. урон ВВС США от зенитной артиллерии составил 66% (более 1700 самолетов и БПЛА) от всех потерь американских самолетов во Вьетнаме.

В начальный период войны каждая обстреливаемая цель уничтожалась одной-двумя ракетами (ЗУР). Сказались отличная выучка и высокая эффективность стрельб, достигнутые советскими специалистами. Кроме того, первоначально, как это отмечалось выше, американские самолеты совершали налеты на выгодных для стрельбы ЗРК средних высотах, что для советских боевых расчетов не представляло особых трудностей.

За первые восемь месяцев боевых действий только один дивизион подполковника Ф.П. Ильиных, командированного из 387 зрп, которым автор этих строк имел честь командовать в период с 1966 по 1968 гг. в СССР, сбил 24 американских самолета. Ф.П. Ильиных был награжден орденами Ленина, Красной Звезды и вьетнамским боевым орденом. С полковником П.Ф. Ильиных мне не раз приходилось встречаться, когда он проходил службу в управлении МО ПВО. Сразу в глаза бросалась обоснованная уверенность его в своих действиях, высокая подготовка и очень объективная оценка противоборствующих сторон. Нельзя не отметить успешные боевые действия расчетов Брянского 260 зенитного ракетного полка, награжденного орденом Красного Знамени (командир полковник В.В. Федоров). Будучи начальником ЗРВ 7 корпуса ПВО МО ПВО, куда входил этот полк, я внимательно изучал опыт боевых действий полка. С этим полком, перед самым моим вылетом в ДРВ, в качестве руководителя стрельбы, я выезжал на полигон в начале 1969 года. Полк уничтожил все мишени, показал также высокую подготовленность и получил оценку 'отлично'.

Позже началась передача боевой техники ЗРК С-75 вьетнамским боевым расчетам, однако командиры зрдн, офицеры наведения, старшие техники наиболее сложных систем комплекса и некоторые другие советские военные специалисты при отражении налетов обязательно находились на рабочих местах рядом с вьетнамскими товарищами и вместе с ними несли ответственность за исход боя.

Таким образом, первые бои проводились советскими ракетчиками, но вьетнамские расчеты постоянно участвовали во всех операциях по подготовке боевой техники к пуску ракет в качестве дублеров.

В последующем, часть советских специалистов была снята с боевых позиций и приступила к обучению личного состава новых подразделений и частей ЗРК С-75 ЗРВ ВНА.

Вьетнамцы быстро освоили технику и научились стрелять, однако физических сил у них было не всегда достаточно. Для сокращения времени свертывания и развертывания комплекса, заряжания и разряжания пусковой установки, приходилось привлекать в два-три раза больше вьетнамских солдат, чем требовалось советских.

Локальные войны показали, что, когда у жертв агрессии фактически не было организованной ПВО (за исключением ДРВ), обороняющие стороны прибегали к партизанским действиям с целью уничтожения авиации противника на аэродромах. Этот способ был характерен особенно для Армии Национального Фронта освобождения Южного Вьетнама, а также патриотов Лаоса и Камбоджи.

Наиболее удачный налет воины-патриоты совершили в ночь на 31 октября 1964 г. на аэродроме Бьен Хоа в Южном Вьетнаме, где партизаны уничтожили 20 бомбардировщиков В-57 и 15 других самолетов.

В декабре 1968 года я в звании подполковника был назначен начальником ЗРВ 7 корпуса ПВО МО ПВО.

Летом 1969 года узнаю, что в ДРВ срочно требуется один из начальников ЗРВ корпуса МО ПВО на должность начальника штаба советских специалистов ЗРВ (он же занимал должность военного специалиста при начальнике штаба ПВО и ВВС ВНА). Позже стало известно, что из троих предложенных на эту должность начальников ЗРВ, видимо, по уважительным причинам никто не мог выехать на длительный период в ДРВ.

Выбор пал на меня. У меня была болезнь – мочекаменная. С такой болезнью категорически запрещалось посылать во Вьетнам. Но я скрыл эту болезнь – не мог я командующему войсками округа генерал-полковнику Окуневу В.В. доложить, что не могу поехать во Вьетнам. Это для меня был бы страшный позор. А, зная своего командующего очень хорошо, я был убежден, что в случае отказа, я в его глазах навсегда потерял бы свой авторитет, заработанный за многие годы. Этого я не мог допустить ни при каких условиях, да еще в 1968 году на конкурсе стреляющих, который проводился среди командиров полков округа я занял первое место.

В сентябре 1969 года я был уже в Ханое и принял две должности: начальника штаба советских военных специалистов ЗРВ и специалиста начальника штаба ПВО и ВВС Вьетнамской Народной армии.

Ознакомившись с обстановкой, с действиями противника и возможностями ПВО ВНА (в том числе и с истребительной авиацией ДРВ), я пришел к выводу, что необходимо срочно установить причины низкой эффективности боевых стрельб комплексами С-75 по низколетящим целям – беспилотным летательным аппаратам (БПЛА), с помощью которых американцы систематически вели разведку территории ДРВ. Эффективность в это время составляла 15 ракет на одну сбитую цель. Выше я отмечал, что еще в Советском Союзе я постоянно изучал опыт войны во Вьетнаме. Такая эффективность как минимум в 3-5 раз была ниже по сравнению с возможностями комплекса С-75 и теми результатами, которые были в начале применения ЗРК во Вьетнаме.

Честно говоря, я был несколько удивлен такому состоянию дел и такому отношению к этому, как советских военных специалистов, так и вьетнамских руководителей ПВО, хотя за первую половину 1969 г. было уничтожено 66 БПЛА. Сделал для себя вывод, что срочно надо исправлять сложившееся положение. С такими результатами боевых действий, если так будет продолжаться и дальше, то перед теми, кто меня направил во Вьетнам, я не смог бы даже поднять глаз, а не то чтобы объяснить сложившуюся ситуацию. Да такие мои начальники, как командующий округом и командующие ЗРВ округа и ПВО страны меня и слушать бы не стали.

Начал свою работу с обобщения опыта боевых стрельб за весь 1969 год и провел тщательный анализ причин их столь низкой эффективности. Вот здесь и пригодился мой опыт по анализу стрельб и соответствующая личная подготовка. Помощников на этот раз в этом деле у меня не было. Когда я закончил анализ стрельб, попросил чтобы срочно собрали старших специалистов зенитных ракетных полков на сборы, на которых я лично довел полученные результаты и выдал рекомендации (ноябрь 1969 г.). Мой доклад с разбором наиболее важных моментов при ведении боевых действий и предложенные способы устранения вскрытых недостатков как в подготовке боевой техники, так и при ведении самих стрельб, были восприняты всеми специалистами не только положительно, но и с большим интересом. От имени всех специалистов выступил подполковник Козуб и дал высокую оценку анализу стрельб, выданным рекомендациям и заверил командование группы СВС ЗРВ, что все примут к исполнению.

Сборы были проведены очень своевременно, т.к. у командования ПВО и ВВС ВНА возникли определенные сомнения в боевых возможностях ЗРК С-75 по уничтожению беспилотных летательных аппаратов на малых высотах, да еще в активных помехах, которые осуществлялись со стороны моря палубной авиацией.

Многие из выявленных причин низкой эффективности ПВО отмечались и ранее. Однако почти полная замена советских военных специалистов, имеющих боевой опыт, на вновь прибывших, незнакомых с условиями ведения боевых действий с американской авиацией в ДРВ, а в некоторых случаях и недостаточная требовательность СВС к вьетнамским боевым расчетам зрдн, в определенной степени снизили результативность стрельб. Кроме того, воздушный противник стал применять новые тактические приемы при преодолении боевой зоны ЗРВ. В результате больших ошибок в ручном сопровождении целей, зенитные управляемые ракеты подрывались у поверхности земли (залитых водой рисовых полей) или сталкивались с землей из-за малой высоты полета цели.

В основном задача состояла в том, чтобы как можно быстрее и подробно с обоснованием, изучить уже имеющийся опыт подготовки техники и боевых расчетов, накопленный в первом периоде войны.

После сборов СВС в Ханое было проведено большое количество занятий по боевому применению ЗРК в сложных условиях и по наиболее актуальным вопросам теории стрельбы ЗУР. Однако изучить уже выработанные и опробованные рекомендации по повышению результативности стрельб – это только первый этап. Второй этап заключался в применении этих рекомендаций на практике – на боевой технике и непосредственно в бою.

Со старшим группы СВС ЗРВ полковником В.А. Гуде мы добились согласия от командующего ПВО и ВВС ВНА старшего полковника Ле Ван Чи провести занятия с самим командующим, начальником штаба ПВО и ВВС полковником Тханем и другими офицерами по их усмотрению. Занятия начали проводить с наиболее важных и сложных тем объяснительной записки к Правилам стрельб ЗУР. Заранее подготовили схемы, на многих были математические расчеты по обоснованию различных требований к боевым расчетам и к подготовке боевой техники. Ле Ван Чи лично отметил, как мы 'такие большие начальники' и так подробно знаем отдельные и довольно сложные вопросы теории стрельбы ЗУР. При проведении занятий по управлению боевыми действиями комментариев от обучаемых почти не было. Но в итоге полковник Тхань сказал, что, как правило, централизованное управление при сложном налете затруднено, т.к. активные помехи и множество дипольных отражателей затрудняют своевременно производить оценку обстановки. Часто бывает, что даже командиры полков не могут принять решение на распределение целей между дивизионами. Поэтому управление боевыми действиями приходилось осуществлять преимущественно децентрализовано.

В свое время, в 1953-1957 гг., мы вместе с Ле Ван Чи учились в Военной артиллерийской командной академии (г. Ленинград), только на разных факультетах. Вспоминали общих знакомых и многое другое. Поэтому командующий иногда был со мной более откровенен, чем с другими. После проведения занятий, пользуясь особым отношением ко мне Ле Ван Чи, я спросил у него 'Почему так получается с эффективностью С-75?' Он мне ответил, что 'БПЛА большого вреда нам не приносят, важные объекты у нас надежно спрятаны, остальные замаскированы. Стрельба по ним действительно требует большого расхода ракет, а мы стараемся экономить ракеты. Особенно в последнее время ПРД и корпуса ракет, падая на землю, попадают то в буйволов, или даже в отдельных жителей, есть даже смертельные исходы, что вызывает неудовольствие мирных жителей. Поэтому мы ограничиваем стрельбы по БПЛА. После ваших занятий, проведенных с СВС и теперь вот с нами, количество стрельб увеличим, оценим их результаты и одновременно ваши рекомендации'.

После проведенных занятий командующий нас поблагодарил (такие занятия с командованием проведены были впервые), но было высказано, что у вьетнамских товарищей тоже есть чему поучиться. Не зря же, когда советские специалисты возвращаются на Родину, там их повышают в должности.

Мы сделали вывод о том, что уровень подготовки должностных лиц на КП по управлению боевыми действиями в силу разных причин не всегда соответствовал наилучшим вариантам отражения налета. Более подробно командующий и начальник штаба по подготовке своего КП не распространялись. Мы были вынуждены больше вопросов не задавать. Однако мы отлично понимали, что есть объективные причины: отсутствие сплошного радиолокационного поля, его неравномерность по высотам, ограниченное количество РЛС, большое время запаздывания информации и др.

По вопросам управления и способов применения истребительной авиации ВВС ВНА в основном было единое мнение. Генерал-майор авиации Дворников (старший СВС по ИА) оказывал большую помощь вьетнамским товарищам в столь тяжелых условиях, когда господство в воздухе принадлежало противнику. Вьетнамские летчики часто использовали партизанскую тактику удара и отскока, вступали в бой только при исключительно благоприятных для себя обстоятельствах. Знаменитые ассы были и среди летчиков ИА ВНА, сбившие от 10 до 20 самолетов противника.

Результаты работы СВС по повышению эффективности ПВО стали сказываться уже в ближайшее время. До 20 БПЛА были уничтожены в декабре 1969 г. и в начале 1970 года с эффективностью до 8 ЗУР на одну сбитую цель.

Ввиду того, что В-52 ставил очень сильные активные помехи (засвечивались все экраны у офицера наведения и операторов РС), поэтому стрельба на встречном курсе была абсолютно невозможна, несмотря на проведение всех способов и приемов отстройки от помех. СВС на проведенных сборах подтвердили, что при сопровождении таких целей вдогон (на обратном курсе) или при развороте цели, плотность активных помех значительно уменьшается, поэтому бывают случаи, когда на фоне этих помех появлялась отметка от реальной цели.

В выданных рекомендациях, мы предложили провести эксперимент – путем пуска одной или двух ракет вдогон по выделяемой на фоне помех реальной цели. Это предложение мы просили согласовать с вьетнамскими командирами зрп С-75. Предварительно также провести тренировки с помощью имитатора.

И вот весной 1970 г. произошло весьма знаменательное для ЗРВ событие. Стратегический бомбардировщик В-52, после проведения разведки территории ДРВ, возвращался на свою базу. Зенитный ракетный полк, расположенный в самой южной части ДРВ (провинция Куангбинь) провел предложенный эксперимент, произвел пуск тремя ракетами и уничтожил этот В-52. Стрельба проводилась вдогон. Но упал этот самолет на территорию Лаоса. Я срочно доложил о проведенной стрельбе начальнику штаба ПВО и ВВС полковнику Тханю и его заместителю подполковнику Ву Суан Виню. Они ответили, что об этом своевременно были информированы командиром полка и уже направили группу поиска этого самолета в Лаос.

Через 5-7 суток на очередной моей встрече с начальником штаба ПВО и ВВС нам было сообщено, что действительно был сбит стратегический бомбардировщик В-52. Отдельные детали и конструкции его были переправлены в ДРВ. Начальник штаба очень хорошо отозвался о старшем полковой группы советских военных специалистов этого полка, и сказал, что он представлен к награждению военным орденом ДРВ.

В последующем я подготовил на него наградной лист для награждения орденом Красного Знамени. Генерал-лейтенант Б.А. Стольников утвердил мое предложение. По возвращении в СССР он был награжден этим орденом. К сожалению, я не помню его фамилию…

Подробно стрельба по В-52 вдогон была отражена в месячном отчете в Генеральный штаб и Главкому ПВО страны. После моего возвращения в СССР вышло дополнение к Правилам стрельбы комплексом С-75 по обоснованию и внедрению стрельб вдогон. Правда скорость цели и зона поражения были ограничены по сравнению со стрельбой по целям на встречных курсах. Безусловно, в этом усовершенствовании Правил стрельбы был определенный вклад советских военных специалистов ЗРВ во Вьетнаме.

В ходе моей работы с вьетнамскими товарищами не всегда все проходило гладко. Так, видимо, и должно быть. По протоколу у меня была обязательная встреча с начальником отдела ПВО внешних сношений Генерального штаба один раз в неделю. В действительности эти встречи проходили гораздо чаще, все зависело от важности назревших вопросов. Встречи проходили в Батмае. Мы решали повседневные задачи, почти не затрагивая вопросы боевых действий. Так, один раз начальник отдела майор Тинь заявил мне, что по договору с СССР мы обязаны направлять в ДРВ специалистов-офицеров только с высшим военным образованием. Я об этом не знал. Но мне легко было доказать товарищу Тиню, что, в первую очередь, нам и Вам здесь нужны надежные специалисты по каждой системе – хорошие практики. В доказательство своих слов, я привел несколько примеров из своей практики и практики СВС в ДРВ. Вопрос был закрыт. Майор Тинь просил об этом моему начальству не докладывать. Мой доклад своему начальству остался без внимания.

В начале 1970 г. в ДРВ на должность заместителя старшего группы СВС ПВО по политической части прибыл подполковник А.Ф. Поздеев. Он не только заметно активизировал партийно-политическую работу среди СВС, но и наладил сотрудничество с Главпуром ВНА. Так однажды нас с Поздеевым в сопровождении майора Тиня пригласили в Главпур ВНА, где нам предоставили очень важную информацию, полученную от пленных американских летчиков: порядок их подготовки в США, условия их содержания на базах ВВС США, морально-политическое состояние и ряд других важных данных. После этой встречи было установлено постоянное сотрудничество с Главпуром ВНА.

В одной из встреч с начальником штаба ПВО и ВВС полковником Тханем, он вышел с предложением сократить количество СВС в полках. Когда я спросил: 'Какие специальности вьетнамские товарищи хорошо освоили и уже не нуждаются в нашей помощи?', полковник Тхань ответил: 'Мы предлагаем ликвидировать должность советского военного специалиста по координатной системе'. Я все ожидал, только не этого. Как я себя не сдерживал, все же очень резко, эмоционально высказал собственное мнение, что советчики, которые подсказали начальнику штаба такую идею, малообразованны или совсем не имеют практики. Полковник Тхань даже стал меня успокаивать. Все же я сказал, что командование СВС с этим никогда не согласится, куда бы Вы не обращались, никто Вас не поддержит. Впоследствии зам. НШ подполковник Ву Суан Винь рассказывал мне: 'что только по одной горячности товарища Антонова мы поняли, что наше предложение по ликвидации должности старшего техника по координатной системе было непродуманным'. В конце беседы вопрос был улажен в пользу дела. После доклада старшему группы СВС ЗРВ полковнику В.А. Гуде к вопросу сокращения советских военных специалистов ЗРВ больше не возвращались.

В одну из встреч полковник Тхань задал мне вопрос, на который было очень трудно ответить: 'Товарищ Антонов, а почему Советский Союз не может поставить нам ЗРК С-125, способный уничтожать маловысотные цели. Эти комплексы уже поставлены Египет и там их успешно применяют?' Я ответил, что 'обязательно Вашу просьбу передам Старшему Группы СВС генерал-лейтенанту Стольникову Б.А.' Генерал Стольников Б.А. решал этот вопрос через Генеральный штаб ВС СССР. Позже эти комплексы были поставлены в ДРВ, но в боевых действиях участия принять не успели.

Подполковник Ву Суан Винь очень хорошо говорил по-русски, мы с ним сравнительно часто вели беседы без переводчика, которые укрепили не только взаимопонимание но и нашу дружбу. Мы понимали, что делаем общее очень важное дело, что советские военные специалисты всегда стремились и стремятся выполнить свой интернациональный долг честно, не жалея ни сил, ни своего здоровья. На мой вопрос подполковнику Виню: 'почему Вы уходите от обсуждения такого важного мероприятия, как управление силами и средствами ПВО в ходе отражения массированных ударов воздушного противника?', он отвечал: 'В настоящее время командование ПВО и ВВС и Генеральный штаб считают, что в этом нет особой необходимости. Кроме того, зрп С-75 входят в состав дивизий ПВО, командиры которых нормально справляются со своими обязанностями. Кроме того, недостаточная эффективность средств разведки и связи затрудняют централизованное управление ЗРВ на территории всей страны (ДРВ), но главное – сильные активные и пассивные помехи. Командирам полков С-75 на месте виднее, что делать. Главное сохранить боевую технику'. Мне пришлось согласиться с такими доводами.

Зенитное ракетное оружие резко повысило боевые возможности ПВО ДРВ и внесло коренные изменения в характер противоборства между средствами воздушного нападения и средствами ПВО.

При ограниченном количестве ЗРК, как это было до середины 1965 года, основным способом применения частей и подразделений ЗРВ считались действия из засад. ЗРК устанавливались в неожиданных для американских летчиков местах, в полосе предполагаемых маршрутов их полета. По мере увеличения численности ЗРК они переходили к стационарному прикрытию важных объектов: мостов, плотин, электростанций и т.д. Дальнейший рост численности ЗРК обусловил переход ЗРВ к защите крупных объектов. Так, к началу 1969 года в ПВО и ВВС ВНА насчитывалось девять зенитных ракетных полков, вооруженных комплексами ЗРК-75: четыре зрп на обороне столицы ДРВ г. Ханоя, два на обороне г. Хайфона, один-два на дорогах ?1 и ?7, а один на юге в провинции Куангбинь у демаркационной линии с Южным Вьетнамом на небольшом удалении от места перехода 'тропы Хо Ши Мина' на территорию Лаоса.

За период нахождения в ДРВ, проехав всю страну с севера до 17 параллели, везде я встречал неподдельную любовь и уважение к Советскому Союзу и самое доброе отношение к советским людям всего населения ДРВ: детей, взрослых и стариков. Когда погибал советский специалист, вьетнамцы с большим сожалением говорили: 'лучше бы кто-нибудь из нас погиб, чем советский специалист'.

На одной из встреч нам сообщили некоторые особенности по вербовке и отбору летчиков из США во Вьетнам; отношение Вооруженных сил США к войне на Индокитайском полуострове; некоторые показания пленных американских пилотов; например, до 50% летного состава США, сбитых над ДРВ, группой поиска и спасения возвращаются в свои части.

Особенно нас крайне удивило, что у каждого пилота на случай его пленении после сбития, имеется три обращения к населению на вьетнамском, французском и английском языках, где написано: 'Я пилот США, я Вам ничего плохого не сделаю, окажите мне помощь и отведите меня к своему командованию'.

Примерно в это же время на очередной встрече мне сообщили, что в районе Таньхоа сбит американский вертолет, на котором находились семь летчиков, самолеты которых были сбиты над территорией ДРВ.

За весь период моего пребывания в ДРВ, решением командования Группы СВС было отмечено мое активное участие в уничтожении ЗРВ ВНА 32 воздушных целей.

За достигнутые успехи мне, находясь на должности начальника штаба СВС ЗРВ, было досрочно присвоено звание 'полковник', я был зачислен слушателем Военной академии Генерального штаба. Президент ДРВ наградил меня орденом 'Боевой подвиг' III степени и медалью 'За сплоченность во имя победы над американскими агрессорами'.

В начале 80-х годов, когда я проходил службу в должности старшего преподавателя Военной академии Генерального штаба ВС, генерал Ле Ван Чи и полковник Ву Суан Винь посетили Москву и попросили меня встретиться с ними.

Было много воспоминаний не только о совместной борьбе против американских агрессоров, но и о нашей боевой дружбе, о дружбе вьетнамского и советского народов. Генерал Ле Ван Чи попросил меня рассказать о моей службе после возвращения в СССР. Я доложил: окончил академию Генерального штаба, командовал дивизией, корпусом ПВО и был первым заместителем Командующего армией. В настоящее время старший преподаватель ВАГШ, часто встречаюсь со слушателями из СРВ. Генерал Ле Ван Чи еще раз подчеркнул, что опыт войны во Вьетнаме не пропал даром. Он очень тепло отозвался о совместной работе с генералом А.Н. Хюпененом и попросил меня помочь встретиться с ним или хотя бы организовать разговор по телефону. Я позвонил в Главный штаб Войск ПВО страны, где мне сообщили, что генерал Хюпенен в настоящее время находится далеко от Москвы и связаться с ним сложно. Когда я сказал об этом генералу Ле Ван Чи, он был очень огорчен, что не сможет встретиться с Анатолием Ивановичем. На прощанье мы обменялись сувенирами. Сувенир Командующего ПВО и ВВС ВНА генерала Ле Ван Чи я храню до сего времени. Мы расстались с надеждой о новой встрече, но ей не суждено было состояться.

Через 30 лет после моего убытия из ДРВ, уже генерал-майор Ву Суан Винь прислал мне в Москву свой сувенир. Дружба была у нас настоящая, и труд советских военных специалистов в годы войны еще высоко ценится и сейчас. А еще через 5 лет в 2005 году я получил от генерал-майора Виня благодарность за нашу совместную работу и пожелание дальнейших успехов в моей работе в ГШ ВС РФ.

Я очень горжусь тем, что у командования ПВО и ВВС СВР оставил хорошую память. И этот сувенир я буду хранить как символ братства между двумя народами.

Второй период войны характерен тем, что США стали постепенно перекладывать тяжесть ведения кровопролитных операций на войска сайгонского режима и выводить свои войска из Вьетнама.

В конце марта – начале апреля 1969 г. командование войск НФОЮВ провело второе стратегическое наступление, которое заставило противника перейти к стратегической обороне.

Действия патриотов в Индокитае приобретали все более активный характер. Весной 1970 г. наметился подъем национально-освободительной войны в Камбодже.

В соответствии с планом операции 'Ламшон-719' в Южный Лаос вторглись свыше 30 тыс. сайгонских и 10 тыс. американских солдат при поддержке 2000 самолетов и вертолетов. Целью вторжения ставилось расчленить надвое Индокитайский полуостров, изолировать южновьетнамских патриотов от ДРВ и патриотического движения в Лаосе и Камбодже и, в конечном счете, задушить национально-освободительное движение на всем Индокитайском полуострове. Однако и эта операция успеха не имела.

В конце 1971 г. США, грубо нарушив обязательства о прекращении бомбардировок ДРВ, возобновили массированные налеты на важнейшие объекты этой страны. Хотя бомбардировки и нанесли ущерб республике, они не поколебали решимости вьетнамского народа отстаивать до конца свободу и независимость Вьетнама.

Командование народных вооруженных сил НФОЮВ поставило перед войсками решительные цели: очистить территорию страны от оккупантов, ликвидировать сайгонский марионеточный режим и установить власть народа. Для достижения поставленных целей весной 1972 г. было проведено третье стратегическое наступление. Оно началось в ночь на 30 марта стремительными атаками патриотов на фронте свыше 1000 км.

Сайгонские войска понесли тяжелые потери, и только поддержка со стороны военно-воздушных сил и ВМС США предотвратили полный развал сайгонского режима.

Для Вашингтона к концу 1972 г. на Индокитайском полуострове складывалась довольно мрачная обстановка. Количество войск США в Южном Вьетнаме уменьшалось до 26 тыс. человек. А процесс 'вьетнамизации' войны себя не оправдал. Все это грозило американцам закончить войну бесславно и с большим позором. Кроме того, стратегическое наступление патриотических сил в Южном Вьетнаме в 1972 г. вынудило США начать переговоры в Париже. Но уже 13 декабря они их прервали, чтобы по настоянию генералитета и лично президента Никсона наказать ДРВ и, тем самым, заставить правительство ДРВ быть более сговорчивыми. С этой целью военное командование спланировало проведение наступательной воздушной операции. Для ее осуществления было решено привлечь с авиабаз Андерсен (о. Гуам) и Утапао (Таиланд) самолеты стратегической авиации, которые были оснащены последними модификациями аппаратуры РЭБ (В-52D), но В-52G уступали по своей эффективности аппаратуре РЭБ В-52D, поэтому самолеты В-52G оказались наиболее уязвимыми, особенно для ЗРК С-75.

Кроме того, для этой операции привлекались тактическая и палубная авиации (всего до 800 боевых самолетов, в том числе 83 В-52, 36 – F-111, 54 -А-7D).

Воздушная операция получила название 'Лайнбэкер-2'. Эта операция явилась очередным и самым мощным испытанием системы ПВО ДРВ. Стратегическая авиация впервые применялась в таком количестве.

Ввиду непрерывного совершенствования системы ПВО ДРВ, повышения боевой готовности и уровня подготовки частей ПВО (ЗРВ и ЗА) и ВВС, а также плодотворной работы советских военных специалистов в 1970-1972 гг., такая воздушная операция противника не стала неожиданной для командования ПВО и ВВС ВНА. Оно сумело своевременно и правильно оценить сложившуюся ситуацию.

Успешные боевые действия ПВО и ВВС ВНА с 18 по 30 декабря 1972 г. вынудили командование американской авиации отказаться от продолжения воздушной операции, а политическое руководство США, в свою очередь, не достигло ни военных, ни политических целей.

Многие военные в США считали, что решение Никсона нанести в короткое время такие потери и разрушения ДРВ, которые повлияли на позицию официального Ханоя и, тем самым, спасли бы сложившуюся ситуацию, опоздало на 7 лет.

За время проведения воздушной наступательной операции США, средствами ПВО было уничтожен 81 самолет противника, в том числе до 34 В-52. Потеря каждого В-52 вызывало у американского командования почти шоковое состояние, каждый такой самолет стоил 8 млн. долларов по ценам 1972 года. Зенитные ракетные войска уничтожили 31 самолет.

Американская авиация выполнила 929 боевых вылетов и сбросила на объекты ДРВ 15 тыс. тонн бомб. В Ханое были убиты 1318 мирных жителей, а в Хайфоне – свыше 400. Ввиду неприемлемых потерь авиации, особенно самолетов стратегической авиации и крайне ограниченных разведывательных данных о важнейших военных и других объектов для нанесения последующих ударов, а также полученных сигналов от Ханоя, о своем желании возобновить мирные переговоры, операция 'Лайнбэкер-2' была немедленно прекращена. Так как это в какой-то степени давало возможность американской стороне оправдать свои действия по прекращению войны и замаскировать свои неудачи не только в этой операции, но и во всей войне против Вьетнама.

Некоторые генералы и офицеры ВВС США и поныне считают большой ошибкой прекращение операции 'Лайнбэкер-2'. Они убеждены: если бы США продолжали удары, ДРВ могла бы капитулировать и признать свое военное поражение. Вместо этого Ханой обеспечил себе политическую победу за столом переговоров.

Однако одни из них полагают, что если бы бомбардировка уже с 1965 года приняла масштабы операции 'Лайнбэкер-2', позиция СССР и Китая в этом случае была бы откровенно непредсказуемой. Вполне возможно, американо-вьетнамская война могла перерасти в военный конфликт между сверхдержавами.

Сокрушительные удары по войскам агрессора, политическая поддержка справедливой вооруженной борьбы вьетнамского народа за свою свободу и независимость со стороны всех прогрессивных сил привели к тому, что США дали согласие на мирные переговоры с целью заключить соглашение о прекращении войны, которое было подписано 27 января 1973 г. в Париже.

В это время США были вынуждены вывести свои регулярные войска из Вьетнама, но они все еще рассчитывали спасти сайгонский режим, оказывая ему всестороннюю и, прежде всего, военную помощь. Однако в апреле 1975 г. в ходе действий патриотических сил марионеточный режим был свергнут.

Советские люди гордятся тем, что в годы войны оказали всестороннюю и эффективную помощь народу Вьетнама в его борьбе против агрессоров. Вслед за Вьетнамом свободу завоевали Лаос и Камбоджа.

По данным американского агентства ЮПИ, с января 1961 г. по январь 1973 г. в войне погибло более 2 млн. человек, в том числе 825 тыс. гражданского населения. Только интервенты и их сателлиты, по данным Пентагона потеряли до 1 млн. солдат и офицеров ранеными и убитыми. 8612 самолетов и вертолетов, в том числе на ДРВ – 4125 самолетов. Сами США потеряли 57 тыс. солдат и офицеров, а число раненых американцев (304 тыс. человек) превысило число раненых в первой мировой войне.

За 6 лет агрессивной войны против Лаоса авиация США потеряла около 1200 самолетов, большая часть которых была уничтожена на авиационных базах.

В период окончания боевых действий только в 1972 году, зенитные ракетные войска ВНА провели 1155 стрельб, израсходовали 2059 ракет и сбили 421 самолет. В том числе был сбит 51 стратегический бомбардировщик В-52.

Средний расход 4,9 ракеты на цель для комплекса 'Двина', принятого на вооружение в 1957 году – это очень хороший результат.

В борьбе за господство в воздухе участвовала и истребительная авиация ВНА, которая за время войны провела 480 воздушных боев и уничтожила 320 американских самолетов, потеряв при этом 134 своих. Анализ последних опубликованных данных по локальной войне на Индокитайском полуострове, в том числе и в США можно сделать очень важные выводы:

Первое. ВВС и авиация ВМС США в тот период были плохо подготовлены к длительной войне с применением обычных средств поражения. Остро ощущалась в ВВС нехватка всепогодных машин, так необходимых в зимний сезон муссонов.

Второе. Значительную часть налетов выполнял истребитель-бомбардировщик F-105. Он и понес наибольшие потери.

Третье. Неуправляемые боеприпасы требовали для своего сбрасывания пролетов над средствами ПВО, что зачастую приводило к фатальному исходу для пилотов. Так, американская авиация потеряла более 100 самолетов при налетах на мост Хамжонг. А для высокоточного оружия с целью его разрушения понадобилось всего два самолета и одна авиабомба.

Четвертое. С началом войны американская авиация не располагала достаточно эффективными средствами РЭБ.

Пятое. Истребительная авиация ВНА оказалась до самого конца войны неуловимой для противника.

Шестое. Самой существенной угрозой для американской авиации оказались ЗРК С-75, она вынуждена была перейти на малые высоты, где становились добычей малокалиберной зенитной артиллерии ПВО ВНА.

В ходе борьбы за господство в воздухе резко возросло значение такого способа, как уничтожение средств ПВО противника. В целях снижения боевых потерь и обеспечения полной свободы действий своей авиации американская авиация подавляла радиолокационные станции, зенитную артиллерию, пулеметы, а с появлением ЗРК ударам стали подвергаться и стартовые позиции этих ракет.

Для радиолокационного подавления системы ПВО самолеты США стали оснащаться аппаратурой радиопротиводействия, которая создавала активные и пассивные помехи РЛС обнаружения и наведения (СНР). Помимо аппаратуры РПР, для борьбы с наземными радиолокационными средствами ПВО ВНА широко использовались противолокационные ракеты 'Шрайк' с головками самонаведения на источник радиоизлучения.

В заключение можно отметить, что американцы, проводя агрессию на Индокитайском полуострове в то же время весьма опасались непосредственного вмешательства во вьетнамские дела СССР или, что было еще более вероятно, китайских 'народных добровольцев', как это было в Корейской войне.

Однако Вашингтон вновь допустил существенный просчет – недооценил волю к борьбе и победе вьетнамского народа.

г. Москва, апрель 2005 г.

Рослякова Любовь Ивановна

Родилась 23.06.1939 г. в г. Чарджоу в Туркмении.

В 1956 г. окончила школу в Тамбовской области, затем два курса исторического факультета МГУ. Работала в Военной воздушной академии им. Жуковского в Москве.

С марта 1967 по июль 1968 гг. служащая Советской Армии при штабе Старшего Группы советских военных специалистов во Вьетнаме.

С 1971 по н/в работает ст. референтом в Институте Военной истории Министерства обороны Российской Федерации.

Награждена медалями: 'За трудовую доблесть', 'За трудовое отличие', 'Ветеран труда', '100 лет маршалу Жукову', '200 лет Министерству обороны России' и вьетнамской медалью 'Дружбы'.

СТРАШНО БЫЛО ВСЕМ

В конце 1966 г. меня пригласили в 10-е Главное управление Генерального Штаба Министерства обороны СССР и предложили поехать в командировку для работы в штабе Группы советских военных специалистов во Вьетнаме.

Страну Вьетнам я знала только по учебникам, да по телевизионным передачам, в которых показывали репортажи о жестокой войне на этой земле, боль и страдания вьетнамских людей. Было страшно смотреть на тот ад, в который повергли мирный вьетнамский народ американцы. Казалось, что у меня должен был бы возникнуть вопрос: а нужно ли мне ехать туда, чтобы работать в такой тяжелейшей обстановке? Но такого вопроса не возникало, т.к. хотелось хоть чем-то помочь отражающему американскую агрессию народу. И если руководством нашей страны было принято решение о направлении туда наших военных специалистов для оказания помощи сражающейся Вьетнамской Народной Армии, значит это было необходимо, а значит и капля моего труда вольется в общую помощь Вьетнаму. Всё. Вопрос решен, я дала согласие.

О том, что меня направляют в командировку во Вьетнам, никто не должен был знать, даже в семье. В парткоме Министерства торговли, где я тогда работала, и который давал мне выездную характеристику, очень возмутились тем, что я не называю страну предстоящей командировки. Настойчиво требовали, чтобы я назвала страну, говорили что, возможно, я собираюсь в Америку.

На следующий день мне пришлось доложить об этом в 10-м Главном управлении Генерального штаба полковнику А.А. Алексееву, и в конце того же дня один из членов парткома принес мне в кабинет утвержденную характеристику без указания страны командировки, и извился за допущенную накануне бестактность.

В конце марта 1967 г. с Чкаловского военного аэродрома меня вместе с группой военных специалистов отправили в Демократическую Республику Вьетнам для выполнения, как сказали в 10-м Главном управлении Генерального Штаба, правительственного задания.

Прилетели мы во Вьетнам поздно ночью. Кругом тишина. При выходе из самолета меня поразили темнота, духота и горячий, пряный воздух. Нас встречали вьетнамские военные и представители нашего командования. Среди прилетевших военных специалистов, женщин, кроме меня, не было. С аэродрома нас привезли в гостиницу в районе Кимлиен. Выгрузили мои чемоданы в номер и сказали, что скоро за мной приедут и отвезут на работу. Оставшись одна, я осмотрела номер, в котором буду жить некоторое время. Всё очень понравилось. Вот только не поняла назначение марлевого полотна, накрученного под потолком на металлические прутья над кроватью. Но т.к. мне скоро уже нужно идти на работу, раздумывать об этом было некогда, и я уснула. А когда проснулась, и посмотрела в зеркало, то себя не узнала, т.к. вся была искусана москитами и комарами. Вот тут-то я и поняла, зачем нужна марля над кроватью: чтобы защитить человека от укусов. Позже я узнала, что это 'сооружение' называлось 'москитником'.

На работу меня отвезли в 7 часов утра (рабочий день начинался с 7 утра). С 12 до 13 часов – обед, потом отдых до 17 часов, а после 17 – продолжение рабочего дня до глубокой ночи или до утра. Отдыхать после обеда нужно было обязательно, потому что стояла изнуряющая жара и влажность 99%. Температура и влажность днем и ночью были на одном уровне, никакой прохлады. Послеобеденный отдых немного восстанавливал силы.

Начался мой первый день работы в кабинете Старшего Группы советских военных специалистов во Вьетнаме – генерал-майора Григория Андреевича Белова. Когда меня представили ему, то он, увидев мое лицо, искусанное комарами и москитами, очень испугался, и возмущался тем, что меня не предупредили об опасности, которую представляли укусы этих насекомых и не сказали, что для защиты от них надо пользоваться москитником.

Григорий Андреевич в беседе со мной предупредил, что работы будет много и делать ее нужно качественно, быстро, не считаясь со временем, т.к. информация в Москву отправляется с дипломатической почтой 2 раза в месяц. Чтобы успеть подготовить и оформить все документы к отправке в Генеральный штаб с очередной почтой, иногда мне приходилось работать с утра и до следующего утра.

Мы все, находящиеся во Вьетнаме, очень ждали дипломатическую почту, и этот день всегда был для нас большим праздником, потому что в этот день мы получали письма из дома. Другой связи с домом и родными не было.

Писем для всех специалистов приходило очень много: иногда получали по несколько мешков.

Через некоторое время меня переселили в дом, где жили 4 человека – работники Посольства. Все жили очень дружно, помогали друг другу, чем могли. А уж если с оказией получали черный хлеб или селедку, то делили такие деликатесы на всех, и этот день тоже был для нас праздником.

Где-то в начале апреля я впервые услышала вой сирены, еще не зная, что это. Потом из репродуктора донеслись слова: 'Май бай ми!', 'Май бай ми!'. Оказалось, что это воздушная тревога, а диктор сообщал о приближающихся американских самолетах, нужно прятаться в так называемые бомбоубежища, которые были в каждом дворе и на каждой улице. Слово 'бомбоубежище' здесь не очень подходит. На самом деле это был люк с крышкой, глубиной метра полтора и полметра в диаметре. Рассчитан этот люк был на комплекцию вьетнамца. Не успела я опомниться, как началась бомбёжка, и мне пришлось прыгнуть в этот люк. Стала закрывать крышку, а ее невозможно сдвинуть без тренировки. А когда всё же подтянула ее ближе к себе, то оказалось, что люк слишком мелок для меня и голова осталась сверху люка незащищенной. Поняв, что люк меня не спасет, я с трудом выбралась из него и вбежала обратно в дом, где было спокойнее. После бомбёжки снова пошла на работу.

Бомбили Ханой днём, с перерывом на обед, а после перерыва – вечером и ночью массированно. По 30-40 самолетовылетов в сутки совершали американские летчики. В такие дни было очень тяжело, а особенно ночью. По сигналу воздушной тревоги я и мои соседи вскакивали c постелей, кто, в чем спал, и становились в проемах дверей своих комнат. Иногда эти места оставались не поврежденными, что защищало от обвалов стен и потолков и это спасало людей. На работе во время бомбардировок мы все тоже становились в дверные проёмы, и в таком количестве набивались туда, что со стороны это выглядело, как пробка в двери.

Во время бомбардировок было очень страшно и мне казалось, что только мне одной так страшно. Однажды преодолев неловкость, я спросила у участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза генерал-майора Владимира Петровича Сенченко о том, страшно ли бывает ему? Он мне ответил, что страшно и даже очень. Не боится смерти только мертвый, а живой человек ее боится всегда и это естественно. А потом еще сказал, что при бомбардировках во времена Великой Отечественной войны можно было спрятаться, к примеру, за угол дома, в кустах, в лес убежать и т.д., а в этой войне (т.е. во Вьетнаме), когда при массированном налете бомбы сплошным потоком сыпятся сверху, спрятаться или убежать некуда. Бомба, да еще шариковая, достанет и в доме, и в джунглях, короче, везде. Человеку защитить себя нечем и негде. И поэтому, психологически здесь гораздо труднее.

После этого разговора, мне как-то стало легче, как камень упал с души. Я поняла, что мне страшно не потому, что я слабая и что я женщина, Оказывается, страшно бывает всем, даже мужчинам.

Бессонные ночи давали о себе знать, особенно после длительных бомбардировок: не хотелось ни пить, ни есть, на работе глаза слипались от недосыпания, думала только о сне, хотя бы часовом. Но нужно было работать, из-за бомбардировок от работы нас никто не освобождал. Были бомбы фугасные и 'шариковые'. Шариковую бомбу я хорошо запомнила.

В один из летних дней была такая бомбежка, что страшно и сейчас вспоминать. И вот одна из шариковых бомб попала в угол дома, где жили сотрудники аппарата нашего военного атташе. Дом был, кажется, 3-х этажный. Весь угол этого дома так разнесло, что образовалась глубокая воронка, а вся стена дома была пробита бомбовыми шариками. Пострадали и те дома, которые были рядом и напротив. К счастью все были на работе, и никого не убило. После бомбежки мы вошли в комнату расположенного рядом дома (в этом доме находился наш медпункт), и увидели там изрешеченные шариками стены толщиной, наверное, сантиметров 40. Шарики валялись на кровати, на столе и на полу. Напротив стояли дома иностранных представителей и мой дом. Я подумала: 'А что же теперь в моей комнате?' И когда я вошла в неё, то увидела: кондиционер вылетел из стены на улицу метра на три, холодильник валялся в конце комнаты у противоположной стены, оконные рамы с разбитыми вдребезги стеклами на полу, двери – тоже. Смотреть на всё это спокойно было невозможно. А командировка только началась…

Спустя некоторое время, появилась информация, что американцы разбрасывают листовки, в которых говорится о бомбардировках Ханоя, от которого ничего не останется, а потом они уничтожат дамбу на реке Красная, чтобы затопить всё и всех водой. Всё это произойдет так быстро, что мы не успеем никуда выбраться. Я представила себе картину затопления.

Плавать я не умела, а потому облюбовала растущее около своего дома, высокое, усыпанное красными цветами, дерево и высоко на нем большой сук, на который я заберусь, если конечно успею. Думаю, что это не спасло бы, но психологически я готовила себя к этому 'прыжку'. К счастью, этого не произошло. Бомбили днем и ночью, но дамбу вьетнамские ракетчики, с помощью наших военных специалистов, не дали разбомбить.

Особенно массированно бомбили в мае 1967 г., т.к. приближался день рождения Хо Ши Мина. И вот наступил этот день, 19 мая. Начали бомбить с утра, я еле добралась до Посольства, страшно было идти, земля дрожала, сверху сыпались осколки зенитных снарядов. Но у меня на голове всегда была каска, подаренная мне на 8 марта, с которой я не расставалась днем и ночью. По улице на работу ходила тоже в ней. Бомбили, не переставая, до обеда, потом у них, как всегда, был перерыв, и мы успели пообедать в столовой. Ну а уж после обеда началось такое, что казалось, наступил конец света.

Через некоторое время мы выглянули на улицу и увидели в небе, недалеко от нашего дома, медленно падающий горящий американский самолет. Куда он мог упасть, никто не знал; на наш ли дом, или на соседний. Казалось, что самолет падает прямо на нас. Глядя в небо, стали прощаться с жизнью. Секунда и нас может не быть, если самолет взорвется. Да и не только нас, проживающих в этих домах, а и всего вокруг, если он падает с наполненным бомбами контейнером. Снижаясь, все ниже и ниже, самолет летел в сторону нашего дома и Международного клуба, а за клубом находилось наше посольство. Замерев, мы смотрели туда, где раздался взрыв такой страшной силы, что на несколько секунд я перестала слышать. Опомнившись, мы все побежали туда, где уже полыхало мощное пламя огня. Подбежав к месту падения, мы увидели, что самолет упал на улицу рядом с оградой советского посольства, вонзившись глубоко в землю. Сверху видны были только крылья.

Какое счастье, что упал он не на посольство и с пустым контейнером. А вот в баках самолета был керосин, вот он-то и полыхал. Но это уже не страшно. При взрыве в некоторых кабинетах посольства обвалились потолки и вылетели стекла, но жертв, к счастью, не было. Не успели мы опомниться, как опять начали бомбить, и прошла информация о том, что дамбу всё-таки взорвут.

Через некоторое время ко мне подошел Старший Группы советских военных специалистов генерал-майор Г.А. Белов и приказал уйти в бомбоубежище, которое находилось недалеко от посольства на территории торгового представительства. Я быстро побежала туда, и впервые увидев настоящее бомбоубежище, спустилась в него. Народу там собралось уже много. Находились мы там очень долго. С поверхности слышался такой грохот, что дрожали потолок, стены, земля и все вокруг. Потом постепенно всё стало затихать. Кто-то из смельчаков решил выглянуть на улицу, после чего, спустившись к нам обратно, с радостью сообщил, что начался сильный ливень, и можно ожидать уменьшения бомбардировок, т.к. из-за облачности видимость стала плохая. И действительно, скоро самолеты улетели туда, откуда прилетели, т.е. в Тонкинский залив на свои авианосцы.

Как мы были рады этому дождю. С этого дня начались проливные дожди, а мы мечтали о том, чтобы они не прекращались.

Условия нашей жизни во Вьетнаме – массированные бомбежки, невыносимая жара и высокая влажность, как будто круглые сутки в парилке сидишь. Даже мраморные скамейки на улицах города были мокрыми от конденсата. Одежда на нас всегда была не влажной, а мокрой, прилипшей к спине от пота, который стекал по спине и кончикам пальцев на землю. Капельки пота так и висели на пальцах постоянно. Пот разъедал кожу и она 'горела', как будто тебя отхлестали крапивой. А ко всему этому еще добавлялись укусы комаров и москитов. Их было видимо-невидимо, летали тучами. Всё, что не было прикрыто одеждой, было изъедено комарами. Особенно им почему-то нравилось кусать под столом женские ноги. Мазей от комаров у нас не было – в Москве нам никто об этом ничего не сказал. Иногда геологи делились с нами мазью 'Тайга', которая действовала примерно часа два.

После длительных бомбардировок, когда не хотелось ни пить, ни есть, от влажности, потницы и укусов насекомых я стала ощущать сердечные боли, плохо работал кишечник, распухли фаланги пальцев рук. Военные врачи Иванов Алексей Иванович и Перегудов Иван Георгиевич, ныне покойный уже, чтобы мне не было хуже, настоятельно посоветовали мне вернуться в Москву. Я отказалась возвращаться, аргументируя тем: что же я скажу в Москве? Не справилась с заданием? На такое я не могла согласится, как они меня не уговаривали. Я согласилась на любое лечение, которое они мне порекомендовали; мне начали делать уколы, давать различные таблетки, смазывать и бинтовать мои распухшие пальцы. Мне стало лучше, а вот бинты я еще долго вынуждена была не снимать, так что некоторые люди перестали со мной здороваться за руку, думая, что у меня какая-то заразная болезнь. Чтобы рассеять это подозрение, мне иногда приходилось снимать бинты, открывая распухшие пальцы. Я очень благодарна врачам А.И. Иванову и И.Г. Перегудову, которые сделали всё возможное, чтобы я с честью смогла выполнить свой интернациональный долг, за что была награждена советским правительством медалью 'За трудовую доблесть'. За весь период войны во Вьетнаме я была единственной женщиной в Группе советских военных специалистов, получившей правительственные награды.

В праздники мы получали от Министра обороны поздравления: в День Советской Армии 23 февра?ля 1968 г. получили от него подарки, а 8 марта я получила поздравительную открытку от Героя Советского Союза Алексея Петровича Маресьева. Для меня это было большой радостью, т.к. мы воспитывались на книгах о героях войны. Книга об этом легендарном летчике – 'Повесть о настоящем человеке' Бориса Полевого была одной из самых любимых.

Два раза в год нам привозили продукты пароходами с 'Большой земли', как мы говорили. Закупали мы их столько, чтобы хватало до следующего рейса. В основном, это были консервы. Иногда нам завозили 'деликатесы': ржаной хлеб, упакованный в целлофановый пакет, чтобы не черствел и ржаные сухари в металлических банках. Они для нас были желаннее и дороже икры, крабов и дорогостоящей колбасы. А однажды привезли яблоки. И вот мы, истекая слюной, ждали, когда их разгрузят в магазин. Запах был на всю улицу, пахло Родиной, домом. А какие же они вкусные были, казалось, что раньше я таких яблок никогда не ела!!! Ели мы их и днем и ночью.

Излишками продуктов я делилась с вьетнамцами, которые убирали у нас в доме. Убирали у нас женщины, иногда они приводили с собой маленьких детей. И вот однажды, одна женщина привела с собой сына, ученика 4 класса и попросила меня поговорить с ним по-русски. Я спросила, как его зовут, в каком классе учится, есть ли у него сестры и братья. Он очень хорошо отвечал мне по-русски и напоследок сказал, что он очень хочет посмотреть Москву и Красную площадь. Я похвалила его за такое знание русского языка и угостила его конфетами. А его маме я сказала, что мальчик хорошо знает русский язык.

Жители Ханоя к нам относились хорошо, многие понимали русский язык. Особенно хорошо относились к нам дети. Бывало, идешь по улице, а за тобой несколько детишек бегут и кричат: 'Льенсо! Льенсо!', что означало 'советский'.

Они пристально рассматривали нас, и каждый хотел дотронуться до льенсо. Из-за войны дети выглядели взрослее. Старшие заботились о младших. Как только раздавалась сирена воздушной тревоги и начиналась бомбежка, старшие быстро забирали малышей под мышку и прыгали в люки. На улице никого не оставляли, улицы становились просто пустыми. Как же менялись их лица, когда они слышали гул моторов вьетнамских (советских) и американских самолетов. Сколько же страха было в их глазах, когда приближались американские самолеты! И с какой надеждой и любовью они провожали взглядом советские МИГи!!

В марте 1968 г. заканчивался срок моей командировки и нужно было начинать готовиться к отъезду. Стала упаковывать вещи. Проходят март, апрель и май, а меня никто не заменяет. Мне говорят, что в Москве кого-то оформляли на замену, но в последний момент от поездки во Вьетнам отказались, т.к. в эти условия никто не хотел ехать. Месяцы ожидания тянулись очень долго. Наступил июль. Однажды в конце рабочего дня генерал-лейтенант В.Н. Абрамов (ныне покойный), который к тому времени сменил генерал-майора Г.А. Белова, вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что Правительство Вьетнама наградило меня медалью и назвал дату вручения награды. Наступил этот день. По случаю вручения награды был устроен небольшой прием. Меня вместе с офицерами штаба Старшего Группы, во главе с полковником А.И. Сидяком, принял начальник Управления внешних сношений Генерального штаба Вьетнама и вручил мне вьетнамскую медаль 'Дружбы'. Всё было торжественно и празднично. На приеме я услышала много приятных и добрых слов в свой адрес.

В конце июля, наконец-то, и я дождалась себе замену. И так, вместо одного года, я проработала во Вьетнаме год и четыре месяца.

Вернувшись в Москву, я через месяц была направлена в новую для меня страну – Чехословакию. Там уже начались другие известные события – августа 1968 года. Но это тема других воспоминаний…

С той поры прошло почти 35 лет, многое забылось, только ту трудную командировку во Вьетнам мне не забыть никогда.

Июнь 2003, г. Москва

Полковник Бондаренко Игорь Владимирович

Родился 18.04.1928 г. в г. Порхове Ленинградской обл. в семье военного.

В 1947 г. поступил в 1-е Ленинградское общевойсковое училище им. С.М. Кирова после окончания которого с 1949 по 1959 гг. проходил службу в 70-й гвардейской МСД 38-й армии командиром зенитно-пулеметного взвода, командиром батареи, заместителем командира дивизиона.

В 1955 г. окончил Высшие курсы ПВО в г. Евпатории.

Первое крещение огнем получил в составе 70-й гвардейской мотострелковой дивизии в Венгерских событиях 1956 года.

С 1959 по 1961 гг. служил в ГСВ в Германии начальником штаба дивизиона, помощником начальника штаба зенитно-артиллерийской бригады.

После переучивания с 1961 по 1969 гг. продолжал службу в зенитно-ракетной бригаде Среднеазиатского ВО командиром дивизиона, начальником разведки, начальником командного пункта – заместителем начальника штаба бригады по боевому управлению.

С сентября 1966 по август 1967 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в должности командира зенитно-ракетного дивизиона.

С 1969 по 1981 гг. служил в штабе войск Гражданской обороны Киргизской ССР.

Награжден орденом 'Красного Знамени', знаком 'Воин-интернационалист', и 10 медалями в т.ч. вьетнамской медалью 'Дружбы'.

Умер 05.11.2001 г. в г. Пушкин, Ленинградской обл.

ЗАСАДА В ГОРАХ ТАМДАО

До командировки в ДРВ я проходил службу в Семипалатинской области на точке в 20-ти км от ж/д станции Аягуз, где стояла тогда наша зенитно-ракетная бригада. Служба в казахстанской степи была суровой и тяжелой. Каждый день, особенно зимой, приходилось решать вопросы жизнеобеспечения личного состава дивизиона: морозы достигали – 40оС с постоянным сильным ветром. Летом донимала жара +40оС.

В начале лета 1966 г. мне предложили поехать во Вьетнам, где шла настоящая война, и я сразу же согласился. Формирование двух зенитно-ракетных полков, или, как их тогда называли, учебных центров, для подготовки вьетнамских ракетчиков под командованием полковников А. Ярославцева и А.Ваганова проходило из личного состава Ташкентской армии ПВО в Душанбе. Оттуда самолетами Ил-18 через Иркутск – Пекин нас перебросили в Ханой. Первым – 16 сентября, прибыл наш центр – Ярославцева. Через пять дней прилетели 'вагановцы'.

После короткого инструктажа, который проводил пожилой, солидного вида мужчина, представившийся нашим начальником по ЗРВ в Группе советских военных специалистов во Вьетнаме генералом А.Дзызой, нас на автобусах направили в провинцию Хабак. О том, что здесь идет настоящая война с американцами, мы поняли той же ночью, проезжая город Тхайнгуен. Где-то недалеко слышались взрывы, а кромешную тьму тропической ночи прошивали трассы МЗА (малокалиберная зенитная артиллерия).

В джунглях Хабак мы пробыли всего неделю: американская авиация стала проявлять большую активность в этом районе. Бомбоштурмовому удару была подвергнута позиция технического дивизиона, находившаяся в 4 км от нас. Столб густого коричневого дыма от поврежденной емкости с азотной кислотой клубился над джунглями. Командование приняло решение перебросить нас от греха подальше в пригород Ханоя – Хадонг. Здесь и были организованы занятия по обучению личного состава вьетнамского полка. Мне довелось вести занятия по тактике и стрельбе ЗРВ.

Вечерами, в редкие и короткие часы отдыха мы пели наши любимые песни. Это очень помогало снимать нервное напряжение и очень нравилось вьетнамцам. В нашем 8-м Учебном центре под руководством замполита дивизиона В.Н. Кочуланова и замполита полка В.А. Крупнова был организован небольшой ансамбль, солистом которого был наш офицер наведения ст. лейтенант В.А. Малолетов. Одной из его любимых песен была замечательная украинская песня 'Черемшина', где есть такие, запомнившиеся мне, слова: 'Вiвчара в садочку, в тихому куточку, жде дiвчина, жде…'.

В середине октября 1966 г. центр посетил прибывший из Союза с инспекцией заместитель командующего зенитно-ракетными Войсками ПВО страны генерал-лейтенант артиллерии С.Ф. Вихорь. В беседе с нами он прямо подчеркнул, что в ДРВ идет настоящая дуэль между нашими ЗРВ и американскими ВВС. Каждая из сторон совершенствует здесь свои методы боевого применения техники.

В конце ноября – начале декабря интенсивность бомбардировок противника резко возросла. У пленного летчика – майора ВВС США, по сообщению нашего командира, была найдена полетная карта, на которой наш городок был отмечен как запасной для нанесения ударов. Поэтому 18 декабря нас снова перебросили в джунгли провинции Хабак на прежнее место, где мы и приступили к слаживанию боевых расчетов. Там же мы и встретили Новый, 1967 год. Приятным сюрпризом для нас стали специальные подарки, присланные из Москвы к празднику, которые доставил накануне замполит майор В.Н. Кочуланов.

В конце января 1967 г. мою группу из пяти человек – офицера наведения ст. лейтенанта В. Малолетова, операторов РС сержанта В. Черного-Огнева, ефрейторов М. Болецкого и М. Жидких – направили на месячную практику в 261-й Хайфонский ЗРП, которым командовал полковник Рохмистров из Новосибирской армии ПВО. В порту в это время стояло много иностранных судов, бомбить которые американцы не осмеливались. Среди них были два наших корабля: сухогруз 'Бакуриани' и танкер 'Абакан'. Моряки 'Бакуриани' дважды приглашали нас на корабль, а мы в свою очередь организовали морякам выезд на боевые позиции ЗРДн полка. В этой поездке они по настоящему почувствовали запах войны: увидели разбомбленные мосты и нефтехранилище под Хайфоном, обломки сбитых американских самолетов. Для нас эта командировка была очень поучительной: все командиры дивизионов охотно делились своим боевым опытом, а к этому времени полк провел не один десяток боев.

В марте месяце мы продолжали слаживание боевых расчетов. В апреле, наконец, получили боевую технику, прибывшую по ж/дороге через Китай.

25 апреля было самое радостное событие с начала командиров?ки: в час ночи нам наконец-то впервые в новом году доставили почту. Я получил сразу 13 писем от родных и друзей! А через пять дней состоялся торжественный митинг по поводу передачи ключей от комплекса (т.е. ключей от кабин) нашим вьетнамским товарищам. Старший группы сдатчиков подполковник Г.Н. Титов вручил их командиру моего 41-го дивизиона капитану Тханю. Этому торжественному мероприятию предшествовала очень напряженная работа по приемке, настройке и освоению комплекса.

В эти дни 42-й дивизион подполковника В. Новикова и 44-й – майора В. Гнидина провели первые пуски ракет и сбили по одному американскому самолету – 263-й ЗРП открыл боевой счет.

Мой 41-й дивизион принял боевое крещение в воскресенье 21 мая. В тот день мы сбили сразу две цели – истребитель F-105 и штурмовик А-6Д. Еще через четыре дня получили приказ – полностью передать штурвалы управления вьетнамскому боевому расчету.

Надо сказать, что весной – особенно в мае – активность американской авиации сильно возросла, и каждый день проходил как сплошная готовность ?1. Условия, конечно, были очень тяжелые. Мы все время были в полевых условиях – на природе, и познали все прелести тропического климата. В кабинах были градусники со шкалой до +70 градусов. Обычно часам к 10-и столбик упирался в эту предельную цифру и замирал навсегда. К тому же в тесных, наглухо задраенных кабинах находилось в три раза больше людей, чем положено – наш и два вьетнамских расчета. Электровентиляторы в кабинах приходилось выключать, так как они гоняли горячий, обжигающий воздух и не давали облегчения, а наоборот. Единственным спасением от жары был тропический ливень – когда шел грозовой фронт, всякие налеты прекращались и для нас наступали часы отдыха с прохладой.

Самой же большой новостью для нас стало решение командования ПВО ВНА, с целью усиления огневой мощи зенитно-ракетных полков, укрупнить их до шести ЗРДн. Наш 41-й и соседний 43-й дивизионы 263-го полка вошли в состав 4-го (274-го) ЗРП, прикрывавшего дальние подступы к Ханою, а 42-й и 44-й ЗРДн передали в 1-й (236-й) полк, защищавший непосредственно столицу. Теперь нашим новым командиром стал полковник Шикуля, главным инженером – майор Желтов, а замполитом был назначен подполковник В.А. Крупнов. Начался и новый этап командировки.

8 июня дивизион получил приказ – сменить огневую позицию (ОП) и убыть в засаду в горный район Тамдао. Главная задача – сбить самолеты противника: разведчик РВ-66 и постановщик помех ЕВ-66.

Эта ответственная работа требовала от нас большого искусства и напряжения сил. В связи с тем, что предстояло форсировать реку Сонг-Ло, в засаду мы взяли только три пусковые установки. В горах мы сменили более 10 позиций. Все позиции были временными и в инженерном отношении никак не оборудованы. Иногда они располагались в окрестностях местных деревень на полях с арахисом, маниокой, чайными кустами. Приходилось тщательно маскировать технику, используя роскошную тропическую растительность. А однажды пришлось поставить пусковую установку (ПУ) прямо на фундаменты соседних домов полностью разрушенного американцами населенного пункта.

18 и 30 июня состоялся дебют вьетнамских расчетов. В нашем присутствии и с нашей помощью они провели первые две стрельбы. Можно сказать, что это были наши совместные стрельбы – наши расчеты подстраховывали вьетнамцев и старались во всем им помочь. Психологически это было, пожалуй, трудней, чем стрелять самим, когда ситуацией и ходом боя управляешь лично ты.

Во второй половине дня 30 июня боевая работа проходила в условиях постановки помех со стороны американцев. На нас шли две группы целей. Двумя ракетами дивизион обстрелял головную группу. Итогом стрельбы стал сбитый самолет F-105. Однако сразу после пусков и подрыва ракет наша позиция тут же подверглась бомбово-штурмовому удару второй группы авиации противника. Одна из бомб попала в огромное дерево, под сенью которого стояли прицепы для перевозки антенн СНР. Один прицеп был полностью разбит и два других – повреждены. Осколками побило пусковую установку с ракетой, кабину 'РМА' и много соединительных кабелей.

Как только дали команду 'В укрытие!', я вместе с расчетом выскочил из кабины 'У'. Но не успел сделать и нескольких шагов в сторону спасительного окопа, как вдруг почувствовал, как словно какая-то неведомая сила оторвала меня от земли и тут же бросила навзничь обратно. Одновременно раздался мощный взрыв, и я свалился в окопчик. Длинными очередями по американским самолетам стали бить вьетнамские зенитчики (МЗА и ЗПУ), прикрывавшие нашу позицию. Когда я выглянул из своего укрытия, то увидел в стороне от дороги, ближе к деревне, вздымавшийся к небу черный столб дыма. При этом был слышен какой-то непрерывный треск.

Оказалось, это рвались американские шариковые бомбы. Столб дыма от горевших в придорожном кювете бочек с горючим привлек внимание пилотов противника, и они сбросили на деревню несколько контейнеров с шариковыми бомбами. Один из них взорвался над детским садом. Погибло много детей и взрослых. Прикрывавшие нас вьетнамские зенитчики потеряли двух человек убитыми и 10 ранеными. Прикомандированный к нам на период засад в/врач старший лейтенант Валерий Спиранде, санинструктор Скоробреха и стартовик Корягин бросились перевязывать раненых бойцов и мирных жителей. Некоторых нашему доктору пришлось тут же на месте оперировать.

В это время прибывшая на позицию смена занялась свертыванием комплекса. Так как прицепы были разбиты, антенны пришлось укладывать прямо в кузова ЗИЛ-151 на свежесрубленные пальмовые листья, привязывая их к автомобильным бортам. С позиции дивизион снялся почти мгновенно, перекрыв все существующие нормативы.

Удар противника по нашей позиции у подножия гор Тамдао заставил нас искать новую ОП. Для этого мы вновь переправились через реку Сонг-Ло. На новой позиции до 15 июля мы устраняли полученные при налете повреждения.

В этот период из Москвы поступила совершенно абсурдная рекомендация по борьбе со 'Шрайками', которые предлагалось уничтожать нашими ракетами. Помню, как кто-то из бывалых зенитчиков очень точно сказал, что заставлять нас стрелять по 'Шрайку' ракетой все равно, что заставлять зенитчиков стрелять по бомбам, а не по самолетам, которые их сбрасывают.

Один раз я все же попытался сопровождать 'Шрайк' после пуска, но видел на экранах офицера наведения только начальный момент его отделения от самолета. Через мгновенье 'Шрайк' исчез, т. к. его отражающая поверхность очень мала и, продолжая его поиск, мы бы создавали идеальные условия для его самонаведения на антенну СНР. Поступили как всегда, применив верный, испытанный способ: повернули антенну по азимуту и выключили высокое напряжение. Через 10-15 секунд услышали резкий хлопок – заморский 'гостинец' взорвался в километре от нас, плюхнувшись в джунгли. Так мы поступали всегда, когда по маневру самолета, всплеску отметки от цели на экране или по докладу командира стартовой батареи, у которого был оптический прибор ТЗК (трубка зенитная командирская), определяли пуск 'Шрайка'. Дважды по нам пускали сразу по 2 'Шрайка', но зря старались – нас на мякине не проведешь.

Свой опыт борьбы со 'Шрайками' мы старались полностью передать вьетнамским расчетам, но, к сожалению, после нашего отъезда, они не всегда четко выполняли наши, проверенные в бою рекомендации. В результате в ноябре 1967 г. наш 41-й дивизион получил 'Шрайк' в антенну кабины 'П'. Операторы (два человека) получили тяжелые ранения. Наши же расчеты, соблюдая элементарные, но действенные меры борьбы с этой противорадиолокационной ракетой практически не имели от них потерь.

Самое странное, что те абсурдные рекомендации я встретил на КП зенитно-ракетных дивизионов уже после возвращения из ДРВ. Можно себе только представить, к чему бы привело их выполнение в боевой обстановке.

Вскоре получили новый приказ командования – в период боевой готовности нашим специалистам на позиции не находиться. Это означало, что вьетнамский расчет получил полное 'добро' на самостоятельную боевую работу. Нам же предстояло в августе прибыть в Ханой для последующей отправки домой.

В ночь на 1 августа прибыла замена – подполковник Рифкат Гараевич Якубов со своими подчиненными. Вечером состоялось трогательное прощание с боевыми вьетнамскими соратниками и нашими спецами. Еще засветло вышли к паромной переправе через реку. Сопровождавший нас заместитель комиссара дивизиона уговорил капитана местного буксира взять нас на борт, и наш 'земляк' автобус ПАЗ в гордом одиночестве взгромоздился на пустой буксируемый понтон. Но прошло всего несколько минут, как понтон полностью заполнили местные жители – вьетнамские женщины, дети и старики. Оказалось, что в зарослях на берегу реки еще в темное время суток скопилось большое количество людей и машин, ожидавших своего часа, чтобы переправиться на другой берег.

Наш катерок-толкач, натужно пыхтя, осторожно и медленно вывел понтон на стремнину реки, разбухшей от обильных дождей. На этом мирная идиллия утренней переправы и закончилась. Неожиданно на нас из-за обильной береговой растительности почти на бреющем полете выскочил американский самолет. Звук от него дошел намного позже. Заметив цель, истребитель развернулся и снова прошел на беззащитный паром. Больно было смотреть на бедных испуганных женщин, в страхе перед приближавшейся смертью прижимавших к себе плачущих детей. Буксир пыхтел изо всех сил, но спасительный берег приближался так медленно… Янки выполнил третий заход. Самолет летел так низко, что мы увидели лицо пилота, рассматривавшего нас. Плач и стоны стояли на пароме.

'Ну, – подумалось – все. Хана нам!' В этот критический момент мы со стоящим рядом со мной замполитом майором В. Можаренко уже были готовы дать команду – всем покинуть понтон и добираться до берега вплавь. Но, к счастью, американец снова прошел над нами, не открывая огня. По нему никто не стрелял. Возможно, это и спасло нас.

Почему-то этот эпизод врезался в память. Наверное, потому, что это было начало нашего пути домой. Через неделю, оказав помощь в проведении регламентных работ в 88-м дивизионе нашего нового полка, мы на автобусах отправились к железнодорожной станции на границе с Китаем. Прощай, многострадальный вьетнамский народ! На день нашего убытия общий счет сбитых американских 'стервятников' составил 2148 единиц. В этом был и наш вклад.

А вскоре через Пекин железнодорожный экспресс доставил нас на Родину…

P.S.

11 июля 2001 г. в 22 ч. с большим интересом смотрел по 1-му каналу передачу 'Как это было' – 'СССР во вьетнамской войне 1965 -1973 годы'. Заочно познакомился с председателем 'Межрегиональной организации ветеранов войны во Вьетнаме' Н.Н. Колесником и другими участниками передачи. Жаль, что передача была очень непродолжительной, но и за это спасибо – хоть вспомнили о нас.

Передача как бы вернула меня во Вьетнам тех далеких лет. Еще раз вспомнил своих боевых товарищей: начальника нашего 8-го Учебного центра – командира 263 полка полковника А.Д. Ярославцева (к сожалению его уже нет с нами), замполита полковника В.А. Крупнова, гл. инженера полка Е.И. Лепихова, командиров дивизионов Р.Г. Якубова, В.И. Гнидина, В.П. Новикова, их офицеров наведения (соответственно) И.А. Ершова, Л.П. Махлая, Дьячука и своего В.А. Малолетова, замполитов дивизиона В.Н. Кочуланова и В.Ф. Можаренко, командира стартовой батареи В.К. Сидельникова, командиров радиотехнической батареи Тарасенко, Дюжикова, операторов наведения В. Черного-Огнева, М. Болецкого, М. Жидких, в/врача В.В. Спиранде.

К сожалению, некоторые имена и фамилии уже не помню…

г. Пушкин, июль 2001 г.

Полковник Петров Алексей Яковлевич

Родился 24.06.1934 г. В 1954 г. окончил Оренбургское училище зенитной артиллерии, в 1963 г. – Военно-инженерную радиотехническую академию им. Говорова в г. Харькове.

С марта 1966 по апрель 1967 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме, в 1972 – 1974 гг. оказывал интернациональную помощь Алжиру. Прошел путь от командира взвода до заместителя командира зенитной ракетной бригады по вооружению.

За личное мужество и отвагу при выполнении специальных заданий Правительства в 1967 г. награждён орденом "Красного Знамени" и вьетнамской медалью "Дружбы", а в 1998 г. – орденом "Мужества".

Я находился во Вьетнаме в период с марта 1966 по апрель 1967 г. в составе боевых расчётов 260 ЗРП Московского округа ПВО в должности заместителя командира полка – главного инженера. Это первый подобный случай, когда боевые расчёты полка в полном составе, во главе со своим командиром откомандировывались для выполнения интернациональных задач за рубежом. Нам – командиру полка полковнику В.В. Фёдорову, начальнику политотдела подполковнику В.В. Нежельскому и мне – задачу по командировке поставил первый заместитель Главнокомандующего Войсками ПВО генерал-полковник авиации Г.В. Зимин.

Мы хорошо представляли сложность задач предстоящей командировки, громадную ответственность, возложенную на полк столичного округа. Оглядываясь назад, можно со всей ответственностью заявить, что личный состав 260-го полка с поставленными задачами справился полностью. Полк за короткий срок, в сложных условиях войны успешно подготовил и ввёл в боевой строй 274 ЗРП ВНА, сбив при этом 25 американских самолетов.

Офицеры и солдаты полка, показав высокое боевое мастерство, проявили организованность, мужество и отвагу, с честью выполнили свой воинский долг при оказании интернациональной помощи народу Вьетнама. Не жалея своих сил и энергии, несмотря ни на какие трудности, они достойно пронесли честь полка и Московского округа ПВО через все испытания, ибо считали, что задачи, поставленные Партией и Правительством – это боевое задание Родины.

Многие из них за личное мужество и отвагу были удостоены высоких правительственных наград. Так командир полка, участник ВОВ полковник В.В. Федоров награжден орденом "Красного Знамени", командир 3-го дивизиона майор С.Т. Воробьёв и офицер наведения этого же дивизиона лейтенант В.И. Щербаков были награждены орденами Ленина, а подполковник Ф.П. Ильиных – орденом Красной Звезды и орденом Ленина.

Командир нашего 1-го дивизиона майор Ф.П. Ильиных был направлен во Вьетнам годом раньше нас – основного состава полка – и пробыл там больше года. За этот период его дивизион сбил 24 американских самолета. О мужестве Ф.П. Ильиных, о его смелости и решительности, о победах, одержанных дивизионом под его командованием над противником, ходили легенды.

Командованием Группы СВС во Вьетнаме подполковник Ильиных был представлен к званию Героя Советского Союза, но бюрократические препоны и политическая конъюнктура того времени не позволили боевому командиру заслужено получить это высокое звание – орден Ленина ему вручили без звезды Героя.

По итогам 1966 года 260 ЗРП был награждён переходящим Красным знаменем Моссовета и Московского горкома партии, а в 1968 году в связи с 50-й годовщиной Вооружённых Сил СССР полк за успешное выполнение интернациональных задач и успехи в боевой и политической подготовке был награждён орденом "Красного Знамени". Это довольно редкий случай в мирное время. К сожалению, к настоящему времени в результате "кардинальных реформ" ВС РФ Краснознамённый полк больше не существует. Но остались немеркнущие ратные дела его воинов в памяти как нашего, так и вьетнамского народов.

Поэтапное выполнение задач

К нашему прилёту 274 ЗРП ПВО ВНА, который мы должны были подготовить и вывести на боевые позиции, был уже сформирован и находился в джунглях, в так называемом учебном центре. Встретили нас тепло, с большим радушием. До сих пор трудно забыть, какая дружелюбная встреча была устроена нам в джунглях вьетнамскими товарищами.

Автобусы и крытые машины подвезли нас из Ханойского международного аэропорта к Учебному центру. Дальше километра три мы шли пешком, по тропинкам. По всему маршруту вдоль тропинок стояли солдаты и офицеры ВНА, приветствовали нас и вручали цветы. Темнело, но джунгли сотрясали возгласы в честь советско-вьетнамской дружбы, здравицы в честь воинов Советской Армии и их руководителей.

Жили мы в домиках (бунгало), построенных из бамбуковых щитов, крытых пальмовыми листьями. Вьетнамские друзья неустанно заботились о нас, старались уберечь от всех неприятностей.

С питанием не было проблем. Шеф-поваром в учебном центре был наш старшина, и готовили в основном блюда европейской кухни из буйволятины, свинины, рыбы, куриного мяса с местными овощами и зеленью. В джунглях было неимоверно душно. Из-за этого у большинства из наших развились грибковые заболевания с поражением наиболее "стеснённых" участков тела.

Жить в джунглях нашим людям было весьма и весьма непривычно. Кстати, к нам в учебный центр приезжал и жил в бунгало в течение двух недель с группой офицеров-медиков Главный хирург Советской Армии генерал-полковник А.А. Вишневский с целью изучения условий службы и быта воинов в подобных условиях.

В Учебном центре мы во главе с командиром полка полковником В.В. Федоровым организовали напряжённые занятия и в течение трёх месяцев провели теоретическую подготовку боевых расчетов вьетнамского полка. Я непосредственно занимался организацией всего учебного процесса и лично проводил занятия по технической подготовке с командным составом 274 полка.

Основными трудностями на этом этапе были:

– общая слабая подготовка вьетнамских товарищей – большинство обучаемых ранее ни с ракетной, ни с радиоэлектронной, зачастую ни с какой-либо другой техникой, знакомо не было;

– языковой барьер – не хватало переводчиков, словарей для них;

– групп подготовки по специальностям было очень много (до 60), а в каждой из них – порядка 40 человек. Чтобы провести, к примеру, 6-ти часовое занятие, необходимо было накануне написать конспект и работать с переводчиком не менее 6 часов, объясняя каждое слово;

– не хватало всего (в буквальном смысле этого слова) для проведения занятий;

– учебный центр находился в джунглях; неимоверная жара и сырость осложняли обстановку. К тому же занятия приходилось прерывать из-за налётов авиации противника.

Надо сказать, что вьетнамские товарищи свою недостаточную первоначальную подготовку с лихвой компенсировали исключительным трудолюбием, завидным старанием и любознательностью. К занятиям все, без исключения, от рядового солдата до командира полка майора Нгуен Нунга, относились со всей серьёзностью, ловили каждое наше слово.

Говоря о трудностях, нельзя не упомянуть о том, что 1966-67 годы приходятся на разгар "культурной революции" в КНР, что не могло не отразиться и, конечно же, отражалось, на нашей деятельности во Вьетнаме. Это проявлялось в настороженном отношении к советским людям, в том числе и к нам.

Хотя все знали, что всё с нашей стороны делалось безвозмездно, включая поставку большого количества дорогостоящей техники, на первых порах со стороны некоторых вьетнамских товарищей, особенно вышестоящих, проявлялись элементы недоверия к нашей технике, умаления роли той огромной помощи, которую оказывал Советский Союз вьетнамскому народу в борьбе с агрессорами. Приходилось каждый раз доказывать и показывать обратное. К тому же мы постоянно наблюдали и испытывали на себе веяния "культурной революции".

Было это в декабре 1966 г. Два наших дивизиона выехали в район лаосско-китайско-вьетнамской границы для ведения боевых действий в засаде. В этой зоне самолёты ВВС США, вылетев с авиабаз Таиланда, сосредотачивались, перестраивались и под прикрытием мощных радиопомех, создаваемых специальными самолётами-постановщиками, наносили удары по объектам в районе Ханоя.

Вместе с вьетнамскими специалистами мы на двух машинах выехали туда для оказания помощи. В первой машине на переднем сидении ехал я, а во второй – майор А.С. Саморуков. В это время китайские подразделения строили дорогу от границы Китая до Ханоя. Вдоль всей дороги много плакатов, транспарантов с лозунгами, портретами Мао Цзэдуна и прочих атрибутов "культурной революции". На одном из участков дороги солдаты перекрыли дорогу перед нашей второй машиной, окружили её и начали митинг с выкрикиванием лозунгов и вскидыванием рук по команде. Я вижу, что толпа разрастается и приказал водителю остановить машину, развернуться и подъехать к митингующим. Говорю переводчику (я знал, что он хорошо владеет китайским):

– Передайте китайскому командиру, что мы выполняем нашу общую интернациональную задачу по борьбе с агрессорами, и у нас нет лишнего времени.

Переводчик перевел мои слова и только после этого мы смогли продолжать движение. Мою машину не остановили: меня приняли за вьетнамца.

С помощью наших радиоприёмников невозможно было поймать хотя бы слово из Союза. На всех частотах круглосуточно лилась антисоветская пропаганда. Почту с Родины получали редко. Уже по приезду в Москву мне вручили 29 писем от жены, наполненных словами любви, заботы и поддержки, чего нам так не хватало там.

Глядя через призму прошедших лет, можно сказать, что не будь пагубных последствий "культурной революции", многие вопросы, в том числе: своевременная поставка техники и вооружения, их модернизация в ходе боевых действий, снабжение, приобретение опыта боевого применения родов войск ПВО, главное, оперативная реализация этого опыта и другие задачи решались бы с гораздо большей пользой и для вьетнамцев, и для нас.

По завершении теоретического курса подготовки дивизионы были выведены на боевые позиции. К этому времени прибывшая из Советского Союза для нашего полка техника под моим руководством была разгружена, рассредоточена, проверена и развернута в боевой порядок в соответствии с общим планом ПВО страны.

На втором этапе после вывода дивизионов на боевые позиции в течение трёх месяцев боевые действия с американской авиацией вели только наши (советские) боевые расчёты. Вьетнамские расчёты находились рядом на рабочих местах. Основной задачей на этом этапе было практически показать боевое применение нашей боевой техники в реальной обстановке, показать, как правильно вести стрельбы зенитными управляемыми ракетами, чтобы максимально реализовать боевые возможности зенитных ракетных комплексов (ЗРК) в борьбе с американской авиацией.

За это время нашими расчётами было произведено 43 пуска ракет и уничтожено 23 самолета противника, в том числе такие самолёты, как F-105, F-4, А-6, А-7, ЕВ-66.

На этом этапе моей основной задачей (как главного инженера) было обеспечение постоянной боевой готовности техники, качественное её обслуживание, обучение этому вьетнамских расчётов, а также быстрое обнаружение и устранение возникавших в ходе боевых действий неисправностей и повреждений.

Большая влажность, высокая температура, работа техники почти без перерывов не могли не способствовать появлению частых неисправностей. К тому же противник постоянно наносил удары по ЗРК. По признанию пленных лётчиков ВВС США, если в ходе выполнения задач налёта обнаруживалась позиция ЗРК, то автоматически отменялись все задачи налёта, кроме подавления комплекса. Для этого применялись самые различные средства поражения: противорадиолокационные ракеты (ПРР) "Шрайк", кассетные, управляемые и неуправляемые бомбы, реактивные снаряды.

Только благодаря высокой квалификации наших инженеров, техников, командиров в тех суровых условиях была обеспечена постоянная готовность техники к боевым действиям. Подлинными мастерами своего дела показали себя наши инженеры В.Е. Муравьёв, В.Н. Артюшков, Ф.С. Мамин, Г.М. Ефремов, старшие техники систем СНР Г.А. Иванов, Н.Е. Бакулин, Р.А. Казаков, А.И. Камаринский, Н.И. Облогин, Н.И. Обозный, начальник СРЦ А.В. Гусев, командиры радиотехнических батарей В.Д. Давыдов, Н.Я. Мазуренко, А.М. Буров, Ю Д. Кульков, П.С. Хабаров, командиры стартовых батарей В.А. Косарев, Г.Я. Шеломытов, мои помощники Р.Ф. Игнатов, Н.Е. Телегин, командиры дивизионов С.Т. Воробьёв, И.В. Володин, А.С. Саморуков, И.Е. Пожидаев, Б.И. Задорин и др.

Это были самые напряжённые дни для всех нас, в том числе и для меня. Спать и отдыхать приходилось только по дороге из одного дивизиона в другой, в машине.

На заключительном этапе подготовки расчётов 274 ЗРП ВНА число наших специалистов в полку было сокращено. В течение последующих шести месяцев в полку оставался небольшой коллектив – группа специалистов по обслуживанию и ремонту техники под моим руководством.

В этот период основной задачей было оказание оперативной помощи вьетнамским специалистам, в поддержании техники в постоянной боевой готовности, а также в проведении всех видов регламентных работ. В первое время, после отъезда наших специалистов из дивизионов, необходимость в оказании помощи возросла. Сказывались отсутствие опыта у вьетнамских специалистов, их неуверенность в работе. Вследствие этого, нашим специалистам, в том числе и мне, приходилось постоянно находиться в дивизионах и не только вести занятия, консультировать, вырабатывать и давать рекомендации по самым различным вопросам содержания и ремонта техники, но и непосредственно заниматься поиском и устранением возникавших неисправностей и повреждений.

Влияние условий Вьетнама на эксплуатацию зенитной ракетной техники

При рассмотрении особенностей работы главного инженера во Вьетнаме необходимо учесть те специфические обстоятельства, при которых осуществлялась эксплуатация техники. Вьетнам относится, как известно, к странам с жарким и влажным тропическим климатом. Температура окружающего воздуха в период с апреля по ноябрь находится в пределах +35…+40оС при влажности 95-100%.

Люди, обучаемые эксплуатации сложнейшей техники, в большинстве своём ранее никакого опыта обращения с техникой не имели. К тому же это обучение происходило в экстремальных условиях: в кратчайшие сроки, в период систематических налетов американской авиации и ответных боевых действий ЗРК, на территории разорённой непрерывными войнами страны.

В условиях сверхвлажного тропического климата длительные перерывы в работе материальной части, даже продолжительностью 7-8 часов, связанные с манёвром дивизионов, опасны для нормального функционирования комплекса С-75. И хотя на время таких перерывов в работе все вентиляционные люки кабин наглухо закрывались, это не спасало аппаратуру от вредных воздействий всепроникающей влаги: на радиодеталях появлялась плесень; быстро окислялись все контактные соединения; на открытых неокрашенных поверхностях появлялась ржавчина; на панелях радиоэлектронных ламп накапливалась влага. Поэтому после перерывов в работе первоочередное внимание уделялось удалению влаги, плесени, ржавчины, чистке контактов, проверке герметичности соединений муфт, разъёмов – это необходимо было делать при каждом развёртывании, при любом дефиците времени.

В кабинах с аппаратурой предварительно включались штатные и дополнительно устанавливаемые вентиляторы, калориферы, в том числе и те, которые заранее были переведены в режим вентиляции. Все блоки с аппаратурой выдвигались из шкафов. На прогрев аппаратура включалась не менее чем через 30 минут после этого.

Влажный климат пагубно влиял на узлы и блоки, не имевшие встроенной вентиляции. По этой причине чаще всего выходили из строя основная аппаратура РЛС П-12НП, её выносного индикатора кругового обзора (ВИКО), электрооборудование пусковых установок, особенно электронный усилитель У-68, контрольно-измерительные приборы РТ-10, ГСС-17 и др.

В очень трудных условиях работали все виды электрических машин, в особенности электромашинные усилители и исполнительные электродвигатели пусковых установок, электромоторы сканеров антенн СНР, электромоторы обдува блоков антенного переключателя.