Работа над ошибками

Глава X. ПОСЛЕДНИЙ УДАР

Щелкнув Мити́чкину по ее мерзкому любопытному носу, я даже немного развеселилась. Впрочем, у меня был еще один повод для поднятия настроения: Танька-то, оказывается, в дом с башенками не к Артуру ходила. И вообще, судя по всему, ее общение с ним ограничилось тогдашним походом в библиотеку да последующим сопением по телефону. В общем, зря я на нее нервы тратила.

Но настроение у меня все равно оставалось паршивым. Во-первых, не выходил из головы рассказ Тимки. Что это все-таки за история, в которую попал Артур? Во-вторых, Агата продолжала вести себя так, будто меня вообще не существует. И чем больше проходило времени, тем сильней меня это задевало. Мне так не хватало ее! Несколько раз за этот день я по привычке к ней поворачивалась, но натыкалась на ее неподвижный профиль. А у меня столько всего накопилось, что просто необходимо было обсудить. Но, кроме нее, никому ведь не скажешь.

С другой стороны, не мне ведь первой с ней мириться. Она сама во всем виновата. Хотя, если честно, с течением дня уверенность моя в этом сильно ослабла. Артур больше ни разу к ней не подошел, а она даже не смотрела в его сторону. Может, это с ее стороны какая-нибудь хитрость? Но зачем? Меня обмануть? Так мы с ней уже поругались. Клим тоже все знает. Да и Агата совсем не такой человек, чтобы хитрить. Особенно если и впрямь влюбилась.

Но если она не влюбилась, выходит, я во всем виновата? Нет! Никогда не поверю, что Артур стал ей про меня нести какие-то гадости. Едва вспомнив наш последний разговор с Агатой, я опять разозлилась. Так близкие подруги не поступают.

В результате я даже из-за нее на телекружок не пошла. Неохота мне было ее видеть. И других тоже. И едва кончился последний урок, я ушла домой. Готовый обед стоял в холодильнике. Однако есть мне совсем не хотелось. Схватив яблоко, я вытянулась на диване и решила наконец дочитать «Алые паруса». Однако прежнего удовольствия как не бывало. Конечно, хорошо, когда все так счастливо кончается, но сказка — она и есть сказка. А в жизни все по-другому.

Я захлопнула книгу, и мне вдруг очень захотелось плакать. Хотя я сама не понимала — почему. Конечно, нет ничего веселого, когда вдруг теряешь старую близкую подругу, но, наверное, это еще не конец жизни. В общем, я не заплакала. Назло всем. Но в тот вечер мне все равно пришлось плакать, и совершенно по неожиданному поводу.

Это случилось вскоре после того, как мама пришла с работы и, даже не раздеваясь, объявила:

— Зойка, я нам с тобой такие обалденные босоножки присмотрела! У тебя завтра много уроков?

— Всего четыре, — ответила я.

— Тогда после школы дуй сразу ко мне на работу. Вместе сходим. Померяешь, и я сразу куплю. Редкая удача. И не очень дорого и качественно. А то вдруг, как в прошлом году, вдарит сразу в начале мая жара тридцать градусов. А нам с тобой надеть нечего.

Мамин план мне понравился. Учитывая все обстоятельства, новые босоножки мне совсем не помешают. Потому что у меня за зиму нога выросла. К тому же прошлогодние босоножки у меня еще в прошлом августе развалились.

— Я лично за. Целиком и полностью, — только и оставалось объявить мне.

Уже перед тем, как ложиться спать, мама вдруг спросила:

— Зойка, ты случайно деньги не брала?

— Какие деньги? — не поняла я.

— Ну, которые я отложила на летнюю обувь, — объяснила она.

— О господи! — с досадой воскликнула я. — Опять спрятала и забыла!

У нас уже несколько раз такое случалось: поиски, крики, а потом все обнаруживается совсем в другом месте. Поэтому я раздраженно спросила:

— Ну чего ты эту несчастную книгу трясешь? По-моему, ты последний раз деньги в вазочке на шкафу прятала.

— Нет, — покачала головой мать. — Я четко помню: два дня назад переложила их из вазочки в эту книгу, потому что прочла хороший совет квартирного вора, интервью с которым напечатали в «Аргументах и фактах». Он сказал, что безопаснее всего прятать ценности на видном месте. Там жулики их никогда не заметят. Они будут обшаривать банки с крупой, кофе, сахаром, шкафы и диваны осмотрят. А то, что валяется прямо перед их носом, скорей всего не заметят.

— Тогда лучше все ценное оставлять прямо на пороге квартиры, — ответила я.

— Нет, Зойка, ты просто не понимаешь, — продолжала мать. — Надо спрятать, но так, чтобы по-дурацки.

— Ну, это тебе как раз и удалось, — не без ехидства заметила я. — Вон даже сама не можешь найти. Куда уж посторонним жуликам.

— Нет, я прекрасно помню, что деньги положила в эту самую книгу и нарочно поставила ее обложкой вперед. Чтобы она сразу бросалась в глаза. Тогда в нее уж точно никто не полезет.

— Не знаю, не знаю, — меня по-прежнему не убедили советы какого-то жулика. — По-моему, он просто нарочно сбивает людей с толку, чтобы потом самому было проще и быстрее обчищать квартиры. Мама, — продолжала я, — ну, предположим, ты и впрямь спрятала их в этой книге. Но оттуда-то они куда делись?

— Вот я и спрашиваю тебя, куда? — отозвалась мать.

— Я-то при чем? — меня возмутил ее подозрительный взгляд. — Хочешь сказать: я без спросу взяла и на что-то потратила?

— Нет, — покачала головой мать. — Я думала, ты их случайно еще куда-то переложила.

— Как я могла это сделать, когда даже не знала, что они находятся теперь не в вазе, а в книге?

Эта история с поиском материнской заначки меня совсем достала. Мало мне было сегодня своих неприятностей. Вообще, когда мать что-нибудь теряет — это невыносимо. Вместо того чтобы подумать и поискать, она вечно подозревает, будто я потерянную вещь куда-то нарочно переложила. Ну да, случилось такое однажды. Но я тогда была еще совсем маленькая и глупая. Еще в школу даже не ходила. И вот один раз мы с соседскими девчонками играли в нашем дворе. Они были старше меня, и я у них научилась делать «секретики». Выкапывается в земле маленькая такая ямка. Ее выкладывают цветной фольгой от конфет, а на фольгу кладутся всякие красивые штучки: камушки, цветочки, бусинки. У кого что есть. Потом сверху все накрывают прозрачным стеклышком и присыпают землей. Захотел — счистил землю, полюбовался и снова зарыл.

В общем, я мамин кулончик с красивым голубым камнем в свой «секретик» пристроила. Думала, поиграю и верну. Девчонки очень мой «секретик» хвалили. Но потом он куда-то пропал. Сперва мне казалось, что я просто не там землю рою. И девчонки мне помогали искать. Но и вместе у нас ничего не нашлось. Пропал мой «секретик» вместе со всеми сокровищами. В конце концов мать обнаружила, что кулончика нет, и я была вынуждена признаться. Только мне все-таки уже давно не четыре года! Что она будет до скончания века эту историю припоминать?

— Мама, — сердито произнесла я, — чем глупости говорить, лучше сядь и подумай, где могут действительно лежать эти деньги. Может, ты после «Аргументов» в другой газете еще чей-нибудь совет прочла и перепрятала?

— Зойка, не хами! — повысила она голос. — Говорю же, никуда я больше их не перепрятывала.

В результате мы перерыли всю квартиру. Разгром получился жуткий. А толку чуть. Денег мы так и не нашли. Наконец мать, опустившись на диван, устало поглядела на меня:

— Зойка, черт с ними, в конце концов. С деньгами. Не бог весть какая сумма. На босоножки займу, потом отработаю. Только честно скажи: ты ни в какие истории не влипала?

— Нет! — проорала я, — Нет! Нет! Нет! Ни во что я не влипала! И денег твоих я не брала! И никому денег не должна!

У меня, конечно, было полно неприятностей, однако они не имели никакого отношения к маминой заначке.

— Но тогда куда же они могли деться? — вновь смерила меня испытующим взглядом мать.

— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — продолжала кричать я. — Говорят же тебе: в последний раз видела твою заначку, когда ты ее в вазу запихивала!

Мать какое-то время молчала. Затем поинтересовалась:

— Зойка, а к тебе в последнее время никто не заходил?

— Мама, как тебе не стыдно? — меня охватило негодование.

— Все-таки заходил или не заходил? — словно не слыша, повторила она.

— Агата ко мне вчера заходила, и еще новенький. Агату ты знаешь с детства. А новенький из очень богатой семьи. Они живут в Луковом переулке. Дом с башенками, знаешь? Нужны ему наши деньги! И вообще, каким образом, по-твоему, он мог их взять, когда мы все время вместе сидели? Да тут еще надо знать, что деньги есть и куда ты их спрятала. Даже я и то не знала, что они теперь лежат в книге. Ты вообще, мама, подумай: может это как раз... к тебе кто-нибудь на днях заходил?

— Как ты смеешь! — воскликнула она.

— А ты как смеешь? — У меня от обиды дрогнули губы. — Давай, давай! Говори уж прямо! Ты, значит, считаешь, Агата могла своровать у нас деньги?

— Я ничего не считаю, а просто спрашиваю! — кричала в ответ мать.

В общем, мы с ней вдрызг разругались, наговорили друг другу гадостей, а затем долго ревели каждая на своем диване. Деньги, однако, так и не нашлись. Утром мне в школу идти совершенно не хотелось и дома оставаться было противно. Ведь мама, проснувшись, наверняка снова бы завела разговор о пропавших деньгах. А я действительно о них ровным счетом ничего не знала. У меня по-прежнему находилось только одно объяснение: наверное, мать как-нибудь придумала еще более хитрое место, перепрятала туда деньги, а потом это начисто вылетело у нее из головы. Правда, и в это я верила все меньше и меньше. Мама, конечно, человек очень рассеянный, однако, когда напрягается, обычно в конце концов вспоминает, что и куда сунула. А тут прямо полная амнезия. Но пускай сама и разбирается. А я тут совершенно ни при чем.

У ворот школьного двора я увидела одиноко стоящую Агату. Сталкиваться с ней нос к носу мне не хотелось, и я было повернула назад, когда она крикнула:

— Погоди, Зойка!

Я остановилась. Агата подбежала ко мне:

— Слушай, я больше так не могу. Глупая какая-то у нас ссора вышла.

— Сама виновата, — буркнула я.

— Может, и виновата, — неожиданно согласилась она. — Не надо мне было тебе говорить. Но мне хотелось, чтобы ты поняла. Ну, не тот он совсем, каким ты его представляешь.

— Да что вы все как сговорились! — воскликнула я.

— Кто мы? — смотрела на меня своими огромными глазами Агата.

Чуть помолчав, я все-таки решила спросить ее напрямую:

— Агата, он правда тебе совсем не нравится? Только не ври. Может, тебе все-таки хотелось бы с ним встречаться?

— С ума сошла? — воскликнула она. — С этим? Только, чур, Зойка, не обижайся!

Мне, конечно, было неприятно такое слушать. Однако куда неприятнее мне было бы убедиться, что Агата на него претендует.

В общем, рассказала я ей про Сидорова. Вернее, про то, что он вчера мне рассказал.

— Видишь, как Клим о тебе заботится, — в заключение произнесла я. — Говорила же, что у тебя не все потеряно.

Агата грустно улыбнулась:

— Интересно, Будка что-нибудь выяснил?

— Да вот он собственной персоной, — заметила я спешащего по переулку Митьку. Мне самой не терпелось все выяснить. Наверняка ведь это какая-то ерунда. Так хотя бы все успокоятся и от Артура отстанут.

Увидав нас с Агатой, Будка остановился и часто-часто заморгал глазами. Видно, ему очень хотелось нам что-то сказать, однако без консультации с Круглым и Сидоровым он не решался. Но я ждать не собиралась и поманила его пальцем:

— Митька, иди сюда.

Он послушался.

— Рассказывай, что узнал про Артура, — потребовала я.

Митька растерянно огляделся:

— Может, ребят подождем? Они тоже еще не знают.

Выходит, он что-то выяснил.

— Ребятам еще раз повторишь. Давай выкладывай.

Будка опасливо покосился на Агату:

— А при ней можно?

Ума палата!

— Даже нужно, — нашлась моя подруга.

— Как хотите, — сдался Будка. — В общем, он там деньги тырил.

— Где? — округлились глаза у Агаты.

— Ясное дело, в школе, — отмахнулся Будка. — И у ребят, и у учителей.

— Полный бред, — пожала плечами Агата. — У него же предки явно не бедные. Вон в каком доме живут. Зачем ему воровать понадобилось?

— Зачем, не знаю, — сказал Будка. — Но предки у этого типа совсем не богатые. Правда, и бедными их не назовешь. И вообще, из всех предков у него только отец в наличии. Он круглосуточный охранник у одного шибко крутого. То ли это банкир, то ли еще кто-нибудь в этом роде. Он даже вместе с ним из одной квартиры в другую переезжает. Ну, и Артур, соответственно, тоже. А мать их бросила. Вроде за иностранца вышла замуж, но точно никто не знает.

Я стояла в полном шоке. Мне вдруг все стало ясно. Хотя поверить в такое было совершенно невозможно. У меня даже перед глазами плыло, и земля, в буквальном смысле, уходила из-под ног.

— Зойка! — подхватила меня под руку Агата. — Тебе плохо?

Я лишь смогла прошептать:

— Значит, это он... украл.

— Что украл? — естественно, не поняла меня Агата, однако язык отказывался мне подчиняться, и я больше не смогла произнести ни слова.

Вдвоем с Будкой они дотащили меня до вестибюля. Когда мы проходили через турникеты, охранник спросил:

— Может, «Скорую» вызвать?

Но я решительно покачала головой.

Агата с Будкой дотащили меня до диванчика, на который мы все втроем и уселись.

— Зойка, признавайся, где и что он украл? — опять обратилась ко мне Агата.

— Деньги. Мамины. Спрятанные, — прошептала я. — Пока мы с тобой на кухне чай готовили.

— Не может быть! — всплеснула руками Агата.

— Я тоже никогда бы не поверила, — с большим трудом снова заговорила я. — Но больше некому. А альбом с моими рисунками как раз рядом с этой книгой лежал. Я теперь все поняла! Рисунки ему понравились! Да он просто схватил их и стал смотреть, когда мы вошли в комнату. Ну, чтобы не попасться.

— Откуда же он узнал, что у вас деньги в книгу вложены? — уставился на меня Будка.

— Да просто она стояла на самом видном месте, да к тому же единственная на полке обложкой вперед. Вот он, видно, и взял ее от нечего делать. Мы ведь с Агатой на кухне довольно долго пробыли. А когда из книги высыпались деньги, он подобрал их и прикинулся, будто разглядывает мой альбом.

— Во гад! — воскликнул Будка.

Горло у меня сжалось. Дело было даже не в деньгах. Артур будто украл у меня кусочек души. И я чувствовала себя так, точно меня ни за что ни про что вымазали с ног до головы грязью, поваляли в перьях и такой выставили на всеобщее обозрение. Вот вам и капитан Грэй!

— А денег-то много было? — поинтересовалась Агата.

— Да не очень. На две пары босоножек, — объяснила я. — Но сама понимаешь...

Агата кивнула.

— Сволочь! — сжал кулаки Будка. — Ну, ему просто так это не сойдет. Сидите. Я сейчас.

И он бросился обратно на улицу.

— Куда? — крикнула Агата.

Однако Будка, скользнув через турникет, исчез за громко хлопнувшей дверью.

— Куда он помчался? — продолжала недоумевать Агата.

— Может, подраться с ним хочет? — предположила я.

— Будка? — с большим сомнением произнесла Агата.

Не знаю уж, сколько времени мы просидели на этом диванчике. Говорить совершенно не хотелось. Да и о чем? Все было теперь до боли ясно. И так плохо. Агата время от времени кидала на меня сочувственные взгляды.

Входная дверь очередной раз громко хлопнула. Теперь понятно, куда смылся Будка. Видимо, он хотел встретить Тимура и Клима. Вся троица направлялась прямиком к нам.

— Я уже им рассказал, — вновь плюхнулся на диванчик Будка.

Клим виноватым взглядом взирал на Агату.

— Извини, — наконец произнес он.

— Ладно уж, — отмахнулась она.

Клим немедленно уселся рядом с ней. А Сидоров сказал:

— Не бери в голову, Адаскина. Мы с ним поговорим. Вернет твои деньги, как миленький.

— Не надо! — воскликнула я. — Сама во всем виновата.

— Нет уж. — Лицо у Сидорова сделалось злым. — Таких, как этот, надо пресекать в зародыше. Думаешь, он на тебе, Адаскина, остановится? Да если не принять экстренных мер, он скоро весь класс обворует, а может, и всю школу. Да и вообще: дело в принципе.

Я ничего не ответила. Честно сказать, мне было уже все равно.

— Вон этот гад идет, — объявил Будка.

Я повернула голову. Артур засовывал в турникет карточку.

— Девчонки, сидеть и не двигаться, — в своей хамской манере скомандовал Сидоров. — А мужики — за мной.

Сквозь турникет Артуру так и не удалось пройти. Ребята преградили ему дорогу. Артур глянул на них, потом — на нас с Агатой. В какой-то миг на лице его отразилась растерянность, однако он немедленно овладел собой и вот уже глянул на ребят с обычной своей холодной самоуверенностью. Тимка что-то сказал ему. Артур равнодушно пожал плечами. Затем все четверо вышли на улицу. «Ну и выдержка у него», — с невольным восхищением отметила я и тут же на себя обозлилась. Как можно восхищаться человеком, который сделал тебе подлость?

Мальчишки вернулись перед самым звонком. Втроем. Без Артура. Вид у них был очень мрачный, однако без следов драки.

— Клим, что вы с ним сделали? — вскочила на ноги Агата.

— Поговорили, — откликнулся он.

— Адаскина, — подхватил Сидоров, — он вернет тебе деньги. За ними и полетел. Как говорится, мухой. А ты осторожнее к себе всяких незнакомых людей води. Мне, конечно, это... до фени. Но вдруг в следующий раз вместе с деньгами тебя украдут. Бегай ищи потом.

И он громко заржал. От необходимости отвечать ему меня спас второй звонок.

Артур не появился ни после первого, ни после второго урока, ни даже после третьего. Мальчишки занервничали.

— Говорил же, нужно ему было для убедительности сначала морду набить, — кипятился Сидоров. — Тогда бы он понял, что дело серьезное. А все этот гуманист отпетый, — ткнул он пальцем в Клима. — Мол, нечего об него руки марать.

— Конечно, нечего! — горячо поддержала Агата.

Сидоров громко расхохотался.

— Ну, вы, братцы, даете. По-вашему получается, руки можно марать только о хорошего человека. Тогда ответьте мне на другой вопрос: зачем хорошему человеку вообще бить морду?

— Да вроде бы незачем, — вынужден был признать Клим.

Мы пошли в столовую, и за вечными булочками с соком Будка принялся уже более подробно рассказывать об Артуре.

Когда в прежней его школе у ребят и учителей начали постоянно пропадать деньги, на Потемкина сперва даже никто не подумал. Он очень хорошо учился, считался одним из самых способных ребят и постоянно занимал места на разных олимпиадах. Но в результате его поймали прямо на месте преступления, в учительской, где он вытаскивал из сумки деньги.

Скандал предпочли замять без всякой милиции. Сыграли роль прошлые заслуги Артура, да и отец его немедленно возместил убытки всем пострадавшим от сына. К тому же он принес справку то ли от психолога, то ли от психиатра. Правда, что в ней было написано, приятель Будки, конечно, не знал.

— Так, может, он просто психически больной? — спросила я.

— Как же, — усмехнулся Будка, — Гарик говорит: его просто элементарно отмазали. Папаше тоже не больно хотелось светиться. С таким сыночком можно и работу потерять. Между прочим, то, что папаша всего-навсего охранник, выяснилось, только когда Артура начали выставлять из школы, а до этого он из себя такого крутого строил! Деньгами швырялся направо и налево. И вообще так нос задирал...

«Поэтому-то он и не стал при всех говорить Предводительнице о родителях, — отметила я про себя. — Как же, скромный он!» А Будка тем временем продолжал:

— Вот его отцу и поставили условие: возникать не будем, но вы немедленно заберете сына из школы. А банкир, которого охраняет предок, все равно как раз переезжал на новую квартиру в дом с башенками. Вот Потемкин и оказался у нас в классе.

— И решил продолжить в прежнем духе, — как эхо, подхватила Агата.

— Именно, — вновь сделалась свирепой физиономия у Сидорова. — Но мы предупредили его: если продолжит, вся школа тут же узнает, кто он и что он. Во всяком случае, в нашем классе ему тогда лучше не жить.

Потемкин появился лишь перед последним уроком. Он молча сунул мне в руки конверт и немедленно смылся. Я пересчитала деньги. Вернул ровно столько, сколько украл. Однако радости я от этого не испытала. В душе у меня была полная пустота. И совсем ничего не хотелось. А ведь мне еще предстояло как-то объяснить эту историю матери.

— Все цело? — с любопытством заглядывая в конверт, осведомился Сидоров.

— Все, — буркнула я.

— Ну, Адаскина, — хлопнул он меня по плечу, — что бы ты без нас делала?