Радости земные

Глава шестая

Я пекла, кормила, мыла – словом, все как обычно. Сегодня воображение у меня не играло, и я без затей приготовила гору французских плетенок, багетов и сдобы. Маффины были с черничной начинкой. Я порубила зелень для травяных булочек и испекла большую партию ржаного хлеба для ресторана. В ресторанах суббота – самый напряженный день. Если это не так, то ресторан долго не проживет, так что ешь, пока живот свеж. Как-то раз хозяйка одного ресторана рассказывала мне о своих детях. Говорила, что не хочет, чтобы они пошли по ее стопам. Пусть, мол, дети приобретут хорошую профессию – скажем, адвокат, учитель, рабочий или садовник – тогда им обеспечено нормальное питание и не придется целый день стоять на ногах. Готовить еду на продажу, говорила она, все равно что играть в наперстки. И была права, хотя в любом деле есть свои плюсы и минусы.

На этот раз мне совершенно не хотелось открывать дверь на улицу. Наверное, еще не отошла от ужастика – мне все казалось, будто там притаилось что-то темное и зловещее. Но доблестная Мышиная Полиция в нетерпении толклась у двери, готовая к новым подвигам и рыбным угощениям. Как только я отодвинула засов и отперла замки, кошки пулей выскочили на улицу.

Я вышла за порог. Солнце уже встало, что само по себе неплохо, – моей щеки ласково коснулся его луч. Я огляделась. Наркоманов на вентиляционной вытяжке нет. Брат Кико по имени Ян подметает мостовую. Пока на улице нет машин, все звуки слышны особенно отчетливо. Никаких надписей на стене булочной нет. Тихое солнечное утро. То, что нужно для невыспавшегося пекаря.

И тут тишину утра нарушил чей-то крик. Не слишком громкий, но явно испуганный. Я крадучись пошла на звук и свернула за угол. Лезть в драку я не собиралась, но если это Джек-Потрошитель, то он, занятый жертвой, меня скорее всего не заметит, а я тем временем быстренько вернусь домой, запру все двери и вызову полицию. Я не из породы героинь, как вы уже успели заметить.

Лужи крови нет – по крайней мере пока. А кричал тот пацан, что вчера мыл мне полы. Над ним возвышался здоровенный тип в синем костюме и темных очках (на кой черт темные очки рано поутру?); прижав мальчишку к стене, он занес над его лицом увесистый кулак.

Надо выручать Джейса. Отступив за угол, я завопила на всю округу: «Хекл! Джекилл! Кис-кис-кис!», а потом снова появилась из-за угла и резко остановилась, «внезапно» увидев жуткую картину. Я была сама невинность. А тут еще и Хекл подбежал ко мне – вдруг я на самом деле угощу его чем-нибудь вкусненьким? – и тем самым усилил правдоподобность момента.

Громила отпустил Джейса, сказав ему что-то вполголоса, и исчез на Флиндерс-лейн. Пусть себе проваливает. Убедившись, что он не вернется, я кивнула мальчишке, и он поплелся ко мне, выплюнув на ходу что-то белое. Да ведь это зуб! Бедолага!

Джейс уселся на ступеньках, против чего я не стала возражать, – в конце концов, тут чисто, он сам все вчера вымыл; потом я подсыпала Хеклу и Джекилл кошачьего коктейля: пусть не думают, что понапрасну явились на мой зов. Кошек можно выдрессировать только одним-единственным способом – всегда поощрять их хорошие поступки. Если кошки знают, что в случае послушания их ждет вкусный корм, они прибегут на ваш зов всенепременно – разумеется, в том случае, если их не отвлечет что-нибудь более интересное. Но стоит вам хотя бы раз пропустить поощрение – и вся дрессировка пойдет насмарку. Кошки благодарно засопели, а я взяла миску с горячей водой, кусок марли и предприняла попытку осмотреть Джеймсу лицо. Он отпрянул и завопил:

– Не надо! Со мной все в порядке!

Какой уж тут порядок! У меня есть опыт на этот счет: я отвечала за оказание первой помощи игрокам нашей школьной хоккейной команды. Девчонки сражались за честь школы, можно сказать, с фанатизмом. Стерев кровь с лица Джейса, я увидела, что у него рассечена губа и выбит зуб. Судя по тому, что крови не так много, зуб у него, наверное, шатался, однако губы распухали прямо-таки на глазах.

В кино все смотрится благородно, а в жизни жертвы побоев выглядят так, будто их щеки накачали сжатым воздухом. Короче, вид смехотворный, хотя им очень больно, что несправедливо. У Джейса и так лицо с кулачок, а теперь оно превратилось в одну сплошную губу.

– Сейчас принесу лед, – сказала я. – А потом сварю тебе кофе. Может, расскажешь, что произошло, а?

Он затряс головой и поморщился от боли. Осмотрев его голову, я обнаружила изрядную шишку на затылке. Волосы грязные, а может, у него еще и вши? Хотя вряд ли. В таких волосах разжилась бы разве что одна вошка. И тут мне в голову пришла неплохая мысль. В пекарне есть маленькая ванная комната – туалет и душевая кабинка. Я ею не пользуюсь, потому что предпочитаю принимать ванну наверху. Оставив Джейса, я поднялась наверх за гелем для душа. Как-то раз я повелась на рекламу и купила себе имбирный гель. Ароматерапия – это здорово: все мы любим приятные запахи, однако на мой вкус имбирем должен пахнуть хлеб, а не кожа. Помимо геля я прихватила еще полотенце, шлепки и поношенный, но чистый халат Джеймса. Я хранила его на случай, если вдруг решу заняться ремонтом.

Джейс так и сидел на ступеньке, что меня удивило. Я думала, он сбежит, как только я повернусь к нему спиной. Помогая ему подняться, я сказала:

– Здесь есть душ. Помойся как следует. И голову вымыть не забудь. А я выстираю твою одежду. Потом дождешься, пока вещи высохнут, и пойдешь. Думаю, к тому времени тот тип будет уже далеко отсюда. Договорились?

Я думала, Джейс заупрямится, но он лишь буркнул «спасибо», и, взяв гель и халат с полотенцем, шмыгнул в ванную. Через минуту из приоткрывшейся двери выпало невероятно грязное шмотье мальчишки, а потом раздался шум льющейся воды. Забросив вещички в стиральную машину, я установила режим «сильное загрязнение», поскольку режима «грязнее некуда» не предусмотрено, и продолжила печь хлеб.

Выпечка подходила к концу, когда из ванной вышел распаренный и чистый до блеска Джейс. После душа он стал по крайней мере на два тона светлее и оказался блондином. Я дала ему лед, приложить к губе, и отправила последний противень в печь.

– Хорошо у вас здесь, – сказал Джейс, – тепло.

– Это сейчас хорошо, – возразила я, – а летом тут настоящее пекло.

Я окинула его пристальным взглядом. Зрачки в норме, ведет себя адекватно.

– Джейс, а где ты живешь? – поинтересовалась я.

Он вытащил руку из кармана халата и сделал неопределенный жест, который означал, надо думать, «то тут, то там». Похоже, из него и клещами ничего не вытянешь, но давить на парнишку я не собиралась. Я пекла хлеб, машинка стирала, а Джейс сидел на стуле и с интересом наблюдал за мной.

– А что это? – спросил он, кивнув на кадку с дрожжевой закваской.

– Опара, – объяснила я. – Смесь дрожжей и теплой воды. Каждый день ее надо подкармливать мукой и сахаром. Некоторые пекари называют это чистой закваской. Дрожжи – живой организм, и за ними нужно ухаживать.

– Ухаживать, – повторил Джейс как послушный ученик.

Я бросила на него взгляд. В халат моего бывшего мужа с легкостью уместилось бы и два Джейса. А весил парнишка от силы сорок килограммов. Как говорится, в чем душа держится. Наверняка общается с беспризорниками, спит под мостом и питается когда и чем придется. Лично я испытываю материнские чувства исключительно к кошкам, и видимо поэтому Джейс напомнил мне голодного тощего котенка, выброшенного бессердечным хозяином на улицу. Когда программа у стиральной машины закончилась, я извлекла из барабана одежку и отправила нижнее белье и спортивные брюки в сушилку. А с футболкой вышла незадача: она не перенесла стирки и буквально расползлась у меня в руках. Джейс заметно погрустнел.

– Я дам тебе другую, – успокоила его я.

– Свою, что ли? – спросил он. Я кивнула.

– Супер! – присвистнул он. – Она будет на мне болтаться. То есть, мне будет в ней удобно, – спохватился он. – Ведь я тощий, а вы…

Я остановила его, пока он не сказал чего лишнего:

– Какую футболку ты хочешь?

Он сказал, что с длинными рукавами, – наверное, все наркоманы предпочитают рубашки с длинным рукавом, – и я нашла в недрах шкафа изрядно подсевшую темно-красную футболку. Но на Джейсе она все равно висела, как на вешалке.

Пока мы пили кофе, Джейс задал мне еще несколько вопросов про хлеб. Умных, кстати сказать, вопросов. Если его не допрашивать, с ним можно ладить. Я даже поймала себя на мысли, что мне интересно с ним разговаривать. Дело в том, что я люблю свою работу и общаться на эту тему мне всегда приятно.

Наконец последняя порция выпечки была готова, а одежка Джейса высохла. Он переоделся в ванной, засунул халат в стиральную машину и, сказав: «Спасибо, пока!», был таков. В чистой одежде он выглядел вполне прилично. Губа у него еще поболит, да и жевать долго будет неудобно. Хотя наркоманы, я так полагаю, едят не слишком много.

А потом началась обычная круговерть. Сначала я препиралась с разносчиком (нет, в понедельник обязательно найду нового!), потом заявилась Госс – в пупке золотое колечко. Булочную пора приводить в порядок. То есть в ней чисто с точки зрения даже самого строгого санэпидеминспектора, но городской смог постепенно въедается в портьеры, ковры и даже лак на паркете. Госс поведала, что Кайли отправилась на очередной кастинг. Мероу снабдила обеих амулетами, и я очень надеюсь, что магия начнет действовать еще до того, как они зачахнут от постоянного недоедания.

Утро было самое обычное. Многие берут выходной, и поэтому по пятницам наплыв покупателей куда больше, чем в любой другой день недели. Я и сама порой закрываю булочную в пятницу, когда во что бы то ни стало решаю посетить распродажу или посмотреть какой-нибудь фильм, а потом вдруг обнаруживаю, что не укладываюсь в график. Травяные булочки разошлись еще до обеда, плетенки тоже все разнесли, а вот с багетами и черничными маффинами дела обстояли похуже. Я съела один (Госс не стоит и просить продегустировать продукт, содержащий крахмал), и мне понравилось. Думаю, дело не в качестве продукта, а в специфике рынка, где на сегодняшний момент среди начинок лидирует яблоко с корицей. Ну ничего! Нераспроданные багеты и кексы пойдут в дело завтра вечером в «Супах рекой».

После утреннего происшествия с Джейсом мне до сих пор было не по себе. В городе становится неспокойно, и искать приключения на свою голову мне ни к чему. Ненавижу насилие. Даже в кино. Фильмы типа «Терминатор» не приводят меня в восторг, равно как шпионская «классика» про Джеймса Бонда с бесконечными погонями и мордобоем. Может, все дело в том, что на мне легко появляются синяки? И если «Супы рекой» призваны помогать нищим и бездомным, это вовсе не значит, что их персонал не подвергается насилию. Иначе зачем бы они стали брать на работу «грубую мужскую силу»?

Будучи по натуре человеком увлекающимся и страстным, я не единожды попадала в переделки и наделала в жизни массу глупостей. Помню, как-то раз поутру я обнаружила у себя в гостиной на полу спящую рок-группу. (А бас-гитарист оказался в ванной – он пытался смыть с себя топленое масло. Каким образом он так изгваздался, осталось для меня тайной.) А еще меня однажды угораздило принять участие в… нет, об этом я, пожалуй, умолчу. Ведомая страстью, я купила себе небесно-голубой фартучек с рюшами: в тот вечер мы пригласили на ужин босса Джеймса, истового фаната сериала «Зачарованные». А еще я как-то махнула автостопом в Аделаиду, посмотрела семь баскетбольных игр, схлопотала простуду, а потом чуть не оглохла на репетиции рок-группы в сыром гараже. Все та же неугомонная страсть к новым впечатлениям заставила меня согласиться провести урок кулинарии в средней школе.

Ну вот, кажется, ничего не забыла! И на сердце отлегло. Пожалуй, с моим жизненным опытом я все снесу. И вообще, после урока кулинарии в средней школе «Супы рекой» – это цветочки!

К обеду лотки с хлебом почти полностью опустели, и я, решив закрыться пораньше, расплатилась с Госс и отправила ее затворять ставни. Раздался характерный скрежет, а вслед за ним визг Госс. Я схватила швабру и распахнула дверь, готовая к очередному подвигу (смотри выше мои размышлизмы про страстную натуру).

Однако вместо ожидаемого налетчика я обнаружила Дэниела, которому Госс чуть не угодила ставней по виску, и теперь извинялась на все лады.

– Ой, простите! – пищала она. – Я вас не заметила, ей-богу! Я не хотела!

Потом она узрела его необыкновенные глаза и кожаную куртку. Тут ее осенило:

– Так вы Дэниел, приятель Коринны, да?! Приятно познакомиться! А мне про вас Кайли рассказывала.

Чтобы Госс не ляпнула еще чего, я пригласила Дэниела в дом и закрыла дверь, оставив девчонку на улице, где та еще какое-то время верещала. Дэниел первым делом поздоровался с Горацио, который соблаговолил подняться и благосклонно кивнуть в ответ.

– А по пятницам ты закрываешься рано, – заметил он. – Но ведь ты не еврейка.

– Нет, просто устала как собака, – усмехнулась я. – Поднимешься в гостиную? Тогда захвати хлеб. Выручку подсчитаю потом. Мы с Горацио вчера посмотрели фильм ужасов и жутко перепугались.

– Горацио любит триллеры? Никогда бы не подумал! – сказал Дэниел, приглаживая коту усы. – Мы с ним поднимемся в сад, если ты не возражаешь. А что ты будешь делать?

– Надо убраться, – ответила я. – Правда, у меня тут появился один помощник. Если он придет и сегодня, то мытье полов я оставлю до него.

– И кто же этот помощник? – спросил Дэниел.

Какой же у него приятный голос! Прямо-таки ласкает слух. И внушает спокойствие.

– Его зовут Джейс, – сообщила я Дэниелу, закрывая дверь булочной на засов. – Вчера он вымыл полы за десять долларов. А сегодня приходил ко мне принять душ.

– Мицва! – засмеялся Дэниел, поставил мешок с хлебом на пол и поднял руку, чтобы Горацио перебрался на приглянувшуюся ему полку.

Я открыла горячую воду.

– Ты что, хочешь мне помочь? – удивилась я.

Дэниел снял куртку и засучил рукава. Таким бицепсам позавидует любой атлет.

– Помогу чем могу, – изрек он и взялся за швабру. Когда двое убираются в замкнутом пространстве, возможны два варианта: либо работа спорится, либо кто-то не выдерживает и просит напарника посидеть в сторонке и не путаться под ногами. В моем случае события обычно развиваются согласно второму варианту. Но Дэниел каким-то непостижимым образом угадывал, что я собираюсь делать, еще до того как я осознавала это сама, и ничуть не мешал мне. В результате мы ни разу не опрокинули ведро и быстро привели пекарню в порядок; при этом на Дэниеле не было ни единого мокрого пятнышка, а меня вполне можно было отжимать, как половую тряпку. Я открыла дверь, чтобы пол быстрее просох. Дэниел вышел на порог, присел на ступени, и к нему тут же препожаловал Горацио. В этот самый момент на горизонте появился Джейс с синяком во все лицо. Дэниел тут же вскочил и, осторожно взяв мальчика за подбородок, заметил:

– Здорово тебя отделали. – Джейс молча кивнул. – Ну и кто же этот тип?

Джейс замотал головой, и Дэниел, вздохнув, отпустил его.

– Я помою пол? – спросил парнишка.

– Валяй, – согласилась я.

Пол был уже вымыт, но надо же дать парню возможность заработать.

Я села рядом с Дэниелом на ступеньки. На этот раз Джейс работал куда ловчее. Я сидела ступенькой выше, и наши плечи соприкасались. Горацио расположился на самом верху, контролируя ситуацию.

– Как насчет завтра? – спросил Джейс.

– Завтра и в воскресенье булочная закрыта. Приходи в понедельник.

Он молча взял деньги, кивнул Дэниелу и ушел.

– Ты нашла к нему верный подход, – с одобрением заметил Дэниел, когда мы с ним поднимались в квартиру.

– Думаешь?

– Уверен. Ты с ним строга. А наркоманы они ведь как… как крестоносцы. Идут напролом к заветной цели, а в мозгу молоточком стучит лишь одна мысль: достань дозу, достань дозу, достань дозу… Для них нет ни законов, ни правил. Они думают только об одном. И ни о чем другом думать не могут. Если они попадают в полицию и им приходится завязать с героином, наступает ломка. А когда возвращаются в реальную жизнь, то просто не знают, как им тут жить. Тебе жаль парня, но ты не даешь ему деньги просто так: он получает их за работу. Бьюсь об заклад, ты не задаешь ему лишних вопросов. Поэтому он и пришел к тебе снова. Ведь ты даже не знаешь, где он будет сегодня ночевать, верно?

– Не знаю. Да и зачем мне это знать? Мы с ним говорили про хлеб. Между прочим, это очень интересная тема, – сказала я. – А ты что знаешь про Джейса? Сегодня утром его избил какой-то громила в синем костюме и темных очках. Я услышала крик, зашла за угол и спугнула подлеца.

– Говоришь, в синем костюме? – уточнил Дэниел.

– Именно. Солнце уже встало, и я его разглядела.

– Это не есть хорошо. Насколько я знаю, единственный синий костюм в округе принадлежит скверному типу. Интересно, чем же ему насолил Джейс? Не такая уж он важная персона, чтобы привлечь внимание Синего Костюма.

– Я так понимаю, расшифровывать свой монолог для непосвященных ты не станешь? – поинтересовалась я.

– Не стану, – согласился Дэниел. – А что ты обычно делаешь в это время?

– Принимаю ванну, переодеваюсь, а далее по плану легкий обед и джин с тоником на крыше. Хочешь присоединиться? – предложила я, стараясь говорить как можно спокойнее. Ванна у меня большая.

– Лучше мы здесь побеседуем с Горацио, – ответил Дэниел.

Черт! Я быстро приняла ванну и, вернувшись, застала идиллическую картину: Дэниел с Горацио смотрели в окно на голубей, расхаживающих по подоконнику. Птицы либо страстно желали смерти, либо понимали, что от кота их отделяет стекло, и нагло его дразнили. Зря они так с Горацио: если угодят к нему в лапы, он отыграется за все прошлые обиды.

Я не стала отрывать эту пару от созерцания и принялась за бутерброды: нарезала батон, намазала хлеб маслом, порезала огурчики, ветчину, красный английский сыр и вымыла пучок экологически чистого салата Мероу. В жизни не ела ничего вкуснее. Не поручусь, что салат выращен в райском саду, но вкус у него на самом деле божественный. Я использовала все съестное, что было в холодильнике, за исключением стратегического запаса замороженных куриных грудок и горы кошачьего корма. Обычно я закупаю продукты по субботам.

Похоже, Дэниелу все понравилось. Он с явным удовольствием поглощал бутерброды с сыром, запивая красным вином шато коллапсо.

Как же я сразу не сообразила! Раз дед любил рассуждать про мицву, внук вряд ли станет уплетать ветчину.

– Зря я предложила тебе ветчину, – запоздало сказала я. Дэниел удивленно вскинул брови.

– Почему? Ты вольна предлагать мне что хочешь – это лишь проявление гостеприимства. А я сам решу, что мне есть, а чего не стоит. Что до ветчины, то я ее не ем. А что касается… – Не закончив фразу, он наклонился, поднес губы к моей ладони и нежно ее поцеловал. У меня перехватило дыхание.

И тут заверещал дверной звонок. Горацио запрыгнул на плечо к моему гостю, Дэниел отпустил мою руку, а я вполголоса чертыхнулась. Затем, подойдя к двери, нажала кнопку домофона.

– Это я, Госс, – донесся оттуда сердитый голос, – вы заперли магазин, а у меня там мобильник! Как же я без него?

– Что, без него никак? – имела глупость спросить я.

– Провести выходные без мобилы? – изумилась Госс. – Да вы что!

Действительно, что это я? Госс и ее мобильный телефон неразлучны, как Том и Джерри, как Чип и Дейл. Вся ее жизнь завязана на трубке.

– Иди к дверям пекарни, – вздохнула я. – Я тебе открою.

– Лады, – фыркнула Госс, и это означало примерно следующее: «А все потому, что меня заставляют убирать мобильник под прилавок, пока булочная открыта. Будь он у меня на шее, этого бы не случилось».

Я обернулась взглянуть на Дэниела с Горацио, подошедших к двери. К моему удивлению, Дэниел рассмеялся. Да так заразительно, что я последовала его примеру, попутно размышляя, не свернуть ли Госс шею и где потом спрятать тело. Похоже, Горацио, который раньше не позволял себе улыбаться, тоже оценил комизм ситуации.

Спустившись в намытую до блеска пекарню, я зашла в булочную, обнаружила злосчастный телефон и отперла дверь. На пороге, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, стояла Госс. Я сунула трубку ей в руки, и она прижала ее к груди (какой ни на есть) с пафосом, достойным мексиканского мыльного сериала, и с укоризной изрекла:

– Я же могла пропустить важный звонок!

Увидев у меня за спиной Дэниела, она открыла рот, и я поняла: сейчас последует заключение о том, с какой целью мы с Дэниелом заперли все двери и почему так долго ей не открывали. Напомнив Госс, что ее ждут важные звонки, я выпроводила ее, заперла замки и прислонилась спиной к двери. Тут мы с Дэниелом переглянулись, и на нас напал такой приступ смеха, что мы опустились на ступени и, обхватив друг друга, хохотали до изнеможения. Как только я успокаивалась, Дэниел издавал заразительный смешок, и приступ возобновлялся. Сначала Горацио молча наблюдал за нами, а потом, оценив в полной мере неразумность двуногих, удалился в гостиную и погрузился в сон.

– Ну вот мы и одни, – севшим от волнения голосом сказал Дэниел.

– Наконец-то, – добавила я. – Одни. Хоть и пришлось для этого посидеть на холодных ступенях, нам это удалось.

– Знаешь что? – сказал мой гость. – Пока никто не позвонил в дверь с сообщением о пожаре или приземлении марсиан, я тебя поцелую. – И тут же перешел от слов к делу.

Руки у Дэниела были сильные, а губы нежные как шелк. Я чуть отстранилась перевести дыхание и заметила, что ресницы у него загнутые и неправдоподобно черные. Красавчик Дэниел. На свете столько стройных девушек, а он целует меня. И как целует! Когда он разжал объятья, я вся горела, все еще ощущая прикосновения его пальцев на спине. И все мое естество противилось окончанию этого поцелуя.

– Ну что ж, – тихо сказал он. – Теперь я знаю ответ на свой вопрос.

– Какой вопрос? Ты никогда меня ни о чем не спрашивал, – пробормотала я.

– Я все время думал: как ты целуешься? На этот вопрос без эмпирических данных не ответишь. Может, поднимемся со ступенек?

– Давно пора, – согласилась я, и мы отправились в гостиную, за которой располагалась спальня. Я вдруг подумала, что на моей кровати с легкостью могут разместиться не только двое людей, но и Горацио…

Но тут я внезапно поняла, что еще не время. Я же ничего о нем не знаю! Просто хочу быть с ним. Да, хочу, безумно хочу, но с тех пор, как мы с Джеймсом расстались, у меня не было любовника, и сейчас не то сдали нервы, не то наступило резкое поумнение.

Почувствовав перемену настроения, Дэниел присел на диван рядом со мной. У меня большой диван с горой подушек, такой уютный, что через пару часов встать с него можно только с помощью подъемного крана. Дэниел привлек меня к себе и тихо сказал:

– Я не тороплю тебя, киска. С тех пор как умерла Сара, у меня никого не было, и я не уверен, помню ли…

– Сколько прошло с тех пор? – спросила я, прильнув к нему. Моя щека чувствовала жар его тела. Во времена ледникового периода, когда наши предки жили в пещерах, этому мужчине цены бы не было.

– Уже четыре года. Она погибла во время теракта. Меня тогда не было в Тель-Авиве, а когда приехал, мне даже не дали с ней проститься. Потом я вернулся сюда. Мне нравится жить в Австралии. А у тебя есть кто-нибудь?

– Никого. С тех пор как мы разошлись с Джеймсом, я, кажется, потеряла уверенность в себе. И с головой ушла в работу. Пекари не ходят на дискотеки. Впрочем, я и раньше не ходила. Мне жаль, что твоя жена погибла.

– Мы с ней прожили всего несколько месяцев. Даже толком не успели узнать друг друга. Очень жаль, что я так и не успел узнать ее получше…

Я молча прижалась к нему еще теснее. Меня так давно никто не обнимал, и я уже почти забыла, что это такое. Моя бабушка не уважала нежности.

Потом мы пошли на кухню и закончили обед. А когда Дэниел ушел, мы с Горацио улеглись в кровать, да так там и остались. День выдался на редкость нервный, а когда я психую, меня всегда клонит в сон.