Раненая ласточка

ДАШТЕМИР УХОДИТ

Как вышло, что Сайбун оказался у Даштемира? Он бы и сам не мог ответить на этот вопрос. Наступила пятница, тот день, на который было назначено ограбление часовой мастерской. Сайбун проснулся засветло, проснулся с тяжестью в голове, с сердцем, которое, кажется, стало каменным от обиды, от страха, от сомнений.

От завтрака он отказался. Присел к столу, раскрыл учебник, и тут же закрыл его. Нет, читать, думать об учебе сегодня он не мог!

Вышел на улицу. Бесцельно прошел квартал, еще один, и вдруг совершенно неожиданно для себя оказался около дома Даштемира.

— Зачем явился? — настороженно спросил его Даштемир. — Что‑нибудь случилось?

— Ничего.

— Боишься? — Даштемир усмехнулся, хлопнул Сайбуна по плечу. — Не бойся, обделаем дело так, что комар носа не подточит! Подаришь часики своей крале. Денег тебе дам… Слушай, у меня в сарае есть бутылочка ликера. Ты ликер пил?

— Нет. Я только один раз в жизни пива попробовал…

Даштемир поднялся.

— Тогда выпьем. За успех нашего общего дела. — Он засмеялся, ощеривая большие белые зубы. — Надо, надо тебе попробовать ликера. А то ведь стыдно — мужчина, а настоящего пойла не видел! Правда, некоторые считают, что ликер дамское питье. Но я против! Я за ликер двумя руками голосую…

Они перебрались в сарай. Сайбун сразу же заглянул в уголок, где, прикрытый досками, стоял его велосипед.

— На месте, ждет тебя, — весело сказал Даштемир, кивая на велосипед. Он вытащил откуда‑то бутылку с темно‑зеленым, густым, как масло, ликером и подал ее Сайбуну.

— Прямо из бутылки? — растерялся Сайбун.

— У тебя в запасе есть другой способ? — Даштемир снова засмеялся. Видно, у него было хорошее настроение. — Пей!

— Не хочется, — признался Сайбун.

— А ты через «не хочется»…

Сайбун отхлебнул глоток из бутылки и закашлялся. Ему показалось, что он проглотил пламя.

— Эх ты, овца! — Даштемир опрокинул бутылку себе в рот и не оторвался от нее, пока не опорожнил наполовину. — Хорошо! — сказал он, вытирая губы. — Ну что, послезавтра идешь на день рождения? — спросил он у Сайбуна.

— Ага. Я видел Нину и сказал ей… — Он утаил, что они с Ниной были у часовой мастерской.

— Что сказал? — насторожился Даштемир.

— Сказал, что куплю ей часы…

— Лопух! Триста раз лопух! — рассвирепел Даштемир. — На какие деньги купишь? Она ведь знает, что ты не работаешь, что у тебя за душой и гроша медного нет! А если эта Нина проговорится матери?

— Не проговорится.

— Много ты знаешь! — Даштемир снова отпил из бутылки. — Ну и товарища я выбрал себе в напарники — темнота!

— Я ведь не говорил Нине, что украду часы, я сказал — куплю, — оправдывался Сайбун.

— Не хватало, чтобы ты ей всю правду выложил! Болван ты!

— Да хватит тебе ругаться! — вскипел Сайбун. — Ругаешься и ругаешься…

— Тебя бить надо, а не ругать, — заговорил Даштемир. — Это у меня характер мягкий. Будь я построже, я бы из тебя всю душу вытряс!

— Не вытрясешь! — крикнул Сайбун.

— Не вытрясу? — Даштемир вскочил на ноги. — Щенок, забыл с кем разговариваешь? — Он сжал кулаки, отбросил пустую бутылку и пошел на Сайбуна. — Я тебе покажу, как языком трепать! — Он схватил Сайбуна за воротник рубашки. — Может, и другим часы обещал? Может, ты продался милиции?

— Никому я не продавался, — прохрипел Сайбун, силясь оторвать от себя Даштемира. Но оторвать не мог, тот держал его, будто клещами.

— На кого ты хвост поднимаешь? — продолжал наседать Даштемир. — Я тебя выучил, человеком сделал! Ты у меня красивую жизнь увидел! Деньги брал, велосипед получил… Мало тебе этого? Так вот тебе подарок! — Даштемир размахнулся и ударил Сайбуна ребром ладони.

Словно небо упало на Сайбуна. В глазах потемнело, сарай с велосипедом и пустой бутылкой перевернулся, и Сайбун рухнул на пол. Через минуту он очнулся, Даштемир стоял над ним, покачиваясь и щуря узкие, злые глаза.

— Ну что, тухлая рыба? — сказал он. Потом икнул.

«Пьяный он», — понял Сайбун.

— Спорить со мной! — продолжал Даштемир. — Не рекомендую! Сэр… фон‑барон… дрянь ты паршивая!.. Я из тебя человека…

И тут в душе Сайбуна будто пружина сорвалась. Путы, связывавшие его руки, лопнули. Он вдруг ощутил в себе силу, которая была сильнее всех сил на свете. Ради чего он шел за Даштемиром? Ради свободы? Но у него нет свободы! Ради денег? Но деньги ему не нужны! Ради красивой жизни? То, что Даштемир называет красивой жизнью, — позорная, страшная жизнь!

— Я человек! — крикнул Сайбун. — А ты из меня хотел сделать дрянь, тухлую рыбу, вора! — Он вскочил на ноги. — Не боюсь я тебя! Не боюсь!

Даштемир прыгнул на него. Сайбун упал, подмятый его тяжелым телом. Даштемир уперся коленом ему в грудь и, жарко дыша спиртным, сказал:

— Задушу, дрянь! Честным захотел стать? Чистеньким? Нет, будешь вором!

— Не‑е‑е… — Сайбун задыхался.

Даштемир так сжал ему шею, что расширенные глаза Сайбуна, казалось, сейчас выскочат из орбит.

— Ну? Передумал? — Даштемир разжал пальцы. — Хочешь жить — молчи, будь покладистым… И заруби себе на носу: не будет меня — будут мои друзья, у меня их много… они тебе рецептик пропишут…

Даштемир встал. Сайбун исподлобья смотрел на него. Нет, драться с Даштемиром в открытую ему не по силам! Надо исхитриться и выбраться из сарая. Надо бежать в милицию — это решено!

Во дворе послышались шаги. Кто‑то заговорил. Сайбун заметил, как переменился вдруг Даштемир. Он вздрогнул, торопливо полез в карман за папиросами. Но спичку зажигать не стал, так и застыл с папиросами в руках.

«Боится, — подумал Сайбун, — а я теперь ничего и никого не боюсь!»

— Что, вор, испугался? — закричал он, все больше смелея от своего крика. — Испугался? Я молчать не буду! Всем расскажу про тебя!

— Заткнись! — прошипел Даштемир.

— Не буду молчать! Люди! Люди! — звал и звал Сайбун.

И в один миг двор наполнился голосами и топотом бегущих людей. Дверь сарая распахнулась. Сайбун увидел двух милиционеров. Потом мать, Хамида, Нину, Ольгу Васильевну…

Даштемир заметался по сараю, словно раненый зверь.

— За тобой должок! — крикнул он Сайбуну. — Я тебе этого не прощу!

Он отбросил какую‑то фанеру, стоявшую у стены, и юркнул в открывшийся лаз.

Сайбун бросился за ним.

— Не надо, сынок, — сказал один из милиционеров, тот, что был постарше. — Никуда он не уйдет! У него все пути отрезаны…

А Сайбуна уже окружили близкие и друзья. Все наперебой говорили. Все о чем‑то спрашивали его. Но он только улыбался, шевеля разбитыми, кровоточащими губами.

— Ты ранен? — услышал он голос Нины.

— Нет. Чепуха…

— А знаешь, как мы тебя нашли? — спросил Хамид. — Очень просто: Нина рассказала о часах своей маме, мама — Ольге Васильевне, а Ольга Васильевна пошла в милицию…

— Я бы и сам пошел, — горько вздохнул Сайбун. — Но мне Даштемир помешал…

Хадижа‑Ханум стояла в стороне. Сайбун шагнул к ней, но она отшатнулась от него:

— Не подходи! Не подходи! В нашем роду такого не было, чтобы мальчик стал вором! Ты опозорил нас… меня, отца!.. Ой, сердце мое! — Она схватилась за грудь и рухнула как подкошенная.

«Это я виноват! — мелькнуло в голове Сайбуна. — Я! Я! Я! И нет мне прощения!..»