Расчудесный Хуливуд

Глава тридцать четвертая

Му, жалкую и насмерть перепуганную, доставили к Хулигэну из больницы после медицинского осмотра. Эджи Ширра, сотрудница полиции, привезла с собой соответствующие бумаги.

– Уступи ей место, – сказал Хулигэн Котлете. Тот вскочил было на ноги, но Канаан, похлопав его по плечу, велел ему сидеть. Он уступил Му собственное кресло, а сам пристроился на краешке стола у Хулигэна.

– Ну-ка в сторонку, – сказал Хулигэн. – Мне не дотянуться до своих сигар.

– Плевал я на твои сигары, – ответил Канаан. Диппер, подавшись вперед, поцеловал руку Му.

Она, равно как и все остальные, не придала этому никакого значения.

– Ее хорошо осмотрели, Эджи? – спросил Хулигэн.

– Она с доктором разве что не подралась.

– Хочешь сказать, она не испытывает благодарности за все, что мы для нее сделали?

– Положите руку на бумажник, да там и оставьте, – посоветовала Эджи.

– Я не воровка, – вспыхнула Му.

– Ну, тогда положу руку на хер, – усмехнулся Хулигэн.

– Слышала, что он сказал? – закричала, обратившись к сотруднице полиции, Му. – Слышала, как он похабничает? А я не подозреваемая. Я потерпевшая.

– Ты не главная потерпевшая. Главной потерпевшей стала твоя подружка, – подчеркнул Хулигэн.

Лицо Му сморщилось. Она закусила губу, чтобы не сорваться.

– Если хочется поплакать, то валяй, – сказал Канаан.

– Не хочет она плакать. Она крутая, – издевнулся Хулигэн, после чего Му начала выглядеть еще более жалко.

– Ради Бога, Хулигэн. Она же еще ребенок, – сказала Эджи, заразившись сочувствием от Канаана.

– Она на сто лет старше тебя, – возразил Хулигэн. – Ладно, Эджи, всего хорошего. Ты славно поработала. – После ухода сотрудницы Хулигэн, сунув руку под брючный ремень, просмотрел полученные бумаги. Время от времени он бросал на Му красноречивые взгляды. – Как все это выглядело? – в конце концов спросил он.

Она недоумевающе посмотрела на него. Точный смысл вопроса от нее ускользнул.

– Где вы подцепили этого ублюдка?

– На бульваре.

– На каком именно? На Сансет? На Голливудском?

– На бульваре Санта-Моника.

– Господи, да вы уже по всему городу расползлись, – пробормотал Хулигэн.

– Нам с Мими захотелось пройтись.

– Просто пройтись?

– Да.

– Просто пройтись вдвоем по городу, верно? И в котором же часу это было?

– В час ночи.

– В час ночи, вдвоем, на пустынном бульваре.

– Почему пустынном. Там были машины. И прохожие тоже.

– Да уж. Готов об заклад побиться, что в час ночи на бульваре Санта-Моника полно народу. А где конкретно на бульваре?

– Между Западной авеню и кладбищем.

Как раз в это время он поднял голову и посмотрел на нее, и как раз в это время она тоже подняла голову и посмотрела на него, и впервые за все время допроса в их взаимоотношениях промелькнуло нечто человеческое.

– Кладбище, – пробормотал Хулигэн.

Он посмотрел на Канаана, но тот отвернулся. На голливудском кладбище нашли истерзанное тело семилетней племянницы Канаана.

– Хочешь попить? – спросил Канаан у Му.

– Нет, спасибо.

Вяло улыбнувшись ему, она сложила руки на коленях, словно была маленькой девочкой, приглашенной в гости и получившей от родителей наказ хорошо себя вести.

– Как он подошел к вам?

– Он спросил, что две такие милашки делают на бульваре в столь поздний час, а мы ответили, что возвращаемся домой с работы.

– Хочешь сказать, что вы, наоборот, вышли на промысел? – спросил Хулигэн.

– Мы ни к кому не приставали. Канаан подался вперед.

– Послушай-ка меня хорошенько, Му. Никто не собирается предъявить тебе никакого обвинения. Нам все равно, приставала ты к мужчинам или нет. Нам надо схватить человека, который убил твою подружку.

– Я скажу, что приставала, и вы меня в приют упрячете.

– Нам, Му, так или иначе придется задержать тебя. С одной стороны, ты малолетняя. С другой, ты свидетельница по делу об убийстве, и нам не известно, не захочется ли убийце от такой свидетельницы избавиться. Поэтому мы просто не имеем права позволить тебе вернуться на панель. Это тебе ясно?

– И вы обеспечите мою безопасность тем, что упрячете меня в приют? – с издевкой спросила она.

– Будешь сотрудничать с нами, и я посмотрю, что я смогу для тебя сделать. Может быть, это будет гостиница или что-нибудь в таком роде. И я поговорю с судьей в твою пользу.

Котлета хотел было подсказать Му, чтобы она, чего доброго, не клюнула на крючок сладкоголосого следователя, но ему было никак не встретиться с ней взглядами. Она глазела на Канаана с таким изумлением и почтением, словно это был ее родной дедушка. И вот-вот была готова плюхнуться к дедушке на колени.

– Ну, так что же сказал этот мужчина? – спросил Канаан.

– Начал обычный треп. Спросил, где мы работаем, а мы говорим: в коктейль-холле, спросил, что мы там делаем, а мы говорим: напитки подаем, сказал: как жаль, что он не любит коктейли, а пьет только пиво и, может, еще самую малость виски, когда ему грустно. И таблетки, когда совсем грустно. Он сказал: таблетки действуют быстрее, чем алкоголь.

– Он сказал слово «грустно» несколько нараспев, верно? Сказал: "Когда мне груустно", так? – спросил Канаан.

– Похоже.

– Выговор уроженца южных штатов. Техас или что-нибудь в этом роде?

– Может быть. Он говорил медленно. И говорил, все время улыбаясь, как будто одновременно что-то жевал. Понимаете?

– А когда вы отказались от игры в девочек из коктейль-холла, возвращающихся домой после работы? – спросил Хулигэн.

– Когда Мими решила, что он не из полиции нравов.

– И кто кому сделал предложение?

– Он сделал. Он спросил, не знаем ли мы, где чужак в этом городе может малость ухватить.

– Малость ухватить – что?

– Этого он не сказал. Просто: "малость".

– И вы сказали ему, что он обратился по верному адресу?

– Мы сказали ему, что если он пойдет с нами, то мы, может быть, приведем его туда, где он получит то, что ему нужно. Он сказал, что, на его вкус, ему как раз нас и нужно, а мы сказали: ладно, только мы этим в подъездах и на помойках не занимаемся. Вот он и пошел с нами.

– В дом, в котором вы устроили ночлежку?

– Да.

– А как он при этом – нервничал или нет? Он не оробел оттого, что две незнакомые девчушки заводят его в пустое здание?

– Он сказал, что все эти фокусы знает. Он сказал, что знает, как крутят динамо. Как девочки заманивают мужика в дом, а там поджидает котяра, и он уродует мужика и отбирает деньги.

– Так чего ради он решил заняться с вами втроем на крыше?

– Он сказал, что ему однажды попытались провернуть динамо в Вашингтоне, округ Колумбия. И он сломал коту обе ноги железной палкой, а девице размазал нос по лицу голыми руками.

– И это вас не насторожило?

– Да вы что, с Луны свалились? С тех пор как вы были молоды, все тут переменилось. Приходится идти на риск.

– А ты, потаскушка, не слышала, что все переменилось и с тех пор, как была молода ты? Не слышала, что от траханья теперь можно помереть?

Му посмотрела на Канаана, потом на Котлету, безмолвно прося их засвидетельствовать тот факт, что верзила-полицейский опять несет похабщину.

Котлета смотрел на нее разинув рот. Он просто не мог поверить, что глупая поблядушка, повсюду таскавшаяся за Мими, как собачонка, может выгородить себя с такой ловкостью и даже лихостью, причем на допросе у хитроумного ублюдка.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – сказал Хулигэн. – После того, как он вас снял и самую малость очаровательно поболтал с вами, вы повели его на крышу, чтобы получше познакомиться?

– Это правда.

– Мне говорили, что это крайне рискованный подъем. Все равно что пройти по канату.

– А мы этим все равно занимаемся. И бояться там нечего.

– Вам, может, и нечего, а кто-нибудь другой может и испугаться. Может, вы надеялись, что этот мудак грохнется и сломает шею. И тогда вам достанется его бумажник – и никаких проблем.

– Я не воровка, – повторила Му.

– Или, может быть, вы решили заманить его на крышу, чтобы там на него набросилась стая волчат, с которым вы живете в этом доме.

Она промолчала, просто пристально уставилась на Хулигэна, а затем, когда он отвел взгляд и принялся просматривать бумаги, отвернулась и сама.

– Когда этот мужчина дал вам наркотики?

– Какие еще наркотики?

– Желтые малышки. Колеса. Неважно, как вы их называете. Только не ври, что этого не было.

– Мы приняли парочку.

– И заторчали?

Ее лицо расплылось – то ли ей хотелось рассмеяться, то ли расплакаться.

– Кого первую трахнул этот мудак? – спросил Хулигэн.

На мгновение Котлете показалось, будто Му набросится сейчас на этого вшивого легавого и покажет ему, где раки зимуют. Но тут стало ясно, что дело не в оскорбительном вопросе, а в его смысле. Она этого просто-напросто не помнила.

– Он сперва занялся сексом с твоей подругой? – мягко спросил Канаан, подавшись вперед, словно она беседовала с ним и только с ним без каких бы то ни было посторонних.

– Нет, по-моему, со мной.

– А потом с твоей подругой?

Она сперва кивнула, а потом покачала головой.

– Так все-таки да или нет?

– Он попробовал с Мими, но у него ничего не вышло.

– Значит, во второй раз у него не получилось?

– Да, похоже, у него были какие-то трудности. А тут она сделала глупость.

– Ты хочешь сказать, большую глупость, чем всегда? – спросил Хулигэн.

– Она сказала ему что-то насчет его штуки, – объяснила Му Канаану, сознательно игнорируя Хулигана.

– Только без девичьей стыдливости. – Хулигану не понравилось, что он выпадает из допроса. -Что же она сказала ему про его член?

– Сказала, что он неважно работает.

– Вот так, значит, и сказала? Со всею вежливостью? Мистер, сказала, ваш хер, он, знаете ли, не работает?

Хулигэн, как ему представилось, удачно спародировал интонацию.

– Она сказала, что у него болт никуда не годится. Он перед этим хвастался, какая у него здоровенная штуковина. И говорил, что это мы должны ему заплатить, а не он – нам.

– Ага, сама несешь похабщину!

– Ничего подобного. Просто повторяю его слова. Именно так он и выразился.

– И тут Мими совершила ошибку. Она пошутила. Прошлась по тому поводу, что он не может сделать то, чем хвастается, – заметил Канаан. – И из-за этого он взбесился?

Внезапно она растерялась. Посмотрела на Котлету, словно ожидая от него подсказки. Ее рот обмяк. Она решительно покачала головой.

– Не знаю, – сказала она. – Не помню.

– Он ее ударил? – спросил Канаан.

– Кажется, да.

– Один раз или несколько?

– Кажется, несколько.

– Он начал ее кусать?

– Начал что?

– Искусал ей груди и бедра.

Канаан невольно заморгал, словно ему было неловко вдаваться в такие детали с девушкой, практически еще девочкой, которая по возрасту годилась ему во внучки – или, если угодно, в племянницы.

Она покачала головой. Потом пожала плечами.

– А откуда у него взялась бутылка? Он что, приволок ее с собой на крышу? Или она там валялась? Он сам разбил ее или она уже была разбита?

– Не помню.

– Какого это хера ты не помнишь? – внезапно взорвался Хулигэн. Лицо его побагровело сильнее всегдашнего. Он подался к Му так, словно готов был перегрызть ей горло.

Канаан, вскочив на ноги, встал между Хулиганом и девушкой. Он взял ее за руки и заставил поглядеть себе в глаза.

Она начала выворачиваться, норовя посмотреть через его плечо на Котлету, как будто тот был в силах помочь ей, ее хорошенькое личико исказилось, как у ребенка, который старается что-то вспомнить, не может вспомнить и боится, что его за это накажут. Или боится еще чего-нибудь.

– Эй, послушай, – сказал Канаан. – Ты ведь знала, что в доме находятся и другие ребята? Котлета, да и все остальные.

Она кивнула.

– Так почему же ты не позвала их на помощь, когда он принялся избивать твою подружку?

– Я так и сделала. Когда он взбесился и заорал на Мими, я спустилась по лестнице и начала искать Хогана, да и всех остальных.

– Хогана?

– Он самый большой. Он у нас как глава семейства.

Котлета нахмурился.

– Если бы я не пошла за помощью, может, он бы ничего и не сделал. Может, я сама помогла бы Мими от него отвязаться.

– И ты нашла Хогана?

– Нет, он как сквозь землю провалился. Там была пара девочек, но они не захотели пойти со мной на крышу.

– Ну, а Котлета?

– Его я тоже найти не могла. Я вернулась туда одна, но мужик уже ушел, а Мими…

Она заплакала, ее затрясло.

– Ты уверена, что все оно так и было? Уверена, что отправилась за подмогой? Я хочу сказать, ты ведь была под дозой. Ты уверена, что на самом деле спустилась по опасной лестнице с крыши, а потом самостоятельно поднялась обратно?

Она наклонила голову, уперлась в грудь подбородком.

– Посмотри на меня, детка, – ласково сказал Канаан – именно тем тоном, которым успокаивал некогда маленькую племянницу, если она пугалась своего дядюшки Айзека. – Я не собираюсь кричать на тебя. Никто не собирается кричать на тебя. Я хочу сказать, нам необходимо всего лишь разобраться. Что конкретно ты помнишь?

– Я ничего не помню, – пробормотала она.

– Ты уверена, что этот мужчина ушел, пока ты ходила привести кого-нибудь на помощь?

Канаан провел рукой возле самой ее щеки, словно собираясь погладить, но Хулигэн сгреб его за плечо и оттащил в сторону, чтобы самому подобраться поближе. Он разинул рот, готовясь заорать на нее, терпение у него лопнуло.

Канаан, в свою очередь, извернулся и оттолкнул Хулигэна.

– Отвали от нее. Ее нельзя было выпускать из больницы. Надо было продержать там, как минимум, до утра.

– Отвали, мудак, – сказал Хулигэн.

– Девочка в шоке, – ответил Канаан.

– Наплевать мне, в шоке она или нет.

Они стояли друг против друга, стояли вплотную.

– Она ничего не помнит.

– Она еще не оправилась от наркотика. Может быть, это был ЛСД. А может, и игла.

– Это не имеет значения. Ей надо отдохнуть. Хулигэн опустился в кресло, откинулся на спинку.

– Черт побери, Канаан, ты ведь даже не католик. Так какого хера ты разыгрываешь из себя святого?