Расколотый меч

Глава 19. Проблемы состязательного характера

Дальше мы добирались на попутке. То есть, сперва мы долго и нудно выбирались из леса, шлёпая по лужам и ругая отсутствующие тропы. А уже потом наткнулись разом на крестьянина с телегой, а заодно уж и на разбойников, которые хотели ограбить крестьянина и телегу. При виде нас «лесные братья» синхронно развернулись и выпучили глаза и вообще достаточно долго соображали, люди перед ними или нет.

Их можно было понять. Им можно было даже посочувствовать, поскольку наш внешний вид и наше состояние внушали ужас даже нам самим. Правда, посочувствовать так и не вышло, потому здоровенный детина с луком взял нас на прицел и заявил:

— Мы из благородного лесного братства, мы отнимаем деньги у богатых, чтобы раздать бедным, еще мы…

Здесь произошел сбой системы, детина некоторое время соображал, что бы еще прибавить к программе братства, а разоряемый крестьянин, с телеги которого тем временем продолжали сгружать бочки, пытался сделать вид, что рад комплименту. На самом деле он не выглядел таким уж богатым.

— Деньги давайте! — закончил этот недоразвитый Робин Гуд в своей неповторимой манере.

Для Виолы этот день начался довольно нервно, а церемониться она была настроена меньше всех нас. Поэтому одной рукой она отвела стрелу в воздухе, а другой нокаутировала разбойника какой-то подвернувшейся под руку табличкой.

К сожалению, оказалось, что табличка — та самая, на которой было нарисовано предупреждение в лес не ходить. А выдернула ее Виола из земли вместе со столбиком…

В общем, Веслав заявил, что разбойник жить будет (шестьдесят три процента уверенности), остальные «братья» драпанули, позабыв своего главаря, а крестьянин сразу согласился довезти нас куда угодно и за бесплатно. Ну ладно, он со своими бочками как раз направлялся ко дворцу домина. Но судя по тому, как тряслась его челюсть — он бы довез до Северного полюса, даже если бы нам было в корне не по дороге.

Оставшихся четыре дня пути были довольно скучными. Мы молчали (кроме Эдмуса, но он не считается). Веслав чертыхался и выдергивал колючки, за три дня почти справился. Виола пару раз попробовала превратиться в пантеру, крестьянина с телегой после первого раза мы отловили с трудом…

Извините за каламбур, но над Дружиной словно нависла тень.

Веслав не оправдывался, а мы не дергали его восклицаниями вроде: «Как мог ты молчать о таком?!» Алхимия… Кодекс… говоря честно, о таком и я бы молчала. Мы и так ему не слишком доверяли, а уж если бы он с самого начала обрадовал бы нас таким известием… подумать, что сказал бы Йехар…

Но все равно мы как-то незаметно перестали общаться. Веслав сторонился нас, мы его, крестьянин сторонился нас всех, и вроде как всех это устраивало.

За три дня я с алхимиком разговаривала только раз, и это было связано с жизненно важным вопросом. С тем самым, который так и не смогли задать ни Эдмус, ни Виола:

— Ты сможешь изготовить этот… Вещий камень?

Веслав проследил мой взгляд — я смотрела на меч Йехара — и покачал головой.

— Я думал, вы сразу догадались. Я магистр, а это создания алхимиков древности. От их секретов ни слога не осталось.

— А если бы…

— Уровень магии здесь не влияет. Особенно — потенциальный, непроявившийся уровень. Если уж хочешь знать, что нам делать: найти еще один Вещий камень и вставить его или его осколок в рукоять Глэриона.

А, помнится, вопрос, сколько в мире таких камешков осталось, Веславом уже поднимался. Вряд ли их можно найти в сундучке у домина, ну или среди драгоценных наборов, которые домиций тут девушкам рассылает.

Так что мы замолчали на все оставшееся время путешествия.

Первым человеком, которого мы встретили, оказалась не Даллара (хотя некоторые из нас уж очень пристально оглядывались по сторонам в поисках доминессы). Сперва нам навстречу попался Ксахар с победоносной ухмылкой.

— Я слышал, что Йехар болен? — он так-таки и лучился счастьем.

— Можно я ему… — привычно начала Виола. У нее после скучного пути случился приступ обострения кровожадности. Пришлось натравливать на Ксахара Эдмуса, а самим утаскивать триаморфиню дальше по коридорам.

Шоу уродов продолжил Зелхес — с традиционным взглядом в сторону Веслава — а потом попался Стэхар. Но этому мы были благодарны уже за то, что он молчал и обошел нас по стеночке. А Даллара в конце концов отыскалась в коридоре у тех самых покоев, где мы оставили Милию и Йехара.

— Что-то случилось? — встревожился Веслав, глядя на ее лицо.

— Случилось, — безжизненным голосом отозвалась доминесса. — Она меня к нему не подпускает. Ох, вы вернулись!

Картина ясная…

Даллара овладела собой довольно скоро. После того, как она сделала пару движений, будто хотела броситься Веславу на грудь и нескольких актов заламывания рук она успокоилась и дополнила:

— Говоря честно, она никого к нему не подпускает. Вы сковали меч? Вы же его сковали?!

Веслав постарался повернуть голову так, чтобы не встречаться с ней взглядом. Это было трудно: Даллара стояла прямо перед ним и умоляюще заглядывала в лицо.

— Вроде того, — отозвался алхимик, Повелитель и шут знает, кто еще.

— Вроде… потом, умоляю, потом, а пока — пойдемте, прошу вас! Я не видела его все эти дни, я боюсь, что что-то с ним не так…

— С ним что-то не так, — шепотом сообщила я на ухо Виоле. — Он вообще-то при смерти!

Даллара услышала и пошатнулась. На меня метнули несколько грозных взглядов — почему, я же сообщила очевидную вещь!

— Отстал, — сообщил ликующий Эдмус, догоняя нас с некоторым запозданием.

— Он от тебя?

— Я от него! Правда, ему пришлось молить меня почти что на коленях.

— Даллара, останьтесь, — попросил Веслав негромко. — Эдмус, присмотри. Пойдемте.

Доминесса и спирит разом переглянулись и открыли рты для протестов, которых мы уже не слышали.

Потому что шагнули внутрь.

И вот тут выяснилось, что Даллара скрыла от нас одну невероятно важную деталь. А именно: что Милия не терпит, когда в комнату входят без стука. Поэтому, как только мы вошли — мы увидели отнюдь не дружелюбную улыбку светлой странницы, а нацеленный на нас скипетр.

К счастью, среди нас были те, кто ждал чего-то похожего. Виола успела потянуть на пол меня и Веслава, а дверь над нашей головой между тем разлетелась в щепки от светового удара. Триаморфиня вскочила мгновенно, перекидываясь на ходу и загораживая нас телом теперь уже пантеры. Второй удар ушел от нее рикошетом в стену, где тут же образовался немаленький пролом.

— С глазами проблемы?! — крикнул Веслав, прикрывая голову. — Своих не узнала?

Третьего удара не последовало. Но как только мы разогнулись — сразу же убедились, что жезл Милии смотрит на нас почти в упор. Сама она только что поднялась с сидения у кровати, где по-прежнему лежал бледный и с виду совершенно мертвый Йехар.

— Своих у меня нет давно, — процедила светлая странница. — А ты к ним точно не относишься. Кто вы — отвечайте!

Пантера приобрела облик Бо. Блондинка мирная с сочувствием уставилась на блондинку воинственную.

— Ты потеряла память, да?

— Откуда мне знать, что это вы, а не кто-то в вашем обличье? — не сдавалась Милия.

— По-твоему, мою ауру подделать можно?! — вскипел Веслав. — Или мне сказать «Абра-Кадабра», и когда дворец разнесет по кускам — ты почтишь нас своим доверием?

Милия секунду смотрела сквозь него. Потом убрала жезл и иронически кивнула в нашу сторону.

— Они, значит, уже знают?

— В курсе, — отрывисто отозвался алхимик. Он морщился, снимая с пояса непривычные ножны.

— И не пытались тебя убить?

— Мы не ты, — напомнила я.

— Действительно, — согласилась Милия с некоторым разочарованием. — Вы его отковали?

Веслав выдвинул меч из ножен, демонстрируя, что теперь он цельный. Милия все с тем же подозрением на лице протянула руку, повертела клинок, потрогала пальцем лезвие…

— Но ведь он не горит?

— Он не горит? — испуганно переспросила Даллара, которая заглядывала в комнату с порога. Эдмус, как истинный джентльмен, прятался за ее спиной и просовывал в комнату только голову.

Алхимик мученически закатил глаза, кивнул нам, показывая, что посвящать Даллару мы и будем, и побрел в подсобку помещения, куда перед отъездом свалил изрядный запас своих компонентов.

— Буду работать над антидотом, — донеслось из подсобки.

— Хотите, расскажу, как он пел? — тут же предложил Эдмус из коридора.

— И отравлю любого, кто это вспомнит, — присовокупил алхимик, который на слух не жаловался.

Милия вопросительно приподняла бровь, глядя на нас с Бо-бо. Даллара наконец осмелилась вступить в помещение, Эдмус за ней, и светлая странница, скрепя сердце примирилась с этими новыми нарушителями спокойствия.

Наш рассказ я виртуозно уложила в две минуты. Несмотря на то что Бо пыталась перебивать и вставлять свои подробности, вроде того «как нас обругала невежливая лягушка». По окончании рассказа Милия помрачнела.

— Вещий камень… — пробормотала она. — Они огромная редкость, даже в мирах. Тот, что в клинке у Йехара, наверняка ему достался от его учителя — у Синона могло быть нечто подобное. Но как достать еще такой же…

— Веслав считает, что теперь Йехар придет в себя, — вставилая. — И уж держать его в таком состоянии точно опасно.

— Пожалуй, — неохотно согласилась Даллара. — В столь зловещем месте, подобном этому, всякое может произойти, пока он недвижим и безмолвен…

— Зловещем месте? А что — были какие-то попытки…

Светлая странница опять приподняла брови.

— Да не особенно.

Я замолчала. Меня просто придавило осознание того, насколько сильна паранойя у некоторых индивидуумов — я-то думала, у нее хоть есть основания дергаться…

Ну, то есть помимо призраков, странных алхимиков, дворцовых интриг и Чумы Миров.

— Значит… он скоро очнется? — у Даллары дрогнул голос. Она не отрываясь смотрела на лицо Йехара, как будто намереваясь восполнить недостаток взглядов за две недели.

— Ну, конечно, — беспечно отозвалась Бо, проверяя состояние своих безукоризненных ногтей. — Веслав сделает этот, который… анти. А если Веслав сказал, что сделает, значит, он сделает, и Йехар очнется, и что еще может пойти не так?

В ответ из подсобной каморки донесся не слишком членораздельный вопль, по которому ясно было одно: что-то таки пошло не так. Я разобрала только два слова: одно «катализатор», второе не из тех, что свободно пропускает цензура.

В каморку мы вломились все вместе, несмотря на узкую дверь. Через стену, потому что Милия легких путей не искала. Алхимик, который при нашем эффектном появлении отскочил и пригнулся, избегая осколков, рискнул выпрямиться.

В комнате был он один.

— Что обозначает крик? — осведомилась странница, выцеливая скипетром возможных наемных убийц.

— Он обозначает, что кто-то выражает эмоции, в данном случае, я! — выкрикнул Веслав. Он был вне себя. — А также что все мы нарвались, а тебе нельзя доверять и небоскрёб стеречь, потому что его сопрут у тебя из-под носа!

— Что ты сказал? — глаза Милии засверкали коротенькими и страшненькими разрядами.

— Ой, Веслав, а можно не кричать? — попросила Бо из смежной комнаты. Она предпочитала никуда не вламываться, а осталась с Йехаром. — А то у меня ушки болят, а Милия же рассердиться может…

— Что украли? — перебила ее я.

— Чернокорень, — отозвался алхимик уже немного спокойнее. — Для антидота он обязателен и, насколько знаю, в этих местах не растет.

Короткая тишина, во время которой все осмысливают последствия и реализуют свои внутренние ресурсы для будущего разговора.

— А он точно у тебя был? — наконец вымолвил Эдмус. — Ты не сварил его… в каком-нибудь яде?

— Перед отъездом у меня были все компоненты, — Веслав зло махнул рукой. — Специально оставлял, чтобы по дороге не растерять. Кто ж знал, что безопаснее их с собой таскать?! Бо, потыкай там Йехара пальцем — может, она и его проспала?

— Я сильно сомневаюсь, что этот чернокорень похитили во время моего дежурства, — парировала Милия, белея лицом. Она нервно сжимала-разжимала пальцы на скипетре. — Не проще ли предположить твое нежелание…

И далее поединок на словах превратился в поединок напряженных взглядов.

Как правило, после таких взглядов переходят к непосредственным действиям. Эдмус тут же начал приготовления к предотвращению возможного конца света:

— Оля, разнимай их! А я спасу доминесу, так и быть.

— Не нужно меня спасать! — воспротивилась доминесса.

— Ребята, я Йехара потыкала! — донеслось из основного помещения. — Он не проснулся!

Драться после этой фразы стало невозможно. Веслав и Милия разом тяжко вздохнули и поглядели по направлению голоса.

— Я не смыкала глаз дни и ночи алхимик, — заговорила потом странница. — Использовала заклинания стража… И я не касалась твоих запасов — я вообще не заходила в эту комнату! Но мимо меня бы туда не прошел никто.

— И не нужно было, — печально вмешалась Даллара. — Если это был кто-то, знакомый с тайными ходами… В замке много потайных помещений и проходов, Йехар раньше хорошо знал их по долгу службы. Но не я.

Милия приподняла жезл окончательно.

— Взяли только этот чернокорень?

Веслав понуро кивнул. Он машинально перебирал свои пакетики и склянки. Будто надеялся найти то, что упущено.

— Значит, мы имеем дело с кем-то, кто сведущ в алхимии, — сделала вывод Милия и повернулась к Далларе. — Есть ли такие в замке?

Доминесса ожидаемо пошатнулась.

** *

Наше положение прекрасно обрисовывалось двумя словами: «закон подлости». Мы две недели мотались по здешним лесным дорогам, чтобы сковать меч — и сковали его.

Не до конца.

Мы решили, что пора пробуждать Йехара к жизни — и в самый раз, когда мы решили это сделать, это стало невозможным. У нас был алхимик и были почти все компоненты, но мы нарвались на противостояние с профессором алхимических наук — кто еще, кроме Зелхеса мог взять только чернокорень и не тронуть все остальное? В общем, с какого-то времени Дружину начали преследовать всякие неурядицы, и когда дня через два после возвращения в мои комнаты постучали, я справедливо заметила:

— Наверное, это Иссушитель заявился.

Бо, которая пыталась скрасить мною свой досуг, тут же забралась с туфлями на мою кровать.

За дверью, однако, было кое-что пострашнее Иссушителя: там был Стэхар в компании с самыми чудовищными цветами, которые можно измыслить во всех мирах.

Розовые розы. Вы когда-нибудь видели что-нибудь более мерзкое? А запах!..

Наследник престола облизнулся, подмигнул мне, сунул в руки букет и очень быстро исчез. Так исчез, как будто смог предугадать мою реакцию.

— Розы… — прорычала я, отодвигая букет на максимальное расстояние от своего носа.

— Какая прелесть, — обрадовалась Бо, протягивая руки. — Дай мне!

Но в этот момент в дверь опять постучали, и я распахнула ее с твердым намерением послать Стэхару его розовый букет прямой наводкой в физиономию, с соответствующими выражениями.

Нужно ли говорить, что по лицу получил не сынок домина, а Эдмус. Причем, я почти не удивилась. Я говорила уже, что Дружину начали преследовать неурядицы?

— Колючий… веник… — от избытка эмоций спирит не сразу смог говорить. — Я… иду себе… хочешь показать, насколько я тебе дорог — давай цветы, но не в глаз и не с размаху!

— Цветочкам же больно! — подтвердила Бо, выдирая у меня из рук злополучный букет. — Они же такие нежные…

Голова тут же пошла кругом от ненавистного запаха. Я отошла так далеко, как позволяли размеры комнаты, и бросила вопросительный взгляд на Эдмуса. Тот перестал зализывать царапину на носу и подмигнул Бо.

В последнее время мы наловчились о важном общаться по мысленному каналу Бо. Конечно, Иссушитель — сильный телепат, но что толку, если вокруг потайные ходы, а в них наверняка есть какие-нибудь устройства? Так что теперь Бо в нужные моменты просто связывала наши мысли — трюк, которым она вполне успешно овладела. Как выяснилось, за время нашего возвращения, исключительно со скуки.

— Что Зелхес?

Насущный вопрос последних дней. С дворцовым алхимиком что-то нужно было сделать, хотя Веслав честно признался:

— Не понимаю, на кой черт ему чернокорень. Его только для антидота от «Белоснежки» употребляют. Кроме сильнейших любовных снадобий, я имею в виду.

— Поскольку алхимик, чтущий Кодекс, недоступен чувствам, я думаю, он хотел убить Йехара, — беспощадно закончила Милия.

И теперь за Зелхесом велось наблюдение всеми ресурсами, которых у нас было не так уж и много. Спасибо еще Эдмусу, который из призраков сотворил такую агентурную сеть — всем спиритам его мира впору обзавидоваться. Было выяснено, что Зелхес почти все время проводит у себя в лаборатории, так что чернокорень может быть там. Сегодня двое из тех слуг Даллары, которых она считала все еще верными себе, должны были сделать попытку пробраться внутрь.

— Что ему сделается, — невесело откликнулся шут у меня в мыслях. — А вот в его лабораторию мы не попадем. У него алхимическая печать перед дверями, Веслав честно признался, что такого не видел…

— Ай, ты шутишь! — недоверчивое восклицание Бо.

— …зато читал.

— И что это, по словам нашего энциклопедиста?

— Оля, не ругайся у меня в голове! Ты же просто ее засоряешь!

Один из огромных недостатков общения через Бо: невозможно говорить без ее комментариев.

— Высокая степень превращения. Человек становится на печать — и хлоп! Иссушителя не надо, то, что остается, свободно можно вынести в мешочке. Знаешь, в таких мешочках дамы здесь таскают конфетки, а ты в таком хранишь дома все эти мазюкалки на лицо, которые совсем не делают тебя красивее.

— Выговорился? — я спросила это вслух. Шут с прискорбием развел руками.

— Воздуха в легких еще на полтора часа без передышки. А еще мне хочется повыть в небеса и искусать какого-нибудь вампира… тысяча дохлых крякодуглов!! Я сам бы стащил этот чернокорень у Зелхеса, таскал же я из-под носа у нашего герцога его любимых закопченных червей! Но он не вылезает из своей лаборатории, да еще эта печать!

Он гневно потряс кулаками, но проделал это в полном молчании. Потом взглянул на меня и Бо и выжал из себя смешок:

— Я еще не говорил вам, как страшен в гневе?

— Ты у нас страшен всегда, — любовно ответила Бо, озабоченно трогая пальцем прыщик на подбородке.

Я махнула на этих двоих рукой. Они волновались за Йехара не меньше меня, но ситуация и в самом деле складывалась — хоть ты пойди к дворцовому алхимику да попроси у него несчастный чернокорень!

— И что, эта печать только на людей действует? — наивно спросила я, не подозревая, во что это выльется.

— Веслав говорит, да. Правда, призракам к нему тоже ходу нет. Но ты права — мы можем дрессировать котят. Когда их кровожадная вереница покажется на пороге алхимической лаборатории, Зелхес просто вынужден будет бежать, предварительно отдав им чернокорень. Бо, не плачь, я пошутил… собственно, а кого тебе жалко — нас, котят или Зелхеса?

Бо тихонько хлюпала носом в платочек, дрожа как при ознобе. Когда я дотронулась до ее локтя, она только помотала головой и отодвинулась на пару сантиметров. Трясущимися пальцами она судорожно обдирала лепестки с роз.

— С-с-себя…

— Хочешь я обниму тебя и посочувствую? Или повоем в небо вдвоем?

— Эдмус, молчи, с ней что-то не то. Бо, почему тебе жалко себя?

Лепестки роз художественно летят по воздуху. Лепестки нежные, изломанные, а стебли — колючие и страшные теперь, когда самих цветов больше нет.

— А-а! А если я назад не приду, когда пойду к этому Зелхесу?

— Бо, так ведь никто тебя не собирается посылать…

— Тем более что вряд ли его можно охмурить.

— Какие вы вдвоем тупые! — рассердилась блондинка, и одним этим восклицанием повергла нас со спиритом в глубочайший шок. — Как будто я вот так и пойду его охмурять! То есть, я, конечно, не совсем против, но…

Но здесь до нас уже дошло очевидное, и это очевидное заставило нас побледнеть.

— Но пантера — это же все равно твоя сущность…

— А если она избавится от контроля, сожрет там добрую половину лаборатории и вместо этой половины лаборатории Зелхес увидит здоровую пантеру в розовых пятнах? И вообще, разве ты сможешь превратиться, когда захочешь?

Бо длинно всхлипнула и вытерла нос жестом, исполненным поистине королевского величия.

— Я превращусь. Я вот про Йехара подумаю, и… и если надо — я даже два раза превращусь! Я даже в эту дуру для него превращусь, а у нее, кстати, перхоть!

Великие жертвы, великие…

— У пантеры перхоть? — с легким непониманием осведомился спирит.

— Это она про Виолу.

— Только я, наверное, этот чернокорень там не найду, — призналась Бо, рассматривая себя в зеркальце. — Даже если Веслав мне его нарисует. И даже если я там обратно превращусь в себя. Ну… просто, вы меня знаете… если этот чернокорень плохо пахнет? Или если я все-таки принесу что-то совсем не такое?

Нам с Эдмусом стало не по себе при мысли о том, что именно Бо может принести из лаборатории Зелхеса.

— Но зато я могу стать в эту печать и постоять на ней, а она же тогда действовать не будет? Или будет?

Блондинка захлопнула зеркальце и боевым жестом вскинула колючие стебли роз. Я устремила испытывающий взор на Эдмуса.

— Прекрасная Ольга, — спирит говорил от всей души и с самыми честными глазами, — прекрасная Ольга, я пошел бы туда с гордо поднятой головой и радостью в сердце, шепча ваше имя… тьфу ты, от этих красивых слов во рту как-то странно… да я готов перерыть весь розовый рюкзачок Бо ради нашей Дружины! Но я почти уверен, что если мы с ней постучимся в лабораторию здешнего алхимика — нам откроет здешний алхимик. Интересно, каково будет его приветствие?

— А может, он просто скажет «здрасьте»? — помечтала Бо.

Мы дружно сели на мою постель, обдумывая эту проблему. Удалить алхимика из его лаборатории — да легче бешеному дракону удалить все зубы без наркоза! Вручную. И к тому же, нужно это сделать в определенный момент, чтобы Бо была готова! Чтобы Эдмус был готов!

Безнадега какая-то… осознанием этого прониклась даже Бо, потому что часика через два размышлений она выдвинула нереальное предложение:

— Давайте почитаем книжку! Ну, то есть, этот их Кодекс, Зелхес же его слушается, да? Может, там сказано, как можно отвлечь алхимика.

Смертница… да Веслав сейчас в таком состоянии, что вместо этого самого Кодекса выдаст нам какое-нибудь из своих очередных изобретений. Даже если мы скажем ему…

Идея родилась из памяти и словно бы развернулась перед глазами во всех подробностях. Я вскочила, совсем забыла сначала о том, что нужно бы вслух помалкивать, начала говорить, на меня зашикали, а мысли мои метались такими сумасшедшими отрывками, что Эдмус и Бо сначала и не поняли ничего. Потом все же поняли, восхитились и вознаградили меня таким постановлением:

— Вот ты ему об этом и скажешь!

Я уперлась, совершенно по-детски. Не буду разговаривать с Веславом, да и все тут. Тем более — просить у него, да что угодно!

Да — и могу поспорить, он к моей идее отнесется без особенного восторга.

На мой взгляд, в предложении Эдмуса послать к алхимику Бо было рациональное зерно, но у блондинки очень хорошо был развит инстинкт самосохранения. При первой же попытке выдвинуть ее парламентером в логово алхимика она закатила такую красивую истерику, что как кандидат отпал еще и Эдмус. Потому что Бо нужно было как-то успокаивать, а я просто не могла находиться рядом из-за звуков, которые она производила: они были почти что страшнее пения спирита…

Когда я решительным шагом приговоренного к смертной казни покидала комнату, вслед мне неслось жалобное:

— А если я умру, что случится с моим рюкзачко-о-о-ом?

Веслав отыскался не один, а в компании с Далларой. Ну, разумеется. В последнее время, как я уже говорила, доминесса забросила своего женишка окончательно и все время проводила возле Йехара. То есть, она бы и хотела, да подозрительность Милии не знала границ. Она с трудом подпускала к рыцарю даже меня, что уж говорить тут про Даллару, которая была для странницы величиной неизвестной! Так что все время, которое не удалось провести непосредственно с Йехаром, Даллара коротала поблизости от него, и меня слегка раздражало, что это «поблизости» так часто оказывалось в апартаментах Веслава.

Алхимик, когда я вошла, сквасился так, будто его почтил посещением Йехар собственной персоной.

— На стук не было времени или сил? — выдающееся приветствие.

— Один раз я постучала в твою хибару. Хорошо помню, чем это закончилось, — столь же выдающийся ответ.

Даллара с любопытством изучила наши лица и пришла к выводу, что сейчас начнутся военные действия.

— Мне покинуть вас? — робко справилась она и дождалась в ответ одинакового пожатия плечами. Но не надо путать! Если жест Веслава обозначал: «Скорее нет» — то мой гласил однозначно: «А вы как думали?»

Доминесса решила прислушаться ко мне.

— Я пойду, — сказала она, поднимаясь. Прибавила с блеклой улыбкой: —Попытаюсь в очередной раз растопить сердце этой светлой странницы, хотя в последнее время я уже начинаю сомневаться, возможно ли это.

«Попробуй», — подумалось мне с некоторым злорадством. Мне, чтобы пройти через кордон Милии, приходится рассказывать ей половину прошлой миссии — дабы она удостоверилась, что я — это я.

Без проверки она пропускает только Бо. Стоит той широко открыть свои голубые глаза и поинтересоваться: «Ой, а Йехар еще спит, да?» — и странница отодвигается с тяжелым вздохом. Видимо, считает, что такое подделать невозможно.

Медленно взмахнув рукой на прощание, Даллара выплыла из комнаты, как один тонкий сверток прозрачного флера. Я осталась наедине с раздраженным алхимиком и не могла его не подколоть:

— И тебе несложно выслушивать разговоры о здоровье Йехара?

Веслав слегка зарумянился, но тут же скрылся под маской занятости: от стола простого прошел к столу лабораторному и принялся чем-то греметь с очень деловитым видом.

— Она попытается сделать что-нибудь с Зелхесом, — сказал он, не отвечая на мой вопрос. — Но тот, хоть и был поверенным ее матери, сейчас подчиняется домину, а домин прямо лучится любовью к нашему рыцарю. Хотя… чтобы алхимик да кому-нибудь подчинялся…

— Значит, пройдем без его разрешения, — предложила я.

Сесть, конечно, пришлось без приглашения. Я откинулась в мягком кресле, на краешке которого минуту назад сидела доминесса, и тут же почувствовала, что буквально утопаю. Старания выбраться из объятий коварной мебели не привели ни к чему: я медленно, но верно уходила в положение лежа.

Поэтому когда Веслав надумался метнуть в меня раздраженный взгляд — он промахнулся и попал много выше, чем хотел. Действовать ему пришлось исключительно голосом.

— Я же говорил… — но зато голос вмещал всю гамму чувств. И усталость от общения с неинтеллектуальными личностями, подобными мне, и сетование на мою память, и хмурое любопытство по поводу того, почему я все еще здесь.

— Если что-то живое находится на пороге — печать не действует, так?

— Решила собой пожертвовать? — заинтересованный взгляд поверх колб, ступок и прочего инвентаря выражает полное одобрение.

— Эдмус и Бо, — коротко сказала я. Слишком коротко. Алхимик, глядя на то, как я пытаюсь выпрямиться в кресле (колени уже находились выше уровня груди), поцокал языком.

— А я-то тебя недооценил. Думал, светлая, на этике помешана… нет, все в порядке! Здоровая такая философия фашиста средней руки: послать туда наименее нужных…

— Сначала я хотела предложить пойти туда тебе, — процедила я, — раз уж мы не разобрались еще, в какой части ты человек.

Веслав поставил колбу и не спеша подошел ко мне. Протянул руку — я поколебалась, но ничего опасного в его ладони не заметила — и рывком помог мне сесть. Он ничего не сказал, но я поняла, что пора выкручиваться.

— Я имела в виду, что ты алхимик.

Он не поверил. И мне очень бы хотелось, чтобы он вернулся за лабораторный стол, а не смотрел бы на меня в упор без всякого выражения.

— Бо говорит, что может справиться с контролем сущности. Пантеры. Она займет порог, а Эдмус…

Веслав недоверчиво хмыкнул.

— Или будем ждать, пока Даллара надавит на папашу?! — взорвалась я.

Он наконец отвел взгляд и заходил взад-вперед по комнате, время от времени нервно прищелкивая пальцами в воздухе.

— Зыбко, — заявил после очередного щелчка, — и без отвлекающего маневра…

— Зелхес тебя недолюбливает, а? Скажи, если ты его вызовешь…как это? Показать мастерство, ты говорил, что есть что-то вроде соревнований…

— Недолюбливает, как же, — хмыкнул Веслав. — Он же блюдет Кодекс, плевать он на меня хотел! Да и я не сумасшедший, чтобы с мэтрами тягаться. Хоть он и старой школы, а все же профессор, и выиграть такое состязание мне нечего и думать.

— И не надо, — озвучила я самую главную и самую неприятную часть своего плана.

Реакция последовала в точности та, на которую я рассчитывала. Веслав мигом оказался на опасно близком расстоянии, и мои уши наполнила помесь человеческой речи с шипением разъяренного аспида:

— Я должен проиграть?! У тебя есть минута, чтобы взять это назад или объяснить так, чтобы…

— Двор ведь наверняка соберется на такое зрелище, верно? — мне некогда было ждать, пока он договорит. — А в процессе приготовления чего может не произойти. Не тот элемент… случайно… взрыв, паника…

— …позор на всю жизнь, — пробормотал алхимик в сторону.

— Да кто об этом узнает, — пожала плечами я. — Коалиция вся в другом мире осталась, ты не забыл?

— Ну, мало ли кто… — недовольно заметил Веслав, но потом остановился напротив меня так резко, что я опять ушла в кресло, и признал: — Ладно. Может быть. Зелхес не откажется проучить магистра, который бросит ему вызов. А в процессе…

Он еще некоторое время мерил ногами пол, и наконец я начала замечать на его лице усмешку. Злорадную такую усмешку…

Воображение живо нарисовало мне три наполовину осыпавшиеся стены, якобы оставшиеся от замка. Выползая из кресла самостоятельно, я тревожно заметила:

— Веслав, ядерный гриб над замком отменяется. Мы же никого не собираемся убивать, нет? Так что ты уж посчитай… тротиловый эквивалент своего варева.

Алхимик зловредно хихикнул каким-то своим мыслям, чем перепугал меня еще больше.

— Взрывчатки не будет, — сообщил он, разминая пальцы так, будто собирался соревноваться с Зелхесом прямо сейчас, — а вот панику я тебе обещаю.