Распад Золотой Орды

Глава V. Временное восстановление единства Джучиева улуса.

Двадцатилетняя феодальная междоусобная борьба в Золотой Орде с воцарением нового хана Тохтамыша временно прекратилась. После Куликовской битвы, закончившейся полным разгромом татар, случилось то, что казалось невозможным. Новому хану Тохтамышу, пришедшему на смену Мамаю, удалось объединить под своей властью Синюю Орду, Хорезм, Астраханский удел Хаджи-Черкеса, орду Мамая и восстановить единство Джучиева улуса. Победитель на Куликовом поле Дмитрий Донской всё же вынужден был признать себя вассалом хана, Литва платила дань татарам за те русские земли, на которых когда-то сидели татарские данники.

Тохтамыш получил от татарских феодалов прозвание «великий». Так татары не именовали ни Узбека, ни Менгу-Тимура, ни даже самого Батыя. Источники показывают, однако, что восстановление единства Золотой Орды произошло не на базе социально-экономического развития Джучиева улуса — оно было лишь результатом осуществления задуманного Тимуром политического плана. Татарская феодальная аристократия, растерявшаяся после поражения на Куликовом поле под угрозой усиления Москвы, также решила на время поддержать Тохтамыша, за спиной которого стояла сильная рука Тимура.

Тимур же, напротив, временно поддерживая Тохтамыша, хотел при помощи подставного хана подчинить Джучиев улус, объединив его со своими владениями. Но если борьба Тимура в Средней Азии, происходившая под лозунгом освобождения государства из рук чужеземцев и возвращение его «законным владетелям» — царевичам Чеготаева рода^[505], имела успех, то его борьба за присоединение Хорезма, никогда не принадлежавшего Чеготаю, оказалась неудачной. Хорезмская знать, объединившись вокруг династии Суфиев, принадлежавшей к «золотому роду» Джучидов, хотя и по женской линии, считалась законным владетелем своего улуса; а другой противник Тимура Урус — хан, происходивший из царского рода, сам претендовал на весь Джучиев улус. Поэтому политика Тимура, проводимая им в Улусе Чеготая, в Улусе Джучи не имела никакой перспективы. Чтобы покорить Хорезм, Тимур трижды совершал походы на Ургенч, сопровождавшиеся небывалыми разрушениями, но он всё же не достиг поставленной цели. В 1379 году во время четвертого похода Тимура на Хорезм там умер Юсуф-Суфи, так успешно боровшийся со знаменитым завоевателем. После смерти Юсуф-Суфи в Хорезме вспыхнула борьба двух партий, одна из которых поддерживала Хаджи-Лака, другая — Баланки-Суфия. Хаджи-Лак, сторонник соглашения с Тимуром, потерпев неудачу, бежал к Тимуру. Только благодаря расколу среди правящих кругов Хорезма в конце октября 1379 года Ургенч был взят и разграблен дотла: все сокровища, собранные потомками эмира Наугадая, увезены были в Самарканд и Шахрисябиз^[506]. Но и тогда хорезмская знать продолжала борьбу с Тимуром. На этом опыте Тимур смог убедиться, с какими трудностями связано покорение областей, ранее не принадлежавших потомкам Чеготая. Между тем широкие завоевательные планы Тимура затрагивали не только Хорезм, но и Синюю и Белую Орды.

Не совсем ясна по источникам позиция Урус-хана во время походов Тимура на Хорезм, но когда началась война Тимура с владетелем Могулистана Камар-ад-дином, последний нашел поддержку и союзника в лице Урус-хана, который вообще покровительствовал всем, кто бежал из Средней Азии, спасаясь эт насилия Тимура. Так, например, в 778(1376–1377) году эмиры Адилынаха и Сари-Буга, поднявшие неудачное восстание против Тимура, бежали в область узбеков и нашли затем пристанище у Урус-хана[507]. Факты свидетельствуют о враждебном настроении хана Синей Орды к Тимуру. Борясь с Урус-хана, власть которого распространялась от берегов Сыр-Дарьи до берегов Волги, Тимур не решился повторить в отношении хана Синей Орды неудачный опыт Хорезма. Тимур меняет свою тактику борьбы за подчинение северных улусов. Он отказался от прямого нападения на Джучиев улус и стал пытаться подчинить его с помощью подставленных лиц из царевичей Джучиев а дома, как это он проделывал в Средней Азии при помощи подставленного царевича Сургатамыша. Бегство царевича Тохтамыша ко двору Тимура накануне войны с Урус-ханом было на руку Тимуру. Тимур оказал изгнанному пышный прием и поддерживал его в борьбе с Урус-ханом и его наследниками до тех пор, пока Тохтамыш не стал во главе огромного улуса.

Вопрос о происхождении Тохтамыша, оставившего большой след в истории Золотой Орды, туманно и противоречиво освещен в источниках. Ибн-Халдун называет его сыном хана Бердибека и причисляет к потомкам Батыя. О маловероятности подобного утверждения мы уже говорили. Лэн-Пуль и Замбор, не указывая источников, считали Тохтамыша потомком Орда — Ичена, но и это утверждение не менее сомнительно^[508]. Согласно данным генеалогической таблицы монгольских ханов «Муиззи» и Абулгази, Тохтамыш принадлежал к потомкам Тукай-Тимура, тринадцатого сына Джучи[509]. У нас нет никаких оснований отвергать данные «Муиззи» о происхождении Тохтамыша.

Современники, так много писавшие о Тохтамыше, к сожалению, не сообщают о жизни Тохтамыша до еш бегства ко двору Тимура. Согласно «Анонимо Искендера», отец Тохтамыша Туи-Ходжа оглан «был правителем Мангишлака», был казнен за неповиновение Урус-хану в первый же год его правления. Сын его, Тохтамыш, оставшийся еще несовершеннолетним, «один и два раза убегал из Орды и снова отправлялся туда, т. к. он еще не достиг совершеннолетия, то ему прощали. После того, как Урус-хан завоевал трон Узбека и овладел всем государством, Тохтамыш бежал и укрылся у Тимура». Шераф-ад — дин Иезди относит время прибытия Тохтамыша в Самарканд к 1376 году и сообщает о большом почете, который был оказан Тохтамышу при дворе Тимура. «Его величество, — писал Шераф — ад-дин Иезди, — высоко оценив его приезд, не оставил без соблюдения ни одной тонкости (проявления) благородных царских качеств почести оказанного ему приема и почета. По выполнению обычая (давать) мир (той) он роздал ему и его свите столько добра-золота, драгоценных камней, халатов, поясов, оружия, тканей, лошадей, верблюдов, шатров, палаток, барабанов, знамен, дружин и слуг и прочих принадлежностей великолепия и величия, что и словами не рассказать и пером не описать. В знак же крайнего своего уважения и расположения он назвал его сыном»^[510]. Тогда «Тимур пожаловал ему (Тохтамышу) область Сабран (Сауран) Отрар и Сыгнак и отдал приказ, чтобы украсили еш», т. е. провозгласили ханом в Сауране.

Тохтамышу не удалось тогда закрепить за собой область Сауран. Урус-хан, узнав о прибытии Тохтамыша в Сауран, послал против Тохтамыша своего сына Кутлу-Бугу-оглана «с порядочным войском». В сражении под Саураном победа осталась на стороне Урус-хана, хотя сам Кутлу-Бугу-оглан погиб в битве. Не добившись успеха, Тохтамыш вернулся в Самарканд. Тимур и после этой неудачи обласкал его еще больше, чем на первом приеме и снова направил с войском в Сауран. Трус-хан и на этот, раз не собираясь уступить Тохтамышу Сауран, послал против него своего старшего сына Тохтакию с несколькими царевичами, эмиром Алибеком и другими знатными эмирами с войском, в четыре раза превосходившим войско Тохтамыша, и заставили его обратиться в бегство^[511].

Несмотря на столь решительную победу над Тохтамышем, победитель оказался в критическом положении. В самой Синей Орде в это время началось какое-то брожение против Урус-хана. Его эмиры, очевидно, чувствуя слабость хана в борьбе с Тохтамышем, стали его покидать. На сторону Тохтамыша в 1376 г. перебежал сын одного из эмиров Урус-хана Едигей, отец которого Балтычка из племени акмангит занимал пост старшего эмира при дворе Урус-хана[512]. Бегство Едигея, принадлежавшего к придворной аристократии, свидетельствовало с колебаниях в придворных верхах Синей Орды. Едигей принес известие о больших военных приготовлениях Урус-хана. Вскоре к Тимуру прибыл посол из Синей Орды, передавший требование Урус-хана о выдаче Тохтамыша. «Тохтамыш убил моего сына, — писал Урус-хан, — и, убежав, пришел в ваши владения, выдай те моего врага, если же нет, назначив место битвы, тотчас явитесь на бой». На этот ультиматум Тимур ответил: «Он (Тохтамыш) нашел себе у меня убежище, я его не выдам, что же касается боя, то я для него готов». Зимой 1377 г. началась война. Став во главе огромного войска, Тимур двинулся к Отрару и остановился в районе Саурана, недалеко от лагеря Урус-хана. Неожиданно разразившаяся снеговая (в перемежку с дождем) буря и затем наступившие сильные морозы на три месяца приостановили военные действия с обеих сторон. В течение этого времени обе стороны от морозов понесли огромные потери в людях и животных. Столкновения ограничивались мелкими стычками, пока Урус-хан не покинул своего лагеря, назначив начальником Кара-Кисека. Тогда Тимур произвел атаку на войска противника и принудил Kapa-Кисека к бегству, но и у Тимура не хватило сил добить своего врага. Потеряв 10000 — 15000 лошадей и большую часть войска и не добившись решительной победы, он вернулся в Самарканд. Лишь через 15 дней Тимур, неожиданно напав на войско Урус-хана в районе Джайранкамыша, разбил его. В руки Тимура попала огромная добыча. Покидая Сауран, Тимур «пожаловал царство той области царю Тохтамышу и оставил в том государстве»^[513]. Победа Тимура над войсками Урус-хана и вторичное провозглашение Тохтамыша ханом, как утверждают историки Тимура, совпали со смертью Урус-хана.

Историки Тимура датируют время смерти Урус-хана и вступление Тохтамыша на отцовский престол 1377 годом. Однако эта дата, принятая также академиком В. В. Бартольдом, не подтверждается данными золотоордынской нумизматики. До нас дошли монеты Урус-хана, выбитые в большинстве своем в Сарае в 779 (1377–1378) г., и одна монета с датой 782 (1379) г.^[514]. Нельзя допустить, чтобы его преемник продолжал чеканить монеты с именем умершего отца. По данным тех же историков, преемник и сын Урус-хана Токтакия царствовал всего лишь 2 месяца, после него на престол вступил другой его сын — Тимур-Мелек. «Раньше чем взяться за другое дело, — читаем мы в одном из источников, — Тимур-Мелек нашел более важным уничтожить Тохтамыша и привел войско в Сауран». Тохтамыш, разбитый Тимуром-Мелеком, случайно спасся. Дата прибытия Тохтамыша ко двору Тимура после поражения от Тимур — Мелека нам известна. Это случилось в 780 (1378–1379) году^[515]. Получается, что со времени царствования Тохтамыша и его бегства в третий раз прошло не более трех месяцев, хотя историки Тимура отводят на это больше года.

Одержав победу над Тохтамышем, Тимур-Мелек в 780 (1378–1379) году вскоре потерял всякий интерес к государственным делам. Его примеру последовала и окружавшая его придворная аристократия. Один из приближенных хана, перебежавший из Синей Орды, сообщил Тохтамышу о всём происходящем во дворце Тимур-Мелека. «Днем и ночью (он) занят питьем вина, развлечениями и удовольствиями, спит дополудня и, если даже произойдет тысяча важных дел, ни у кого не окажется смелости разбудить его, по этой причине люди отчаялись в — нем, и все государство и область требуют Тохтамыша»^[516].

Зимой 1379 года Тимур снарядил против Мелека огромное войско по главе с эмирами Урок-Тимуром, Щияс-ад-дином тарханом и др., «чтобы они посадили… на престол в Сыгнаке Тохтамыша»^[517]. Тимур-Мелек, беспечно проводивший время на Каратале, южнее Сыгнака, был разбит; большинство его эмиров покинуло своего хана. Первым на сторону Тохтамыша перешел «главный столп державы» — Казан-бахадур «с несколькими знатными эмирами»; вслед за ним в ставку Тохтамыша «стали, направляться непрерывно отряд за отрядом другие и в непродолжительное время к нему присоединилась масса (людей)». Тогда же, по-видимому, перешел на сторону Тохтамыша один из эмиров Урус-хана, Алибек, впоследствии при Тохтамыше сохранивший за собой должность старшего эмира. Ближайшие родственники Тимур-Мелека стали также колебаться. Племянник хана, Муахмуд-оглан, командир «левого крыла» («сол кол»), осведомленный, «что улус естественно склоняется к Тохтамышу», пытался было уговорить Тимур-Мелека отказаться от борьбы, но был убит по подозрению в сношениях с Тохтамышем. «Я казню каждого, — заявил на заседании Мелек, — кто будет удерживать меня от этого похода». Его угрозы не могли оказать нужного действия, так как большинство населения уже покинуло его. Тохтамыш у реки Карабака напал на Тимур-Мелека и после упорного сражения Тимур-Мелек вместе со своим главным эмиром (эмир-эль-эмир) Балтычком, отцом Едигея, был взят в плен. Тимур-Мелек был казнен. Балтычку предложили перейти на сторону Тохтамыша, но он остался верным своему хану и был казнен Тохтамышем^[518]. Эта казнь главного эмира хана впоследствии явилась одной из причин раздора между Тохтамышем и Едигеем.

В честь победы Тохтамыша над Мелюком по приказу Тимура были освобождены из тюрем колодники. Судя по монетам Тохтамыша, выбитым в 781 (1379–1380) гг. в Хорезме, Тимур отдал ему в управление Хорезм, ранее находившийся под властью Тимура[519]. Оставшись в зиму 1379–1380 г. в Синей Орде, весной 1380 г. Тохтамыш, «снарядив бесчисленное войско, двинулся в поход, покорил царство Сарайское и область (или) Мамака (т. е. Мамая)»^[520].

Организация походов Тохтамыша на запад, завоевание им Сарая и Астрахани, победа над Мамаем — обо всем этом пер_: сидские авторы умалчивают. Нет никаких подробностей и у арабских писателей, к этому времени, утерявших всякую связь с Золотой Ордой. Ибн-Халдун пишет, что Тохтамыш после завоевания удела Урус-хана «отправился в Сарай, тут находились правители Урус-хана, но он отнял его (улус) у них… Он завоевал (также) удел Хаджи-Черкеса в Астрахани, отобрал все, что было в руках узурпаторов, изгладил следы их и вступил в Крым против Мамая, который бежал перед ним»^[521]. Как у персидских авторов, так и у Ибн-Хаддуна отсутствует дата захвата Тохтамышем Сарая. По-видимому, к осени 1380 года Тохтамыш был уже в Сарае, только этим можно объяснить бегство Мамая после Куликовской битвы именно в Крым, а не на Волгу. Находясь в Крыму после Куликовской битвы, Мамай собрал остатки своего войска и «въсхоте ити изгоном на великого князя Дмитрия Ивановича, и на всю Русскую землю», получил «весть, что идеть на него некий царь с востока, имен Тохтамыш, из Синей Орды. Мамай же, еже уготована великого князя Дмитреа Ивановича рать, с тою ратью пойде противу его, и сретошася на Калках, и быст им бой, и царь Тохтамыш победи Мамая и прогна его»[522]. Можно согласиться с В. Г. Ляскоронским, что битва происходила не на реке Калке-Калкамусе, впадающей в Азовское море, а у рек Колмак, Кальченке (Кальчене — приток Ворсклы), здесь позднее упоминается ряд названий, связанных с именем Мамая: Мамай-Сурка, Мамаево урочище и др. Мамай, естественно, хотел встретить своего противника вблизи Литовской границы, рассчитывая на помощь своего союзника Ягайлы^[523].

Разбитый у днепровских порогов, Мамай бежал в Крым. После этого татарские, князья и мурзы стали переходить на сторону Тохтамыша, тем самым обеспечив ему победу над Мамаем. Русские летописи передают настроения татарской феодальной аристократия накануне крушения державы Мамая: «Мамаевы же князи, атай Мамая совещашеся межъ собою, глаголяше: «несть добро нам в Мамаеве царстве жити, всюду бо есмы поругавши и избиваемы от сопротивных наших; и что пользует нам житие в царствии его? Отьидем убо ко царю Тохтамышу, и узрим тамо, что аще будет», И тако Мамаевы князи, ошедше с конев своих, биша челом царю Тохтамышу, и дата ему правду по своей вере, и пиша к нему роту, и яшася за него, а Мамая оставиша отнюдь в мале дружине, посрамлена и поругана. Мамай же видев таковая от своих князей, и в той же час скоро побеже с своими думцами и единомысленикы. Царь же Тохтамыш посла за ним в погоне вся своя; Мамай же, гоним сый и бегаше перед Тохтамышевыми гонители, и прибежа близ града Кафы, и сослася с Кафинцы до докончанию его к ним и по опасу, дабы его приняли на избавление, доне деже избудет от гонящих его»^[524].

Говоря о расправе генуэзцев с Мамаем, летописец главную причину видит в алчности генуэзцев: «Кафинцы же, видяще многое его имение, совещашася сотвориша над «им месть и убиша его». Дело сводилось, по-видимому, не только к алчности. Генуэзцы этой расправой хотели отомстить Мамаю за то, что он отобрал в 1365 г. у них 18 деревень, захваченных в период междоусобицы в Орде. Договорившись с Тохтамышем о возвращении им этих деревень, генуэзцы только после этого выдали Мамая Тохтамышу. По договору, заключенному с наместником хана в Солхате сеньором Черке-беком от 28 ноября 1380 г., генуэзцы обязывались «быть верными и преданными императору (т. е. хану), быть приятелями его друзей и врагами его неприятелей и не принимать в свой город и в свою крепость ни его противников, ни тех, которые от него отложася». В Каффе хан посадил своего чиновника для разбора дел подданных хана и ханского «митаря» для взимания податей «по старому обычаю»^[525]. По заключении договора генуэзцы выдали Мамая Тохтамышу. «Царь же Тохтамыш, взя орду Мамаеву и царицы его, и казни его, и ордабазары его, и улусы его, и богатства его, злато и серебро, и жемчуг, и камениа много зело взя, и раздели дружине своей»^[526].

После расправы с Мамаем осенью 1380 г. власть Тохтамыша распространилась на все районы Дешт-и-Кыпчака. Камские булгары, по-видимому, тоже были покорены тогда же. Во время похода Тохтамыш а на Москву в 1382 г. они находились под властью Тохтамыша. Русские летописи под 1381 годом отмечают появление ханских послов на Руси, предъявивших требование князьям явиться к новому хану. Получив отрицательный ответ, хан решил принудить Дмитрия Ивановича силой. Между тем каолиция русских князей, возникшая перед Куликовской битвой, распалась. Прежде всего отпал от каолиции Нижний Новгород, попавший после завоевания Тохтамышем камских булгар под удар татар. Нижегородской князь Дмитрий Константинович должен был признать себя вассалом татар, как и рязанский князь Олег. Оба князя сопровождали Тохтамыша в его походе на Москву.

Московский великий князь, оставшийся один на один против татар и понесший столько жертв при разгроме Мамая, не мог в 1382 г. оказать должного сопротивления Тохтамышу. После трехдневной осады Москва была взята татарами обманным путем и подверглась небывалому разгрому и ограблению. Вслед за подчинением тверского князя власть Тохтамыша распространилась на всю северо-восточную Русь^[527]. Хотя юго-западная и северо-западная Русь и остались по-прежнему в составе владений великого князя Литовского, но литовские князья должны были платить дань татарам за те русские земли, которые раньше были подчинены татарам.

Таким образом, Тохтамышу удалось объединить вокруг Сарая все улусы Золотой Орды. Своими успехами Тохтамыш был обязан прежде всего Тимуру. «Власть и могущество его (Тохтамыша) стали развиваться и, благодаря счастливому распоряжению Тимура, все улусы Джучиева вошли в круг его власти и господства», — писал один из историков Тимура — Шераф-ад-дин Иезди[528]¹. Сам хан и его окружение прекрасно это понимали — Эмиры Урлук-Тимур, Ак-Буга и старший эмир Тохтамыша Али — ⁽бек, происходившие из Синей Орды и связанные хозяйственными интересами со Средней Азией, выступали за сохранение дружбы с Тимуром. Они постепенно внушали Тохтамышу» и всегда побуждали его к соблюдению прав Тимура и следованию путем вежливости относительно его величества, ибо (говорили они) царство улуса Джучи-хана и место отцов его попало в руки могущества (Тохтамыша), благодаря благополучной державе и милости Тимура…». «Обязанность (твоя) состоит в том, — говорили эмиры Тохтамышу, — чтобы, запечатлев в душу это обстоятельство, ты всегда старался служить его величеству достойными услугами, не оставляя без внимания ни одной мелочи из (обязательных) условий признательности и соблюдения прав, ибо во всяком случае благодарность за благодеяние непременно служит к большому возвышению и расширению государства»^[529].

В начале Тахтамыш, следуя совету приближенных, оставался верным своему покровителю; когда, же умерли эмиры Урук-Тимур, и Ак-Буга и в окружение Тохтамыша вошли новые лица, ориентировавшиеся на западные улусы, политический курс Тохтамыша постепенно стал изменяться, да и сам Тохтамыш по мере усиления своего могущества все более стремился к самостоятельной политике. Историки Тимура в числе ближайших к Тохтамышу советников, возбуждавших его против Тимура, называют эмира Казанчия и других «смутьянов» из племени Мангит, не приводя их имен. По-видимому, они имели в виду эмира Едигея и его старшего брата — эмира Исабека из племени Мангытов. Брат Едигея, Исабек, позднее числился в свите Тохтамыша. Бдигей, женатый на дочери Тохтамыша, состоял йачальником эмиров левого крыла^[530]. Достигший зенита своей славы, Тохтамыш стремился порвать свою зависимость от Тимура и вернуться к традиционной политике прежних ханов Золотой Орды^[531].

В 786(1384–1385) году произошло коренное изменение в политике Тохтамыша в отношении к своему покровителю. В этом году послы Тохтамыша направляются в Египет. Ибн-Дукмак, говоря о появлении послов Тохтамыша, не раскрывает целей этого посольства, но судя по позднейшим переговорам, дело шло о заключении союза против Тимура^[532]. Спустя некоторое время последовало нападение войск Тохтамыша на Азербайджан и Иран. На эти же области претендовал и Тимур.

С тех пор, как торговые пути, связывающие Запад с Востоком, переместились с севера на юг, овладение Азербайджаном и Ирином для обоих государств приобрело особо важное значение^[533]. Тимур ранее Тохтамыша начал борьбу за захват Ирана. Его первый поход на Иран, закончившийся овладением важнейшими стратегическими пунктами восточного Ирана, относится еще к 1380 году. В 1385 году войска Тимура вторглись в Исфаган и Азербайджан. С захватом этих районов Тимур наносил большой удар золотоордынской торговле. Желая не допустить Тимурн в Азербайджан, Тохтамыш направил туда в 786(1384–1385) г. войско численностью 90 000–100 000 человек во главе с царевичем Бекбулатом и эмирами Исабеком, Янгидаем; они прошли через Дербент в Азербайджан и осадили Тебриз. После восьмидневной осады жители города обязались уплатить Тохтамышу 250 туманов (1 туман — 10 000 серебряным динарам). В следующем году, нарушив мирный договор, войска Тохтамыша овладели городом и в течение восьми суток грабили Тебриз, а затем опустошили города Миранда, Нахичеван (Нахичевань), захватив более 200 000 пленных^[534].

Занятый завоеванием Исфагана и Шираза и не успев еще укрепиться в Иране, Тимур не мог вступить в открытую войну с Тохтамышем. С целью выиграть время он вел пока переговоры с ханом и заканчивал подготовку к большой войне^[535]. Посылая войско против Тохтамыша, Тимур дал указание, эмирам Шейх, Али-бахадуру, Ику-Тимуру и Асмани-Абасу не вступать открыто с ним в борьбу: «так как у нас с царем Тохтамышем есть договор и соглашение и мы соблюдаем этот договор, — говорил эмирам Тимур, — то, если вы узнаете, что (это) его войско, воздерживайтесь от боя и возвращайтесь обратно». Этот отряд, имевший чисто разведывательные цели, перешел реку Куру, но преследуемый Тохтамышем, вернулся обратно. Вслед за этим Тимур отправил новый отряд во главе со своим сыном Миран-шахом. Во время происшедшей стычки было захвачено в плен несколько знатных лиц Тохтамыша; Тимур им оказал большой почет. Стараясь показать свое дружеское расположение к хану и пленникам, он говорил им: «Между нами права отца и сына. Из-за нескольких дураков почему погибнет столько людей? Следует, чтобы мы вперед соблюдали условия и договор и не будили заснувшую смуту. И если кто-нибудь сделает противное этому или будет укрощать в нашем уме противное этому… следует, чтобы мы с обоих сторон его проучили, наказали, казнили, чтобы (это) было примером для других»[536]. Хотя историки Тимура и говорят о поражении войска Тохтамыша и изгнании его из Дербента, но вряд ли это было так. Имеются монеты Тохтамыша, выбитые в Дербенте, Шемахе, Шибране, Махмут — Абаде и в Баку в 789(1387–1388), 790(1388) и 791(1388–1389) годах^[537].

Тохтамыш все же не смог закрепить результатов своей победы в Азербайджане. Между тем Тимур в ноябре 1386 года захватил ’Грузию. В Тбилиси и Дарьяльском ущелье он выставил против Тохтамыша усиленный гарнизон^[538]. Захватом Грузии Тимур закрывал путь в Иран не только через Дарьяльское ущелье, но и через Дербент.

Пока Тимур укреплял свои позиции на Кавказе, Тохтамыш заключил союз с давнишним врагом Тимура эмиром Могулистан а Комар — ад-дином и тем создал угрозу собственным владениям Тимура в Средней Азии. «Он (Тохтамыш) стал сноситься с ним (с Комар-ад-дином) и возбуждал его к возмущению против Тимура»^[539]. Союзный договор предусматривал нанесение одновременного удара с севера и с востока. Для поддержки Комар-ад-дин а Тохтамыш направил в Среднюю Азию многочисленное войско во главе с эмиром Ак-Хаджи-огланом. Комар-ад — дин и Ак-Хаджи-оглан вторглись в Мавераннахр через Туркестан, другой отряд Тохтамыша под командой султана Махмуда из Хорезма ворвался во владения Тимура.

Осенью 1387 года огромное войско Тохтамыша, под начальством эмиров Бек-Ярык-оглана, Илыгмыш — оглана, Исабека и Сатык-бахадура осадило город Сауран. Гарнизон отстоял город, однако окрестности Саурана были сильно опустошены; отдельные отряды татар проникли до Ташкента и разграбили его, один из отрядов Тохтамыша безуспешно осаждал Бухару: ряд городов Мавераннахра подвергся тогда же разорению. Так, например, в г. Карши был сожжен дворец Тимура Зинджер-сарай, сильно пострадал Гузар. Мирза Смаршайх, оставленный Тимуром в Самарканде, попытался вытеснить врага из Туркестана, но, потерпев поражение, вынужден был вернуться в Самарканд и заняться обороной Самарканда и Термеза^[540]. Тимур, находившийся тогда в Ширазе, поспешно отправил до 30 000 всадников для защиты Самарканда, а в феврале 1388 года сам двинулся к Самарканду. Золотоордынцы, узнав о приближении Тимура, отступили в Хорезм^[541]. По утверждению историков Тимура, войска последнего долго преследовали неприятеля, причинив им большой урон. Это вполне возможно. Именно после этого в Золотой Орде наметились некоторые признаки политического кризиса. Этим объясняется бегство ко двору Тимура некоторых царевичей, принадлежавших к дому Урус-хана.

При описании походов Тимура 1388 года историки впервые упоминают о сыне Урус-хана — Кунче-оглане и Тимур-Кутлуке (сыне Тимур-Мелека). У Абулгази имеется одна подробность, отсутствующая у ранних историков и взятая им из других источников. «Сердце Тимур-Кутлука, — говорит он, — запылало мыслью сделаться государем («падышах»), поэтому он произвел мятеж против Тохтамыш-хана. Тохтамыш хотел его поймать и намеревался его убить, но Тимур-Кутлук бежал и ушел к Тимур-беку»^[542]. Этот мятеж, о котором сообщает Абулгази, очевидно, начался после неудачного похода Тохтамыш а в Среднюю Азию и поражения его в 1387 году. В организации этого мятежа важную роль сыграл Едигей, связанный родственными узами с Тимур-Кутлуком и вслед за ним бежавший к Тимуру. В связи с изменой Едигея русские летописи говорят об убийстве Тохтамышем своей жены, царицы Тавлинбеку, матери его шестерых детей^[543].

Все это подтверждает начавшееся в лагере Тохтамыша недовольство политикой хана. Тимур, хорошо осведомленный о положении в Золотой Орде, решил использовать затруднения Тохтамыша. В ответ на опустошение Тохтамышем Мавераннахра в 1387 году Тимур организовал новый, по счету пятый, поход на Хорезм. Войска Тимура, почти не встретив сопротивления, весной 1388 года ворвались в пределы Хорезмского улуса. Из показаний одного из пастухов, захваченного в плен, стало известно, что наместники Тохтамыша в Хорезме — Илыглымыш — оглан и Сулейман-Суфи покинули Хорезм и перебежали К Тохтамышу, что город и крепость покинуты войсками Тохтамыша. Получив это известие, войска Тимура преследовали отступающую армию до Кушкента и Кира, убили множество сторонников Тохтамыша и с бесчисленной добычей вернулись в лагерь Тимура. Город Ургенч был взят без боя. После нескольких дней пребывания в Хорезме Тимур издал указ о том, чтобы «всех жителей и обитателей города и области переселить в Самарканд и Хорезм (т. е. г. Ургенч), целиком разрушить и территорию города засеять ячменем»^[544]. Хотя указ Тимура полностью не был осуществлен, но после этого разгрома Хорезм потерял свое прежнее значение. А. Ю. Якубовский, обследовавший развалины Ургенча, отметил, что 1388 год в жизни Ургенча был более катастрофическим, чем 1221 год, когда Ургенч был разрушен Чингис-ханом^[545].

На разрушение Хорезма Тохтамыш ответил новым походом в Среднюю Азию. Осенью 1388 года «он собрал со всего Улуса огромное войско из русских, черкесов, булгар, кипчаков, аланов (жителей) Крыма, Кафы и Азака, башкирдов и мокши — неподдающуюся счету армию, превосходившую число древесных листов и дождевых капель»^[546]. Этот поход вкратце описан в русских летописях с той лишь разницей, что он отнесен летописцем не к осени 1388 года, а к 1389 году. В этом 30-дневном походе татар сопровождал нижегородский князь Борис Константинович, только в районе Уруктана^[547] он был отпущен ханом с приказанием ждать его возвращения из похода в Сарае.

Войско Тохтамыша перешло Сыр-Дарью, разграбило Яссы и близлежащие районы. Не имея достаточных сил для отражения Тохтамыша, Тимур занялся защитой Самарканда, ожидая прибытия, войска из крайних улусов государства. В то же время войско Тохтамыша в связи с выпавшим снегом и стужей также не могло начать энергичные военные действия. Однако вскоре Тимур, изменил первоначальный план и, не дождавшись прибытия всех частей войска, решил дать сражение, хотя воины и эмиры советовали отложить военные операции до полного сосредоточения войск. Авангард Тимура во главе с Кунче-огланом и Тимур-Кутлук-огланом зашел в тыл врага и перебил значительный отряд Тохтамыша. Во время стычки был взят в плен военачальник Тохтамыша Айды-Берды-бакши, а главная часть войска Тохтамыша была отброшена на другой берег Сыр-Дарьи. Тимур после этого двинулся к Акару, расположенному на левом берегу Сыр-Дарьи. Здесь он собрал «к себе войско из иля и областей: из Харасана, Балха, Бадахшана, Хисара» н готовился начать весной 1389 года решающие действия. В конце февраля иля начале марта 1389 года авангард Тимура, переправившись через реку Сыр-Дарью, напал на Тохтамыша, преследовал его до Белака, расположенного в устье реки Сарык Узена^[548]. Тимур приказал своим войскам окончательно добить врага, но начавшееся восстание в Харасане и Могулистане заставило его приостановить наступление своего войска.

Таким образом, кампания 1388–1389 года Тохтамышем была проиграна. Ему не удалось отвоевать Хорезм, он потерял свои владения на Сыр-Дарье (с городом Сыгнаком), занятые Тимуром весной 1389 года. Неудачу кампании пытались скрыть от населения, чтобы не вызвать новых осложнений, Поэтому русские летописи, пользовавшиеся, очевидно, официальной версией, говорят только об успехах хана. «Царь Тохтамыш пошел на войну ратью на Темир-Аксака… и град его дальний повоевав до самого не возможе дойти и возвратился паки в свой улус»[549]. То, что можно было утаить от русских князей, того нельзя было скрыть от татарских феодалов. В самой Орде хорошо знали о неудачах Тохтамыша. Среди татарских феодалов сразу же возникло оппозиционное движение, нашедшее свое отражение и в отдельных летописных известиях.

Никоновская летопись сообщает об убийстве Тохтамышем царевича Озибабу^[550], а несколько татарских князей перебежали на сторону Москвы и поступили на службу к великому князю. В числе перебежавших летописи указывают «царева постельника» Бахыт-Ходжу, а также Кыдыр-Ходжу и Мамат-Ходжу, принявших христианскую веру^[551]. О тогдашних настроениях татарской правящей аристократии говорит официальный документ того времени — ярлык Тохтамыша к Ягайле, написанный в 1393 году. Из ярлыка видно, что царевичи (огланы): Бек-Булат и Ходжам-ад-дин, князь Бакши, Турджак-берди и Давуд организовали заговор против хана; вступив в тайные сношения с Тимуром, они отправили князя Едигея ко двору Тимура, подстрекая последнего к войне с Тохтамышем^[552]. Согласно Ибн-Арабшаху и ханско-феодальному эпосу об Едигее и Тохтамыше, организатором заговора против Тохтамышд был Едигей. Академик В. В. Бартольд, отдавая предпочтение ярлыку, как официальному документу, отрицает первостепенную роль Едигея в этом деле^[553]. Последующая деятельность Едигея не была столь «скромна», как это полагал В. В. Бартольд. Источники говорят об Едигее, как о большом интригане, хитром и коварном дельце, и полностью подтверждают известия Ибн-Арабшаха. Не случайно, когда Тохтамышу стало известно о заговоре, он в числе первых бежал из Сарая и нашел себе убежище при дворе Тимура, охотно принимавшего у себя всех перебежчиков из Золотой Орды.

Попав ко двору Тимура, этот искусный интриган применил все свое старание, чтобы возбудить Тимура против Золотой Орды. Он заверял от себя и от имени своих сторонников о всяческой помощи Тимуру в предстоящей войне. «Он, Идику, не переставал подстрекать его (Тимура) к этому, возбуждать да опутывать Тимура», — писал Ибн-Арабшах. По его словам, Едигей говорил Тимуру: «Ты устремляешься в страны дальние, дав местности дикие и заброшенные, из-за этого подвергаешься опасностям, пересекаешь хребты и пустыни и перебираешь книги путешествий, а вот добыча холодная перед самыми глазами твоими; ты добудешь ее легко и удобно, как тебе будет угодно и приятно, для чего же мешкать и дремать? Из-за чего медлить и отлагать? Поднимись с твердою решимостью, и я тебе порука в том, (что) нет крепости, которая тебя задержит, и нет преграды, которая тебя остановит; нет пересекателя (меча), который отгонит тебя… Там только сброд и сволочь. Богатства же там поддадутся угону и сокровища придут (к тебе) на своих ногах!». Он (Идику) не переставал подстрекать его (Тимура) к этому, возбуждать да опутывать его на все лады… Тогда Тимур с величайшею быстротою приготовился к завоеванию Дешт-Берке»^[554]. Скрытность, лукавство и неожиданность подготовили и решили успех предсказанного Едигеем и разработанного Тимуром плана разгрома Золотой Орды. «Веруя в лукавые сердца и такой же язык… пришел так тайно, аже не было нам никакой веста, а ни слова», — писал Тохтамыш в ярлыке к Ягайло^[555].

Не готовый к отпору, Тохтамыш сделал попытку предотвратить кровопролитие. Когда войско Тимура еще было в пути, к нему прибыло посольство Тохтамыша, преподнесшее в подарок сокола и 9 быстроходных коней. В своем послании хан просил Тимура простить его недостойный поступок. «Тимур занимает по отношению ко мне место отца, и права его на меня превышают то, что можно сосчитать и объяснить. Просьба такова, чтобы он простил это неподобающее действие и недопустимую вражду, на которую я осмелился из-за несчастной судьбы и подстрекательства низких людей, и чтобы он провел пером прощения по листу (моих) ошибок»^[556]. В случае, если он получит прощение, Тохтамыш обещал быть во всем ему послушным. «После этого ни на один волос не сойду с пути повиновения и подчинения, — писал Тохтамыш, — и не единой мелочи не упущу в соблюдении условий, приличия и послушания»^[557]. Тимур в своем ответном послании упрекал Тохтамыша за его черную неблагодарность; в извинениях Тохтамыша он видел слабость, он «больше не может положиться на слово Тохтамыша, после того, как со стороны Тохтамыша не было соблюдения договоров». «Впрочем, — добавил Тимур в разговоре с послом, — если он (Тохтамыш) говорит правду, что ищет мира, то пусть пришлет к нам навстречу Алибека, чтобы мы после переговоров с эмирами выполнили то, что окажется нужным»^[558]. 21 февраля 1391 года Тимур созвал курултай и, посоветовавшись с царевичами и эмирами, выступил в поход против Тохтамыша.

В этом походе на Золотую Орду Тимур избрал обходный путь через Яссы, Сауран, Карачук и по реке Сырасу. Поднявшись до реки Тобола, он круто повернул на запад. Подробное описание пути Тимура не входит в нашу задачу; этот вопрос уже был предметом специального исследования в (работе Шарму а «Экспедиция Тимура против Тохтамыша»^[559].

Время похода против Тохтамыша на этот раз было выбрано удачно: Золотая Орда не была готова отразить наступление врага; движение Тимура оказалось для Тохтамыша неожиданным: оно началось еще в феврале 1391 г., в Сарае о нем узнали только 6 апреля, когда 2 нукера Едигея, бежавшие из лагеря Тимура, принесли первые известия о движении неприятеля. Пленный из числа пограничных войск Тохтамыша на допросе показал: «Тохтамыш-хан не знал о вашем приходе, (но) два нукера Идегу бежали из вашей орды, пришли и дали ему знать о вашем выступлении (сообщив), что вы идете с войском, которое многочисленнее степного песку и древесных листьев. От этого известия у Тохтамыша-хана огонь запал в душу, дым пошел из головы, он сказал: «Я соберу вдвое такое же войско». Тотчас же дал знать во все стороны, собрал войско правого и левого крыла и теперь, расположившись в Крык-Куле, опять послали за войском»^[560]. Таким образом Тохтамыш рассчитывал стянуть свои поиска в Крык-Кули, на правый берег Яика, но вся подготовка похода проходила так поспешно, что хан не успел собрать достаточных военных сил. Из сообщения пленного видно, что к назначенному Тохтамышем сроку не прибыли еще войска из Азова, Булгара и др. местностей.

Согласно разработанному плану Тохтамыш предполагал сосредоточить свои войска у Крык-Куле и ударить по противнику во время переправы его через реку Яик. Тимур, разгадав замысел Тохтамыша, совершил переправу в верховьях Яика, где его никто не стерег. Тохтамыш со своим войском вынужден был поспешно отступать от Крык-Куля; когда же запоздавшие части войск Тохтамыша прибыли в назначенное место, они не застали уже Тохтамыша и стали добычей Тимура. Сын Мамая, прибывший с Азовским войском и захваченный в плен Тимуром, сообщил: «Я отправился из Сарая к хану, но не застал его в том месте, в которое было условлено, о прочем сведений не имею»^[561]. Но даже без этих запоздавших частей войско Тохтамыша не уступало по численности войскам Тимура. По «Анонимо Искендера», соотношение сил обоих противников было примерно одинаковым. По данным же Абдуразака Самарканда, войска Тохтамыша даже превосходили почти вдвое войско Тимура, но это утверждение Самарканда, очевидно, основывается на первоначальных расчетах Тохтамыша и не имело под собой ничего реального. Численный состав войска Тимура нам известен; под его командой находилось 200000 воинов[562]. Войска Тохтамыша насчитывали примерно столько же, это подтверждает и «Анонимо Искендера». Узнав о переправе Тимура, Тохтамыш отступил, не приняв боя, и увел свои войска на северо-запад в глубь страны. Пленные, раскрывая планы Тохтамыша, показывали Тимуру: «Мы слышали, что в вашем лагере (люди) от бескормицы ослабели. Они (противники Тимура) хотят увлечь вас вперед и сделать так, чтобы (вы) сами по себе рассыпались»^[563].

Выполняя задуманный план, войска Тохтамыша отступали все далее на северо-запад. Из описания похода Тимура, составленного его историками, видно, что преследуя Тохтамыша, войска Тимура переправились через реку Яик, Сакмару, Самару… Соку и подошли к пределам бывшего Булгарского царства. Тохтамыш решил принять бой на реке Кундурче, севернее Самарской Луки, когда силы неприятеля окажутся от непрерывных переходов истощенными. С военной точки зрения расчеты Тохтамыша были правильными. Войска Тимура, двигаясь по вражеской территории в течение шести месяцев, были сильно ослаблены из-за нехватки продовольствия^[564]. Что касается места сражения, избранного Тохтамышем на реке Кундурча, то выбор его нельзя считать удачным. В этом районе река Кундурча, берущая свое начало недалеко от города Сергиевска, сначала течет по направлению к северо-западу, затем поворачивает на юго-восток и соединяется с рекой Соком перед впадением ее в Волгу, образуя треугольник. В случае вынужденного отступления войско Тохтамыша легко могло быть прижатым к Волге и подвергнуться полному разгрому. В случае же наступления войск Тохтамыша Тимур имел удобный рубеж — реку Сок, позволявшую ему организовать крепкую оборону. Этот промах Тохтамыша был учтен Тимуром. Когда войско Тохтамыша, перейдя в контратаку, зашло в тыл врага, Тимур создал на реке Сок оборону, как об этом сообщает Низам-ад-дин Шами, назвав Сок «Черной рекой»^[565].

Историки Тимура, описывая сражение 18 июня 1,391 года на реке Кундурче, особое внимание уделяют на построение армии Тимура, что в конечном итоге обеспечило ему победу. Тимур разделил свое (войско на 7 корпусов, (выделив для прикрытия правого и левого, флангов по одному корпусу и усилил свой главный отряд; в резерве оставлен был один корпус. Говоря о новой тактике, примененной в сражении при реке Кундурче, историки Тимура имели в виду выделение резерва, что, однако, не было «новинкою» в военном искусстве. Дмитрий Донской во время Куликовской битвы, за 10 лет до этого, построил свое войско в таком же порядке, как описывали историки Тимура сражение на р. Кундурча. Следовательно, заслуга Тимура заключается только в том, что он учел уроки Куликовской битвы, забытые совсем Тохтамышем. Татары остались верными старой монгольской тактике Чингис-хана, предусматривающей обход противника для нанесения флангового удара при помощи конницы.

Утром 18 июня оба войска стали друг против друга. Золотоордынцы, имея численный перевес на обоих своих флангах, начали обходить неприятеля. Левый фланговый отряд Тохтамы — ша, обойдя правый фланг Тимура, вышел в тыл корпуса Хаджи-Сайф-ад-дина. Левый фланг Тимура также был обойден войсками Тохтамыша, Тимур получил уже тревожные сообщения от командиров левого и крайнего крыла. Создавалась опасность полного окружения. Связь между отдельными корпусами была нарушена, тогда как Тохтамыш держал «в стройном порядке центр и крылья своего войска»^[566].

Об опасном положении войск Тимура сообщает Ибн-Араб — шах: «: В то самое время, когда войско его уже было разбито и звенья рати его разошлись, вдруг подъехал человек по имени Саид-Берке, которому Тимур (находясь) в крайней беде, сказал: «О мой почтенный Сейид, мое войско разбито!» Но Сейид ответил ему: «Не бойся!» Потом Сейид слез с коня своего, остановился, схватил горсть хрящу (опять) сел на своего серого коня, пустил ее в лицо неприятелю-губителю и крикнул (громким) голосом своим: «Ягы кочды!» (т. е. враг побежал). Следуя этому храброму шейху, Тимур закричал то же (самое). Был у него зычный голос, точно как у (человека), созывающего верблюдов, сильно жаждущих (и кричащего): «Джаут! Джаут!» И вернулись войска его (Тимура), как возвращаются коровы к своим телятам, и (снова) принялись за бой с своими противниками и супостатами. Не оставалось в /войске его ни новичка, ни старичка, кто бы ни кричал: «Ягы кочды!» Затем они еще раз’-сделали общий натиск и дружным усердием и взаимным жаром. Рать Тохтамыша отступила, обратясь в бегство, и по иятам ее следовали возвращающиеся вспять. Войско тимурово наложило меч на них и, благодаря этой победе, подавало им пить чашу смерти. Захватили они (воины Тимура) имущество и скот (их) да забрали в плен главных начальников и свиту»^[567].

Ибн-Арапшах, несомненно, преувеличивает роль Саид-Берке в победе Тимура. Ибн-Халдун, также описавший эти события, в победе Тимура видел, наряду с другими причинами, прежде всего измену военачальников Тохтамыша. По его рассказу, первым изменил хану Оглан-булат (вернее, Бек-булат), находившийся в свите Тохтамыша. «Тимур вошел в сношения с некоторыми из эмиров его, так что Тохтамыш заподозрил их. Настала сеча, приготовились они к битве, и пострадала страна от войск Тимура; все, которые находились в ней, были разбиты…»^[568] Данные Ибн-Халдуна совпадают с официальными материалами; Тохтамыш вписьме в Яг айло подчеркивал: «Во время битвы прежде те дурные люди (т. е. изменники), ушли с места, отчего и народ ушел с места»^[569]. В русском переводе этого ярлыка особо подчеркивается роль Бекбулат-оглана, как главного /виновника поражения: «Бекбулат, наш враг, нас выдал и побегл от нас, коли тви лжый Бекбулат побега, тогда вся рать на бег повернулася»^[570]. Бекбулат был не единственным изменником; вместе с ним же изменили Тохтамышу царевичи: Хаджам-ад-дин, Туртджак-берде, Давуд и князь Тегин. В Ногайской редакции «Сказания о Едигее и Тохтамыше» имеется опущенная в других источниках подробность: Тохтамыш, собрав остатки своих войск, призвал к себе всех военачальников и предложил им обсудить, что предпринять дальше, но получил уклончивые ответы от своих приближенных, думавших только об измене. Вместо сопротивления беки советовали ему на время скрыться в лесу, когда же он это сделал, они уведомили об этом Тимура^[571]. Войско Тохтамыша, прижатое к Волге, стало легкой добычей неприятеля — «впереди оказалась река Итиль, а сзади губительный меч». Лишь немногим, в том числе хану, удалось выбраться «из этого омута бедствий», жены его, дети, имущество и снаряжение — все попало в руки неприятеля^[572]. Потери Тохтамыша были огромны; поле битвы на протяжении 40 фереахов было усеяно трупами; по данным Шармуа, число погибших воинов доходило до 100 тысяч человек^[573].

Потери Тимура неизвестны. На карте Фрао Маура показано место сражения: «тут находится 18 могил, сделанных Тамерланом… Он приказал похоронить только начальников»^[574]. Если эти 18 могил означают место погребения начальников «тьмы», т. е. десятитысячников, то потери Тимура должны быть признаны также значительными. Его войско вышло из боев сильно потрепанным, поэтому после сражения у реки Кундурча Тимур не рискнул идти на Сарай и Астрахань, а ушел обратно в Самарканд, хотя поволжские города Золотой Орды после разгрома Тохтамыша оставались фактически беззащитными. Остановившись лагерем на одном из островков Волги, носившем имя Уртюбе, Тимур в течение 26 дней приводил в порядок свои войска; в это время отдельные его отряды занялись грабежом, возвращаясь в лагерь «с бесчисленной добычей — лошадьми, верблюдами, быками, баранами и множеством рабов-девушек и детей на телегах. Всех неприятелей, искавших опасения на островах Итиля, схватив и забрав в плен, привели (в лагерь). Победоносным войскам в этой славной победе досталась такая огромная добыча, что нога изложения и написания совершенно не может достичь границы описания ее. У отдельных людей в высочайшей Орде, которые с трудом находили необходимейшее пропитание, скопилось столько лошадей и баранов, что во время, возвращения, идя назад, «они не были в силах гнать их, а потому некоторых погнали, а некоторых оставили… В лагере Тимура оказалось столько подобных хуриям девушек и красивых отроков, что одних тех, которые были выбраны лично для Тимура, было более 5 000 человек»^[575].

Перед своим уходом Тимур дал указание военачальникам собрать разбежавшихся людей Тохтамыша и направить их в Среднюю Азию. Кунче-оглан, Тимур-Кутлук-оглан и Едигей, сопровождавшие Тимура в этом походе и оказавшие большие ему услуги, обласканные Тимуром, просили разрешение отправиться по своим улусам. «Если выйдет высочайшее указание, — говорили они, — мы пойдем по своим домам, приготовим их для переселения и перейдем к его величеству Тимур согласился и приказал выдать указы и ярлыки, чтобы никто не трогал их домов и иля (улус); он поставил им условием, чтобы они вскорости возвратились с семьями и родными, пообещав им еще большие милости»^[576].

Тимур-Кутлук, добравшись до своего улуса, стал собирать людей, чтобы присоединиться к Тимуру, однако Едигей, оказавшийся более дальновидным, уговорил его этого не делать: «Какая тебе польза от того, что ты этих людей переводишь к Тимуру, — говорил он, — Тимур же отправит их в Самарканд и рассеет по разным местам, а ты останешься по-прежнему нукером Тимура». Действуя по совету Едигея, Тимур-Кутлук собрал старшин всех племен и сказал им: «Вас Тимур убьет, детей ваших и домочадцев сделает пленниками». На это народ ответил: «Мы идем из-за вас, а Тимура мы не признаем». После этого Тимур-Кутлук-оглан вернул людей, направляя их в один укромный уголок, там и остановился, пока он, Тимур-Кутлук, не был объявлен ханом^[577]. Сам Едигей, как передает Ибн-Арапшах, еще до своего ухода из лагеря Тимура «послал гонцов к своим родичам, соседям и племенам левого крыла, без ведома о том Тимура (сказать), чтобы они ушли из своих мест и откочевали из своих родных краев, направляясь туда, где и самый центр и местности до него (представляют) трудное сообщение и много опасностей, чтобы они, коли возможно, на одном привале не оставались два дня, и чтобы они (непременно) поступили так, иначе Тимур, застигнув их, рассеет их и погубит всех. Они последовали тому, что предписали Идеку, и шли, не останавливаясь»[578].

Один лишь Кунче-оглан, долгое время живший при дворе Тимура и получивший от него ряд привилегий (тарханы), «вернулся и привел с собой некоторых своих людей, а некоторых оставил на месте при своих вещах и хозяйстве. Через несколько дней после того, как он вернулся, он услышал известие о Тимур — Кутлуке и восшествии его на царство. Сердце его раздавилось и, при удобном случае, отвратив свои глаза, он ночью бежал и вернулся в свое место пребывания»^[579].

Тимур понял слишком поздно допущенную им ошибку, выпустив из своих рук золотоордынских царевичей и прежде всего хитрого Едигея, он попытался исправить свою ошибку: «По уходе Идику от Тимура, — пишет Ибн-Арапшах, — последний захотел исправить свое упущение, поняв, что Идику прельстил его ум и обманул его. Он отправил к нему гонца (с приказанием) вернуться к чему по одному делу, которое случилось, и для совещания, которое подвернулось, но когда гонец предстал перед ним (Идику) и сообщил ему, для чего он прислан, что он (Идику) сказал ему и бывшему при нем эмиру, запретив обоим следовать за ним: «Управляйтесь с вашим делом, да отправьтесь к вашему господину, облизывайте его руки и сообщите ему, что сроку нашего обещания тут конец и что я (дале) не причастен ему, ибо страшусь Аллаха»^[580]. Вернувшись к своему улусу, племени. Мангит, Едигей, как глава этого племени, объявил себя князем Мангитского юрта, на базе которого позднее была организована Ногайская Орда. Другой участник этого сражения, царевич Бек-булат, переметнувшийся в числе первых на сторону Тимура еще во время битвы на реке Кундурче, вернувшись в свой улус, объявил себя ханом еще в то время, когда Тимур-Кутлук и другие были в стане Тимура.

Где находился Тохтамыш после сражения 18 июня 1391 г., не совсем ясно. Шармуа, написавший историю похода Тимура против Тохтамыша, допускает, что хан бежал либо на Кавказ, либо ко двору Витовта^[581]. Историки Тимура намекают о бегстве Тохтамыша в Либку, т. е. Литву, но это мало вероятно: в таком случае ему незачем было письменно излагать Ягайле причины своего поражения в минувшей войне. Не укрывался Тохтамыщ и на Руси: русские летописи не говорят о его пребывании на Руси после поражения 1391 года. Кавказ же находился слишком далеко от места битвы.

Немногочисленные исторические данные, дошедшие до нас, хранят молчание о Тохтамыше до осени 1391 г. Ибн-Халдун, упоминая о захвате царевичем Бек-булатом имущества, а также жен Тохтамыша, не говорит ничего о хане. «Оглан Булат пошел в Сарай, овладел им и напал на имущество Тохтамыша к домочадцев его»^[582]. Коренной улус Бек-булат-оглана находился в верховьях Дона^[583], куда он удалился после сражения на реке Кундурче и объявил себя ханом. Это подтверждают и монеты, выбитые в 1391 году «в Орде», т. е. в его улусе, еще до захвата им Сарая, только после этого появляются его монеты в Сарае с титулом «Султан правосудный»^[584].

По истечении некоторого времени Тохтамыш, вернувшийся в Дешт-и-Кипчак, стал собирать силы для возвращения потерянного им трона. «Что касается Тохтамыша, — пишет Ибн-Арапшах, — то он, когда страх его отошел и в мозгу его (опять) утвердился разум, да враг его ушел и спокойствие его водворилось, собрал войско свое и призвал на помощь народ свой, который помог ему»^[585]. Опираясь на вооруженные силы, «Тохтамыш пришел в Сарай и опять завладел им. Оглан Булат бежал в Крым и овладел им». Пока Тохтамыш был занят осадой Крыма (Солхат), появился новый претендент на престол в лице Тимур-Кутлука, который «явился в Сарай… и овладел им»^[586]. Софийская летопись относит захват Сарая Тимур-Кутлуком к 1393 году^[587], но эта датировка неверна, другие источники все без исключения приурочивают это событие к осени 1391 года. Узнав о захвате Сарая Тимур-Кутлуком, Тохтамыш снял осаду Солхата, «возвратился (туда) и вырвал его (Сарай) из рук его (Тимур-Кутлука)»^[588]. Прочно утвердившись в Сарае в 1392 г. (об этом свидетельствуют его монеты, выбитые в этом городе)^[589], он возобновил борьбу с Бек-булатом, запершимся в гор. Солхате. «Войско его (Тохтамыша) продолжало идти и возобновило осаду его, пока наконец не овладело им. Он (Тохтамыш) одержал верх над оглан Булатом и убил его», — пишет Ибн-Халдун^[590], Сохранившийся ярлык Тохтамыша, данный 10 сентября 1392 г. одному из крымских феодалов Бек-Хаджию, позволяет нам раскрыть более подробно обстоятельства, обеспечившие победу Тохтамыша над новым ханом. Для этого Тохтамышу пришлось раздавать тарханные ярлыки местной крымской аристократии, чтобы привлечь ее на свою сторону путем предоставления им разных льгот. Образцом подобных грамот может служить ярлык Тохтамыша на имя Бек-Хаджи, по которому он «отныне и вперед» освобождался от всех государственных повинностей и делался «вольным тарханом»^[591].

Одержав победу над Бек-булатом, Тохтамыш назначил в качестве своего наместника в Крыму эмира Кутлук-Буту, имя которого упоминается в ярлыке в качестве областного начальника Крыма. К началу 1393 г. почти вся территория Золотой Орды, за исключением некоторых районов Синей Орды, вновь оказалась в руках Тохтамыша. Даже Кунче-оглан, один из противников Тохтамыша, признал над собой власть хана. Позднее мы его встречаем в числе царевичей Золотой Орды, принимавших участие в борьбе против Тимура, когда последний вторично выступил против Тохтамыша. В ярлыке на имя Ягайло от 20 мая 1393 года Тохтамыш сообщает своему союзнику о восстановлении овоей власти над всеми владениями Золотой Орды: «Б(ог) нас пожаловал опя(ть), наши неприятели-ворози, дал нам всех у наши руки. Мы их сказнили так, шло опять не будут нам пакостити». Одновременно хан просит своего «брата» Ягайло, чтобы он «с подданных нам волостей («ил»)», захваченных Литвой, «собрав выходы («хардж»), вручи идущим послам для доставления в казну» то, что раньше подданные хана «давали выход Белою Орду». Далее предлагается восстановление торговых отношений между обоими государствами: «Што было межи нас как здравна, гостем путь чист, и вашим и нашим торговцем, без приим (без пошлин), без пакости». В русском переводе ярлыка, составленного одновременно с оригиналом, имеется весьма существенное добавление, отсутствующее в татарском оригинале: Тохтамыш ставит (вопрос о заключении военного союза: «Как отц наш, так отди виши были заодно, послы сылали межи собою, а мы тако же хочем с вами бытц. Аже будет, ва(м) надобе помочь на кого, на врага вашего, яз вам есмь готов за того тобе на помочь всею моею силою, а только весть нам дайте. А коли на потом, коли нам бы надобе, вы нам таковы же будьте»^[592].

Это добавление в русском переводе ярлыка объясняет нам цель посольства Кутлу-Буга и Асана (Хасана) в Литву 1393 года. Оно имело своей задачей именно заключение с Япайлом военного союза против Тимура. Того же добивались через год (в 1394 г.) послы Тохтамыша и от египетского султана Эззахира. Послы Тохтамыша передали султану послание, содержавшее просьбу, «чтобы султан и он (Тохтамыш) были одной руки на мятежника-злодея Тимурленка»^[593]. Как реагировали на предложение Тохтамыша египетский султан и литовский князь, мы не знаем: источники не сохранили этих данных; во всяком случае ответ едва ли был отрицательным. Не заручившись помощью со стороны этих государств, Тохтамыш не вступил бы в новый конфликт с Тимуром после катастрофы на реке Кундурча. То, что в Египте предложение о союзе было поддержано, об этом можно судить хотя бы но тому факту, как убийство послов Тимура в Египте. И не были ли заключены союзнические отношения с турецким султаном и царем грузинским против Тимура.

На этот счет нет прямого указания, но косвенные данные говорят о возможности такого союза. Золотоордынский хан Улук — Мухаммед в письме к турецкому султану Мухаммеду II в 1428 г., напомнив султану о прежних временах, когда между ханами Золотой Орды и султанами Рума были дружественные отношения, писал: «Наш предок Тохтамыш-хан и ваш великий дед Гази Баязид были в хороших дружественных отношениях, послами, подарками, приветствиями обменялись; между ними хорошее дружество проявлялось»^[594]. Не случайно после разгрома Золотой Орды в 1396 году Тимур предпринял поход против турецкого султана, закончившийся захватом в плен султана Баязида на реке Анкаре в 1402 году. Интересно то, что в этой войне союзником Баязида был и египетский султан Фарадт, с которым Тохтамыш вел переговоры о союзе против Тимура в 1394 году. Тохтамыш также вел переговоры с Грузией, что стало известно Тимуру. Последний, заподозрив грузин в сношениях с Тохтамышем, предпринял третий по счету поход в эту страну. Пока войско Тимура было занято войною с Грузией, Тохтамыш повел свои войска через Дербент и, выйдя в тыл, заставил Тимура отказаться от мысли взять Дарьяльские ворота^[595]. Войско Тохтамыша под начальством Али-оглана, Ильяс-оглана, Исабека, Яглы-бея и других эмиров, перейдя через дербендские ущелья, вступило в Ширван, занятый незадолго перед этим Тимуром^[596].

Нападение на город Ширван было отбито, но Тимур не был еще готов начать войну. Желая выиграть время, он отправил зимой 1395 г. ко двору Тохтамыша посольство во главе с опытным дипломатом Шаме-ад-дином Алмалыкским, чтобы добиться примирения с ханом. Посол, передавая грамоту Тимура, произнес искусную речь, которая произвела сильное впечатление. Выслушав речь Шаме-ад-дина, «он (Тохтамыш), высказав готовность примириться, хотел рукою добрых отношений уцепиться за полу извинения, от всей души поставить ногу повиновения на путь согласия и сделать так, чтобы пыл вражды между ними исчез»^[597]. Однако эмиры Тохтамыша убедили хана прервать переговоры с Тимуром и решить спор силою оружия. В таком духе был составлен ответ Тимуру. «Тохтамыш-хан вследствие речи этих несчастных, сойдя с пути истины, — читаем мы в источнике, — ушел в пустыню гордости и самообольщения, посеял семена горя и смятения и в ответе своем на письмо Тимура написал грубые выражения». Тимур, получив ответ Тохтамыша, «чрезвычайно разгневался на тот неприличный ответ» и отдал приказание войскам начать наступление^[598].

Война 1395–1396 годов началась при гораздо более худших условиях для Золотой Орды, чем война 1391 года. Хотя Тохтамыш подчинил себе основные улусы, но государство еще не успело залечить раны после войны 1391 года. Хан нуждался в деньгах, поэтому он вынужден был продать в 1393 г. московскому князю право на владение городами: Нижним Новгородом, Городцом, Муромом, Тарусой, а также Мещерой^[599]. В самой Орде не все было благополучно — намечались внутренние столкновения среди феодалов. В Никоновской Летописи говорится: «бысть во Орде Тохтамышеве великих князей его татарских нелюбше велие и размирия много, и бысть им бой на реце на Волзе межь собою, и паде их на том бою много князей и татар»^[600]. Летописец относит эти события к сентябрю 1395 года, но они, несомненно, имели место несколькими месяцами ранее. Как видно из контекста летописи, столкновения произошли до нашествия Тимура, последнее падает на весну 1395 года. Тохтамыш и сам понимал шаткость своего положения. Получив известия о выступлении Тимура, он отправил к нему своего посла Уртака с предложением мира. Посланник Тохтамыша, прибыв в Дербент, узнал, что Тимур с огромным войском приближается к границам государства. Не выполнив поручения ха; на, он в страхе вернулся к Тохтамышу и уведомил хана, «что Тимур с огромным войском, устроив свой авангард и центр, уже подошел»^[601]. Получив это известие, Тохтамыш выделил большой авангард под командой эмира Казанчи, но этот авангард, подошедши к реке Куй, был отброшен Тимуром. Тохтамыш же стал лагерем «на месте, нарицаемом Ордынским», южнее реки Терека^[602].

Лагерь хана во многом повторял расположение войск Тохтамыша на реке Кундурче; Тимур мог его легко прижать к Тереку и разбить, как это он сделал в 1391 году у Волги. Очевидно, учитывая прошлый опыт, Тохтамыш снял свой лагерь и ушел за реку Терек. Туда же устремился за ним и Тимур. Войска Тохтамыша, вытесненные из города Дедяков Тимуром, переправившись через реку, соорудили на другом берегу Терека против Дедякова своеобразные инженерные укрепления, «заложив лесами»^[603]. Персидские историки Тимура также подчеркивавют, что Тохтамыш построил «окопные щиты»^[604], укрепленные кольями, за ними было построено несколько рвов. Вследствие этих фортификационных сооружений войско Тимура не могло переправиться через реку Терек в этом единственно удобном для перехода месте. Оба войска, отделенные друг от друга рекой, в течение трех дней вели бой за переправу. На третий день под прикрытием ночи Тимур преодолел заграждения и напал на Тохтамыша^[605].

Дальнейший ход военных действий полнее, чем у Клавихо, излагают персидские историки Тимура, сообщая такие подробности, которых не знал испанец. Тимур и на этот раз разделил свое войско на 7 корпусов, оставив при себе на всякий случай резерв. Тохтамыш остался верен старой тактике монголов, рассчитанной на обход неприятельских флангов. Ночью 14 апреля 1395 г. Тохтамыш сделал попытку атаковать врага с флангов, но атака была отбита. 15 апреля войско Тохтамыша во главе с эмирами Кунче-огланом, Бек-Ярлык-огланом, Актау Давуд-Суфи и Утургу «с большой толпой» войска атаковали левый фланг Тимура; другой отряд Тохтамыша во главе с эмиром Исабеком и Бакиш-Хаджи — правый фланг^[606]. Тимур, используя свой мощный резерв, обратил в бегство Исабека. После двухдневных кровопролитных боев, значительно ослабивших левый фланг Тохтамыша, последний произвел перегруппировку войск и усилил свое левое крыло. «Поэтому он (Тохтамыш) приказал из своего правого фланга Яглы-бей-бахадур-Бахрену, который был предводителем улуса бахренов… (перейти) на левую сторону, чтобы завтра, когда пойдут в бой, племя бахрен явилось на поле сражения со стороны левого крыла»^[607]. Однако эта перегруппировка сил не спасла положения. 16 апреля левое крыло войск Тохтамыша было смято, Яглы-бей пал на поле сражения, а на правом фланге, с переброской Яглы-бея, начались раздоры между эмирами. Как сообщает Ибн-Арапшах, один из эмиров правого крыла Ахтау, «имевший злобу на одного из эмиров, потребовал (выдачи) его, прося у него (Тохтамыша) разрешения убить его (эмира). Он (Тохтамыш) сказал ему: «Да, твое желание будет уважено и твоя просьба будет улажена, но ты видишь, что случилось и приключилось с людьми, так оставь «ас в покое, пока мы не управимся и не добьемся того, чего желаем; (тогда) я отдам тебе твоего должника и представлю тебе твоего соперника и ты вымести на нем твою злобу и удовлетвори твои притязания», но он ответил: «Нет (мне он нужен) сейчас, а коли нельзя, то нет тебе (от меня) ни послушания, ни повиновения. Хан долго убеждал Охтау, «этот эмир (не послушался) и двинулся с громадной толпой; за ним последовали все изменники и отступники, да и все его племя… Вследствие этого расстроилось войско Тохтамышево и стрелы желания его не попадали в то место, в которое они пускались»^[608].

Левый фланг Тохтамыша был полностью истреблен, а правофланговый отряд вместе с Актау Бек-Ярлык-огланом и Таштимур-огланом, не оказывая поддержки левому флангу, стали самовольно отступать по направлению к Азову, это и решило исход боя. Тохтамыш с немногочисленными приверженцами, «опасаясь за жизнь свою», покинул поле сражения. Район боев был покрыт утьма тьмами» убитых и раненых «и толико бысть побито от обою… аки некия великия сения валы лежаще обоих избиенных», — пишет летописец^[609]. По данным арабских писателей, Тохтамыш ушел в сторону Булгар — «в землю русских»^[610]. Известие арабских авторов о бегстве Тохтамыша в «землю русских» надлежит понимать в том смысле, что Тохтамыш бежал к границам русских, к булгарам, непосредственно граничившим с русскими княжествами.

Преследуя отступающее войско неприятеля, Тимур переправился через реку Куру «по пятам неприятеля» и дошел до Укека и «многих из них убил». Большая часть сторонников Тохтамыша была взята в плен; хан с немногими своими приближенными «бросились на плотах в воду и переправились на ту сторону Итиля». Войско Тимура, перейдя на левый берег Волги, преследовало остатки разбитых войск Тохтамыша. «Тохтамыш-хан бросил ханство, — писал Шериф-ад-дин Иезди, — дом, и все, что имел, явное и скрытое, и, опасаясь за жизнь свою, с несколькими людьми ушел в сторону Булгара, в лесистую местность… Победоносное войско (Тимура) в этой стороне реки дошло до того же места, до которого оно в первом походе на Дешт добралось с той стороны реки и ограбило (все это). Место (же) это недалеко от «страны мрака»^[611]. Таким образом, войска Тимура и во втором своем походе, как и в первом, дошли до Булгар и «ограбили» все, что было восстановлено при монголах.

Историки Тимура, хотя и не сообщают о разруешнии Тимуром булгарских городов, но города Булгар, Жукатин, Керменчук и другие были, несомненно, разграблены и опустошены Тимуром во время второго похода 1395 года. Об этом свидетельствуют многочисленные предания казанских татар, отраженные в «Повести о нашествии Тимура булгарам». К сожалению, «Повесть», как и «Сказание об Аксак-Темире», в целом до сих пор не подвергалась критическому анализу. В ней, несомненно, имеется много неточностей, анахранизмов, внесенных в результате позднейших наслоений. Несмотря на эти недостатки, достоверность передаваемых в «Повести» фактов о разрушении Тимуром булгарских городов не вызывает сомнения. Гор. Булгар, имевший до этого десять тысяч двадцать четыре дома, был «обращен в ничто и небытие; в мире осталось только одно имя его»^[612]. Из более раннего списка «Повести», каким является список британского музея (XVII в.), видно, что Тимур, прежде чем идти на Булгар, «захватил после боя город Ашдрахап (т. е. Астрахань) и стал держать дорогу на север, на Булгары»^[613]. Это как раз случилось во время второго похода, т. е. в 1395 году.

Некоторые историки (В. В. Григорьев, В. В. Бартольд) скептически отнеслись к факту разрушения Тимуром булгарских городов, ссылаясь на отсутствие прямого указания у историков Тимура. Но мы уже видели, что Шериф-ад-дин Иезди как раз говорил об ограблении страны булгар. Советский исследователь А. П. Смирнов, как и до него С. М. Шилевский, на основе изучения большого археологического материала допускает возможность ограбления Тимуром булгарских городов. «Весьма вероятно, — пишет А. П. Смирнов, — что жажда грабежа увлекала отдельные отряды из Тамерлановской армии на север, чтобы пограбить этот богатый город, широко известный на Востоке, наоборот, было бы менее понятно, если бы вожди армии забыли про булгар»^[614]. Во время раскопок в г. Булгарах найденные обломки поливной посуды тимуровского времени также служат подтверждением наших доводов о разрушении города Тимуром^[615]. Да и раскопки развалин г. Булгар, в частности баня, говорят о том, что он был разрушен в период военной катастрофы конца XIV века^[616]. Однако А. П. Смирнов, допуская возможность захвата Тимуром города Булгар, все же был склонен считать, что булгарские города были окончательно разрушены в 1396 году русскими войсками. Действительно, в некоторых летописях под 1396 г. отмечается: «Князь великий Василий Дмитриевич Московский и посла брата своего Юрья Дмитриевича с силою многою ратью на Казань; они же, шедше, взята град Болгары и Жукатинь и Казань, и Керменчук и иных много городов, и пробыша тамо три месяцы, воюще и пленяще землю и возвратишася со многими богатством во свояси». Приведенный отрывок из русской летописи еще не дает права делать вывод о разрушении городов, здесь говорится лишь о взятии булгарских городов русскими без какого-либо сопротивления со стороны местного населения, еще не оправившегося после похода Тимура. Больше того, имел ли место поход русских на Булгар в 1396 г. — это тоже еще вопрос. Выше приведенные цитаты из русских летописей о походе 1396 г. могли быть отнесены к походу 1399 г. В Московском летописном своде конца XV века, служившего основанием другим Московским летописным сводам XV и XVI века, — есть следующие весьма интересные записи под 1399 годом: «В то же лето взять быст Новыгород Нижнея и на Болгары князь Юрьи ходил, а писано назади в лето 903, зане опись в летописце была»^[617]. Под 903 годом же даются те факты, которые отнесены к 1396 году. Допускать, что г. Булгар был разрушен в 1361 г. Булат-Тимуром, так предполагает X. X. Гимади^[618] у нас нет оснований. Русские летописи, сообщая о походе русских войск на Булгар в 1376 году, пишут о городе, как о хорошо укрепленной крепости: «Болгары же изыдоша из града противу их и сташа на бои и начата стреляти из луков и из самострелов… а инае из града гром пищаху и поможе бог князем русским и выгониша их во град, они же окоянении побегоша в град свой»^[619], Таким образом, летописный рассказ рисует нам город таким, каким он представлялся до разгрома его Тимуром.

Войска Тимура, разрушив булгарские города (Булгар, Жукотин, Керменчук и др.) по пути к Сараю, предварительно разрушив в числе других городов и город Укек, остановились в столице ханов Золотой Орды. Здесь, по указанию Тимура, царевич Кушрчак-оглан (сын Урус-хана), сопровождавший Тимура, был провозглашен ханом Золотой Орды. Как сообщают историки Тимура, победитель «приготовил — принадлежности падишахского достоинств-a, удостоил его шитого золотом халата и золотого пояса, велел ему переправиться через Итиль и передал ему ханство над улусом Джучи. Царевич Джучиева рода, согласно приказанию, перешел на ту сторону реки и занялся собиранием рассеянной армии и устройством улуса…»^[620].

Провозглашение Куюрчака ханом Золотой Орды было маневром Тимура, избегавшего повторения своих прежних ошибок, допущенных им по отношению к Тохтамышу. Шериф-ад-дин Иезди, передавший эти сведения, разъясняет истинные намерения Тимура: «Тимур завоеватель, — писал он, — который во всяком деле был доволен только тогда, когда доводил его до крайнего предела, после разбития и разогнания Тохтамыщ-хана и уничтожения его армии и воинов, захотел в своих высоких помыслах покорить и завладеть всеми теми областями и землями, да подчинит и покорит все народы и племена тех пределов и местностей»^[621]. Поручив управление в Сарае своему ставленнику, войска Тимура вернулись на правый берег Волгин приступили к покорению западных улусов Золотой Орды на Дону, в бассейне Днепра и в Крыму. Эмиры правого крыла Тохтамыша, бежавшие с поля сражения на Тереке, успели меж тем провозгласить нового хана в лице Таш-Тимур-оглана, сына Джанака, принадлежавшего к потомкам, Тукай-Тимура, сына Джучи. Историки Тимура умалчивают об этом, но данные нумизматики говорят о кратковременном пребывании у власти хана Таш-Тимура. На его монетах, выбитых в Крыму в 794(1395) г., стоит штемпель: «Султан правосудный — Таш-Тимур хан»^[622].

Появление в Золотей Орде нового хана, антагониста Куюрчук-оглана нарушило планы Тимура, поэтому он поспешно направился с войском в западные улусы Золотой Орды. Его авангард под командой эмира Османа, «взяв проводников, отважно отправился в путь. Дойдя до реки Узы (Днепр), он в местности Манкирман ограбил Бек-Ярьгк-оглана и некоторых из находившихся там людей улуса Узбекского и большую часть их покорил, так что лишь немногие, и то только с одной лошадью, смогли спастись; Таш-Тимур-оглан и Актау бежали и, переправившись через реку Узу, вступили в улус Хурм ада я, люди которого были их врагами. Там положение их стало хуже, чем от грабежа и плена, и оттуда туман Актау, ища (спасения) в бегстве, ушел в Рум и поселился на равнине Исраяка… Повернув от реки Узы, Тимур счастливо отправился на русских»^[623]. Прежде чем вступить на территорию Руси, войска Тимура ограбили Манкирман (так персидские историки называют город Аккерман), здесь, по свидетельству тех же персидских писателей, находился улус Бек-Ярык-оглана; улус был ограблен, а Бек-Ярык бежал в низовья Дона. Разорив юго-западные улусы, войска Тимура проникли через Перекоп в Крым. В Крыму был ограблен улус Бек-Хаджи, сторонника Тохтамыша, получившего от него ярлык в 1392 году.

Овладев Крымом, войска Тимура в течение 18 дней осаждали Каффу; город, наконец, был взят, и все христианское население города было ограблено и забрано в плен^[624]. Разграбив крымские города, отряды Тимура вышли к берегам Азовского моря и атаковали Бек-Ярык-оглана с остатками его войск. Бек-Ярык — оглан, доведенный «до полного изнеможения и бессилия, по необходимости и в (полном смятении), оставив семью и детей своих в когтях несчастия, бежал с одним (лишь) сыном и вышел из окружения их (войск Тимура)»^[625].

Преследуя Бек-Ярыка, Тимур направился к верховьям Дона, дойдя до границ Рязанского княжества, отсюда войска Тимура вторглись в пределы Руси. Низам-ад-дин Шами и остальные историки Тимура сообщают, что Тимур, «дойдя до города урусов, по имени Карасу, разграбил его со всей областью»^[626]. Под «Карасу» персидские писатели понимали, по-видимому, город Елец — окраинный город Рязанского княжества, о разорении которого сообщают и русские летописи. По свидетельству русских летописей, Тимур «князя Елечицкого плени и людей помучи». Далее войско Тимура, забрав «в плен красивых женщин и девушек», двинулось на Москву^[627]. До Москвы Тимур не дошел. Простояв в пределах Рязанского княжества 15 дней «и ту пусто вся сотворившу», 26 августа он ушел обратно^[628]. Повесть, вошедшая в русские летописи «О приходе Тимура на Елец», и татарская редакция «Повести о нашествии Тимура в Булгар» объясняют уход Тимура под влиянием зловещего сна, якобы виденного им перед походом на Москву^[629].

Действительная причина отступления Тимура от Ельца кроется отнюдь не в сновидениях, а в столкновении войска Тимура с войсками великого князя Василия Дмитриевича. Как отмечал еще С. М. Соловьев, «нападение Тимура не было неожиданностью для великого князя». Великий князь, имевший время приготовиться, собрал большое войско и стал на границе своего княжества, намереваясь отразить врага^[630], Тимур же, имея с собой лишь часть своего войска, ее осмелился вступить в бой с победителями на Куликовом поле и отступил 26 августа 1395 года, увозя огромную награбленную его отрядами добычу: «рудное золото и чистое серебро, затмевавшее лунный свет, и холст, и антиохийские домотканные ткани, наваленные горами, как горы Каф. (целыми), вьюками блестящие бобры; черных соболей также несметное число; горностаев столько связок, что их не перечтешь; меха рыси, освещающие опочивальни, как родимое пятно ночи, упавшее на лицо дня, блестящие белки и красные, как рубины, лисицы, еще много других сокровищ, от счета которых утомляется ум»^[631]

В то время как Тимур опустошал Елец, его сын Мираншах, во главе другого отряда, был занят разорением области Азака (Тану). Он овладел этой венецианской крепостью, сжег дома, предав все немусульманское население смерти, затем вышел на Кубань — в область черкесов. Здесь был разрушен город Маджар. Черкесы, уничтожив сено на лугах, ушли в горы. Мираншах жестоко отомстил черкесам^[632]. Преследуя одного из старших эмиров Джучиева улуса Утрука, войско Тимура дошло до Эльбруса, по пути разграбив населенные пункты и крепости Северного Кавказа, и вторглось в Северный Дагестан (Бугазку), в область кумыков, где войска Тимура расположились на зимовку^[633].

Овладев Золотой Ордой, Тимур занялся освоением завоеванной им территории. В ряде важнейших городов Золотой Орды были поставлены ею наместники. Так, например, для управления Астраханью Тимур назначил эмира Омар-и-Табани, такой же наместник был поставлен и в Сарае. Однако, как сообщают историки Тимура, местное население встретило завоевателей враждебно. Наместник Тимура в Астрахани Омар-и-Табани, «подметив проявление враждебности со стороны старшины (каландара) Мухаммеда, доложил об этом Тимуру», Тимур решил жестоко наказать жителей города. Зимой 1395–1396 гг., оставив царевичей в ставке, сам направился к Астрахани, несмотря на неблагоприятные для похода условия. Из-за сильной стужи и снегопада войско «шло, утопая в снег». Астрахань превращена была в своеобразную крепость, окруженную высоким ледяным валом. Подойдя к городу, Тимур потребовал к себе старшину города Мухаммеда. Тот «поневоле вышел навстречу», был взят под стражу и впоследствии был брошен в прорубь — «сделался добычей рыб»^[634]. Заняв город, Тимур наложил на жителей города контрибуцию; когда его требования были удовлетворены, началось разграбление города. «Все, что в нем было одушевленного и неодушевленного (имущества), подверглось грабежу», после чего всех жителей выселили из черты города, а город сожгли^[635]. Разрушения были настолько велики, что восстановить город на старом месте оказалось невозможным. Оставив старый город в развалинах, жители построили город на другом месте — на левом берегу Волги, недалеко от нынешней Астрахани^[636].

Такую же участь Тимур готовил столице государства г. Сараю. Войско Тимура во главе с его (внуком Пирмухаммедом и эмиром Джыханшах бахадуром, отправленными для разрушения города, «взяли Сарай и, подложив огонь, сожгли его. сравняв город с землею». Жившие вокруг города племена по большей части были ограблены, частью пересланы в ставку Тимура^[637]. Данные археологических раскопок А. В. Терещенко в Новом Сарае полностью подтвердили следы невероятных зверств, совершенных Тимуром в этом городе. В развалинах города были найдены одни обрубки человеческих тел, ноги лежали поперек туловища, кости были изрублены в мелкие куски, в разных местах валялись остатки человеческих тел, иные без черепов, другие без рук и ног^[638].

Такому же разграблению подверглись и другие города Золотой Орды — Старый Сарай, Бальджимен, Маджар, Азак (Тана). Солхат, Дедяков и др. На этот раз Тимур проявил исключительную жестокость в отношении Золотой Орды и особенно к ее городским центрам. Хотя уничтожение коснулось не только городских жителей, но и большей части кочевого населения, все же города пострадали в несравненно большей степени. Разрушая города, кровожадный завоеватель сознательно стремился к максимальному подрыву старой караванной торговли через Крым и Хорезм^[639]. Методические разрушения золотоордынских городов войсками Тимура, разорение населения, увод жителей в Среднюю Азию, — все это нанесло большой удар производительным силам страны, от которого Золотая Орда уже не могла оправиться. Последствием безжалостного разрушения производительных сил страны являлся голод, начавшийся зимой 1395» года, давший себя почувствовать не только побежденным, но и победителям. Зимой 1395 — 96 года войска Тимура стали испытывать большую нужду в продовольствии и фураже для скота. «Вследствие сильного холода и мороза войско Тимура ослабело и пало духом, — писал Шариф-ад-дин Иезди, — большая часть скота погибла, скудость и дороговизна дошли до того, что 1 май проса (около килограмма — М. С.) нельзя было найти и за 70 кепекских динаров, 1 быка — за 100 динаров, а барана за 250 динаров»[640]. Это же отмечали и наши летописи. В Никоновской летописи читаем: «бывшу царю Темирь-Аксаку на ордынских местах в Приморьи и прииде на него гнев божий; мор силен на люди и на скоты»^[641]. Кое-как продержавшись до начала весны за счет награбленной добычи, войско Тимура с наступлением весны 1396 года поспешно ушло в Иран по разоренной им же дороге, не достигнув своей цели — подчинения Золотой Орды.

Последствия второго похода Тимура оказались для жителей Дешт-и-Кипчака более губительными, чем результаты первого похода. В 1391 году Тимуром была разгромлена лишь небольшая часть государства на Востоке в районах военных действий, город Сарай и другие города не были затронуты завоевателями, не говоря уже о западных районах. Теперь пострадали в буквальном смысле слова основные жизненные районы государства, расположенные на Западе от Волги. Тимур разрушил города, стоящие на пути караванной торговли — Каффу, Солхату, Азаку, Маджары, Астрахань и оба Сараи, превратив цветущие города в раззалины. Производительные силы страны были разрушены, огромная толпа народа уведена в плен, те, кто уцелел, бежал по окраинам государства, лишенные крова, скота, обжитых местностей, влача нищенский образ жизни, короче говоря, страна была поставлена перед катастрофой. Если после первого похода Тимура кочевники Золотой Орды были в состоянии кое-как свести концы с концами, теперь же — после 1395 г. не могло и быть речи о восстановлении единства государства.