Распад Золотой Орды

Глава VI. Борьба феодальных группировок в первой четверти XV в.

Поражение Тохтамыша на Тереке и разорение страны Тимуром вызвали полное крушение Золотой Орды. Тохтамыш, как и другие ханы Джучиева улуса, опиравшийся на феодальную аристократию, не в состоянии был защитить государство от нашествия врага. Татарская феодальная аристократия, стремившаяся к обособлению, при первой же неудаче покинула хана и разбрелась по своим улусам. Это обстоятельство облегчило победителю завоевание и разорение страны. Тимур с присущей ему жестокостью в течение года беспощадно грабил завоеванные области, разорял города, нанося огромный, непоправимый материальный ущерб.

Караванная торговля после разрушения городских центров потеряла всякое значение. Кочевое население, ограбленное победителем, лишилось основного источника существования — скота и было вынуждено влачить нищенское существование. Большая часть кочевников попала в плен и была уведена в Среднюю Азию; оставшаяся часть перекочевала в Литву, Турцию или в Россию. Ибн-Арапшах, свидетель недавних разрушений, писал после посещения им Золотой Орды: «Дела племен Дештских стали ухудшаться да расстраиваться и, вследствие малочисленности убежищ и крепостей, подвергались разъединению и розни… Большая толпа их ушла с Тимуром, которому она стала подвластной и у которого находилась в плену. От них отделилась часть, которая не поддается ни счету, ни исчислению и не может быть определена ни диваном (палатой), ни дефтерем (списком); она ушла к румийцам и русским и, по своей злополучной участи и превратной судьбе своей, очутилась между христианами, многобожниками и мусульманскими пленниками… По этим причинам живущие в довольстве обитатели Дешта дошли до оскудения и разорения, до разорения и безлюдства, до нищеты и совершенного извращения»[642].

Сравнивая настоящее и прошлое состояние Золотой Орды, тот же Ибн-Арапшах подчеркивал: «Выезжают, бывало, караваны из Хорезма и едут себе на телегах спокойно, без страха, без опаски, вдоль до (самого) Крыма, а переход этот (требует) около 3 месяцев… Караваны не возили с собою ни продовольствия, ни корму для лошадей и не брали с собою проводника вследствие многочисленности (тамошних) народов, да обилия безопасности, еды и питья у живущих там людей. Ныне же в тех местностях, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не движется и не живет, и нет там другого общества, кроме газелей и верблюдов»[643].

Караванный путь, игравший большую роль не только в жизни Золотой Орды, но и во всей средневековой торговле, с разрушением городов Таны, Сарая, Астрахани перестал существовать. Венецианские, генуэзские купцы, державшие в своих руках всю восточную торговлю, стали пользоваться новыми путями, лежавшими значительно южнее — через Сирию и Иран. «До разрушения — Цитрахани (Астрахани) Тамерланом, — пишет Иосафато Барбаро, — пряные корни и шелк, отправляемый ныне через Сирию, доставлялись Цитрахань и потом уже на шести или семи венецианских галерах перевозились в Италию. Ибо в то время ни венецианцы, ни другие приморские жители не производили еще в Сирии никакой торговли»[644].

В связи с этим золотоордынские города: Сарай, Астрахань, Солхат Маджар и Азак (Тану), разрушенные Тимуром, после 1396 г. находились в жалком состоянии. Особенно характерной является судьба гор. Сарая. Город, хотя частично и был восстановлен, но потерял свое значение как важнейший экономический и политический центр. Число монет, чеканившихся в Сарае после 1396 года, гораздо меньше числа монет, выбитых в Астрахани, Крыму или Булгаре. Это значит, что города Астрахань, Азак (Тану) и Солхат (Крым), восстановленные одновременно с Сараем, играли большую роль, чем прежняя столица. Если раньше ханы стремились овладеть Сараем, то теперь, наоборот, ханы борются не за столицу, а за окраины — за Крым, Астрахань и Булгар. Это объясняется тем, что Сарай и его окрестности подверглись большему разорению, чем окраины государства, да и само население уходило на окраины, где жизнь тогда казалась более безопасной.

Откочевывая к окраинам, население отдавалось под покровительство более могущественных феодалов. Шильтбергер, долгое время служивший у разных ханов, указывал, что «король и сановники в Татарии вместе с владетелем летом и зимою кочуют в полях вместе с женами и детьми, стадами своими; там, где король останавливается, разбивают около него сто тысяч юрт»[645]. Раньше этого не бывало. Во времена Плано Карпини за ханским двором обычно следовали лишь повозки знати и слуги со скотом. Академик Б. Я. Владимирцев, констатировавший аналогичную же картину у монголов после Юанской династии, видел причину возврата монголов от айльной системы кочевья к куренной во всеобщем оскудении монголов «под воздействием постоянных войск и набегов»[646]. Действительно, при феодальных войнах, при полном распаде центрального аппарата власти мелкие, орды, не будучи в состоянии защитить себя от нападения враждующих групп, стали сосредоточиваться вокруг отделы ных, более сильных царевичей.

После ухода Тимура в 1396 году в пределах Золотой Орды одновременно появилось несколько ханов, разделивших между собою Джучиев улус. На левом берегу Волги, в районе Сарая, правил ставленник Тимура Куюрчак-хан, в Нижнем Поволжье, в районе Астрахани, — Тимур-Дутлук; на Яике — Едигей; в Крыму — Таш-Тимур. Каждый из этих ханов действовал в своем улусе как независимый владетель.

Что же касается хана Тохтамыша, то местопребывание его не совсем ясно. Выше мы привели свидетельство историков Тимура о бегстве Тохтамыша в 1395 году на север, к «лесистым местам» Булгар, где он, по-видимому, дождался ухода Тимура. Село Тохтамышево в пределах бывшего Мамадышского уезда, Казанской губернии, согласно позднейшим преданиям, обязано своим возникновением пребыванию Тохтамыша в этом районе в 1395 — 96 гг. По-видимому, из района Булгара Тохтамыш предпринял ряд попыток удержаться в булгарах. Русские летописи засвидетельствовали появление посла Тохтамыша Темир-Ходжа в Рязани, к этому же времени относится нападение одного из татарских отрядов, во главе с царевичем Ентяком, на Нижний Новгород; русские летописи сообщают о завоевании Тохтамышем «поморских городов»[647], расположенных на севере от камских булгар. А. Ю. Якубовский склонен был видеть в «поморских городах», завоеванных Тохтамышем, крымские города[648], но из летописного контекста этого не видно. Под «Поморьем» в тогдашних представлениях мыслилась вся огромная территория от Перми-Вятки до берегов Белого моря[649]. Пребывание Тохтамыша в 1396 г. в Булгарах и в соседних областях, почти не отраженных в источниках. В Никоновской летописи пребывание Тохтамыша в Среднем Поволжье ошибочно отнесено к 1398 году. В ней говорится о посылке ханом послов своих «по всем странам» и о призыве «татар отовсюду к себе» в Орду, Собрав с местного населения «злато и серебро и дары многие»[650], хан мечтал собрать силу, чтобы снова вернуться в Дешт-и-Кипчак, собрать остаток от разгрома орды, восстановить свою власть над всем улусом Джучиевым, как это он сделал в 1392 г. Но на этот раз его стремления были сорваны наступлением русских князей на камских булгар. На разорение Нижнего Новгорода и «поморских городов» русские князья ответили походом против Тохтамыша и заставили его удалиться из района Среднего Поволжья.

В марте 1396 г. в Египте были получены известия, «что Тохтамышхан, государь стран «Северния степи», сидевший на престоле Беркахана в землях Кипчацких, собрал войска и пошел на владетеля города Каффы, лежавшего на берегу Крыма (и) принадлежавшего генуэзским франкам, что между ними произошло сражение и что хан Тохтамыш приступил к осаде ея»[651]. Взял ли перед этим он Сарай или из Булгара направился в Крым, источники об этом умалчивают. По-видимому, Тохтамыш не занял Сарай, иначе сохранились бы от него монеты, выбитые в этом городе. Следовательно, после неудачи в Булгаре, Тохтамыш ушел в Крым и овладел Таврическим полуостровом, при поддержке князей Ширинских, как об этом говорится в родословной этих князей. За эту помощь Тохтамыш сделал своим старшим эмиром ширинского князя Рухтимера в период своего кратковременного пребывания в Крыму. В родословной князей Ширинских записано: «Руктимир-бей всегда находился при хане Тохтамыше, за оказание ему (хану) верные и усердные услуги, от коих зависело сохранение его (хана) жизни и благосостояния, (был) возведен в первенство над всеми подвластными хану беями и народами и дано ему, Руктимиру-бею, первенство во время присутствия в диване и первые по хану правой стороны места». Тохтамыш выдал за него свою родную сестру Джанаки султану, «от которой он, Рактимир-бей, имел сына Тегин-бея»[652].

Говоря о воцарении Тохтамыша в Крыму в 1396 г., надо подчеркнуть, что он был возведен на трон не в качестве хана всей Золотой Орды, а только как хан Крыма. В русской редакции родословной татарских царей, сохранившейся в списке 1696 года, Тохтамыш рассматривается как основатель Крымского ханства. «Тохтамыш царь первый на Крыме, а убил его Идигей князь», и сами крымские ханы из династии Гиреев называли себя преемниками Тохтамыша[653], хотя фактический основатель Крымского ханства Хаджи-Гирей не был ни сыном, ни внуком Тохтамыша. Позднейшие крымские ханы называли себя продолжателями дела Тохтамыша только потому, что начало превращения крымского улуса Золотой Орды в самостоятельное ханство было положено Тохтамышем в 1396 г. после временного захвата им Крыма, где он до бегства в Литву управлял полуостровом, но ни в качестве хана Золотой Орды, а лишь как глава Крымского улуса, пытаясь создать самостоятельное от Сарая ханство, как это пытались делать Куюрчак, Тимур — Кутлук и Едигей в других районах государства.

Таким образом, к 1396 г. на территории. Золотой Орды временно возникло четыре независимых друг от друга орды — владения, боровшиеся между собой: Орда Куюрчака вблизи Сарая, орда Тимур-Кутлука в районе Астрахани, Мангытский юрт Едигея за Яиком, орда Тохтамыша в Крыму.

История образования этих орд в разной степени отражена в немногочисленных источниках, особенно мало сказано об орде, объединявшейся вокруг царевича Куюрчака. О нем весьма отрывочно сообщают историки Тимура при описании походов Тимура в 1395 году против Тохтамыша.

Куюрчак, как уже было указано выше, после разгрома Тохтамыша Тимуром в 1395 году «при помощи Тимура стал главой иля и улуса» в окрестностях только что разрушенного Сарая. Куюрчак перед этим большую часть своей жизни провел при дворе Тимура, и естественно в Дешти-и-Кипчака он не имел своих сторонников. С ним считались как с ханом до тех пор, пока с ним находилось войско Тимура; с уходом Тимура племена, объединившиеся вокруг него, «стали отставать и перешли на сторону Тимур-Кутлука»[654].

В источниках не сохранилось данных о судьбе орд Едигея и Тимур-Кутлука после 1392 года. Эти орды, как известно, образовались после разгрома Тохтамыша в 1392 году. Имена Тимур-Кутлука и Едигея исчезают со страниц источников и вновь появляются только в 1396 году. По-видимому, после неудачной попытки захватить ханский престол в 1392 г., они оба со своими улусами откочевали куда-то на северо-восточные окраины Золотой Орды и оставались там до второго похода Тимура против Тохтамыша, не принимали участия в столкновениях ни на той, ни на другой стороне. По рассказу Клавихо, Тимур перед вторым походом против Тохтамыша, или даже во время этого похода, пытался привлечь на свою сторону Едигея, но безуспешно. «Тимурбек послал сказать ему, что он его любит и прощает. Он предлагал женить своего внука на его дочери. Эдигу ответил ему, что он прожил у него двадцать лет и был из тех, кому больше всего доверял Тимурбек что он знает все его уловки и что такими хитростями его не провести»[655]. В этом рассказе особый для нас интерес представляет приведенный Клавихо ответ Едигея о своем 20-летнем пребывании у Тимура. Бегство Едигея ко двору Тимура произошло в 1376 г., с того времени прошло 20 лет; следовательно, переговоры между Тимуром и Едигеем происходили в 1395–1396 гг.

Из ответа Едигея видно, что он и Тимур-Кутлук не примкнули тогда к Тимуру, занимали в ту пору выжидательную позицию. Как только Тохтамыш был разбит, они оба вернулись в свои улусы: Едигей в Мангытский юрт, находившийся на реке Яике; Тимур-Кутлук — в Астрахань, где он был провозглашен ханом еще в 1391 г. В русской редакции родословной царей татарских Тимур-Кутлук назван первым царем Астраханским — «У Темир Бек Булата сын — Тимур Кутлуй первый царь на Астрахани»[656]. Ногайские мурзы в своих грамотах обычно рассматривали Астрахань как — Тимур-Кутлуев царев юрт».

Захватив Астрахань и превратив ее в свой юрт[657], Тимур-Кутлук выступил против своего дяди Куюрчака и его орды, кочевавшей в районе Сарая. Как сообщает «Анонимо Искендера», племена, ранее группировавшиеся вокруг Куюрчака, при получении известия о приближении Тимур-Кутлука, «стали отставать от него», Куюрчак-хан со своими приближенными бежал, и царство (его) досталось Тимур-Кутлуку, а эмирство-Идегу»[658].

Осенью 1396 г., или в начале 1397 г., Тимур-Кутлук и Едигей начали войну с Тохтамышем в Крыму. В 799 (5 октября 1396 — 23 сентября 1397 г.) в Египте было получено сообщение о начавшейся войне между Едигеем и Тохтамышем. «Гонцы из земли Дештокой сообщили, что произошла вражда между Идики, отнявшем землю от Тохтамыш-хана, государя страны дештской, сидевшего на престоле Берке, в землях кипчацких, и между владетелем Каффы, — города (находившегося) на берегу Крыма, в руках генуэзских франков, что упомянутый Идики собрал войска и приступил к осаде ея»[659]. Из генуэзских источников видно, что война велась не между Едигеем и генуэзцами, а между Едигеем и Тохтамышем, она закончилась изгнанием Тохтамыша из Крыма. Чтобы осилить Тохтамыша, Тимур-Кутлук привлек на свою сторону татарскую аристократию Крыма, наделив феодалов различного (рода льготами. Известный ярлык Тимур-Кутлука на имя одного из крупных феодалов Крыма — Мухаммеда, сына Хаджи-Байрама, от 27 апреля 1397 года, не был простой случайностью: Тимур-Кутлук сделал их «тарханами» и пожаловал Хаджи-Байрама и его сыновей «землями, водами… виноградниками и садами, банями, мельницами, владеемыми местами (поместьями — М. С.), свободными местами, которые им остались от прежних времен, с их деревнями, крестьянами-издельщиками (уртак)». «Кто бы ни был, — Гласил ярлык Тимур-Кутлука, — да не причиняет насилия беззаконным образом, да не отнимает от них имущества». Владетели ярлыка и их подданные освобождались от повинностей с виноградников, амбарных пошлин, платы за-гумна, ясака и податей, называемых кланом. При посещении Каффы для торговых целей они освобождались от всяких пошлин[660].

Лишившись поддержки крымской знати, Тохтамыш вынужден был искать убежища у Литовского князя Витовта. В русских летописях под 1397 годом записано: «Прииде некоторый царь, именем Темир Кутлуй, и прогна даря Тохтамыша и седе в Орде и Сараи на царстве, а Тохтамыш сослася Витовтом и бежа из Орды в Киев и со царицами да два сына с ним»[661]. Витовт, поддерживавший дружественные отношения с Тохтамышем, принял хана и прибывших с ним татар с почетом: татарам были выделены места для жительства в пограничных районах государства, в частности в Черкасах и Каневе[662], аТохтамышу на его содержание и нужды двора отдан город Лида со всеми городскими доходами[663].

В 1398 году, согласно свидетельству Длугоша, Витовт предпринял даже большой поход в Дешт-и-Кипчак. Литовские войска, не встретив сопротивления, дошли до Дана и разорили главное кочевье татар, называемое Ордой, захватив в плен много татар с их семьями и со скотом[664].

Поддерживая Тохтамыша, Витовт преследовал далеко идущие цели. Раскрывая их смысл, русский летописец приписывал Витовту намерение водворить Тохтамыша в Орде и при его помощи подчинить себе Русь. «Пойдем пленити землю татарскую, — говорил Витовт, — победим царя Темир-Кутлуя, взем царство его и разделим богатство и имение его и посадим во Орде на царствие его царя Тохтамыша, и на Каффе, и на Озове, и на Крыму, и на Азторахани, и на Заяицкой Орде, и на всем приморье, и на Казани, и то будет все наше, и царь наш и мы не точию Литовскую землю и Польскою владети иматы и северною, к Великим Новым городом и Псковым и немцы, но и всеми великими княжени русскими»[665]. По договору между Витовтом и Тохтамышем, в случае успешной кампании, Витовт должен был посадить Тохтамыша «в Орде на царстве», а Тохтамыш обязывался посадить Витовта «на Москве та великом княжении на всей Русской земли». Поход Витовта и Тохтамыша в 1398 г. на орду не дал желательный для союзников результатов, он лишь обострил взаимоотношения Литвы с Тимур-Кутлуком и привел к военной катастрофе на реке Ворскле.

Самоуверенный Витовт не учел сил Тимур-Кутлука и стоящего за его спиной Едигея, одного из крупнейших государственных деятелей Золотой Орды периода распада. Непримиримый враг Тохтамыша Едигей в ответ на разорение областей двинул большое войско татар Тимур-Кутлука на Литву, одновременно он потребовал выдачи хана и сам с остальной массой татар выступил в поход вслед за Тимур-Кутлуком. «Выдай ми царя беглого Тохтамыша, — велел передать Витовту Едигей, — враг бо ми есть и не могу терпети, слышав его жива суща и у тебя живуща; пременяет бо ся житие сие: днесь царь, а утро — беглец, днесь — богат, а утро — нищь, днесь имеет други, а утро же — враги; аз же боюсь и своих, не токмо чужих; царь же Тохтамыш чужд им есть и враг зол, тем же выдай ми его, а что около его ни есть то тебе». Витовт отказался выполнить требование Едигея: «Яз царя Тохтамыша не выдам, а со царем Тимур — Кутлуем хочу ся ведетись сам»[666]. Чтобы выиграть время, Тимур — Кутлук затеял переговоры, хитрил, давал различные обещания: «Чтобы пожаловал Витовт Кейстутович, милость на нем показал, в сына его взял, — говорил он Витовту, — а дани бы и оброки во всей Орды на всякое лето по возможному взимал». Витовт, введенный в заблуждение ханом, требовал от татар «во всей орде быт и на деньгах ордынских знамению Витовту». Когда подошел с войском Едигей, хан стал разговаривать другим языком. Он потребовал теперь от Витовта уплату дани и настаивал на чеканке литовских монет с клеймами Едигея. 12 августа татары неожиданно начали отступать; Витовт, преследуя татар, оторвался от своих баз, лишился выгодных в военном отношении позиций на реке Ворскле, перешел на левый берег реки и вышел в степь, выгодную для действий татарской конницы. Тимур-Кутлук и Едигей, придерживаясь татарской военной тактики, обошли с флангов войска Витовта, вышли в тыл и прижали их к реке Ворскла и там разгромили их наголову: В разгар сражения первым покинул поле битвы сам Тохтамыш, увлекший за собой войска Витовта; тем самым он создал панику в лагере Витовта[667]. При поспешном и беспорядочном отступлении Витовт потерял весь свой обоз. Татары, преследуя отступающие литовские войска, дошли до Киева, взяв 3000 рублей в виде откупа с города, разграбив все на своем пути, ушли обратно в степь. В результате этого поражения Литовское княжество настолько было ослаблено, что Витовт не мог уже оказывать поддержки Тохтамышу и последний скрылся из Литвы, перебрался в Сибирь, где и пытался обосновать новое татарское государство.

После победы над соединенными литовско-татарскими войсками окончательно укрепилась позиция Тимур-Кутлука в Золотой Орде, но он вскоре, в том же 1399 году, умер. Едигей, еще при Тимур-Кутлуке ставший «князем над всеми» князьями в. орде», после смерти Тимур-Кутлука фактически взял управление государством в свои руки «Он водворял в султанство кого хотел и смещал его с него, когда хотел; прикажет — и никто не противится ему, проведет грань — и (никто) не переступит эту черту», — писал Ибн-Арапшах, характеризуя время правления Едигея[668]. «Султаны при нем носили только имя, но не имели никакого значения», — говорит о нем другой арабский писатель.

Но не будучи принцем крови, Едигей, как и его предшественник Мамай, не мог присвоить себе титул хана. Вынужденный сажать на трон ханов из царевичей Джучиева рода, он при помощи подставных лиц продолжал править всеми делами государства, как полновластный владыка.

После смерти Тимур-Кутлука Едигей выдвинул в качестве подставного лица хана Шадыбека, от которого сохранились монеты, выбитые в 1400 году[669]. При Шадыбеке в последний раз в истории Золотой Орды произошло объединение всех прежних улусов Джучиева дома. Его монеты чеканились в Каффе, Азаке (Тану), Астрахани, Дербенте, Баку, а последние годы его правления — даже в Хорезме[670]. Однако ни Шадыбек, ни Едигей не могли считать себя в полной безопасности, пока живы, были Тохтамыш и его сыновья, оспаривавшие право на Джучиев улус у ставленников Едигея. Сам Тохтамыш, бежавший «в землю, которая недалеко от Самарканда», по словам Клавихо, восстановил дружественные отношения с Тимуром, а сын Тохтамыша скрылся в Каффу, и оттуда воевал с ним (Едигеем) и нанес большой вред «сторонникам Едигея». «Едигей напал на этот город, — пишет Клавихо, — жители города заключили мир, а сын Тохтамыша бежал к Тимурбеку, а тот Тохтамыш и сын его жив и в дружбе с Тимурбеком». К сожалению, Клавихо не указывает даты этого события и имени сына Тохтамыша, бежавшего но двору Тимура. Из слов Клавихо видно, что сам Тохтамыш, находившийся где-то в соседстве с владениями Тимура, был «в дружбе с Тимурбеком», и, кажется, между ним и Тимуром был заключен военный союз против Едигея. «Тохтамыш, император татарский, и Тимурбек помирились, — пишет Клавихо, — и стали вместе стараться обмануть этого Едигея»[671]. У Шераф-ад-дина Иезди имеются указания о прибытии посла Тохтамыша к Тимуру перед началом похода его в Китай в феврале 1405 г. Тимур обласкал посланного (т. е. посла Тохтамыша — М. С.) и обещал ему: «После этого похода я, с божьей помощью, опять покорю улус Джучиев и передам ему, т. е. Тохтамышу[672].

Военный союз Тохтамыша с Тимуром против Едигея не мог быть заключен в феврале 1405 года — перед походом Тимура в Китай. Этот союз, бесспорно, возник гораздо раньше, но когда именно, установить по источникам невозможно. Источники, рисующие нам деятельность Тохтамыша в 1399–1405 гг. до нас не дошли. Из указания историков Тимура не видно, где Тохтамыш вел переговоры с Тимуром и где именно надо искать «землю, находившуюся недалеко от Самарканда», откуда были направлены послы Тохтамыша к Тимуру. Из русских летописей можно установить, что Тохтамыш находился в Сибири, и был убит близ Тюмени, действительно расположенном не так далеко от Самарканда. Надо полагать, что Тохтамыш сразу же, после поражения на реке Ворскле в 1398 году, бежал в Сибирь и там успел создать значительный по размерам улус, далеко выходивший за восточные пределы золотоордынской границы. Вблизи Томска имеется ряд курганов, носивших имя Тохтамыша, а весь этот район назывался «тохтамышав юрт», возникновение которого, несомненно, связано с пребыванием в этих местах Тохтамыша[673]. В одном из исторических памятников, носившем название «Дефтери Чинизнама», где перечисляются местопребывания ханов и их юрт, сказано: «Тохтамыша ханов юрт находился на трех реках (узанах)»[674]. Как раз в районе, называемом «Тохтамышевым юртом», расположены три реки: Обь, Том и Чулым.

Тохтамыш, захвативший столь обширный район, действительно мог стать опасным соперником Едигея; чтобы предупредить это, Едигей решил избавиться от своего недруга, воспользовавшись смертью Тимура, союзника Тохтамыша. Об этом последнем столкновении Едигея с Тохтамышем, происходившем где-то в Сибири, имеется несколько Отрывочных указаний у современников, в частности у Шильтбергера, который сопровождал Едигея в его походе против Тохтамыша в Сибирь, но эти известия слишком скудны. Более подробные данные об этом последнем (15 по счету) сражении Тохтамыша с Едигеем сообщает Ибн — Арапшах. «Пятнадцатое сражение было не в пользу Идеку, — пишет он, — он (Идеку) был разбит и рассеян, обращен в бегство и прогнан. Тохтамыш стал единодержцем в царстве и очистился для него Деште Берке». Скрывшийся в песчаных степях Едигей меж тем выжидал удобного момента. Узнав, что «он (Тохтамыш) один без войска (находится) в загородной местности», ночью напал на беспечного Тохтамыша, который «очнулся только тогда, когда бедствия окружили его, а львы смертей охватили его и змей копий да ехидны стрел уязвили его»[675], Ибн-Арапшах, записавший рассказ об убийстве Тохтамыша, не дает ни даты, ни места, где был убит Тохтамыш. Некоторые подробности сообщают русские летописи: В Архангелогорской летописи под 1406 г. записано: «…тое же зимы царь Женибек (Шадибек) уби Тохтамыша в Сибирской земли близ Тюмени, а сам седе на Орде»[676]. «Анонимо Искендера» также говорит о смерти Тохтамыша в Тулине (Тюмень), не оговаривая, что в данном случае речь идет о насильственной его смерти.

После убийства Тохтамыша Едигей «из края Северного поднялся с войсками, двинулся во владения Хорезмские, которыми правил наместник (Тимура) по имени Мусика. Узнав о татарах, последний убоялся гибели своей и ушел, забрав с собою своих людей и приверженцев. Тимуриды, занятые междоусобной войной, не могли защитить Хорезма, поэтому Едигей без особых трудностей «прибыл… в Хорезм и овладел им». В Хорезме он поставил в качестве «своего наместника» Анка в реджебе (месяце) 808 (28.XII — 1405 — 21.I — 1406 года[677].

Пока Едигей находился в Сибири, воюя с Тохтамышем и Ти — муридами, в Золотой Орде произошло движение против самого Едигея. Шадыбек вышел из повиновения своему покровителю и принял меры к установлению единовластия, отстранив от должности старшего эмира. «Так как Идигу установил тонкие обычаи (туре) и великий закон (ясак) и люди из привольности попали в стеснение, то Шадыбек тайно хотел уничтожить его. Пока он так думал, Идику узнал то, что у него в уме, и хотел до возникновения смуты принять меры против его дела. Шадыбек узнал и с престола царства бежал в сторону Дербента Бакинского, укрылся у эмира Шейх Ибрагима Дербентского и там умер»[678]. Приведенный рассказ «Анонимо Искендера» совпадает с данными Шильтбергера; последний несколько только дополняет рассказ анонимного автора: «Когда он (Шадыбек) узнал, что приближается Едигей, — читаемым у Шильтбергера, — то обратился в бегство и погиб в стычке с людьми, посланными за ним Едигеем. Затем последний возвел на престол короля Пулата, который царствовал полтора года и был изгнан Джалал-ад-дином»[679].

В обоих приведенных нами рассказах о возмущении Шадыбека против Едигея опущены некоторые подробности, которые осложнили положение хана и ослабили его позиции в момент столкновения с Едигеем. В период отсутствия Едигея в орде произошло выступление против самого Шадыбека, организованное сторонниками сына Тохтамыша. Русские князья Василий Дмитриевич московский и его противник Иван Михайлович тверской, прибывшие «в судех по Волзе» к хану Шадыбеку 20 июня 1407 г. не застали его. «Бысть в то время замятня великая, згони Шадыбека с царства Зелени-салтан Тохтамышевич», поэтому русские князья явились «царю Зелени-салтану Тохтамышевичу», а не к Шадыбеку[680]. Правда, Джалал-ад-дин (Зелени — салтан) на этот раз недолго удержался на престоле; прибывший с войсками Едигей вынудил его бежать из Орды, но появление у Шадыбека нового конкурента в лице Джалал-ад-дина создало ему новые затруднения в борьбе с Едигеем. Из рассказа Шильтбергера явствует, что Едигей, прежде чем посадить нового хана Пулата, «вступил в Болгарию, которая также им была завоевана»[681]. Против какого хана был предпринят этот поход Едигея, Шильтбергер не сообщает, — скорее всего против Джалал-ад-дина, провозглашенного ханом в Булгаре летом 1407 г., по низложению Шадыбека сторонниками Джалал-ад-дина.

Изгнав Джалал-ад-дина из Булгар, Едигей, как указывает Шильтбергер, «возвратился восвояси» в Дешт-и-Кыпчак, чтобы обрушиться на Шадыбека. «Бысть… замятии велиа в орде… мятеж велик… царя Шадибека согнаша, а Булат салтана на царство Ординское посадиша и князей многих ордынских посекоша»[682]. Все изложенные нами события, связанные с изгнанием Шадыбека и Джалал-ад-дина и провозглашением нового хана Булат-султана, имели место во время пребывания в орде названных выше русских князей: князь тверский Иван Михайлович, приехавший в орду к хану Шадыбеку, был отпущен ханом Булат-султаном.

Русские летописи не указывают, куда скрылся Джалал-ад — дин после воцарения хана Булат-султана. «Сыновья Тохтамы — ша, — писал Ибн-Арапшах, — разбрелись в (разныя) стороны: Джалал-ад-дин и Керимберди (ушли) в Россию, а Кубяк и остальные братья — в Сыгнак»[683]. Хотя русские летописи и не сообщают о пребывании Джалал-ад-дина и Керим-Бердия в России, но возможность эта не исключена. Объясняя причины похода на Москву в 1408 году, Едигей в своей грамоте к великому князю подчеркивал: «…слышанное нам учинилось таково, что Тохтамышевы дети у тебя, и того ради пришли есьми ратию». Конечно, не это обстоятельство послужило поводом для прихода Едигея на Русь, но упрек Едигея, что великий князь приютил детей Тохтамыша, мог иметь основания. Причины похода татар на Москву в 1408 г. вскрыты в ярлыке Едигея: «Послы царевы и гости из орды к вам приезжают, а вы послов и гостей на смех поднимаете; а прежде сего улус был царев и страх дрьжал, и пошлины давали, и послов царевых чтили, и гостей держали без истомы, и без обиды… А Темир Кутлуй сел на царство, и ты улусу, государь, учинился и от тех лет у царя еси в Орде не бывал, царя еси в очи не видал, ни князей, ни старших бояр, ни меньших, ни иного еси никого не присылывал, ни сына, ни брата, ни с которым словом не посылывал. И потом Шадибек осемь лет царствовал, у того еси тако же не бывал, ни кого еси ни с которым же словом не посылывал. И Шадибеково царство тако же ся минуло, и ныне царь Булат Султан сел на царство и уже третий год царствует, тако же еси ни сам ни бывал, ни сына, ни брата, ни старшего боярина не присылывал»[684].

Письмо Едигея в истории русско-татарских отношений представляет исключительно большой интерес. Из письма видно, что с 1395 года прекратилась, уплата «выхода», приостановились поездки великого князя и бояр в Орду; русские князья действовали независимо от ханов. Основная цель похода Едигея на Москву сводилась к тому, чтобы восстановить прежние отношения между ордой и «русским улусом». Получив отказ на требования, изложенные в ярлыке, Едигей осенью 1408 года с большой татарской «силой» вторгся на Русь. Татары в течение ноября-декабря разорили Коломну, Переяславль, Юрьев, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец и другие города. Один из татарских отрядов, во главе с царевичем Тенгриберди и с сыном Едигея Якшибеем, был послан в след за великим князем, выехавшим из Москвы для сбора войск. Там же Едигей приступил к осаде Москвы, решив взять город измором. Не надеясь на свои силы, Едигей вызвал Тверского князя Ивана Михайловича с «пушками самострелами». Сломить сопротивление русского народа Едигею не удалось. Во время осады Москвы из Орды было получено тревожное известие о нападении на Булат-Салтана «некоего царевича», который, «усмотрев себе время, восхоте прияти царство Большой Орды и Булат-Салтана царя изгнати или убити». Хан просил Едигея «скоро вернуться в Орду без всякого пожданиа»[685] 1. Едигей, взяв трехтысячный «откуп», поспешил на помощь своему ставленнику. Этот «царевич» до прихода Едигея все же успел «много мятежа в Орде сотворить», с приближением Едигея он «отошел» из Орды.

Русские летописи, отметившие нападение «некоего царевича» на Булат-Салтана, однако не называют его имени. Из отчета Шильтбергера все же можно сделать заключение, что русские летописи имели в виду Джалал-ад-дина, сына Тохтамыша, попытавшегося после полуторагодичного царствования Булат — хана отнять у него престол[686]. На это намекает, в одной из грамот (от 9.Х — 1409 г.) на имя магистра Ливонского ордена и Витовт. Последний, между прочим, писал: «Как мы раньше вам писали и говорили о сыновьях Тохтамыша, бывшего царя татар, трое из которых были в наших землях и пребывали под Киевом. Один из них был у нас в Торне, старший же по имени Soldan (т. е. Джалал-ад-дин) с другим своим младшим братом к тому времени прибыли в Гродно, как раз надеялся стать царем татар и которому мы помогли направиться к его людям»[687]. Из этой грамоты ясно видно, что Джалал-ад-дин при помощй Витовта временно захватил власть в орде, но в связи с прибытием Едигея после похода 1408 г. был вынужден обратно удалиться к тому же Витовту вместе со своими сторонниками. Витовт, находившийся тогда у Новгорода, заключил в конце 1409 г. договор с Джалал-ад-дином о совместной борьбе против ордена[688].

Впоследствии Джалал-ад-дин со своими татарами, которых, по словам Длугоша, насчитывалось 40 тысяч, принимал участие в знаменитом Гркжвальдском сражении в 1410 году и содействовал разгрому ордена[689].

Со своей стороны Витовт помог Джалал-ад-дину захватить Крым вскоре после битвы под Танненбергом (Грюндальдом). Войско Джалал-ад-дина, отступая на юг, опустошило Польшу и в 1410 г. заняло Крым и побережье Черного моря, изгнав из Солхата наместника хана Булата. Из-за гор Азака (Тана) произошло столкновение между отрядами Джалал-ад-дина и Булата, по-видимому, Булат погиб в борьбе с Джалал-ад-дином. Чеканка монеты с его именем прекращается в 1411 году. В. этом году русские летописи отметили провозглашение ханом в орде Тимура сына Тимур-Кутлука, который возобновил осаду Таны; овладев городом, произвел сильное опустошение его. Один только материальный ущерб, нанесенный венецианцам, составил более 100,000 дукатов[690]. Разбитый Тимуром Джалал-ад-дин вновь бежал ко двору Витовта, русские послы, прибывшие в Литву в конце 1411 г., застали его при дворе Витовта[691].

Русские летописи, сообщая о воцарении Тимура, одновременно говорят о конфликте между Едигеем и новым ханом. В Никоновской летописи под 1411 годом говорится: «той же зимы сядь на царство в орде царь Темир, а Едигей князь вмале убежал»[692]. Летописец смешивает два момента: воцарение Тимура-хана и столкновение его с Едигеем, имевшее место несколько позже. Из сообщения «Анонимо Искеидера» видно, что Тимур был посажен на трон Едигеем. «После этого (т. е. после смерти Булат — хана — М. С.) Идигу, также по необходимости, — пишет анонимный автор, — посадил на престол царства Тимур-султана из-за согласия, которое было (у него) с его отцом. Снова больное государство выправилось. Затем Идигу дал ему свою дочь, дабы, благодаря родству, сузился доступ для разговоров подстрекателей. Так протекало некоторое время, и Тимур-султаи совсем понравился людям, они склонились к тому, чтобы уничтожить Идигу. Между ними возникла вражда и озлобление, так что они один-два раза сражались (друг с другом). Так как у узбеков всегда было стремление к правлению державы потомков Чингис-хана, то они, кто из подражания, а кто из почтения, направились служить (к) двору Тимур-султана, и он стал сильным»[693]. Только после этого он отдалил от себя Едигея. «Он не вручил своих бразд (эмиру) Идику, — пишет Ибн-Арапшах, — сказав: «Нет за ним (Едигеем) ни славы, ни почета; я передовой баран (т. е. глава), которому повинуются, как же я стану подчиняться (другому); я бык (т. е. вождь), за которым следуют, так как же я стану сам итти за другим?» Возник между ними обоими разлад, появилось со стороны ненавистников скрытое лицемерие, пошли бедствия и несчастия, войны и враждебные действия»[694]. Едигей, изгнанный из орды, нашел приют в Хорезме.

Чувствуя свое бессилие, Едигей искал дружбы Тимуридов он выдал свою дочь замуж за Мухаммеда Джука-бахадуру, сына Шахруха. В своих обращениях к Шаруху Едигей называет себя «слугой Шахруха». Обеспечив таким путем свой тыл с востока, «сделав необходимые приготовления» для защиты города, Едигей «отправился к улусу» своему (т. е. Мангитскому — М. С.) юрту, расположенному «в местности Сам(?), которая находится на расстоянии десятидневного пути от Хорезма». Согласно позднейшему утверждению Дженкинсона, на расстоянии 10-дневного пути от Хорезма был расположен Сарайчук, вокруг которого кочевала Ногайская Орда: «Улус Едигея», куда он бежал от преследования Тимур-хана, надо искать, следовательно, в районе Яика, вблизи Сарайчука. Тут его настигло войско Тимур-хана, во главе с эмирами Аджан — Бухадуром и Безнаем. Во время сражения был убит правитель Хорезма Анака, участвовавший с хорезмским войском на стороне Едигея. Войско Едигея было разбито. Сам Едигей «пришел в Хорезм» в начале 814(IV.1411 — 12.IV — 1412) года, а войско Тимур-хана приступило к осаде города Ургенча, продолжавшейся шесть месяцев[695].

Раздоры, начавшиеся между Тимуром и Едигеем, были на руку сыновьям Тохтамыша, они спешили использовать благоприятную обстановку, собрали своих сторонников, в том же 814(1411–1412) году выступили против Тимур-хана «из стран русских», неожиданно напали и разгромили орду Тимур-хана: большинство кочевого населения перешло на сторону Тохта — мышевичей, третий раз провозгласивших Джалал-ад-дина ханом[696].

Власть Джалал-ад-дина на первых порах распространилась на Булгар и Хаджи-Тархан, как показывают монеты, выбитые в этих городах. С появлением Джалал-ад-дина Тимур-хан вынужден был снять, осаду Хорезма; предпринять что-либо более серьезное против Тохтамышевичей он был не в силах. «Улус отстал от него и присоединился к детям Тохтамыша. Поневоле, с поводьями свободной воли в руках принуждения, он на распутьи двух дорог избрал бегство и в этом же бедствии умер»[697]. Устранив со своего пути Тимура, Джалал-ад-дин в. 1411 г. подчинил себе остальные части Золотой Орды, за исключением Хорезма, попавшего в руки Едигея. Решив овладеть Хорезмом, он обратился к жителям осажденного города Ургенча: «До этого Тимур был ханом и вы за него рубили сабли. Теперь же я стал ханом, постарайтесь схватить Идегу, который является нашим врагом». Эмир Базан, женатый на сестре Джалал — ад-дина, перешел на его сторону и участвовал в осаде города, где заперлись сторонники Едигея.

Сколько времени продолжалась осада Ургенча, нам неизвестно. В источниках указывается, что Джалал-ад-дин пытался примириться с Едигеем. Во время переговоров хан дал такое указание своим послам: «Если Идегу пришлет своего родного сына Султан-Мухаммеда и сестру Джалал-ад-дина, которая имела этого сына, и если он станет чеканить монеты (читать) худбу на наше имя, то не воюйте с ним, а отправляйтесь (домой)». Эмир Базан, ставший старшим эмиром Джалал-ад-дина, заключил мир с эмиром Идегу, «по выходе которого (из города) они один другому дали мир и эмиры, оставив осаду, отправились к Джалал-ад-дину»[698]. После заключения мира Джалал-ад — дин по неизвестным нам причинам отказался утвердить условия мирного договора и послал другого эмира Катлуя, который возобновил осаду Ургенча. Снова начавшаяся война не давала перевеса ни той ни другой стороне. Обе стороны были ослаблены настолько, что, когда под стенами Ургенча появилось войско Шахруха, город сдался Тимуридам[699]. После этого Едигей со своим войском вернулся в свой улус, расположенный на расстоянии 10-дневного пути от Ургенча, войско же Джалал-ад-дина двинулось к западным улусам, где он занялся упрочением своей власти. Ему даже удалось, правда, не на долгое время, восстановить прежние отношения на Руси, поколебленные смутой при Едигее. Русские князья, прекратившие посещение Орды после Тохтамыша, в чем упрекал их Едигей, вынуждены были явиться к новому хану. В 1412 году по вызову хана в Орду прибыли великий князь Василий Дмитриевич. московский, великий князь тверской Иван Михайлович и князья нижегородские, ярославские и другие «со множеством богатства и со всеми своими вельможами»[700]. Поездка великого князя московского в Орду была вызвана опасением, что хан поддержит против великокняжеской власти собравшихся в Орду тверских и нижегородских князей. Никоновская летопись называет Джалал-ад — дина «злым нашим недругом». Джалал-ад-дин держался столь же независимо и но отношению к своим эмирам, о чем сообщает и «Анонимо Искендера». Это обстоятельство явилось причиной новых раздоров среди самих Тохтамышевичей. По «Анонима Искендера», через год, а по Шильтбергеру, — спустя 14 месяцев начались несогласия между детьми Тохтамыша. Родной брат Джалал-ад-дина, «подстрекаемый эмирами… высунул голову из воротника смуты, после того, как брат его правил один год, он в полночь неожиданно захватил его на троне и безжалостно убил»[701].

«Анонимо Искендера» называет убийцей Джалал-ад-дина, его брата Султан-Мухаммеда, Шильтбергер же — Кепека. По Шильтбергеру, хан «был убит в войне с Кепеком»[702]. Стрыйковский приводит третью версию: у Джалал-ад-дина оспаривал власть третий его брат Керим-Берди, что подтверждается данными русских летописей, более точно регистрировавшими события, происходившие в Орде. В Никоновской летописи под 1412 годом записано «Злой наш недруг царь Зелин Салтан Тохтамышевич умре, застрелен на войне от своего брата Керим-Бердия». Под 1413 годом в той же летописи говорится: «Тое же осени седе в Орде на царство царь Керим-Берди»[703].

Керим-Берди, в отличие от своего брата Джалал-ад-дина, придерживавшегося литовской ориентации, ставши ханом, занял враждебную по отношению к Литве позицию, он покровительствовал Московскому великому князю и поддерживал его в отношениях к Новгороду. На этой почве у нового хана возникли конфликты с Витовтом, как об этом свидетельствует Длугош. «Витовт решил его сбросить с престола… (и) поддержал другого татарского принца — Бетсабула, по обычаям татар (он) возложил на него знаки ханского достоинства: дал шапку, шубу, вышитую золотом, и возвел его на трон в городе Вильно, дал ему свое войско и послал в Орду против своего врага Керим-Бердия. Часть татар перешла на сторону Бетсабула, часть же осталась верной Керим-Бердию. Между обоими ханами произошло несколько стычек, пока Керим-Бердия (не) одержал победу. Бетсабула был убит, а его брат Ерим-Берди со своими мурзами ушел в Литву к Витовту»[704]. Длугош и Стрыйковский, приводя эти данные, называют Бетсабулу сыном Тохтамыша. Насколько эти данные точны, судить трудно, во всяком случае среди сыновей Тохтамыша, перечисленных в «Муиззи» и в татарской редакции «Сборник летописи», сына Тохтамыша с таким именем не значится. Правда, у него был сын носивший имя Бахтибек, быть может, его польские авторы называют Бетсабулой[705].

Керим-Берди, захватив престол, убил своего брата Джалал-ад-дина осенью 1412 г, Согласно известиям Шильтбергера, Керим-Берди царствовал недолго, спустя 5 месяцев он был вынужден уступить место своему брату Кепеку. Русские князья, ездившие к Керим-Берди осенью 1412 года, вернулись от него в апреле 1413 г., но долго ли он удержался у власти после отъезда из Орды русских князей, мы не знаем. На монетах Керим — Берди, выбитых в Крыму, Сарае и Астрахани, отсутствует год чеканки, что затрудняет определение хронологических дат его царствования[706].

В истории Золотой Орды второе десятилетие XV в. имеет много пробелов. В русских летописях отсутствуют какие-либо данные, относящиеся к этим годам; нет их и в сочинениях восточных историков. Исследователю приходится ориентироваться только на сочинения польских авторов и на известия Шильтбергера, часто противоречащих друг другу. Так, например, согласно Длугошу и Стрыйковскому, Керим-Берди был убит своим братом Ерим-Бердеем (Джаббар-Берди), которому оказывал помощь Витовт[707]. По Шильтбергеру, «Керим-Берди после пяти: месячного царствования уступил место своему брату Кепеку»[708]. Н. М. Карамзин, а за ним В. В. Бартольд вообще скептически относились к сообщениям Шильтбергера, называли его известия «неясными, бестолковыми», и все же в данном случае Шильтбергер заслуживает доверия. У «Муиззи», без указания даты, говорится: «Он (Кепек-хан) воцарился после Керим-Берди; он также не дошел до одного года (царствования)»[709]. Монеты Кепек-хана, выбитые в Булгаре, Астрахани относятся к 817 (22. III — 1414 — 8. II — 1418) году[710]. В те же годы (1414–1415) в Орде начал чеканку своих монет новый хан Чекри (Чингис-оглан), конкурент хана Кепека. О дальнейшей судьбе Кепека источники умалчивают. В одном письме, датированном 15 июля 1416 г., сообщалось магистру Ливонского ордена: «Вы также знайте, что царь татарский, который убил своего брата, бежал от татар в Литву и должен (Прибыть через 5–6 дней к Витовту»[711]. В письме этом речь идет, несомненно, об одном из сыновей Тохтамыша, убившим своего брата Кепека.

О хане Чекри (Чингис-оглане), о происхождении которого не сохранилось никаких данных[712], имеется указание у Шильтбергера: «При Абубакире (внуке Тимурленка) находился королевский сын из великой Татарии. Этому принцу было предложено возвратиться на родину для занятия там престола. Он отправился с 600-ми всадниками, в коих числе был и я». Из дальнейшего рассказа Шильтбергера мы узнаем, что Чекри с 6-ю стами всадников, в числе которых был и сам автор повествования, еще при жизни хана Шадибека перешел из Ирана через Темиркапе, т. е. Дербент «в великую Татарию, к вельможе, именем Едигей, который послал ему предложение возвратиться для занятия там престола»[713]. Шильтбергер не приводит даты его приезда в Орду, но из его сообщения видно, что это произошло в, 1405 году, перед походом Едигея в «страну Сибирь». Чекри, сопровождавший Едигея в Сибирь, занял престол только в 1414 году. В этом году «Кепек, — как пишет Шильтбергер, — был изгнан Едигеем и моим господином», а господин Шильтбергера Чекри был возведен на престол согласно обещанию Едигея. Через некоторое время им пришлось бороться с новым претендентом на престол Магомедом. Чекри принужден был бежать в степь, «Магомед сел на престол»[714]. Мы привели все данные о Чингис-оглане (Чекри), имеющиеся у Шильтбергера и отсутствующие у других авторов. В свое время Хаммер принял на веру слова Шильтбергера о девятимесячном правлении хана Чекри. Монеты этого хана, выбитые в Сарае, Булгаре, Астрахани и Бек-Базаре, относятся к 817(22.III — 1414 — 8.II — 1415) и 818(9.II — 1415 — 30.0 — 1416) годам[715]. Следовательно, время его царствования не ограничивается девятью — месяцами, оно продолжалось около двух лет. Вызывают сомнения сведения баварца о конкуренте Чекри.

По Шильтбергеру, трон был отнят у Чекри новым претендентом Магометом. Но он, по-видимому, ошибается: т. к. царевич Магомет хотя и значится в числе царевичей Джучиева дома, претендовавших на трон ханов Золотой Орды, действовал несколько позже. Конкурентом Чекри мог быть только другой сынТохтамыша — Ерим-Берди (Джаббар-Берди), отнявший улуса у хана Чекри с помощью Витовта. Из рассказа Шильтбергера видно, что хан Чекри был посажен на трон Едигеем, личным врагом Витовта, и это привело к ослаблению литовского влияния среди татарской знати Дешт-и-Кипчака. Витовт, заинтересованный в поддержании и сохранении своего престижа в Орде, не мог примириться с этим. Провозгласив хана сына Тохтамыша царевичем Ерим-Берди, Витовт дал ему саблю, одел ханскую ризу и направил его вместе с Радзивиллом в орду «со своим войском». Войско, посланное с Керим-Берди, «добравшись до Волги, врасплох напало на орду Керим-Берди (?); после ожесточенного боя убило самого Керим-Берди (?) и много его людей. Царство досталось Ерим-Берди. Новый хан отправил в Литву с Радзивиллом большие подарки Витовту, выразив свою преданность: (он) остался верным своему слову, (и) в течение своего кратковременного царствования сохранял дружбу с Витовтом»[716].

Длугош, из хроники которого мы привели этот отрывок, в основном верно передает обстоятельства провозглашения ханом Ерим-Берди. Но он вместо хана Чекри, против которого Витовт направил свое войско, ошибочно называет соперника Ерим — Берди — Керим-Бердием. Керим-Берди, убитого еще своим братом Копеком, давно уже не было в живых. Ерим-Берди (Джаббар-Берди) разбил и убил хана Чекри (Чингис-оглана) в 1416 г. Победа Ерим-Берди (Джаббар-Берди) над Чекри (Чингис-огланом) подтверждается указанием Абдуразака Самарканди. По словам Абдуразака Самарканди, 17 марта 1416 г. «из Хорезма пришло известие, что Джаббар-Берди, обратив в бегство Чингис-оглана, овладел улусом Узбекским»[717].

Длугош отмечает кратковременность царствования Ерим — Берди, подтверждением чему служит отсутствие монет, выбитых с именем Ерим-Бердия. Наоборот, сохранились монеты сменившего его хана Дервиша чеканки 820–821 (1417–1418) годов. Дервишхан, возведенный на трон Едигеем в 1418 г., был лишь игрушкой в руках Едигея, который правил самолично делами государства. Характеризуя положение дел в Дешт-и-Кипчаке в эти годы, Эль-Айни писал: «При нем (т. е. Едигее) находился человек из рода Чингис-хана, по имени Дервишхан, которого Идики поставил (над ними) в виде хана, но (на самом деле) власть да право приказывать и запрещать принадлежали ему (Идики), за Дервишханом же было только имя»[718]. Не случайно на монетах Дервиш-хана, наряду с именем хана, стоит имя «эмира Идеку бека»[719]. Наиболее ранняя монета Дервиш-хана в 820(18.II–1417–19.I–1418) г. была выбита в Сарайчуке, в городе, принадлежавшем самому Едигею, где Дервиш-хан, по-видимому, и был провозглашен ханом, остальные же монеты с именем Дервиша и Едигея чеканились в Сарае, Астрахани и Дербенте с 821 (201–911–1419) гг.[720]

Ерим-Берди, изгнанный из районов Поволжья, в 1417 г. бежал в Крым, у венецианцев и генуэзцев, искал себе защиты от преследований Едигея. Войска Едигея напали на Тану и разграбили город дотла. В городе было убито 640 венецианцев, материальный ущерб составлял до 200 000 дукатов. После разорения Тану войско Едигея за отказ выдать хана осадило Каффу. В итоге длительной осады города Едигей заключил мир с генуэзцами на условии удаления сына Тохтамыша из Каффы[721]. Сохранившиеся (с теми или иными дефектами) монеты Дервиша-хана, выбитые в Каффе, в которых параллельно с именем хана стоит имя эмира Едигея, очевидно, чеканились после изгнания Ерим-Бердия из Каффы. Сын Тохтамыша ушел в Литву, где он пал от рук своих спутников. «Знайте, что татарский царь, который убил в этом году своего брата (?), он был у Витовта, был убит своими спутниками», — говорится в одном официальном письме, датированном 26 декабря 1417 г.[722] Этим «татарским царем», убившем своего родственника Чекри, мог быть только Ерим-Берди, бежавший в Литву в самом конце 1417 года.

Едигею удалось изгнать из Дешт-и-Кипчака сыновей Тохтамыша, но они, находясь при дворе Витовта, при каждом удобном случае могли вредить Едигею. Не имея возможности открыто выступить против Литвы, Едигей в 1419 г. направил ко двору Витовта. посольство с большими подарками, «как сын к отцу», и предложил заключить вечный мир между обоими государствами. «Не могу утаить от внимания пресветлейшего князя, — писал Едигей, — что мы оба с тобой идем к закату жизни нашей, поэтому следовало бы остаток жизни нашей провести в мире, а та кровь, которая между нами была пролита, всасывалась в землю, ветер развеял слова укора и гнева, пламя войны очистило сердца от зла, а вода угасила пламя»[723].

Длугош сообщает о заключении мира между Едигеем и Витовтом, но это весьма сомнительно. Спустя год после отправления посольства Едигея к Витовту в Крыму появляется сын Тохтамыша Кадыр-Берди, провозглашенный ханом не без участия Витовта и при поддержке князей Ширинских. «У Тохтамыш хана был сын по имени Кадыр-Берди, — пишет арабский хроникер Эль-Айни, — который постоянно воевал с Идекой из-за царства. В этом, т. е. 822 (28 I–1419–16. I–1420) г., Кадыр — Берди (снова) пошел на Идекей, а Идекей со своей стороны выступил против его»[724].

В «Сборнике летописи» Кадыр Али бея имеется ряд деталей, отсутствующих у других авторов. «У Тохтамыша была дочь по имени Джанака, — читаем в «Сборнике летописи», — ее взял Едигей, в то время Кадыр-Берди было три только года; Джанака выпросила у Едигея пощадить ее брата, спрятала его в царства. В этом, т. е. 822 (28 I–1419–16. I–1420) г., Кадыр — Берди-хан с Крымским войском перешел через Волгу и вступил в сражение с Едигеем» у реки Яик[725]. Данные «Сборника летописи» совпадают с известием Ибн-Арапшаха, сообщавшего о сражении, имевшем место на реке у Сарайчука, между Едигеем и Кадыр-Берди[726]. Описание этого сражения имеется также у Эль-Айни без указания места боя: «Встретились они и произошли между ними бой великий и сражение ожесточенные, — пишет Эль-Айни, — С обеих сторон было убито много народу; Кадыр-Берди (сам) был убит во время схватки, и соратники его бежали. Идикей также был поражен множеством ран, и войско его также обратилось в бегство, Идикей бежал, предполагая, что Кадыр-Берди победил. Покрытый ранами, он прибыл в одно (отдаленное) место, спешился там и сказал одному из бывших с ним лиц: «Ступай и разведай, в чем дело; если найдешь кого — либо из нашего войска, укажи ему (путь) сюда». Тот отправился и, произведя разведку, встретился с одним из эмиров татарских. Это был один из сторонников Тохтамыша хана, у которого он был старшим (эмиром). Поведал ему тот человек про дела Идеки, тогда он (эмир Тохтамыша) спросил: «Где он?» Тот указал ему (путь) и он пришел к нему (Идеки). Увидев его, Идека стал поносить и стращать его. Тогда тот сказал ему: «День был в нашу пользу и мы сделали свое дело, (теперь) ты все, что можешь (буквально, — что бы ни исходило из рук твоих)». Затем он приказал бывшим при нем людям своим напасть на него (Идека) с мечами, и они (разрубили его на куски»[727].

Как видно из «Сборника летописи», Кадыр-Берди, убивши Едигея, вскоре скончался от ран, полученных во время сражения[728]. Составитель «Сборника летописи» не сообщает год смерти Едигея и Кадыр-Берди, ограничился лишь замечанием, что Едигей был убит на 63 году жизни. Эль-Айни относит убийство Едигея к 822 году. Это же подтверждает и Эссахавш «Едики или Идеки, государь царства Дештского (?) умер насильственною смертью в (8)22 (18. II–1419–16, I–1420) г. После него утвердился Мухаммед-хан из рода Чингис-ханов»[729].

Со смертью Едигея, с именем которого была связана более чем двадцатилетняя междоусобица в Орде, смута не прекратилась. Наоборот, с устранением этого сильного временщика, открылась широкая дорога другим авантюристам.

При жизни Едигея царевичи Джучиева дома так или иначе должны были считаться с могущественным временщиком, теперь» после его смерти, их уже никто не мог удерживать или стеснять. О положении в Орде в 1421 г. сообщает Гильбер-де — Ланноа, ездивший по поручению Витовта «к одному императору Татарии, живущему на расстоянии однодневного пути из Монкистра (Аккермана) «в Кафскую пустыню» и называвшемся императором «Солхатским». Гильбер-де-Ланноа не называет имени хана, к кому он ездил, но, несомненно, это был хан Кадыр-Берди, друг Витовта, «незадолго до того скончавшийся». «После смерти хана, — пишет Ланноа, — между татарами этой Татарии и татарами великого хана, императора Орды, возник вопрос важнейший в мире для татар, касательно того, кого сделать императором, потому что каждый хотел своего и вследствие этого все находились в волнении (an menterie) и были вооружены»[730].

Со смертью Кадыр-Берди, последнего из сыновей Тохтамыша, и после гибели временщика Едигея, бесконтрольно управлявшего в течение 20-ти лет делами Джучиева улуса, естественно, должна была возгореться с особенной силой борьба за власть между отдельными группами феодалов: каждая группа хотела своего хана и поддерживала того или иного представителя династии. В итоге династической борьбы в разных частях Дешт-и-Кипчака в 1421 г. одновременно появилось несколько ханов. В одном из своих писем к магистру Ливонского ордена Витовт насчитал шесть татарских ханов, оспаривавших власть друг у друга.

Одним из первых ханов, имя которого чаще встречается в документах того времени, был Улук-Мухаммед, провозглашенный ханом в 1421 г. в Крыму с согласия знатных крымских родов ширинов, барынов и других, с одобрения Витовта. Западно-русские летописи отмечают приход ко двору Витовта крымских феодалов «с великими дарами… и просиша (они) у него (Витовта) иного царя. Он же дал им иного царя именем «малого Салтана»[731]. Под «малым Салтаном» западно-русские летописи подразумевали хана Мухаммеда, провозглашенного ханом после смерти Кадыр-Берди в 1421 г. Польский хроникер Стрыйковский, буквально повторяя западно-русские летописи, писал: «Перекопским татарам Витовт дал двух султанов, он послал на царство Керкилски (читай — Кырекерский — М. С.) Магомета, а затем — Давлет-Бердия»[732]. Следовательно, по приглашению татарских князей в Крым был послан Битов том один из двух Мухаммедов, последовательно царствовавших в Дешт-и-Кипчаке в 20–30 гг. XV в.

О каком из двух Мухаммедов идет речь: об Улук-Мухаммеде или Кичи-Мухаммеде, Стрыйковский не указывает. Согласно Хафизи Мухаммеда Эль-Ташкенди, приведенных у турецкого историка XVI в. Джаннаби, после смерти хана Кадыр-Берди «сановники государство поставили (т. е. возвели на престол) одного из сыновей Тохтамыш-хана, по имени Кучук-Мухаммеда, бывшего (тогда) еще отроком, чтобы не прервать связи порядка (престолонаследия)»[733] Эль-Ташкенди, однако, ошибочно называет преемника Кадыр-Бердия Кичи — Мухаммедом вместо Улук-Мухаммеда. Турецкий историк Джаннаби, приведя вышеуказанный отрывок, писал: «Но жители Дешта несогласны с этим и говорят, что после Тохтамыша великого царствовал Тохтамыш-малый (?), что потом правил Улук-Мухаммед, а за ним Кучук-Мухаммед»[734]. Так и было в действительности: Кичи-Мухаммед начал царствовать только в 30-х гг… XV в., тогда как Улук-Мухаммед был провозглашен ханом вскоре после смерти Кадыр-Берди. Хафиз Мухаммед Эль — Ташкенди ошибочно называл Улук-Мухаммеда Кичи-Мухаммедом, поскольку он ошибочно называет Кичи-Мухаммеда сыном Тохтамыша. Кичи-Мухаммед, сын золотоордынского царя Тимура (сына Куюрчака), вышел из среды противников Тохтамыша, Улук-Мухаммед же, не будучи сыном Тохтамыша, все же был родственником последнего.

Согласно генеалогической таблице и русской редакции родословной ханов, Тохтамыш и Улук-Мухаммед происходили из потомков Тукай-Тимура, сына Джучи. Дед Тохтамыша Кутлук — Ходжа и прадед Улуй-Мухаммеда Тулук-Тимур были родными братьями от Куичек-оглана, сына Сарыча[735].

Установив происхождение преемника Кадыр-Берди и условия воцарения Улук-Мухаммеда, нам остается определить время его воцарения. А. К. Марков, изучавший монеты Улук-Мухаммеда, относит, самые ранние монеты Улук-Мухаммеда к 821 (1418–1419) году[736]. Но они никак не могли появиться в 821 г., когда в западных районах Золотой Орды правил Кадыр-Берди, а в восточных — Дервиш. При посещении Гильбером-де-Ланноа Дешт-и-Кипчака в начале 1421 г. в орде еще. не было хана; Улук-Мухаммед мог стать ханом только на исходе 1421 г., В 824 (6.I–1421–25. XII–1421) году при дворе египетских султанов и при дворе Шахруха в Герате были полученыизвестия о воцарении Улук-Мухаммеда в Дешт-и-Кипчаке. «В 824 (1421) году государем земель Дештских был Мухаммед-хан, но между ним и Баракханом и Беркеханом (?) происходили. смуты и войны, и дела не улаживались», — писал Эль-Айни в своей хронике[737]. То, что Улук-Мухаммед сделался «государем земель Дештских» в 1421 году, вернее в конце этого года, это — бесспорно. Посол Шахруха Султан-Кушчи, отправленный ко двору Улук-Мухаммеда в Дешт-и-Кипчак, «которому Мухаммед-хан выказывал внимание и изъявил свое доброжелательство», вернулся обратно «в месяце зул-кигда» (28. X–26. XI) 1421 г.[738]

Из летописи Эль-Айни явствует, что с воцарением Улук-Мухаммеда феодальная междоусобная борьба не была изжита. Согласно Эль-Айни, уже в 1421 г., видимо, через год, в Золотой Орде началась война между сторонниками Улук-Мухаммеда и сторонниками двух других ханов — Барака и Берке, «и дела не улаживались». Об этих двух конкурентах Улук-Мухаммеда в источниках имеются данные, главным образом о хане Бараке, о Берке же сообщает Эль-Айни единственный раз в вышеприведенном отрывке.

Барак, сын бывшего хана Золотой Орды Куюрчака, как сообщает о нем Абдуразак Самарканда, в 1419 Г. «бежал из улуса Узбекского, пришел искать убежища при дворе Улукбека в Самарканд, где он был принят «по-царски». Спустя некоторое время «он получил позволение уйти обратно в Дешт-и-Кипчак и «захватил орду Мухаммед-хана»[739]. Абдуразак Самарканди не указывает времени ухода Барака в Дешт-и-Кипчак, что могло случиться летом 1422 г. В русских летописях имя Барака впервые появляется 21 августа 1422 года, к этому времени надо отнести захвата Дешт-и-Кипчака Бараком.[740]

О борьбе Барака с Улук-Мухаммедом мы будем говорить дальше. Попытаемся сначала установить, кто такой был Берке, одновременно с Бараком восставший против Улук-Мухаммеда. Как уже было отмечено, имя Берке единственный раз упоминается у Эль-Айни, в других источниках о нем не говорится ни слова; в то же время указывается на двух других ханов, не отмеченных у Эль-Айни, что наводит нас на мысль, что Эль — Айни ошибочно назвал одного из этих ханов Берке-ханом. Другие источники, совершенно не упоминая имя Берке, называют двух других ханов: Худайдата и Хаджи-Мухаммеда, действовавших в качестве ханов Золотой Орды.

Эль-Айни мог назвать именем Берке-хана — или Хаджи-Мухаммеда или Худайдата. Из них первый, т. е. Хаджи-Мухаммед, провозглашенный ханом в Сибири в 1421 г., остался там, в западных улусах Золотой Орды он никогда не был. Следовательно, Эль-Айни не мог назвать его Берке-ханом. Что же касается Худайдата, то. он именно действовал в западном улусе государства, в тех же местах, где был ханом и Барак. В Никоновской летописи от 31 августа 1422 г. говорится, что «царь Барак побил Кудойдата царя»[741]. Египетские послы, из сообщения которых черпал свои сведения Эль-Айни, главным образом интересовались событиями, происходившими в западных улусах Орды; то, что происходило на востоке, им было неизвестно. Поэтому Эль-Айни мог называть ошибочно Берке-ханом только Худайдата, спутав имена ханов и назвав Худайдата Берке-ханом. Одновременно Эль-Айни ошибся и в датах, отнеся события 1422 г. к 1421 году.

Из трех этих ханов наиболее энергичным оказался сын бывшего золотоордынского хана Куюрчака царевич Барак, который первоначально захватил юго-восточные улусы Золотой Орды. Закрепив эти улусы за собой, на исходе лета 1422 г. он появился на западных окраинах государства Джучидов и 31 августа «побил Куйдодата царя».

Разгромив Худайдата, Барак обрушился на Улук-Мухаммеда. В 826 году (15.XII–1422–4.XII–1425) Улук-Мухаммед все еще считался «государем земель Дештских»[742], но большинство улусов на западе были подвластны Бараку. Летом 1423 г. Шахрух получил известие, в котором говорилось, что «Барак — оглан захватил орду Мухаммед-хана, и большая часть улуса Узбекского подчинилась и покорилась ему»[743]. Однако, несмотря на достигнутые Бараком успехи, ему не удалось закрепить за собой захваченные на западе земли, и спустя год он был вынужден бежать снова на Восток. Последнее упоминание о Бараке в русских летописях относится к 1423 г., когда он подходил с войском к городу Одоеву (на реке Упе) «и много зла учинил, а града не взял и со многим полоном пойде в поле. Князь же Юрий Романович Одоевский да Григорий Протасьев, воевода Мценский, постигоша его в поле и много полона отнята»[744].

(После ухода Барака обратно на восток значительная часть западных земель вновь оказалась в руках Улук-Мухаммеда, которому оказал военную помощь литовский князь Витовт. 22 июня 1424 г. Витовт писал магистру Ливонского ордена: «Мы пишем вам, как татарский царь по имени Махмет, наш друг, (в) своей искренности сообщает нам, что со всем своим царством хотел вступить в союз с нашей страной и хотел прислать нам своего почтенного посла, а также некоторых своих родственников и именитых князей, с выражением благодарности за оказанную ему нами помощь»[745]. Улук-Мухаммеду не пришлось отправить Витовту обещанных послов, так как вскоре после этого он сам был изгнан из Орды и нашел убежище при дворе литовского князя. В своем письме магистру ордена от 1 января 1425 г. Витовт сообщил: «что татарское государство раздвоено и разделено, так что теперь там шесть государей (das itezunat seeks der haben kezer it sin t), которые борются за власть. Один из них Махмет (Улук-Мухаммед) находился при нас, а другие живут в разных местностях, так как их земли велики и обширны»[746].

В письме не объяснены причины бегства Улук-Мухаммеда ко двору Витовта. Несомненно, он был прогнан из Орды другим ханом — претендентом Худайдатом. «Один хан, по имени Кудайдах, вторгнулся в землю Одоевского князя, — писал в том же письме Витовт, — а этот князь подчинен Московскому великому князю, и хан три недели пробыл в Одоевской земле, оттуда двинулся к нашим границам, где пробыл 8 дней; увидев, что ничего не может сделать, отправился в землю рязанских князей, которые (в настоящее время послушны нам. И тогда наши князья и бояре, люди, которые живут на границе, собрались и пошли за ханом и, нагнавши его, сразились в рязанской земле и сыграли битву без больших потерь. А язычников было много побито и взято в плен, знатных людей улан, которые княжеского роду, князей, вельмож и добрых людей, так что сам (т. е. Улук-Мухаммед) едва ушел с немногими слугами, но его жены и сестры, жены других князей были убиты, или взяты в плен»[747]. Под 1424 г. эти же события изложены и в русских летописях. Судя по русским источникам, Витовт приписывал себе заслугу разгрома Худайдата, в действительности он был разбит войсками великого князя Василия Васильевича[748].

Худайдат после поражения в 1424 г. исчез с политического горизонта. В 1425 г. хан Улук-Мухаммед снова вернулся в Орду и стал царем в западных районах Золотой Орды. Под 828 (23.XI–1424–12.XI–1425) годом Эль-Айни записал в своей летописи: «В землях же Дештских, столица которых Сарай, была великая неурядица вследствие отсутствия старшего, который взялся бы за дела; одержало там верх несколько лиц из рода ханского и др. Каждый из них правил своим краем и ни у одного дело не шло на лад, как бы следовало, но перевес между ними одержал Мухаммед-хан»[749]. В другом месте Эль-Айни, говоря об Улук-Мухаммеде, называет его «государем Крыма». Из этого сообщения видно, что Улук-Мухаммед первоначально владел лишь Крымом и лишь в 1426–1427 гг. он подчинил себе Астрахань и Булгары: в 830(2.XI–1426–21.X–1427) году в этих городах первый и последний раз чеканились монеты с его именем[750].

Чеканка монет Улук-Мухаммеда в городах Булгаре и в. Астрахани в 1426–1427 гг. свидетельствует о некоторых успехах сторонников хана Улук-Мухаммеда в борьбе со сторонниками Худайдата и Барака. Наличие монет Улук-Мухаммеда, чеканившихся в Крыму, в Астрахани и в Булгаре, позволяет сделать вывод, что эти земли и улусы были завоеваны ханом после изгнания Худайдата и Барака. Правда, успехами в борьбе со своими противниками Улук-Мухаммед был обязан не столько окружавшим его татарским князьям, сколько благоприятно сложившимся обстоятельствам. Войска Худайдата и Барака были разгромлены военными силами русских и литовских князей; перед Улук-Мухаммедом стоял уже разбитый, ослабленный противник, с которым легче было бороться; главный его противник Барак, правивший до этого в восточных окраинах государства, на западе имел мало сторонников; после гибели своего войска при нападении на Одоев, он поспешно удалился обратно на Восток.

Военные успехи Улук-Мухаммеда ограничились захватом камских булгар и Астраханского улуса, принадлежащих потомкам Тимур-Кутлука; подчинить же земли, лежавшие к востоку от Волги, он так и не смог. Даже Сарай, столица государства, остался в руках противников Улук-Мухаммеда, что подтверждается отсутствием монет, выбитых в Сарае с его именем. Река Волга стала как бы границей, отделявшей западные улусы государства от его восточных улусов, образовавшихся еще во времена возвышения Едигея. Связь западных улусов с восточными, ослабленная в период нашествия Тимура, в годы правления сыновей Тохтамыша окончательно нарушилась, западными улусами правили главным образом его сыновья, в то время как восточными улусами управляли ставленники Едигея. С воцарением Улук-Мухаммеда фактически завершилось разделение Джучиева улуса на две самостоятельные части, совершенно не связанные между собою не только экономически, но и политически. На западе от Волги укрепился на время Улук-Мухаммед на востоке — потомки Шайбана и Орда-Ичена.