Распорядок агонии

Глава 19

В которой я изобретаю новую тактику ведения войны…

На эпидемиологическом фронте

Я не сдурела – признаю вслед за тёзкой Ольгой Арефьевой – я вообще такая. В деталях и в целом, в порывах и в тщательно разработанных планах. В душе и в башке, содержимое которой и на Земле интриговало народ, и тут стало притчей во языцех. Правда, желательно, чтобы это всё-таки было признание заслуг, а не поучение, как поступать не следует. Если уж и быть примером, так не только для чужой пользы, но и для собственной гордости, которая нуждается в пропитании. А на чужих похвалах гордость жиреет куда быстрей – особенно на заслуженных. Особенно, когда из шкуры лезешь, чтобы заслужить.

К концу четвёртых суток боевых действий все аэропланы вымотались – их пилоты, израсходовав весь боезапас, остались не у дел. Ночью нартии, наконец-то, отъелись и завалились спать. А мы валялись на песчаном бережку в каком-то километре от захваченного врагом городка, и любовались его замечательными кораблями, торчащими в море, как бельмо на глазу. От невиданной прежде флотилии в двести шесть кораблей осталось меньше половины. И теперь все наши знатоки военной науки гадали: где же у безмозглых та самая критическая точка принятия решения? Когда же до них дойдёт вся несуразность их позиции?

Во-первых, мои кузены не склонны изучать любой вопрос в принципе, ожидая указаний сверху. Во-вторых, у них нет нужды отстаивать свои взгляды, поскольку взгляд у них один на всех. Наконец, они не могут передумать, поскольку и не думали изначально. Нет, они доживали свою катастрофу до того числа потерь, которое было указано в приказе. Безмозглые дважды разбивали флот Катаяртана на море, значит, такой способ ведения войны был правильным. И всё-то у них было правильно: и они на своём месте, и море на своём месте. Оставалось лишь дождаться, когда на своё место прибудет и противник.

– Когда мы их расколошматили у Свастла, они ещё пару раз пытались высадиться на берег, – рассказывал Сарг собравшимся вокруг него мужикам. – И оба раза Варкар с громадным трудом не допустил высадки. До меня только тут дошло, что они решили больше не воевать на суше, раз у них это плохо получается. Оттого и стремление безмозглых настроить как можно больше кораблей. С такой флотилией в море у них абсолютное превосходство. А мы, как идиоты, тупо ждём войны на суше и готовимся. И здесь чуть не совершили ту же ошибку.

– Просто до безмозглых на этом море никто по-настоящему не воевал, – заметил Мейхалт. – Огромные флотилии влетают в копеечку. Да и результат не в пользу завоевателей. Ну, оттяпали бы южане у нас кусок на побережье, а дальше что? За нами целый континент. По нему быстро и дёшево может подойти не только войско, но и обозы. А южанам пришлось бы тащить всё морем. Значит, ещё больше увеличивать флот. Весь хавтанат только и будет работать на содержание флота. Кому оно надо?

– А у безмозглых все только на это и работают, – мрачно заметил Тахтуг. – Значит, они так и будут к нам лезть. Сиятельная, а как считает Орден? Не зря же он вмешался в войну.

– Орден изучает и думает, – попыталась отбрыкаться Эби, которой был адресован вопрос.

– А чего тут думать? – брякнул какой-то умник.

И его, конечно же, махом обсмеяли, выдав поучительную историю про мешки, кислоту в щупальцах и обычную соль, которой можно отравить слизняков. Вот, мол, какую замечательную штуку придумал Орден, когда подумал над тем, над чем иные думать не хотят. А то и просто не умеют. Если же Сиятельные ещё поднапрягутся и подумают получше, то, глядишь, придумают и ещё чего похлеще.

Сюда же Сарг приплёл нартий, хотя тут заслуга целиком и полностью на его совести. Это он посадил нам на шею вредных прожорливых тварей, требующих поминутного внимания к своей персоне. Но в свете последних побед никому из присутствующих в голову бы не пришло посмотреть на эту проблему в таком ракурсе. Кроме пользы в союзе с нартиями другого вреда упорно не замечали. Верней, не умели слышать, как я, того внутреннего отношения, что сложилось у этих паразитов к людям. Не осознавали, что эти еропланы могут манипулировать венцом творения природы. А они манипулировали, что лично я каждый божий день испытывала на собственной шкуре. И даже понимая это, шла на поводу у Гра-ары в девяти случаях из десяти. Да ещё и любила эту стерву.

У меня всё чаще и чаще возникало ощущение, будто нартии – возможно, сами того не понимая – каким-то образом воздействуют на психику человека. Этакий ненаправленный, рассеянный вокруг нас гипноз, который мы вдыхаем, лопаем с едой, пьём с водой. Ещё недавно меня умиляло, как люди по-братски относятся к нартиям. А нынче я уже начала беспокоиться за людей.

За ту же Эби, совсем свихнувшуюся на почве обожания зловредной Рух-ары. За Джен, засыпающую и просыпающуюся с мыслями о Звёздочке. Высказывания Тармени о результате его опыта перестали казаться злопыхательствами неудачника, которого его эксперимент перерос на голову. Мне всё чаще становилось не по себе, когда я наблюдала за вознёй людей с крылатыми троглодитами: у них были семьи, близкие, любимые, но все их мысли крутились вокруг необычных друзей.

Размышляя на эту не слишком воодушевляющую тему, я заметила, что Сарг заскучал. И потихоньку выползает из эпицентра дискуссии. Ну, и послала ему в голову предложение уединиться. Он поймал меня взглядом, еле заметно кивнул и удвоил усилия. Вскоре и я поднялась, направляясь прогулочным шагом к самому дальнему заброшенному всеми костерку.

– Что-то случилось? – первое, что пришло в голову обречённому на бдительность опекуну.

– Сколько у них осталось кораблей?

– Девяносто два, – ответил он, шерудя костёр. – Двадцать четыре у пристани. Их мы пока не трогали. Тармени был прав: в городе они нам пока не мешают. Шестьдесят восемь болтаются на прежнем месте. И это все ещё слишком много. А бочки закончились. Пополнение не предвидится: с лесами здесь туго. Думаю, Тантавиус собирал их по всему хавтанату.

– Знаешь, мне как-то пришла в голову одна аналогия. Предупреждаю: не смей принимать это за точное знание о предмете.

– Я постараюсь, – усмехнулся он, пристраивая на огонь чей-то котелок.

– Ладно. Скажи мне: что ты знаешь о шебутах? – приступила я к изложению гипотезы, имея в виду местный аналог муравьёв.

– Ну, роют в земле гнёзда, – вполне серьёзно отнесся он к странному вопросу. – Везде шныряют. Тащат всё, что найдут, к себе. Крестьяне их оберегают: шебуты жрут в полях всяких паразитов.

– И всё? А что ты знаешь об их личной жизни?

– В смысле о размножении? У них на всех одна самка. Она откладывает яйца, а все остальные занимаются хозяйством.

– А встречаются отдельно живущие шебуты?

– Это невозможно, – уверенно заявил Сарг и тотчас порадовал меня озарением в прищуренных глазах: – Все шебуты действуют совершенно одинаково. Будто по единому приказу. И, скорей всего, именно от самки. Никакого главного самца у них нет. Ты думаешь, что у безмозглых тоже есть самка, отдающая приказы?

– Похоже на то. Но у них не всё так примитивно. У них вон и примкомандаты водятся, и сотники, и десятники. Хотя, в принципе, безмозглые очень похожи на шебутов. С той лишь разницей, что для получения приказа им не нужно таскать за собой самку. Приказы они получают от своего примкомандата.

– И только от него, – закрутились в голове Сарга шарики с роликами. – Что-то я тупею к старости. Мы же уже проворачивали подобное. Но тогда до их примкомандата было легко добраться. А нынче флагман торчит в самом центре их построения. Причём, заметь: это уже шестой флагман. Каждый раз, как мы его сжигали, флаг командующего перемещался на новый корабль. Значит, их примкомандат каждый раз спасался с горящего корабля.

– Естественно, раз он у них является единственной головой для всех имеющихся тел. Мы ведь уже определились, что каждая голова рангом пониже тупее вышестоящей. Поэтому главную голову они и спасают в первую очередь. И будут спасать, пока у них не останется один единственный корабль.

– Короче, ты знаешь, как их лишить этой головы? – нетерпеливо зашипел Сарг на болтливую бабу, какой бы та богиней не числилась.

– Давай отравим всех на флагмане, – сложив губки бантиком, предложила младая дева неполных двадцати лет. – Они же не люди. У них нет манеры подавать господам жареное мясо, когда остальные грызут чёрствый хлеб. Помнишь их казармы на островке Иногвола? И то, что мы обнаружили на кораблях: никаких предметов роскоши или особых разносолов. Всё одинаковое. Я, конечно, могу ошибаться…

– Я тоже думаю, что их командиры жрут из одного котла с прочими, – согласился Сарг, гоняя по лбу морщины, вздувавшиеся под напором мыслей. – И задумка у тебя стоящая. Вот только, как нам попасть на флагман? Сверху исключено. Пока доберёмся до него, нас засекут. Тармени? – он впился в меня едва ли не приказным взглядом.

– Ненадёжен, – вздохнула я. – Занят только своими делами. Дотащить-то он нас сможет. И кое в чём помочь. Но так же легко способен бросить нас там по причине своих причин.

– Ты ему, вроде как, важна.

– Ага! Оттого он и бросает меня на произвол судьбы, когда ему вздумается. Ты думаешь: раз или два? Да постоянно!

– Если отравить примкомандата, это здорово поможет Варкару, – упёрся Сарг, катая в башке уже не шарики с роликами, а грохочущие валуны. – И прорву жизней спасёт.

– В общем-то, никаких проблем, – пошла я на подлость, трогательно уложив голову на его колени в расчёте подмазаться.

– Ну, да! – вспылил он, стряхивая меня на песок. – Тебе ж всё равно подыхать! Так почему же не теперь? Забудь!

– Спасём прорву жизней, – отряхиваясь, зашла я на второй виток морального шантажа.

Из-под куртки полезла разбуженная Рах, гневно шипя на весь белый свет. В полу распахнутом вороте Сарговой куртки появилась раздражённая мордочка Куха – он не терпел вольностей по отношению к подружке.

– О них подумай, – перескочила я сразу на третий виток шантажа, поглаживая Рах. – Каково им меня убивать? Пусть за них это сделают другие.

Понятно, что я очень рассчитывала на поддержку подруги. Но та сбросила мою руку, встала на дыбы и разоралась мне в лицо. Ещё и Кух полез на мои колени помогать ругаться.

– Хватит! Я вам тут не кукла безмозглая, чтобы крутить мною, как вам вздумается!

– Фыр-фыр-фыр! – убеждённо закивала Рах в том, смысле, что именно дура и есть.

Я заглянула в её головку и удостоверилась: врёт! Врёт и не краснеет. И Кух тоже. Они весьма настроены не принимать участия в моей казни, если имеется способ укокошить меня как-то иначе. Вон даже возбухать не стали, что я опять лезу в их мозги.

– Всё поняла, – ласково промурлыкала я в любимую мордочку и запечатлела поцелуйчик на крохотном носике.

Кух чрезвычайно внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул. А потом эти актёришки погорелого театра просто сбежали от ответственности, предоставляя мне исполнить свой долг подальше от них.

– Значит, они тоже согласны, – пал духом Сарг, всё правильно поняв и без телепатии. – Что ж, тогда пойдём вместе.

– А вот тебе туда точно нельзя. На вас с Хакар-гаром висит целая гроздь придурков, за которыми глаз да глаз. У тебя, мой дорогой, выбора нет, – не удержалась я от ехидства. – Ты ко всей этой богадельне привязан намертво. А я, как ты правильно заметил, всё равно сдохну. И не пытайся ради меня воевать с богом – он изворотлив, как бактерии. Ты лишь пупок надорвёшь, а мне ничем не поможешь.

– Одна ты всё равно не пойдёшь, – сухо бросил Сарг, закаменев лицом. – Будет не смешно, если в нужный момент ты не сможешь сдвинуть крышку котла, чтобы плеснуть в него яда.

– Тогда Вутардар, – выскочило из меня. – Знаешь, после тебя мне почему-то комфортней всего с ним. Как-то уверенней себя чувствую, когда рядом именно он. Может, из-за прошлых похождений? Он всегда чувствует, когда не нужно вставлять мне палки в колёса. К тому же он моряк. Наверняка это пригодится на корабле.

Мы поболтали ещё минут пять, и у нашего костра приземлился даранин, вызванный Саргом. Лайсаки, конечно же, подслушивали, а мы, понятно, плевали на это. А они, естественно, настучали, куда надо, хотя никак не разберусь в их системе связи с обожаемым создателем мозгов.

– Ты же знаешь, что я очень занят, – укорил меня Тармени, повиснув над костром.

– Покажись ему, – ткнула я пальцем в насмешливо пялящегося на меня Вутардара.

– Это неразумно, – заартачился бог, пытаясь раствориться.

– Неразумно готовится к последней стадии эксперимента, когда я собралась умереть не по твоему графику, – пригрозила я, чувствуя себя хозяйкой положения и пользуясь этим на полную катушку.

– Этого нельзя допустить, – рассудительно заявил Тармени, проявляясь не целиком, а фрагментами, что напоминало рваную тряпку. – Я ещё не готов…

– А мне плевать, – без зазрения совести загоняла я в угол в чём-то наивного иновселенца. – Я так хочу, и, значит, сделаю. Поможешь, и я выживу. Не поможешь, ну и вали на все четыре стороны со своими опытами.

Иновселенность ещё чуток поартачилась и…

– Якорь мне в дышло! – испугался Вутардар и впечатался лбом в песок.

– Ну, ты ещё не начинай, – скривился Сарг, пхнув его в верноподданнически склонившийся бок. – Прости его, Великий. Он у нас немного с придурью.

– Он мне нравится, – признал Тармени, отращивая себе уши и бороду одновременно. – С ним Ксейю отпускать можно. Даже заниматься авантюрами, – вновь попенял мне неугомонный искатель совести в людях. – Надолго это у вас? Мне нельзя надолго оставлять… Гм. Это неважно. Но, времени у меня в обрез.

– Притащи-ка мне хорошего яду, – скомандовала я, вконец оборзев.

– Минерального, животного или токсин? – деловито осведомился пацифист, не способный убивать людей.

– Самый мощный токсин, – выбрала я. – Какой-нибудь нейротоксин белковой природы, – внезапно полезли из меня знания, когда-то втиснутые Шарли, но потерявшиеся за ненадобностью. – Без цвета, вкуса и запаха. И чтобы от него сразу удушье включилось. Чем быстрей это у них случится, тем больше у меня шансов предоставить себя твоей науке.

– Я знаю, что тебе нужно, – порадовал Тармени и пропал.

А я завалилась спать. Верней, я намеревалась лишь прикорнуть. Но проснулась аккурат через сутки. Как раз к разгару ночной беготни в честь того, что безмозглые тронулись. В смысле, с места. Ну, не совсем с места. Просто развернули эту свою кучу кораблей носами к западу и выстроились в три дуги, с чем я вообще разбираться не собиралась.

– Варкар идёт, – оповестил меня Сарг, едва Кух доложил ему, что я продрала глаза. – Он ещё далеко. Да и сейчас сражения не будет. Ночью на море не воюют. Но утром Герсу придётся несладко. Те, что у пристани, пока не шевелятся. Однако если они присоединятся к остальным, то у Однии больше не будет флота.

– Будет, – буркнула я и понеслась в кустики ублажать мочевой пузырь.

Тармени явился через час с хвостиком после призыва, на что я примерно и рассчитывала, помятуя о выданном ему задании. Он прилевитировал небольшую стеклянную бутыль, которую Вутардар сразу же отнял. Да ещё рассмеялся мне в лицо, едва я подняла вопрос о недоверии. Он тщательно замотал её в меховую шкурку и сунул за пазуху. О чём-то пошептался с Саргом и отправился в свободный полёт рядом со мной, сияя, как надраенная медаль за отвагу – Тармени оценил энтузиазм левитируемого объекта.

Ночь была лунной и почти безветренной, что я никак не могла причислить к чьей-то конкретной удаче: и нам хорошо, и безмозглым кстати. На их кораблях – несмотря на проснувшуюся совесть неприятеля, явившегося к барьеру – суеты не наблюдалось. Кузены твёрдо знали, что ночью не воюют. И знать ничего не желали о нашем коварстве, бездарно загубившим большую часть их флотилии.

– Не вздумай смыться, как всегда, – пригрозила я Тармени, едва мои ноги твёрдо встали на палубу флагмана. – Не забудь, что для уа-туа-ке-тау я невидимой стать не могу.

– Я подожду, – вздохнул бог. – Только огляжусь тут, – добавил он и пропал.

– Будем надеяться только на себя, – на всякий случай предложила я.

– Будем, – согласился Вутардар и поволок меня на бак, где торчала дымящаяся труба.

Застывшие вдоль фальшборта безмозглые на нас не реагировали, что указывало на присутствие бога. Но нисколько не обнадёживало. Мы юркнули в низкую двухстворчатую дверцу. Скатились по жутко крутой лестнице и с первой попытки попали точно на камбуз, где крутились двое настоящих живых мужичков. Один загружал в большой котёл какой-то винегрет, ловко ворочая половником размером с весло. Второй тоже над чем-то кулинарил и поначалу не привлёк моего внимания. Но, проскользнув мимо, я невольно притормозила.

Меня внезапно смутил вид булькающего в котле варева. Смутно припомнилось, что на Земле ботулизм в какой-то из форм не погибает в кипящей воде. Вроде даже четверть суток. А ещё не замораживается, не дезинфицируется и чем-то там не облучается. Хотелось надеяться, что притащенный Тармени токсин не надует меня и не свариться в кипятке уже через пять минут. Однако на лабораторную работу времени не было, и я пошла иным путём.

– Погоди! – прошипела под руку Вутардара.

И он тотчас воспользовался этим, чтобы уронить бутыль в котёл прямо так, запечатанной. Поймав скользкую заразу и специально ожёгшись – надо же мне что-то предъявить – даранин медленно повернул ко мне голову и оскалился.

– Там может не сработать, – с независимым видом пояснила я. – Нужно во что-то другое.

Вутардар ничего не сказал. Но отступил от котла, обошёл кока, и вернулся ко мне: за спину второго кулинара. А тот как раз высыпал в довольно густую кашу мелко нарезанное сало. И принялся тщательно месить, добиваясь равномерности содержания одного в другом. Я потянулась к его корыту, сунула в него палец – каша была довольно горячей, однако не обожигала. Вутардар указал мне на два таких же пустых корыта, ожидающих своей очереди. А потом осторожненько вытащил длинную затычку, которую я бы неделю выколупывала.

Даранин отлил часть пойла прямо под гуляющую по всей каше месилку. Затем сверился с уровнем яда в бутыли и заткнул её, облегчённо выдохнув. Мы присели на сваленные у стенки мешки и терпеливо дожидались, когда же это проклятое сало расползётся, как надо, по каше. Я, честно говоря, немножко задумалась. А когда пришла в себя, Вутардар уже запечатывал бутыль, отползая от второго корыта. Он ободряюще подмигнул и остался стоять рядом с мужиком, бдя за его локтями – я объяснила пагубность физических контактов с обмороченными.

Время тянулось скотски медленно, и я вновь задумалась.

– Эй, – шепнул Вутардар и ткнул меня пальцем в лоб. – Тут ещё осталось. Может, я мало влил?

– Даже много, – уверенно заключила я. – Токсины дико ядовиты.

Даранин огляделся в поисках нового поля деятельности. И признал таковым несколько огромных кувшинов, стоявших рядком вдоль противоположной стенки. Мы накапали в каждый. А остатками добросовестный северянин окропил горку нарезанного хлеба на краю стола. Нам оставалось лишь вернуться к двери и рвать когти. Мы почти успели, но этот безмозглый успел первым: сунулся в дверь как раз перед носом даранина. И аккуратно улёгся ему под ноги, получив кулаком в незащищённый висок. Затем Вутардар упёрся руками в доску над дверью и от души лягнул кого-то снаружи. Он перетащил меня через груду скользкого металла и выволок наверх.

На палубе мы сразу стали популярны благодаря кокардоносцу, торчащему у центральной мачты. Он привычно ткнул в меня пальцем и объявил оборотнем, приглашая коллег с подчинёнными поучаствовать в облаве. Вутардар доволок меня до фальшборта и вышвырнул прочь. Перечислять, чем я ударилась, встретившись с водой, даже не смешно. Однако моментально занялась облегчением организма от всего тяжёлого. Успела выпутаться из рукавов куртки и проводить на глубину первый сапог – на этом кислород во мне закончился.

Я машинально вынырнула и тотчас прямо перед носом в воду что-то булькнуло. А меня схватила за ногу какая-то гадина и потащила под воду. Я успела хлебнуть воздуха и зажмуриться. А разожмурившись, воткнулась взглядом в деревянный борт, у которого меня болтало, как носки в стиралке. Рядом подпрыгивала на волнах оглядывающаяся башка Вутардара. Пока он проводил рекогносцировку, я успела содрать второй сапог, поймать один засапожник и выматериться вслед нырнувшему второму. А ещё пообещать опекуну, что отлично плаваю под водой.

Собственно, выхода у нас не было. Мы проплыли вдоль борта к корме и нырнули. Я очень сильно старалась, однако вынырнув, поняла: от корабля почти не отплыла. Хапнула побольше воздуха и снова нырнула. Меня тотчас цапнули за руку и буксировали до тех пор, пока я не задёргалась, протестуя против утопления меня живьём.

Наверху не задержались – вокруг меня сразу же образовалось целое столпотворение булькающих дротиков. Отдышаться не успела, но воздуха глотнуть получилось. Жаль, что лёгкие отказывались служить в таких нечеловеческих условиях. Короче, этот сеанс погружения был кратким. А когда я вынырнула и зашлёпала губами, хватая воздух, в спину так чем-то огрело, что я ткнулась лицом в волну.

– Скверна тебя забери! – хрипло выругался опекун и снова уволок меня под воду.

Это повторилось ещё несколько раз, пока я не уткнулась носом в деревянный борт.

– Мы вернулись? – с трудом пробулькала я несчастные два слова.

И в груди у меня разгорелся чудовищный пожар. Помню ещё, как над головой что-то топало и грохотало железом. Мимо пролетели и пшикнули в воде два факела. А затем пожар выжег мне мозг, и дальше уже ничего не было. Я уже не слышала, как психовал и ругался Вутардар, когда нас выносило из воды в небо. Не видела озабоченной физиономии невесть, где проболтавшегося бога. Не ощутила приземления в руки опекунов и всех последовавших за этим процедур.