Распорядок агонии

Глава 22

В которой подтверждается, что жизнь учит людей…

Избирательно

В жизни на каждом шагу натыкаешься на доказательства того, что женщины бесспорно умней мужчин. Вон и Марлен Дитрих со мной согласна. А я согласна с ней, что не бывает женщин, которые без ума от мужчины лишь потому, что у того красивые ноги. Я за свои шестьдесят пять настоящих лет тоже откопала немало доказательств. И продолжаю откапывать, для чего мне вовсе не приходится трудить руки и лопату. Поводы так и лезут в глаза, торопясь моими устами обрести известность. Вот я и высказываюсь при случае.

– Ты закончила? – поинтересовалась Эби.

Она деловито разглядывала построение войск противника между многострадальным городком и нашим наблюдательным холмом, где мы расположились втроём. Вдевятером, если быть точной. Если посчитать трёх нартий, чистивших пёрышки в ожидании открытия спортивных состязаний. И трёх саблезубых кото-норок, которые – не понять для чего – точили зубки. Но делали всё добросовестно: изжёванные в труху палочки обещали многое, кроме намерения искусать мою безмозглую родню, вызывающую у них несварение аппетита.

– Должна признать, русские умеют воспитывать девочек, – одобрительно продолжила всезнайка от медицины и всех остальных наук. – Меня поражает изысканная закруглённость твоих доводов и неопровержимость выводов. Даже странно, что ты дожила до переезда в нашу благословенную Британию. Я слыхала, будто русские мужчины не слишком-то жалуют в женщинах широту мышления. Особенно, когда она ширится вкривь и вкось.

– Как я тебя понимаю, – посочувствовала ей русская женщина с широтой мышления. – Зависть не из тех чувств, которые легко влачить по жизни. Особенно, когда от твоих собственных британских мужчин осталось лишь определение «британские».

– Ты поосторожней закругляй, – пригрозила Джен. – А то я тебе твоими выводами всю твою неопровержимость разрисую. Ты Бога должна благодарить, что мой мальчик снизошёл до какой-то оборванки без рода-племени.

– У нас говорят: коли сынок женился на страшненькой, так будет, кому дом охранять, – парировала я, и добавила вполне серьёзно: – А ещё у нас говорят: достался замечательный муж, так поклонись свекрови. Бога я благодарю, за то, что он указал лучшую в мире шею, на которую я могу залезть и жить припеваючи.

– Ага! – заржала Эби. – Вот и в новой жизни лучше сесть на уже проверенную шею. Хвалю, Матрёшка! Клянусь корсетом Кишагнин, если нам достанется третье переселение, то вы и там не потеряетесь. Она тебя, Джен, из-под земли выроет.

– Не дождётся! – щегольнула свекровушка белозубой улыбкой. – Я и тут намерена прожить лет сто. Так что, надеюсь, нам всё-таки удастся потеряться на бескрайних просторах вселенной. Слушайте! – внезапно озарило её. – А что, если вправду попробовать с зеркалом?

– Через семь лет? – уточнила Эби, пряча накатившую на неё мрачность, неуместную в приятном разговоре.

– А вдруг, оно чаще работает? – не сдавалась Джен. – Кто его проверял-то? Вот засунем на него Ольгу и проверим.

– Ну, уж нет! – открестилась я. – Мне не улыбается оказаться чёрт знает где в одиночку. Ещё и мирок достанется, в котором я первым делом повешусь. Если, конечно, у меня там будет шея.

– Фьють! – успокоила меня Рах по какому-то неопределяемому с ходу поводу.

– В смысле: не волнуйся, шея будет? – попыталась отгадать я.

– В смысле: не волнуйся, твой мавзолей останется на этой планете, – помог мне спец по принятию решений с использованием скальпеля.

Явление Хакар-гара, как всегда, не перепутать ни с одним атмосферным явлением повышенной громкости и ветродуйности. Сарг даже не пытался нам сверху орать: тут и трём бегемотам не справиться. Но три бронированные грации, ворча, поднялись на ноги – уж не знаю, в каких выражениях их стимулировал Хакар-гар. Он сделал над нами контрольный кружок, припорошив мои свежевыстиранные волосы пылью, и свалил на сторону.

В той стороне уже собрались все три старших товарища нартиевой породы: Хуур-гар, Фааф-хар и ещё один субчик. Этот нарт был самой мрачной личностью в нашем лётном полку и единственным человекофобом. Ни дома в Однии, ни в походе бирюк ни разу не глянул благосклонно на бескрылого двуногого, предпочитая вообще не допускать их до себя. Признаться, на эти его фанаберии плевали и мы, и нартии. Но, всё-таки – оставаясь единственным беспилотником – некий дискомфорт он старался учинять, как мог. Даже на меня пару раз рыкнул, заявив, будто вопрос «как дела» оскорбляет его национальное самосознание тем, что это не моё дело. За мной, конечно, не заржавело, но до полноценной драки дело не дошло.

И вот теперь компания серьёзных людей была оторвана от подготовки к сражению по его поводу.

– Спорю на десять золотых, что банкет из-за него, – протараторила Джен, едва нас стряхнули с могучих плеч.

Сарг, Арнэр и Тахтуг о чём-то болтали с моей новой находкой. А Джарат Кар волновался, что здорово, если учесть, в какой разрухе пребывала его душа.

– Гони десять золотых. Сейчас этого капитана отдадут нашему нелюдимому дикарю, – догадалась Эби.

Дикарь покосился на неё с видом посетителя ресторана, нацелившегося на новое блюдо шеф-повара. Эби одарила его язвительной ухмылкой. Но побежала хорониться под бочок к Харлату, делая вид, будто что-то забыла: отдать, отнять, попросить, приказать и так далее. Хакар-гар понимающе стрельнул в неё взглядом, а потом оборотил его на меня, приглашая посмеяться над задиристой бабёнкой. Я ехидно ухмыльнулась, припомнив одну из наших пьянок, где Эби отличилась пуще других. Патриарх не смог удержать себя в руках и заржал в кашляющей манере нартий, что послужило для всех прочих поводом вернуться к своим баранам.

– Ксейя, тут видишь какое дело, – начал Сарг.

– Вижу. Джарат, я рада, что у тебя появился новый друг. Надеюсь, ты не свихнёшь ему мозги на скоротечной мести безмозглым?

– Нет, – нахмурился капитан. – Я моряк. А нетерпение в море губительно.

– Вы уже договорились? – уточнила я у Сарга, косясь на гримасу дикаря, посвящённую лично мне.

– Почти.

– Он не назвал своего имени?

– Есть идеи? Потому, что времени в обрез. Джарат нам нужен в трезвом уме. А ему успели заморочить голову ненужной сейчас проблемой.

– Внимающие много знают, – намекнул Арнэр, чтобы дамы поторопились шевельнуть мозгами.

– Что за проблема? – досадливо прогундосила Эби. – У него уже есть имя: псих.

– У меня нет идей, – открестилась я, поскольку тех и вправду не было.

Неудачное поименование этого… психа могло внести разброд в тонкую душевную организацию наших птеродактилей. Те склонны носиться с нею даже чаще Эби.

– Полагаю, имя Космос будет достаточно величественным для такого высокомерного засранца? – тихонько шепнула Джен, притянув к себе ухо Сарга прямо за волосы.

– Я твой должник, – выдохнул он и повернулся к Джарату.

– Космос! – гордо озвучил тот наше творение.

И развернулся к морде, на которой большими буквами было выведено: так и знал, что от вас нечего ждать. Впрочем, морда сосредоточилась на обновке: потянулась носом в небо, проинспектировала его габариты и примерила на своё достоинство. Размеры совпали, и свеже окрещённый нарт благосклонно прекратил морочить всем голову. А мужики вчетвером поспешили приладить на него запасное седло.

– Вы не передумали проводить сражение в партизанской манере? – поинтересовалась Эби, вылезая из пасти Хуур-гара, где тот знакомил её с какой-то шишкой на десне. – Ксейя, давай сюда аптечку.

– У Джарата больше двух сотен ребят, – напомнил Тахтуг и залез в освободившуюся пасть, словно проверял, всё ли там на месте: – Сиятельная, это серьёзно?

– Это рыбья кость, – пренебрежительно ознакомил врач с диагнозом нервного папашу. – Впилась и подарила вам замечательный гнойник. Надеюсь, вы не собираетесь оставить его на память о вашей последней рыбалке? Нет? Тогда пошёл вон!

С некоторых пор нартии уразумели, чем эта пигалица отличается от прочих людей. Теперь она могла запросто обзывать самых брыкастых нартов и не получать нагоняй: эти эгоцентрики весьма трепетно относились к своему здоровью. У человечества появилась ещё одна возможность не дать нартиям оборзеть: шантажировать их медицинским обслуживанием, имеющимся лишь у него.

– Вы хотите дать морячкам в руки оружие? – продолжила я выяснять диспозицию, оттащив Тахтуга к Саргу с Арнэром.

– А ты против? – рассеянно удивился Харлат.

Он любовался подругой, задница которой торчала из пасти, способной вмиг перекусить её пополам.

– А они?

– Они сами вызвались, – напомнил Сарг и заспорил с Тахтугом.

Я отползла от них к новой парочке, что осваивала верховую езду с обеих сторон от седла. Противу ожиданий, Космос отнюдь не выглядел лошадью, попавшей под тотальную мобилизацию средств передвижения.

– Значит, ты с нами?! – проорала я капитану поздравления.

– Ты права, Сиятельная! Если безмозглые домой не вернутся, то и моя старуха ещё поживет!

– Это ты ему чего-то наобещал? – прошипела я в морду его космического величества.

Тот покачал головой и ткнулся в меня носом, дескать, это я запудрила мужику мозги.

– Не ври. Я бы ни за что не стала его обнадёживать. Мне и самой скоро помирать.

Космос вновь отрицательно помотал башкой, напророчив мне многие лета жизни.

– Надоели вы мне все с вашим пустым оптимизмом, – вздохнула я, положив руку на морду, с которой у меня не сложилось. – Ты присмотри за ним. У него здесь никого, кроме тебя.

Нарт презрительно фыркнул и задрал голову, давая понять, что и без сопливых как-нибудь разберётся. Я не возражала, ибо сама уж точно не собиралась больше ни с кем, ни в чём разбираться. Мне и без них скучать не приходилось: ажиотажный спрос на оборотня торопились удовлетворить до окончания срока его эксплуатации. Ибо дело захвата добычи – отменных западных доспехов – опять зависело от оборотистости приманки, заброшенной на крючке во вражьи ряды.

А там нас ожидали четыре когорты восемь на восемь. Две с половиной сотни безмозглых, выживших после бомбардировки пристани назло бомбардировщикам. Нартии ненавидели живучих гадов за их обман: те обязаны были сдохнуть, но снова бегали, как новенькие, и бренчали железом.

Мы подоспели как раз в тот миг, когда когорты двинулись на строй катаяртанцев. За ними приготовились биться с бывшими хозяевами моряки. У этих интересы не менее шкурные, чем у местных: они тоже защищали тех близких, что были далеко отсюда. Так бывает. Солдат падает с простреленной головой при форсировании Днепра, защищая семью, что ждёт его на берегах Ангары. Кому как, а для него это совсем рядом – рукой подать. География вопроса проста: всё моё – моё. От одной границы до другой моего «моё», так что лучше не лезь.

Это без труда читалось на каждом лице тех горожан, что упорно не желали эвакуироваться. Все эти дни они крутились вокруг да около полка бомбардировщиков. Партизанили, шмыгая в городок и обратно: тащили оттуда оружие и припасы, каких навалом в каждом брошенном доме. Их женщины и дети вовсе не голодали: со всех сторон Катаяртана шла помощь. Единственное, чем не смогли помочь оккупированной территории, так это живой силой ополчения. Понять можно: все подходящие мужики и так в войске Тантавиуса. А неподходящие – по выражению Сарга – нужны тут, как нартии хобот. Да, местные уже привыкли к чудовищам с севера и не шугались – сами чудовища не привыкли к суетливой вооружённой толпе под боком.

Короче, мы, оказывается, успели подготовиться – я это благополучно проспала, набираясь сил перед очередной порцией беготни. С первого взгляда идея абсолютно тупая. Это тебе не по островку носиться, таская за собой врага: повзводно и наверняка. Тут они в строю плечом к плечу и не станут ждать, когда их перебьют поодиночке. В школе у меня по военному делу была твёрдая тройка с минусами в периоде после запятой – военрук просто не желал больше видеть бесполезную ноющую заразу. Но даже я знала, что фаланга отца и сына Македонских колошматила персов на всех фронтах.

Моё просвещённое мнение понравилось мужикам, но те лишь развели руками: фалангу безмозглых нужно хоть как-то нарушить. Для этого хороши любые способы – даже абсурдные. Солянке из оставленной нам сотни Тантавиуса и прочей неорганизованной, но воинственной массы не выстоять против когорт безмозглых, что действуют, как единый организм. Даже при поддержке с воздуха.

Для нартий запасли достаточное количество спортивных снарядов, сваленных с двух сторон от поля боя. И когда мы подлетали к этой спортивной площадке, с противоположной стороны уже разбегался кто-то из молодых спортсменов с бревном в лапах. Он открыл счёт наших побед, смяв крайнюю когорту точным попаданием биты по рюхам. А мимо нас пронёсся второй игрок, сосредоточенный, как чемпион, вознамерившийся побить свой прошлогодний рекорд. Он резко затормозил, и бревно по инерции отправилось в свободный полёт. Самый обычный бросок с замахом, но в исполнении такого создания он выглядел впечатляюще.

Катаяртанцы вместе с их солянкой однополчан организованно отступали к холму, не желая стать частью игры. Нартиям сверху, что свои, что чужие: рюхи и есть рюхи. Даже безмозглые это поняли, остановив наступление и перестраиваясь. Гра-ара протащила меня в лапах на левый фланг родственничков. Но, не стала сбрасывать, будто жука с рукава белой блузки. Она осторожно поставила меня на ноги метрах в пятидесяти от врага и вернулась в небо.

Ветерок собрал вокруг меня все мои запахи с флюидами. И потащил их в сторону кузенов: порадовать новостью о втором шансе избавиться от оборотня. Практически треть ближайшей ко мне когорты дружно развернулась и потрусила на захват. Я уж, было, собралась дать дёру… И тут внезапно обнаружила неполадки со зрением, утекавшим водой сквозь пальцы.

То самое паскудное облако раскручивалось передо мной, застилая пространство. И главное, ведь проходила уже! Но опять растерялась, как последняя рохля. Засмотрелась на сворачивающиеся с трубу туманные волокна, лихорадочно соображая: что делать? И пропустила удар в лицо. То самое жерло, что я некогда заткнула ладошками на пиру у Варкара, вмиг всосало голову, которая провалилась куда-то… во что-то…

«Что-то» люто ненавидело такую противоестественную погань, но я отчего-то знала, что убивать не будут. И пока меня тащило в это молочно-белое непотребство, всё пыталась сообразить: что делать? Но получалось плохо – мозг буквально тонул в ледяной вязкой грохочущей пустоте и захлёбывался, захлёбывался…

Мне почудилось, будто я сижу внутри собственной пустой головы. И потихоньку таю, оплывая по бокам, будто снежная баба – перехожу в иное агрегатное состояние. Захотелось выбраться отсюда. Но что-то жёстко удерживало на месте, оплетая ледяными нитями, врезающимися в истаявшее тело

А потом по мне ударил он – приказ, суть которого я даже не уловила. И потому не торопилась реагировать. Но он бил по мне снова и снова, каждый раз продвигая бесчувственное оплывающее тело вперёд. Жутко хотелось упираться и не позволять, но зацепиться было не за что. Да и нечем. Тут и голова начала таять – тонкие струйки уносили последние желания и остатки понимания происходящего. Наступило поразительное спокойствие. Я, словно примерзла задницей к собственной заледеневшей луже, и баста! Какой-то бред сивой кобылы, посетивший тебя на пару с «белочкой», как я её себе представляла, не имея чести познакомиться лично.

А потом в меня снова долбануло приказом повиноваться! И мне страстно захотелось воздать автору этой долбёжки по заслугам. На место покоя пришла дичайшая злоба. Труба из туманных волокон опять бросилась на меня, чавкая жерлом. Моя злоба вмиг скаталась в огромный шар. И влетела в подавившееся жерло, разлетевшееся в пыль, что немножко порябила в глазах.

В себя я пришла, когда на голову обрушился дичайший рёв.

– Жива! – рявкнул над ухом какой-то идиот и очень сильно сжал меня, доставив дискомфорт.

Я влепила идиоту по мозгам, и тот мгновенно отстал, громко заорав на прощание.

– Ты меня видишь? – спокойно и жёстко прозвучал вопрос, бросившись в глаза вместе со знакомым лицом.

На плечи легли тонкие легкие ручки – совсем другое дело.

– Оль, ты узнаёшь меня?

– Да, Джен. Я не могу тебя не узнать.

– Тебе больно? Где-нибудь болит? – приблизила она лицо, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах.

– Ничего не болит. Ты напугана. Отчего?

Рядом нарисовалось лицо Эби и тоже без маски. Они переглянулись, Эби кашлянула и спросила:

– Ты помнишь, что произошло?

– Да. Я сидела в своей голове и таяла. Потом получила приказ идти к нему. Я не хотела, но он настаивал. Мы повздорили. А потом я оказалась здесь. Мы снова на холме? Не помню, как Гра-ара меня перетащила.

– Понятно, – приняла она мой рассказ, как должное. – А что случилось потом? После того, как вы повздорили?

– Он снова попытался отдать приказ повиноваться. Кажется, я убила его.

– Их сотник, – произнёс кто-то за моей спиной. – Ребята вон сигналят, что он не шевелится. Она его и вправду прикончила.

– Здесь очень шумно, – надоело мне испытывать дискомфорт. – Я хочу спать.

– Конечно, милая, – улыбнулась Джен. – Давай-ка вставай. Во-от так, – подняли меня с земли несколько рук. – Ты теперь ничего не делай. Ребята отнесут тебя и поднимут на Гра-ару. Ты помнишь Гра-ару?

– Конечно, помню. Джен, почему ты задаешь глупые вопросы?

Меня подняли на спину нартии. Джен уселась за моей спиной, а дальше провал.