Рассвет

Глава 21

Сай Альвер немного оробел, получив от вестового бумагу, скрепленную гербовой печатью Совета Слуг Раввены. Раскрыв ее и вчитываясь разукрашенную вязь слов, он разобрал смысл вычурного послания:

«Глубокоуважаемый Сай Альвер, Вы в числе прочих почетных гостей приглашены на торжественное открытие монумента «Родины-матери»! Искренне надеюсь, от всего сердца, что, Вы удостоите своим присутствием, столь знаменательное и выдающееся событие, для любого из граждан Раввены.

Карета будет послана за Вами завтра, после полудня. По прибытии на место, я буду иметь честь встретить и сопроводить Вас в ложе для почетных гостей.

Следом за вензелем стоял список наименований должностей занимавшим лицом, отправившим это цветастое приглашение;

Заслуженный Слуга Народа, являющийся Куратором Соляной Торговой Гильдии, Смотритель за истинностью соблюдения Закона Совета Слуг Раввены, а также Носитель Знака Доблести, Сай Иумей».

Сай Альвер растерянно протянул лист бумаги хмурящемуся Керу.

Телохранитель взял его, не ожидая ничего хорошего, бегло побежав глазами послание, проговорил:

— Приглашают так, что и не откажешься. Даже служебную карету присылают за Вами, и сам Слуга, самолично, будет встречать на месте!

Сай Альвер, теребя кольцо на пальце левой руки, протянул:

— Ты знаешь, я особо и не вхож в этот довольно тесный круг.

Кер, немного подумав, резонно подметил:

— Любопытство, сердешных заело, охота им глянуть на Вас, Сай Альвер. Экая диковинка — выжившая жертва Триады. Я бы не советовал Вам присутствовать на этом сборище! Думаю, особой обиды с их стороны и не было бы!

Сай Альвер в задумчивости ответил Керу:

— Я, пожалуй, соглашусь. Невежливо отказывать Заслуженному Слуге, этому, как там его — Он бегло взглянул в приглашение — Саю Иумею.

Триада, ведь все равно, не нападет на меня раньше установленного срока!

Кер сделал еще одну безуспешную попытку отговорить его:

— Сай Альвер, Тидера нет пока, видно Сакара с Дэггатом продолжает уламывать.

Я хотел, Вас с «лесными братьями» оставить, а самому в «Ржавый Клинок» завернуть. Может там, можно было бы кого — то и подобрать, из недостающих защитников!

Сай Альвер рассеянно ответил:

— Да, иди Кер, занимайся своими делами. Я пойду, выберу себе подходящую одежду для этого случая и Наира вызови, мне надо отдать ему необходимые распоряжения!

Было заметно, что Сая, в данный момент, занимают совершенно другие мысли, связанные с предстоящим приемом.

Скрывая недовольство, Кер пробормотал:

— Все будет сделано, Сай Альвер.

Два бойца, в облачении Братства Черной Стражи, называемые в народе «братцами», стояли у распахнутых ворот, в усадьбу Сая Альвера, глазея на прохожих.

Их поставил сюда Аран Большой, по просьбе Кера, всего лишь на несколько дней, до начала Игры Смерти и набора полного состава отряда телохранителей.

«Братцы» c удовольствием и гордостью красовались перед толпой любопытствующих зевак, среди которых попадались и хорошенькие девушки, которые, шушукаясь между собой, с обожанием смотрели на них. Они ошибочно принимали их за храбрых защитников отважного Сая Альвера, осмелившегося бросить вызов самой Триаде.

Сейд, высокий чернявый раввенец с кудрявыми, как смоль волосами, глядел в упор на белокурую девушку с зелеными глазами.

Она, с явной заинтересованностью, смотрела на него, он, с самодовольством здорового самца, залихватски подмигнул ей. Она зарделась и потупила свои глазки, являя собой безукоризненный пример чистоты и скромности наивной девушки Мориты.

Сейд, как ни крути, стал находить и приятные стороны, несения своей службы на страже у особняка Сая Альвера.

Одна, из аппетитных бабенок, уже предложила порадовать своим лакомым телом неустрашимого заступника Сая Альвера. Она сунула Сейду смятую бумажку, с местонахождением ее дома, где назначала ему встречу, чтобы немного утешить отважного воина, страшно рискующего своей жизнью и участвующего в будущей Игре Смерти.

Сейд же не полный чурбан, чтобы не воспользоваться дармовой возможностью потискать и повалять ее, как только можно, пока ее благоверный муж торговал в своей жалкой лавчонке.

— Ну, что здесь происходит, Сейд!? Все в порядке!?

Обернувшись, Сейд увидел подходившего к ним, чем-то расстроенного, Кера.

— Да, любопытных слишком много! — пожаловался ему «братец».

Кер, мельком взглянув на столпившихся ротозеев, недовольно сказал Сейду:

— Да, и не только эти! Слушай, Сейд, Весельчак почему-то долго отсутствует? В любом случае, он в «Красную Шапку», наверняка, заскочил. Я за ним быстро наведаюсь, «лесные братья» здесь останутся, если чего!

Сейд гордо кивнул, ощущая на себе пристальный взгляд заинтересовавшей его зеленоглазой девицы.

Кер, продолжая разглядывать зевак, заметил:

— Прямо паломничество по святым местам Первожреца Солнца, несущего свет истины отсталым варварам! Не хватает только выставленных, на всеобщее обозрение, засоленных голов язычников, не веривших в Солнца и не понявших его благородные намерения, дабы навечно осчастливить их.

Сейд помолчал, не зная, что сказать своему приятелю, хулящему саму божественную сущность Солнца.

— Да, и, кстати, Кейдана не видал, куда он мог запропаститься!?

— Ушел. Велел предать тебе, что он в Банк Мориты, вексель изменить, а оттуда в «Ржавый Клинок». Сказал еще, что, может, там ошивается кто из знакомых молодцов, готовых рискнуть своей шкурой!

Уходящий Кер, собиравшийся и сам зайти в этот приют отъявленных головорезов, кивнул ему головой и заторопился, лавируя среди собравшихся бездельников Мориты.

Подъехала коляска и из нее выбрались несколько человек. Они с праздным любопытством оглядывали, ничем не примечательный, особняк из красного камня.

Это были трое напыщенных поданных Величного королевства, одетых в одежду, традиционную для них, сочетавшую в себе алый и белый цвета.

Четвертым был шустрый, сопровождающий их, гид, указывая на особняк рукой, скороговоркой сыпал:

— Вельможные Панове, вы видите перед собой то место, где несколько дней назад было совершенно страшное злодеяние.

Всем ведомая, но весьма и весьма таинственная Триада, пыталась убить уважаемого гражданина нашего города Сая Альвера! Только благодаря самоотверженному мужеству охраны, его убийство удалось предотвратить!

После отбытия к себе, в Величное королевство, все дальнейшие события, происходящие с Саем Альвером, вы сможете узнать из раввенских газет. Среди них, несомненное лидерство в освещении происходящих трагических событий, держит известная своей правдивостью газета — «Раввенские Вести»!

Один, из вельможных панов, саркастически ухмыльнулся, показывая свое мнение к газете, являющейся рупором Совета Слуг Народа.

Сделав вид, что не заметил гримасы гостя, гид, размахивая руками, продолжал говорить:

— Далее, мы увидим Триумфальную Арку, воздвигнутую Императором Станалом, в честь победы в Великой Войне!

В этой Войне, большую часть мучений вынес на себе многострадальный раввенский народ, несмотря на заверение наших соседей: укргуров, беловодцев, таньшанцев и прочих бывших в составе Армии Раввенской Империи, что и они участвовали в ней.

Это с успехом опровергают в своих трудах, историк Резун Бешан и его талантливый ученик Солон Мрак. Они также доказали, что раввенский народ выиграл войну, несмотря на ужасную Тиранию Императора Станала Горца и его полководцев, не жалеющих людей в кровопролитных битвах!

Они также с блеском доказали, что Император Горец и его ближняя свита повинны в развязывании Великой Войны и коалиция Запада, лишь была вынуждена нанести упреждающий удар.

Выжившие ветераны, из-за давности лет и слабости ума, не очень точно помнят те события и во многом неправы, слишком однобоко освещая их!

К счастью для Раввены, сейчас наступили благие времена! Совет Слуг Народа ведет нас к всеобщему процветанию и благополучию!

Гид остановил свою речь, чтобы немного перевести дух и выпить кружку клюквенного морса, у стоявшей здесь большой бочки, привезенной вихрастым загорцем.

Не теряя даром времени, приободренные вельможные Панове, покупали у художника, разложившего свои небольшие рисунки особняка Сая и прочих видов Мориты.

Достопримечательности столицы были изображены на небольших плотных листах бумаги и покрыты сверху лаком или рыбьим клеем, для большей сохранности.

За приемлемую плату на фоне уже готового рисунка, особняка Сая Альвера, он мог набросать и облик покупателя, купившего его творения.

Гости Мориты, торопясь охватить необъятное, довольные сели в коляску и покатили в сторону Триумфальной Арки.

Уже темнело и вечерняя прохлада, несущая свежесть суетливому городу, постепенно окутывала его улицы.

Юный напарник Сейда, ловко махнул рукой и сбил на землю крупного жука, с жужжанием летевшего мимо него. Сейд снисходительно посмотрел на юнца, пацан, ну что с него взять.

Сам — то он считал себя стреляным воробьем. В составе одной из пехотных таксиархий миротворческих сил Раввены, Сейд успел немного повоевать в Синегорье и походил в «поиск» в рейдах по горам.

Вернувшись после службы в армии в Мориту, он, по совету друзей, поступил в Братство Черной Стражи, услугами которого пользовались многие сановники и знатные люди Раввены.

Постепенно становилось все темнее.

Художник, подсчитав свою прибыль и что-то довольно насвистывая себе под нос, сложил свои причиндалы и убыл.

Торговец напитками попрощался с ними до следующего утра, оставив им на ночь, небольшой кувшин с малиновым морсом и убыл, увезя опустевшую бочку, погоняя, запряженного и равнодушного ко всему, мула.

Лишь неподалеку оставалась кучка укргуров, видимо, недавно явившихся из Великой Степи. Наверное, подумал Сейд, «копытники» пригнали табун или гнали его дальше и теперь любопытствовали, бродя по улицам ненавистной им Мориты, видевшим в ней корень зла для всех ее ближайших соседей. Наверное тоже, решили посмотреть на то место, где таинственная Триада дала досадную промашку и не смогла прикончить «свиноеда».

Степняки пристально посмотрели на них, наверное, прослышав про Сая Альвера и явились поглазеть. Еще четверо укргуров, кучкой сидели у основания стены, о чем-то тихо переговариваясь между собой.

Любопытствующих людей становилось все меньше, лишь степняки не торопились никуда уходить, словно ожидая чего-то.

Трое из них играли в любимую игру укргуров — «бабки», кидая раскрашенные надкопытные кости сайгаков и шумно радовались каждому удачному броску, хлопая себя по коленям.

Сейд покосился на них и нахмурился. Ничего, скоро совсем стемнеет, не будет видно костей и они уберутся отсюда к себе, на постоялый двор или где они там остановились.

Подъехала повозка и, скрипнув несмазанной осью, остановилась. Из нее спрыгнул на землю еще один «степняк» и начал поправлять сбившуюся сбрую на старой кляче, искоса поглядывая на двух «черных братцев».

Сейд вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство, не слишком ли много их на этой улочке собралось. Возле них почти не осталось зевак, он уже направился, было, закрыть ворота, как один степняк поднялся с корточек и, разок взмахнул руками, разгоняя застоявшуюся кровь, подошел к ним.

Дружелюбно улыбаясь щербатым ртом и дохнув на него несвежим дыханием, он спросил у них:

— Слухай, друже, кажуть у ций хати живе сам Сай Альвер?

Сейд, пренебрежительно посмотрев на степняка и с оттенком заносчивости, свойственной моритцам по отношению к чужакам, потешаясь над говором «лошадника» ответил ему:

— Да здесь, а яке дило благородному всаднику степей до жилища Сая Альвера!?

Юный напарник заулыбался, по достоинству оценив остроумную шутку Сейда. Он все еще продолжал глупо улыбаться, когда Сейд всхрипнув и, согнувшись вперед, повалился на степняка.

Тот резким толчком левой руки, отбросил его от себя назад, одновременно выдергивая свой нож правой рукой, всаженный на всю длину лезвия клинка, в грудь Сейда.

Степняк, ощерившись, плавным, но быстрым, словно кошачьим движением, провел остро отточенным ножом по правой стороне шеи, не успевшего отшатнуться, напарника Сейда.

Струя ярко-алой крови вырвалась из его шейной артерии, да так, что несколько теплых капель крови попало на лицо убившего его, степняка.

Юнец, толком еще не видевший жизни, прижал свои слабеющие руки к шее, тщетно пытаясь остановить, уходящую от него жизнь, вместе с вытекающей кровью из его тела.

Упав, он, через затуманенный, пеленой близкой смерти, взор, увидел стремительно сорвавшихся с места остальных укргуров, быстро разбирающих оружие из стоявшей повозки.

Вооруженные степняки пробегали мимо него к особняку, никто из них не обращал, на умирающего раввенца, внимание, уже уходящего по пути озаряемым Солнцем.

Кужгуй Второй обматывал сыромятным кожаным шнуром, рукоять меча — «скима», выданного ему Кером накануне. Примерившись к нему, он решил заменить оплетку рукояти на более привычную и удобную для него и дополнительно сделать еще петельку, чтобы можно было набрасывать ее на руку.

Он затянул кожаный шнурок на рукояти, как вдруг услышал неясный шум со стороны ворот. Он по привычке, выработанной в пограничных лесах, в бесчисленных стычках с желтолицыми кхандцами, не раздумывая, мгновенно скатился под куст, нависающий над дорожкой и успел укрыться от взгляда набегающих степняков.

На ступенях крыльца особняка сидел Кужгуй Второй и объяснял кухарке неизвестный ей способ приготовления утки, с лесными травами, обмазанной сверху глиной и запекаемой в углях.

Он мигом вскочил на ноги и, со смятением глядя на бегущих к ним по каменной дорожке степняков, крикнул ей:

— В дом беги! Запри дверь и Сай пусть пошустрее схоронится!

Испуганная кухарка, несмотря на ее дородность, проворно, подобрав юбку, шуганула к дому.

Второй выхватил топорик, висевший на поясе, и сделал широкий замах, чтобы метнуть его в вырвавшегося вперед степняка. Тот резко остановился, пытаясь уклониться, от летящего к нему, как ему казалось, брошенного топорика.

Этого уклона и добивался коварный раввенец. Он, дождавшись приостановки отпрянувшего укргура, поймал его на противоходе, метнув в него свой топорик, который, мелькнув в воздухе, вращаясь, врезался в лысый бритый череп с чубом- «оселедцем».

Степняк, опрокинувшись назад и взмахнув руками, рухнул на землю.

Второй не останавливаясь, продолжая движение, схватил короткое копье, лежавшее рядом и нанес отрывистый укол копьем.

Остроконечное жало копья пробило грудную кость, набегавшего рослого степняка. Второй, обратным движением, резко выдернул копье, не давая наконечнику копья погрузиться в тело, упавшего укргура и широким взмахом, как косой, взмахнул копьем по широкой окружности, держа ближайших укргуров на безопасном, для себя, расстоянии.

Степняки привыкли использовать копья, только для конной сшибки и в качестве оружия первого удара по пехоте, чтобы оставить его в теле мертвого пехотинца. В атаке конной лавы у всадника, обычно, не было времени выдергивать глубоко засевшее копье.

Верхом воинской удали было, на полном скаку ударить противника копьем так чтобы оно пронзило его насквозь и древко копья, имеющого мощную обратную отдачу, от удара не сбросило наездника на землю.

Два степняка, оставшиеся позади своих, боясь попасть, в них безуспешно выцеливали Кужгуя, машущего копьем, как ветряная мельница и отгоняющего от себя степняков, как надоедливых жужжащих пчел.

Кужгуй изо всех сил мотался из стороны в сторону, пытаясь уйти от нацеленных на него стрел, коротких изогнутых луков с нижним коротким плечом, удобным для стрельбы с седла и не цепляющегося им за гриву коня.

— Гей, хлопцы! Обходьте його зо сторон. Дайте стрельнуть в нього! — Крикнул окружившим раввенца, седоусый воин-степняк, со страшным шрамом от сабельного удара, пересекающим все лицо.

— Червоный и Луцюк, давайте быстрийше в хату! Вбыйте цього клятого Сая!

Они порскнули в разные стороны, давая возможность лучникам прицелиться в Кужгуя. Двое ринулись к особняку, обегая по кругу шального раввенца с копьем. Лучники, не теряя времени, резко рванули обеими руками свои короткие луки, но выстрелить им помешал его брат Первый.

Вовремя выкатившись из-за куста, он напал на лучников сзади, горизонтально взмахнув «скимом» подрубил одного степняка сзади под коленки, перерубив ему сухожилие. Тот взвизгнул от боли и неожиданности, повалился назад, не устояв на подсеченных ногах.

Второй лучник выпустил стрелу, но рука дрогнула и его стрела пролетела, просвистев рядом с братом.

Мигом вскакивая на ноги, Кужгуй ударом «скима», наискось снизу- вверх и чуть потянув вбок, рубанул с отягом второго лучника.

Изогнутый тяжелый клинок легко разрубил, инстинктивно выставленный степняком для защиты, лук, и врезался ему в подбородок. «Ским» разрубив челюсть и раскрошив зубы, застрял в черепной кости укргура.

Ободренный помощью брата, он попытался атаковать «копытников».

Неожиданное нападение второго брата, кажется, нисколько не смутило степняков. Чего-чего, а в трусости этих головорезов, нельзя было обвинить.

Они дружно насели на него, пытаясь атаковать с разных сторон

Один из них, ловко достал концом своей изогнутой сабли, левое плечо Кужгуя, отпрянувшего от удара клинка другого степняка.

Ослабевшего, из-за подраненого плеча, раввенца прижали к стене здания двое приободрившихся степняков.

Остальные, сворой, бросились на выдергивающего застрявший «ским» Кужгуя.

Они сильно торопились. Все-таки, особняк Сая был возле центра Мориты, где жили важные и богатые обитатели города и на улицах было полно патрулей синих стражников.

Седоусый главарь, бросившись к двери, с разбегу ударил в нее плечом, которая оказалась заперта изнутри. Он выругался и бросился обратно, надо убить этих двух «свиноедов», а затем, сообща, выбить эту проклятую дверь, каким — нибудь бревном.

Второй брат безуспешно пытался прорваться к родичу, которому грозила преждевременная встреча с почившими предками. Но его самого окружили трое степняков. Один из «лошадников», чуть замешкался и потерял левую кисть руки, от рубящего удара страшного клинка Кужгуя, легко отрубленную «скимом».

Суровый степняк лишь на миг остановился и запасной тетивой лука, лежавшей за пазухой, перехватил раненую руку на предплечье, чтобы остановить льющуюся кровь и опять бросился в сечу.

Гибель братьев, казалась, неминуемой, как вдруг, вынырнув из темноты, степняков атаковала чья-то стремительная тень, блеснувшая парой коротких клинков.

Она не останавливаясь ни на мгновение, с быстротой молнии, рассекла одного из степняков, второй, лишь чудом, успел отразить несколько стремительных ударов, налетевшего на них нового противника.

Силуэт напавшего на них изменил тактику боя и нанес степняку несколько порезов в области бедра и левого бока.

Укргур пошатнулся, он быстро терял силы от обильной потери крови, текущей из многочисленных порезов. Его печальная участь была предопределена, получив колющий удар в горло, и для него все было кончено.

Седоусый укргур, бывший, видимо, старшим среди степняков, подскочил к неприятелю, нанес удар саблей и, ловко увернувшись от ответного стремительного удара, хищно ощерился.

Он был доволен, что наткнулся на сильного врага, тем больше почета для него будет, убив его собственноручно, в поединке один на один, лицом к лицу. Седоусый, опытный воин увидел, в свете масляных фонарей, что сражается с жителем Кханда, и как сюда его занесло?

Сняв его скальп, он окажет поверженному врагу особую честь, повесив его не на юрту, а на свой боевой плащ. Его, увешанного скальпами наиболее достойных противников, сраженных его носителем, степняки одевали, лишь отправляясь на войну.

Степняк был уверен в своих силах, сдвинувшись вправо, он нанес кхандцу удар саблей в грудь, во время удара он чуть повернул кисть руки и изменил направление движения сабли в бок врага.

В этом было явное преимущество легкой изогнутой сабли, перед более тяжелыми и прямыми клинками.

Его противник, словно предугадав его удар, отпрянул и изменил свою тактику. От мягкой, предыдущей, словно обволакивающей манеры боя, он перешел к концентрированным ударам, прямолинейному стилю боя, продемонстрированным им в самом начале.

Его удары мечом были яростны и отточены, полны скрытой силы. Четкие движения ног заставляли двигаться его тело в ритме боя, он постоянно менял темп движений, непривычный для степняков.

Нанеся серию ударов он, сконцентрировав мощь выпада на одном из клинков, он почти располосовал укргура на две половины, разрубив его от шеи и до подмышки.

Второй укргур, напавший на кхандца сзади, остановился, будто застыв на месте. Из его спины торчало острие клинка пробившего его тело насквозь.

Он застыл на месте, ухватившись своими руками за рукоять клинка, словно все еще не веря в свою смерть, тщетно пытаясь утащить в открывающуюся темную бездну врага, убившего его.

Из уголка рта у него, с последним выдохом, показалась струйка темной крови, простояв еще мгновение, он рухнул вниз, ухватившись и не отпуская рукояти меча кхандца, безжизненным, но цепким хватом рук.

Кужгуй Первый тяжело дышал после схватки, пытаясь восстановить дыхание, зажимая рану левой рукой на правом плече.

Второй, забрызганный кровью укргуров, все еще не выпуская из рук меча, настороженно смотрел на извечного врага «лесных раввенцев», спасшего их, сказал своему брату:

— Эгей, братишка, да наши скальпы кхандец избавил от ножей степняков, родичи не поверят ведь! Скажут, что не может этого быть!

Первый, продолжая держаться за раненое плечо, ответил ему:

— Да пусть лучше нам кхандец поможет, чем уйти к духам предков, не выполнив своего обета, данного Саю Альверу.

Спаситель, выручивший их, достал кусок замши и, осмотрев, бережно протирал им свои клинки, чтобы на них не оставалось ни малейшей капли крови.

— А ты откель будешь, кхандец? Кто тебе здесь был нужен!?

Он поднял голову и, спрятав клинки в ножны, ответил братьям:

— Я Шангур, сын Шакима, хотел увидеть Кера Белоголового. Слышал я, набирает он воинов для участия в Игре Смерти. Направил меня к нему человек, похожий на гору, из «дома утешения» «Красная Колпак».

Продолжавший говорить, Шангур быстро подошел к напрягшемуся было Первому, достал из котомки острую иглу с льняной нитью.

В это время, Второй уже разрезал одежду и смыл кровь. Шангур умело поддел край раны иглой, нанес несколько стежков, стянув ее.

У Первого, во время действий кхандца, не дрогнул ни один мускул лица, он только сжал зубы и чуть зашипел, когда Шангур зашивал его рану.

Его брат быстро обрезал нить острым ножом и достал моток чистой ткани, чтобы наложить на рану тугую повязку.

Кхандец, наклонившись покопался в своей бездонной сумке и вынул из нее чашу- ступку высеченную из зеленого камня и достал дурно пахнущей мази и чуть положил ее в чашу.

Взяв сосуд, сработанный из берцовой пустотелой кости, откупорил его. Извлек оттуда щепоть сушенной молотой травы, сыпанул его в чашу-ступку и тщательно перемешал костяной палочкой с ложечным углублением на ее конце, вплоть до появления светло-желтого цвета.

Подойдя к Первому, он нанес лечебный состав на рану. Его брат уже стоял наготове с куском чистого полотна, чтобы перевязать рану.

Втянув ноздрями вонь, исходящую от зелья, Первый пробормотал сквозь зубы, пока его брат накладывал повязку:

— Твое зелье, чото пахнет дерьмом лысого кабана?

Шангур, аккуратно укладывая в свою сумку зелья, ответил ему с невозмутимым видом:

— Острый нюх у тебя, раввенец. Одно, из составляющих для этого целебного средства, было собранное в конце лета и высушенное, дерьмо лысого кабана.

Первый не поверив, посмотрел на кхандца, бережно складывающего свои снадобья в объемистую сумку, со всевозможными карманами внутри ее:

— Надеюсь, ты пошутил, кхандец. Мы благодарны тебе с братом, духи послали тебя к нам, когда мы были в отчаянии от мысли, что не смогли выполнить свой долг, данный Саю.

Словно почуяв, что ожесточенная схватка закончилась, вдалеке появился неспешный патруль из четырех «синяков», подсвечивая себе дорогу тусклыми фонарями.

Они с опасением и любопытством рассматривали место побоища, где только, что закончился кровавый бой.

Декарх синих стражников, мысленно похвалил себя за проявленную предосторожность и интуицию. Услышав шум и крики схватки, он благоразумно приказал своим людям подождать в ближайшем переулке, дожидаясь, пока звуки боя не окончатся. Кто знает, приперлись бы сразу, могли не дай Солнце этому свершиться, лежать на травке рядом с варнаками, а оно им надо.

Это не трусость, а разумная предосторожность, они подались в «синяки» своими жизнями рисковать, что — ли.

Одно дело, торгашей потрясти или у раввенца найти «дурь-траву», он коснулся мимоходом и проверил рукой пакетик с травой, лежащей у него за отворотом рукава. Ага, он был на месте, дожидаясь очередной своей жертвы.

А в резню ввязываться, это не для них. Вон на воротах, двух из «черной стражи» резанули и ничего им больше не надо.

У этого Сая, вон какая дюжая охрана, убийцу Триады пришили, теперь банду степных варнаков покрошили, так этим «лошадникам» и надо.

Ладно, еще бы свои раввенские, малость Сая пощипали, а то пришлые «укргуры». Сполна получили эти любители конины, полный воз и маленькую тележку.

Декарх, прибывшего патруля, опомнился, вспомнив наконец о своих служебных обязанностях и развил бурную деятельность.

Он отправил одного из своих людей в ближайший участок сообщить о произошедшем здесь нападении. Оставшимся, двоим стражникам, велел осмотреть тела укргуров, может, остались выжившие.

Сам он, немного помявшись, подошел к охране Сая.

Два раввенца недружелюбно глянули на него, один из них даже повернулся к нему спиной, высказывая, свое пренебрежение. Второй чуть поморщившись, поправил свежую повязку:

— Чего тебе!?

Декарх боязливо поинтересовался:

— Э-э, жив кто из степняков остался?

— Раньше чуток пришел бы, парочку подраненных получил бы! А так неча этим варнакам зазря небо коптить!

Желтолицый кхандец все время пристально всматривающийся в него, схватил декарха за руку. Подержал стражника за запястье и больно ткнул в правый бок, под ребра, твердыми как дерево пальцами.

Кхандец недовольно поцокал языком и, достав горсть катышков чего-то, сунул опешившему декарху в руку.

— «Радеющий» страж, у тебя белки глаз шафранные, твоей нездоровой печени нужно очищение. Не пей пива и вина, вот эти снадобья принимай каждый день, по одной перед едой.

Через декады три полегчает!

Декарх стражников, сжав в кулаке катышки, смотрел на кхандца, вроде раны на его голове не было, хотя желтолицый прав, что-то у него справа под ребрами частенько побаливает и неприятный горьковатый привкус во рту.

Он отошел к воротам, где подлетела коляска. С ее стороны раздался истошный рев:

— Дорогу Синей Страже!!!

Оттуда вылез динат Берен и проворчал горланящему стражнику, стоящему на облучке:

— Музор, да ладно хватит тебе вопить, в самом деле!

Увидев декарха, он подошел к нему и спросил:

— Декарх, ну что здесь еще могло случиться!? Докладывай!