Рассвет

Глава 30

Юнний, пристально глядел на недавно приклеенный стражниками, лист бумаги. На него смотрело намалеванное, так странно знакомое, лицо. Кстати, ничего особенного в нем было, если это бы не одно но — это был его родной облик.

Под воссозданным лихим обличьем, довольно талантливо изображенным художником Синей Стражи, была надпись, гласящая о сути оглашения:

«Разыскивается особо опасный злоумышленник Юнний Малыш, прозываемый в народе: — Потрошителем! Рост высокий, стать здоровая, волосы прямые длинные, цвет темно-русый, глаза синие, нос прямой. Имеется особая примета — большое родимое красное пятно, располагающееся на правом бедре, напоминающее по форме подсолнух.

— У, Алана — сука, больше некому было заложить! — зло сжал зубы Юнний, припомнив свою давнюю пассию, продолжая читать дальше описание своих «подвигов»:

«…ими было совершенно ряд гнусных злодеяний: среди них налет на купца Бойкована и группу гостящих у него степняков, находившихся с дружеским визитом в Морите. Затем, чтобы замести следы, им же было совершенно убийство своего подручного из Беловодья, владельца прирученного дикого кота. Ранее, c ним он совершил гнусное нападение на наших гостей — миролюбивых укругров.

От следующих слов Юнний едва не впал в беспамятство. Он, рассматривая объявление и преодолевая появившийся шум в голове, продолжал читать:

«…несомненно виновен в убийстве и зверском надругательстве над телами безвинных детей, злодейским образом, умерщвленных им в Алом овраге.

Варнак рослый, физически сильный, отменно владеет любым видом оружия, сумев легко убить даже дикого кота своего напарника. Беловодец также был убит Юннием — Потрошителем, сделавшим это, чтобы сбить с дознания Синюю Стражу.

Он особо опасен, безжалостен и легко впадает в ярость. Исходя из этого, при его задержании, соблюдать крайнюю осторожность. Разрешается убить варнака с последующим отсечением головы от тела.

В этом случае, его голову следует сохранить в меду или в растворе карциевой соли, для предоставления ее ближайшему офицеру Синей Стражи, для дальнейшего опознания и составления описи о смерти.

Охотники за головами также получили разрешение на его поимку, лишение жизни и дальнейшее усекновение головы.

За его задержание или убийство полагается награда — пять золотых солидов.

Архонт Синей Стражи Варрон Звонарь».

Верзиле на миг показалось, что намалеванная личина, на объявлении утвержденного смертного приговора, ехидно ему подмигнула, словно заявляя: Ну, что влип в дерьмо, приятель!

Прислонившись спиной к стене, Юнний медленно сполз вниз. Он в отчаянии прислонил голову на руки. Сердце исступленно билось о ребра, словно стремясь вырваться из груди обреченного тела.

Его трясло будто в болезненной лихорадке, черепок раскалывался от бешено бурлящей крови в жилах.

Он поднял голову и покрасневшими, налитыми от багровой крови глазами, увидел юную миловидную девушку, заинтересованно разглядывающую его.

Девица теребила висящий на узком пояске костяной гребень, пристально глядя на высокого широкоплечего парня. Она раздумывала о том, что же этот верзила такой бестолковый и нерешительный. Разве ничего не видит?

Если бы она только могла читать его мысли, то узнала, что этот парень и есть разыскиваемый всеми — Потрошитель и о чем он в это время думает, она бы первым делом бросилась наутек. Ну, а потом естественно выдала его Синей Страже, за такие деньги и отца родного не жалеют, ведь верно?

У искомого всеми «изверга» гуляли мысли, слишком далекие от похоти и сладострастия. Над ним довлело самое сильное чувство, какое только может быть у любого живого человека — им овладел звериный инстинкт самосохранения. Сейчас он размышлял только об одном, если он такой жуткий варнак, каким его изображают, может, ему прирезать девицу, дабы не она сболтнула лишнего.

Его, преисполненные кромешной тьмой думы, прервала вероятная жертва. Она обижено фыркнув и скорчив на личике презрительную гримасу, пошла прочь.

Девица его узнала или нет? Юнний запаниковал! Может ему сразу сдаться? Так пощады для него, ведь все равно не будет.

Пытаясь мыслить здраво, он встал и, ссутулившись, чтобы казаться ниже своего роста, засеменил подальше отсюда. Следовало найти укромное местечко, чтобы наедине, в тихой обстановке, обдумать свое, надо признать трезво, отчаянное положение.

Прошел мимо лавки, торгующей скобяными изделиями и, отмахнувшись от «перволюда», пытавшегося втиснуть ему, за бесценок, как он уверял, пучок четырехгранных гвоздей, обвязанных бечевкой. Постоянно оглядываясь назад, он шмыгнул в маленький кабачок «13 лавок».

Юнний хорошо знал, что у старого владельца пивной, державшего его, еще в имперские времена, слабое зрение. Потягивая дрянное пиво из глиняной кружки, он пытался разобраться во всем и найти какой-нибудь выход.

Все произошедшее смешалось в какую-то невообразимую сеть, оплетшую его. Таинственная гибель Дейвана с питомцем Тишей, заметивший его там прохвост Керим, теперь оглашенный розыск Юнния, хотя какой там, на хрен розыск. Кончать его будут сразу на месте, чего еще там с таким извергом церемониться, дознание проводить — чернила только тратить.

Как это все внезапно на него навалилось: бежать, бежать. Куда? Лететь, сломя голову, в Великую Степь — верная смерть, в Беловодье — погибель, там наверняка думают, что это он убил их человека.

Может, в Янтарные Города, а оттуда любым кораблем на Запад? Нет, эти рыбари тоже его выдадут, им позарез нужны торговые тракты Раввены. Необходимость в хороших связях с Раввеной и выход к рынку сбыта соленой рыбы и янтарных поделок, делала их сговорчивыми. Да и закон они чтут, а если их уведомят, что он такой жуткий изверг и убийца малолетних, так его, недолго думая, сразу там же в море и утопят.

Рвануть через Синегорье к порту Новораввенск. Да там на тракте, столько патрулей «миротворцев», что его сразу схватят, а если он чудом и выскользнет из их паутины постов, так его воины мятежных горных кланов прихватят! Они с ним церемонится, не станут. Поганого «свиноеда», сразу же к пыточному столбу приставят, обмотав всего, его же собственными кишками.

Итак, на Запад ему дорога закрыта, туда ему никак не пробиться.

Может, в другом направлении попробовать? Таньшань к примеру, а заставы по Южному тракту обойти можно, если сильно повезет. И его пустыня погубит, украсив костями обжигающий песок.

Да, если здраво рассуждать, нечего ему там делать, таньшанцы чужаков не очень-то и любят. Терпят они иноземцев, лишь ради нечистой работы: улицы мести и водичкой их обрызгивать. Выгребные ямы опять же кому-то надо тоже чистить. А у него нет желания черпать чужое дерьмо, своим, может, только поделиться хватает.

Вот Кханд его с радостью примет, только, как он туда доберется. Быть может, по Раввенскому тракту? Раньше — то он легко мог в охрану любого торгового каравана наняться. Да там теперь на любой заставе «синяки», его особу искать будут, а в Сопределье, к тому же, еще и «погранцы» в придачу.

Мимо них так просто не пройдешь, да еще и проводника на ту сторону надо отыскать. Можно подкупить высокопоставленного «синяка». Так все равно, нарвешься на подставу: возьмет денарии, сдаст тебя с потрохами, да еще в придачу и золотишко хапнет, за его незадачливую голову, вкупе с письменной похвалой за бдительность.

Плохи дела. Может сдаться, сказать судье, что он был в невменяемом состоянии? Отделается умалишенный, соляными шахтами. Помашет кайлом, авось годков пять протянет в лучшем случае, пока не издохнет в темной штольне, не видя лучей Солнца. Его хладное тело отбросят в сторону, чтобы не заморачиваться, подымая наверх. Оно там так просолится, и будет валяться в шахте вечно, не дождавшись погребального костра.

Он горько усмехнулся и в отчаянии сильно ударил кулаком по столу.

— Не такое уж и плохое пиво! — Услышал он обиженный голос седого дряхлого кабатчика, принявшего его выходку за выражение недовольства в сторону хозяина, по качеству принесенного пива.

Может, уйти в варнаки, да они сами его сдадут за пять золотых солидов. Да еще в погоню за ним бросятся охотники за головами. Эти, словно гиены, не дадут ему покоя, покуда не загонят и не отсекут ему злополучную башку.

Он охватил в отчаянии свою, вернее даже уже не принадлежащую ему по закону, голову.

— Как же тебя цирюльник обкорнал, сразу и не узнаешь тебя Отеня? — услышал он часть разговора двух выпивох, из-за соседнего стола.

Да кстати, можно и ему остричься, опять же волосы можно окрасить. Хотя цирюльник тоже сдаст его, ему тоже хочется кушать икру радужных лягушек, не все же ее Слугам Народа жрать и от турьих языков, он не откажется. Значится, к брадобреям вход ему заказан.

Надо рвать когти в Кханд, обходить заставы, а что еще Юннию остается делать. Часть пути туда можно прикинуться паломником Солнца. Пройти по тракту до развилки на Таньшань, а далее Великим трактом до Сопредельной Раввены.

Он приободрился, не поймаете. Одна дорога ему, в Кханд. Так в Кханде люди живут, правда желтолицые, но там и из других краев хватает.

Серебра у него достаточно, часть из них в векселях на предъявителя, их лишь запрятать надо получше, а то верняк пограбят, а то и жизни лишат. Он скорбно покачал головой, никакого благочестия у людей не осталось, если даже странствующий служитель, верящий в божественность Солнца, чувствует себя уязвимым, перед разбоем.

Где наша не пропадала. Шансов у него почти нет, но и большого выбора тоже особо не оставалось.

Бросив медную монету, он, стараясь не привлекать к себе внимания, проскользнул к выходу.

Выйдя, он сразу наткнулся на насмешливый взгляд нищего, сидящего на корточках у крыльца.

Темал, о случайном появлении, которого здесь не могло быть и речи, а это был он паршивец, вызывающе ухмыльнулся:

— Ты ли это, Юнний? Не тот ли Юнний — Потрошитель, наводящий страх на мирных обывателей! Ужас, летящий на крыльях ночи, его жутким именем пугают всех детей в Морите!

Беглец быстро оглянулся по сторонам, «синяков» рядом с ними, не было видно. Кроме них, вокруг вообще никого не было. Люди, собравшись в толпу, увлеченно смотрели на мечущего огонь изо рта, темного, как смоль факира, прибывшего из далекого Синда.

Он обреченно выдохнул:

— Давай сдавай, Темал. Чего тянешь, зови стражу.

Тот, словно не услышав его, продолжал юродствовать:

— Мне вот что интересно, как это Юнний, умудрился порешить «степняков», детишек, да еще и другана своего завалить и все это за одну ночь? Про дикого кота я уже упомянул, его ты тоже успел прикончить!?

Чувствуя крушение всех своих надежд на спасение, Юнний совсем сник и начал сбивчиво оправдываться:

— Клянусь Солнцем, Темал, в этих смертях нет моей вины!

Привстав, Темал похлопал его по плечу, малость успокоил:

— Не дрожи, я тебя не выдам. Впрочем, если тебя это сильно утешит, я очень сильно сомневаюсь, что это ты все сделал! Степняков ты, конечно, покрошил со своим дружком. Сам тебе наводку на них дал, а в остальном — сильно сомневаюсь. Ладно, пойдем, поговорим о твоих скорбных делах, где нам никто не помешает!

Они сидели в небольшой уютной бане, на Сретенской улице. Легкий пар окутывал их, сидящих на мраморных полках. В бане больше не было посетителей, они были одни, если не считать ее хозяина.

Банщик, таньшанец по имени Амза, в кожаном фартуке и весь покрытый курчавыми волосами, как только они вошли, сразу запер за ними дверь. Юнний подозревал, что этот «нищий» Темал, приведший его и является истинным собственником, этой с виду неприглядной, баньки.

Раздеваясь, Темал заметил залепленную, присохшей вороньей мазью рану и усмехнулся:

— Быстро растешь, Юнний. От черного стражника Братства, до беловодского лазутчика, затем резкий скачок до звания самого известного душегуба Раввены?

Давай рассказывай, что произошло с тобой со времени последней нашей встречи?!

Удрученный беглец изложил все события, произошедшие с ним.

Услышав повествование про Орду степняков, готовившихся вторгнуться в Раввену и как они, вместе с Дейваном, предотвратили войну, Темал заметно встревожился. Изумленно глядя на Юнния, от которого не ожидал явного патриотизма, он с уважением сказал:

— Да ты оказывается герой, спас Раввену! Только теперь это никого не интересует, сейчас всем нужна твоя невезучая голова.

Злополучный герой горько усмехнулся и вымолвил:

— Бей степняков, спасай Раввену!!! Кто бы теперь спас самого избавителя?

— Есть у меня одна мыслишка, как тебе уцелеть!

Юнний прищурился, до конца не веря в добросердечие Темала, раньше сливавшего ему сведения за денарии:

— А тебе какой резон мне помогать?

— Генго Одноглазый ставки делает, когда тебя прикончат! Я поставил на тебя!

— И много?

— Девять солидов! Если ты останешься в живых, я получу тридцать золотых!

Беглец, услышав о ставках и сделав невеселые для себя выводы, заметно пригорюнился:

— Три к одному, плохи мои дела.

Темал искоса глядя на него, хмуро добавил:

— Твои дела намного хуже, чем ты думаешь. Тебя принялся искать сам Бобер Фетт!

— Охотник за головами, сам Боба, Боба Фетт!? И что я ему сделал плохого?

Скучно зевнув, Темал пояснил ему:

— Да ничего не сделал, работа у него такая. Ловить вас, башки отсекать и сдавать их правосудию. Так ему мороки гораздо меньше, чем живыми вас варнаков на себе тащить!

Глядя, на убитого известием Юнния о том, что на него охотится самый именитый прославленный ловец, он добавил:

— Э-э, я не забыл сказать, что знаменитые охотники Рик Декар и Дядька Степан, тоже хотят прихватить тебя за яйца?

— Сам Дядька Степан, бывший синий стражник, эта побитая молью каланча, он же уже давно дед!?

— Дед ну и что. Ради тебя он решил тряхнуть стариной, ради поимки такого отъявленного негодяя, как Юнний Потрошитель!

Он не преминул уколоть его еще один раз:

— Это, не считая, десятка охотников, рангом пониже. Несмотря на твои выдающиеся боевые качества, излишне раздутые газетенками, цена за голову яростного зверя, как ты, слишком высока!

Удрученный известием, что на него ополчились самые отъявленные головорезы, Юнний грустно заметил, по поводу толпы соискателей его черепа:

— Им случайно не сказали, что это я несколько веков назад замучил изначального Первожреца Солнца, открывшего людям божественную сущность светила? Может я еще похитил его благодатный пояс?

— Не печалься, Юнний, здесь ты в полной безопасности, куда надумал, в Кханд наверное?

Беглец промямлил:

— В Кханд, а ты откуда знаешь?

— С Кханда выдачи нет! Не переживай, я тебя тоже не выдам, даже помогу бежать! Но только с одним условием?

Юнний сразу насторожился. По общению с Темалом, он хорошо усвоил одно: — «дармовщина», может быть только в настороженном капкане:

— Какое еще условие? Завещать тебе свою голову? Так ведь, я тебя переживу, не дождешься этого!

— Нет, не переживай, я на тебе живом больше заработаю! В столице Кханда, Ханьчжоу, явишься в квартал Желтых повязок и найдешь там писца Шакши. Это доверенный человек Генго Одноглазого и вручишь ему вот это, — он протянул Юннию черную шелковую ленточку.

Глядя на него, мнущего в руках ленточку, даже попробовавшего ее на зуб, он продолжил:

— Он пришлет весточку Генго Одноглазому, что ты вырвался из Раввены и я получу свои кровно заработанные!

— А зачем мне это надо, если не появлюсь — ты не заработаешь на мне! — мстительно сказал Юнний, надеясь досадить Темалу, расписавшего всю его дальнейшие метания.

Темал, с оттенком убежденности в своей правоте, повторил:

— Явишься, явишься! У тебя, конечно, беловодского серебра немало, сам мне платил. Но пока ты доберешься-поистратишься. В Сопределье, опять же, границу надо перейти, проводнику немало отсыпать придется! Шакши даст тебе три золотых солида! От моего выигрыша — это твоя десятая часть, как видишь, я поступаю честно, выгодно нам обоим. Это, во-первых!

Юнний, немало удивленный благородством корыстолюбивого Темала, так, во всяком случае, ему всегда казалось, заинтересовался:

— А во-вторых?

— Во-вторых, Юнний — он подчеркнул данную ему кличку — Потрошитель, тебя будет ожидать вот это письмецо!

Он держал исписанный лист бумаги, протянул его:

— Можешь даже прочитать, оно пока без моего вензеля и потаенного знака, удостоверяющего подлинность!

Юнний внимательно прочитал его. В ходе его прочтения, на лице проскальзывали быстро меняющиеся выражения- изумления и удивления. Подняв голову, он переспросил Темала:

— Чин генерала в армии Намвьета? А где это?

С видом рыбака, подцепившего на крючок крупную рыбину, Темал пояснил ему:

— Небольшое государство Намвьет расположено южнее Империи Кханд, правят ею сообща сестры Чынг. Тебе уготован в их армии чин генерала!

Юнний, услышав незнакомое ему воинское звание, переспросил его:

— Генерал? А, кто это?

— Соответствует нашему легату — увидев удивленное лицо Юнния, насмешливо пояснил ему Темал:

— Не пыжься, под твоим началом будет отряд наемников: сто-двести человек, ну от силы, хотя это вряд ли, пятьсот. В действительности — это более соответствует нашему комесу, но жалование гораздо выше!

Глядя на Юнния, ошарашенного внезапным повышением, его армейского звания от простого солдата до чина комес, сказал:

— Шакши тебя посадит на отплывающий корабль, в сторону Намвьета. Через джунгли короче, но там дорога трудна. Слишком опасно, тамошние дикари порубят тебя мигом на куски.

Явишься в Намвьет, будешь пупком в ее армии! За тебя замолвил слово, мой старый друг Молчан! Он там за адмирала!

Увидев, непонимающий взгляд новоиспеченного генерала, пояснил ему:

— Ну, это вроде нашего друнгария, командующего флотилией! На побережье этого болотистого края бонийские пираты шалят, да и Кханд, северный сосед, на их земли зарится!

— Командовать сворой оборванцев в большем болоте!

— Зато, жалование будет соответствовать твоему чину легата, — Темал уточнил- то есть генерала! Но запомни, в их армии взяток не берут, свяжут и оставят на ночь в джунглях!

Юнний, раздумывая над предложением, спросил Темала:

— Этот друнгарий Говорун, то бишь Молчан, наверное, тоже от охотников за головами там таится!

— Это не твое дело, твое дело быть командиром одного из отрядов, будешь при дворе соправительниц! Как явишься туда, передашь Молчану привет от меня. Он хоть и соответствует своему имени и неразговорчивый по натуре, но растолкует тебе, что к чему!

— А если я решу остаться в Кханде?

Темал досадливо поморщился и привел неоспоримый довод:

— У желтолицых кхандцев тебе все равно делать нечего! Да и охотники тебя там могут легко достать, а для Намвьета у них руки коротки!

Увидев, что напоминание о «головорезах» поколебало твердость Юнния, «нищий» продолжал убеждать:

— Будешь вкушать разные чудные фрукты, даже бананы! Слышал про такие?

Юнний заинтересовался:

— Бананы говоришь, а что это?!

Темал не растерялся и, придав своим словам загадочной значимости, сказал, как человек, причастный к тайнам сего мира:

— Да как-то пробовал один раз!

— Ну и как на вкус?

— Как, как, ну что, ты, к примеру, любишь?

— Свинину- с готовностью отозвался заинтригованный Юнний.

— То же самое, но в несколько раз смачнее — с уверенностью, в собственной правоте

отозвался Темал. Он хитро прищурился:

— Как, по рукам?

— А была не была, по рукам!

— Эй, Амза, подай пара, а то наш друг нескоро попарится и пивка прихвати.

Заметив, что нашлепка из вороньей мази на ране немного расползлась, он крикнул ему вслед:

— Амза! Воронки прихвати с собой!!!

Таньшанец, помимо здоровенной корчаги темного пива, принес еще варенных речных крабов. Водрузив груду красных, исходящих ароматным парком, клешненогих на стол, он посыпал их пряной зеленью и поставил солонку.

Они припали, каждый к своей кружке, с надеждой на то, что никто из них не нарушит свою часть заключенного устного договора.

Взломав клешню, Юнний вгрызся в белое мясо и запил пивом. С наслаждением выдохнув, он поинтересовался:

— А крабы откуда?

Истинный хозяин бани, Темал сразу поскучнел:

— Да сегодня шестой день декады.

— Ну и что?

— В этот день, вечером, сюда синие стражники приходят, чтобы погульбанить и с моими блудницами покувыркаться, заодно и моются.

— Так это же хорошо,

— Хорошо-то хорошо, но это бесплатно, все за мой счет!

— На паперти насобирал на баньку-то?

Темал, проводящий немало времени на улицах Мориты, в образе нищего, проигнорировал желчный выпад.

От крепкого пива, схлынувшего напряжения и ожидания кончины, отпустившего его, Юнний поплыл. Сладко потянувшись, он протянул с намеком:

— Да сейчас бы девку?

Незаметно подмигнув Амзе, Темал ехидно спросил:

— Сделаем, ты кого хочешь раввенку, укргурку или может тебе кхандскую красотку?

Не видя подвоха, Юнний простодушно ответил:

— Да, желтолицую куколку можно, сразу приобщусь к Кханду!

В ответ он получил язвительную реплику:

— Вот в Кханде и приобщишься, а сейчас тебе нельзя светиться!

Глянув на струйку песочных часов, он заторопился:

— Я оставляю тебя! Амза изменит твою внешность, никто не узнает!

— Посоветуй, как думаешь, если я …

Темал отчаянно замахал руками:

— Не говори мне ничего о своих дальнейших намерениях. Мною было замечено, что раскаленный железный прут в заду, мешает ясности восприятия окружающей действительности. С другой стороны, существенно улучшает плохую память и развязывает язык, делая речь быстрой и наполненной потаенными секретами, на радость «синякам», с большой охотой делающим лечебную, но крайне болезную процедуру, с целью улучшения памяти…

Когда Юнний вышел из купальни, то он был непохожим на себя: смуглый верзила, с курчавыми волосами мало походил на зашедшего сюда ранее, разыскиваемого Синей Стражей, русоволосого раввенца.

На прощание, довольный проделанной работой, Амза ему сказал, поблескивая желтыми зубами:

— Ну, вот дорогой, тебя теперь и мама родная не узнает!

Достав берестяную коробочку, залитую сверху расплавленным воском, он, вручая ее Юннию, напутствовал его:

— Через семь-восемь дней вот этим средством натрись и смой его. Обретешь свой прежний облик, иначе так пятнистый останешься на всю жизнь. Ну а дальше, сам крутись!