Рассвет над Самуром (СИ)

Глава 29

Второй сын шателена барона Недлира Аксель Бафин знал, что в нашем мире на дороге не разбросаны бесплатные кусочки сыра. Реин Недлир облажался, вынужден был покинуть свиту графа Вега Сэнгвина, и его дорога к счастью заросла бурьяном. Потому жизненный путь Акселю предстояло торить самостоятельно, вычеркнув своего патрона-неудачника из жизни. Оставалось только монеток поднабрать и быстренько свалить в темпе от Реина обратно в столицу, где у Акселя уже завязались кое-какие интересные знакомства.

Одна беда — отсутствие золотых на плане сказывалось. Нельзя просто так взять и приехать в столицу с мечом в руке и без монет. Вообще можно, но в наёмники Аксель не торопился, предложил ему один паренёк из свиты Сэнгвина вместо этого неплохой вариант. Жаль, что тогда пришлось из столицы свалить.

Оттого предложение Реина немного пограбить купчин из Самура, Аксель воспринял позитивно. Пару-тройку грабежей, с десяток золотых, с глаз долой это унылое баронство и привет Тритикам. Даже если попасться страже — Гортам Затарийский не сказать, что безбашенный вояка и солдафон. Приятный человек, договориться всегда можно.

В каком моменте Аксель перешел дорогу Создателям непонятно. Грабежи шли как по маслу, он даже успел насладиться теплом тела, взятой насильно дочки беглой купчихи из Южной Каталии, когда всю банду приняли во время нападения на гильдейский обоз тканями Самура.

Новый королевский наместник Джерк Хилл: человек злой и решительный, скрывающий демоническую сущность под личиной простого парня. Отчего демоническую? Ни один светлый маг так сильно не бьет световыми разрядами. Это заклинание, чтобы рука дрогнула при касте в бою. От монстров, на которых проходит с усиленным эффектом, от нечисти и нежити. На последних заклинание раскрывается в полную силу.

Есть некое противоречие, что Создатели наделили его титулом, но Аксель уверил себя: исключительно для превознесения героя, в будущем непременно сумеющего превозмочь столь опасное исчадие подземного мира.

«Возможно, это будет даже он. Чудом вырвавшийся из заточения спаситель Шайна!» — мечтал Аксель на лежаке из грубых досок в подвале ратуши, среди смрада мужских тел и запаха кислой капусты. — «Я отыщу загадочный артефакт, какой-нибудь Меч Звездного Императора или Корону Повелителя Миров, разрушу темницу и сделаю наместника своим рабом. А принцессу — постельной грелкой.»

Обычно на этом месте Акселя сносило в сон, ибо больше пяти минут раздумий измученное трудом в шахтах тело не выносило, проваливаясь в спасительное забытье. Но даже поласкав свое эго выдуманным артефактом и, начиная представлять будущий бой «спасителя Шайна» со скрытым в теле наместника демоном, Аксель впадал в легкую тревожность, если не панику.

Когда новый наместник «угостил» его своим навыком: у Акселя перед глазами пронеслись вспышки, кулаки рефлекторно сжались намертво, сердце пронзила острая боль, конечности закололо. Это заклинание так не должно работает! Как сын шателена, человека — командующего обороной всего замка барона, он знал все основные заклинания назубок: по отблеску сияния и по положению рук кастующего. «Разряд света» низкоуровневое заклинание, откуда столько боли?

Несколько секунд под «разрядом света» в виргате Йоргена, показались ему тогда, дольшими, чем вся его прожитая жизнь. Помидоры на площади в лицо — тяжким оскорблением, за которое наместник обязательно заплатит.

Вместо этого приезжает принцесса, причем оказывается во второй раз, крутит шашни с наместником и начинается сплошная несуразица. Титулы, освобождение шахт, тяжелая воспитательная работа по отбиванию породы.

Каторжан привели через три часа после зачистки шахт. После спуска в первый зал, Аксель воочию увидел оплавленный пол и выщербленные магией стены. Конечно, после разбора множества частей тел, ранее бывшими могучими големами.

Только эти части первый отряд, состоявший из каторжников, собирал два дня. Ведь все конечности големов можно было пустить в дело: на пемзу, щебень, плитки, украшения, ограды, сувениры, поделки. Всё разобранное было аккуратно сложено у входа. Половину сразу раздали жителям Самура, набежавшим саранчой поглазеть на происходящее. Остальное забрала гильдия каменщиков под процент от реализации сделанных из них поделок.

Растянувшись на холодной земле Аксель безучастно смотрел на радостных жителей. Ныли ноги, отваливались руки, шея грозилась покинуть тело. Впервые он пожелал очутиться на месте любого из них. Даже не потому что впереди был второй зал из железных големов. Хотя говорили, там придется отскребать пол от монолитного слоя металла, зажаренных и спекшихся монстров.

Хотелось ощутить на мгновение позабытое чувство: каково это — быть счастливым?

К нему, через неделю после приговора наместника, приезжал отец, еще крепкий и суровый воин, с прибавившимися сединами в редких прядях волос. Отца пустили на разговор, вывели Акселя, и первым делом он врезал сыну тяжелым кулаком в ухо.

Раньше он бы возмутился, дал сдачи, заорал, но сейчас лишь покорно принял удар многострадальной левой стороной. Ударом больше, ударом меньше — стоит ли возмущение траты энергии? Впереди десять лет тычков, подзатыльников, подножек, ударов от жителей города и городской стражи.

— Выкормыш смрадной выхухоли. — выругался отец. — Что же ты натворил⁈

— Прости, отец. — сумел он выдавить всего два слова.

В семье еще два сына и дочь, отцу стоит позабыть про Акселя. Так хотелось ему сказать. Побыть честным. Напоследок. Десять лет слишком большой срок, чтобы строить планы увидеть отца в следующий раз.

Кажется, отец немного его понял. Обнял, начал коряво утешать. Просить потерпеть. Вызовы перед нами — делают нас только сильней.

— Если дождь застал тебя в поле, не жди пока утонешь в грязи. — Выдал он потрясающую мудрость. — Скользи по траве и славь Создателей!

Акселю хотелось плакать. Стать тем самым дождем, а снизу чтобы было болото с увязнувшим в нём, демоническим наместником. Но не скажешь же о таком — отцу. Он, итак, пытается помочь. Барон с трудом сына отбил, за большую сумму и виргату Йоргена. У простого шателена нет ни значимого количества монет, ни земли. Клочок надела с домом в замке не передаётся.

Это конец: хочется судорожно биться об каменный пол подвала, на глазах равнодушных стражей.

— Худшее из всех зол, перестать пытаться. — Аксель сам не особо верил произнесенному, но слова были для отца. Немного нужных ему, он подобрал. — Сталь закаляется в огне.

Отец испытывающе поглядел в его глаза, ударил по плечу и ушел не оглядываясь. Акселя завели обратно в подвал, где он, уткнувшись в жесткое изголовье, вцепился зубами в соломенный тюфяк, пытаясь скрыть слезы и стоны, рвущиеся из груди.

Он не видел, не знал, как его отец стоит на коленях перед домом семейства Ноккурет. День-второй-третий. Как проходят мимо него с равнодушными лицами Эрелана, Нилэя, Тротула, Кристер, Камия. Как каждый день немного меняются их лица: на них проступают злость, недовольство, гнев и кажется… жалость? Как возвращающаяся после гильдии Верлита, с высоким охранником в чёрном, глядя как местные мальчишки закидывают стоящего на коленях тухлыми яйцами, хмурится. Не выдерживает и ставит стену земли. Испугавшиеся пацаны дают дёру, его отец смущенно благодарит «маленькую леди Земли», но Верлита молча проходит мимо. Как на четвертый день к нему подходит Тротула Ноккурет коротко о чем-то спрашивая. Как он мотает отрицательно головой, а она, подумав немного над ним, кидает отрывистую фразу и уходит, а отец обессиленно падает, но собравшись, скоро встает и уезжает из Самура.

После разговора прошла неделя, начался Новый 902 год. В жизни Акселя Бафина не поменялось ничего. Побудка ранним утром, оправление в деревянном сортире за казармой, скрытым забором. Завтрак, распределение группы: кого в шахты, кто послабее, да выглядит больным — к мусорщикам. Кайло до кровавых мозолей. Стража, подбадривающая узников пинками. Обед из кипятка и куска мяса с черным хлебом. Неожиданно, но кормили их вполне сносно и даже без тухлятины. Вечерняя перекличка, подвал, ужин, полчаса жалобных историй от узников и факел уносят. Отбой.

Тем неожиданнее было короткое «Аксель Бафин» от толстого стражника с усами, немного прихрамывающим на ногу.

— Я! — вскочил с лежака Аксель.

Злить стражников самое тупое занятие на свете после оправления против ветра. Конкретно этот был сержантом Джилом Свакингом. В первый же день он так врезал «Колу» из их банды за неповиновение, что тот перевернулся три раза пока приземлялся.

— Уважаемый заключенный номер восемь, — вполне вежливо, но с явной насмешкой сказал он, пока «Кол» пытался отлипнуть от холодного пола подвала. — Их милость повелел не лупить почем зря вшивых бандитов, но оставил за нами правило выбора первого раза: карцер или подзатыльник. Это было тестировочное наказание, для понимания, что такое подзатыльник. В следующий раз, за неряшливую заправку спального места, ты пойдешь в карцер. Я бы не советовал: сдохнуть там быстрее, чем прогуляться по Жутколесью.

Проникнувшись мудростью демонического наместника, каждый из заключенных приобрел некую сноровку в скорости мыслительного отклика на команды стражей.

— К тебе твой брат Хонти Бафин. — оповестил сержант. — Свидание пять минут, поторопись.

Аксель очень удивился такому порыву старшего брата. Еще больше он удивился, завидев вместо него паренька из свиты графа Сэнгвина. Как же его звали? Ламбин Свирен?

— Брат! Ты очень похудел! — натурально разыгрывая ужас, воскликнул Ламбин, схватившись за его руки. — Я привез тебе корзину деревенского сыра.

Он обнял оторопевшего Акселя, шепча на ухо, что ежели тот пожелает, может послужить силам добра в лице благородных семейств в борьбе против наместника. Инструкции в бумаге, что Аксель успел ощутить в своей руке. Разумеется, после прочтения, её необходимо съесть.

Пятикилограммовая головка сыра была принята, соскучившимся по деликатесам узникам, с благоговейным трепетом. Аналогичную получила стража, потому раздобрилась заключенным на бутыль дешевого вина.

Но ощущая, таявшую солёно-сливочную нежность на языке, Аксель Бафин не мог отделаться от мысли, что сыр пахнет кровью.

— Консервативный прогноз был три тонны за январь. — сказал Лопиталь Стеклянный. Он ловко поправил сползающее пенсне. — Следует пересчитать его в свете новых сведений от Бафина. Думаю даже, лучше мне лично осмотреть самурские печи и их технологии.

Эмаден Малурон, южнокаталийский посол, убийца, философ и глава южного отделения магоголиков, поглядел на сборщика цифр с некоей озабоченностью. Учёный северо-восточной Академии Магии был человеком неплохим, но слишком увлекающимся. Это кто его — обладателя столь секретных знаний, отпустит на край света? На лопитальской планете знаний об осторожности вообще слышали?

— Ваши переживания, Лопиталь, напрасная трата выдающегося интеллектуального потенциала. — сделал он попытку намазать медком чувство величия магократического исследователя. — Нам, итак, было известно, что крайняя печь у самурских шахт почти цела.

— Строительство водяного бассейна над печами явно новая технология. — Бескомпромиссный Лопиталь вещал на своей волне. — Либо улучшающая качество содержания, выплавленного самурского железа в крицах, которое без того самое высокое на континенте. Либо качественно увеличивающее выплавку продукта. Скорее всего, всё вместе взятое. Огромное колесо, строящееся у входа в шахты — водяная мельница. Подозреваю, будет служить подъемным механизмом породы. Потому, как прогнозы на ремонт и ввод новых шахт стоит пересмотреть, так и качество-количество плавок. Я не могу строить выводы без фактов.

«А в темнице тайной стражи фактов тебе конечно подбросят». — с раздражением подумал Малурон. — «Нацепил полированные стекляшки на глаза и мнит себя самым умным. Да вокруг самурских шахт столько соглядатаев собрали, встречать незнакомцев. Плюс город мал и приезжим сразу заинтересуются.»

— Исключено! — отрубил он категорично. — Кем угодно рискнуть можно, но не вами.

«Только потому, что фактологической составляющей Теория нестабильности обязана тебе», — признал про себя Малурон, — «цифры в докладе делал ты, но не стоит грани познания ставить выше интересов нашего сообщества.»

— Ну, будет пять тонн железа в месяц. — примиряюще сказал граф. — За полгода — Шинора с ними! — за три месяца, все печи отремонтируют и запустят. Что нашей магократии, около четырехсот тонн железа, добываемых в год в Шайне? Существенно ничего не успеют изменить до финала. Позже, все печи полностью попадут в наши руки. Так даже лучше, Лопиталь, не считаете?

— Мы опять исходим из устоявшихся предположений. — пожевал бледными губешками сборщик цифр. — А если у них есть какие-то неизвестные нам новые военные технологии? Железо, вместо привычного оружия и предмета продажи, используется в их воспроизводстве, в корне меняя ситуацию?

У Эмадена Малурона засвербило в желудочке. Прошиб мелкий тремор. С этим падлой Хиллом, такой вариант вполне реален.

— Причем этим оружием может пользоваться обычный человек. — продолжал размышлять вслух Лопиталь. — Или он быстро, используя его, становится одаренным. Как вам такое, коллега?

'Катастрофичный сценарий. — приуныл граф. — С другой стороны, представить Лопиталя, с вспотевшими стеклышками у печей, гипнотизирующего взглядом производство выплавки или пристающего к мастерам с расспросами, еще хуже. У Малурона прямой приказ: в случае явной опасности раскрытия — немедленная ликвидация учёного.

Вот если издали… под настойками… имитируя обычных прохожих крестьян или паломников… Может мастер с подмастерьем? Торговец и его родственник? Самур — это горы, море, травы. Знахарка с дочкой в поиске и закупке на сезон местных трав? Женщина вызовет меньше подозрений.

Как раз, пока по донесению шпиона, наместник свалил в лес за каким-то чудищем вместе с принцессой. Облик для миссии надо сменить обоим. Отправлять Лопиталя без своего присмотра решительно невозможно.'

— Дорогой ты наш, славный заучка Лопиталь. — душевно протянул Малурон, перейдя на дружеское обращение. — Как у тебя с искусством маскировки в Академии было? Знахарку в возрасте, собирающую растения для лечебного варева на сколько баллов изобразишь?

Не отвечая, сборщик цифр насупился. Красота души придает прелесть даже субтильному телосложению. Интеллигентному человеку сыграть женщину будет легче. Но при сдаче академического норматива маскировки, в задании на способность изобразить женщину с помощью грима и теней, ученый набрал лишь четыре балла из пятидесяти. Как выразился экзаменующий преподаватель: «абитуриент Лопиталь, лишь на большом расстоянии, смахивал на женщину. Мёртвую. Поднятую некромантом в сильном подпитии».

— Знахарство типичная женская профессия. — кисло сказал всё понявший Малурон. — Мужик, собирающий травы, привлечет больше внимания, чем твой любопытный нос в самурской печи. Хорошо, я буду за знахарку. Сыграешь внука. Слегка поехавшего на перегонке и дегустации бабулькиного варева, но еще годного для переноски мешка с травами.

— Позвольте, коллега! — возмутился Лопиталь. — Может у меня нет опыта стольких ролей, как у вас, однако знаний явно больше.

— Да лучше у тебя сиськи были. — парировал Малурон. — Знаешь сколько среди аристократов извращенцев? Через год, с нашей помощью, стал бы первый Девокороль на континенте.

Лопиталь — человек старой закалки. Немедленно пошел красными пятнами. Граф Малурон на душевное состояние ученого внимания не обратил. Дела поважней есть. Выбрать легенду, маршрут определить, разработать пути отхода в случае непредвиденных обстоятельств.

Великая Южная Магократическая Миссия, пропустив непредвиденный, ответный, чудовищный силы удар и отступив на шаг, готовилась совершить опасный прыжок в подбрюшье сильнейшего врага на континенте.