Разбитое зеркало

Глава первая

Они встретились в три часа в малой столовой лучшего ресторана Ридж-Ривер.

Роман Смит прошел через кухонные двери. На нем все еще были клетчатые брюки, белая рубашка и высокий колпак шеф-повара. В левой руке он держал блюдо с запеченными в раковинах устрицами и вилку. В правой руке он нес графинчик с «Саутерном» домашнего производства и бокал на тонкой ножке.

Джорджио Вартововский, владелец «Георга Пятого», уже разложил доску для игры в триктрак. Роман прошел в кабинку и расставил еду и выпивку так, чтобы есть и пить одной рукой, а играть другой.

— Ты можешь найти еще одно такое блюдо? — спросил Джорджио.

— Еще одно? Вы все еще голодны?

— Это не для меня. — Джорджио загремел своим ящиком. — Это для молодой леди.

— Какой молодой леди?

— Артурио заболел. Одна из дневных официанток подменила его этой ночью. Она отработала двойную смену. Ты не думаешь, что мы должны ее покормить? — Он выкатил шестерку. — Это мы бьем!

— Официантка вместо метрдотеля? С каких пор вы верите в равные возможности, Джорджио?

Джорджио пожал массивными плечами.

— Это было срочное дело. Гостям, кажется, было все равно, как и официантам. — Он приподнял свою большую квадратную голову с отвисшими щеками и крикнул: — Мисс Бостон!

Оливия Бостон показалась в арке. Роман затаил дыхание и встал. Он понял, почему не было возражений против женщины, возглавившей полностью мужской коллектив. Такая это была женщина! Она несла себя, как наследница империи. Ее волосы были такими же черными, как у него, но если у него они были настолько хрупкими, что женщины боялись к ним прикоснуться, то у нее прическа напоминала гладкий, разделенный по центру шлем с туго завязанным узлом сзади. Завершалась прическа небольшим водопадом. Ее лоб был подобен только что выпавшему снегу над смелыми дугами бровей. А глаза следовали экзотичным линиям бровей — их уголки были приподняты вверх. Цвет их было трудно разобрать — голубыми они были или черными, эти глаза? Если голубыми, то это была голубизна только что вымытой голубики, глаза с бриллиантовой росой, глубокие как океан. Губы были бледными, длинная верхняя наползала на более короткую и более полную нижнюю, создавая впечатление, что у нее постоянно надуты губки.

Ее фигура, обтянутая красным шелком, могла служить моделью для статуи индийской богини любви.

— Не стой с открытым ртом, парень! — сказал Джорджио. — Спроси у девушки, что она будет есть.

Роман понял, как нелепо он, должно быть, выглядит — наполовину приподнявшийся из-за стола с полуоткрытым ртом. Он слегка поклонился.

— У нас только что кончилась амброзия. — Он усмехнулся. — Не желаете ли нектара?

— Я думаю, ты его завоевала, Оливия, — засмеялся Джорджмо. — Роман, кажется, готов преподнести тебе мир на серебряном блюде. Ты желаешь его с кровью или хорошо прожаренным?

Оливия улыбнулась:

— Я удовлетворюсь этим. — Она указала на блюдо Романа.

— Угощайтесь, — предложил Роман. — Я не голоден.

— Это были последние, не правда ли, Роман? — поинтересовался Джорджио.

— Я… э… я в самом деле не голоден. Шеф-повар всегда может перехватить.

— Я тоже не голодна, — надула губы Оливия. — Давайте разделим это?

— Я принесу вам вилку.

— Не надо. Я сама могла бы это сделать, но я ничего не имею против, чтобы воспользоваться вашей вилкой, если вы не возражаете? Я вижу, что вы собираетесь играть, а я хотела бы понаблюдать.

— Вы играете в триктрак? — спросил Роман.

— А почему это вас шокирует? Разве женщинам запрещено играть?

— Нет, конечно, нет.

— Мне нравится пробовать запретные вещи — время от времени.

Роман почувствовал, что должен дать достойный ответ, но он не мог ничего придумать.

Джорджио сказал:

— У меня шестерка.

Роман взял фишку-дубль и показал ее Джорджио.

— Удваиваешь? Уже? Но ты еще не бросал фишек.

— Я предчувствую удачу сегодня ночью.

Оливия задержала вилку у своих губ, розовый кончик ее кошачьего языка слегка высунулся. Она посмотрела через стол на Романа из-под своих приподнятых ресниц:

— В самом деле?

— Получше следи за этим парнем, Оливия, — предупредил Джорджио. — У него ужасная репутация.

Оливия положила свою ладонь на руку Джорджио.

— Я знаю, что я в безопасности с вами, мистер Вартововский.

Джорджио хмыкнул.

— Десять лет назад вы не могли бы за это ручаться, — проворчал он. — Мой час уже прошел. Зовите меня Джорджио.

Оливия одарила его широкой улыбкой.

— Моя честь в безопасности, потому что вы — джентльмен, — сказала она, — а не потому, что вы очень привлекательный мужчина.

До этого Роман не видел, чтобы Джорджио краснел. Он никогда не подумал бы, что старик способен на это. Он не поверил бы, что краска может появиться на буром, налитом вином лице.

— Ваш черед, — сказал он.

Оливия отпила несколько капель вина Романа.

— Какие прекрасные фишки! — сказала она, беря «камешек», которым собирался играть Джорджио. Роман напрягся, ожидая от Джорджио вспышки гнева. Никто не покушался на доску, на которой играл Джорджио, особенно на эту.

Вместо этого Джорджио сказал:

— Благодарю вас, моя дорогая. Это старинный набор. Он передается в нашей семье из поколения в поколение. Конечно, доску подновили лет двадцать назад, но ящичек из настоящего розового дерева. Черные камешки из черного дерева, а белые — слоновая кость.

— А резьба? — спросила Оливия, водя пальцем по выпуклому орнаменту на камне. — Что это такое?

— Это герб семьи Вартововских, — ответил Роман. — Два стоящих на задних лапах льва, каждый с тремя головами.

— Герб?

— Не Вартововских, — поправил Джорджио. — Моя семья была вынуждена менять свою фамилию несколько раз в течение столетий.

Оливия подняла брови:

— Столетий? Вы, должно быть, королевских кровей или что-то в этом роде!

Джорджио сделал отрицательный жест:

— Не королевских, не совсем так.

Роман взял шашку из рук Оливии и положил ее обратно на доску.

— Однако близки к ним, не так ли, Джорджио? — Он повернулся к Оливии полный решимости уничтожить ее холодным взглядом за ее дурацкий флирт с хозяином, но она посмотрела на него такими глазами…

— Герцогских кровей, не правда ли, Джорджио? — сказал он. — Вы ведь происходите от герцога Бургундского?

Джорджио выбросил фишку дубль-два и поморщился:

— Возможно. Так, по крайней мере, говорят.

— Так вы из королей, в каком-то роде? — спросила Оливия.

Джорджио пожал плечами.

— Я должна сказать об этом моей сестре, — засмеялась Оливия. — Она будет так поражена. Она помешана на «королях». У Портии есть целая библиотека о «коронованных особах Европы».

Джорджио побарабанил пальцами по игральной доске. Он отодвинул две шашки Романа на среднее поле.

— Это научит тебя быть смелым, молодой человек, — сказал он Роману. — Слишком много незащищенных шашек. Я не мог сопротивляться.

Оливия чуть не спросила, что это за шашки, но вспомнила, что сама только что дала понять, что знает игру. Вместо этого она спросила:

— Где находится Бургундия? Моя сестра обязательно спросит.

— Это оттуда получают вино, — сказал ей Роман. — В свое время она была страной. Сейчас это часть Франции. Около Швейцарии, не так ли, Джорджио?

— До этого была какая-то Швейцария, — подтвердил Джорджио. — Это была не просто страна, это было сердце империи.

— Как романтично! — сказала Оливия, поняв, что, возможно, уделяет слишком много внимания пожилому мужчине. — Не слишком ли вы молоды для шеф-повара четырехзвездочного ресторана?

Роман положил одну из шашек обратно на доску.

— Я не шеф-повар здесь, — пробормотал он.

— Но я думала…

— Он почти шеф-повар, — сказал Джорджио. — Официально, повар по соусам, но я сейчас редко захожу на кухню. — Он посмотрел на свой живот и добавил: — Я больше там не вписываюсь.

— Все блюда — дело рук Джорджио, — сказал Роман. — Он здесь гений.

— Ты создал некоторые интересные вещи, — утешил его Джорджио.

— Но они не включены в меню. — Пальцы Романа схватили одну из шашек Джорджио и поставили ее на край доски. — Так что, она не защищена?

Оливия мысленно сделала отметку: — Незащищенными считаются те шашки, которые на треугольниках доски предоставлены сами себе.

Джорджио покачал головой:

— О молодость, — сказал он. — Так нетерпелива. Ты знаешь, сколько прошло времени до того, как мне разрешили подать хозяину одно из моих блюд?

— Вы мне говорили, — сказал Роман. У него выпало шесть и четыре, что, кажется, сделало его счастливым по причине, которую Оливия не поняла. В самом деле, это очень странная игра.

— В любом случае, — продолжал Джорджио, — ты не хочешь пойти по моим стопам. Я уже говорил с тобой об этом.

— Он не хочет? — спросила Оливия. — Но почему? Я считала вас самым удачливым человеком, Джорджио.

Джорджио передал фишку Роману, который принял ее и отложил в сторону, на ней было видно число «четыре».

— Я заработал бы больше денег с продуктами «Макдональдса», — объяснял Джорджио. — И у меня было бы наполовину меньше забот.

— Но вы — художник, — запротестовала Оливия.

— Да уж какие художества! Вся моя жизнь была работой по шестнадцать часов в день семь дней в неделю. И что, я удостоился аплодисментов? Едва хватало на жизнь, и все. Роману нужно сойти с ума…

— Но… — начала Оливия.

— Да, я знаю. Вы тоже хотите быть художником. Может быть, у балерины по-другому, не знаю. Я только знаю: чтобы быть художником, нужно быть подвижником. Если можете жить, делая что-нибудь другое, — делайте это.

— Вы — балерина? — спросил Роман. — Я должен был догадаться. Вы так прекрасны и так грациозны, что никем другим быть и не можете.

Оливия скромно опустила глаза. Она подумала, что, если она собирается заполучить работу Артурио, даже на временной основе, она сможет часто видеться с этими двумя мужчинами.

— Не совсем точно — «балерина», — призналась она. — Я начинала именно так, но затем я стала более… э… более развитой. — Она знала, что они оба догадываются, о каком «развитии» она говорит. Оливия посмотрела им в глаза. Она даже не удосужилась вздохнуть поглубже, чтобы подчеркнуть свои слова. — Предполагается, что балерины более изящны. — Она не стала добавлять «и более грациозны».

— Ерунда! — фыркнул Джорджио. — Ничего не вижу плохого в том, чтобы у танцовщицы балета была хорошая фигура. А ты как считаешь, Роман?

— Они все кажутся немного тощими, — заметил Роман. — Итак, что же вы делаете, Оливия, когда не работаете официанткой?

— Я все еще танцую, — заверила она. — Есть много возможностей для человека с классической подготовкой.

— А также с красотой. — Роман улыбнулся.

— Спасибо. А у вас, Роман, какие замыслы?

Роман выбросил дубль-пять. По той или другой причине у него опять выпал этот номер, и он передал фишку Джорджио. Джорджио покачал головой, двумя пальцами вытащил пачку денег из кармана брюк. Отсчитав два доллара, он сказал:

— Роман — акула в триктраке. Когда он награбит у меня достаточно денег, то откроет свой собственный ресторан.

— Хороша акула! — усмехнулся Роман. — Только потому что выиграл одну партию? Вы знаете, что вы будете впереди к тому времени, как мы закончим игру.

Джорджио ударил по столу мясистой ладонью:

— Так и будет! Или не стоит? Последний раз, когда я отобрал у тебя несколько долларов, ты переживал неделю.

— Это были тридцать долларов. И я не переживал.

Джорджио повернулся всем телом к Оливии:

— Он экономит на собственное заведение, этот молодой человек! Он прижимист как скупой рыцарь.

Оливия не знала, смеяться ей или краснеть, поэтому она решила не понять замечания Джорджио.

— Я думаю, хорошо, что у него есть честолюбивые замыслы, — предположила она.

— Хорошо, плохо! — Джорджио своими короткими пальцами вновь устанавливал шашки. — В один из дней он покинет меня — меня, который научил его всему, что он знает! А затем я буду вынужден нанять мальчика моей сестры, который не знает ни одного соуса за исключением «Хейнц». Моя сестра будет помогать, хотя я предпочту быть распятым феминисткой, поверьте!

— Может быть, вам принести еще что-нибудь из кухни, — спросил Роман Оливию. — Но я не думаю, что там остались еще устрицы.

— Мне нужно идти, — сказала Оливия. — У меня утром проба.

— К обеду не приходите сюда, — сказал ей Джорджио. — Если вы не получите работу, вы мне нужны, чтобы опять заменить Артурио.

— Благодарю вас.

— У вас есть машина? — спросил Джорджио.

— Нет. Я вызову такси.

Джорджио отодвинул доску триктрака.

— Я проиграл достаточно денег для одной ночи, — сказал он. — Ты тоже поезжай домой, Роман. Ты опять припарковался позади ресторана, на месте хозяина? — Он пристально посмотрел на Романа, затем на Оливию.

Только тогда Роман понял тяжеловесный намек Джорджио и предложил:

— Можно вас подбросить куда-нибудь, Оливия?

— Я не хочу быть для вас…

— Чепуха, — зарычал Джорджио. — Вы будете в безопасности с Романом, я вам гарантирую. Как если бы я вез вас домой…

Оливия прикоснулась к левой стороне груди:

— Мое сердце дрожит от одной этой мысли, Джорджио! Это не будет для вас слишком большой обузой, Роман?

«Бьюику» Романа было лет шесть. «Но ведь он на всем экономит, — подумала Оливия. — Интересно, сколько он уже накопил?»

— Вы едва притронулись к этим устрицам, — сказал Роман, выезжая со стоянки. — Они вам не понравились?

— Они были восхитительны, — ответила Оливия.

— Мне кажется, вы боитесь есть много — танцовщица и все прочее…

— Нет, это не так. Я ем как лошадь. Работа по шесть часов в день у перекладины вызывает у меня хороший аппетит.

— Ничего себе лошадь. В таком случае вы чистокровка. Почему же все-таки вы не ели?

— Поверните налево, пожалуйста. — Оливия думала про себя, что, если Роман считает, что у нее вкус к дорогой пище, он ошибается. — Боюсь, что я больше предпочитаю «Макдональдс», — призналась она. — Мы, танцовщицы, вынуждены есть на бегу и дешево. Я не привыкла к еде, которую вы предлагаете в «Георге Пятом»…

— О, прошу прощения! Вы должны были бы сказать. Я мог бы приготовить вам… Какое у вас любимое блюдо?

— Это не имеет значения. Поверните направо у светофора, пожалуйста. Моя любимая пища? Думаю, об этом мечтает большинство танцовщиков — это толстый кусок вырезки и жареный картофель по-французски.

Роман повернул руль.

— А какой соус? По-бернски? Или…

Оливия прикусила губу и заставила свой голос звучать дружелюбно.

— Вы, наверное, не понимаете. Просто кусок мяса. Настоящий, простой кусок вырезки.

— Извините. Слегка прожаренный?

— Средне.

— Вы получите его!

— Что? — Оливия поправилась. — Извините?…

— Завтра ночью. После работы.

— С Джорджио будет припадок. Настоящая вырезка и жареный картофель на его кухне?

— Это больше моя кухня теперь! Но я вас понял. Как насчет воскресенья?

— Воскресенья?

— Ужин у меня на квартире? Никаких посягательств, обещаю.

— Настоящий кусок мяса?

— И столько жареного картофеля, сколько вы сможете съесть.

— Вы знаете, как делать картофель по-французски? Остановитесь перед тем автомобилем. Вот где я живу. С матерью и Портией, сестрой. Вы должны будете найти рецепт картофеля по-французски.

— Так вы придете? В воскресенье?…

Роман расценил то, что она захлопнула дверь машины со всего размаха, как согласие. Черт побери, он даже не попытался поцеловать ее! Однако в воскресенье все будет по-другому.