Разбитое зеркало

Глава двадцать третья

Баранья котлета, жареная на гриле, показалась Роману вполне приличной, хотя мятного соуса не было. Вкус соуса был незнакомым. Он пытался определить, что это было — гуава? фиган? еще что-то?

Да нет, он же не шеф-повар и даже не владелец ресторана. Незачем забивать голову всякой ерундой. «Веди растительный образ жизни», — сказала ему Портия. И как же ему произрастать здесь, в роскошном номере дорогого отеля, в этом тропическом раю?

Он взял дистанционное управление и включил телевизор. На экране появилась Джоан Коллинз, которая демонстрировала свои формы и двигала губами, а вместо голоса слышалось свистящее щебетание на португальском. Он щелкнул переключателем. Футбол. Еще щелчок. Крупным планом показалась квартеронка с полными губами. Камера поползла вниз, показались две могучие татуированные ручищи, сжимающие перезревшие, кинематографически обнаженные груди. Был это крик ужаса или наслаждения? Трудно сказать, особенно если не знать языка. Придется иметь это в виду — пригодится, если вдруг окажешься в интимной ситуации с какой-нибудь местной красоткой.

У чертовой бабы на экране соски были похожи на два розовых резиновых напальчника. Роман опять переключил программу. Не стоит возбуждаться. Обычно усталость сохраняла его либидо на невысоком уровне, беспокойства это не причиняло. Но сейчас он отдыхал уже двое суток.

«Бонанза» — эта передача далека от секса так, как только можно желать. Но португальский уже прискучил. Щелчок — кто-то что-то готовит, щелчок — кто-то что-то говорит. Щелчок — и тишина.

Роман почистил свою электробритву, побрился третий раз за день, снова почистил ее, полистал рекламу отеля «Полидор».

Три ресторана, четыре бара, три дискотеки и два бассейна. Мужская и дамская парикмахерские. Можно подстричься и выйти прилизанным и напомаженным. Или выпить? Бар в его номере заполнен, стоит только руку протянуть, но выпивка средь бела дня до добра не доведет.

Может, искупаться? Один бассейн был закрытым, на подземных этажах. Другой был на крыше. В брошюрке Роман вычитал, что купальные принадлежности можно получить в любой момент. А Портии он всегда может оставить записку. Да она и так уже опаздывает. Женщину только запусти в магазин… И из гостиницы он же не уходит.

В качестве бесплатной купальной принадлежности Роман получил набедренную повязку, наподобие тех, что носят культуристы, и мохнатый белый халат. Он переоделся, с трудом запихнув себя в набедренную повязку, вдохнул влажный хлорный воздух и подошел к бортику.

Солнце нестерпимо слепило глаза, Роман сощурился. Немного привыкнув к яркому свету, он рассмотрел бар у самой воды, плетеную мебель и повсюду — черные очки.

К его услугам была хорошенькая японка, снабдившая Романа стаканом с розовым напитком и ярким желто-зеленым зонтиком. Обозначив при помощи стакана и зонтика свою «территорию», Роман нырнул и поплыл.

Он собирался проплыть бассейн пятьдесят раз, но и сорока оказалось вполне достаточно. Портия, похоже, права. Что-то стал сдавать. Пятьдесят сделаем завтра.

Немного отдышавшись, он растянулся на солнышке и огляделся. В глазах зарябило. Женщины! Женщины и девушки. Было несколько мужчин, но что на них смотреть? Наверное, та телевизионная красотка уже разожгла его воображение, а тут прямо с пылу, с жару…

Здесь была высокая изящная блондинка, на которой одежды было меньше, чем на Романе. Соски ее торчали, как пунцовые зубчики. Грудь была в веснушках, почти плоская, но все же сомнений относительно ее пола не возникало.

Все верно! В Бразилии — одновременно тропической и католической — такие вещи, видимо, были позволительны. Обнаженная грудь здесь, очевидно, обычное дело, надо только привыкнуть. Хотя и трудно. У него не было никаких возражений с точки зрения морали — напротив. Все аморальное он принимал безусловно. Но легко ли молодому мужчине в набедренной повязке отменить естественные реакции своего организма?

Думай о другом, Роман!

И даже не обращай внимания на ту полногрудую шоколадку с роскошными волосами, которая вылезает сейчас из бассейна, непринужденно поправляя чисто символический лифчик. И не смотри на гибкую красотку полинезийского типа в купальнике-сеточке, из которого высунулись и соски, и волосики между ног. Придется проигнорировать и широкие бедра огненно-рыжей девицы, натуральный цвет волос которой подтверждают кудрявые колечки на лобке…

И это сохранится, пока она также, как все, не умрет…

Думай о другом, Роман!

Он застонал и перевернулся на живот.

Так было неудобно — казалось, он лежит на скалке, но все-таки безопаснее.

Кто-то брызнул ему на спину холодной водой. Роман поднял голову, оглянулся. Поднимая глаза, он увидел стройные загорелые ножки, а выше — участки светлой кожи. Значит, хозяйка ножек загорала раньше в другом купальнике. И бледность эта была не без эротического вызова. Роману показалось, что он видит потайные местечки, которые прежде целомудренно скрывались от посторонних взоров. Это были очень славные местечки — особенно почти незаметные складочки, которые уголком разбегались от бедер.

Некоторые женщины просто тают от дразнящих прикосновений кончиком языка именно к этим…

— Я везде ищу тебя, Роман! Ты получил мою записку? — накинулась на него Портия.

— Я…

— Я с трудом узнала тебя нагишом.

— Я не голый.

— Но почти… Я жутко беспокоилась.

— Портия, но ведь я не твой пленник. Не забывай, что мы приехали сюда отдыхать. Солнце, воздух и вода, нет? Или ты хочешь, чтобы я окончательно зачах в своем номере, пока ты будешь шляться по Рио?

— Я, между прочим, делала покупки — для тебя!

— Вот спасибо! Тебя просили?

— Ах ты, неблагодарный!

— Портия, мы здесь пробудем месяц, так? Может, попробуем не ссориться? Мне нравится твой купальник.

— Спасибо. — Она перевела дух. — Ладно, мир. Ну, так что ты тут поделываешь?

— Купаюсь, лежу, смотрю.

Портия посмотрела по сторонам. Распластанная рыжая красотка, субтильная блондинка, гавайская девушка в паутинном наряде.

— Так, ясно!

— Нет, Портия! Я имел в виду эту гору, которую называют Сахарной головой, и эту фантастическую 120-футовую фигуру Христа, и все те домики внизу. Наверное, выше только вон то здание голубого стекла.

— Да ладно… Болтай-болтай, бабник! Впрочем, меня не касается, на кого из них ты положил глаз.

— Хочешь чего-нибудь выпить, Портия?

Портия бросила накидку и темные очки на шезлонг.

— Почему бы нет? Я только искупаюсь.

Нет худа без добра — дурное настроение Портии позволило Роману без смущения подняться. Ничто не бывает столь губительным для эрекции, как злой язык.

Роман привел в порядок свой смелый пляжный костюм и пошел в бар за напитками.

— Двойной ром, пожалуйста, — обратился он к девушке-японке.

— Для дамы? — поинтересовалась она, лукаво улыбаясь. Роман не стал объяснять, что он не использует выпивку для форсирования событий, ему просто хочется поднять девушке настроение.

Роман наблюдал, как Портия плавала, а затем вылезала из воды.

— Держи! — Схватив свой халат, Роман подбежал к ней.

— Я думала, чем меньше на женщине надето, тем тебе лучше, — пробурчала она. — Или это только к местным шлюхам относится?

— Жара — солнце — ожоги, — начал он. «Как ей объяснить? Как сказать ей, что все белые части ее мокрого купальника практически исчезли? И, если не присматриваться, то казалось, что на ней лишь черная полоса, разделившая тело вдоль на две части».

— Я уже подзагорела. Скорее это ты сгоришь, с голым-то задом. Дай-ка мне это! — Она надела халат и удалилась.

Роман допил свой стакан, затем стакан Портии, попытался снова предаться прелестям ню-шоу, назло ей, но так или иначе…

А она стала лучше за эти годы. И как это он раньше не замечал? Она повзрослела, появилась гибкость, женственность. Прежде стоило ему взглянуть на Портию, его сразу же пронизывало — Оливия! Но не сегодня. И не потому, что Портия была в темных очках и не было видно ее глаз, так похожих на глаза Оливии. Он вообще едва обратил внимание на ее лицо. Дело было в ее теле… Эти ножки, все эти складочки, влажные, мягкие.

Он обратил на них внимание еще до того, как понял, что все это принадлежит Портии. Обратил внимание и среагировал. Так-то. А чувства его к ней не изменились. Он не воспылал к ней страстью — все это муки мужской плоти. Пора что-то делать. В девятистах номерах гостиницы нашелся бы не один десяток девчонок, готовых на многое, — и без претензий. Может быть, когда Портия пойдет снова по магазинам…

Определенно, он что-нибудь придумает, а иначе опасно. Он относится к Портии с симпатией и уважением, хотя иногда она бывает просто несносна. И если к симпатии и уважению добавить вожделение и страсть, то может произойти одно маленькое опасное превращение. Может появиться так называемая любовь.

Под дверью была записка «Позвони мне, пожалуйста». «Пожалуйста» — от Портии? Интересно. Он набрал номер.

— Я должна извиниться перед тобой, Роман, — сказала она.

— Да? За что же?

— В номере я разглядела свой мокрый купальник. Теперь я понимаю, почему ты дал мне халат. Ты поступил как истинный джентльмен, Роман. Я думала… Впрочем, не важно. В общем, спасибо.

— Не за что.

— Роман?

— Да?

— А насчет того, что ты был нагишом, так это даже идет тебе. У тебя отличная фигура.

— Спасибо. А насчет того, что ты вылезала из бассейна в чем мать родила?

— Да, Роман?

— Тебе это тоже идет.

— Хорошо, что ты не видишь меня сейчас, а то я вся покраснела.

— Вся? Ты все еще в том прозрачном купальнике?

— Нет. Я только под душ забралась, хотела хлорку смыть, а тут твой звонок.

— О! — Он попытался мысленно представить ее. Нет же на ней сейчас этих черных полос? «Вот ведьма», — подумал он. Она неспроста сказала ему, что стоит сейчас обнаженная. Она хотела заставить работать его воображение и преуспела в этом. И набедренная повязка, то есть плавки, стали явно стеснять его.

Ах, женщины!

— У меня остались какие-то твои вещички, — сказал он. «Почему бы не дать волю соблазнительным фантазиям?» — Ты забыла очки и какую-то почти невидимую блузку. Она очень идет тебе, Портия. А надетая без купальника пойдет еще больше.

— Роман!

— Хочешь, я принесу все это? Может, ты выступишь в качестве живой модели?

— Я же говорю, что лезу под душ!

— Помощь не нужна?

— Нет, благодарю! — И затем помягче спросила: — Роман, посыльный уже был у тебя?

— Посыльный?

— Тебе доставили вещи, что я купила?

— Вещи?

— Ты ведь меня на обед приглашаешь, так, может, и потанцевать вечером? А у тебя нет ничего подходящего. Я кое-что взяла для тебя — в подарок.

— Портия, одну минутку, стучит кто-то.

— Ладно, позвони позже, когда я все-таки выйду из душа.

Коробок, свертков и сверточков было столько, что он ощутил себя мальчишкой, получившим гору рождественских подарков. Роман не знал, сердиться на Портию или нет. Она была богата, и значительную часть ее денег помог ей сделать он, Роман.

И все же что-то ему не нравилось.

Почему? Почему она делает для него все это? В знак благодарности? Он помог ей разбогатеть, но… Терапия? Портия заботилась о том, как вывести его из состояния «Оливия-шока» и считала, что просто поваляться в постели ему не помешает? Или она наняла его в качестве альфонса для своего «месячника низменных страстей? Но ведь она любого мужика может заполучить. Тогда почему? Интересно, чего она от него ждет? Всегда нужно выяснить пристрастия дамы, нужно знать, чего дама хочет, — и сделать с ней это. Собственно, чем он и занимался всю жизнь.