Разбитые. Как закалялась сталь

Глава 28. День, сломавший несколько жизней

Комментарий к Глава 28. День, сломавший несколько жизней

Простите…

Старики объявляют войну, а умирать идут молодые. Герберт Гувер

Сказать, что битва была ожесточённой, — не сказать ничего. Кровь была повсюду. Сотни трупов. Своих, чужих, всех вперемешку. Всё её тело в царапинах, но ничего серьёзного, спасибо Тео. Нотт всячески защищал Николь, прикрывал её спину, отвлекал противников, давая девушке время сбежать. А ведь когда-то давно, кажется, целую вечность назад, именно Теодор привёл Николь в Мэнор и заставил принять метку. Как всё меняется.

Николь била всех подряд. Тех, кто бил её, тех, кто пытался убить Тео, тех, в кого целился Нотт. Озверела. Волком выла, скулила раненым зверем. А в голове все мысли лишь о Драко. Жив ли? Увидятся ли они ещё?

— Никки, пригнись! — Теодор вовремя заметил зелёный луч, и тот пролетел прямо над головой Рейнер. Николь выдохнула и кивнула в знак благодарности.

Они буквально ходили по телам, поскольку вся земля была застлана неподвижными аврорами и пожирателями. Спотыкались, падали и снова вставали. Не позволяли себе отдохнуть.

Снега не было, и это немного облегчало задачу. Но холод мешал выкладываться на полную. Кто вообще сражается зимой?

Битва длилась очень долго. Два часа. Три. Пять. Семь. Когда наступила ночь, бой внезапно остановился. Все были без сил. Было принято решение заночевать прямо там, на пустыре, среди трупов. Только тогда Николь поняла слова профессора Снейпа, сказанные им ещё в прошлом году:

— Мой совет: не пренебрегайте уроками выживания. Вам не терпится схватиться за палочку и начать убивать, но большинство погибнет от естественных причин: десять процентов от инфекции, двадцать от обезвоживания — природа умеет убивать не хуже палочки.

Действительно, природа убивала не хуже. Ядовитые змеи и пауки, экстремально низкая температура даже для зимы, отсутствие воды. Пятеро пожирателей полегло только так. Николь держалась. Тео тоже.

С наступлением утра битва возобновилась. Всё началось сначала. Красные лучи, зелёные, фиолетовые. Смерти. Боль. Крики. И так по кругу.

Ещё час. Два. Три. По истечении четвёртого часа всё прекратилось. Пожиратели превышали авроров своей численностью, поэтому служители добра решили сдаться.

Николь и Тео вернулись в Мэнор. Ни Драко, ни Пэнси. Николь было страшно, но она старалась не поддаваться панике. Они живы.

Спустя три часа вернулся отряд во главе с Лестрейндж. Малфоя и Паркинсон всё ещё не было.

И через час.

И через два.

Они молчали, придавленные ожиданием, не в силах стряхнуть с себя эту тяжесть.

Когда дверь открылась и в зал, где ожидали когтевранка и слизеринец, вошёл юноша, послышалось два одновременных вздоха облегчения.

— Драко! — Николь сорвалась с места и запрыгнула в объятия блондина.

— Где Пэнс? — Теодор подошёл к ним и Николь отстранилась от Малфоя. Драко не ответил. — Что с ней? — не услышать панику в голосе Нотта было невозможно. — Твою мать, Малфой, что с Пэнс?!

Драко опустил голову и покачал ею из стороны в сторону. Только тогда Рейнер разглядела покрасневшие белки глаз парня. Его прекрасные серые глаза были наполнены слезами.

И она всё поняла.

В горле встал ком, а в глазах потемнело от истерики, что поднималась из груди.

Мертва. Она мертва.

Часть Николь умерла вместе с Пэнси.

Тонкие бледные пальцы вонзились в стол, сдирая кожу. Ей мучительно хотелось что-нибудь сломать. Желательно, конечно, шею, с хрустом переломав кости, запятнав грязно-белый ковер. Николь тяжело вздохнула, чувствуя зуд в коленях, ощущая, как сердце предательски быстро билось, как вырывалось из груди. Она напряжённо посмотрела на Драко, который смотрел на неё в упор, не мигая. Где-то наверху ветер бился о стёкла, расшатывая сгнившие ставни. Эти звуки — её безумие, которое она безуспешно старалась потушить. Ведь Николь поняла, что ей уже до чёртиков надоело терять.

Крик разрывал внутренности Тео, боль сипло срывалась с потрескавшихся на морозе губ. Ему хотелось орать, ему хотелось уничтожить себя изнутри, вывернуть наизнанку и перерезать острым кинжалом, раскромсать на многочисленные части и вышвырнуть в бушующее море. Ему хотелось сдохнуть на этой земле, помереть в луже собственной крови, что уродливыми алыми пятнами пропитывала бы белоснежные сугробы.

Ему никогда раньше не было так плохо. Даже приблизительно.

Он застонал и упал. Тео не хотел ничего чувствовать. Не желал. Боялся. Потому что сейчас это настолько страшно, больно, разрывающе, что дыхание перехватывало. И он плакал. Слезы застыли на его бледных щеках. Хотелось ударить себя о покрытое толстой коркой льда озеро неподалёку, раскромсать звенящую голову и избавиться от боли, что острыми когтями сматывала его вены и разрывала сухожилия, запихивала мышцы в мясорубку, вертя железную ручку.

Ему не было так больно даже после смерти матери. А сейчас идиотские чувства разломанной привязанностью, что осталась лишь осколками навсегда застывшего сердца, врезались в ослабевшее тело. Его выворачивало, медленно, мучительно, абсолютно все эмоции усилились в разы и превратились в огромный чёрный клубок негатива, что противно встал в горле.

С пересохшего языка срывались лишь крики.

Он потерял абсолютно всё.

Дыхание Николь сбилось из-за плача. Она пальцами вцепилась в плечи Теодора, притягивая его к себе и убаюкивая. Её сердце болезненно сжималось от мысли, что Пэнси больше нет. Она больше не услышит её звонкий смех, не будет наблюдать за тем, как она идеальным почерком записывает конспект по зельям или расчёсывает свои тёмные волосы.

Её больше нет.

Драко за всё это время не проронил ни слова. Перед глазами всё ещё стояло воспоминание смерти его лучшей подруги, девушки, с которой он провёл своё детство, которая была влюблена в него всю свою сознательную жизнь, пока не заметила в Тео парня.

Его руки были испачканы в крови. Сердце билось замедленно, словно вот-вот остановится, а внутри пустота. Кромешная тьма накрыла его мысли, и парень был не в силах встать, отойти, убежать от всех проблем. Было невыносимо больно, и это та боль, которую не залечит ни время, ни другие люди.

То, как умирала Пэнси, было подобно тому, как она билась, — это был танец. И последние её движения были такими же грациозными.

Драко, скрючившись в три погибели, прижимался к бездыханном телу лучшей подруги, его спина часто вздымалась из-за нескончаемой истерики, бьющей по живому, вернее, добивающей остатки. Вокруг, как назло, витала тишина, лишь сильные порывы ветра, от которых Драко старался скрыть Пэнси, свистели, ударяясь о руины разрушенного здания. Пространство вокруг было всё в пыли, тёмное, почти чёрное небо затянулось густыми тучами и не пропускало ни луча света. Казалось, что сами небеса не в силах стерпеть это отчаяние и разрывающую тоску, которую держал в себе Драко.

Тяжёлый комок встал поперёк горла, создавалось впечатление, что парень совсем не дышал, но его выдавали короткие громкие всхлипы и звук, больше похожий на гортанный рык. Блондин сидел на холодной земле и со всей нежностью укачивал её тело в своих руках, прижимаясь щекой к её макушке и, изредка целуя волосы, что-то бормотал будто в припадке.

Спустя некоторое время Малфой с трудом, шатаясь, приподнялся, аккуратно подняв тело подруги на руки. Ноги едва держали, битва была поистине кровавой, остаться живым уже было победой, а остаться при этом невредимым — непозволительной роскошью. Где находились очаги боли Драко не смог бы назвать, даже если бы сосредоточился на чём-то, кроме мыслей о Пэнси, но то, что боль физическая была сжигающей отрицать он бы не смог в любом случае, однако обращать на это внимание он хотел в самую последнюю очередь.

Его тело отказалось двигаться, но сердце продолжало биться, тогда как сердце Пэнси замерло навсегда.

Из мыслей Малфоя вывел звон разбитого стекла. Любимая ваза его матери была уничтожена. Теодор несколько секунд немигающим взглядом смотрел на осколки, а затем резко сорвался с места и побежал вверх по лестнице. Драко хотел броситься за ним, но Николь остановила его, положив руку ему на плечо.

— Пусть побудет один, — хриплым от слёз голосом сказала она. — Мы сейчас ничем ему не поможем.

Драко кивнул и с грохотом сел на диван, закрыв лицо руками. Он винил себя.

Не уберёг.

Не смог спасти.

Позволил умереть.

Николь аккуратно села рядом и прижала колени к груди, продолжая всхлипывать.

Отец.

Пэнси.

Кто следующий?

Теодор отлично помнил тот момент, когда ему сообщили, что Пэнси мертва. Не помнил, что было дальше, но тот момент стоял в его памяти отчётливо: ему сказали, Пэнси погибла, попав под руку Антонио Хвастовски. Аврор попал зелёным лучом прямо в грудь, туда, где находится сердце. Пэнси не чувствовала боли.

Теодор помнил каждое слово, он мысленно повторил их несколько раз, чтобы осознать сказанное. Он слышал их, запоминал, понимал их, но смысл до него доходил медленно, словно бы он находился под толщей воды, а кто-то звал его с берега. Он слышал звуки, но они не собирались в единое слово — не обретали значение. И лучше бы никогда не обретали.

Мысли сбивались в кучу, больно ударяясь о стенки черепной коробки. Её больше не было, не было той, кто буквально вытащила его из оков собственной темницы, в которую он заперся после смерти матери. Было слишком много сожалений, чувство вины гложило и не давало покоя, но она, оказавшись рядом в нужное время, в нужном месте, сделала значительно больше, чем он мог выразить словами.

Её больше не было.

От этого становилось невыносимо больно, грудь словно сжимали тиски, заглушая остатки человеческого и он мог бы сорваться.

Лечит ли оно? Время. Нет, вероятно, не лечит, оно лишь притупляет боль. Человек сам себя лечит, сам выбирает, смириться с судьбой, понять, что в этот раз, действительно, ничего сделать не мог и перестать себя корить. Не забыть, но принять, как часть объективной реальности и сделать выбор — помнить, любить, чтить память, идти вперёд, понимая, что не сможешь забыть, но чаще вспоминать лучшие моменты жизни и, возможно, тогда…

Несколько сотен смертей не стало причиной отказаться от других битв для Волан-де-Морта. На следующий же день после первой битвы их отправили сражаться снова. Драко удалось уговорить Лорда не отправлять Тео на это задание. Тёмному магу была безразлична смерть Пэнси, а её родители сходили с ума. Они лили слёзы, склонившись над телом дочери, которое доставил Драко с поля битвы. Нотту увидеть девушку не позволили. Паркинсоны посчитали, что так будет лучше. Для кого?! Кому станет легче?! Неужели они не понимают, что он потерял всё? Он потерял смысл жизни, потерял саму жизнь! Мистер Паркинсон сказал, что Тео сможет увидеть её на похоронах, которые запланированы на следующий день после новой битвы. Теодору оставалось только смириться.

— Сейчас твой мозг говорит тебе, что всё плохо и никогда ничего не наладится. Это неправда. Всё зависит только от тебя. Если ты захочешь двигаться дальше, ты сможешь сделать это, — говорила ему Николь, но Тео не слушал. Она не понимает. Её парень-то жив!

Тео сходил с ума. Медленно, но сильно, постепенно теряя рассудок. Его мозг играл с ним в игры, строя запутанные лабиринты, проверяя, каким путем он пойдет.

С каждым прожитым днём ему казалось, что он не управляет своим миром. С каждой прожитой минутой ему казалось, что он раб своих иллюзий. С каждой прожитой секундой ему казалось, что она реальна. Приходила, шептала ему мысли на ушко, двигающие его на ужасные поступки. Тео поссорился со всеми людьми, которые были ему близки. Он обвинил Драко в смерти своей возлюбленной и пресёк все попытки Никки объяснить ему, что это не так на корню.

Пэнси в его видениях скребла своими длинными, наточенными ноготками по коже его шеи, заставляя покрыться мурашками. Появлялась среди толп людей, вынуждая спрашивать у каждого «Ты видишь её?», наталкиваясь на, характерный для такого вопроса, озадаченный взгляд.

ㅤㅤㅤ ㅤ

Нет.

ㅤㅤㅤ ㅤ

Её никто не видел.

Она являлась к нему в темноте, когда он смотрел опустошёнными глазами в потолок. Напевала ему колыбельную тонким голосом, вызывающим больше страх, чем упокоение. Поселяя в его груди постоянное чувство тревоги и ожидания ужаса.

Похороны были спешными и поверхностными, но несмотря на это собрался весь цвет аристократии, однокурсники, преподаватели. Вообще множество знакомых пришло на эту процессию.

Николь незаметно коснулась бедра Драко, поглаживая его кончиками пальцев, и вздрогнула когда почувствовала тёплые пальцы, обхватившие её ладонь.

— Всё хорошо, ты не виноват, Драко, — говорила Николь едва слышно, чувствуя, как в ответ лишь сильнее сжимают её руку.

Миссис Паркинсон постоянно всхлипывала и причитала, не скрывая чистого сожаления и горечи потери. Пальцы подрагивающих рук сжимали чёрную кружевную ткань, насквозь пропитанную слезами. Её платок напоминал Драко обивку гроба или ткань платья, от которого она бесстыже оторвала часть подола, прикрывавшего лодыжки.

Когда пришла очередь говорить прощальную речь, Николь подошла к Тео.

— Ты скажешь что-нибудь или лучше мне? — спросила она, на что Тео отрицательно покачал головой. Он не сможет. Слишком больно. Слишком мало времени прошло. — Хорошо, — кивнула Рейнер и подошла к гробу, в котором лежала Пэнси. Её нарядили в свадебное платье. Чёрные волосы красиво лежали на белой ткани, но её глаза были закрыты. Навсегда.

Николь почувствовала, как к её глазам подступили слёзы. Девушка тихо всхлипнула и подняла взгляд на окружающих.

— Пэнси была и всегда будет моей лучшей подругой. Мы прошли с ней вместе длинный путь, — начала свою речь когтевранка. — Вместе мы плакали, смеялись и говорили о мальчиках, — на последних словах её губы слегка дрогнули, создавая подобие улыбки. — Но так было не всегда. Мы недолюбливали друг друга всю школьную жизнь. Таких, как я, невзлюбили многие, но Пэнси, как и остальные мои друзья, смогла преодолеть эти стереотипы и сделала шаг навстречу. На её руке, как и на моей, метка, и это сблизило нас ещё больше. Мы сражались со смертью. Долго сражались. Настолько долго, что Пэнси устала и позволила смерти одержать победу.

Николь провела тыльной стороной ладони по мокрой щеке и прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. По щекам многих присутствующих тоже текли слёзы. Астория плакала в объятиях Блейза, профессор МакГонагалл, кажется, впервые поняла, что дети сделали этот выбор не сами, их заставили, профессор Снейп был угрюмее обычного. Однокурсницы Пэнси старались держать лица, как подобает аристократам, но и они плакали.

— Пэнси Паркинсон — сложный человек, но те, которые смогли найти ключик к ней, никогда не смогут забыть её. Я никогда не встречала такой сильной девушки. Пэнси — моя подруга, помощница и сестра. Не по крови, по жизни. Она не раз спасала меня на поле боя и мне очень жаль, что в этот раз меня не было рядом, чтобы спасти её. Я люблю тебя, Пэнси, и всегда буду любить. Покойся с миром, твоя война окончена. Спасибо, что ты была в нашей жизни…

Николь быстрым движением стёрла слёзы и подошла к Драко, снова взяв её за руку. Он её поддержка. Или же она его.

Оставшуюся процессию они стояли молча в тени старого клёна, наблюдая за тем, как хоронят Пэнси Паркинсон.

Всё было чин по чину: прощание, слёзы и гроб, который в итоге засыпали землёй. Стоя перед могилой, на которой лежало множество цветов, Драко не плакал, потому что знал, что бы сказала на это сама Пэнси: «Не смей плакать по мне, иначе каждую ночь я буду приходить к тебе в снах и надирать задницу!».

Тело Нотта всё ещё обитало где-то на земле, но душа покинула его с того самого момента, когда Тео увидел её бездыханное тело.

Черт возьми, что ты сделала с ним, Паркинсон?

Почему он всё ещё хранит твои вещи в шкафу, а твоя кружка стоит на своём месте не тронутая?

Ах, Пэнси, он пытался… пытался забыть тебя. Идти дальше, как говорили все.

Но ночью ты обнимала его в его самых страшных снах, ибо Тео не хотел просыпаться после них.

А утром он был уверен, что чувствовал твой запах, так, будто ты лежала рядом с ним.

Тот самый дорогой парфюм — подарок Малфоя на твой последний день рождения.

Паркинсон, а ведь Тео обещал, что если вы выживете, он женится на тебе.

Ты тогда улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой, а Тео млел, видя твои горящие глаза, что отражали костёр, подле которого вы сидели.

Но ты не выжила.

А кольцо всё ещё лежало у него в шкафу.

Со дня её смерти прошла неделя. Каникулы подходили к концу, но все понимали, что учиться они будут вряд ли. Волан-де-Морт ясно дал понять, что битв будет много. Тео был готов к этому. А какой смысл ему жить?

Если бы он знал, когда видел её в последний раз, что это последний раз, он бы постарался запомнить её лицо, её походку, всё, связанное с Пэнс. И, если бы он знал, когда в последний раз её целовал, что это — последний раз, Тео бы никогда не остановился.

Пэнси была не такой, как все. Он отчаянно любил её с первого взгляда. Любил, называя её своей, стоя спиной к спине, пока она горела дуэлью, пока она отдавалась страсти и сумасшествию. Он её любил и тогда понимал, что придёт день — и будет суждено её потерять.

Когда-то давно они считали облака и звёзды — сутками напролет лежали на пуховом одеяле, сплетя пальцы в крепкий замок. Они мечтали о женитьбе. Мечтали сбежать далеко за горизонт. Мечтали, пока их любовь гнила в змее на предплечье, купалась по локоть в крови.

Они не успели ни пожениться, ни побыть вместе перед войной.

Они не успели абсолютно ничего.

Через неделю после гибели девушки на могиле появилась связка японских пионов — чёрные-чёрные, как и её любимый цвет. Тео сидел у мраморного изваяния и проливал горькие слёзы, и целовал выведенные на холодном камне буквы — не сберёг, не успел, убил…

Она была той самой войной.

Для его чёрствого сердца.

Она умерла, растаяла с пылью той войны. Но хуже всего то, что ему её не забыть.

Никогда.

Потери делают нас сильнее и мудрее… Чушь! Они выбивают почву из-под ног и заставляют страдать. Боль заглушить невозможно, слёзы душат и превращают некогда стойкого человека в его жалкое подобие.

Как вернуть любимую, если она мертва?

Никак.

Но можно отомстить.

Именно за эту мысль ухватился Нотт. Как только предоставится такая возможность, он сразу же убьёт Хвастовски. Ему нужно хорошенько подготовиться.

Месть — блюдо, которое подают холодным.

— … Мистер Гринграсс, я всё понимаю, но поймите и Вы меня!

Разговор на повышенных тонах длился уже полчаса. Поместье Гринграссов встретило его солнцем, но Гиперион был, словно, лёд. Отец Астории был в ярости. Его маленькая дочурка осталась брошенной!

— Драко, ты не можешь так просто разрушить то, что мы с твоим отцом строили годами!

— Мистер Гринграсс, — Драко сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, — просто спросите у Вашей дочери, что она думает об этом. Мы всё с ней обсудили, и она была согласна.

— Моей дочери нужен муж!

— Твои дочери уже взрослые, чтобы решать это самим, папа, — в комнату вошла Дафна. — Тори не держит зла на Драко, поэтому и ты не должен.

— Дафна! — воскликнул Гиперион. — Ты должна быть на моей стороне!

— Я на стороне справедливости. У Драко были причины так поступить, верно? — девушка повернулась к своему сокурснику.

— Абсолютно верно. Астория знает о причинах нашего разрыва.

Драко наблюдал, как мужчина нервно ходил из стороны в сторону, заставляя его голову кружиться.

— Папа, перестань мельтешить перед глазами, — закатила глаза Дафна. — Я не должна этого говорить, но Астория уже встречается с Блейзом, поэтому тебе незачем переживать.

— Блейзом? — оживился мистер Гринграсс. — Это сын миссис Забини?

— Да, — кивнула Дафна.

— Блейз давно влюблён в Асторию, — добавил Драко.

Отец семейства задумался. Несколько минут он просто молчал, а потом вернул своё внимание Малфою.

— Ладно, Драко, пусть будет по-твоему. Можешь идти. Дафна, проводи юношу.

Девушку дважды просить не пришлось — она тут же схватила Драко за руку и вывела из комнаты.

— Спасибо, ты меня спасла, — усмехнулся Малфой.

— Будешь должен, — пожала плечами Дафна.

— Так Тори и Блейз действительно встречаются?

— Ревнуешь? — поинтересовалась старшая Гринграсс, всё ещё ведя Малфоя под руку.

— Беспокоюсь, — поправил её Драко. — Не чужие люди, всё-таки.

— Встречаются, — ответила слизеринка. — Официально всего день, конечно, но папе достаточно и этого. Я уже предупредила Забини, что, если он обидит Тори, ему придётся иметь дело со мной.

— Помню, ты и со мной проводила такую беседу.

— Старшая сестра, статус обязует, — снова пожала плечами Дафна. — Только ты так ни разу и не попадал под мою горячую руку, хотя стоило бы. Может тогда хоть научился бы головой думать.

— Эй, обидно вообще-то! — показушно надулся Малфой. — Я всегда думаю головой!

— Не заметно. Ладно, мы пришли, — она остановилась у ворот поместья. — Дальше ты сам.

— Спасибо, — парень повернулся спиной к девушке, но она снова окликнула его.

— Да, и, Драко… Будь осторожен… Не повторяй судьбу Пэнси. Хватит уже смертей.

— Да, хватит смертей, — кивнул Малфой и аппарировал, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло при упоминании Паркинсон. Её смерть всегда будет на его совести.

— Драко…

Николь водила пальчиком по груди парня, лёжа в его кровати. Оба одетые — никто не хотел начинать первым, слишком свежо напоминание о гибели их подруги. Рейнер считала, что, занимаясь любовью почти сразу после похорон девушки, они оскверняют её память. Драко не спорил. Он и сам считал точно так.

— Ммм?..

— Как ты думаешь, Тео не наделает глупостей? — спросила когтевранка, искренне переживая за друга. Он закрылся ото всех, отказывался от встреч с друзьями и много пил. Это всё, что они знали о нём. Уже несколько дней они не виделись, а на все приглашения в Мэнор Тео отвечал отказом. Иногда и вовсе не отвечал.

— Что ты имеешь в виду? Самоубийство?

Николь вздрогнула, но кивнула.

— Я боюсь за него. Потерять любовь всей жизни и остаться самим собой после этого — чудо, а Тео уже выглядит как сумасшедший.

— Нотт не убьёт себя, — успокоил её Драко. — По крайней мере, не тот Нотт, которого я знаю.

Николь тяжело вздохнула.

— Я просто хочу, чтобы всё было как раньше: Тео, Пэнс, Блейз, ты и я.

— К сожалению, так уже не будет. Мы уже потеряли Пэнси, но я не позволю погибнуть Тео и Блейзу. И тебе. Знай, что бы ни случилось, у тебя всегда есть я, — Драко поцеловал её в лоб и прижал ещё ближе, обнимая, словно она — сокровище, которое он не может потерять. Так оно и было.

Когда-то давно, когда Драко был младше и ничто не предвещало беды, его опоили любовным напитком, раз и навсегда привив ему ненависть к этому бестолковому чувству, размягчающему мозг. Пусть это было суррогатом и подделкой, от которой он скоро избавился, Малфою любовь запомнилась туманной тошнотворностью, напоминающей больше похмелье, чем что-то, что может связывать двух людей. Совершенно точно не то, на что в жизни можно было бы уповать или делать ставки с счастьем. Смесь бессмысленной болезненности с эйфоричной зависимостью.

ㅤㅤ ㅤ

Малфой никому не навязывал свой категоричный вывод, однако для себя твёрдо зарёкся: у него на любовь аллергия, и уж он-то впредь обойдёт её стороной.

И он всё время проверял себя, как будто нащупывал собственный пульс, подсчитывал удары и контролировал ритмичность:

«Я не люблю её».

Нет, он всего лишь неустанно восхищён ею.

Её бешеная внутренняя сила и магнетизм выделяли её среди всех остальных девушек, явно приевшихся ему своим однообразием. О маглорождённых девушках легенд ходило не мало: говорили, они готовы броситься на первого встречного, они настолько прилипчивы и надоедливы, что от их общества невозможно избавиться. Говорили, они непостоянные и меняют парней, как перчатки, рядом с собой пытаться удержать одну — всё равно, что ловить руками ветер.

В первое мгновение Николь показалась ему подтверждением всех этих слухов и разожгла в нём интерес. А спустя время внушила ему то, что она — полное опровержение этих стереотипов, и интерес разгорелся в нём ещё больше.

У Драко всё под контролем, потаённые части души под хорошим замком, который всегда можно проверить:

«Я не люблю её».

Нет, он просто всегда был отличным ценителем искусства. А Николь, с загадками её красоты и мелодичным голосом, всегда знающим, что, где и как произносить, разве она не подлинное искусство?

ㅤㅤ ㅤ

Он для себя не мог представить спутницы лучше при выходе в свет, и в какое-то мгновение, когда он задумался, что однажды она может отказать ему в этом в пользу кого-то другого, его даже охватило яростное недовольство. Привычка отбирать лучшее у других вечно выталкивала Малфоя в лидеры, и чтобы не потерять такой статус, приходилось самому себе признаваться: Николь — то самое лучшее, что может нынче предложить ему женское общество, девушка ему под стать. Он не соблюдал публичные законы ухаживания, а она не подыгрывала ему, но вместе с тем ничего рядом с ней не давило на Драко. Словно она оставляла за ним хороший кусок свободы, к которой он так привык.

И спустя год крепко связанных общих нитей, и дружбе, к которой их закономерно привела история, внутри у него всё ровно и спокойно при любой проверке:

«Я не люблю её».

Нет, он всего лишь в восторге от того, как всегда к месту её жесты и как она идеально вписывается во всё, где он заставлял её оказаться. Как будто Николь заранее читала книгу своей жизни и теперь точно знала, как главная героиня должна поступать.

ㅤㅤ ㅤ

Когда и с какими словами оставить его в полезном ему одиночестве, а когда нежно запустить пальцы в его волосы, заставляя забывать обо всём остальном, — вот эту науку Николь, как оказалось, откуда-то знает точно, и он сам бы не мог ей подсказать что-то лучше. Из него в приливе благодарных эмоций даже какие-то словесные глупости вырывались наружу, но она никогда не прислушивалась к ним всерьёз и ничего на них не отвечала. Она брала его за руку, обнимала за плечи, целовала его губы, давала свою простую клятву никогда не оставлять его, а Драко на секунду успел испугаться, как же далеко всё зашло, но быстро осадил себя тем, что иначе быть и не могло.

ㅤㅤ ㅤ

И открывая глаза ночью, видя рядом с собой её русые волосы на подушке, слыша умиротворённое дыхание, Драко нервно и торопливо проверял себя на старые, неприятно запомнившиеся ему симптомы:

«Я не люблю её».

Нет, он просто перфекционист, который всей душой привязан к идеальным совпадениям. А такие, как видно, случаются и среди людей. И спящая рядом девушка с палочкой под подушкой, готовая в любой момент ринуться в бой, — это его идеальное совпадение, элемент картины, иллюстрирующей его историю, который попал во все нужные ему оттенки.

ㅤㅤ ㅤ

Просто Николь — человек, абсолютно созданный для него, он достал бы её для себя и с самого края света во что бы то ни стало и куда бы она ни захотела от него скрыться. Так он говорил самому себе, искренне веря, что к закрытым частям его души не подобрались её отмычки.

«Я не люблю её. Я не люблю её?..»

Они лежали в объятиях друг друга несколько часов. За окном уже наступила ночь, когда Николь разбудил дикий кашель со стороны парня. Драко прикрывал рот рукой, сев на кровати спиной к Николь и спустив ноги на пол. Темнота скрывала их лица. Девушка подползла к Малфою и зажгла свет палочкой.

— Драко?.. — её тихий голос был слишком взволнован.

Слизеринец встал с кровати и налил себе воды в стакан. Прохладная жидкость успокоила позыв кашля. Драко услышал, как Николь встала и подошла к нему. Он не хотел оборачиваться, потому что представлял, как он сейчас выглядел. Наверняка, кровь и на подбородке, и на рубашке, а палочку он оставил возле кровати.

Маленькая ладошка приземлилась на плечо парня и слегка надавила, поворачивая его. В её руках была волшебная палочка с зажжённым Люмосом, поэтому Драко видел, как расширились её зрачки при виде его лица. Она протянула руку и коснулась его лица, вытирая кровь.

— Что с тобой? — шёпотом спросила Николь, не сводя глаз с парня.

— Я не знаю, — так же шёпотом ответил Драко.

— Как давно?..

— После того, как мы с Тео пробрались в Министерство.

— Тебя ранили?

Молчание. Взгляд глаза в глаза.

— Да.

⠀⠀ ⠀

Шумный вздох.

— Почему ты не рассказал мне сразу? Мы же договорились не лгать друг другу, — покачала головой Николь.

— А я и не лгал. Просто не счёл нужным говорить. Никки, я в порядке. Эти приступы случаются довольно редко. Всё хорошо.

— Не хорошо, Драко. С тобой что-то происходит, а ты не счёл нужным сказать мне. Что это было за заклинание?

— Я не знаю, не слышал. Сейчас я в порядке, поэтому давай вернёмся в постель, — предложил Малфой и направился к кровати.

— Что это?! — Рейнер схватила его за руку и поднесла к лицу парня. Он хотел уже закатить глаза и съязвить, что он прекрасно знает, как выглядит его рука, но запнулся, увидев то, на что смотрела Николь.

Указательный палец его правой руки почернел. Чёрные нити тянулись от самого ногтя до основания пальца, немного заходя на ладонь. Чувствительность была в норме, Драко пошевелил всеми пальцами по очереди. Никаких изменений, кроме внешних.

— Эмм… Ну, здорово. Теперь я уникальный! Ни у кого больше нет такого! — Малфой напустил на себя маску веселья, скрывая за ней страх и беспокойство. Не хватало ещё, чтобы Николь начала волноваться. Драко посмотрел на неё и увидел именно то, чего так боялся. Ужас. На её лице застыл шок, вперемешку с обеспокоенностью и страхом.

— Ты смеёшься? Да как ты можешь смеяться в такой ситуации?! Малфой, мы не знаем, что с тобой, а ты умудряешься шутить?! Идиот! — в её глазах застыли слёзы, но Николь не позволила ни одной из них скатиться по щекам. Она развернулась и подошла к окну, вцепившись пальцами в подоконник. Одна слеза всё-таки покатилась вниз, оставляя влажную дорожку.

— А что мне делать? Начать паниковать и кричать, что я умираю? Я не знаю, что со мной, но мне плевать. Да, Рейнер, мне плевать, что будет дальше. Сейчас у меня есть всё, что нужно для счастья. Мы не знаем, сколько нам осталось. Может быть год, а может всего один день. Я не собираюсь тратить своё время на попытки выяснить, что происходит. Я хочу насладиться этой жизнью, пока у меня есть такая возможность. И, вообще-то, я надеялся, что ты будешь со мной заодно.

Николь уже не сдерживалась. Она плакала, не трудясь стереть слёзы с щёк. Она повернулась лицом к Драко и сжала руки в кулаки.

— Почему ты не хочешь хотя бы попытаться выяснить, в чём дело? Возможно, это запросто лечится, а ты отказываешься от своего шанса? Ты спас меня, когда я уже сдалась. Ты нашёл выход из безвыходной ситуации. Пробрался в это чёртово Министерство и стащил оттуда камень, находящийся под охраной. Ты сварил для меня зелье и заново научил ходить. Так почему ты отказываешься от моей помощи сейчас?! Ты эгоист, Малфой! Ты подумал, что будет со мной, если ты умрёшь? Посмотри на Тео и поймёшь. Ты совсем недавно говорил мне, что не позволишь никому из нас погибнуть, так почему ты ложишься в могилу сам?! Я не хочу потерять тебя! Просто давай отыщем это треклятое лекарство и будем жить, наслаждаясь жизнью, как ты и хотел. Вместе! Заодно! А не каждый сам за себя. Да скажи ты уже хоть что-то! — крикнула Рейнер, захлёбываясь слезами.

Драко подошёл к ней ближе и обнял, позволяя своей рубашке намокнуть от солёных слёз. Он поглаживал девушку по спине, целовал в макушку и шептал успокаивающие слова.

— Я не эгоист, Рейнер. Уже нет. Я думал о тебе и именно поэтому не стал ничего говорить. Знаю же, как ты реагируешь на такие вещи. Я не хочу искать лекарство потому, что у меня есть подозрения, что его не существует, а в таком случае лучше неизвестность с толикой надежды, чем чёткое осознание того, что это конец. Но если это важно для тебя, я поищу информацию в книгах. Я сделаю всё, что захочешь, только не плачь, — гладил её по голове Малфой. — Всё будет хорошо. Видишь, я уже прекрасно себя чувствую. Перестань плакать, ты уже всю рубашку мне намочила. Ты больше не плачешь? — Николь отрицательно покачала головой. — Вот и умница. Пойдём спать, — Драко подтолкнул её к кровати. — Спокойной ночи, детка.

Он поцеловал её в лоб и лёг, стянув с себя мокрую ткань.

До начала их личного ада оставалось чуть больше месяца.

В её комнате всё было по-прежнему. Так, словно, она просто вышла на время и скоро вернётся. Но Тео знал — не вернётся.

Комната Пэнси Паркинсон в Хогвартсе, истинно слизеринская, с серыми стенами и зелёным ковром, всё ещё хранила её запах. На тумбочке лежала стопка её любимых журналов, которые Паркинсон читала почти каждый день, постель была слегка смята, а на стене висели колдографии. Пэнси любила смотреть на них, засыпая. На тех колдографиях она счастлива. И жива.

Глаза Тео защипало, но он, как настоящий мазохист, продолжал впускать в себя воспоминания.

Если бы время могло остановиться хотя бы на мгновение, он бы сохранил её поцелуи по минутам в своих наручных часах и воспроизводил бы их каждый раз, когда ему плохо. Если бы жизнь не была такой скоротечной, он бы не обнимал её так крепко, боясь, что она исчезнет в следующее мгновение. Если бы существовало такое заклинание, которое бы вернуло ему её, клянусь, Тео продал бы душу только за то, чтобы хоть на секунду снова заглянуть в её глаза и увидеть там их вместе.

Нотт осел на пол и обхватил голову руками. Это невыносимо. Как жить дальше? В чём смысл его существования, если её рядом нет? Всё, что когда-либо делал Тео, он делал ради Пэнси. А сейчас её нет.

Новый приступ истерики подкатывал к горлу, и Теодор, не в силах выносить этого, громко закричал. Его щёки мгновенно стали мокрыми, но рядом не было никого, чтобы помочь ему справиться с этим. Сам виноват. Решил отречься от друзей? Вот результат.

Пэнси, лучше тебе было вообще не появляться в его жизни. Возможно, тогда не было бы так больно.

Драко вошёл в комнату Тео без стука. Как и всегда. Он бросил взгляд на убитого горем друга и открыл тайник в письменном столе. Бутылка огневиски отыскалась быстро. У них всегда была одна про запас. На чёрный день. И вот сейчас этот день настал. Все действия Малфоя сопровождались молчанием. Нотт даже не повернул голову в его сторону, привалившись спиной к кровати и протянув ноги по полу. Малфой разлил алкоголь по стаканам и протянул один другу. Тео схватил его на автомате и тут же сделал глоток. Оба молчали. Скорбь была написана на лицах обоих, только один из них нашёл в себе силы продолжить жить, а второй решил свести себя в могилу.

Спустя несколько минут Драко всё же нарушил молчание, начав говорить тихим, но вкрадчивым голосом:

— Я не хочу наблюдать, как ты медленно умираешь. Я знаю, что ты сейчас скажешь, что я ничего не понимаю. Но черта с два! Мне тоже не хватает Пэнс!

Тео поднял голову, уставившись в глаза друга. Хотелось верить ему. Но он и впрямь не понимал. Никогда не поймёт. Николь ведь жива. Он видел её каждое утро и вечер, спал с ней в одной постели. Они занимались любовью. А Пэнси не было. У него её больше не было.

— Уходи, — только и сказал Теодор. Драко с силой сжал челюсти. Он почти ненавидел себя за то, что собирался сказать ему, но, видит Мерлин, он не мог продолжать наблюдать за мучениями друга.

— Она бы не одобрила твоего поведения. Пэнс пришла бы в ужас, увидев тебя в таком состоянии.

Нотт закрыл глаза. Он не имел права такого говорить. Нет. Она бы его поняла. Она бы простила. Она бы помогла ему стать на ноги. Как делала это всегда.

— Она бы ни за что не простила того, во что ты превратился, — продолжал Малфой. — Тео, она любила тебя больше этой гребаной жизни! Будь уверен, что ей не будет покоя в том мире, пока ты не прекратишь убивать себя. Ты предаёшь всё, во что она верила! Ты предаёшь Пэнси Паркинсон! А клялся никогда этого не делать.

Нет. Нет. Он должен замолчать сейчас же. Тео никогда не предал бы Пэнс. Не существует в мире такого сценария, при котором он сделал бы это! Он любит её! Любит!..

— Я думаю о ней каждый день. Каждую гребаную минуту своего никчёмного существования, — бессвязно лепетал Нотт, силясь стереть слова Драко из своего сознания. Но это невозможно. Они засели слишком глубоко, дали корни, зацепились за живое.

— Ты себя убиваешь. Она хотела бы, чтобы ты жил.

— Я не хочу жить без неё. Не могу. Без неё не получается… — тихо ответил Тео.

— Знаю, — доверительно выдал Драко. Его руки дёрнулись, чтобы обнять друга, но тут же опустились. Они никогда не обнимались. Это будет неуместным. Он ограничился лёгким похлопыванием по плечу.

Тео смахнул выступившую слезу. Мужчины не плачут. Плевать. Взгляд зацепился за блестящий предмет под соседней кроватью, и Нотт подполз к ней, протягивая руку. Он вытащил брошь на свет и сдержал всхлип. Любимая брошь Пэнси. Она потеряла её ещё до каникул. А он нашёл. Только теперь она была уже ненужной.

— Оставь меня, — еле слышно прохрипел Тео, не сводя глаз с серебряной булавки. — Я справлюсь. Оставь меня.

Драко снова сжал челюсти, но кивнул и поднялся на ноги. Он подошёл к двери и оглянулся на друга, видя его боль, а затем покинул комнату, оставляя за собой звенящую тишину.

— Тебя правда устраивает, что он почти каждый день уходит к другой? — голос Пэнси был необычно мягким, что в который раз доказывало, что девушке далеко не плевать на жизнь подруги.

— Они помолвлены, — пожала плечами Николь, скрывая свою тоску по этому поводу глубоко внутри.

Пэнси и Тео только что застали своих друзей за поцелуем в коридоре Хогвартса, и Паркинсон решила выяснить всё напрямую у когтевранки. Бутылка вина должна была немного развязать язык. Такие уютные девичьи посиделки в комнате слизеринки. Словно любовь и амурные дела — это всё, что их волнует в этом мире.

— Тогда почему ты делаешь это? Никки, ты ведь понимаешь, что он в любом случае женится на Тори, так зачем мучаешь себя?

Ответа у Николь не было. Вот такая она мазохистка. Лучше мучаться от его любви, чем быть далеко от него.

— Мы пытались держаться друг от друга на расстоянии, но ни к чему хорошему это не привело. Не получается у нас просто быть друзьями. Либо так, как есть, либо вообще никак. А на такое я не согласна, — ей необходимо было выговориться. Слишком долго приходилось всё держать в секрете.

— Может быть, у вас что-то и получится, — согласилась Пэнси. — На меня он даже не смотрел как на девушку, а ради тебя готов на всё, — в её голосе сквозила печаль. Она не держала зла на Драко, но всё ещё не могла забыть, что когда-то она была влюблена в него, а он делал вид, что не замечает этого.

— Ради тебя он тоже пойдёт на всё. Вы друзья, Пэнси. Ты знаешь Драко намного дольше, чем я. Ты была рядом с ним, когда он был тем маленьким заносчивым подлецом. И ты любила его уже тогда. Я же обратила на него внимание только когда припёрли обстоятельства. И он это знает. Поэтому твои чувства и ты сама для Малфоя очень важны.

Пэнси улыбнулась краешком губ и пригубила немного вина из своего бокала. Затем на её лице возникла озорная улыбка, а в глазах загорелся огонёк.

— Так и как давно у вас это продолжается? Я хочу знать всё! Драко действительно такой горячий в постели, как о нём говорят?

— О Мерлин, Пэнс! — засмеялась Николь и дала понять, что этот вопрос она оставит без ответа. — Думаю, всё началось в тот день…

Воспоминания о подруге не оставляли Николь в покое уже несколько дней. Стоило ученикам вернуться в Хогвартс, как Рейнер поняла, что не сможет находиться здесь и делать вид, будто всё в норме. Каждое место напоминало о подруге. Они очень сблизились за этот год, и потерять её было для Николь смерти подобно.

— Меня зовут Пэнси Паркинсон, — одинадцатилетняя девочка подняла упавший на пол учебник и протянула когтевранке с двумя русыми хвостиками.

— Я Николь Рейнер, — волшебница взяла свой учебник и улыбнулась. — Здесь так здорово! — она обвела рукой коридор, в котором они стояли, имея в виду весь Хогвартс. — Всё такое… волшебное!

— Да, мне тоже нравится. Мама много рассказывала мне об этой школе. Она уверена, что я смогу добиться высот, если буду общаться с правильными людьми, — с невероятно важным видом сообщила Паркинсон.

— Пэнс, оставь её, — девочки посмотрели на подошедшего. Малфой положил руку на плечо подруги и даже не удостоил когтевранку взглядом. Он лениво растягивал слова, считая, наверное, что так выглядит круче. — Не хватало ещё с грязнокровками общаться, — выплюнул светловолосый мальчик, точно копируя манеру отца.

— Так ты грязнокровка? — Пэнси откинула взглядом свою новую знакомую и скривила губы. — Тогда нам не по пути. Пойдём, Драко.

Как так вышло, что в один момент их пути всё-таки сошлись? Всё так перевернулось.

Николь шла по коридору, где она впервые познакомилась с Пэнси, и с трудом сдерживала слёзы.

— Он снова ушёл к ней, — жаловалась Рейнер, залетев в комнату подруги. — Почему он просто не может сделать выбор, наконец?!

— Та-а-к, диагноз ясен, сейчас принесу лекарство, — Паркинсон вышла из комнаты, но спустя две минуты вернулась с бутылкой в руках. Она налила немного красной жидкости в бокал и передала Николь.

— Как же я его ненавижу! — Рейнер сделала глоток вина, пытаясь утихомирить свою злость. — Хорошо устроился, подлец! Утром к одной, вечером к другой! И зачем я, спрашивается, терплю это?

— Вот именно! Зачем? — Паркинсон задавала этот вопрос бесчисленное количество раз, но так и не получила ответ.

— Ну он же… Это же Малфой! — сказала Никки, словно это действительно весомая причина. — Разве от него можно уйти по своей воле? От таких, как Драко, не уходят.

— Просто скажи, что влюблена в него по уши, и не усложняй. Малфой прекрасно понимает, что его родители никогда не позволят разорвать помолвку, поэтому он даже не будет пытаться сделать это. Но и пожить в своё удовольствие ему тоже хочется — вот и бегает к тебе. Просто позволь ему быть счастливым, ведь после свадьбы он уже не будет, — объяснила Пэнси, надеясь, что друг однажды решится пойти против воли родителей.

Николь повернула за угол и наткнулась на знакомый силуэт. Она тихо вздохнула и подошла к окну.

— Привет, — девушка стала рядом с парнем, устремив свой взор на заснеженную тропинку за окном.

— Привет, — голос Тео был безликим. Он держал в руке кольцо, которым намеревался сделать Пэнси предложение, но так и не успел.

— Как ты? — аккуратно спросила Николь.

— Порядок, — бросил Нотт, и от этого его «порядок» на душе стало паршивее.

— Давно не виделись. Может посидим как-нибудь вечером вчетвером? Я, ты, Драко и Блейз.

— Отличная идея, — так же безэмоционально сказал Тео.

Повисло неловкое молчание. Николь кусала губу, стараясь придумать, что сказать. Тео крутил кольцо в руках, а потом сунул его в карман и опустил голову.

— Мне тоже её не хватает, — призналась Николь.

— Я не знаю, что делать дальше. Все, кого я люблю, умирают. Мама, Пэнс… Не хочу, чтобы ты была следующей, — тихо сказал Тео.

— Я не буду. Обещаю.

— Ты не можешь обещать этого. Просто держись от меня подальше. Так будет проще всем.

Николь положила руку на плечо друга.

— Не будет. Никому не станет легче. Нам всем нужно жить. Пэнс не хотела бы, чтобы ты отворачивался от нас. Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Это не так. Она всегда с нами. Позволь мне помочь тебе. Я тоже пережила несколько потерь. Я помогу тебе. Только не отворачивайся.

Тео помедлил, а затем притянул Николь к себе и крепко обнял.

— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо.

— Всё наладится. Обязательно.

Нет, Никки, ничего не наладится, и ты это знаешь. Впереди ещё много испытаний. Справитесь ли?

Кровь.

Алые разводы на простынях. Засохшая корка на подбородке и пальцах. Бешеный стук сердца.

Страх.

Холодный пот по спине. Затуманенный рассудок. Дрожь в теле.

Драко проснулся весь в крови и не мог вспомнить, что произошло. Крэбб и Гойл мирно сопели на своих кроватях, ни о чём не подозревая. Малфой поднялся на ноги, услышав, как скрипнули пружины кровати, и подошёл к зеркалу.

Ужас. Отвращение.

Его обнажённый торс покрылся мурашками. Драко поднёс руку к груди и провёл кончиками пальцев по красным вкраплениям. Его взгляд упал на руку. К указательному пальцу присоединился средний. Угольно-чёрная кожа пугала.

Он… умирает?

Крэбб заворочался во сне, и Малфой поспешил убрать следы своего заболевания. Он очистил кровь с подушки и простыней, смыл её с себя, оделся, взял с собой тёплую мантию и вышел на улицу. Драко сунул руку в карман и достал сигарету, поджигая её.

Утренний мороз отрезвлял, обжигал свежие ссадины и старые раны. Запах табака успокаивал. Понемногу страх отступал. Сырость холодом проникала в лёгкие, грубо щемя в груди, оставляя неприятный осадок зимы, которая забиралась под одежду, царапала голые конечности. Ветер дул спокойно, неспешно обминая каждую кирпичную колонну, задевая морозными потоками, приносил обрывки пепла, напоминая о событиях, которые хотелось стереть из памяти. Драко бросил окурок на землю и растоптал его.

Хогвартс понемногу просыпался. В окнах загорался свет, по коридорам начинали бродить люди. Малфой вошёл в замок и отряхнул мантию от снега. Его болезнь начинала всерьёз беспокоить парня. Ему казалось, что он гниёт заживо.

Он мгновенно нацепил улыбку, когда увидел выходящую из-за угла Николь. Ей не стоит знать о его проблемах.

— Привет, — Драко спешно обнял девушку и оставил на её губах поцелуй. Когтевранка сморщила носик и отстранилась.

— Снова курил?

Малфой закатил глаза. Он знал, что она не любит запах табака, но раз за разом продолжал курить, заставляя её привыкнуть к этому. И, действительно, Николь привыкла.

Драко видел девушку насквозь, знал обо всех скелетах, надёжно спрятанных ею в закоулках прошлого. О том, что в её венах текла грязная кровь, а мысли об идеалах мира во всём мире утопали в самовнушении. Как бы уверенно она ни выглядела, её жизнь по капле утекала с каждым выдохом. Постоянные маргинальные грабёжи мирного населения, террор и зверства армии Волан-де-Морта, запуганность и инстинктивная дрожь от любого резкого звука или движения и утомлённость вечным страхом — она меняла принципы, как перчатки, опасаясь Авады в затылок за каждым поворотом. Оказалось, вести двойную жизнь сложнее, когда есть к чему привязываться: к идее, месту или, внезапно, к человеку.

— Ты пойдёшь на уроки сегодня? — спросила Николь, возвращая Малфоя в реальность.

— Да, планировал пойти. Ты не хочешь?

— Я бы с радостью прогуляла, но, думаю, стоит сходить. Тогда встретимся на завтраке?

— Я могу проводить тебя до гостиной, — предложил Драко и взял холодную ладонь девушки в свою. Николь опустила взгляд на их сцепленные пальцы и шумно втянула воздух. Тьма продолжала овладевать телом блондина. Чёрные нити тянулись вверх, желая захватить всю плоть юноши.

Драко едва заметно улыбнулся — самыми краешками губ. Эта улыбка и тёплый, ласкающий взгляд стали резким контрастом на его утомлённом лице… Казалось, он собрал в себе самые последние крупинки света и с радостью отдавал их ей. Совершенно не заботясь о том, что сам остаётся ни с чем, в полной темноте.

Что же с тобой происходит? Что за тьма тебя съедает изнутри? И… могу ли я тебе помочь?

Рейнер отвела взгляд, решив, что подумает об этом позже, и подняла голову. Вовремя.

Драко остановился, неловко переминаясь с ноги на ногу. Астория, замершая перед ними, чувствовала себя не лучше, а Блейз, державший Гринграсс за талию, улыбался во все тридцать два. Его веселила сложившаяся ситуация.

— Привет, — подал голос Драко, не отпуская, однако, руки Николь. Астория тихо ответила на приветствие. Блейз ухмылялся. Столько лет влюблённости, столько замен ей в его кровати было за эти годы, столько её улыбок, подаренных не ему… Забини готов был пережить это всё ещё раз, лишь бы она так, как сейчас прижималась к его телу, ища поддержки.

— Хорошо смотритесь вместе.

Николь дерзкая. Она не любила делиться своим, а Малфоя она считала таким уже давно. Ей было даже страшно подумать, что Драко и Астория могут снова сойтись. Рейнер готова была делать всё, что угодно, лишь бы не допустить этого.

Блейз улыбнулся. Он хорошо понимал её. Потерять только что приобретённое? Лучше сразу умереть. Хотя о смерти Забини теперь даже думать боялся. Это раньше казалось шутками, а сейчас, когда Пэнс действительно лежала в гробу, засыпанная землёй, это совсем не смешно. Скорее страшно.

— Спасибо, но не могу сказать того же о вас, — ответила Астория. Чистокровный и маглорождённая? До чего же нелепо!

Николь хмыкнула. Другого она и не ожидала. Драко с силой сжал челюсти, но не издал ни звука. Ещё не время, они разберутся сами. В конце концов, девочкам просто нужно выговориться, порычать друг на друга, показать, что они лучшие. Почему девчонки постоянно выпендриваются?

Блейз стоял рядом со своей девушкой, держа одну руку в кармане. Его взгляд стал отчуждённым, ничего не выражающим. Он позволял Астории говорить всё, что не переходит определённые границы.

— О вкусах не спорят, — буркнула Рейнер и потащила Драко в сторону своей гостиной, куда они и направлялись изначально, чтобы поскорее уйти с глаз его бывшей. Почему Николь так переживала из-за неё? Да, наверное, потому, что боялась, что Гринграсс права. Она не чета Малфою и очень скоро надоест ему. Нужно что-то делать с самооценкой.

— Мы ушли довольно далеко, ты можешь перестать бежать, — бархатный голос Драко достиг её сознания, и девушка замедлила ход. — Я не прошу тебя дружить с Тори, но хотя бы попытайся быть к ней добрее. Она ни в чём не виновата.

— Если ты не заметил, я ни слова обидного ей не сказала. Это она сразу же решила продемонстрировать своё превосходство. Она младше нас, а ведёт себя так, словно знает больше всех! — глаза Николь сверкали от ярости. Как же её бесила Гринграсс!

— А ты ведёшь себя как маленький ребёнок, — парировал Малфой. — Будь умнее и перестань провоцировать её.

— Ты на её стороне, я поняла, — хмыкнула девушка, отпустила его руку и остановилась. — Тогда, пожалуйста, возвращайся к ней, — Никки махнула рукой в ту сторону, где они столкнулись с Асторией. — Не нужно упрекать меня в том, кто я есть. Я никогда не стану чистокровной аристократкой, хоть что ты не делай. Это не так работает.

— Почему тебе всегда нужно выставить меня виноватым? Я хоть слово сказал о том, что меня что-то в тебе не устраивает? — Драко был спокоен, как всегда, и это жутко не сочеталось со злостью и обидой на лице когтевранки. — Я когда-нибудь говорил, что хочу, чтобы ты стала такой, как Астория? Почему ты перекручиваешь все мои слова? Мерлин, Рейнер, соберись и перестань истерить. А теперь пойдём, — Малфой снова взял ладонь Никки в свою и потянул её дальше по коридору, но она не сдвинулась с места. — Ну что? — он посмотрел на неё в ожидании ответа.

— Нет, ты никогда не говорил, что тебе нравилось бы, если бы я вела себя как Астория, но ты никогда и не говорил, что тебе нравится то, как веду себя я. Всё, что ты говорил, так это то, что тебе классно спать со мной. Тогда откуда я должна была понять, что тебя всё устраивает во мне? — Николь понимала, что переходит грань, ведь раньше она никогда бы не осмелилась сказать такое, боясь потерять его. Сейчас же она вдруг осмелела. Их отношения язык не поворачивался назвать серьёзными, иногда даже отношениями с натяжкой. Ни один не давал определения этой связи, но это было и не нужно.

— Чего ты ждёшь от меня? Хочешь признаний в любви? Тогда у меня встречный вопрос: почему ты никогда не говорила мне о своих чувствах?

— Я говорила, что ты нравишься мне, — тихо добавила Николь, немного поумерив свой пыл.

— Это не то же самое. Просто признай, что мы оба не способны на проявление чувств. И давай уже закроем эту тему. Если бы меня что-то не устраивало, я бы давно ушёл. И ты не можешь упрекать меня в безразличии, — добавил Драко. Он вздохнул и сделал несколько шагов вперёд. — В конце концов, я разорвал помолвку ради тебя, — совсем тихо сказал он, надеясь, что его слова останутся неуслышанными, но Николь услышала. В её груди что-то сжалось. Она посмотрела на спину уходящего по направлению к её комнате парня и побежала за ним.

Часто поступки важнее слов, но мы, почему-то, совсем не придаём им значения.

— Запишите тему урока, — строгий голос МакГонагалл заставил учеников замолчать. По классу прошёлся одновременный вымученный вздох.

Слизерин и Когтевран снова делили класс пополам. Левую часть кабинета заняли ученики факультета Салазара, а правую — Кандиды Когтевран.

Трансфигурация никогда не была любимым предметом Николь, но это был один из немногих уроков, где можно не опасаться получить непростительное в спину.

— На прошлом уроке я говорила, что сегодня у вас будет практическое занятие по пройденному за прошлые годы материалу, — сказала профессор. — Вы будете работать в парах. Желательно, чтобы вашей парой был человек из противоположного факультета, но я не настаиваю. Главное условие — это не должен быть ваш сосед по парте. Всё ясно? — несколько брошенных «да» в ответ.

Николь улыбнулась Араксии, с которой сидела за одной партой, и поднялась со своего места в поисках свободного партнёра. Её взгляд сразу же метнулся в сторону слизеринцев, которые становились в пару только с представителями своего факультета. Блейз взял свои вещи со стола и пересел на парту назад, к Дафне Гринграсс, оставляя Малфоя сидеть на месте. Серые глаза Драко также поднялись в поисках пары и выхватили взгляд карих. Слизеринец хмыкнул и кивком указал на свободное место рядом с собой. Николь не заставила себя долго ждать и упала на стул, ранее занимаемый Блейзом.

— Похоже, мы единственная пара, состоящая из разных факультетов, — констатировал Драко, осмотрев класс. И правда, все когтевранцы сидели только с когтевранцами, а слизеринцы со слизеринцами.

— МакГонагалл может добавить нам балл за попытку воссоединения факультетов, — сказала Никки, доставая учебник и волшебную палочку.

— Только не нам. Посмотри, какие косые взгляды она бросает на нас. Наверняка думает, что мы планируем что-то плохое.

— Кажется, не одна она так думает, — все ученики время от времени поглядывали на «преступную парочку», как они их окрестили. Пожирателей боятся все. Слизеринцы хоть и привыкли к появлениям Николь в своей гостиной и её общению со слизеринским квартетом, но не стали от этого больше ей доверять. Когтевранцы же всей душой ненавидили Драко, а слухи о том, что он встречается с Николь подпортили отношения и с ней.

— Пусть думают, что хотят, — сказал Драко.

Николь открыла учебник на нужной странице и повторила заклинание, необходимое для превращения любого предмета в чашу. Девушка произнесла нужные слова и взмахнула палочкой. Её пенал тут же обратился глубокой медной чашей.

— Это легкотня, — девушка забарабанила пальцами по столу. — Она действительно думает, что для кого-то это может быть сложным?

— Ну, судя по всему, для кого-то действительно может, — Драко махнул головой в сторону Крэбба, учебник которого превратился в плоскую тарелку вместо чаши. Николь хмыкнула и обвела взглядом других учеников.

— Тео нет. Ты его видел сегодня?

— Видел. Он никуда не выходит из гостиной. Постоянно просматривает старые колдографии и плачет. Никогда не видел его таким, — Драко сглотнул ком в горле. — Кольцо, которое он хотел подарить Пэнс, повесил на цепочке себе на шею и не снимает. Я не знаю, чем ему помочь. Уже месяц прошёл, — вздохнул Малфой. — Его отец ещё покоя не даёт. Постоянно шлёт письма и требует, чтобы Тео явился к Лорду, чтобы тот выбил всю дурь из его головы. Тео их уже даже не читает — сразу сжигает.

— Бедный Тео, — покачала головой Николь. — Знаешь, я даже чувствую себя виноватой за то, что просто продолжила жить после смерти Пэнс.

— Если бы ты до сих пор убивалась и давилась слезами, тебе было бы легче? Мы на войне, Никки, здесь все умирают. К сожалению, Пэнси не стала исключением. Я просто надеюсь, что…

— Молодые люди, чем это вы заняты? Вы уже выполнили задание? — рядом с их партой материализовалась МакГонагалл.

— Почти, профессор, — сказала Николь и мило улыбнулась, но Минерву не впечатлило поведение некогда отличницы, а сейчас пожирательницы смерти, которая не считала нужным посещать занятия. А когда-то декан Гриффиндора возлагала на эту девочку большие надежды. Она ещё никогда так не ошибалась в людях. Вся симпатия к когтевранке пропала, стоило слухам о причастности Николь в убийстве ученика Хогвартса разлететься по школе.

МакГонагалл осмотрела чашу Рейнер, тихо хмыкнула и пошла обратно к своему столу, ничего не сказав. Была бы её воля, в школе уже давно не было бы пожирателей.

Комментарий к Глава 28. День, сломавший несколько жизней

Что скажете? 💔

Мне было больно это делать. Пэнси не заслужила такого конца. Но это должно было произойти. С самой первой главы я знала, что это случится.

Её война окончена.

Бросаться тапками разрешается