Разрушенная любовь

Глава 8

Джеймерсон

— Готова отправиться домой? — папа хлопнул в ладоши, входя в комнату.

Я кивнула, не уверенная, так ли это. Больница казалась безопасным местом, и я боялась того момента, когда выйду за ее двери, где меня ждет реальность.

— Пойдем, Джей-Джей, — папа взял мою сумку с личными вещами, которые они успели привезти за последние недели. — Твоя мама разговаривает с лечащим врачом о твоих лекарствах и физиотерапии.

Я встала в тот самый момент, когда Шелли подкатила инвалидное кресло.

— Твоя последняя поездка.

Мои ресницы затрепетали, и я подошла к ней, заключая в объятия.

— Спасибо, — пробормотала я. — Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе, детка, — она обняла меня в ответ. — Но я рада, что ты уезжаешь отсюда.

Я поняла, что она имела в виду: я выжила.

Шелли сказала мне, что Хантер перенес тромбоэмболию легочной артерии, внезапное закупоривание легочной артерии. Обычно причиной является тромб в ноге. Этого нельзя было предвидеть, ни мной, ни врачами. От этого мне не стало легче, особенно после того, как я узнала, что в течение трех дней после случившегося за ним пристально наблюдали, чтобы он не впал в очередную кому. Его перевели обратно в реанимацию, так что я его не видела. Да и не особо хотела.

— Давай проводим тебя домой, — Шелли отстранилась, кивнув в сторону инвалидного кресла. Я забралась, и она покатила меня вперед, папа следовал за нами.

— Привет, милая, — мама подбежала ко мне, на ее лице была широкая улыбка. — Как ты себя чувствуешь? Ты готова ехать домой?

Конечно, им нужно было знать это, но я уже заранее содрогалась от мысли о том, что мне предстоит снова и снова отвечать на одни и те же вопросы, как только я выйду из этих стен.

Я улыбнулась, и мама, сжав мою руку, пошла рядом с креслом. Папа побежал вперед, чтобы подогнать машину к обочине. Мы спустились вниз и вышли из здания. Наша семейная “Subaru” стояла с включенным двигателем.

— Держите меня в курсе ее состояния, — Шелли повернулась к моей маме, но похлопала меня по руке. — Я привязалась к этой девчонке.

— Обязательно, Шелли, — мама заключила ее в объятия, голос дрогнул на следующих словах: — Спасибо. За все. Мы бы не справились без тебя.

За те недели, что я находилась в коме, они хорошо узнали друг друга. Шелли помогла пережить им все те часы, когда они не знали, очнусь ли я.

Шелли подошла ко мне и помогла встать с кресла, в то время как мама бросилась вперед и открыла заднюю дверь. Как только я забралась внутрь и пристегнулась, мама еще раз обняла Шелли и забралась на пассажирское сиденье. Папа тронул машину, и я помахала Шелли. Мой взгляд не отрывался от нее, пока мы не свернули за угол.

Я повернулась вперед, глубоко вздохнув. Страх перед тем, что меня ждет, терзал мои мысли. Я всегда знала, что меня ждет впереди, моя жизнь и будущее были распланированы. Теперь же ничего не казалось определенным. Я существовала, как воздушный шар, не имея понятия, куда я лечу и что чувствую по отношению к чему-либо.

Мама без умолку болтала, пытаясь оживить атмосферу в машине, но я ее почти не слушала, наблюдая за пролетающими мимо домами. Листья на деревьях окрасились в глубокие красные и оранжевые оттенки, падая, словно капли дождя. Пока я была в коме, теплая летняя погода сменилась на прохладную осеннюю.

Мама прервала мои мысли, когда мы свернули на нашу улицу.

— Все ждут тебя. Они рады, что ты снова дома.

Я выпрямилась.

— Все? О чем ты говоришь?

Папа бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Просто несколько человек, которые хотят поприветствовать тебя дома.

— Что? — видеть людей было последним, чего я хотела.

Папа заехал на нашу подъездную дорожку. Огромный плакат «Добро пожаловать домой, Джеймерсон» висел поперек гаража. Машины выстроились вдоль тротуара по всему периметру нашего дома.

— Мы подумали, что тебе понравится увидеть всех. Твои бабушка и дедушка мечтают тебя повидать. Твоя сестра и друзья тоже.

Папа припарковался, обошел машину и помог мне выйти, протянув пару костылей. Врач хотела ограничить время, которое я провожу на ногах. Я шагнула вперед, мой желудок скрутило, когда мы двинулись по тропинке.

«Нет. Нет. Нет, — повторялось у меня в голове. — Я не хотела никого видеть, но как им сказать? Им будет больно».

Входная дверь распахнулась, и бабушка Пенни, мама моей мамы, выбежала оттуда с распростертыми объятиями. Мой дедушка погиб на войне еще до моего рождения. Он был тем, в честь кого меня назвали. Бабушка жила в Коннектикуте, но приезжала, когда могла. Родители папы были прямо за ней. Бабушка Несса и дедушка Ти жили в университетском городке, где работал мой отец, всего в сорока минутах езды, что не особо нравилось маме.

— Джеймерсон! — руки бабушки Пенни обхватили меня, прижав к себе. Когда она ослабила хватку, то меня обняли другие бабушка и дедушка.

— Джей-Джей! — моя младшая сестра, Рис, выбежала из дома. Мама схватила ее за руку, прежде чем она врезалась в меня. Обычно я бы наклонилась и подняла ее крошечное пятилетнее тело. Она была самой маленькой в своем детском саду. Рис была копией нашей матери. С круглым лицом, светло-шоколадными глазами и темно-каштановыми волосами, она была очаровательна и могла бы сойти с рук за непредумышленное убийство, если бы наклонила голову и широко улыбнулась. Или надулась.

— Воу, малышка. О чем мы говорили?

— Не прыгать на Джей-Джей.

— Именно, — в тот самый момент, когда мама отпустила ее, она врезалась мне в ногу, яростно схватившись за нее. — Рис!

Я пошатнулась на костылях, стиснув зубы от боли, и взъерошила ей волосы. Потом я наклонилась и поцеловала ее в макушку.

— Я скучала по тебе, Джей-Джей, — ее темные глаза наполнились слезами, а губы задрожали от эмоций.

— Я тоже скучала по тебе до Луны и обратно, — это был наш маленький способ выражения чувств. Я еще немного потискала ее, прежде чем отпустить и выпрямиться.

Позади моей семьи стояли ребята из моей школы, мои друзья: Саванна, Джейсон, Адам, Хлоя и вся моя команда по черлидингу. Также присутствовали друзья семьи и некоторые соседи. Все они улыбались слишком широко и смотрели искренними глазами, чувствуя себя так же неловко, как и я. Они ждали, когда я заговорю первой.

Я глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть на всех.

— Привет, ребята. Спасибо, что пришли. Это многое для меня значит, — сорвалась с моих губ ложь.

Непрерывный поток людей обнимал меня и улыбался мне. Я дюжину говорила либо «спасибо», либо «я в порядке». Я была роботом, мои настоящие эмоции были глубоко заперты. Никто на самом деле не хотел слышать правду.

Я была жива и ходила. Ну, вроде того. Мне нужно было сосредоточиться на этом.

Было немного прохладно, но дедушка Ти разжигал барбекю во дворе, поедая гамбургер. На кухонном и обеденном столах были разложены напитки, закуски и приправы. Из телевизора тихо играла музыка. Люди слонялись, разговаривая. Мои школьные друзья быстро собрались вокруг диванов, ели и пили, больше не обращая на меня внимания.

Через некоторое время меня охватило изнеможение, и я тайком ушла к себе в комнату, чтобы избежать потока людей и сочувствия. Я робко открыла дверь своей спальни, словно была гостьей, и прислонила костыли к стене. Мама сказала, что заходила сюда только для того, чтобы взять мою одежду и личные вещи. Я ожидала увидеть гору нарядов, брошенных на кровать, шепот, призрак той ночи, когда я пошла на вечеринку с Колтоном.

Но там было безупречно чисто. Также безупречно, как у бабушки Нессы.

Она ничего не могла с собой поделать. В отличие от бабушки Пенни, которая поощряла меня быть ребенком и пачкаться, взросление с ней никогда не было расслабляющим. Бабушка Несса была чистюлей и всегда держала дом в безупречном состоянии.

Кончики моих пальцев скользнули по покрывалу. Мягкое одеяло было взбито и аккуратно заправлено. На первый взгляд все выглядело так же, как и раньше: книги на столе, шкатулки для украшений, безделушки и фотографии…

Затем я поняла, чего не хватает.

Мой комод был забит фотографиями с соревнований по черлидингу и Колтоном. Моей любимой была та, где мы целуемся в тот вечер, когда он выиграл чемпионат штата, а вся команда ликовала вокруг нас. Эти фотографии исчезли.

Я, прихрамывая, вышла, не обращая внимания на стреляющую боль в ногах.

— Где они? — спросила я, как только вошла в гостиную. В комнате воцарилась тишина, все обернулись ко мне. — Что вы с ними сделали?

Первой ко мне подошла мама.

— Что случилось, Джей-Джей?

— Где вы их спрятали? — потребовала я, гнев обжигал мое горло. — Вы думали, я не замечу?

— Эй, успокойся, — мама погладила меня по руке, как будто я была психически больна.

Я закричала еще громче:

— Фотографии! Вы думаете, если убрать фотографии Колтона, то это поможет? Будто, если вы его уберете, то он никогда не существовал? Я просто забуду? — мой голос был высоким и дрожащим. — Я хочу их сейчас!

Бабушка Несса выбежала из кухни.

— Мне жаль. Я подумала, что было бы лучше, если бы их там не было. Чтобы воспоминания не были прямо перед тобой.

— Зачем? Думаешь, это так просто — с глаз долой, из сердца вон? Неужели ты считаешь, что убрав фотографии, ты уберешь мою боль? — глаза наполнились слезами, но я сдержалась. Она думала, что помогает, но иногда мне кажется, что пожилые люди не верят, будто молодые способны по-настоящему любить и страдать. Будто мы можем просто взять себя в руки и идти дальше.

— Шшш, все в порядке, — медленно и тихо заговорила мама. Они не привыкли видеть меня злой или открыто выражающей свои чувства. Никогда. — Она хотела помочь. Бабушка Несса вернет все обратно.

Я вдохнула, окинув комнату взглядом. Все молча глазели. Мои друзья на диване таращились на меня во все глаза, переглядываясь с таким видом, будто я схожу с ума.

Бабушка подошла к шкафчику в прихожей, достала фотографии и направилась в мою комнату. Я шла за ней, чувствуя на спине жгучий взгляд молчаливых наблюдателей.

Мама помогла мне подняться. Бабушка Несса уже начала расставлять фотографии на моем комоде.

— Вот. Точно так же, как было раньше, — она суетилась, передвигая их. — Мне жаль. Я не хотела тебя расстраивать.

— Знаю, — сказала я, переводя взгляд на эти спонтанные снимки в рамках.

Бабушка Несса подошла и обняла меня.

Внезапно мне стало стыдно за свою вспышку. Это было так непохоже на меня.

— Можно мне побыть одной?

Мама кивнула, затем поцеловала меня в макушку. Они обе быстро вышли.

Я пересекла комнату и остановилась перед своим комодом. Моя рука потянулась и провела по лицу Колтона. Его улыбка. Его ярко-голубые глаза. Его ямочка на щеке.

Я прижала рамку к груди. Это было похоже на то, будто полуприцеп выгрузил на меня тонны мокрого бетона. Колени подогнулись, и я рухнула на пол с рыданием, прижимая фотографию к сердцу.

Разумом я понимала, что Колтона нет в живых, но больница была странным промежуточным состоянием, где мне не нужно было принимать правду, где реальная жизнь оставалась снаружи. Пузырь. Возвращение домой вернуло меня в реальность, где я больше не могла отрицать или откладывать жизнь, пока буду идти на поправку.

Он ушел. Навсегда.

Хотя фотографии вернулись на место, я поняла, что больше не хочу их видеть. Смотреть на них было все равно, что терзать свое сердце стеклом. Но в тоже время, если бы кто-то попытался их убрать, я бы набросилась на них, как дикое животное. Защищая его. Защищая нас.

Из меня вырвался сдавленный крик. Тело могло исцелиться, но огромная пустота внутри меня была за пределами того, что я могла залечить. Она была слишком огромной. Черной дырой. Люди могли посочувствовать, но не понять. Им не нравилась печаль, они хотели двигаться дальше и не говорить об этом. Моя тоска и я были единым целым.

Музыка из гостиной проникала в мою комнату, обрывки смеха и разговоров смешивались между собой. Это заставило меня осознать, что я еще больше похожа на чужую. Чужая в своем теле. Одна. Шум внезапно стал громче, послышался скрип открывающейся двери.

— Джей-Джей? — голос моей сестры звучал испуганно и неуверенно.

Я подняла голову. Увидев мои глаза, она бросилась ко мне. Ее руки крепко обхватили мою шею.

— Не грусти, Джей-Джей, — мое сердце чуть не разорвалось на части, когда эта маленькая пятилетняя девочка утешала меня. — Я тебя ооочень люблю.

— Я тоже тебя люблю, — я притянула ее к себе, уткнувшись головой в ее шею. От ее волос исходил запах клубничного шампуня. — Очень сильно.

— До Луны и обратно?

Я отстранилась, убирая каштановые волосы с ее лица.

— До бесконечности и дальше.

Она усмехнулась.

— Бабушка Пенни испекла пирог, — ее глаза расширились и заблестели. — Но мы не можем его есть, пока ты не выйдешь.

Улыбка тронула мои губы.

— Хорошо, скажи им, что я сейчас выйду, — она энергично закивала. — И ты можешь взять самый большой кусок.

Ее лицо озарилось, и она выбежала из моей комнаты, крича:

— Она идет. Джей-Джей сказала, что я могу взять самый большой кусок. С мороженым.

Несмотря на то, что сестра порой бывала докучливой, сейчас она напомнила мне: все, кто находился за этими дверями, пришли поддержать меня. Я воздвигла стену перед нахлынувшей темнотой, отгоняя ее прочь. Смахнув несколько выступивших слезинок, я ощутила, что окружающие надеются на меня, рассчитывают, что смогу их утешить. Им нужно было увидеть, что со мной все в порядке.

Собравшись с силами, я поставила фотографию обратно на комод. Умывшись и расчесав волосы, я взяла костыли, повернулась и вышла навстречу гостям.

Я улыбалась, обнималась и утешала.

И я делала это хорошо.