Разрушенная любовь

Глава 17

Джеймерсон

Главный вход оказался заперт, поэтому я обошла здание и попробовала открыть заднюю дверь. Ручка провернулась в моей руке. Раздался дребезжащий звук, сообщающий мне, что замок внутри сломан. Я усмехнулась. Хантер умеет взламывать замки. Это было ожидаемо. Я крадучись пробралась по темному проходу, нервы накаляли тело.

Чем ближе я подходила, тем сильнее становился звук беговой дорожки. Он взломал здания, чтобы побегать? Ну и псих! Я открыла дверь и проскользнула внутрь так, чтобы он меня не услышал. На Хантере были баскетбольные шорты, футболка и кроссовки. На лбу выступили капельки пота. Он болезненно застонал, нажимая кнопку увеличения скорости. Его мускулистая спина виднелась под тонкой тканью футболки. Ягодицы, на которые так любила пялиться Стиви, напрягались, когда он сильнее давил на ноги. Все в нем заставляло мое дыхание сбиваться.

— Ты — трус.

— Черт! — Хантер подпрыгнул, резко повернувшись ко мне. — Ты меня напугала.

— Я так и планировала.

— Что ты здесь делаешь?

— Могу спросить тебя о том же.

Его глаза сузились.

— Что, черт возьми, случилось с твоим лицом?

— Я постояла за себя.

— Кто. Тебя. Ударил? — каждое слово звучало требовательно.

— Разве это имеет значение? Мы ведь все равно не друзья, правда?

Он глубоко вздохнул и снова повернул голову, яростно тыкая в кнопки. Ноги продолжали двигаться в такт беговой дорожке.

— Как я уже сказала, ты — трус, Хантер Харрис.

— Я кто? — он резко нажал кнопку остановки.

— Трус, — я подошла к беговой дорожке. — Ты обвиняешь меня в том, что у меня нет смелости, чтобы показать рядом с тобой, хотя у тебя самого с этим проблемы.

Он схватился за поручни, резко повернув голову ко мне.

— Это у меня проблемы?

— Да, — кивнула я.

Он презрительно рассмеялся.

— Ты думаешь, что я не хочу, чтобы меня видели с тобой?

— Я думаю, ты воображаешь себе, будто жертвуешь собой и поступаешь правильно ради меня, тогда как на самом деле выбираешь для себя легкий путь. Ты не борешься. Ты прячешься.

Он полностью повернулся ко мне лицом, глядя сверху вниз. Его крупное телосложение подавляло мое, но я не позволила этому меня смутить. Ну, или по крайней мере, постаралась показать, что он меня не пугает.

— Это то, что ты делаешь. Исчезаешь на втором плане, потому что это проще, чем бороться.

В его глазах вспыхнул гнев.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — прошипел он.

— Потому что ты не позволяешь мне узнать. Никому не позволяешь. Я поняла, что знаю о тебе только слухи, мелочи, которые говорил Колтон, то, о чем болтают другие ученики в школе. Что правда? Что ложь? Понятия не имею, — я развела руки в стороны. — Я понимаю, что ты не хочешь разговаривать с кем попало, но со мной? — я указала на себя. — Если кто и сможет понять, через что ты проходишь, так это я.

— Даже ты не поймешь.

— Почему? — я ударила рукой по поручню. — Почему нет?

Хантер прорычал что-то себе под нос и снова повернулся лицом вперед.

— Я делаю тебе одолжение, Джеймерсон, — он нажал на кнопку запуска, и беговая дорожка снова рванула вперед.

Мои руки сжались в кулаки, затем опустились по бокам. Он колотил по кнопке увеличения скорости, и его хромота становилась все более заметной.

— Отлично, — я кивнула скорее в знак поражения, чем гнева. Возможно, это было эгоистично, но потеря нашей незначительной дружбы сделала меня еще более раздраженной, неуравновешенной и одинокой. Я отошла, устремившись к выходу.

Я услышала, как Хантер хлопнул ладонью по панели, и тренажер резко ускорился. Он рычал и бил по кнопкам снова и снова. Я бросила взгляд через плечо. Парень наклонился вперед, черты лица исказились болью, он изо всех сил пытался поддерживать скорость.

Я должна была уйти, позволить ему продолжать делать это. Но с Хантером я всегда сначала действовала, а потом думала. Годы отцовских знаний о физиотерапии и восстановлении мышц прочно засели в моей голове. Все, что я могла видеть, — это то, какой вред он наносил своей ноге. Он так сильно ее нагружал, что она никогда не сможет полностью восстановиться.

— Хантер. Остановись, — крикнула я, но он только увеличил скорость. — Эй! — я подбежала к нему и попыталась схватить за руку. Он оттолкнул меня, быстрее двигая ногами. Его лицо исказилось, и он болезненно застонал. — Хантер! Ты только делаешь себе больно!

Он проигнорировал меня, сдавленный крик вырвался из его груди. Внезапно ноги парня подкосились, и он рухнул на тренажер. Беговая дорожка отбросила его назад, к стене, с громким стуком.

— Хантер! — я бросилась к нему, присев на пол рядом с ним.

— Я в порядке, — он попытался сесть, пока я продолжала ему помогать. — Все нормально! — парень отмахнулся от моих рук и рухнул на стену, вытянув перед собой травмированные ноги. Он склонил голову к стене, глядя в потолок, тяжело дыша.

— О чем, черт возьми, ты думал? Ты мог травмироваться.

— Да, мам, — ухмылка тронула его губы, но в глазах отражалась грусть. Его плечи опустились, и я почувствовала, как рушатся его барьеры. Я села рядом с ним, мои ноги едва доставали до его икр, когда я их вытянула.

Свет фонарей с парковки проникал в темное помещение, отбрасывая вокруг нас мутные тени. Беговая дорожка продолжала работать, издавая тихий ритмичный скрежет, словно трещащие маракасы.

Мы молчали.

Каким бы резким ни был Хантер, рядом с ним я впервые за всю неделю почувствовала себя настоящей, спокойной. Мне не нужно было притворяться счастливой и беззаботной. На миг я просто была собой.

— Мне все время кажется, что я скоро проснусь, — его голос был низким. Он вытер пот с лица, откидывая волосы назад. — Что это все какой-то кошмар, и на самом деле мой брат жив.

Я вздохнула и откинула голову назад.

— Да, мне тоже так кажется.

— Но знаешь, что меня действительно бесит? Большую часть времени я просто чертовски зол на него. Я ненавижу его за то, что он оставил меня одного. За пьяную езду. За то, что он смотрел в телефон. Потом я злюсь на себя за то, что виню его, когда он тот, кто умер. Это я позволил ему умереть.

Я молчала, надеясь, что этот редкий момент, когда он откроется, продлится.

— Эгоистичный ублюдок, — Хантер ударил головой о стену. — Все правы. Если кто-то из нас и должен был умереть, то это я.

Моя голова резко повернулась к нему.

— Ты сама это сказала, — насмешливо произнес он. — По словам Адама, все так думают. Черт, даже родители так думают. Колтон был золотым мальчиком, звездой футбола, отличником, которого все любили, готовился к поступлению в университет Лиги Плюща. Образцовый сын. Все, что они видят, когда смотрят на меня, — это раздолбай, и говорят, что жаль, что я не был больше похож на брата. Даже в младенчестве он всегда был тем, кого они выделяли. Тот, кто был идеальным обаяшкой и должен был пойти по стопам любимого папочки. Я же никогда не хотел такой жизни, наблюдая за своими родителями и их поверхностным, фальшивым существованием. Я это ненавидел. Ненавидел их. Я никогда не мог притворяться. Колтон отлично умел их радовать.

Хантер вздохнул

— Через некоторое время я бросил попытки. Решил, что лучше буду их бесить. В этом я был хорош, — на его губах заиграла болезненная улыбка.

Я открыла рот.

— Не надо, — он покачал головой, сдерживая гнев. — Неважно, каким придурком меня считают люди, я все вижу и слышу. Я знаю, что они говорят обо мне.

— Ты не придурок.

— С каких это пор? — насмешливо фыркнул он. — Кажется, я припоминаю, как ты однажды говорила Колтону, что я придурок. Страшный, злой и неудачник тоже всплывало много раз.

Я поежилась и опустила взгляд на руки. Я действительно говорила такое.

— Когда я вспоминаю времена до аварии, то словно смотрю фильм… про другую девушку… ту, которая счастливо существовала в одномерном мире. Я больше не она.

— Ты хотела бы ей остаться? Той девушкой, которой была раньше?

Я медленно выдохнула, подбирая слова.

— Нет, — я покачала головой. — Раньше я словно ходила с закрытыми глазами. Я даже не думала о возможности видеть больше, но теперь, пусть это и больно, и жестоко, я не хочу возвращаться назад.

Хантер понимающе кивнул.

— И мне жаль, что я называла тебя так. Ничего из этого неправда.

— О, мне даже нравилось быть страшным, — он опустил голову, чтобы посмотреть на меня, ухмыльнувшись.

Я улыбнулась, повернувшись к нему лицом.

Его взгляд встретился с моим, и по моему телу пронесся электрический разряд. Парень быстро отвел глаза.

— Маленький секрет. Я не наркоман, и никогда не пробовал ничего тяжелого, — слухи о том, что он принимает и продает наркотики, были широко распространены в нашей школе. Он ни разу не пытался изменить это мнение о себе. — Травку я курил всего один раз, и она мне не понравилась. Не мое.

— Тогда почему ты позволяешь людям так думать?

Он повернул голову ко мне. Как магниты, наши глаза встретились. Стыд тяжелым грузом залег у меня в животе, когда мой взгляд скользнул по его губам. Я хотела их на своих. Призрак Колтона был там, но он не отпугнул меня от Хантера, как следовало бы.

— Потому что мне все равно, что обо мне думают, — его взгляд глубоко вонзился в мой, держа меня в заложниках.

— Тогда зачем ты рассказал мне?

— С тобой мне вдруг стало не все равно, — его взгляд стал более пристальным, брови слегка приподнялись. Хантер поднял руку и костяшками пальцев коснулся моей щеки. Я вздрогнула. — Кто это сделал? — прошептал он. Его пальцы опустились к моей разбитой губе, нежно скользнув по ней.

Я почувствовала, как легкие сдавило. Сердцебиение отдавалось в ушах.

— Саванна, — ответ едва вырвался из моего горла. — Я ушла из команды сегодня вечером.

«Джейм, вставай. Уходи!» — кричал мой разум, но моя спина осталась прижатой к стене.

— Серьезно? — брови Хантера удивленно приподнялись.

Я кивнула.

— Никто, включая меня, не хотел моего присутствия. Пора было перестать себя заставлять делать то, что больше не приносит мне радости. Нужно начать отпускать прошлое.

Между его бровей появилась морщинка.

— Что?

— Ничего, — он покачал головой, глядя вниз. — Как твоя рука? — парень протянул руку и взял меня за пальцы, поглаживая ушибленные костяшки.

— Н-нормально, — мой голос дрогнул, его прикосновение лишило меня воздуха.

— Прости, — пробормотал он, снова взглянув мне в глаза. — Я должен был тебя поддержать.

Мягкий свет из окна отбрасывал тень на его лицо, от подбородка до губ, отражаясь в его голубых глазах. В них появилось то, чего я раньше никогда не видела — желание. Жар затопил меня, покалывая кожу. Жажда приблизиться, прикоснуться к его губам, поглотила меня, лишив возможности сделать вдох.

— Чего ты хочешь от меня, Джеймерсон?

— Я не…

— Нет, — он резко оборвал меня, наклоняясь ближе, а затем облизнул нижнюю губу. — Чего ты хочешь? Зачем ты сюда пришла?

Завороженная его губами, я выдавила:

— Потому что я идиотка, — казалось, он приближается, и мой голос охрип. — Потому что я не могу держаться от тебя подальше.

Последовала пауза, затем его губы обрушились на мои. Меня словно ударило молнией, кровь закипела в венах. Ощущение его губ, жадно двигающихся навстречу моим, послало по телу волну лихорадочного желания. Но оно было смешано с горем, ненавистью, обвинением, виной и гневом. Мы не столько целовались, сколько пожирали друг друга. Пытались забыть свою бездонную боль.

Его руки скользнули под мой подбородок к затылку, пальцы грубо вонзились в волосы, распустив мой хвостик. Волосы рассыпались по плечам, и он притянул меня ближе с первобытной отчаянностью. Мои губы приоткрылись, впуская его внутрь. Низкое рычание исходило из его груди.

Жажда ощутить большего, больше его — растопила печь в моей крови. Она поглотила меня диким, безжалостным чувством. Впервые я не анализировала последствия. Я просто действовала. Я приподнялась и переползла к нему на колени, оказавшись сверху. Мои ногти вонзились ему в кожу головы, желая притянуть еще ближе. Он укусил меня за нижнюю губу, оттянув ее. Щетина на его подбородке колола мне кожу.

Он шире раскрыл мой рот, его язык проник внутрь, дразнящим движением. Одна рука парня осталась в моих волосах, прижимая меня к себе, другая скользнула по моим плечам, сдвигая куртку. Я сорвала ее с себя, не отрываясь от поцелуя.

Освободившись, мои руки легли ему на щеки и взметнулись в волосы, лишь бы быть ближе. Это было похоже на тлеющий огонь, вспыхнувший на полную мощность. Каждый нерв обострился, ощущая, как его руки блуждают по моей коже.

До этого вечера я целовала всего четырех парней, включая Колтона. Ни один из них не заставлял меня чувствовать себя так. Мне нравилось целоваться с ними. Очень нравилось. Пару раз дело чуть не зашло дальше, но я легко останавливала это. Страх всегда брал верх.

Сегодня вечером такого чувства у меня не было. Хантер был ни на кого не похож из тех, кого я встречала. Отчаяние и желание к нему были похожи на монстра, которого я не могла контролировать — нечто, что овладело мной и выжигало любые мысли или опасения. Я хотела его. Я позволила себе быть поглощенной этой потребностью.

Его грубые ладони скользнули под мою майку, поглаживая мои бока. По коже пробежали мурашки, и я тихонько застонала. Он прижался ко мне своим твердым телом, и это было потрясающе. Я хотела большего. Я вжалась в него, и он резко втянул воздух.

Его руки обхватили мои бедра, и он перевернул меня на спину, быстро проскользнув между моих ног. Его горячие губы накрыли мои с силой. Я обхватила его ногами, желая, чтобы он был ближе. Внутри.

Мои руки потянулись к спортивным шортам парня, стягивая их вниз. Я скользнула пальцами под его боксеры, притягивая его ближе к себе. Он прорычал мое имя и сорвал с меня майку через голову. С каждым прикосновением его рук или губ моя кожа становилась все более чувствительной, жаждая убрать все барьеры между нами.

— Хантер, — прошептала ему на ухо я, сообщая о своем желании. Я не хотела думать, быть ответственной или чувствовать себя виноватой. Раньше мной управляли доброта и страх. Теперь я хотела чувствовать, быть живой, жить той жизнью, которую чуть не потеряла. Утонуть в эйфории, где нет боли.

Опираясь на одну руку, он потянул за шнурок моих тренировочных шорт, его губы не отрывались от моих. Костяшки пальцев Хантера коснулись интимного места внизу моего живота, и мое тело сразу отреагировало. Я укусила его за губу, что только раззадорило его пыл. Он резко дернул мои шорты, сдвинув их с моих бедер.

Да. Сейчас.

Раздался скрип открывающейся двери. В глаза резко ударил свет, и я вздрогнула, отводя взгляд.

— Черт, — Хантер отпрянул. Я повернулась и увидела охранника, который вошел в комнату, оглядывая помещение с фонариком.

Хантер, подскочив на ноги, натянул свои шорты и схватил мою майку, лежащую рядом с ним. Он взял меня за руку и поднял на ноги, сунув мне в руки майку. Но прятаться было уже слишком поздно: мужчина направил на нас свет своего фонарика.

— Не двигаться.

— Джеймерсон Холлоуэй? — мое имя резко прозвучало в камере предварительного заключения. Женщина-полицейский жестом велела мне подойти.

Услышав свое имя, я вскочила на ноги. Часть меня считала, что остаться здесь было бы безопаснее. Мои родители были бы спокойны… наверное. Стоит ли мне объяснять им случившееся? Точно нет.

— Обвинения были сняты. Твой отец здесь, чтобы забрать тебя домой.

Из угла доносились хихиканья некоторых заключенных женщин. Я думала, что когда они увидят меня в моих коротких фиолетовых шортах для черлидинга и майке, то набросятся на меня, как акулы, но большинство из них ковырялись в ногтях или пытались спать. Две бездомные женщины свернулись калачиком в углу, источая запах пота, мочи и алкоголя. От страха я примостилась на краю скамейки, стараясь ни к кому не прикасаться и не смотреть в глаза.

Они сказали, что раз Хантеру есть восемнадцать лет, то его будут судить как взрослого, и я не видела его с тех пор, как у нас сняли отпечатки пальцев, да и он вряд ли утешил бы меня. Он молчал всю дорогу, не отрываясь от окна. Более того, он становился все более злым и раздражительным. Его мышцы на плечах пульсировали под рубашкой каждый раз, когда я слишком близко находилась или натыкалась на него, когда нам макали пальцы в чернила.

Женщина-полицейский открыла дверь и отодвинула ее. Я выскользнула наружу, следуя за ней по коридору. Я заметила Хантера, как только мы вошли в основную зону. Он сидел напротив лысеющего полицейского, отрицательно качая головой, его темные волосы падали ему на глаза. Будто почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел на меня.

Наши глаза встретились. Он на мгновение задержал на мне взгляд, но затем нахмурился. В его глазах вспыхнула злость, и он отвернулся.

Я стиснула зубы, проходя мимо него, стараясь не смотреть в его сторону. Женщина отвела меня в комнату ожидания, где отец вскочил, как только увидел меня.

— Она в вашем распоряжении, — женщина-полицейский кивнула и вернулась в главный участок.

Мой отец открыл рот, его руки слегка приподнялись, словно он не знал, обнять меня или закричать.

— Боже мой, с тобой все в порядке? — он схватил меня за подбородок, разглядывая синяк. Его глаза расширились, когда он заметил еще больше порезов и царапин. — Это он сделал?

— Нет! Конечно, нет! — я вырвалась из его хватки.

— Это из-за твоей драки с Саванной? — мои глаза расширились. Ух ты, тренер не теряла времени даром. Папа стиснул зубы, осматривая меня. В его молчании я чувствовала, как зарождается лекция. Затем он открыл рот.

— Что, черт возьми, случилось, Джеймерсон? Ты знаешь, как сильно мы переживали с твоей мамой? Что нам пришлось пережить? Ты хоть представляешь, каково мне было вернуться домой и не застать тебя там? А потом услышать от Нэнси, что ты ушла из школы несколько часов назад! Мы думали, с тобой что-то случилось, — он покачал головой, крича на меня. — После того, как мы чуть не потеряли тебя однажды, ты знаешь, что творилось у нас в голове? — он сердито постучал себе по голове. — А тут еще этот звонок из полиции, чтобы забрать тебя. Оказывается, тебя поймали с парнем не только за совершением взлома, но и за непристойным поведением.

Непристойным поведением? На мне все еще был спортивный топ и шорты. Правда, прошло бы немного времени, прежде чем эти вещи оказались бы сняты, поэтому я решила держать рот на замке. Мой отец не был глупым, и было бы хуже, если бы я попыталась возразить в таком ключе.

— Я знаю. Мне жаль.

— Правда ли? — он скрестил руки на груди.

— Да. Мне жаль, что я заставила вас волноваться.

Он потер подбородок двумя пальцами. Ох. Отец явно был очень расстроен.

— Нэнси сказала нам, что ты сегодня ушла из команды.

— Да.

— Это из-за него? — папа махнул рукой в сторону полицейского участка. — Почему ты больше не находишь интереса к тому, что раньше любила? Он — причина, по которой ты ушла?

— Ты серьезно? — пробормотала я. — Уход был моим решением. Хантер тут ни при чем. Мне больше не нравится заниматься черлидингом. Почему нельзя просто принять это? Почему я не могу измениться, не чувствуя, что подвожу всех?

— А точно ли это так? — разочарование отца отразилось в его глазах. — Потому что, похоже, с тех пор, как он стал большей частью твоей жизни, все, что тебе раньше нравилось, уходит на второй план.

Отец видел мои изменения только через призму отношений с Хантером. Не из-за аварии, не из-за потери Колтона, не из-за того, что я взрослею. Он боялся Хантера. В этом маленьком городке нельзя не знать всех, особенно близнецов Харрис. Один хороший. Другой плохой.

— Я знаю, ты многое пережила, больше, чем большинство подростков, и, вероятно, естественно хотеть сблизиться с кем-то, кто прошел через тоже самое. Но Хантер? — он поднял глаза, осторожно подбирая слова. — Ты помнишь, что говорила твой терапевт о том, чтобы не путать сильные эмоциональные переживания с настоящими чувствами? Для тебя это еще более актуально. Ты трагически потеряла того, кто тебе действительно дорог, и разделяешь эту потерю с его братом-близнецом. Никто не может винить тебя за то, что ты немного запуталась.

— Запуталась?

— Милая, мы с твоей мамой считаем, что тебе не стоит с ним больше видеться.

— Не стоит с ним больше видеться? Он ходит в мою школу. Мы вместе проходим физиотерапию.

— В школе я могу просто попросить тебя держаться от него подальше. Но со следующей недели мы переводим твою физиотерапию на другое время.

— Что?

— Это к лучшему. Тебе нужно немного пространства и времени, чтобы пережить случившееся, исцелиться внутри и снаружи и двигаться дальше. Это практически невозможно, если ты каждый день проводишь время с ним, — папа махнул рукой на дверь, через которую я вышла. — С тем, кто выглядит в точности, как парень, которого ты недавно потеряла.

Я отвернулась, чувствуя, как гнев и вина накатывают на меня, словно спальный мешок.

— Знаю, ты не хочешь меня слушать. Но Хантер — это проблемы. Опасность. И он заведет тебя на плохой путь, — он глазами обвел комнату ожидания. — Ты моя маленькая девочка, и я не хочу, чтобы тебе причинили боль. Ты и так уже достаточно настрадалась, — он обнял меня. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была в безопасности. Навсегда. Не слишком ли многого я прошу?

— Я уже не маленькая девочка.

— Ты и твоя сестра навсегда останетесь моими маленькими девочками, и я всегда буду хотеть вас защищать, — он поцеловал меня в макушку. — А теперь поехали домой. Думаю, в морозилке есть шоколадное мороженое.

— Да, конечно, как будто мама разрешит мне съесть мороженое на ночь.

Он обнял меня за плечи и вывел из здания в прохладную ночь.

— Позволь мне с ней разобраться.

— Правда? — удивленно посмотрела на него я.

— Нееет… Я просто брошу тебя на растерзание матери, схвачу мороженое и убегу.

— Так я и думала.

Пока папа выезжал с парковки, я смотрела на здание полицейского участка. Я не могла его видеть, но знала, что он там. Один. Сомневаюсь, что он позвонил родителям, поскольку по закону он этого делать не обязан. Но я задумалась, приехали бы они вообще, если бы он позвонил.

Папа, возможно, считает, что тема с Хантером закрыта, но это не так.

Я всегда слушалась родителей и делала то, что они просили. Я была их маленькой хорошей девочкой. Не потому, что они этого требовали, а потому, что так поступала я сама. Отличница? Да. Чирлидерша? Да. Выполняла дела по дому без напоминаний? Да. Делала уроки, следила за сестрой, никогда не попадала в неприятности — да, да, да! Я даже не думала о бунтарстве. Мне это никогда не было нужно.

Уберите все это, и кто я? Чего я на самом деле хочу? Теперь я смотрела на бесконечную дорогу вопросов, на которые не было четких ответов.