Разрушитель

Глава 12

«Славянский базар» в сумерках был похож на дорогую шкатулку, выставленную на витрину с эффектной подсветкой. Светились не только окна на всех этажах — на фасаде и вокруг трехэтажного здания были установлены десятки кристаллов солнечного эмберита. Гирлянда мелких огней шла поверху, под самой крышей. Направленные пучки света выгодно подчёркивали скульптурные композиции рядом со входом. Вдоль дорожек, подводящих к крыльцу трактира, почётным караулом выстроились столбы с уличными фонарями.

Погода к вечеру была хоть и прохладной, но безветренной и без уже изрядно надоевшей мороси сверху, так что на благоустроенном пятачке набережной рядом с заведением было много прохожих. Молодёжь гуляла парочками, почти все беседки у парапета с видом на реку тоже были заняты — там пили глинтвейн или чего покрепче, курили сигары. Более непритязательная публика и вовсе располагалась на самом парапете с нехитрыми угощениями. Зима в этом году грозила нагрянуть рано даже по местным меркам, так что все старались ловить последние погожие деньки.

Я шагал к трактиру напрямик, не торопясь, но широким уверенным шагом. Одежда моя — от уже и так видавшей виды шинели до тёмных штанов, жилетки и рубашки — после драки в катакомбах была вся изгваздана в пыли, на животе слева темнело пятно едва подсохшей крови, сапоги выглядели так, будто я ими полдня месил грязь в тайге. Но мне сейчас было решительно плевать — заезжать домой, чтобы снова принять ванну и переодеться, не было ни времени, ни желания. В груди клокотала жажда действия. И какая-то шальная, труднообъяснимая лёгкость, вызывающая чувство азартного предвкушения.

Может быть, мне просто надоело прятаться. Скрывать свою настоящую личность (хотя с этим проще — я и сам уже запутался, кто из сущностей, намешанных в этом теле, настоящий). Скрывать свой настоящий Дар. Скрывать своё отношение к местным воротилам — начиная с Фомы и заканчивая Вяземским.

Откровенно говоря, у меня всё это не очень-то и получалось. Ну не приспособлен я к такому образу жизни, всё моё естество сопротивляется ему. Я бы, пожалуй, не смог стать ни преступником, ни шпионом — как раз из-за того, что терпеть не могу юлить и притворяться.

Поэтому, когда Вяземский сказал, что знает о моём Даре, я этому не особо удивился, и даже не задавался вопросом, откуда он узнал. Проколоться я мог где угодно — весь этот месяц с небольшим, что я в Томске, я регулярно влипаю в какие-то передряги и волей-неволей свечу своими способностями.

Путилин меня раскусил, наверное, ещё во время охоты на Албыс, но не подавал вида. Поначалу — просто потому, что я был нужен ему для поимки ведьмы. Позже у него в отношении меня вызрел более масштабный и амбициозный план. Я не просто был ему нужен — я, похоже, стал для него воплощением всех его надежд. Во время наших совместных приключений, особенно когда я применял Дар, я не раз ловил на себе его взгляд, исполненный странной горечи, которую поначалу принимал за зависть обычного человека перед нефом. Но прощупывая его эмоциональный фон с помощью Морока, я понял, что всё куда глубже.

Да, он завидовал. Моему молодому телу, моему Дару, моим перспективам. Но лишь потому, что понимал — будь у него всё это, он бы ещё столько всего смог бы сделать! Кабы молодость знала, кабы старость могла… По меркам боевого катехонца — Охотника, бьющегося с монстрами лицом к лицу — Путилин был уже настоящим старожилом, да и бесчисленные ранения давали о себе знать. Ему давно уже пора переходить к какой-нибудь административной работе, иначе любая очередная схватка может оказаться для него последней. Но он не может просто так уйти на покой — это не в его характере. Тем более — не оставив после себя достойного преемника. Потому что дело для него было куда важнее собственного благополучия.

И тут я его отлично понимал. Потому что сам такой же. Единственное, о чем я сейчас сожалел — так это о том, что до последнего упорно скрывал от него часть сведений о себе, и из-за этого между нами оставался тонкий ледок недоверия. Хотя, в любом случае, узнав про конфликт с Вяземским, Путилин без раздумий принял мою сторону.

Теперь остаётся лишь надеяться, что наш нехитрый план сработает.

Швейцар у главного входа — статный, немолодой уже, с щёгольски завитыми усами — окинул меня таким взглядом, будто к нему на стол, пачкая лапами белоснежную скатерть, запрыгнул грязный ободранный котяра. Ринулся было ко мне, но даже рта не успел открыть — я походя осадил его Мороком. Не вырубил полностью — после того, как я поглотил Дар Беллы, ко мне будто бы перешло и её умение более тонко манипулировать этим Аспектом. Швейцар остался стоять, покачиваясь и выпучив глаза, и я спокойно прошёл мимо, сам потянув на себя тяжеленную резную дверь.

В небольшом вестибюле перед главным залом было тесновато — толпилась целая группа посетителей, ожидающих, когда их пропустят в зал. Чуть в стороне, возле зеркала, суетились гардеробщики, вдвоем помогая снять пальто какой-то богатой и весьма дородной даме в немыслимой шляпке с меховой оторочкой. Пальто было таких размеров, что его можно было использовать как чехол для путилинского «Даймлера», а на меховой воротник, похоже, ушло полдюжины лис.

Вышибалы — два типа с одинаковыми квадратными челюстями, цепкими взглядами и костюмами в тонкую полоску — стояли, лениво прислонившись к стене, но при виде меня вскинулись, тут же попытавшись перерезать мне путь в основной зал. Но я опередил их — не особо церемонясь, пробился сквозь толпу к выходу. Выскочившего прямо передо мной типа с белым ручником на сгибе локтя — не то официанта, не то распорядителя зала — попросту бортанул плечом, оттесняя в сторону. Остановился, лишь пройдя чуть дальше, чтобы окинуть взглядом весь зал.

Был уже восьмой час вечера, самое время для ужина, и в ресторане был настоящий аншлаг. Хрустальные люстры искрились светом эмберитовых кристаллов, оркестр наигрывал что-то легкомысленное, едва заглушая гул голосов, между столиками сновали официанты в черно-белой униформе. В дальнем конце зала, в отгороженной зоне, готовился банкет по меньше мере на полусотню человек — П-образный стол ломился от яств, но гости ещё только подтягивались, занято было не больше половины мест.

Вышибалы догнали меня, и один из них крепко ухватил за локоть. Прямо передо мной же, будто из-под земли, вынырнул администратор — невысокий, узкоплечий, с острой мордочкой, как у хорька, и приторно-вежливой улыбкой.

— Молодой человек, боюсь, в таком виде в нашем заведении появляться не принято…

— Да неужто? — издевательски перебил его я. — Фома здесь?

— Эм… Вы, вероятно, имеете в виду господина Кудеярова?

— Его самого. Хозяина вашего. Так он здесь?

Жлобы позади меня тем временем, схватив меня за локти, пытались выкрутить мне руки назад, но с тем же успехом они могли упражняться и с мраморной статуей. Я переключился в Боевую форму и просто напрягся, сдерживая их натиск. Даже забавно было, как два дюжих мужика пыхтят, пытаясь сдвинуть меня с места.

— И вашим дуболомам скажите, чтобы убрали ручонки. Иначе останутся без них. А может, и без ног.

Я оглянулся на одного из вышибал и встретился с ним взглядом. Не нужно было даже применять Морок — детина и без этого всё понял, и отпустил меня, отшагнув назад.

— Неф… — буркнул он, виновато покосившись на администратора.

Тот, снова натянув на лицо дежурную улыбочку, чуть поклонился и спокойно ответил:

— Прошу прощения, но Фомы Ильича сегодня нет, и о его местонахождении мне неизвестно. Могу ещё чем-то помочь?

— Да. Мне нужен один из ваших постояльцев. Князь Орлов-младший, из Демидова. Снимает у вас люкс. Как туда пройти?

— При всём уважении — я не могу пропустить вас в апартаменты без приглашения самого князя. Мы очень бережно относимся к покою наших постояльцев…

Надо отдать ему должное — голос у него не дрогнул даже под моим убийственным взглядом. А вот глаза забегали, безуспешно пытаясь отыскать выход.

— Где он? — спокойно спросил я. — Просто скажи. Сильно сэкономим время.

— Он… сейчас не в номере. Его пригласили сыграть в покер.

— Где?

— На балконе.

— Не прохладно ли сейчас для игр на свежем воздухе? — усмехнулся я.

— Это… просто обиходное название. Малый зал на третьем этаже, с красивым видом на реку. Для самых взыскательных посетителей, желающих отобедать в тишине, а заодно перекинуться в карты…

— Веди.

Маленького человечка так и раздирало от внутренних противоречий. Внешне он старался оставаться учтивым и спокойным, однако видно было, что это нелегко ему даётся.

— Молодой человек, предупреждаю… Я вынужден буду сообщить о вашем визите. И не только Фоме Ильичу, но и в полицию. За околоточным уже послали, — он зыркнул через моё плечо на одного из вышибал. Тот тут же метнулся к выходу.

— Делайте, что считаете нужным, — пожал я плечами. — И спасибо, что предупредили. Значит, у меня до прибытия полиции… Скажем, минут пять? Тогда давайте поторопимся.

— Я вовсе… Я не это имел в виду! — запротестовал было администратор, но я уже развернул его от себя и толкнул в спину.

То и дело затравленно оборачиваясь, он провёл меня на третий этаж и остановился возле тяжелых, украшенных золочёной резьбой дверей, по бокам от которых стояло ещё двое молодчиков из местной охраны. Те при виде меня вскинулись было, хватаясь за короткие, обшитые толстой кожей дубинки, похожие на полицейские. Я, не сбавляя шага, шарахнул в них зарядами эдры с двух рук, так что они отлетели спиной назад и почти одновременно впечатались в стену. Тот, что справа, основательно долбанулся затылком и потерял сознание. Второй оказался покрепче и даже умудрился подняться на ноги, но качался, как мертвецки пьяный, ошалело крутя головой.

— Прошу вас! — взмолился администратор. — У нас ведь приличное заведение! Самый цвет общества собирается, а завтра мы планируем принимать несколько важных персон из свиты самого государя! Пожалуйста, давайте обойдёмся без эксцессов!

Я, небрежно отпихнув шатающегося охранника, взялся за ручки двухстворчатой двери.

— Без эксцессов, говорите? — усмехнулся, кинув насмешливый взгляд назад. — А вот этого не обещаю.

Двери я распахнул рывком, изрядно переборщив с усилием — тяжелые створки хрястнули по стенам так, что штукатурка посыпалась, а все находящиеся в зале разом встрепенулись, оборачиваясь на меня.

Помещение хоть и называлось малым залом, но оказалось весьма просторным. Он представлял собой что-то вроде большого застеклённого балкона полукруглой формы, выдающегося чуть вперёд от фасада здания. Отсюда открывалась прекрасная панорама набережной и самой реки, а летом окна наверняка открывались настежь, и зал практически превращался в террасу.

То, что зал предназначен для особо важных персон, было видно сразу — мне сразу же вспомнился губернаторский приём у Вяземского. Здесь позолоты, серебра, хрусталя и бархата в интерьере было не меньше. Пожалуй, даже больше, с этаким лихим цыганским перебором. В ярком свете эмберитовых ламп всё это великолепие сияло и переливалось так, что в глазах с непривычки рябило.

Народу было немного. В углу справа от меня, за столиками, накрытыми зелёным сукном, кто-то играл в карты. Судя по зеленым мундирам с лаконичными золочёными эполетами — в основном какая-то чиновничья братия, и парочка грузных бородатых господ явно купеческого вида. Слева — небольшой эффектно подсвеченный подиум с роялем и алым бархатным задником. В свете софитов испуганно замерла певичка — симпатичная брюнетка в шёлковом платье со смелым декольте.

Орлова я увидел сразу — он сидел за одним из столиков в центральной части зала, возле самого окна. К моему удивлению, не один, а в компании молодого офицера при полном параде и пары симпатичных барышень. Девицы при моём появлении театрально охнули, прикрывая рты ладошками, и тут же зашушукались между собой. Сам Орлов, сидевший во главе стола, спиной к окну, замер, не сводя с меня взгляда.

Я зашагал напрямую к нему, и в воцарившейся тишине звуки моих шагов раздавались отчётливо и громко, с неторопливой мрачной неотвратимостью. Грязные сапоги оставляли следы на алых ковровых дорожках и натёртом до блеска паркете.

— Феликс, дружище! — раскинув руки, воскликнул я на весь зал, подходя к столику. — Ну что же ты не дождался меня к ужину? А ну-ка, дамы, давайте немного потеснимся…

Подхватив свободный стул рядом с соседним столиком, я уселся прямо напротив Орлова, расслабленно откинувшись на резную спинку и устроив руки на подлокотниках. Да тут прямо не стулья, а настоящие троны. Барышень не пришлось просить второй раз — они торопливо подвинулись, испуганно таращась на меня круглыми, как плошки, глазами.

— Уф, я голоден, как зверь! — пожаловался я и, цапнув куриную ножку из чужой тарелки, принялся её глодать, не сводя взгляда с Орлова.

— Это что, кровь? — ахнула одна из девиц — тёмненькая, с круто завитыми локонами, обрамляющими лицо.

— А, это? Это не моя, — небрежно отмахнулся я, окинув себя взглядом. — По большей части.

Воцарившееся за столом неловкое напряжённое молчание меня нисколько не тяготило. Наоборот, я наслаждался эффектом, наблюдая за Орловым. Тот сидел с прямой спиной, положив обе руки на стол — в дорогом светлом костюме-тройке, с безупречным пробором, золотистые напомаженные волосы блестят в свете ламп. Глаза так и горят от едва сдерживаемого гнева, вздувшиеся желваки закаменели под кожей.

Сидящий справ от него офицер — примерно того же возраста, но похоже, существенно ниже рангом и к тому же не нефилим — обескураженно крутил головой, глядя то на меня, то на собеседника, и похоже, совершенно не знал, как реагировать.

— Ну, ты что язык проглотил, Феликс? — насмешливо спросил я, обглодав ножку и бросив кость обратно в тарелку. Дотянулся до бутылки вина и пустого бокала. Плеснул себе немного, не забыв перед этим подлить обеим барышням. Те смущенно переглянулись, замершие, как кролики перед удавом. — Может, представишь меня своим друзьям?

Орлов натянуто усмехнулся и наконец разомкнул сжатые в полоску губы.

— Что ж… Перед вами князь Богдан Василевский. Мой… недавний знакомый. Однако наши отцы в своё время были очень дружны.

— Вот как? Кхм… — пискнул офицер неожиданно тонким голосом, дав петуха, и смущенно кашлянул в кулак.

— А я вас, кажется, узнала! — вдруг оживилась тёмненькая. — Про вас же в газетах писали! Вы какое-то чудовище убили, которое пробралось аж в университет.

— Да-да! — подхватила вторая дурёха — блондинка с модной нынче короткой причёской, украшенной искусственным цветком. — А я думаю — отчего мне ваше лицо так знакомо. Просто смутило, что вы… в таком виде.

— О, не обращайте внимания! — сказал я, делая глоток вина. Весьма, кстати, недурного. — Просто какая-то падла разбомбила мой дом, пока я был в отъезде.

— Боже правый! — ахнула брюнетка. — И кто это сделал?

— А правда, — ядовито усмехнувшись, я подмигнул Орлову. — И кто же это мог сделать, а?

— Ты слишком много себе позволяешь! — не выдержав, рявкнул он и долбанул кулаком по столу так, что одна из тарелок брякнулась на пол. — Кто тебя сюда вообще пустил? Охрана! Охрана!

Я расхохотался.

— Нефилим зовёт на помощь каких-то увальней с дубинками? Жалкое зрелище! Ты думаешь, они тебя спасут?

Орлов побледнел, потом покраснел, потом и вовсе пошёл какими-то пятнами.

— Господа, мне кажется, всем стоит успокоиться… — неуверенно пробормотал его приятель. — Что, собственно…

— Помолчи. Сейчас серьёзные люди говорят, — небрежно заткнул я его. — А ты, Феликс… Помнишь ведь, на чём закончился наш прошлый разговор?

— Собираешься снова сыпать нелепыми обвинениями и угрожать мне? — презрительно кривился блондин, но видно было, что он нервничает, и только присутствие других людей мешает ему, как в прошлый раз, спасаться бегством.

— Нет. Собираюсь исполнить свою угрозу.

— Пфф! Блеф! Не будешь же ты прямо здесь, на виду у всех…

— А почему нет? Даже услугу тебе окажу. Как говорят, на миру и смерть красна.

Аура Орлова взвилась столбом, разворачиваясь так, что далеко вышла за пределы физического тела. Я уже готовился перехватить его Аспект — на случай, если он снова решит упорхнуть. Но Феликс не взлетел.

Он ударил.

Вышло что-то вроде беззвучного взрыва, но с вполне ощутимой ударной волной. Орлов хлестнул прямо перед собой стихией воздуха, не особо заботясь о том, что, атакуя меня, может зацепить и барышень. К тому же со страху, а может, в ярости не рассчитал сил, и влил в этот удар изрядную долю запасов эдры.

Всю снедь со стола буквально сдуло, обеих девиц опрокинуло вместе со стульями, на соседних столах тоже, будто задранные юбки, взметнулись скатерти, со звоном и грохотом повалилась посуда. Досталось даже бедняге официанту, шедшему с полным подносом в нескольких метрах позади меня — его сшибло с ног, а всё, что он нёс, праздничным фейерверком разлетелось по залу, забрызгав ошметками добрую половину посетителей.

От грохота бьющейся посуды и визга испуганных женщин зазвенело в ушах. Остальные посетители тоже переполошились, позади меня громыхнули распахнувшиеся двери, донёсся топот чьих-то ног. Местные вышибалы? Или уже полиция?

Лишь я, не шевелясь, продолжал восседать посреди этого хаоса — за мгновение до атаки я успел выставить перед собой щит из эдры. Он разбился под натиском, но большую часть удара поглотил — меня лишь немного сдвинуло назад вместе со стулом да запачкало слетевшей со стола едой.

Орлов же, вскочив со своего места, так и замер, вытянув в мою сторону обе руки с напряженно скрюченными, как у птицы, пальцами, и тяжело дышал — будто не воздухом ударил, а метнул в меня тяжеленную глыбу.

— Что-то слабенько, Феликс, — покачал я головой, небрежно стряхивая с груди расплющенное кремовое пирожное. — Смотри, как надо.

Ударил в ответ — без затей, сгустком сырой эдры, благо грудной узел у меня был заполнен под завязку. Долбанул тоже конусом, зацепив не только Орлова, но и часть зала за его спиной. И тоже немного не рассчитал свои силы. Только вот последствия моей атаки оказались куда более зрелищными.

Блондина, будто тряпичную куклу, отшвырнуло метра на три назад и впечатало в узкий промежуток стены между высокими витражными окнами. При этом оба окна по бокам от него — высоченные, в два человеческих роста, со сложным решетчатым переплётом — буквально взорвались, обрушившись дождём мелких стеклянных осколков. Большая часть стекла, к счастью, вылетела наружу, но часть просыпалась и в зал, забарабанив по паркету прозрачным градом. Я сам, бросаясь к Орлову, был вынужден немного задержаться, прикрывая лицо и шею от острых осколков.

Этой секундной заминки хватило, чтобы Орлов очухался. Когда я ударил его снова, заряженный эдрой кулак впустую ухнул в стену, проламывая лакированную декоративную панель. Сам Орлов взмыл в воздух и заметался по залу, долбясь в окна, как злая осенняя муха. Наконец, отыскал в узорчатом переплёте достаточно крупное отверстие, чтобы пролететь сквозь него, и юркнул наружу.

Я ударил по окну снова, на этот раз вышибая здоровенный кусок рамы, и вскочил на подоконник. Прежде, чем Феликс успел скрыться из виду, перехватил его Дар и тоже сиганул в пустоту.

В груди всё сжалось, сердце скакнуло к самому горлу. Я понятия не имел, как пользоваться Аспектом Воздуха для полётов, и потому мозг сейчас сработал на чистых инстинктах — как у пацана, брошенного старшими товарищами в реку, чтобы научить плавать.

Я ухнул вниз с третьего этажа, едва не шмякнувшись об мостовую. Но, не долетев до земли буквально полметра, взмыл вертикально вверх. Потом под испуганные вскрики толпы проделал несколько неуклюжих виражей над набережной, порой пролетая над самыми головами прохожих. Сердце замирало от скорости и высоты, словно на американских горках. Хотя, какие уж тут горки — было стократ страшнее, потому что даже держаться было не за что. Всё, что меня удерживало в воздухе — это невидимая, эфемерная сила, и оттого я чувствовал себя цирковым акробатом, залезшим под самый купол без страховки.

Однако освоился я довольно быстро. После первых дёрганых, неумелых маневров мне удалось стабилизироваться, и я в позе Супермена — вытянувшись параллельно земле и выставив руки вперёд — пролетел вокруг «Славянского базара» по широкой дуге. Глаза слезились от ветра, челюсти тоже приходилось стискивать, потому что встречный поток воздуха не давал нормально вдохнуть. Если бы была возможность переключиться на другой Аспект, я соорудил бы какую-нибудь преграду, но пока приходилось довольствоваться и этим. Кстати, теперь понятно, почему сам Орлов летает в специальном шлеме.

А где, кстати, этот поганец?

Блондин не успел улететь далеко. Собственно, он выпорхнул с балкона, как птица из клетки, и потом приземлился на крыше здания. Разглядев его на фоне тёмной черепицы, я устремился прямо к нему, как самонаводящаяся ракета, наращивая скорость так, будто собирался протаранить его сходу.

Орлов снова взлетел и попытался удрать. У него, пожалуй, были на это все шансы — в отличие от меня, у него-то многолетняя практика полётов. И если бы он попытался убегать от меня на небольшой высоте, лавируя между зданиями, пытаясь затеряться — то, может быть, и смог бы уйти. Но он дунул на север вдоль набережной, в сторону Академического парка. И, судя по траектории, его целью была губернаторская резиденция. Что ж, логично. Если уж где и искать спасения — так это в самом защищенном здании города.

Вот только он не учёл одного. Я, может, и не воздушный ас, но у меня огромное преимущество в мощности. Я резко нарастил скорость — так, что у самого дух перехватило — и догнал беглеца буквально за пару мгновений. Вцепился в него обеими руками и рванул вверх.

Под отчаянные вопли Орлова мы взмыли над набережной вертикально вверх. Он пытался было барахтаться, и ему даже на пару секунд удалось вырваться. Однако я перехватил его снова, на этот раз схватив за грудки и притянув к себе так, что наши лица оказались друг на против друга.

— Ну что же ты, Феликс? Давай полетаем! — оскалился я.

Орлов в ужасе таращился на меня, его тонкие, почти женские черты лица исказились так, что больше напоминали гротескную маску.

Меня и самого трясло от адреналина и развернувшейся под нами пропасти. Я и не заметил, как поднял противника на изрядную высоту — люди внизу едва видны были в пятнах фонарей, похожие на копошащихся жуков. Звуков оттуда почти не долетало, кроме трелей полицейских свистков.

Зарычав, будто поднимая тяжёлый вес, я устремился ещё выше, таща за собой и Орлова. Мы наращивали скорость, взлетая вертикально вверх, будто ракета. В груди всё сильнее сжимался ком, от ощущения неимоверной высоты перехватывало дыхание. Мир внизу с каждой секундой будто расширялся, крыши зданий стали размером не больше листа бумаги, людей и вовсе было почти не разглядеть.

Орлов уже и сам вцепился в меня обеими руками.

— Пре… Прекрати! Стой!! — срывающимся на визг голосом завопил он, захлёбываясь от ветра.

Я и правда остановился — кажется, забираться ещё выше уже опасно, тем более без опыта работы с Аспектом Воздуха.

— Что… ты… творишь⁈ — трясущими от страха губами едва выговорил Орлов. — Слишком… высоко!

— Орёл, боящийся высоты? — усмехнулся я. — Жалкое зрелище.

При этих словах он почему-то дёрнулся, будто от пощёчины.

— Чего тебе от меня надо, ублюдок⁈ — взорвался он.

— Ты виновен в смерти моего отца. Ты пытался разрушить мой дом. Едва не пострадали близкие мне люди…

— Ты… Ты ничего не докажешь! Трибунал…

— Всё ещё не понял? — насмешливо оскалился я. — Плевать мне на всю эту возню. Я сам себе Трибунал.

Поглощать его Дар почему-то оказалось сложнее, чем у предыдущих жертв. Возможно, потому что он что-то почуял и отчаянно цеплялся за жизнь. Но когда дело было кончено, он замер, ещё сильнее выпучив глаза, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее. Во взгляде его плескался непередаваемый ужас. Пальцы его, вцепившиеся в меня, ослабли, а потом и вовсе разжались.

Мне казалось, что время сгустилось — будто я наблюдал за происходящим на замедленном повторе. Я тоже отпустил Орлова. Он завалился назад, разинув рот в беззвучном крике… И начал падать спиной назад — прямо туда, на маячащие в сотнях метров внизу крыши, отчаянно махая руками, будто пытаясь зацепиться за воздух. Сам же я завис, раскинув руки в стороны и наблюдая за его падением сверху вниз.

Вот только в пылу драки я не учёл маленькой технической детали. В воздухе меня держал скопированный у Орлова Аспект Воздуха. Но когда я поглотил этот аспект у донора, связь между нами разрушилась. А на то, чтобы поглощённый Аспект занял своё место в ячейке Сердечника, нужно некоторое время. В данном случае — небольшое, буквально несколько секунд. Но на эти несколько секунд я оказался без Дара.

И рухнул вниз вслед за Орловым.

Упругий поток воздуха снова ударил в лицо, мешая дышать, не давая толком раскрыть глаза. Я перевернулся в воздухе головой вниз, через пару мгновений догнал Орлова и снова вцепился в него. Сердце колотилось, как бешеное, внутренний взор был направлен на мерцающий в Сердечнике поглощённый Аспект, и главное, на чём я сосредоточился — это переключиться на него сразу же, как он будет готов.

Земля приближалась стремительно, и вместе с ней начал доноситься гул встревоженной толпы. Зевак на набережной собралось сотни — они высыпали из здания «Славянского базара» и соседних домов, стягивались со всех окрестных улиц.

И на глазах у всех этих зрителей два вцепившихся друг в друга нефилима рухнули с неба на крышу гостиницы, с грохотом проломив черепицу.